Вечера над Тихой Сосной. Легенда о сторуком костож

Нынешним летом случилось у меня особенно много встреч с людьми, кого любознательность и лёгкие ноги привели в наши места. И как-то в поездках и вечерних разговорах возникла общая мысль записать сокровенные сказания старины в небольших легендах, сделать их чем-то вроде визитной карточки Бирюченского края. Я долго отнекивался, ибо иметь дерзость говорить от имени истории мне не позволяют ни способности, ни знания. Однако же нынче, после ещё одной встречи с паломниками по Белогорью, я согласился записать дюжину преданий с тем только условием, чтобы их не относили ни к краеведению, ни к народному творчеству. Это просто мой вольный пересказ тех событий, о которых я слышал от старых людей, или читал в документах далекой поры. Я буду выдавать их по новелле в каждый вечер и надеюсь, что читатели простят мне незамысловатость рассказов. Приступим, помоляся.

...
В те поры Россия воевала со Швецией. Царь Петр на Воронеже верфи заложил и Адмиралтейство учредил. На Дону собирали корабли, а всякие части к ним мастеровые рубили по малым верфям на притоках Дона. Одна такая ферфь работала на Тихой Сосне, в Усерде. еще одна - у села Фощеватое, на Осколе.
Война - дело сурьезное. Пётр норовил всюду сам поспеть, государевым глазом уследить. Вот и ездил он своим поездом от города к городу, от верфи к верфи.
А поезд у царя особый. Почти сорок возов, с канцелярией, казной, службами. Стерегут поезд две сотни регулярного стою. А позади поезда едет длинная подвода, в двенадцать саженей. На подводе - три глаголи - передвижные виселицы.
И никогда они не пустовали.
Потому приезда государева поезда в городах боялись, пуще чумного поветрия. К приезду царя готовились, как к стихийному бедствию
Особливо чиновные.
Ну вот.
Царь двигался с умыслом. Напрежде, чем подъедет к городу за десять вёрст - посылает он туда шпыней. Шпыни тайно проникают в город и что-нибудь поджигают. А когда поезд подъезжает - в городе вовсю пожар, сполох. Не до встречи царя.
Вот тут государь и смотрит - кто на что гож. А как потушат огонь - Пётр и раздает всем сестрам по серьгам. Кому царскую гривну, кому кафтан, а кому плетей, али на глаголь поднимет.
Так отметился Петр в конце мая 1698 года в Усерде. Не беда, что Ямская слобода от его шпыней выгорела. Зато увидел царь расторопность воеводы Мишукова. Да и проверкой на верфи остался доволен. Днища корабельные справлены крепко, к сплаву на Дон готовы.
И двинулся Петр к Фощеватову. Вдоль по лесной засеке - прямо на Верхососенск. Засека узкая, пни да коряги на дороге. Царя растрясло, рассвирипел.А тут еще виселицы пустые. Непорядок. Ещё не подъехал к городу, а уже усом зло подергивал.
Ну, как водится, позвал шпыней. Их трое. Молодые, юркие, бороды жидкие. Одеты под городовых обывателей - кафтанье ратное, сапоги сбитые. И велел им царь сейчас же бежать в Верхососенск и учинить нещадный пожар.
И те скрылись меж деревьев, напрямки побежали к городу.
Ну, а Пётр едет. Через час поднял зрителную трубу - глянул поверх крон в сторону города.
Не видно дыма.
Еще через час лес расступился - и дорога развернулась прямо к въздным воротам Суконного посада. А перед воротами - с хлебом-солью на рушнике - сам воевода Верхососенска Люшин.
Что за чертовщина? Где пожар?
Поезд остановился перед воротами. Царь спрыгнул с возка, циркулем подошел к воеводской свите. Очень внимательно глянул в глаза воеводе:
-Где мои шпыни?
Воевода глазами - юрк в сторону. Знал Люшинн о приивычке царя жечь города. Но молчать было - себе дороже.
-Дык, государь... это которые трое чужих на городе объявились?
