И вновь одиночество

Виктор Матюк

И вновь одиночество

И вновь одиночество, чего-то большего хочется, но даже в трудные минуты
Поползновения смуты возникает во мраке, знает человек всякий,
Что, расставшись с тоскою, я начну спорить сам с собою! Жалко времени своего,
Рядом вновь нет никого, все ушли, они по уши в грязи, увы, в тиши, во мраке заточения
Нет в душе смирения, душа стремится вперёд, вот-вот себе лоб разобьёт о камень,
И тут же взметнётся к небу яркий пламень, мне предстоит выдержать трудный экзамен!
Почему я один остался? Не хлебом единым в семье питался, жил и развлекался,
Жену, не предав, иду к новой победе, был вынужден уехать, не отдыхать, а пахать
Подобно волу, не хочу лишний раз искушать свою страждущую судьбу! Мне это ни к чему!
Сбросилась братва мне на дорогу по рублю, я продолжаю искать свою потерянную стезю,
Ведущую к холодному и узкому ручью, из него я воду пью, в дом её ношу, сейчас лежу на боку,
И мысленно пишу очередную строку! Дождь стучит по крыше, тучи спускаются ниже и ниже,
Шум дождя больше слышен в прохудившейся деревянной нише, там ветер свищет, да так,
Что стремглав уходит мрак из души! Свищи, ищи грядущее счастье, на улице стужа и ненастье,
Болят руки чуть выше запястья, невдалеке бушуют страсти людские, рядом с ними пороки земные
Топчут травы луговые! Мне не впервые томиться в клетке, можно зайти на чай к соседке,
От этой мысли воспрянув, себе напомнил тирана, у которого охрана поднимается так рано,
А меня никто не может стащить с нового дивана! На завтрак жареные баклажаны с картошкой,
Чай кипит, самовар как паровоз гудит, слышен даже скрип колёсных пар, от них исходит жар!
Пришлый народ удила из последних сил грызёт, и никак не поймёт,
Почему взор тлетворный упирает в столб на соседнем подворье?
Странные духи ползают по тощему и голодному брюху, свиньи едят прошлогоднюю макуху,
Было бы на улице не зябко и сухо, поговорил бы с соседкой – старухой о сути мирского бытия,
Но из-за проливного дождя выходить на соседнюю межу никак нельзя! Судьба – мой палач,
Живу как в склепе, дурно и нелепо, а ветер свирепый разрывает увесистые рабские цепи,
Но куда ему против воли судьбы? Впереди не видно ни зги, не заметно ни дыма, ни огня,
Бездействие вот что погубит меня! Всё, чем жил и что любил, одним махом взял и раздавил,
Себя не погубил, теперь с грустью смотрю уходящим дням вслед, назад дороги точно нет,
В соседнем доме веселится кордебалет! Ближе к утру там гаснет яркий свет!
Всё, чем дышал, чем жил, на полпути завершил, смешал все чувства с землёю
Собственной рукою, сам стал изгоем в родных местах, на самом деле досужие мысли одолели
Высокие мечты, и вот ты стоишь один среди непроглядной тьмы, но уже без семейной узды,
Остановившись в полушаге от мирской суеты! Только порывы студёного ветра
Врываются в израненное сердце, в общем, и в целом, не хрен было заниматься бабьим делом!
Глупо и тупо лицезреть тоску и скуку такому умному старику, одетому в старинную доху,
В ней можно спокойно спать даже на снегу, не ревнуй свою жену к другому мужику,
Успокойся и ничего впредь не бойся, семейные узы имеют особое свойство,
Они склонны приносить душе расстройство и отрывать думы от земли!
Безвестность впереди, пусть семейные трения усядутся на твои колени
И ты с пеной у рта начнёшь убеждать другого старика, что людская молва
Уж больно щедра на уличные выражения и слова! По праву старшинства
Могу с уверенностью сказать, что нам не пристало друг другу в ночи врать,
И раздельно спать! Предстоит точки соприкосновения искать! Как пить дать!
