Крошка. Внимание! Рейтинг 18

Аналогия («Привет, сара!»):





Она открыла фотографии Баренцбурга и, словно выпив для храбрости остаток кофе, сдвинула брови, тяжело, вздохнув. Бюст Ленина, Улица Ивана Старостина, стела, прославляющая труд шахтеров…
«Фотки так себе», - подумала она, добавив вслух,
 -Это тебе не пляж Малебу, детка! Это, черт возьми, поселок Баренцбург.
Крошка вытянула губы и, моргнув правым глазом, чмокнула, так что кое-кто из соседей обратил на нее свой взор. Она находилась сейчас в Макдаке, заказав только Латте. 
Вечером она не находила себе места. От Шустрого не было звонка, а сроки уже поджимали. Мать алкоголичка подбросила ей дров в огонь своими криками насчет того, что дочь транжирит свою жизнь почем зря на ублюдков, таких как Шустрый и что, работая в подпольной организации связываясь с махинациями крупных денег, она рано или поздно залетит. «А сама спит с каждым собутыльником и просит у меня денег. Вот такая вот ирония жизни», - подумала она. 
Нервы на пределе. Звонка нет. Крики пьяной матери. В голову Крошки полезли тревожные мысли. Жизнь не задалась у нее еще с самого детства. Лишь брат каким-то образом выбился в люди и мог месяцами не видеть выходки матери. «И что он нашел черт его побери в этом сраном Баценбурге?», - подумала она с досадой. Она не хотела туда ехать. Нет. Брат сам был виноват и сподвигло ее на эту безумную поездку его деньги. Без него, а точнее, без него и его документов Крошка не могла получить их. Отец оставил Владу наследство и, Крошка не могла понять, почему именно ему. Ведь отец любил больше ее, чем брата. Свою Крошку. Брат как впрочем, и всегда не поделился с ней номером своего нового телефона. И открытка из Баренцбурга это, пожалуй, единственное, что говорило Крошке, куда направился по приглашению ее «любимый» брат.      
Шустрый позвонил. Она сразу оживилась и, договорившись о встрече, пулей покинула родное гнездо. Встретились они у него в квартире и, после нескольких слов забежав в ванну, занялись сексом. Покрасневшие и дышащие как лошади в стойле после трудного забега они разлеглись на кровати. Шустрый закурил. «О чем он думает?». «И кто у него есть?». «Есть ли вообще?». Он занимался сексом, будто уже не делал этого давно. «Спросить сейчас или чуть позже?». «И о чем спросить первым?». Крошка мучилась вопросами. Подползла к нему, улеглась на груди, облегченно, вздохнув. Затем взглянула на него.
 -Ну, как? Когда мне можно вылетать?
«И как зовут эту… от которой ты все время убегаешь ко мне?».
 -Все оказывается сложнее, Крошка! Бацербург или как его там не близкий путь я те скажу.
 -Я знаю.
«Напомнить тебе причину, по которой я туда собираюсь, малыш?», - подумала она, взглянув пристально на него. Он вздохнул тяжело, будто смог прочитать по ее взгляду ее мысли.
 -Если морем, то грузовым теплоходом, который ходит туда раз в полгода и плывет три дня.
 -И не надейся! 
«На кону полтора миллиона. И ждать - не мой вариант», - думает сейчас она.
 -Брат это святое кровушка твоя… хоть и такой, какой он у тебя есть… но добраться туда архи сложно.
Шустрый затушил сигарету об свою руку, а окурок вставил обратно в рот. Крошка улыбнулась на его дурацкие привычки. Брат ей нужен только для получения денег. «Все равно ему они ни к чему».
 -Вижу по твоему лицу, что есть еще варианты.
Она провела по его груди рукой опуская ее все ниже и ниже пока не добралась до его…
Он остановил ее руку и резко, грубо схватив, приложил к своему лицу, засмеявшись.
 -Чертовка ты хренова. Есть. Все-таки летает туда чартер из Москвы…
Он сделал пауза.
 -Раз в месяц.
Крошка скривила гримасу, вытянув губы.
 -А раньше нельзя?
 -Один мой знакомый пацанчик сказал, что можно через Европу, но тоже затяжной прыжок… имею в виду с пересадками.
