Одна семисот тридцать первая

       Вообще я не люблю числа. Вернее, поскольку от чисел невозможно отделаться (они наполняют нашу жизнь постоянно), то я не люблю цифры (в моей голове между "цифрой" и "числом" - настоящая пропасть). С какими-то я могу смириться: в самом деле, ну куда деться от телефонных номеров, ценников, маршрутов автобусов, номеров домов, необходимости выставлять четвертные оценки и сообщать собственный размер в магазинах (о, как я люблю тех, кто заменил ужасное 42-44-46 на S-M!). От остальных я предпочла себя оградить. Спряталась в филологии от любого не необходимого цифрового выражения реальности (о, математики, вы можете сводить меня с ума своей упертостью, но быть вами – ни-за-что!), привыкла считать, что программирование – это удел тех избранных, для кого управление и выражение словами невозможно. И даже отказалась от идеи шить: ведь там же нужно снимать мерки! А самое главное – почти никогда не считала то, что может обойтись без счета.
Так, например, я не знала, сколько ступенек в одном лестничном пролете моего подъезда, сколько именно у меня платьев (хотя и могу описать каждое из них). Решила не запоминать, сколько лет моему отцу (пусть вечно останется просто старше меня), а Дни Рождения друзей записывала в календарь, чтобы только не хранить в памяти нагромождение чисел и не связывать дорогие мне лица с дурацкими цифровыми выражениями (всего-то: каждый год прямо на празднике выяснять, сколько же лет кому исполнилось).
Поэтому то, что я сделала вчера утром, было настолько нетипичным, что мне до сих пор не понятно, как оно вообще могло случиться.
С самого утра меня захватил вопрос «сколько?». Мне кажется, это был первый раз, когда я по собственной воле задалась им. Хотя, он возник во мне против моего желания: я уже проснулась с ним, свербящим в моей голове и не дающим покоя.
Сколько людей может вместить моя жизнь?
А вдруг есть какой-то лимит, с расчетом на который была создана моя память, все мое существо, и я уже приблизилась к нему? Что, если совсем скоро наступит момент, когда я не смогу вместить никого нового? А ведь я так и не встретила всех тех, наличие кого оказалось бы для меня достаточным...
«Сколько?» свербило в моей голове во время завтрака, во время пробежки, во время душа, во время чтения. «Сколько?» планомерно убивало мой выходной.
И я сдалась. Решила подсчитать, сколько же их сейчас.
Открыла инстаграм, пролистала все подписки и подписчиков (156 – это только те, кого я видела в реальности). Прошерстила весь контакт, выяснила – 420 (с теми, кто удалил из друзей меня, и кого удалила я). 85 человек в инстаграме и контакте повторялись, поэтому всего выходил 491 человек. Дальше я зашла на фейсбук и обнаружила еще 40 человек (531 человек).
