III. Искусство отравления. Ядовитая сказка

Памяти Юкио Мисимы — писателя,
чьё имя означало «зачарованный смертью демон»,
избравшего своей смертью харакири.


В небольшом городке (название я сейчас уже и не вспомню), неподалёку от столичного Вавилона, располагалась лавка восточных благовоний, известная на всю империю.
И дело было не только в мудрости госпожи Майи — хозяйки лавки, которая, как поговаривают, могла определить день вашей смерти по углу отражения солнечного луча от радужки вашего глаза.
Со всего света к ней съезжались покупатели, чтобы приобрести редчайшие духи, которые, по слухам, были и не духами вовсе, но колдовскими зельями и сильнейшими ядами, заключёнными в хрупкие стеклянные оболочки.
Насколько это правда, судите сами, если вам однажды доведётся побывать в том городке, и если вам «подмигнёт» из-под ската черепичной крыши неброская вывеска провинциальной парфюмерной лавки. Как видите, вероятность чудовищно мала... А потому, если это всё-таки случится, не проходите мимо — возможно, внутри вас ждёт яд или зелье, созданный, чтобы перевернуть именно вашу жизнь...


ПРИДВЕРИЕ

Мелодично зазвенел колокольчик входной двери — на стенах затрепетали крылышки бабочек, устилавшие стены сплошным ковром.
- Чем могу помочь? - Прервав чтение, устремила на вошедшего взор красавица-мулатка.
Мужчина смотрел на неё оторопело, приоткрыв удивлённо рот. Майя едва заметно усмехнулась уголком губ.
- Вы, случайно, не знаете господина Бодлера? - Внезапно выпалил мужчина.
- Господина Бодлера? - Майя на секунду задумалась. - Если вы о Бодлере-мяснике, то его лавка на соседней улице и вы, боюсь, ошиблись, заглянув сюда. Но если вы о Бодлере-поэте... То, увы, тоже нет. Его я знать счастья не имела — разве только его стихи, которые напеваю за работой целыми днями... Но вот один мой знакомый совершенно точно знал господина Бодлера — причём, лично.
Покупатель усмехнулся, полагая, что это шутка. Но Майя смотрела на него серьёзно, не мигая, прямо в глаза, точно наблюдая за игрой луча на радужке. Мужчина поскорее потупил взор.
- Мне нужны духи... - Смущённо начал человек.
- Здесь очень много духов, — Майя  широким жестом обвела полочки тёмного дерева. - Но я обычно зову их не духАми, а дУхами, потому что у любого хорошего парфюма есть душа.
- Походите, повыбирайте, прислушайтесь — какой из сосудов нашепчет вам свою историю? - Продолжала Майя, прохаживаясь вдоль витрин. - Ощутите его аромат, но ни в коем случае не позволяйте ему захватить вас! Парфюм может сотворить волшебство, а может оказаться отравой — в зависимости от того, в чьи руки попадёт. Ведь то, чем завораживаешь других, ворожит и тебя самого, а яд, который ты прольёшь в бокал другого, однажды и тебя отправит на тот свет...
- Посоветуйте мне что-нибудь!
Майя очаровательно улыбнулась и покачала головой, от чего её кудри красиво рассыпались по смуглой груди.
- Но я вам всё уже сказала... Выбирать вам. Главное не спешите, у вас впереди целый день — ведь вы лишь притворяетесь, что пришли ко мне за духами.  На самом деле, вам нужен быстродействующий яд. Вы собираетесь покончить с собой... (мужчина сдавленно кашлянул). Хотя, вероятно, было бы достаточно покончить с собой прежним, изменить что-то в жизни... В любом случае, если вы уделяете столько времени раздумьям о смерти, то, возможно, вы найдёте время и подумать об аромате?.. Не буду вам мешать.
С этими словами Майя, шелестя лёгкой шёлковой одеждой и распространяя облако тропического аромата, напоминающего ветер с далёких островов, удалилась за свой прилавок и вскоре вновь потонула в море Бодлеровых аллегорий.
Покупатель же рассеянно слонялся вдоль витрин, периодически обращая внимание на тот или иной стеклянный пузырёк. На каждом сосуде вместо бумажки с описанием состава была наклейка с именем — мужским или женским - и краткое описание характера воздействия парфюмерной композиции.
И вот, в какой-то момент, разглядывая очередной бутылёк, мужчина с удивлением осознал, что словно бы слышит тихий шёпот парфюма внутри своей головы... Таинственный, печальный шёпот. Поражённый, он протянул руку к хрустальному сосуду, и прочёл на этикетке:

I

Лукреция

Лёгкий аромат, возбуждающий опасное любопытство. Впрочем, это то, что нужно, если вы хотите привлечь чьё-либо внимание. Будьте осторожны, при слишком частом применении возможен сомнамбулизм.