Я любил, а потом любовь возненавидел, такой исход никто не предвидел,
Что-то произошло не так, розни пошли из-за пивных баклаг! Что ни шаг, размах,
Что ни остановка, рядом стоит судьба – плутовка и говорит она с издёвкой
О грядущих временах, грехов полным-полно, рекой здесь лилось красное вино,
Но то время уже давно в Лету кануло и прошло! Стёжки-дорожки снегом замело,
И не осталось ничего, кроме воспоминания одного: природная злоба дана твердолобым,
Но я и глуп, и трусоват, в моих словах иногда присутствует уличный мат!
Он, как уж на сковородке извивался, из последних сил степенно держался,
Не падал и по земле не кувыркался, небось, самого себя стеснялся, но без боя не сдавался!
Должно быть, трудно уходящее время забыть! Злоба – долговечна и страшна,
Мы же дурачим сами себя, вместо того, чтобы галдеть, пришлось вполголоса петь!
В день воскресный к земле пробился свет чудесный, человек нездешний вдыхает воздух чаще
Чем злодей тот, что в миг настоящий в закутке своём ждёт, когда же рассвет в дом войдёт?
Восток загорится, он желтизной должен покрыться, мне же хочется, отмыть душу дочиста!
Трудно жизнь начинать с чистого листа, рядом тлен и суета, к горлу подступает тошнота,
А замусоленные уста прикрывает рыжая борода! В самом деле, нет в душе веселья,
Надоело безделье, жалкий смертный один на белом свете и ему ничто уже не светит!
А где же жена и дети? Разбрелись по белому свету, известий нет ни от кого, страдает естество,
Пьянит дыханье грёз, и всё ж приходится жить врозь до тех пор, пока не сгорит трухлявый забор,
Разделяющий всех и вся, уходит в никуда вся моя бывшая немалая родня,
Нет известия три ночи и четыре дня! Мечты летят за ней вдогонку, болят ушные перепонки,
Только смех громкий раздаётся в чаще тёмной, там скромно пестреет серый цвет,
Туда редко проникает яркий солнечный свет! Сам готовлю ужин и обед,
Домработницы нет, мысли подобно струе широкой вырываются из шумного потока,
Жизнь обращается с ними жестоко, и течёт самотёком по горам и долам,
Я же иду неспешно по своим делам, закрываю на два замка деревянные сени,
В душе – смятенье, в голове – полное забвенье! Нет жизни кипучей,
Над головой сгущаются тучи, ветер злющий носится по лесной опушке,
Приходится спать одному на старенькой подушке без молодой подружки!
Пустая чекушка на столе, нет дела мне до миражей душе моей, возникающих в ночи на стене,
По утрам шум пчелиный да свет, приходящий с привольной равнины, массажируют морщины
На стареющем лице, трудно наедине думать, и сметь, ведь всё, что было, ушло,
Только потное чело всю ночь долдонит одно и то! Уходит всё, не остаётся ничего!
Жизнь покидает дряхлеющее тело, всё, что его когда-то грело, исчезло раз и навсегда,
Мои года – моё богатство, надоело по бабам шататься, с торговками на рынке торговаться!
Нечем заняться, зачем живу я тут? Дни пройдут, и никто не вспомнит обо мне в этой стране,
Наказан я за что? Наверное, прегрешение моё и вправду было велико, словно женское манто,
Что свисает до пят, деревья тихо шумят, тускнеет взгляд, кое-кто пытается мою плоть сломать
И на прочность душу испытать! Приходится страдать, надеяться и ждать, но благодать вдалеке,
Нет весомых дел в кулаке, и только женщина в цветастом платке стоит на загородной стезе,
Но её мысли не обо мне! У неё проблемы свои, она не слышит, как поют молодые соловьи,
Боже, душу успокой, в сутолоке мирской сливаюсь с разноголосой толпой на городской мостовой,
Никого из родни не видать, зачем я родился? Зачем несколько раз женился? Чтобы страдать?
Эта мысль приходит и уходит, исчерпан доверия кредит, голова болит, душа скорбит,
Но внешний вид благоволит судьбе, она подходит ближе ко мне и оставшись наедине,
Что-то шепчет на ухо, была бы жива мать – старуха, она бы помогла распутать грязные дела
И нашла бы слова, чтобы поставить на смутном месте крест! Я же делаю всем понятный жест,
Он выражает мой протест против бездействия судьбы, вот если бы повод был
И я вновь полюбил, но не возненавидел, тогда бы я вновь поселился у студеного степного ручья!
