Оленьи рога

В лихие 90-е, чтобы выжить, многие подались в предприниматели, чаще всего в коммивояжеры: купил дешевле, продал дороже – так и перебивались. Казалось, только ленивый не пытался что-то перепродать. И, что удивительно, деньги порой делались буквально из воздуха.


Один мой знакомый брался за любое выгодное дельце. Иногда срывал куш, а иногда оставался в минусе. Но он не унывал и заработанные деньги – а часто и не заработанные – тратил с огромным удовольствием. Тратил и предполагаемую прибыль, и если дело прогорало, то деньги, взятые в долг, уже были спущены.


Однажды ему предложили съездить на Север: завезти польские мягкие уголки и выгодно их продать, а обратно привезти что-нибудь, что можно было бы перепродать на Западе. Главное, чтобы голова работала быстро и решения принимались молниеносно.


Мой товарищ загрузил в свой микроавтобус с прицепом несколько комплектов мягкой мебели и отправился покорять северные широты. Путь предстоял долгий и утомительный, но ради хорошей наживы – вполне оправданный. К тому же, путешествие на Крайний Север сулило немало романтики.


Описывать дорогу не буду, поскольку сам там не был, но, думаю, это было весьма увлекательно. А вот и сама история, ради которой я затеял этот рассказ.


Почти добравшись до места назначения, мои предприниматели, не успев до темноты найти ночлег, остановились на обочине и уснули прямо в микроавтобусе. Разбудил их стук в окно. Начало светать, и в окне появилась голова в мохнатой ушанке.
– Мужик, купи рога недорого.
– За сколько отдашь? – спросонья спросил мой герой.
– Двести баксов! – орала и жестикулировала голова в окне.
Предприниматель почесал затылок и быстро прикинул, что сегодня, если скинут уголки, заработают неплохие деньги. Пожалуй, можно и взять рога, будет сувенир на память о поездке.
– Ладно, за 150 заберу.
– Да ты что, мужик! И так почти даром отдаю!
– Ладно, держи 200, – решил не торговаться предприниматель.
Закинул рога в салон и подумал, что еще рано и можно вздремнуть. Не прошло и получаса, как в окно снова постучали. И опять голова в мохнатой шапке, но уже другая.
– Мужик, купи рога, – просипела голова.
– Да отстаньте, дайте поспать! – раздраженно пробурчал коммивояжер.
– Да купи, вот двое рогов всего по полтиннику за штуку.
– По 50 за штуку? – быстро прикинул в уме, что выходит 300 баксов за трое рогов, итого – по сотке за штуку.
– А давай. Может, уступишь?
– Да ты чего, мужик? Куда уж дешевле? Поди посмотри, почём продают. Забирай, и я пошел.
– Ладно, давай, – отдал деньги и попытался уснуть снова. Но сон уже не шел. "Оленьи рога – вещь экзотическая, можно и дома повесить, и теще в подарок привезти. Да, купил и купил, пусть будут. Не такие уж и большие деньги, все равно должны хорошо заработать", – успокаивал он себя, пытаясь еще часок поспать.


Рассвело, скоро и рынок откроется. Вылез из автобуса, прошелся, поприседал, разминая затекшие за ночь ноги. Позавтракали с товарищем тем, что осталось с ужина, и решили потихоньку двигаться в город. Напарник к рогам остался равнодушен. А утром, окончательно проснувшись, разглядел приобретение друга. Долго смеялся, а потом спросил: "Зачем они тебе, Серый? Пока ты тут ездишь, жена тебе таких наставит, в двери не войдешь".
– Да ну тебя! Лучше выскочи да спроси у местных, как кратчайшим путем проехать в город, – обиженно буркнул Серый.
– Окей.
Вскоре друг вернулся и сказал, что им надо развернуться, вернуться назад метров триста, а затем проехать через небольшое поселение, в конце которого будет оленья ферма, а там километров пять по гравейке – и город.


Селение действительно было небольшим, в нем жили оленеводы – народ, в основном, пьющий. Обшарпанные домики даже не были огорожены заборами. Ферма представляла собой такое же жалкое зрелище: длинный полуразрушенный ангар с прогнившей крышей. В конце оленьего барака виднелась гора непонятной формы. Подъехав поближе, путешественники обнаружили огромную кучу оленьих рогов. Эти ороговевшие отростки здесь не представляли никакой ценности и были просто похоронены в этой куче. Ими можно было загрузить и салон микроавтобуса, и прицеп – даром. Сообразив, в чем дело, лоб Сереги покрылся испариной: сначала он побледнел, потом лицо стало пунцовым, брови сошлись у переносицы, а губы превратились в тонкую линию и вскоре совсем исчезли с лица. Его трясло не от холода, а от злости, но больше всего – от обиды.


Было решено, что на обратном пути надо будет непременно разобраться с негодяями, так нагло всучившими ему эти рога. Но на прежнем месте ни одной головы в мохнатой шапке не встретилось: видимо, мужички, радуясь такой удаче, к моменту возвращения героев уже неоднократно посетили местное сельпо.