- Что может быть более изысканным, чем собрание ядов дома Борджиа? - Задумчиво рассуждала Хлое, листая книгу с соответствующим заглавием. Эту книгу она сегодня утром стянула с письменного стола Рагуила, своего брата. И сейчас, спрятавшись с трофеем в кладовке, была несказанно довольна собой. Рагуил, конечно, очень разозлится, если узнает, кто периодически таскает его чтение. Ну и пусть себе злится. Так Хлое, по крайней мере, может немного сблизиться с ним — хотя бы через его книги.
В Рагуила Хлое была с самого детства тайно влюблена. А потому постоянно обращалась к нему за помощью или за советом — по любому пустяку. Её красавец-брат был старше на несколько лет. А потому, пока Хлое продолжали покупать леденцы на палочке в воскресный день, Рагуилу уже девушки проходу не давали. Поначалу такое положение дел терзало юную Хлое.
Однако, будучи неглупой девочкой, вскоре она смекнула, что девушки  приходят и уходят. Розовые девчоночьи тела... Хлое казалось, они похожи на креветок, которые Рагуил жадно потребляет из ночи в ночь под винным соусом. А она, Хлое, по-прежнему остаётся его принцессой. Так, немного успокоившись, юная Хлое предалась мечтам и фантазиям о Рагуиле, которые с годами насыщались всё более страстными оттенками. Всё кончилось тем, что Хлое отравилась собственными грёзами - по ночам, мучимая фантазмами, она не могла уснуть, и со временем у неё развился сомнамбулизм. Ночами гуляла она — не понять, наяву или во сне, — по фамильному поместью. Златовласая, в своей длинной белой рубашке...
Казалось, призрак юной Лукреции Борджиа посетил старинную усадьбу фамилии Санти. Когда же она начинала напевать в задумчивости, то Рагуил, страстный любитель французской поэзии, невольно вспоминал «Офелию» Артюра Рембо.
По мере взросления Хлое крепла некая невидимая нить между нею и Рагуилом. Она была столь хороша собой, и столь много страстных мыслей витало между молодыми людьми, что воздух между ними, казалось, накалялся и плавился, как металл в печи. И порой, в ужасе от собственных фантазий, Рагуил признавался себе, что желает не только сестринской близости с Хлое-чаровницей. Вероятно, эта довольно сомнительная любовная история, затянувшаяся на несколько лет, вскоре достигла бы своей кульминации... если бы её не прервала неожиданная смерть.
Однажды ночью, поддавшись сомнамбулической грёзе, Хлое вышла на улицу и упала в пруд около дома. Будучи не в силах проснуться, она беспорядочно сопротивлялась волнам вод и волнам грёз. Но лишь сильнее душили её нити фантазий, как стебли кувшинок, овитые вокруг её тонких запястий и икр, изящной шеи...
С тех пор, как Хлое покинула его, Рагуил не прекращал мечтать о ней, дарить ей любовь и преданность... Но встречались они с тех пор только во сне.

***

Покачав головой, посетитель поставил бутылёк на место... Ему вдруг показалось, что он услышал тихий девичий вздох сожаления. Чары Лукреции слишком опасны, слишком печальны, тоскливы... Непригодны для того, чтобы поменять его жизнь. С таким ароматом он, пожалуй, лишь скорее сведёт с жизнью счёты.
На краткий миг взглянул он в сторону Майи, в полузабытьи шептавшей что-то на неловком французском... Солнечные лучи с ласковым любопытством касались её лица и золотили тёмные кудри, словно рассыпали в них золотые монеты.
Внезапно он вновь услышал тихий, едва уловимый голос из сосуда, исполненного в виде яблока. Жидкость внутри была цветом, словно слегка увядшая алая роза. Мужчина подошёл ближе и взял сосуд на ладонь.

