Вёшенский синдром

Предисловие
На написание этого литературного опуса сподвигло то, что в  юбилейный год празднования  110той годовщины со дня рождения  Великого  Донского и мирового значения  писателя, лауреата Нобелевской премии М А  Шолохова, вновь   приоткрылись    злопыхательские нападки на его творчество  воинствующей  камарильи   из числа   писарчуков.  Неймется некоторым толстолобым особям, претендующих на оригинальность своих   бодливых  мыслишек, ухватить и  пощипать за усы мертвого гения.  То там, то сям проявится или мелькнет ослиное копыто, то в окошко пятачком постучит свинячье рыло, отрыгнув злобный навет на писателя. Слышали  сплетни  звон, да  не знают, где он, вот и трещат, как «испорченный телефон, просовывая рыло в щель калашного ряда.    Мне всегда были неинтересными люди, которые не видели донскую степь, не окунались в среду казачьего быта, не помнят ни одного героя или его прототипа, никогда не общались с писателем, а полагают, что если каркнут или квакнут, то мировая общественность воспримет и признает их убогие кретинизмы в качестве литературной критики его творчества.  Пустопорожность тайных помыслов и амбиций  превозносит  их  на высоту воробьиного полета,   и с этой высоты  ими  обуревают  радужные мечты:   возомнить о своей персоне  не менее,   как Ушинским, Белинским  или, паче чаяния,  Владимиром  Бушиным.    И  понесется слава о них над землей…..   Под свербящий, чесоточный зуд чавкнуть злое слово в адрес признанного мирового    классика, что- то злонравно поиметь, а самое главное, почувствовать свое величие на безответность  отповеди с его стороны  – это уже диагноз. Вспомнилась и поговорка: Кто куда, а леший   - в баню. Вот причина, побудившая автора напомнить некоторым страждущим о своем месте в хлеву,  а не шататься по  подворью и тем более чесаться  о крыльцо    дома писателя. Не получится у вас, борзописцы пера, испачкать доброе имя писателя. У вас нет национальной гордости, нет совести и отсутствует русская душа, а вместо неё остался только жмых и соломенное нутро.  Вы из тех: кто вечно недоволен, вечно кого-то хаете, не дорожите тем, что учит правде, помнить, ценить, а не хулить прошлое и любить настоящее русского народа, его историю, традиции и культуру.
 Автор предлагаемой   повести не причисляет себя к литераторам и вовсе не претендует на то, чтобы считать свой опус каким-то литературным изысканием или просто   прославиться.  Автор попытался ответить на главные вопросы жизни:  Зачем жив человек?  Что дурно?    Что  хорошо? Что надо любить и Что надо ненавидеть? А что надо ценить. На эти маленькие вопросы автор дает ответы    через призму восприятия их главным  героем, воспитанным  с детских лет в духе веры в справедливость, чистоту человеческих взаимоотношений, которые  возвысили  его  над мещанской заземленностью, очистили  душу от мусора  мнимых ценностей, «блуждавшие»,  как призраки, при    социализме  и навязанные   ныне  обществу  в связи со  сменой формации. Это не большое повествование   дает повод  людям   порассуждать  о нравственности. Важно, чтобы человек всегда оставался человеком, не был лишним в этом обществе и понимал насколько духовные ценности выше тех материальных потребностей, которые сейчас так высоко   выставлены и на которых помешан обыватель. Человек до тех пор человек, пока не утратил свое достоинство,  даже в нечеловеческих условиях, он должен нести людям добро и гуманизм.   Хотелось бы, чтобы   читатель стремился сохранить в себе высокую нравственную чистоту, которую с детства  прививают  родители и учителя, чувство справедливости, добра и правды, а не эгоизм, навязываемый через СМИ  нынешними  проповедниками  капитализма. Не понимают бредовые идеологи, что русская душа веками приучалась к соборности и коллективизму   для выживания в суровых,  климатических  условиях.  Такие советы по вскармливанию эгоизма в душах  русского человека  могут давать только русофобы, которым ненавистна  Святая Русь  и  христианская вера.
Главный герой повести, действительно имел счастье общаться с гением мировой литературы, выслушивал его мнения о каких либо событиях, явлениях и фактах. Воспитанный на героях его произведений и отеческих наказов главный герой испытал на жизненном пути  невероятные превратности судьбы, но  всегда оставался верен чести, достоинству,   правде и его заветам. Общество изменило свои ориентиры, другие времена –другие песни. Петров прошел через жестокость общества, бытие которого не определяет сознание, остался верен присяге, народу и своему Отечеству.  Пока общество не дойдет до порога, за которым откроется широкая дорога правды- тогда только может наступить справедливость и счастье для большинства человечества.  Автор   благодарен судьбе, что оказался в том месте и в то время  и  смог быть  как – то полезен «Вёшенскому затворнику», о чем, как очевидец,  делится с читателями.   При написании этого опуса автор заранее душевно благодарит, что воспользовался некоторыми  материалами из воспоминаний близко знакомым  ему   людей:  Маяцкого П.И., Губанова Г.В. и Котовского В.Я.
 Чтение – это костюм, прочитанное –это жизнь сердца.
В среду, 21мая с г Вадим Седов- спецкорреспондент газеты « Приазовский край»  вальяжно заседал за своим письменным столом перед экраном нотбука, пил кофе и перелистывал странички общей тетради в голубом переплете. Он не доверял техническому устройству и, по-старинке, вел записи в тетради, как учили в школе. Катастрофически не хватало времени вести записи дневника по истории своей жизни и сюжетам для будущей книги. Идея написать небольшую  книгу  была давней мечтой, она то приближалась на передний план, то удалялась куда-то на задворки, не выходила из головы,  не давала расслабиться,  заставляла быть в поиске темы. Бюджет времени оказывал свое неотвратимое  давление на молодой организм, везде надо поспеть, найти информацию, обработать материал для газеты и выдать  на гора. Такое  постоянное   в  голове  сверление: «ни дня без строчки», объять необъятное, вечная спешка, не давали возможности сделать хотя бы небольшие  заметки в дневнике, со временем  превратились в пытку и недовольство собою. Седова неожиданно  посетила какая-то мысль и только что он взялся за ручку, чтобы её материлизовать в тетрадь, как раздался  звонок: срочный  вызов к редактору. «Трендец,, подумал  Седов,  опять надо, задрав штаны, куда-то мчаться или стучать в чью-то дверь за информацией». Он  взял рабочий блокнот, тетрадь сунул в нижний ящик стола и через две минуты переступил  порог кабинета шефа. Редактор был человек с тяжелым юмором, справедливый, иногда добрый, одна у  него была  беда. Он был мужчина невысокого роста, и как обычно, у такого типа  людей всегда  присутствовал комплекс неполноценности, в народе называемый «синдром Наполеона». Он всегда брюзжал, выражал недовольства по поводу кем-либо написанной статьи, несколько раз перекладывал её  с места на место, а  потом правил её по своему усмотрению. Молодых, начинающих корреспондентов  это коробило. А маститые не обращали внимание. Не нравиться, переделывай на свой лад. Возражать и отстаивать свое мнение с такими людьми себе хуже: можно при его плохом настроении вообще лишиться работы, а за окном кризис за кризисом. В этой ситуации всегда выручала позиция енота: зажмешь сопли в рот и молчишь, кушать- таки хочется,  потом отмоешься. А деспот- учредитель с замашками Наполеона, зная такую обстановку в стране бандитского капитализма, куражился и гнул свою ни для кого неведомую линию по созданию работоспособного коллектива редакции. Гнетуще гнусная обстановка царила в редакции, поэтому Седов с превеликим удовольствием любил командировки и отлучки по служебным делам, лишь бы не мозолить глаза начальства и не    выслушивать назидание о пользе молока и вреде табака от  «наполеончика.»  