-Ну? - еще грознее сдвинул брови царь.
- Вели казнить, государь, - воевода упал на колени, - но их костожог Устим Гармотей в костомарне закрыл...повязал он их.
Пётр аж запнулся на полушаге:
-Кого повязал? Моих шпыней? Да ты не понимаешь, что несешь! Мои шпыни - лучшие кулачные бойцы на Москве. Юшка Тать три года у голландских пиратов учился на ножах ходить. Гаврила Горобец в Архангельском городу у аглицких негоциантов мордобой всегда выигрывал. А князь Василей Старицкий, хоть и князь - он тебе огонь под водой зажжет. И чтоб таких шпыней кто-то повязал?!
Воевода опустил голову и виновато развел руками. Дескать, не виноватиы мы, что так вышло.
Царь прошелся в крайнее возбуждении, и велел воеводе:
-Веди!
-Куды, государь?
-Так к своему костожогу. Дай глянуть на сего силача. Небось - великан?
Поезд, дрогнув всеми повозками, втянулся в город. Царь, воевода и свита пошли пешком. Через полчаса были у крепостной стены, на ремесленной слободе.
Над костомарней стоял густой жирный дым.
Остановились у двери, отдышались. Пётр сам рукоятью пистоля постучал в ворота.
Выше мужичонка.
Щуплый, плюгавый, борода сбоку пригорела, воняет валенком. В руках - огромный железный ковш на жеревянной рукояти:
-Чего надоть?
Ну- пока ему объяснили, суя кулаки под бока, кто перед ним , пока до мужика дошло, Пётр совсем рассердился:
-Да где мои шпыни - Юшка, да Гаврила, да Василей?
Мужичонка потер намятые бока и переспросил:
-Это те, что под грибоварню петуха красного пускали? Ну - так я их повязал, да уложил рядком. О том и воеводе донёс.
-Так шпыни в сарае?
- Рядком. Как снопы, - добавил мужиченка.
Вошли в сарай. Вязкий дух плавленного жира и жжёных костей ел глаза. По стенам и потолку бегали огненные блики от огней под двумя огромными котлами. Двухметровый царь головой плавал в удушливом облаке. Но прошел храбро, к дальней стене. Там , среди мешков с костной золой ,прямо на грязной золе без соломы, лежали царские шпыни.
Солдаты из охраны быстро подлняли шпыней, вытолкали на воздух. Следом вышел Царь и все с ним.
Шпыней развязали и поставили перед царем. Он грозно оглядел их понурые фигуры,и хрипло выдавил из себя:
-Н-ну?!?
Дернулся самый смелый, князь Василей:
-Батюшка Пётр Алексеевич! Дык его не возьмешь, черт он сторукий!
-Кто? - не понял царь.
-Так костожог этот , - Ожил и Ющка Тать. - Мы только огнивом чиркнули - он тут как тут!
-Ну, и повязал нас, - закончил за друзей Гаврила.
Царь помолчал, походил взад вперед. Переспросил :
-Повязал вас. Троих лучших бойцов. Какой-то мужичонка?:
Опять князь Василей осмелился:
-Черт он. Государь, мы и опомниться не успели.
Тогда Пётр позвал мужичонку. Мужичонка вполроста царю.Стоит, шапку мнет. Царь говорит:
-А вот покажи, болезный, как ты моих шпыней вязал?
Мужичонка дерзко глянул царю в глаза:
-Да шпыней повязать не штука. А ты вот, осударь,вели на меня зараз со шпынями напасть дюжине солдат. Всех повяжу.
Царь засмеялся-загрохотал:
-Ну, ты... выжига. Да против сих гренадер Карла Швецкий трепещет. А ты их - один побивахом?
-Один, осударь.
... ну вот. долго, коротко ли они препирались, но только поставил царь двенадцать солдат да трех шпыней против костожога. И пошли они на приступ.
Разных сражений и драк видел Пётр. Сам не раз размахивал кулаками. Но такого позорища он еще не видел.