II

Лилит

Аромат тяжёлый и терпкий, возбуждает нечеловеческую смелость. Помогает войти в состояние транса, подобное состоянию древних воинов-берсеркеров, почувствовать незабываемое опьянение собственной силой и свободой. Но будьте осторожны! При неразумном использовании вы разорвёте сердце того, кого любите больше всего на свете.

Аттилия, как и все воины-Змееловы её племени, обладала уникальной способностью — отравлять словом. Воины-Змееловы — исключительно девушки, которые были укушены Нагами (Змеями) в раннем возрасте. Эти девушки по мере взросления копили в себе яд и мудрость Нагов, чтобы однажды отомстить и украсть жизнь своего Змея-покровителя, с которым девушка была связана незримой алой нитью.
Аттилию готовили к ночи охоты долгие годы. Долгие годы она носила под своим языком имя Нага, произнеся которое пронзила бы его сердце, точно иглой.
Аттилия была умна и молчалива, а потому её ночь была мудренее дня. Днём Аттилия веселилась, но веселье её подлинным весельем не было. Веселясь, она старалась подражать людям - как и многим другим хрупким ночным животным, днём ей необходима была мимикрия. По ночам же, притворяясь спящей, она выслеживала его алый след по снам других девушек и от ночи к ночи практиковалась в бесконтактном бою с тенью.
Таким образом, амазонка долгие годы готовилась ко встрече с собственным заклятым врагом.
И вот однажды они случайно встретились среди городских джунглей. Она, как всегда, бежала вдоль дороги, пытаясь догнать собственное время — она всегда и всюду опаздывала, от чего вечно казалась моложе, чем есть. Он же неспешно прогуливался той же тропой. Гулял он задумчиво и тихо -  притворялся человеком. Его притворство было заметно — ведь он шёл словно бы никуда и ниоткуда — в его шагах не было цели, не было мысли. Его манера шествовать плавно и бесцельно, точно дождевое облако по ветру, выдавала его нечеловеческую природу. Аттилия знала: так ходит только тот, кто привык летать.
Когда она приблизилась, и его взгляд на неё упал (именно упал, поскольку такой взгляд тяжелее плоти — он проникает, словно камень или стрела, намного-намного глубже, чем дно ока собеседника), Аттилия почувствовала болезненный укол в животе — словно бы она была бабочкой, пойманной на булавку. Когда же он обнял её за плечи, она пошла за ним послушно, не думая. Она в ту минуту не в силах была о чём-то думать — пустота в нём и в ней убила все мысли. Слова в её голове задохнулись, будто в камере смерти. То был наркотический гипноз Нага.
Когда он привёл её в свой Серпентарий и предложил алого вина, она пригубила бокал, не поведя и оком, поскольку опьянела прежде, чем первая винная капля пролилась в неё. И ещё она ощущала его присутствие внутри  себя задолго до того, как он вошёл в её тело. Ведь по-настоящему наполненным чувствуешь себя только, когда любишь и любим. Чувствуя, как он, проливаясь подобно изысканному вину, заполняет собой каждый дюйм её пустоты, Аттилия плакала — слёзы были черны — так текли из её глаз реки многолетней ненависти... потом слёзы катились прозрачные, пока не иссякли вовсе.
Незадолго перед первым лучом зари Наг привёл её в Парк с живыми, меняющими направление дорожками. Тот самый Парк, где укусил её прежде. В Парке Наг сорвал с дерева большое красное яблоко и протянул Аттилии. 
- Ты помнишь, меня?
- Конечно. Ты — девочка, которую я давным-давно поцеловал. Красивая маленькая девочка.
- Ты знаешь, зачем я пришла?
- Вероятно, меня убить.
- Но я этого не сделаю. Я выслеживала убийцу, а нашла тебя... И  скорее сгину, чем коснусь тебя с иным чувством, нежели прошлой ночью.
- Так ты не сможешь стать охотницей.
- Не больно-то и хотелось. Мне лучше уйти, по моим следам отправятся сёстры.
- Тебе лучше остаться. Никого они не найдут. Однако, Аттилия, оставшись со мной, ты упустишь имя моей смерти.
- Зато не упущу тебя.
- Ты позабудешь себя.
- Я и так не понимаю, кто я на самом деле.
- Чтобы полететь в мою страну, ты станешь Нагом...
- А кто я по-твоему? Твой яд цвёл во мне все эти годы. Поцелуй меня снова.
Змей и Аттилия замолчали. Наступила звенящая тишина, словно перед бурей. Нежным, бесконечно осторожным движением Наг приник губами к хрупкой ключице Аттилии...
Той ночью они вместе улетели прочь, скрылись одной из тайных, незримых дорог таинственного Парка.
С первым лучом зари тело Аттилии было найдено в зарослях парковых деревьев со следами свежего укуса Нага на ключице.
- Проклятый Наг утащил душу Аттилии! - В ярости потрясали копьями сёстры-амазонки. - Мы этого так не оставим! Мы вырвем сердце из его прогнившей груди!
Но Наг и Аттилия их криков уже не слышали. К утру они унеслись на крыльях ветра прочь — далеко-далеко от Парка. Там, где они тем утром очутились, даже птицы и бабочки молчат...   