 -Плевать. Подойдет.
Крошка улыбнулась и поцеловала Шустрого.
 -Тогда  навостри лыжи.

 
Рейс до норвежского Лонгьйирбьюэна через Копенгаген и Осло. Крошка в пути! Шустрый все устроил через связи. Благо, что загранпаспорт у нее был и был на десять лет. В каждом аэропорту транзит где-то около часа полтора. Пока она ждет посадку, то безумно скучает по Шустрому. Тоска. Да и вообще она как-то боялась летать одна. Раньше летала с лучшей подругой, пока та не увела у нее любимого. Пьет Латте и вся на нервах. Багаж путешествует с ней на борту самолета то одного, то другого и за него Крошка уже не переживает. Переживает она о нем. О НЕМ. О Шустром, что из-за нее он мог попасть в передрягу. О НЕМ. О кофе, которое может закончиться и что после этого ее ждет дальше, она не знает. Кофе все время напоминает ей О НЕМ. О шустром. Хотя чем она тоже не знает. Снова взгляд на кофе. Может кофе, она пьет в последний раз.
Влад любил путешествовать и, никогда не оставался дома уже тогда, когда ему исполнилось ровно 19 лет. Учился и совмещал учебу с поездками, но как всегда думала мать, да и сама Крошка – никогда эти поездки не были как экспедиция. Хотя сам Влад доказывал обратное. Он всегда был каким-то слишком странным даже для нее его сестры. И иногда она думала, что он вовсе не из их породы. Однажды мысль ее посетила, что мать нагуляла его в молодости. Он пил чай Мате ни ел ничего, что было связано с мясом, а в последнее время даже стал странно одеваться. То бусы, какие себе нацепит, то браслет сделанный им самим как собственно и бусы. Затем вообще стал употреблять карбонат натрия (пищевая сода) уверенный в том, что тот чудодейственно влияет на его тело. Он пил его, мыл голову, чистил зубы. Крошка улыбнулась. «Ну и дурачок же ты! Единственное что может вылечить пищевая сода так это молочницу», - подумала Крошка хихикнув.
Она знала, что распорядиться правильно с деньгами брата сможет только она. «Не зря же я училась на бухгалтера». А брату они вообще были не нужны. Вот так всегда. Кому не надо тому оно и приходит. Кто не ценит то, что ему досталось даром. Деньги на так называемые экспедиции ему выделял какой-то человек, видимо заинтересованный в этих поездках.
Чуть позже Крошка набрала Шустрого, но тот не ответил. Она знала даже почему. «Наверное, при ней он не возьмет трубку», - подумала с досадой она. Выбросила стаканчик из-под кофе. Сходила в туалет. Поменяла прокладку.      
Крошка не хочет вспоминать последние часы ее полета и посадку. Хотя она и не боялась летать и не боялась смерти, но если бы вдруг самолет начал падать и разбился бы, то пусть бы она умерла мгновенно. Больше всего в жизни Крошка боялась остаться без конечностей. Даже хотя бы без одной. Без руки или ноги. Это ужас! Вот так выжить и мучиться всю свою оставшуюся жизнь. И деньги, за которыми она сейчас летела, могли бы ей больше не пригодиться. «Кому нужна калека с огромными деньгами?». Крошка представила ужасную картину, как она передвигается по комнате, без руки или ноги мучаясь, что больше никто и никогда ее не захочет как женщину. Ее всю передернуло. Лучше смерти в этом случае просто нет.
 Местный Аэропорт маленький и это даже к лучшему. Крошка без труда находит ленту, где и получает свой багаж. Это современная сумка на колесиках с ручкой. Она не знает, что ей делать дальше. Надела свитер и куртку. Выходит на улицу и подтверждает заметку в Интернете, что здесь довольно прохладно хоть здесь сейчас и лето. В Лонгъйирбьюэне шикарные европейские гостиницы и магазины, но ей нужно в Баренцбург и ее, как и еще пару человек ждал вертолет. 10 минут она летела над водой. Над океаном. Шум в вертолете стоял ужасный. На вертушки она не летала с детства. Ощущение было ново. Неприятно. Непредсказуемо. На кону полтора миллиона. 