Переступив порог шефа, Седов остановился, ждал предложения сесть за стол. Но тот куда-то торопился и сразу же на ходу сказал: « Я не могу выехать лично в Шолоховский район, где отмечается 110ая годовщина празднования дня рождения Шолохова, ты не раз там бывал, хорошо знаешь обстановку, людей и многих гостей, найди такую изюминку для репортажа, чтобы у некоторых конкурентов отвисла челюсть, а если вставная, то выпала. Понял, все свободен. Не привезешь - убью, удачи. В Вёшенской ты должен был быть ещё вчера, гони и  срочно. Пока. Копай, ищи. Не теряйся!» Седов быстро оформил командировочные документы. Забежал домой и уже через час его «Хундайка» рассекала воздух  и мчалась по М-4 в сторону Миллерово. Два с половиной часа остались позади, вот долгожданный поворот на  Вёшенскую, ещё 130км впереди, надо сделать передышку. Сегодня среда-Николин майский, солнечный день стоял в разгаре.  Седов проехал 17км , слева начинался фоминский лес, перед глазами открывалась панорама степного безбрежья, благодатный край донской, красоты неописуемой. Чем красивее земля, на которой живет человек, тем человек добрее. Чем скуднее земля, тем больше человек хочет быть добрым к людям и окружающей его природе. Он свернул вправо: здесь, на этом повороте, по многочисленным  источникам под сенью  пирамидальных тополей всегда, возвращаясь в родные пенаты, делал  остановку для небольшого отдыха Михаил Александрович Шолохов- Великий Донской писатель, дважды Герой Социалистического труда, лауреат Нобелевской премии, бессменный депутат Верховного Совета СССР. Седов, как в том анекдоте, когда справляются о здоровье у  человека, обладающего чувством юмора, тот  отвечает: « Сейчас все великие люди болеют, и я себя плохо чувствую!». Седов не причислял себя к великим, однако, решил также сделать остановку и попробовать на вкус   воздух, который  когда-то взбадривал и настраивал на большие дела  Великого донского писателя.  Он вышел из машины.   Две Газельки из Ставрополя и Краснодара отъехали и направились в сторону Вёшенской. Остались три легковушки и все почему-то забугорного производства.  Из одной из них  вышел седовласый, среднего роста  мужчина, в светлых  брюках и бежевой шведке,  около 70лет,с короткой стрижкой и  белой курчавой бородой, как у Хэмингуэя, с инкрустированной тросточкой коричневого цвета. Старик шел, чуть –чуть прихрамывая,  подошел к небольшому столику с пеньками вместо скамеек, достал термос и небольшой сверток, обернутый в фольгу. Пирамидальные тополя отсутствовали, вместо них проросли несколько молодых побегов- отростков, но еще не способных создавать тени, как их пращуры. Ласковое, майское солнце проникало через мелкие листочки, так что  над столиком присутствовала теневая сеточная завеса  от деревьев небольшого дикорастущего, неухоженного леска, выросшего вокруг когда-то царственно возвышавшихся  здесь пирамидальных тополей. Май делал свои дела. Пряное, молодящее дыхание листвы проснувшихся после зимней спячки     деревьев манило  войти в  глубь и окунуться в чарующий запах весеннего обновления природы. Зеленые огоньки первых листочков уже вспыхнули на рябине, клене, сирени, бузине и тополях. Недаром народный календарь величает май-травнем. А его нынешнее начало пошло от римлян, в честь богини обольщения –Майи. Зеленый дым листвы практически сгустился, стал темнее и пестрее. Купола деревьев уже также сомкнулись, стали единой  целой стеной, создавая сеткообразную тень. Старик налил  в крышку термоса кофе, развернул сверток, откусил бутерброд и, не обращая внимание на окружающих его людей, сделал два глотка, а затем  присел за столик на один из пеньков.  Седов подошел к столику, поприветствовал старика, попросил разрешение присесть рядом. Мужчина  кивнул в ответ и улыбнулся как старому знакомому: « Присаживайтесь, здесь всем места хватит.»  За чашкой кофе познакомились. Когда старик назвал свои имярек, Седов вдруг вспомнил, что где-то встречал его. Память подсказала: пять –шесть лет назад в станице  Старочеркасской, на празднике Покрова. Познакомил их бывший редактор газеты «Молот»-Губанов Георгий Васильевич. Не успел Седов произнести это вслух, как старик с прищуром улыбнувшись, напомнил об этом знакомстве.  Седова несколько сразила цепкая память старика.  Они продолжили  беседу между собой, как старые знакомые. Петров, так звали старика ехал на праздник «Шолоховская весна», который он посещает ежегодно. На праздник всегда приезжает много народа не только из Ростовской области, а также  изо всех соседних областей, из Москвы, Ленинграда и Казахстана. по причине, чтобы посмотреть гостей, повидаться с родными и знакомыми. Он был  родом из Боковского района, начинал здесь службу в райотделении КГБ, затем были Новочеркасск, Ростов. Москва, Афганистан, закончил службу, военный пенсионер, проживает  в Новочеркасске. На вопрос  Седова: «Встречались ли Вы с М А Шолоховым?»  Петров  ответил положительно и опять загадочно улыбнулся. Услышенная информация о знакомстве Петрова с писателем, сразу же заинтересовала журналиста по существу  и привлекло  внимание к этому человеку. Вот так неожиданность, а вдруг это какой-нибудь очередной пустобрех.  Надо ли тратить  время  в пустую.?  А если правда?  О чем предупреждал редактор. Это пройдет мимо меня и газеты. Очень жаль. Седов, уже имевший опыт  журналистских  обломов, решил проверить сказанное  стариком на достоверность и соответствия действительности. Как бы не проявляя особого интереса к услышанной от старика информации, Седов начал задавать незначащие вопросы по Вёшенской, ключевым событиям и в отношении  известных в станице людям. Петров снова улыбнулся и сказал: « Молодой человек, я старый разведчик, понял, что ты хочешь проверить меня на «вшивость», старания и опасения в отношении достоверности информации твои напрасны. Сомнения в данном случае  могут возникнуть у девушки, тому ли она отдалась? В нашем случае, я приведу два примера из встреч с Шолоховым. Вот они будут мерилом и оценкой на правдивость и достоверность.  Они, действительно, имели место в жизни и пока ещё никому из журналистов не были доступны. Так как очевидец перед вами, а  интервью никому  из этой братии  не давал.» Чтобы сразу внести ясность, Петров рассказал о своем участии с шолоховедом К И Прийма  в проверочных мероприятиях по  солгиницынской вонючке  об   очередном обвинении в  плагиате  Шолохова.  Седов понял: перед ним человек, очевидец, который не может исказить факты, много знает, правдив и справедлив. То, что надо для газеты, надо ему. Это может быть сенсацией.  Осталось только одно, но самое важное: пойдет ли старик на долгий и откровенный разговор? Как этого добиться, чтобы выслушать старика и как его расположить к откровенной беседе?  Неожиданная встреча с давним знакомым, закрепление контакта с ним было вполне  достаточным  на сегодняшний день. Обнадёживало то, что старик был в хорошем расположении духа и пообещал встретиться в Вёшенской. День катился к исходу. Пора уже ехать. Завтра у старика насыщенный день, с утра   последний звонок в школе, куда его выпускника 62года пригласили присутствовать и сказать напутственные слова детям в открывающуюся перед ними калитку в этот жестокий мир. Это правда жестокий мир, как и то, что в тридцати километрах от этого места на Украине рвутся бомбы. Летят снаряды, свистят пули, безвинно гибнет русское население на   Донбассе: дети, женщины и старики. Русскоязычное население в одночасье превратилось в сепаратистов, террористов, несчастно и беззащитно, политической конъюнктурой подвергнуто геноциду лишь потому, что хочет жить по совести и чести, как это нужно   маленькому простому человеку будь он толи христианин, толи мусульманин, толи еврей абсолютно без разницы. Капитализм принес на русскую землю  «счастье» под названием- назад в будущее. Старик молча поднялся, дал визитку и номер мобильного телефона для следующей встречи на празднике в станице Вёшенской. Тихо зашуршали колеса японской Кароллы, увозившей почтенного старика в родные края. Седов ещё минут десять посидел в тенечке и поехал в Вёшенскую. Если встреча состоится, то материал редактору понравится и статья не будет расстрельной. Это радовало. Только бы состоялось и свершилось ожидаемое. Оно действительно  состоялось и свершилось, растеклось по страничкам книги, предложенной дорогому  читателю. В этой книге произойдет знакомство с правдивыми событиями, никому  неизвестными фактами, имевшими место в жизни «Вёшенского затворника», пройденные через призму очевидца, отразившиеся на его  судьбе. Философские раздумья и оценка эпохальных  событий героем книги, изложенных не  в суе, а с надеждой на светлое  будущее.