***

Вернув Лилит на прежнее место, мужчина протянул руку за новым бутыльком. «Рамона», - значилось на сосуде. «Испанка, значит», - подумал он. Но не успел он вчитаться в строки с описанием аромата, как внезапно Майя обратилась к нему.
- Я бы вам не советовала. От него больше проблем, чем пользы. Этот аромат — андрогин, - оторвавшись от чтения, проговорила она строго.
- Вы хотите сказать, унисекс?
- Андрогин, я же вам сказала! - И, покачав головой, Майя вновь углубилась в чтение.
 Неожиданное вмешательство Майи, резкие, нетерпеливые интонации в её голосе насторжили покупателя. Поначалу он хотел всё же взять запретный сосуд строптивой мулатке на зло... Но, вспомнив, чем обернулось любопытство для Хлое и Аттилии, отставил подозрительные духи прочь. Вместо Рамоны покупатель  взял наугад тот бутылёк, что стоял на полке по соседству с нею. На этикетке он прочёл:

III

Икар

Старинный букет поздней осени. Терпкий, словно вино. Аромат изысканный, капризный, невменяемый. Согревает сердце, способствует гармоничной работе левого и правого полушарий мозга, приносит удачу. Кроме того, этот редчайший аромат способен в краткие сроки разжечь в вашем сердце огонь,  пробудить в вас вдохновение и страсть. Но будьте осторожны, при непереносимости компонентов препарата, а также при злоупотреблении возникает солнцезависимость, галлюцинации теневого фантома (так называемый «синдром Чёрного человека»), в редких случаях - смерть на почве галлюцинаций (так называемый «синдром воображаемой смерти»).