В Баренцбурге она садиться в автомобиль на стоянке и, растеряно смотрит на водителя. Он молча заводит двигатель. Куда ехать она не знала. Но решила все-таки спросить про брата.
-Я ищу Влада Потеряева. Он уехал сюда может две - три недели назад и так и не вернулся. 
В ее план входило поговорить с братом и уговорить его отдать ей деньги. Вот так просто. А если его уже нет в… так даже проще. Хотя навряд ли он умер. И уж конечно кем он ей приходился, Крошка не собиралась говорить первому встречному. 
Водитель продолжал молчать.
 -Значит не туристка. 
Крошка замотала головой. И это все что он мог сейчас сказать? Ей было как-то совсем неуютно здесь. Машина пахла ужасно. Была захламлена мусором, крошками. А на сиденье были темные пятна. «Надеюсь это не кровь». Еще здесь лежала коробка и, там что-то шевелилось. Крошка сглотнула ком. 
 -Могу показать его фотографию, - продолжила она, тип ей не нравился. «Может, я зря спросила про Влада? Лучше нужно было бы сказать, что туристон ищу приключения на задницу».
Тот сдвинул брови, махнув рукой и, повернул направо.
 -Это совершенно не нужно.
Крошка не совсем поняла, о чем это он. Когда он тронулся то, взглянув на нее в зеркало заднего вида, продолжил, заметив ее растерянность.
 -Был он здесь. Поселок то маленький у нас. Всего 435 жителей.
Крошка не знала, как реагировать. Она взглянула в боковое окно. С одной стороны увидела гору, с другой открылся берег Северного ледовитого океана.
 -Я уже заметила. А где он сейчас?
 -Не знаю. Уехал, наверное.
Крошка напряглась. Ее обдало холодом. «Блин! И что сейчас делать дальше?».
 Тот свернул, и Крошка увидела стелу с надписью Баренцбург.
 -Как твое имя?
Она сдвинула брови.
 -Марина.
Она наклонилась к нему ближе и продолжила:
 -А куда он уехал?
 -Марина. Вы приезжаете в чужое инородное для вас место и пытаетесь вести себя здесь как дома. Мы гостеприимны. Мы ценим уют, и быт, а наши двери никогда не закрываются на замок. Ваш образ жизни, одежда, гнусные и извращенные мысли здесь не уместны. Поэтому уезжай отсюда и поскорее.   
Она слушала внимательно и даже делала вид, что ей совсем не холодно хотя и она сжала зубы, чтобы те не стучали. «Да вас живет тут с гулькин нос чтобы держать двери закрытыми». А  обо всем остальном она промолчала. Больше тот ничего не сказал. Коробка замычала, и Крошка вздрогнула сказав: «О, Господи!». Мужчина пояснил, что в коробке больная собака, и он должен будет ее отвезти, чтобы усмирить. Крошке стало совсем не по себе. Даже если в коробке больная собака. Или человек. Но опять, же человек там точно не мог находиться. Если… опять это: «ЕСЛИ». 
«Если что? Если он не акробат, какой или ему не отпилили все конечности». От этой дикой, безумной мысли ее саму бросило в жар. Она начала следит за каждым движением этого здоровяка. В зеркале заднего вида Крошка заметила, что он не обращает на нее никакого внимания. Но означало ли это то, что он не захочет ее изнасиловать, она наверняка не знала. То, что он к ней равнодушен, уже немного ее успокоило. А может, наоборот нужно было бы насторожиться?    
Она заметила двухэтажный длинный дом еще советских времен только выкрашенный в зеленый цвет. Водитель остановился и попросил ее выйти, не взяв денег за проезд. «Ну конечно. Он же не таксист и живет по советским законом. Все просто». «Помогает таким людям как я. А вот мне помогать таким людям как он вовсе не обязательно. Вот». 