1 глава
Февраль 72 года был снежным и морозным. Дон стоял. С крутого левого берега  Аксиньин лес, накрытый белым снежным саваном, с трудом позволял любопытному взгляду проникнуть  в  глубину своего чрева. Почему назвали  Аксиньин лес?  Старожилы и читатели произведений М А Шолохова помнят и знают, что   это тот самый лес, по которому много лет назад возвращалась по весне Аксинья, одна из героинь романа «Тихий Дон». В этом лесу на   открытой поляне, в тенёчке, возле цветущего куста шиповника, она присела отдохнуть и уловила томительный и сладостный аромат ландыша. Раздвинув руками траву, она нашла его. Он рос тут же, под тенисто  не проницаемым  кустом.
По застывшему льду Дона была протоптана дорога и наезжена санная колея. Люди   спешили поскорее перебежать Дон.  Саночники спешивались, поддергивая в руках поводья, и ускоренным шагом переправлялись через сотворенный природной силой коварный мост. До ноздреватого льда оставалось меньше месяца. Последний зимний, как ещё шутят « куцый»,  месяц февраль  всегда сопротивлялся, но силы покидали его.  Цепляясь заиндевелыми щупальцами за деревья, кустарники и провода, он пронизывал до костей живые существа студёным дыханием уходящей   зимы. Февраль нес   остатки былого, грозного холода, но     уже без жгучего, морозного задора и  жуткого  завывания, чтобы стать помехой   наступлению   весны.  Блинная масленичная неделя растапливала его суровость и на нет сводила вьюжную поземку, пытающуюся сполыхами холодного ветра перемести дорогу на открытой местности. 
Рейсовый автобус «Ростов - Вешенская» прибыл поздно вечером. Среди пассажиров в автобусе ехал молодой   с васильковыми погонами лейтенант Петров, прибывший для   прохождения службы в районное отделение КГБ. По едва различимой в темноте дороге через  замерзший   Дон  он пробежал вместе с другими пассажирами   на другую сторону. По крутояру поднялся  на набережную станицы Вешенской и оглянулся на противоположный берег. Станица  Базковская, как на ладони,  с хуторами Белогорка и Татарский,   светилась яркими огнями в кромешной ночи. Еще не были в моде веерные отключения, потому что Чубайс только лишь заканчивал школу и усиленно штудировал главу из учебника  физики «Ваучерное электричество».  До дыр зачитывал  «Золотого Телёнка», одним из авторов которого был однофамилец Петрова.  Познавал сукин сын  способы  отъёма денег у народа, почесывая рыжие  кудри и  затаив обиду на всех, потому  что  ему не нравилась приклеившаяся к нему ещё с детства  дразнилка: « …рыжий, рыжий, конопатый,… обманул страну  проклятый…».
Прошло почти два десятилетия  с   последнего  посещения     станицы  Вёшенской, где живёт  и работает  Великий донской писатель М А Шолохов.  На высоком донском берегу расположилась эта   станица в посезонной красе на радость и диву людям всей планеты по имени земля. В этих краях  ещё не везде  распахали ковыльную степь, политую  потом и кровью казаков и другого пришлого  люда, искавших   свое счастье в белых и красных армиях. Остались ещё уголки  целинных земель,  пахнущие разнотравьем, особенно в конце мая и начале июня,  когда наступает   пора заготовки сена. Тяжел крестьянский труд, да и сама крестьянская жизнь не всем в радость.  Вот потому бежит молодежь в город искать легкого счастья, некоторые, правда, хлебнув такого счастья, возвращаются  в отчий дом.  Городские люди  думают:   на селе вольготно живется. Работа носит сезонный характер, летом с раннего утра и до поздней ночи, а  зимой-то природа отдыхает: ноги на печь, любимые мыльные сериалы,   семечки пощелкивай,  тепло, светло и мухи не кусают. О, санта симплицитас ( О, святая простота),  возразит селянин, а кто ж за скотиной ухаживать будет? Они же живые существа. Им, как и человеку, пить и есть хочется, приручили ж когда-то братьев наших меньших, а теперь отвечаем заботой и любовью к ним. Невдомёк горожанину заботы сельчан, вышел из квартиры в туфельках, по асфальту дошёл до угла, там супермаркет.  Купил всякого товара, насколько кошелек дозволяет, да и будь здоров, а на селе практически все время в сапогах, как тот  сказочный  кот. Сельчане  живут  согласно  поговоркам,   готовь сани летом,  телегу - зимой,  день - год кормит. Супермаркетов в селе нет, как в городе.  Всё надо своими руками делать, добывать хлеб насущный, как говорится: "не потопаешь, не полопаешь" (в смысле не поешь). Испокон веку в поте лица жили  труженники села, так  и сейчас живут. Изменения большие произошли на селе, в связи с техническим перевооружением, но лопату и вилы никто пока не усовершенствовал и ничем путным не заменил. Кто хочет питаться здоровой пищей, пить парное цельное  молоко, тот трудится в поте лица и не покладая рук.    Недаром   любимой   поговоркой   М А Шолохова, прожившего всю жизнь в крестьянских условиях,  была: « Терпенье и труд все перетрут».