Там была хижина моя, нынче заросла стезя чертополохом, мне и вправду одиноко и плохо!
Дум нагромождение меняют ход бытия мгновенно, бытие – тленно,
От прошлого остались жалкие тени, но мне дороги те мгновения!
Я их пускаю в ход, пусть тает прошлогодний лёд, время двигается вперёд,
А дел невпроворот! Рот закрыт на замок, чтоб не дай бог никто, и слова лишнего не произнёс!
Что небо пошлёт, то и произойдёт! Мне бы на завалинке спокойно поседеть
И на родные места вблизи посмотреть, здесь цветут сады по воле рока и судьбы,
А хлеба густы, на небе полно синевы, здесь родимая земля, она взрастила меня!
Кто-то громко кричит, что здесь народ не лыком шит, хотя росточком невелик,
Кое-кто пожимает плечами, и вспоминает, что в православном храме истина в тумане,
Не видны её пороки и изъяны! Никто прощения у бога давно уже не просит,
Каждый слово «грех» вслух не произносит, просто-напросто, голос пропит,
Пьянствует большинство, не пьющих - меньшинство и что из того?
Злоба так и прёт, и приезжий сразу не поймёт, кто вот-вот свою палку перегнёт?
Вчера стужа лютая была, на носу зима, нет тепла, рядом тоска и мишура, сквозит из окна!
Повод был, чтобы произошёл нервный срыв, но всё обошлось, не застряла в горле кость!
Тепло едва тлеет в груди моей, хочу жить для людей, но не получается,
Жизнь в галоп изредка срывается и отдушина в рай тут же закрывается!
Меняется в худшую сторону этот мир под грохот пушек и мортир,
Подобие страны славянофобы и жиды, что были здесь же рождены, превратили в сортир!
Неузнаваем прежний мир! Не сверкают золотые чаши над головами нашими,
Один глашатай, рыжий и лысоватый, попытался всё расставить по своим местам,
Но ему заткнули рот ватой, и вот он сидит поддатым по божьей воле в диком поле
И рассуждает о судьбе и рабской доле! Забот было много, но ничего не изменилось за год,
Едва пыхтит старенький завод, страдает разухабистый народ и ждёт, что ему бог пошлёт
На Новый год, а время идёт, бьют куранты, к их звону прислушиваются мелкие дилетанты!
Разбежались по чужим весям народные таланты, осталась пьянь и она в такую рань
Пьёт такую дрянь, что всё вокруг пахнет хмелем, но продолжается веселье,
Тихо переходящее в безделье! Лунный свет серебрится, душа в одиночестве томится,
Нам задуматься бы лучше о своём благополучье,
Но думы вовсе не те, которые сорока принесла на хвосте!
В суете да не в обиде, хотя едет крыша, ноет паховая грыжа,
Нам страдания ниспосланы свыше, я же не о том мечтаю,
Не живу, а страдаю и выхода не знаю! Надоело на ересь лицезреть,
От неё можно охренеть и начать по ночам застольные песни петь,
Обалдеть или попасть в дьявольскую сеть! Близится долгожданный рассвет, новых вестей нет,
Вот-вот брызнет на землю солнечный свет, в голову лезет странный бред,
Ему альтернативы нет! Только в хрустальном бокале прячутся все горести и печали,
Звон бокалов всё тише, заняты все богатые ниши, Всесильный разум свыше
Напоминает о том, что в мире земном только за праздничным столом
Можно говорить об одном, а думать совсем о другом! Нет мессии, в сортир падает Россия,
А люди злые ходят по подворотням, чтобы нож воткнуть лихим парням, что делать нам?
Идти в божий храм и там вставать на колени, противопоставив собственной лени бремя проблем,
Один хрен никто не знает: зачем он живёт на белом свете, взрослеют дети,
Им уже не даришь ты конфеты, они хотят монпансье, тяжко на душе! Холодно в шалаше,
Камень на камень, кирпич на кирпич, пропит весь магарыч, а мысль в голове торчит, как штык:
Как дальше жить? Свои слова не досказав, из загашника стопарь достал, и пред богом предстал,
Попросил прощение перед дальней дорогой, уменьшилась тревога, на всё воля бога!