Чёрный человек... Aidoneus, незримый... В детстве, слушая перед сном странные сказки своей девяностолетней прабабушки, Александр возжелал увидеть настоящего живого Ангела смерти. Чёрный человек, предвестник скорби, ночи Души, - так говорила о нём прабабушка Рея. Александру он представлялся теми далёкими вечерами как огромный мужчина, крылатый и смуглоликий, похожий на черноглазого ворона, ускользающий по лунным лучам фиолетовой тенью с Душой-младенцем на руках.
Когда же возмужал, то, засыпая, Александр думал в своей кровати, что сон — это маленькая смерть, а его Ангел смерти — это она, девушка, едва ощутимо дышащая во сне на его смуглом плече. Ибо, если кому-нибудь там, на небе, интересно его мнение, именно ей подарил бы он последний глоток воздуха. «Победный» глоток воздуха. Никэ означает «победа».
Она явилась ему поздней осенью в облетевшем тоскливом парке. Вся в чёрном, с живым цветком шиповника в петлице кожаной куртки — прямо напротив сердца. Волосы заплетены в тугую белую косу, бьющую её по плечам, словно хлыст, когда она качает головой в знак несогласия.
Она смотрела на него, не моргая... И, ощущая неловкость, Александр похвалил её косу и спросил, отчего её волосы белы. «Прошлогодний снег», - ответила она. - «Прошлогодний снег выпал в моём сне...»
И засмеялась чему-то своему. Вечером того же дня, засыпая, Никэ созналась, что коснулась тени Ангела. Из любопытства она ловила её сетью из лунных лучей. Расставив по комнате зеркала лунной ночью, она таким образом сплела паутину из света, куда и поймала фиолетовый кусочек мрака — Ангельскую тень... Коснувшись тени, она увидела в зеркалах лишь своё лицо, бледное от волнения, а на следующее утро проснулась сама седая, словно Луна.
Другой особенностью её были глаза — прекрасные, словно древние  броши — с чёрным ночным ободком и золотистым ореолом зари, окружавшим бездну зрачка — должно быть, именно такой брошью чёрного золота подбирала складки своего хитона Елена Троянская. Встречаясь взглядом с Никэ, Александр каждый раз снова и снова падал в тёмную бездну — раз за разом всё глубже. Словно смельчак, стремглав ныряющий в глубокую океаническую впадину, прельстившись золотым кольцом... Похоже, Никэ, не зная о том сама, обладала редчайшим даром — ворожить взглядом, взглядом отравлять. Казалось, её глаза, словно два золочёных солнечных колеса, уносят тебя в звездную неизвестность, пока ты ими любим, пока ты отражаешься в них. 
- Ты моё Солнце, - шептал Александр, перебирая в задумчивости лунно-белые пряди. - А твои глаза — это два золотых зеркала, в которых пленена моя Душа.
- Ни о чём не беспокойся, лети путями звёзд, - вторила ему Никэ. - Пока я с тобой, ты победишь, Александр!..
И, казалось, Никэ и впрямь стала его талисманом удачи. Говорят, тебе повезёт, если доведётся найти четырёхлистный клевер. Александр же на удачу носил шиповниковый цвет в петлице вместо броши.
Летели годы, летел по небосводу жизни Александр, Никэ же по-прежнему была рядом — всё такая же свежая и прекрасная, как в день их первой встречи.
- Отчего ты до сих пор со мной? - Вопрошал её Александр порой с блеском беспокойства в глазах.
- Ты звал меня. Я была неосторожна в полёте, порвала крыло о луч звёзды и не могла лететь. Так мне пришлось ходить по земле. Ты же моё второе крыло — мне без тебя жить тоскливо.
Александр не понимал, а Никэ смущённо смеялась произнесенной бессмыслице и стыдливо взмахивала рукой перед лицом, точно прогоняя стайку мошек.
С тех пор, как он встретил Никэ, Александру снились мотыльки с оторванными крылышками. И во сне, сострадая их горю, он создавал им новые крылышки — тончайшие лоскутки из солнечного света, нектара цветов, морского ветра, запаха ночи... Белая, словно мраморная, Никэ практически неслышно дышала во сне, пристроившись на его смуглом плече.
И вот, однажды ночью один из мотылей, лиловокрылый, обратился к Александру:
- А правду ли говорят, что нельзя приблизиться к Солнцу?
Его вопрос заронил тень сомнения в беспокойную Душу Александра. Для него Солнцем была Никэ — загадочная, непостижимая. Да неужели он не отважится её коснуться?
- Пойдём со мной, - продолжал смуглоликий лиловокрылый мотылёк, блеща углями очей сквозь сумрак ночи. - Я унесу тебя на Солнце: мы ускользнём сегодня ночью, по сумраку, паутиной лунных лучей...
Доверившись хитрецу, Александр последовал за ним по лунной дорожке — мимо, точно искорки, мерцали звёзды и их тени, вдаль ускользали очертания Млечного пути — брызги молока из божественно прекрасной груди. Звёзды — разноцветные мотыльки — алые, золотые, антрацитовые... И она — белая малышка Солнце. Вот она, его Никэ — сияет, разметав белые лучи волос по небосводу... 