С высоты прожитых лет можно сделать вывод: скучно жить в городе человеку с большой душой, свободному от канонических правил сюда можно, туда - нельзя: частная собственность. В деревнях таких строгих делений нет. Пока есть  вольная степь, свободны для рыбалки речки . озера, не вытравлена и не  утрачена порядочность и  честь. В это смутное время в неустанной  погоне за добычей хлеба насущнего и  тяжким  трудом редко удается почитать книгу для интеллектуального развития. Книжные магазины закрылись. Халтурной беллетристикой писателей Донцовой, Улицкой, Михалковой, Робски и пр. в ядовито ярких переплетах, приманивают к себе простоватых читателей, как мухомор мух,   ничему умному не обучающие. Таким чтивом  забиты прилавки городских книжных  магазинов. Потенциальная макулатура, кто им только денег дает на это производство «интеллектуальной» собственности? Нынешний минобр что ли? И только там, где нет интернета, остались очаги маленьких деревенских библиотек, только там  можно встретить и почитать затертые фолианты классиков мировой литературы, не современных навязчивых, убогих по сюжету  и бедных  по  содержанию.    Без цельно, серо и однообразно живет нынешнее одурманенное кока-колой и жвачками поколение, обожженное недоступностью предложенных благ капитализмом. Война, торговля, хаос, кризисы все эти звенья капиталистической цепи закабаляют общество на фоне беспросветного пьянства, расцвета наркоты, бандитизма и разврата, постоянно выплескивающиеся с экрана телевизора, дебилизируют молодое поколение, деморализуют сознание и психику. Но, как говорил один известный дедушка, « из всех искусств…»  наибольшее развращающее влияние на молодежь оказывает  интернет.   Паутинный метод перемалывания организма и превращения его в дебила становится  очевидным и просматривается не вооруженным взглядом. Такое воспитание нового поколения без идеологической подоплеки становятся не подвластным нормальному общественному сознанию. Идет глобальная дебилизация населения земного шара. Все население тонет в этой пучине сатанизма и зла. Надо честно признать, что не подвластны этому разврату и раздвоению личности умы  разве только животных.  Романтика подвига исчезла, все уперлось в наличие или в без наличия денег.  Денег нет- талант не откроется.   Об открытиях  в области  научной мысли без денег тоже  ушло в анналы истории. Науки юношей питают. А в нынешнее время об этом можно только помечтать, не раскатывая губ и не развешивая уш.  Хорошо бы добраться в нынешней коррупционной    сумятице  до корочки диплома,  очистив до ниточки карманы родителей.  Не надо  заумно морщить лоб и веником разгонять  думы  высокого стремлений,  это скорее всего в палату №6. к Чехову, там примут всех.  Умные затеи никому на белом свете не нужны. Живи и помни: по Тришке –кафтан.  Потеряв надежду выбиться в люди, многие приходят к выводу, где родился, там и пригодился. После безнадежных мытарств возвращаются под  кленовые  и   тополиные кроны родного крыльца. Грустно и скучно.  Без надежды –что без одежды: и в теплую погоду замерзнешь.  Ой, сколько таких блеснувших звезд вспыхивало и гасло  на мирном  небосклоне.   У молодых талантливых людей, мечтавших  совершить открытие, покорить космос, оседлать Пегаса, создать  перпетум мобиле, невольно опускались  руки, сгорал  талант в пучине  человеческого равнодушия. Светлые мечты и радужные  надежды, не выдержав испытаний,  обрушивались в одночасье, когда сталкивались с  правдой быта.   Желания юношей не совпадали с твердокаменной тупостью  косного ретрограда  или тупейного  чиновника, не сумевших  вовремя заметить и  распознать искру таланта сельповского левши. Русофобу Чубайсу в нано талантливые русские парни совершенно не нужны. Он ищет головастиков среди своих пейсатых соплеменников и тех, у кого есть деньги и патенты на лопату, соху и топор. В предложенном обществе потребительства и накопительства оскудели и закосневели  сердца людей. Молодое поколение торопливо и несдержанно: Хочу много, без хлопот и сразу! Вся нынешняя  жизнь складывается вокруг наживы: одни ищут легких путей, мошенничают,  другие идут бандитским путем, не взирая ни на какие преграды, опускаются на дно, готовы ради денег  убить отца, мать, сестру и брата. Это эра негодяев и  нано сберегающих холодных  ламп без света и будущего. Плачь, вытирайся и в тоску вдавайся, потому что волчьи рыночно-драконовские законы капитала   губят и убивают талант, не дав ему раскрыться в своей ипостаси. Иные, поддавшись внешним блеску, шику и   соблазнам  городской жизни,  бросаются «во все тяжкие» и кончают жизнь на городских задворках и свалках.
Грозовым и безрадостным отзвуком тяжелого послевоенного детства всколыхнули у Петрова душу и память. Но зато, это  было время расцвета науки и культуры: есть талант и знания- доступно всё: учись в любом институте и университете без блата и бесплатно, развивай талант и дерзай науку.  Страна стремилась к прогрессу, ей  нужны были грамотные и умные специалисты. Государство поощряла таланты. Никто не думал, где взять денег на талантливое изобретение, потому что все вокруг было наше, народное и все вокруг моё, а не Вексельберга и К.  Хорошо, что человеческий мозг выталкивает не заслуживающие особого внимания   факты и события   из его   сознания,  иначе можно было бы сойти с ума от переживаний и невозможности  определиться, что ж все -таки лучше из болезней Альцгеймера или Паркинсона? Подчас складывается так, что не все они стираются из памяти  и  уходят  в никуда. Отдельные, значащие что-то для данного индивидума, частенько  подают  знак о своем пребывании в недрах памяти, тем или иным событием ярко отпечатавшимися в детском восприятии. Из тех самых тяжелых событий запомнились две смерти: отца и Сталина. Обе они живут в памяти Петрова  до сих пор.
 Вот и сейчас в  эту  зимнюю, холодную, февральскую ночь, как пародокс, вспомнилось жаркое лето, когда он вместе со сверстниками выходил в поле для сбора колосков, упавших с  косилок  на  донскую степь. В полураскрытой  до пупка рубашонке, можно было в призрачно-матовом свете дня  заметить темный загар  на теле   деревенского пацана, добросовестно собирающего колоски в бричку. Быки, запряженные в деревянную бричку,  смиренно стояли у стожка сена, пережевывая сочную степную траву, нежась под жарким солнцем и обмахиваясь хвостом от назойливых оводов и мух.  Тишина и безмолвье, нарушаемые иногда детским вскриком, переливистым звоном жаворонка и стрекотом кузнечиков, широкий простор необозримой дали, улыбки и смех детворы, говорили о только что отгремевшей войне и возрождении счастливой мирной жизни. На колхозных полях тарахтели моторы Фордзонов, будто прощались со степью. Прогресс шагал по стране, вместо военной техники заводы перешли на выпуск сельхозмашин. На смену отработавших свой срок Фордзонов  начали появляться в МТСах ЧТЗ и Дт- 54, ХТЗ, «Беларусы», а по степи, в  неведомой и неразгаданной тиши степных просторов, украшенных лазоревыми цветами, васильками, донником и пахнущим разнотравьем, все еще продолжали перекатываться оторвавшиеся от земли жабрейные круги ( перекати поле), находившие убежище от степного ветра в буераках и под сарматскими  курганами, заросшими седым ковылем. Так и Петров, как перекати поле, оторвался от родимого края, почти  десять лет кружился по белому свету. Служебные дела  и   веление   строгого начальства  вернули его  на малую  родину.  Петров не был никогда манкуртом, потому что его  всегда тянуло в эти с детства любимые родные места. Сюда он охотно приезжал на студенческих  каникулах. В сердце пульсировал и бился огонек, влекущий в дальние страны, побродить по параллелям и меридианам, а в голове звучал напевный мотив из фильма «Тревожная  молодость»: « Не думай, что все пропели, что бури все отгремели, готовься к великой цели, а слава тебя найдет…». В молодой переполненной добрыми чувствами душе  и   не погашенных дум высокого стремлений оставалась прекрасная   надежда на  романтику подвига. Пока   он летал по белу свету в поисках птицы счастья, его сверстники бороздили на степных кораблях плодородную ниву. Высокими накосами и большими надоями пополняли закрома любимой Родины. У некоторых на пиджаках просматривались ордена и медали. Все было радостно и празднично, люди трудились ради счастья на земле. Работа даже очень тяжелая, но с задорной песней, всегда спорилась и покорялась страждущему. Живешь на селе - умей управлять техникой,  умей делать все своими руками и головой тоже. И слава тебя найдет. Забот у крестьян превеликое множество: ремонтировать технику, обрабатывать землю-кормилицу,  проводить своевременно сев яровых и озимых,  заготовку сенажа животным, уборочную  страду, да ещё  на рыбалку сходить. Все равно время, проведенное на рыбалке, не  входит  в зачет земной жизни.   Трудовые  будни превращались в  подвиги  и  были всегда в  почете  при советской власти, о подвигах вовремя войны говорить не приходится, никто не был  забыт и ничто не забывалось. Тяжкое бремя упало на детство  Петрова, разруха, голодные послевоенные годы, когда, играясь, спорили, что крапива, вкуснее лебеды, а крапива у Халиных вкуснее, чем у Берестовых. Большинство детских  игр никогда не обходились без игр в войну, деления на  русских и немцев. Очень не хотелось быть немцем, поэтому чтобы не было обидно, в следующий раз тот, кто был немцем, именовался русским и потом  наоборот. Война долго напоминала о себе и   не забывалась. Она  не могла исчезнуть из памяти, потому что почти в каждой семье, кто- то погиб, пропал без вести или был ранен. Она давала о себе знать ещё многочисленными не взорвавшимися снарядами, разбросанными по степям и левадам, буеракам и оврагам. За каждым кустом, леском, в чистом  поле поджидала  смерть от невзорвавшихся  гранат и мин. Оставшиеся, разбросанные взрывные устройства десятилетия пролежавшие после войны злобно и коварно  обнаруживали себя неожиданными взрывами, толи от раскаленного жаркого солнца, толи  от долгого лежания в земле. Никто  от несчастья  не был   застрахован. Звериный оскал войны исчез примерно к 60тым годам.  Войны не было, но эхо  иногда давало о себе знать случайно разорвавшимися  снарядами то там , то здесь. Нужна ли война? Человечество должно сделать так, чтобы войны вообще исчезли из лексики, стали архаичными и никогда не сопровождали своими бедами мирно  работающих  людей на этой маленькой земле.