Бытие же таково, что о грядущем не думает никто, добраться бы до загашника своего,
А там, как бог решит: жить или о напастях судьбы одним махом забыть? Душа болит
И сердце плачет, толпа судачит о том, что в мире земном должны быть семья и дом,
И когда ты под легким хмельком и нет стыни за окном, можно заново родиться,
Но невозможно перевоплотиться, коль грех внутри твоего естества давно гнездится!
Мне бы истины добиться и самому как-то измениться, как говорится: всё, что за спиной творится,
Не твоё, проходит всё, пройдёт и это и ранним утром потоки яркого солнечного света
Громко начнут хлопать в ладоши и петь песню про жареную картошку и рыжего Антошку!
После всех злоключений не грех постоять полчаса на коленях, но хватит ли терпения
Так долго слушать церковные песнопения? Не тот большак, не тот перекрёсток
Предстал перед очами, представление о счастье осталось в господнем храме.
Всё остальное унесло смертельное цунами, оно смыло девятиметровыми волнами
Остатки семейной драмы! Свежесть сменяет удушье, рано утром заиграет рог пастуший,
Станет лучше на душу, появится тепло в отчем шалаше, захочется жить и любовью дорожить!
От этих мыслей куда мне деться? Вспомнилось радостное детство и разбитое сердце,
Пожалуй, в стране отсталой даже добрый малый не сможет быть радикалом!
Нас интересуют одежда и еда, так было и будет во все времена, но без труда
Не вытащишь рыбку из пруда! Трали-вали, трали-вали, как прекрасно мы отдыхали
В былые времена, нынче мода на преданность жене и мужу прошла, заросла её стезя
И вместо цветного ковра в памяти образовалась огромная чёрная дыра! Чувств поток
Чешет бритый лобок, отрада подошла спереди и сзади, но никому она уже не надо!
Из-за склада своего ума мы больше любим прошлые времена, нас беспокоит тьма,
Изредка мы сходим с ума, но добравшись до сути, ненавидим её люто! Откуда ждать перемен
И зачем? Один хрен суета и тлен не дадут толпе встать с колен, а зачем? День прошёл и хорошо,
Слава богу, что ни помер никто! Впереди Рождество и рекой будет литься красное вино!
Надоело на одном месте топтаться, боязно одному с места в дальние края срываться,
Как бы при своих интересах не остаться! Лицо бросает в пот, краснеет покатый лоб,
Жизнь своё берёт, и вот новый поворот, и что за углом нас ждёт? Беснуется народ,
Забавно, право, рушится держава, а здесь веселье и забавы, воры и шалавы!
Даль бескрайняя глаза туманит, лоб приятная мысль румянит, а меня к дому тянет,
Хотя там не всё расставлено по своим местам, однако меня в тех местах знает каждая собака!
Во рту тарахтенье, сосу монпансье, нет смирения в душе, доныне не прощу свою богиню,
Не могу умерить фанаберию или гордыню! А где же местные святыни? Их нет и в помине,
Кое-кто спрятался на горной вершине, остальные прозябают великой среднерусской равнине,
Остался дар небес ничтожно малый, попросту говоря, никому ненужные причиндалы
Растащили местные шакалы! Разбросали их посреди густой лесной поляны
И сжигают на кострах постоянно бывшее народное достояние! Мысль, преодолев расстояние,
Появилась в самом заде, преодолев терны и преграды, ей попасть в шальную компанию хочется,
За ней следом едва заметный шельф грехов волочится! Бывшая шлюха и наводчица
Носит шубу с барского плеча, да, она в постели горяча, красива с виду и стройна,
Словно новая пожарная каланча! Догорает в доме полночная свеча, гудит труба,
Дым валит из окна, но беда не приходит одна, пора воспринимать всерьёз мои слова!
Любовь наполняет жизнь смыслом, а дела и мысли, что доселе в грязи раскисли,
Набрали мощь и силу! Когда молоды мы были, суть страсти исказили
И о былых признаниях напрочь забыли, и вот угодили в волчью яму, теперь своими ногами
Петляем по заросшей стезе, а просвета нет нигде! Невдалеке поют свирели,
А здесь - немощь в стареющем теле, лицо стало бледнее, чем листва на ухоженных аллеях!