***
       
Посетитель вздохнул и разочарованно отставил флакон с греческим орнаментом.
- И снова все дороги ведут в смерть...
Неожиданно Майя вновь прервала своё чтение и внимательно посмотрела на покупателя.
- Если вы настолько зачарованы смертью, то есть у меня кое-что в запасе — верное, проверенное средство.
- И где же оно?
- Да вот же, прямо перед вашим носом! - Указала в сторону стеллажа Майя.
Покупатель с опаской взял с полки указанный флакон, исполненный в форме немецкого фугаса. Внутри плескалась маслянистая чёрная жидкость. Снаружи на стекле от руки намалёваны криво ухмыляющийся череп и кости. «Нектар Азраила», - прочитал мужчина. И чуть ниже: «Средство для травли крыс».
- Что вы мне подсунули? - накинулся на Майю посетитель лавки, готовый обрызгать «Нектаром Азраила» мулатку с головы до ног.
Та лишь пожала плечами.
- Парфюм для тех, кто покидает корабль, даже если течь в трюме лишь ему почудилась.
Она вдруг отложила книгу и внимательно посмотрела своими пронзительными чёрными глазами покупателю прямо в точку меж бровей, словно сверля у него во лбу отверстие для третьего глаза.
- Средство, между прочим, надёжное — им один инквизитор прошлого столетия столько крыс переморил, сколько вам и не снилось... Не крыс, впрочем, тоже. Но они умирали медленнее...
Покупатель лишь всплеснул руками и устало опустился на деревянный табурет. Принялся тереть очки полой пиджака.
- У вас есть нормальный парфюм?
Майя достала откуда-то из-за прилавка бутылочку с содержимым цвета  меди, налила немного сомнительной жидкости в прозрачный стакан и, обойдя прилавок, по-кошачьи присела на старенький восточный диван возле покупателя.
- Выпей-ка это...
- Крысиный яд? - С недоверием покосился он на стакан.
Майя покачала головой и улыбнулась.
- Виски.
Когда он отхлебнул из рюмки, она задумчиво произнесла:
- Беда не в том, что в магазине нет подходящего парфюма. Просто именно ты всякий раз выбираешь яд... По правде сказать, даже эссенция невинной белой розы, нежной и слабой, может превратиться в отраву для того, кому одна лишь отрава и мила. Подумать только, ведь ты нашёл три чудесных эссенции чистейшей страсти, три дивных истории любви... И ты так и не решился присвоить ни одну из них. А всё почему? Из-за риска страдания, страха смерти.
- И что же мне теперь делать?
- Промочи своё уставшее горло, понаблюдай за солнцем и отдохни у меня в тишине. Что бы с тобой ни случилось, шаг за шагом ты преодолеешь свой закат. Как и виски в твоём стакане, глоток за глотком ты выпьешь свою ночь, а после придёт новый день... и новый вечер. Всё, что на самом деле сейчас важно, так это ощутить вкус жизни и насладиться им — терпким, обжигающе-горьким, пряным, порой приторно-слащавым, порой солёным от слёз... Не суть! Пусть будет какой будет. Вкуси свою жизнь, как сейчас вкушаешь смерть, и жизнь больше не покажется тебе невыносимо пресной. 
Майя умолкла и устремила взгляд на заходящее солнце в окне — золотой шар, медленно утопающий в кровоточащих, кровокричащих небесах... Молча  допивал свой шот и покупатель. Чуть позже Майя забрала из его рук пустой бокал и, как и прежде молча, с тихим шёлковым шелестом, напоминавшим всплески далёкого моря,  вернулась за прилавок - шептать Бодлеровы страницы, словно заговоры чародея...
Мужчина же посидел в одиночестве ещё какое-то время, наблюдая игру шустрой черепаховой кошки за окном. Когда же кошка перебежала улицу и скрылась в тени большой оливы, мужчина тяжело встал, отряхнул пальто и, не сказав ни слова, вышел прочь из магазина.
Майя подняла глаза от книги и пристально смотрела вслед удаляющейся мужской фигуре. «Вернись», - кажется, заклинали её глаза. И его кожа, безусловно, даже под одеждой слышала это заклятие. Но он не вернулся.
Майя сощурилась по-кошачьи, хитро ухмыльнулась своим мыслям. И, достав ополовиненный бутыль с виски, отпила глоток прямо из горлышка...
На дне бутылки виднелась этикетка, которую можно было прочесть лишь когда бутылку наклоняли. Надпись гласила: «Живая вода. Принимать в случае тяжёлого эмоционального отравления»...

(03-04/2014)