Рано или поздно каждый молодой  человек стоит перед выбором пути: кем же все-таки стать?  Выбор жизненного пути это очень серьезный и ответственный шаг.  Деревенские парни и девчата ищут специальности приземленные, хлебороба, землепашца, ветврача, учителя зоотехника, экономиста или бухгалтера. Кто был слаб к учению, тот становится трактористом, комбайнером, дояркой или дояром, или просто, как в той песне: «нет на свете выше звания, чем рабочий человек…». Профессия.   Много профессий наберется на жизненном пути: все работы хороши - выбирай на вкус, так было при социализме, сейчас совсем иные времена – иные песни. У многих людей особенно у молодых, даже после бакалаврата, вообще нет работы, некоторые  годами ждут, но все напрасно. Капиталисту нужна дешевая рабочая сила, ему гастарбайтеры  нужны.  Он на них делает прибыль, ему каждая  копейка нужна, для Куршавеля и заграничных шлюх. Человек сейчас не звучит гордо, престиж рабочей профессии утратил свое былое предназначение, и «каждый труд у нас не в почете», по стране вместо гордо шагающего рабочего человека шагает приниженный и обворованный раб иллюзий, оболваненный прелестями капиталистического рая.  Из телеящика обещают:  вот-вот  манна небесная в виде зеленого доллара   посыпятся на голову и в руки. Вместо этого зеленый змий с подружкой наркотой подглядывают из-под воротен, бродят по улицам сел и городов, впиваются в горло мертвой хваткой, уничтожают людей  и отправляют прямой дорогой  на погост.  Налоги и тарифы не по дням, а по часам растут. За все надо платить. Воздух пока ещё бесценен.  Практически исчез могильщик капитализма – пролетарий, крестьянство преобразовалось в фермерство типа кулачество. Вот такое на первый взгляд радужное положение устраивает нынешних хозяев жизни. А то, что столько земли гуляет, то бишь, выброшено из севооборота и заросло бурьяном всем наплевать.  Обездолено зажил народ, считая копейки из мизерной пенсии, которой едва хватает на хлеб, не то, чтобы книжку купить и почитать о том, куда мы живем. Кризис один за другим косит народ, погосты растут и расширяются. Жизненный уровень сидит с коркой хлеба на плинтусе и горячими слезами обливаются над затраченными деньгами и субсидиями за неоправданно непрерывный рост тарифов ЖКХ и других ,  ненароком, подрастающих  недоимок. Напрасно искать работу, бить сапоги и баклуши, изнашивать одежду по городским улицам, где царствуют наркота и преступность, все равно её нет. Только в деревне ещё можно спокойно прожить жизнь, не хватая звезд с неба и не мечтая о небесных кренделях. Всё как никак свое подсобное хозяйство выручает от голода.  Тихой сапой можно было б прожить, не утруждая себя заботами, не засовывая нос в кипяток паскудной жизни, если б  птичьи и свиные гриппы не одолевали, исчезли б  и забыли дороги на село, а то  повадились по душу младших братьев прилетать на нашу землю. Земля  крутится по спирали. Несколько пахнуло хрущевским ретро троцкизмом: душным смрадом завоняли медведевские указы в угоду олигархам    о сокращении поголовья на частных подворьях. Было б  все хорошо, прекрасная маркиза, если бы их отменили. В государстве делается политика все против народа и за счет народа. Народ обворован до ниточки и обнищал до исподников.   Что надо маленьким людям - работа, достойная  зарплата,  приличная пенсия на старости,    бесплатное  обучение и медицинское обслуживание, а самое главное мир, не надо войн ни больших, ни маленьких вот тогда  действительно все   стало б  на свои места, чтоб можно было вернуться к прожиточному уровню брежневской поры: жизнь стала лучше, жить стало веселей.
 Так перед выбором профессий стоят молодые люди в раздумье и поиске: «Кем быть?» не обошло стороной и многих одноклассников Петрова.   Петров всегда был мечтатель и  романтик, начитавшийся всяческих вредных и полезных книг. Точно таким, как и  он, были еще трое его сподвижников, которые отправились покорять мир: Петров грезил о разведке, поступил на факультет иностранных языков, Пета Володин на истфак, Стасик Ульянов в Мединститут, Кривов Вовка-морское  училище. Почему Пета? В классе было двое юношей по имени Петр. Для того чтобы различать их, Петрова так и звали Петр, а Володина, имевшего небольшой дефект речи, называли Пета.  Все выдержали конкурс, все поступили и окончили вузы. У Стасика была военная кафедра, Пета по состоянию здоровья был признан негодным к воинской службе. Петров отбарабанил положенный срок три года в пограничных войсках, продолжил учебу в институте после службы. Однажды, на  четвертом  курсе Петрова вызвали в деканат на беседу. Инициатором беседы оказался сотрудник органов госбезопасности. Беседа носила дружественно-ознакомительный характер, в процессе которой последовало предложение - после окончания института продолжить службу в органах контрразведки. Это было неожиданное   предложение. Можно сказать, это было триумфальное предложение, так как   исполнилось желание   двадцатилетней мечты.  С детских лет деревенский мальчишка грезил стать разведчиком. В степном заброшенном и богом забытом хуторке численностью около сотни дворов была небольшая библиотека, изба-читальня, где  курчавый, с мелкими конопушками на шелушившемся от загара носу и стоптанных парусиновых  черевиках, мальчишка практически все свободное время, особенно зимой, проводил там, переворачивая груды книг, одна интересней другой.  Мальчишка искал книги о разведчиках и мечтал стать одним из них. И вот наступил тот долгожданный час. Декан факультета Андрей Яковлевич перед беседой сказал: «Петя, соглашайся на предложение, это бывает один раз, ты справишься! В школу всегда можно вернуться. А шпионов ловить не всем доверяют». Через год после двухмесячной языковой стажировки в Потсдаме и успешной сдачи  госэкзаменов,  Петров продолжил учебу на Высших курсах КГБ  СССР в  Минске. Учеба в Минске продолжалась ровно год. В течение года необходимо было усвоить минимум знаний  УК, УПК, Криминалистики, ОРД и Оперативной  психологии. Было чрезвычайно интересно, потому что,  во-первых, подобрался элитный контингент слушателей, большая часть из которых, в конечном итоге,  доросла до самых вершин в разведке и контрразведке,  и,  во- вторых, преподавательский состав состоял практически из легендарных разведчиков и контрразведчиков, прошедших войну, имевших большой стаж закордонной  работы. Кроме того, практиковались регулярные встречи с Абелем,  Кимом  Филби,  Джорджем  Блейком, Кононом  Молодым и др. Через полгода стажировка в профильном отделе службы: практика в написании документов, встречи  с источниками, оформление и оценка  оперативно значимой информации, определения  её перспективы и значение  в  работе.  Ни минуты покоя, всем курсант был  нужен и особо в местах, где что-либо связано с иностранцами. Опытный руководитель практики Королёв Виталий Михайлович, умело комбинировал работу, четко моделировал различные ситуации и задачи, если же Петров спотыкался в чем-то, разруливал так, что стажеру становилось понятно сразу же, без каких- либо дополнительных  вопросов. Виталий Михайлович, как оперативный работник и начальник отделения пользовался авторитетом, во всяком случае, к его мнению прислушивался даже генерал Драгун.  По окончанию стажировки Виталий Михайлович твердо уверовал Петрова, что после окончания   курсов он возьмет его в отделение для  работы по  американской линии.  С хорошим отзывом о практике Петров вернулся на курсы. Ещё через полгода успешно защитив диплом, получив звание  «лейтенант»  Петров вернулся в родные пенаты.