Я ни о чём не жалею, не плачу и не стенаю, заранее знаю, что судьбой не понукаю,
Но в лучах унылых нахожу прежнюю мощь и силы, глаза в грех впираю, считал и считаю,
Что коль я в чём-то перед богом виноват, он сразу выльет на седую голову ушат помоев!
Лучше умереть стоя, чем быть в грешном обществе изгоем! Вид бытия печален, мир - не идеален,
Когда-то я бы тихо сполз с бабы, попытался бы громко плакать,
Нынче сорока белобокая новую весть принесла на хвосте,
В новой среде обитания никому не нужны твои признания в совершенных грехах!
Всё – тлен, всё – прах, лишь на первых порах бог не бросает сыновей своих в беде,
Он заботится о них всюду и везде, но не бесконечная боль людская, об этом зная,
Мысленно плоть истязаю, сквозь боль и слёзы, едва улавливаю чужие угрозы,
Жизненная проза напоминает о себе, роке, боге и судьбе! Я вновь на коне,
Но что мне от того, что весело стало жить грешное естество? Его не пожалеет никто!
Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, окровавленные ноги, и жить в своей берлоге!
Всё это видят боги! Печаль стоит на пороге, повернувшись боком к закрытой двери,
Бесы и упыри спереди и сзади, это мерзкие гады в дом просятся и в сторону ереси косятся!
Мы же с ними такие разные, они стремятся к жизни праздной, я, отгородившись от неё стеной,
Сплю с женой, далеко не молодой, изредка ухожу в кратковременный запой и вижу,
Как взгляды бесстыжие упирают в ту щель, что ниже поясницы у толстозадой девицы!
Долу падает горькая слеза, но никак я не могу изменить свою судьбу я! Приятная пора
В дом вошла с утра, природа захотела утешить грешное тело! Грех переходит в тлен,
Он свисает ниже колен, его хотят перепродать,
Чтобы опосля шиковать или же на что-то  обменять,
Но труден такой обмен, никому не нужен едва стоящий член, а зачем? Он на глазах чахнет
И неприятно пахнет, чуть брызнет на землю божественный свет, он тут же бежит в лазарет!
Плоть больна, у неё болит голова, в беспамятстве страна, где очнётся она и когда? Не знаю я,
Товарищи и господа! Пройдена большая часть пути, неизвестно, сколько предстоит пройти,
Неисповедимы господние пути, знающие люди говорят, что впереди лежат рай и ад,
Но везде немало преград! Вы же себе отчёт не отдаёте, с кем живёте дома и на работе?
Вы без крайней плоти, с гигиеной всё в порядке, рано утром лично вы делаете физзарядку,
А потом по порядку вспоминаете женщин тех, на ком лежит совместный грех
Былых утех! Один – за всех, и все – за одного! Да, мы жили грешно, стучали полночи в домино,
На нас пёрли матом через открытое настежь окном, но мы всё равно были в гуще событий,
Жили по наитию и гнули линию свою, едва вмещались в узкую колею, когда член маленький
Требовал засунуть его в дырявые валенки на лесной проталинке! Я не в силах перечить ему,
Он привык искушать рок и свою судьбу, я же грех полжизни несу на собственном горбу,
Пытаюсь дерзать и стройных баб наедине искушать, но мне уверенность нужна,
Но и она нынче не верна! О, времена! О, нравы! Люди ничего не боятся, могут легко надругаться
Над совестью и честью, хотя на их месте я бы вышел на акцию протеста, там всем хватит места!
Болит глотка, получился разговор короткий, а потом острог и решётка, а бутылка водки
Осталась за высокой стеной, тамкрай родной в тумане растаял, снег медленно таял,
Надето ярмо на шею, заброшены высокие идеи, а миром до сих пор правят иудеи!
Нас отовсюду гонят в шею возницы и чародеи, нет удачи, она - то лает по-собачьи,
То скулит, то громко плачет! Кого хочешь, эта кокетка озадачит! Мои слова мигом переиначит,
Пусть судьба рассудит нас по-своему, если надо, отправит в тюрьму, судя по всему,
От сглаза злого нас оберегают увесистые оковы! Ничто не ново под Луной,
Грех земной вертится за шершавой спиной, верчу по сторонам седой головой,
Но никого не вижу на булыжной мостовой! Прощай, край любимый и родной,
Плохими словами нас не вспоминай, здесь был когда-то ад, а где же рай?