Вид здесь был смешанный. Где-то вдалеке горы. На горах четырехэтажные дома. Шахты. «Если верить Википедии, то поселок ничего не производил. Были, конечно, рабочие шахты, но использовали их, для того чтобы обеспечить теплом сам поселок. "Интересно, и чем же это они здесь зарабатывают?», - подумалось ей. Оглядев двух девочек лет так по десять, которые были укутаны так, словно здесь была зима, Крошка направилась по широким просторам этого острова (стуча зубами) в гостиницу. Пока шла, околела. Достала из сумки куртку и накинула. Вообще было у нее такое впечатление, что она попала в прошлое. В совок (так с пренебрежением называли Советский Союз). Та же нищета и отсталость от развитых стран. Куда она прилетела сначала, а это была Норвегия, там все выглядела по-европейски. Но стоило ей вылезть из вертолета, как в голову ударил так ей знакомый с детства  характер жизни местных жителей. Казалось даже, что запах остался прежним. На горе была надпись: «Миру – Мир!» Вроде та же Норвегия, но совсем не та. Еще Баренцбург был как подкреплением имиджа России. «И чем это он может поднять имидж?», - подумала без всякой на то иронии Крошка. 
Молчун привез ее к местной гостинице. Это конечно было очевидно. Может так к лучшему. Она решила переночевать здесь, а утром, возможно, вернуться обратно. Эта мысль ее совершенно расстроила. Ни брата, ни денег. Ни его и ни своих. Сама гостиница казалось из другого мира, и появилась из будущего в этом богом забытом месте. Она имела четыре этажа, но выглядела в европейском стиле. На стене сбоку она прочитала надпись: «Hotel». Крошка облегченно вздохнула. В гостинице было все, что душе угодно. Бесплатный Wi-fi (что конечно сильно удивило Крошку) и завтрак. Персонал был вежлив и любезен. Конечно, она не забыла уточнить и о Владе Потеряеве. Девушка на ресепшне сначала мило улыбнувшись, хотела отказать в просьбе но, узнав по документам, что Крошка являлась его сестрой сказала, что тот покинул отель спустя дней пять. Эта новость расстроила Крошку, и она не смогла этого скрыть на лице. Девушка это заметила.
После всех традиционных процедур Крошка решила набрать Шустрого, но так и не дозвонилась. Расстроилась. Легла в кровать и тут же уснула. Ей снился брат, который все время был рядом, но тут же исчезал, когда она находилась около него. Затем Шустрый. Он общался по телефону, но не с ней находясь в вертолете и, что-то громко обсуждал, не замечая Крошку. Кофе. Оно все время проливалось и, вообще Крошка не могла поднести стакан ко рту. Очень злится  и говорит Шустрому, чтобы тот прекратил разговаривать непонятно с кем по телефону. Ее телефону. 
Когда она открыла глаза, то не могла понять, где находилась. Неяркий свет исходил откуда-то сверху, и чем она сейчас могла пошевелить была только голова. Ее обуздал ужас. Где она, черт возьми? Крошка лежала на чем-то твердом, а руки и ноги были прикреплены. К чему конкретно она не поняла. Пытаясь что-то произнести, Крошку обдало жутким холодом. Слова слетали с губ, но оказались беззвучными. В комнате появился мужчина крупных размеров. И в нем она узнала того водителя, который подвез ее к отелю. Интуиция ее не подвела? Боже! Что ему нужно было?
Крошка тяжело дышит и чувствует, как теряет ясность ума. Страх берет верх, и она начинает задыхаться. Глаза ее расширены до предела. Она глотает слишком часто. Во рту нет языка. Мужчина разминает руки, хрустит косточками пальцев. Затем надевает хирургические перчатки. Ополаскивает их водой. Возвращается к ней. Берет в руки хирургическую пилу для отпиливания...
«Боже! Боже! Боже! Только не конечности», - кричит она в себе и отключается.
Крошка находится в картонной коробке. Стеклянным взглядом она таращится в темноту. Сердце колотится, словно сумасшедшее от душевной боли. В картонную коробку может поместиться не только собака, но и человек с отпиленными конечностями. Она слышит какие-то звуки, голоса. Один мужской, который ей теперь слишком знаком другой женский. Открываются дверь автомобиля. Крошка пытается теперь привлечь внимание, но с ужасом понимает, что это все не так уж и просто. Без языка и всех конечностей она лишь живая глупая игрушка. Она вертит головой, а когда слышит, что мужчина говорит женщине, что в коробке находится больная собака, Крошка начинает непроизвольно плакать.