Все радужные мечты были, как говорится, в одну   минуту разбиты о сермяжный быт повседневности. Молодой специалист, с отличием окончивший курсы, сносно владевший двумя европейскими  языками, оказался в зимней  ночи на крутом берегу  Дона. Служба Петрова начиналась  в станице Вёшенской, за  четыреста верст от Ростова и  ста сорока километрах от ближайшей железнодорожной станции. Патриархальная и идеальная сторона для чиновника. А на другом берегу радовала глаза станица Базковская с многочисленными хуторами и станицами, воспетыми  на страницах легендарных произведений М А Шолохова. Там вдали на границе с хутором Калинов Лог и Варваринском, в хуторах Красный Октябрь  и Нижне - Яблоновском в период коллективизации   единственный коммунист в районе, орденоносец, отец  Петрова по велению партии создавал колхозы.  В том  же  Нижне-Яблоновском хуторке проживал один из колхозников, который  стал прототипом  Кондратия Майданникова из романа «Поднятая Целина».   В  1935 году отец сильно простудился, после гриппозного осложнения  ослеп, вернулся в свой хутор Таловку доживать  земной   путь.   Хуторяне уважали его и   не выдали немцам   в период оккупации хутора.   После оккупации, длившейся полгода, он долго работал веяльщиком  на колхозном току, за что в 1945году был награжден медалью за Доблестный труд в период ВОВ.
Темные   сумерки морозной февральской ночи стиснули в объятьях лейтенанта госбезопасности, а потом   вывели  его на светлую улицу Ленина и привели к гостинице, в которой согласно предписанию в ближайший месяц   предстояло ему коротать время после будничной работы. Места в гостинице были, но   на имя Петрова был заказан номер люкс, специально, якобы, построенный для Н С Хрущева в период его приезда к М А Шолохову. Отношения между Шолоховым и Хрущевым  можно было  сказать  никакими,  потому что Шолохов не простил ему подлой лжи, оголтелого вранья и издевательств над покойным Сталиным. Неприятие возникло ещё потому, что  Никита Сергеевич женился вторым браком на представительнице богоизбранного  народа.  Но более того, Шолохова  возмущали и шокировали   его волюнтаристские  закидоны. Первое, когда этот словоблуд   то ли с бодуна, то ли  с  очередного толчка мочи в бездарную голову, но никак не от большого ума, отторгнул  Крым  от России и присоединил к « незалежной» Украине.  Нынешнее поколение переживает и расплачивается за грехи по его  дурости. Во-вторых, Ростовскую область четвертовал, как когда-то  Стеньку  Разина. В третьих, создал совнархозы и воспылал негаснущей любовью к кукурузе. Вот такой он был гегемон оттепели, ярый  троцкист и русофоб. ( Автор относится к категории «оглашенных» христианин, поэтому   просит извинения, что нарушил заповедь добропорядочного русского христианина.)  На Руси никогда  о  покойниках не  говорили плохое, говорили только  хорошее или  не  вспоминали всуе.  При его правлении приняли ранг государственной политики: несусветная ложь, коррупция и двойная мораль. В беседах, если заходил разговор о Хрущёве, Шолохов часто вспоминал, что  Никитку постоянно мучил  «словесный понос», врал с три короба, да ещё подавал пример остальным врать и сочинять небылицы, приписывать Сталину  такие ярлыки, которые  ни в тын, ни в ворота не лезли. Это тоже были одной из причин отказа Шолохова пребывать  в свите сопровождения кукурузного царя.  Много горя принес на Русь этот недобитый троцкист с   кровавыми по локоть руками. Ради карьерных амбиций он   расстреливал и устранял своих соперников, а затем переложил всю вину на безмолвного покойника. Издевался над православием, уничтожал храмы, обещал   их все к  80ому году вообще стереть с лица земли.  Расстрелы в Новочеркасске и Рубцовске тоже его рук дело. Каким надо быть хамелеоном, танцевать гопака, лебезить перед   Сталиным, стоя на коленях,   умалять не расстреливать сына-предателя, улетевшего к немцам,  спецгруппой похищенного у немцев и доставленного в  Москву. Вся его деятельность на посту Генерального секретаря  была злобной местью Сталину.  В этом они единомышленники и «родственники» с «нобилистом»  Солгиницыным,  которому он открыл  широкую дорогу для  лжи на социалистический строй.  Гнилое нутро этого мерзавца, которого сегодня приспешники жидовской диссидентуры превозносят, как прародителя оттепели и родоначальника уничтожения СССР, горохово-кукурузного шута, «мичуринца от сохи», с любовью обложившего налогами живность, деревья и кустарники крестьянских подворий на Руси. При этом перестройщике  был вконец скомпрометирован  и едва не погиб социалистический строй.    Шибко ушлый   троцкист оставил это дело  потомку - шельмоватому комбайнеру-комсомольцу меченому  Мишке. Плюнуть в историческое прошлое каждый  может, если у него нет совести и стыда.  Мог ли простить это ему Шолохов, который до конца жизни уважал и чтил память о  Великом  человеке по имени Сталин. Никто не отрицает, что были шпионы, враждебные элементы, коррупционеры, их почему –то причислили в разряд репрессированных. Были перегибы, были жертвы и безвинно пострадавшие, но не в том количестве, которые озвучил Никита, а потом   его ложь преувеличил  в 10кратно  выкормыш ГУЛАГа Солгиницын. Вся деятельность Сталина была направлена на благо русского народа, частицей которого он себя  считал  и говорил всегда  с гордостью: « Я, русский, грузинского происхождения!».  Пользы  от  трудов его деятельности  для народа и страны было  много весомее и  значительнее и  в  разы   превышали негатив и ярлыки, которые сионистская  диссидентура в лице Свинадзе, Рой Медведева,  Гадзинского,  Яковлева и Солгиницына и др.,    навесила и   приписала ему после его смерти.  В беседах с Петровым Михаил  Александрович  никогда плохо не  отзывался о  Сталине, считал его настоящим коммунистом до мозга  костей и несгибаемым вождем  всего прогрессивного человечества,    богоявлением  для   России.  Когда Петров получил назначение, зашел к Королеву и назвал место  дальнейшей службы, последний был  несколько обескуражен и расстроился таким решением  кадров.  Кадры решали всё. По его мнению, это были какие-то кадровые интриги и непонятки, потому что заявка на Петрова была сделана  заранее, считалась  решенным делом. Такое решение при дефиците в органах сотрудников ,владеющих иностранными языками никак по другому не обозвать.  Он ободрил  Петрова тем, что ему посчастливится свидеться  и встречаться с Шолоховым, и, как непосредственный очевидец, рассказал интересную историю, имевшую  непосредственное отношение к  Никитке Сергеевичу. Примерно в 57-58 годах Михаил  Александрович  некоторое время проживал  на обкомовской даче  под Аксаем.  Там он  встречался   с генералом Лукиным, дополнял материалы своего  романа «Они сражались за Родину» неизвестными фактами и событиями глазами  очевидца.  Лукин-  боевой генерал, командовал армией, в начале войны попал в плен, ему была уготовлена роль  предателя  Власова.  Лукин  избежал этой участи, хотя грешки были, но  это уже другая  история. Дело было в конце лета начале осени.  Хрущев возвращался из Сочи. Так как поезд делал  20ти минутную   остановку  в Ростове, он высказал партийным клеркам обкома   личную просьбу повстречаться и побеседовать о чем- то с Шолоховым. Когда взмыленный клерк приехал на дачу и сообщил ему, что с ним хочет встретиться Хрущев, Шолохов остановил рвение ретивого партийца словами: « у меня нет времени на пустые  разговоры, слушать его бредни, я  занят, очень много  работы. Никуда я не поеду.  Хрущевых много на земле, а Шолохов один. Так и передай ему!  Надо ему, пусть приезжает ко мне домой, в Вёшенскую, там и поговорим». Михаил Александрович  знал себе цену и не пресмыкался  даже перед  высокопоставленными особами. Инцидент был исчерпан, клерк уехал ни с чем, как говорят ни солоно хлебавши. Года за два до кончины Калинина АВ Петров по приглашению приезжал  к нему в Пухляковку  вместе с редактором газеты «Приазовский край»  и рассказал Анатолию Вениаминовичу об этом случае.  Калинин с удовольствием воспринял рассказ о неизвестном факте из жизни дорогого для него человека.   Он долго и  до слёз    смеялся над  этим  поступком    М Шолохова.
