Студенты. Кандидатский минимум

       Известное дело, прежде чем выйти на защиту диссертацию, надо сдать кандидатский минимум, состоящий из трех экзаменов, - философии, иностранного языка и профильного предмета по выбранной специальности. Ясное дело, в свое время отцы государства и идеологи партии заботились о моральном облике будущих ученых, полагая, что ежели существует марксистко-ленинская философия и прочая, буржуазная философия, стало быть, советская физика также отличается от буржуазной, что теория относительности в Нарьян-Маре проявляется совершенно иначе, чем в канадской провинции Саскачеван, а наш, родной советский интеграл берется не так, как какой-нибудь криволинейный интеграл в Оклахоме. Увы! Те времена, к вящему сожалению коммунистов, безвозвратно прошли, и нынче эту философию не сдают за ненадобностью, а поскольку свято место пусто не бывает, то волей-неволей пришлось обратиться к мировой философии, к старине Гегелю и мудрецу Сократу. Впрочем, остальные экзамены остались. Иностранный язык был необходим во все временa, а в нынешние - особенно. Как же - защитил диссертацию, подался в дальние края за длинным долларом - и на тебе, прекрасно аборигенов понимаешь. Естественно, аспиранты в основном сдают английский. Конечно, есть ортодоксы, которые выбирают немецкий или французский, но это лишь те, у которых забито место именно в этих странах, либо те несчастные, которым довелось в школе изучать именно немецкий. Что же касается профильного предмета, то тут имеются свои нюансы. Если аспирант свой в доску, то и отношение к нему соответствующее. Люди ж не дураки, - понимают, что сегодняшний аспирант - это завтрашний доцент, а раз так, то зачем заведомо портить с ним отношения. Другое дело, если соискатель со стороны. Тогда можно с него что-нибудь слупить, - деньги или подарки, а может, какую-такую услугу. Смотря по обстоятельствам.
       Борис Петрович Яров-Яровой и Игорь Тимофеевич Перцев являлись младшими научными сотрудниками сверхсекретного учреждения, производящего колоссальные по занимаемой площади таинственные агрегаты с секретной миссией, и работали в одном отделе, специализирующемся на исследовании и конструировании еще большего агрегата. Начальство сформулировало техзадание следующим образом: "Чем больше, тем лучше". В этом был очень простой резон. Чем больше агрегат, тем больше людей и материалов. Достаточно было сказать, что за год завод потреблял золото килограммами, а серебро - десятками килограммов, не говоря уже о разных редкоземельных металлах, подчас стоивших дороже золота. И все эти материалы надо было обработать, отшлифовать, отполировать и покрасить, так что на заводе было свое собственное производство, - токарные и фрезерные станки, гальванический цех, бригады сварщиков, слесарей и электриков. Как всякая воспроизводящая система, завод строился и расширялся, а специально созданный отдел должен был доказать, что будущее человечества - за этим гигантским агрегатом.
       Яров-Яровой разрабатывал суперпроцессоры, которые получались параллельным подключением тысяч обычных, а Игорь Тимофеевич  - сервомоторы, ведомые суперпроцессором. Младшие научные сотрудники учились в одной школе, вместе откосили от армии (слава заводу), а нынче вместе работали и по жизни были если не друзьями, то приятелями и понимали друг друга с полуслова. Уже практически были готовы диссертации, назначена дата апробации и соискатели решили немедленно сдать кандидатские минимумы. Первым был экзамен по философии. Зарплаты научных сотрудников были небольшими, а потому экономить приходилось на всем, поэтому оба приятеля две недели по вечерам штудировали учебники и конспектировали законы перехода количества в "Какчество". Экзамен прошел удачно и оба соискателя получили по трояку. Вторым был экзамен по иностранному языку. Тут уж пришлось волей неволей раскошелиться, ибо выучить перфект, имперфект и сто девяносто три неправильных глагола немецкого языка за две недели невозможно. Сотрудники пошли по пути наименьшего сопротивления, договорившись с доцентом кафедры о занятиях. Естественно, на занятия будущие кандидаты ходили крайне неохотно, впрочем, доцент нисколько не возражал, поскольку знал, что делал. Экзамен принимала комиссия в составе трех человек, а специалистом по немецкому языку был именно упомянутый доцент, а посему приятели дали волю фантазии, и несли форменную тарабарщину. Доцент кривился, но на вопрос председателя комиссии ответил, что да, что предмет товарищи ученые знают и заслуживают твердой четверки. Руководителем обоих соискателей был заведующий отделом, маститый ученый со множеством званий и регалий, иногда подкидывающий доцентам темы по хоздоговорам, а посему, даже без звонка, экзамен по специальности был сдан на отлично.