А потом – те, кого не было нигде. 15 я вспомнила из детского сада (остальные превратились в мельтешащую массу). Там была девочка Геля, которая впервые в жизни заставила меня почувствовать не очень красивой; Влад, который подарил мне на четвертый день рождения живого мышонка (и мама разрешила мне его оставить!); Марина, глядя на которую я уже в 5 лет понимала, что я совсем не толстая; и Мария Викторовна (из глубин памяти всплыло даже ее имя) - она была единственной воспитательницей, которая разрешала мне на тихом часу читать (а я научилась читать раньше, чем все остальные ребята). Потом – 20 человек в дополнение к тем, кого я нашла в социальных сетях, из школы. Парень, в которого я влюбилась в восьмом классе, но так ни разу с которым и не поговорила; учительница химии, проработавшая у нас всего лишь год, но привившая мне стойкое отвращение к своему предмету; и директор, который всегда впечатлял меня свой привычкой носить сандалии на носки. 16 тех, кого я узнала в колледже (удивительно, но именно колледж канул в Лету: так мало людей запомнились); 22 человека из университета, не удостоившиеся того, чтобы сохраниться у меня в друзьях – странные филологические юноши (4 штуки) и глуповатые филологические барышни – 12 человек, а также те, кто вдохновил меня читать больше – 8 адекватных девушек. 10 преподавателей. 20 из тех, с кем я познакомилась во время работы в Штатах (20 человек за 3 месяца – это вообще мало или много?). Моя семья – тоже 20 человек, трое из которых уже погибли (старость, сахарный диабет и несчастный случай) и никто из которых так и не зарегистрировался в социальных сетях. Мои два парня (какая, в сущности, смешная цифра) – конечно, удаленные посла расставания ото всюду, хотя я до сих пор знаю, как получить о них информацию. 3 человека, в которых я была влюблена помимо моих двух парней (да я совсем не влюбчивая!). Гилберт, с которым познакомилась в интернете и которого никогда не видела, но перевернувший в мои 16 мне сознание. 80 человек – это те, кого я смогла вспомнить за час, перебрав все события моей церковной жизни (из них – 40 есть в контакте, так что остается 40). Ребята с общаги – 10 штук (те, кого я помню). Рыжая девушка, которая принимала у меня вступительный экзамен в университет (единственное человеческое существо, впечатлившее меня своей красотой НАСТОЛЬКО!), мамины подруги, которые доставали меня вопросами о том, почему у меня нет парня – 3 человека; папин друг, от которого я в детстве пряталась, потому что понимала, что он очень красивый; бабушка из соседнего в деревне дома (я часто пила у нее чай). Ребята, с которыми я играла в детстве – 15 человек. И…
И тут я остановилась. 731 человек.
За окном темнело. Питерские короткие осеннее-зимние дни сводят меня с ума, честное слово.
731 человек тех, кого я вспомнила за 3 часа. Впервые в жизни меня так сильно напугало число. Именно число: за ним стояло слишком много. А вдруг мой лимит уже давно исчерпан?  Если даже если этих я не могу как следует вспомнить, не знаю, что происходит с ними, понятия не имею, живы ли многие из них, есть ли  у них семьи? Зачем мне еще кто-то, если даже с этим количеством я справиться не могу?
В конце концов я уснула с мыслями о том, что ведь и я у кого-то в списке. Я – одна семисот тридцать первая чьей-то жизни. Это если не делать ни одну из семисот тридцать первых более значимой, чем другую. Ведь и у меня одна семисот тридцать первая Валя из параллельного класса из Боровичей занимает гораздо меньше места, чем одна семисот тридцать первая Кристина, с которой мы провели два года универа не разлей вода. Так и я для кого-то совсем незначительная семисот тридцать первая, мелькнувшая как девушка старого приятеля, а для кого-то – одна семисот тридцать первая, которая отняла целых четыре года неудавшейся любви. Мысли о том, что для кого-то я – важная часть жизни, успокаивали и усыпляли.
А ночью мне приснился огромный знак бесконечности, на котором сидела моя молодая мама и мой первый парень (с ним-то все и было впервые), каким я запомнила его во время нашей последней встречи. Они болтали о чем-то, потягивая чай из двух любимых папиных кружек. Все, что я услышала, был обрывок их разговора:
- Сколько? Да какая разница? У меня уже 2341, а мне всего лишь пятьдесят.
- Ну, Наталья Валерьевна, мне 28, а у меня уже 1800. Так что лимитов не существует.
Лимитов не существует. Если Бог говорит с нами через сны, то это точно был Он. Пусть даже и в лице моего бывшего парня.
Лимитов не существует. На утро я вспомнила еще без малого пятнадцать человек. С удовольствием, радуясь от того, что они были. Теперь не было страшно: я знала, что, сколько бы ни было в прошлом, я могу встретить кого угодно, где угодно и когда угодно. И каждый станет одной частью моей жизни. И ни числа, ни цифры не выражают конечность.
В то утро понедельника, 23 ноября, выходя из дома на работу, я впервые сосчитала количество ступенек в одном пролете. Их было 10.