 Утром 2 февраля 1972 года боец незримого фронта партии вышел из гостиницы и прямиком двинулся навстречу с руководством отделения, где предстояла нелегкая служба в качестве  сотрудника госбезопасности. До места   работы было примерно два квартала. Петров не торопился, шел медленно, осматривая с детства знакомую окрестность. Прошло   15 лет последнего посещения   станицы.  Изменилась и покрылась асфальтом центральная площадь, где, помнится, рос колючий кустарник и горячий раскаленный палящим солнцем песок забивался в сандалии, оставляя неприятные впечатления о посещении райцентра. Слева по улице Ленина выросли две двух подъездные трех этажки,   в одной из которых  Петров   прожил  4 года. Тихонько подошёл к перекрестку и вдруг услышал: «Ах ты, сучка такая, что ж ты переходишь  с пустыми вёдрами  дорогу молодому бравому казаку. Какая же ты, стерва, ты что  желаешь ему несчастий по службе. Розгами бить  и кнутом  пороть таких  надо.  Просрали   Дон  большевикам и  евреям,  никакого порядку нет". Так, сплюнув в её сторону,  отчитывал  седой,  усатый, с красными лампасами на шароварах  казак  молодайку с коромыслами, шедшую к Дону по  воду. Вот так жизнь, пронеслось в голове Петрова, это же явная  антисоветчина  и что делать? Профилактика, как минимум, и прокурорское предостережение – впредь  не допускать  таких высказываний. Стоп. Где право на личные суждения? У нас что хунта? Вот нарушение казачьих заповедей и традиций это плохо, уже не раз убедились в пагубности этих нарушений. А большевики  с бундовцами  действительно  нанесли неисчислимый вред всему  казачеству, особенно в этом постарались Троцкий и Свердлов, Землячка и Бела Кун, устроившие геноцид казачеству  и  русским православным офицерам вначале  на Дону, а потом в   Крыму.   Гражданская война требовала всестороннего напряжения всего русского народа. В такой же степени требования относились к казачьим областям, с теми особенностями, которые вытекали из их особого положения.  Отношение казаков к революции, государственному развалу были  совершенно противоположными, чем у подавляющего большинства русского народа. В среде казаков Войска Донского революционный процесс не обошелся без инцидентов.  Сближаясь с представителями авангарда русской революции, казаки быстро разбирались в свойствах их чисто разбойничьей натуре, отходили от них и становились их непримиримыми врагами.  Нельзя, конечно, скрывать того, что значительная часть фронтовиков оказалась на стороне красных, другие нашли себя у белых, третьи поддержали выразителей крестьянской революции, анархистов, зеленых и т д. В поисках лучшей жизни те и другие перебегали  друг к другу, изменяя временным принципам, допуская ошибки, идущие в разрез  происходящих  тех или иных  общественных изменений.  Красные тянули к себе, белые к себе,  как тут простолюдину  разобраться и    узнать:  на  чьей стороне  правда.   Многие были уверены, что со временем наступит порядок, все станет на свои места. Никто, даже вожди революции, не верил в долгое пребывание у власти большевиков. Среди них было немало карьеристов, для которых развал и беспорядок открывали широкие возможности к достижению легкой карьеры, о которой в нормальных условиях они не могли мечтать. Эти юдовствующие карьеристы увлекали за собой часть казаков, а сами в это время наживались на горе народа, грабили, мародерничали,   деньги и ценности сплавляли за границу. Казаки, прочно сидевшие на своих землях, предпочитали удержать от разгрома то, чем владели, нежели искать легкой наживы. Различие в отношении к революции у казаков и  остальной  массы русского народа жизделось на их историческом прошлом.  Казаки составляли часть русской государственности, они по праву могли называться русскими людьми, но они никогда не жили так, как русский народ, иначе говоря, не были в бытовых условиях русского крестьянина. Нет основания отрицать, что казаки в прошлом были те же русские люди. Часть людей из-за наступившей исторической трагедии русского народа, попала под власть завоевателей, часть людей, выведенная из страны, принужденно жила в совершенно обособленном положении, нежели весь народ.  У казаков оказались утерянными общая бытовая связь и общественные навыки. Выходя из-под власти бывших завоевателей, казаки вынесли особые качества, имевшие большую ценность для русских князей, а затем императоров, которые они старались не только хранить, но и всячески поддерживать. Казаки веками создавали свой быт на основе общих решений, и потому свобода для них была явлением естественным, нормальным, для осуществления которой не нужна была ломка общественного порядка. Их ослепить обещаниями свобод было невозможно. Средняя мужицкая полоса Руси никогда не отличалась воинственностью, народ жил там бедно, кормился по большей части из лесных угодий. На территориях  области Войска Донского, Малороссии и в Сибири жили благодатно,  было кому воевать и за что воевать. Прямо на глазах Петрова разыгралась необычная житейская ситуация. Да, да, вот оно в чем дело, женщина нарушила традиции казачества. Позволила себе перейти дорогу с пустыми ведрами, да ещё служивому - это беда. Старинный предрассудок, но какой живучий. Молодому казаку предстоит нелегкая доля защитника Отечества. Это предполагает и обязывает нести лямку тягот и лишений воинской службы, а паче чаяния, упаси боже, может и лишение жизни во славу Отчизны. А здесь навстречу пустые Ведра, пустые хлопоты, не укладывается в голове такое хамство и отношение к служивым людям, облаченным в форму. А для товарища Петрова – диллемма:   С одной стороны ведь этот "старый  казачура" выступил в защиту  его, Петрова, так уж и быть, может правду сказал, а с другой -  идеологически вредные высказывания, и что делать? - просто надо пройти и не заметить, греха большого не будет. Петров так и сделал, тихонько   прошел мимо антисоветчины, забыл о ней,  как будто ни в чем не бывало, продолжил топтать снег в сторону своего объекта  назначения. Об этом случае иногда вспоминал среди сослуживцев и рассказывал о нем, как  анекдотичный случай.  Случай был прикольный и окружению доставлял удовольствие слушать.
