Летят утки...

Я хорошо помню свою первую добычу. Она была прекрасна. Длинная, покрытая мелкими крапинами, вся в светящихся жемчугах капель, с черным лаковым клювом и мелким, поразительным рисунком на оперении. Вставшая на крыло молодая шилохвость.

Я достал ее на взлете, подкравшись между кочек к месту жировки ее семьи. Под ногами текла жидкая грязь, осока от кочек резала лицо и руки, колени промокли от ползанья по тундре. Но я не замечал этого ничего...

Утки кормились под берегом, шумно возились, крякали, плескались и гоняли друг друга. Несколько раз я порывался встать и полюбопытствовать что происходит, но упорный внутренний голос «ближе! ближе!» пригибал меня к тундре, которая закрывала происходящее реденькой щёточкой прируслового кустарника.

Наконец, когда возня, кряканье и плеск раздавались уже, практически, над самым ухом, я решился.

Выпрямился из всех своих тщедушных сил, и метким выстрелом в угон поразил одну из шилохвостей на взлете.

Второго выстрела у меня не было и не могло быть. Ибо оружием моим была переделанная из трехлинейной винтовки одностволка 32 калибра — так называемая «фроловка».

И было мне тогда 12 лет.

Потом было многое. Даже не многое, а очень многое.

Северные олени и изюбри, соболя и ондатры, гуси и глухари, медведи и гигантские лоси, снежные бараны и козероги, антилопы и буйвол...

Но самая первая и самая дорогая мне добыча была именно эта шилохвость, добытая с поистине чинганчгуковским терпением в далеком 1974 году.

Десятки тысяч охотников, впервые взявших в руки оружие и первый раз в жизни вышедших осенью на охоту со сходными чувствами рассматривают свою первую добычу.

Утку.

Именно осенняя утка является самой массовой добычей миллионов охотников — как в России и прилегающих государствах, так, наверное, и по всему миру.

Итак — летят утки...