Был рад стараться, чтобы в нём оказаться, но не хватило удачи,
Хотя меньше очереди за тряпками стали, но нервы – не из стали,
Мне бы ярмо из драгметалла, но такого нет в идеале! Нам не до романтики,
Перед глазами мелькают косички и белые бантики, точно такие же, как на старинном фантике!
Мы с той девицей были знакомы, я был у неё в доме, ждал поцелуй как награду
Много дней кряду, но не дождался пощады, ах, уж эти бабы! Вместо фраз, одни тирады,
Им во все времена любовная песня нужна! Эта смуглянка когда-то жила на Смолянке,
Черна её душа с изнанки, я факты перебираю, примостившись с краю от прошедших событий,
Мыслю по наитию, фактами кручу, как хочу, но обитель печали досужие мысли сами разыскали!
Хотел бы и я вникнуть в интимные детали, но об этом поговорим далее! Грехи сложены ворохами,
Вперемежку с потрохами, вот-вот из искры возгорится яркое пламя,
И огненный вихрь, споря с небесами, вырастет над нами! Мыс судьбою квиты,
Она стороной обходит паразита, ушедшего в запой! Бог ты мой, неужто он – мой герой?
Что-то оборвалось в хилой груди, как не суди и как не ряди, одна безвестность впереди,
Истину одному не найти! Можно легко сбиться с праведного пути! В комнатушке невзрачной,
Темно, пасмурно и мрачно, но там сидят новобрачные, они прекрасны в своей наготе!
В тесноте, но не в обиде, это надо было заранее предвидеть, но ход событий
В сновидениях по уши погряз, так уже было не раз! Всему - своё время, всему – свой час!
Улететь мне бы на седьмое небо, но я – не птица и мне нечем гордиться, приходится сторониться
Толстозадую девицу, которая ночами снится и предлагает жениться на ней,
Эти мысли гоню взашей! В дымке нежной появился ком снежный, он напомнил о стуже,
А она тут же вылезла наружу! Я развожу худыми руками,
Не могу найти общий язык с деревенскими мужиками,
Их путь не выслан коврами, я же свой путь украшаю слащавыми словами! О, боже, ты тоже
Не хочешь видеть эти страшные рожи! Мелкий дождик сеет, осеннее солнце не греет,
Ветер веет, завывает, и о мирских помыслах он исподволь мне наедине напоминает!
Прошлое одним махом в памяти всплывает, а потом оно привычное обличье тут же теряет!
Волосы дыбом, зубы торчком, неужто и я выгляжу дряхлым стариком? Что же будет потом?
Морось за окном, пол ходит ходуном, я же за речью слежу, слова на персидском ковре разложу,
А потом неспешно в сторону отойду, постою в сторонке, словно едва созревшая девчонка,
Затеряюсь в грёзах, раздумьях и своих прогнозах! Об этом чуть-чуть попозже!
Куда уйти? Куда мне скрыться? Когда же задуманное осуществится?
Устланное ложе взгляд тревожит, и страхи множит, оно грехи итожит,
Но день безгрешно был прожит, хотя уходя годы, уходят годы, но нет духовной свободы!
Кто Русь разбудит, и кто нас за грех осудит? Он прячется в тумане, без него – тоска и прозябанье!
Я же у их подножья стою и всё ближе склоняюсь к греху, он подобен ливню, лившего непрерывно,
Пытаюсь статистом стать и со стороны за грешниками наблюдать,
Но проходит порядочное время и наземь не падает отборное семя!
Всему – своё время, всему свой час! Никто не осуждает нас за половую страсть,
Только бы с высокого коня наземь не упасть, тогда баба тебе трёпку задаст,
Она первой никогда не предаст, но свои долги сполна отдаст!
Я же – не деспот и не зануда, не пошлец и не Иуда
Из литературного клуба, на мне старенькая шуба, коже вычинена грубо,
Но в слезах мои ресницы, рядом со мной куражатся статные девицы,
Как я мог среди них очутиться? За старые грехи нам воздастся сторицей,
Перевёрнута ещё одна страница, наверх всплыли все небылицы, есть чем гордиться,
Но что может быть лучше синицы в руке? Журавль, летающий вдалеке или деньги в чулке!

г. Мариуполь
19 ноября 2015 г.
16 ; 59