Как пошли они на мужичонку - он даже уклоняться не стал. А только коротко так стриг руками перед собой - и солдаты покороно падали. И шпыни упали. Лежат и не двигаются.
Мужичонка взял веревку - да и повязал всех. Царю объяснил:
-Не скоро очухаются.
Царь коротко распорядился. Кривоногий свитский колесом поднес на круглой жестянке оловянный штоф.
-Выпей! - коротко велел царь мужичонке. - Заслужил.
Мужичонка покрутил головой:
-Зелья не пьем, осударь?
-Старовер? - вскинул бровь царь,
Мужичонка опять поклонился:
-Не. Веры мы новой, никоновой. А не пьем ради талан сберечь.
Царь отодвинул в сторону кривоного свитского и спросил мужичонка:
-А в чем он, твой талан? Как ты моих бойцов побил?
Мужичонка перемялся с ноги на ногу и спросил :
-А бить не будешь?
Царь опять гулко, на весь выгоно, рассмеялся:
-Ну, коли ты не душегубец - не побью.
-Тады слушай, - ответил мужичонка. - Я на Верхососенске прячусь от валуйского воеводы. Он велел меня поймать, чтобы тайну я ему выдал. Как один с любой ватагой управляюсь?
-Не тяни, - царь дернул усом. - В чем твой талан?
- Тому три десятка лет, - начал мужичонка, - поехал я с посольством Фёдора Исаковича Байкова в Китай, к тамошнему богдыхану посольством от царя Алексея Михайловича. От твоего батюшки, стало быть...
-Не тяни. Побью.
-Ну, а в ихнем Канбалыке богдыхан нас принять не спешил. Пока туды-сюды - пригласили меня тамошние монахи в ихний монастырь. Дацан называется. Вот там в три месяца я и обучился бою без рук.
-Это как? - царь уже весь был слух.
- А так. Я сбиваю противника, не касаясь его . Тут вся хирость в чём? Твой шпыть бежит на меня, имея силу и злость. И мое дело простое - эту силу и злость обратить на него же. Ну, вот как ты видел теперь. Это не я посшибал твоих бойцов. Это они сами себя уложили .
-Меня научишь?- коротко-утвердительно спросил царь.
-Тебе не надо, - мягко и так же утвердительно отозвался мужичонка. - За тебя войско работает. Тебе наука лишяя, в ущерб другим таланам станет.
-А меня сшибешь? - не успокоился Пётр.
-Сшибу. Но не буду. - ответил мужичонка. - Ущерба величию твоей персоны допустить не могу.
-А со мной в столицу поедешь? Дам тебе в обучение дворянских недорослей - обучищь их своему ремеслу?
Костожог прямо и лукаво глянулв глаза царю:
-А оно тебе надо - такую гвардию иметь? Вдруг с тобой что. Господь приберет враз. Представляешь, что они натворят без тебя?
Царь потянул за рукав колченогого свитского . С полдноса взял штоф, осушил его с жаждой. Повернулся к воеводе:
- Ты, Микифор Иванович, береги сего костожога. Положи ему жалованья рубль моим, царским именем. Да знай, что я о нем промнить буду. Как только затребую, даст Бог - ты мне его сразу пришлешь, куда б я ни вызвал.
Царь пощелкал в воздухе пальцами. Подбежал длинный,как гвоздь, казначей с кожаным мешочком. Царь отсыпал себе на ладонь монет, блеснувших рыбьей чешуей. Не считая, пода мужичку:
-Как бишь, тебя, костожог?
-Из дедиловаких детей дворянских я, осударь, Устим Гармотей,по уличному Волчок.
-Почему Волчок?
-А бес его знает.
-А почему Гармотей?
-Так писарь городской в разряд записал. Спросил меня - грамоту знаю? Я кивнул. Он так и написал. С тех пор я и Гармотей.
...И царский поезд двинулся к Фощеватову. Замыкала его длинная подвода с глаголями. И раскачивались в петлях три шпыня, не исполнивших царской воли.