       Настало время, как говорит Библия, "собирать камни", то есть выписки, удостоверяющие что этот экзамен сдан и получена такая-то оценка. По специальности и иностранному языку проблем не возникло. Зато у заведующего аспирантурой института, где приятели сдавали философию, разыгралась драма.
       У двери с табличкой "Заведующий аспирантурой доцент Аваков Г.М." приятели по очереди посмотрели в выскобленную в стекле кляксу. За столом, заваленным бумагами, сидела исполинская жаба в очках и читала книгу. Соискатели, потоптавшись, постучали в дверь и не дожидаясь приглашения зашли. Жаба продолжала читать, не обращая на посетителей никакого внимания. Яров-Яровой тихонько кашлянул. Аваков оторвался от чтения книги, - художественной, как заметили соискатели, - и строго на них посмотрел.
 - Нам, товарищ Аваков, получить бы выписки о сдаче экзамена по философии.
Зав. аспирантурой  устремил гипнотизирующий взгляд на научных сотрудников.
 - Скажите фамилии.
 - Яров-Яровой.
 - Перцев.
Аваков прищурился, оценивающе посмотрел на одного, потом на другого, и неожиданно выдал.
 - Ты, Яров-Яровой, оставайся, я знаю, что ты философию сдавал, а ты, Перцев, можешь идти.
 - Как идти?
 - Открыть дверь и идти. Ты экзамена не сдавал.
 - Как так, товарищ Аваков, мы с Борисом вместе сдавали, в один и тот же день.
 - Если я сказал, что ты экзамен не сдавал, значит не сдавал. Впрочем, можешь остаться, пока я найду выписку у , - как тебя там?
 - Яров-Яровой.
 - Точно.
Аваков вынул из ящичка стопку нарезанных бумаг и стал просматривать. 
 - Вот, пожалуйста. Яров-Яровой. Получи.
Перцев вновь обратился к жабе.
 - Товарищ Аваков, а как же я?
 - Что как же ты? Ты что, не понял, что я тебе сказал? Убирайся. Ты философию не сдавал.
 - Сдавал. И сдавал в тот же день и в тот же час, что и Яров-Яровой.
 - Не сдавал. Если бы ты сдавал, я тебя бы помнил, а раз не помню, значит не сдавал. Вот, пожалуйста, я Ярова-Ярового помню, значит, он сдавал. А тебя не помню.
 - Вам что, трудно просмотреть эти выписки?
 - Слушай, ты, нахал, мне это совсем не трудно. Но с чего это мне зря смотреть, если я уверен, что ты философию не сдавал.
 - Я вас прошу, посмотрите, может, вы забыли.
 - Как? Я, - чтоб забыл? Ладно, я посмотрю дела и докажу тебе, что ты - врун и что ты хочешь меня обмануть.
Аваков свекнул в сторону Перцева глазами, нацепил очки, взял стопку и стал читать, после каждого листка делая театральную паузу.
 - Евгений Евгеньевич Власов. Это ты?
 - Нет, не я.
 - Пожалста. Лютый Виктор Михайлович. Это ты?
 - Нет.
 - Чуйкова Надежда Алексеевна. Это ты?
 - Нет.
 - Убедился, что не сдавал. Банщикова Людмила Павловна. Это ты?
 - Нет.
 - Видишь как ты морочишь мне голову. Перцев Игорь Тимофеевич. Это ты?
 - Да, я.
 - Как это я? Это ты - Перцев Игорь Тимофеевич?
 - Ну да, я.
 - Значит ты все-таки сдавал экзамен. Ай-ай-ай. Как же это я тебя не помню, а? Интересно, интересно. Ладно, так и быть, возьми выписку.
Аваков через стол швырнул бумажку Перцеву и как ни в чем ни бывало схватился за книгу.
На улице Перцеву стало плохо.
 - Слушай, Боря, я вернусь и этого подонка убью.
Игорь приятеля удержал.
 - Да не стоит он того, Игорек. Всех хамов не перебьешь. Вон, нам начерталку один кекс преподававал, так он Люське из нашей группы знаешь, что сказал?
 - Ну?
 - Ты, говорит, чего, Ермакова, не садишься. Чирей, что ли, на заднице вырос?
Перцев так же внезапно остыл. Жизнь продолжалась.