Сарай

Это был дом её родителей и родителей её родителей. Она в нём выросла, помнила его во всех подробнястях - комнаты, рюши на накидках, покрывающих подушки. Подворье - сараи, выщербины на дорожках, свисающий виноград. Потом она ушла из этого дома. Ушла в свою жизнь. Вышла замуж, родила детей, дождалась уже внуков и даже правнуков. А дом все стоял. По теперешнем временам он казался совсем хибаркой, перешёл уже больше в разряд времянки, а сама времянка стала использоваться как сарай.

Она заходила иногда во времянку, которая была в её молодые времена летним гостевым домиком. Их семья тогда была щедра на приём гостей, не то, что теперешняя молодёжь, что не знала по имени даже своих соседей через забор. А раньше соседи знали и историю, и нужды близживущих.

Когда её дети стали на этой же территории строить для уже своих детей и внуков большой двухэтажный дом, используя дом её детства лишь как перевалочный пункт, ей стало сниться, что кто-то неведомый нападает на неё и она не в силах сопротивляться. Когда же её искренне любимые потомки стали перестраивать, по-своему обустраивать старый двор, она стояла, молча стиснув зубы, и смотрела на это. Было бессмысленно противоречить, да она и сама понимала, что все это -естественный ход вещей. Лишь раз сказала: "Мне так жаль тех сараев!.." Сын усмехулся и воскликнул: "Баба, да кому они нужны, твои полуразвалившиеся сараи! Мы построим ещё лучше. Все будет, только подожди немного."

А она расплакалась в ответ. Не могла объяснить, что её слёзы не за сараем-развалюхой, а за тем, как они с папой там смеялись, перебирая картошку в её далёком детстве. Как там рядом с рассыпанным на полу богатым огородным урожаем, стоял у стены её первый в жизни велосипед. А еще в дальней стене была шёлка и сквозь неё она однажды увидела, как её сосед, уже совсем парубок тогда, целовал свою девушку, неспешно и в то же время страстно. Она много потом прожила, пока узнала это слово. А тогда это было для неё откровением, чем-то, что было сильно чище и близостнее сальных шуточек одногодок. Случайно увиденная нежность стала тогда для нее дверью в другой мир, неким ориентиром того, что именно ей хотелось искать в своей жизни. Ведь поговорить ей тогда об этом было абсолютно не с кем.

А сейчас этот сарай снесли. Сын пытался утешить её, грубовато, как мог. А ей не помогало. Она не могла выразить в словах, что был разрушен на сарай, а место её  памяти. Что теперь память о пережитом осталась только внутри неё и никому нет дела до выцветших воспоминаний дряхлой старухи. А ей казалось, что был снесён мемориал её памяти  и что её самой стало меньше в оружающем мире. Она глубоко и прерывисто вздохнула и пошла готовить правнукам любимое ими картофельное пюре.