Руководитель отделения доброжелательно принял Петрова, представил не большому коллективу, определил рабочее место и участок работы. В кабинете с Петровым восседал на правах старшего опера, участник ВОВ, пенсионного возраста, высокого роста, чернявый с проседью  и густыми волосами, из местных казаков М И Лютов, который сразу же сказал, что наставником быть не желает, так как он институтов не кончал, имеет большую загрузку в работе, пусть сам набирается ума. Петров из этого разговора понял, что между ним и начальником существуют скрытые оппозиционные распри. Не хотелось бы начинать службу в   такой недружелюбной обстановке, подумал Петров, находиться в позиции кузнечно-прессового изделия.   Между   конфликтующими сторонами невозможно не изгадиться или не испачкаться, точно, как   находясь в неубранном свинарнике. Надо быть всегда настороже, никаких конфронтаций,  держать ухо  остро и ждать развязки. Всякое может быть в воспаленном распрями   коллективе. Жизнь не предсказуема, как и погода, может преподнести неожиданный сюрприз. Так начали ложиться на судьбу и жизнь тяготы и лишения служебной деятельности во благо Отечества.   Заполыхала кропотливая работа над созданием оперативной базы. Все учитывалось, каждая мелочь могла пригодиться. Бумаготворчество набирало обороты, литерные дела пухли. Шпионов не было видно в этом лабиринте и кипе бумажных справок. Романтические иллюзии начали разбиваться о прозу дня. Если глубоко задуматься, то вряд ли придет в голову идея искать шпионов в глухой ещё патриархальной жизни хуторов и станиц.  Молодежь мигрировала в поисках лучшей и достойной жизни в города, оставляя родителей копаться с утра и до ночи в огородах и на колхозно- совхозных полях. Отпрыски, обуреваемые поисками птиц счастья, бежали из дома туда, не зная куда. Лишь бы из деревни, в цивилизацию,  а в  какую, да бог с ней любую, хоть стиляжную, хоть панельную, тут уж не до хорошего, как говорится, лишь бы напиться, да поблевать. В стране после хрущевской оттепели начался период разнузданного диссидентства,  андеграунда, художничества и  абстракционизма, рок-ен-роллов, расцвета хиппи и стиляг,  черных квадратов  прочей галиматьи и  лабуды,  крышуемой,  как потом выяснилось, главным жидовином ЧК- Андроповым. Этот темный монстр, был тайным советником масонов, одним глазом  смотрел в страну обетованную, а другим снисходительно поощрял в стране  проживания - свободомыслие, и лишь за редким исключением, особо строптивых и возомнивших себя пупом земли,  выдворял за рубеж (они же были из одного гнезда).  Строптивых правдолюбов,  из числа русских, сгонял в тюрьмы и   психушки. Культурно-массовые мероприятия, начиненные безвкусицей, дешевой зарубежной попсой, рэпом, роком, неслись из ящиков и динамиков, незаметно разлагая общество и вытесняя мелодичные русские народные песни, романсы, нежно ласкающие и согревающие душу православного человека - труда. Вытеснялись и предавались забвению традиции  и культура с экранов, культура превращалась в тусовки,  выплыли  лицедеи из кривых зеркал, переполнились экраны  ящиков скоморохами,   визгливыми,  бездарными, безголосыми певицами  и  певцами, напрочь забывших свои корни православия, обкуренные и опьяненные свободой застойного периода. Вся эта поп культура ассимилированной камарильей внедрялась в быт « под видом высокого  понимания» гламурно  мракобесного искусства.  Особую роль в этом сыграл развращенный московский бомонд из числа недосягаемых детишек и отпрысков партийной  номенклатуры, его величества ЦК и прогнившей верхушкой генсеков и нижних  секов.  Как тут не вспомнить присказку одного знакомого ветерана войны, который частенько говорил: " Спасибо нашей родной партии  и правительству  за  заботу,  пропади  они все там пропадом". 
Петров, с детских лет не чурался труда, закатил рукава и начал усердно копать землю  на ниве безопасности. Заметив такое рвение к работе, Лютов ехидно скабрезничал по этому поводу. Петров вначале не придавал значение его «шуткам» и терпеливо молчал. Лютов всё больше входил в ряж, а  потом и вообще стал постоянно провоцировать на ссору, допускал мелкие колкости  в адрес Петрова. Иной раз такие подколки граничили с унижением человеческого достоинства. Делал всякие пакости и доносил начальнику по любому поводу о его, якобы, неправильном поведении в станице, компрометирующее высокое звание   чекиста. По всем этим фактам начальник осуществлял проверки, но, к сожалению Лютова, они не находили своего подтверждения. После 3-4 не подтвердившихся фактов в результате   проверок, начальник сделал Лютову замечание, предупредил не допускать впредь подобных инсинуационных сплетен на уровне -  «одна баба сказала» и не отрывать от дел. Затаил Лютов злобу, обижен был по жизни, зло в нем кипело, как в котле у бабы Яги, зависть нещадно мучила. Постоянно разговаривал с ядовитой ухмылкой, через зубы с перекошенным ртом, физиономией обиженного на весь белый свет. Не прощает такое поведение всевышний, неожиданно Лютов оглох на одно ухо, никакие лекарственные средства и врачи не смогли восстановить ему слух. Кроме того, Лютов был чрезвычайно жадным человеком, о таких говорят: "жлоб, за копейку удавится". Никогда не проставлялся, если не принуждали его к этому, старался пить только за чужой счет, что он и делал, когда выезжал в командировки по проверке сигналов в колхозы и совхозы оперативно обслуживаемой  территории. Его там перло от необузданных амбиций и облаченных в погоны служебных   полномочий, чувства превосходства и упоение властью над скромными  тружениками  села.  Натуральный хам под личиной КГБ, это страшно и неприятно.
Быстро и незаметно пролетел   укороченный последний зимний месяц, подошел к концу период оплачиваемого комитетом номера в гостинице. Петров был готов к перемене места жительства. Вопрос проживания решился неожиданно и быстро. Начальник отделения проживал в Ростове, жена его вечно молодящаяся женщина не представляла себя в роли   жены декабриста и отказалась следовать за мужем, не было желаний отправиться, как она говорила "в деревенскую ссылку" и умирать там в забвении. Начальник проживал один в двухкомнатной квартире в 50ти метрах от работы. Он предложил перебазироваться нему и не заморачивать голову съёмной квартирой. Сказано, сделано, небольшой холостяцкий скарб быстро перекочевал поближе к работе. Все шло своим чередом. Колесо истории не останавливалось, продолжало набирать обороты, жернова вращались и с остервенением перемалывали патриархальную жизнь в станице.  Разновидные происшествия там и сям привносили своё разнообразие в провинциальную серость. Романтика встретилась с действительностью жизни, начала постепенно обсыпаться  гаснущими искрами, как от  костра, но ещё стойко держалась в молодом организме. Ломки не было.  Зимой снега по колено. Весной распутица, грязь, разливы, бездорожье, ни проехать, ни пройти, скукота кромешная. Для- опера тоже. Не было раньше сотен программ  ТВ по дебилизации населения, с  пустыми «развлекухами,» туповатым юмором, мыльными сериалами, навязчивой до тошноты рекламой прокладок, будто русские женщины никогда не моются. Не было пустопорожних, ничему не обучающих и нашпигованных отравой к советской действительности  книг,  блокбастеров. 
В годы советской власти все было по-иному, так как многие молодые люди находили забвение и радость  в чтении  поучительных книг о подвигах во время войны,  смысле и счастье в   жизни, выборе цели и профессии. Только в книгах можно было найти ответы на интересующие вопросы: « Кем быть? Кем стать?»  Многие так и поступали- искали свое древо  жизни  в книгах,  другой губил здоровье в чарах зеленого змия, третий - вороватый, таскал со складов товары,  способствовал  развитию коррупции, заводил нужные знакомства, так как   имел доступ к дефицитным товарам, обогащался, копил на черный день, по блату детишек устраивал в медицину. Пришло время   теперь плоды пожинаем от таких    блатных медиков,  четвертый шел на рыбалку или охоту, каждый умирал в одиночку. Жизнь есть выбор,  каждый  индивидум имеет  право выбора работы, партнера, друга, подругу, хорошей книги, обуви и сумки и тд. Но как не допустить ошибки при выборе того или иного субъекта или объекта, мало кто знает.  Никто не застрахован совершить ошибку, правильный ли был выбор или нет?  Кто может выступить в роли судьи_-только вершина жизни-смерть.  Философский вопрос иногда крутился в голове, почему умерших больше, чем живущих на земле? Ещё немного времени, и ты исчезнешь, равно как и всё то, что ты видишь, и все те, кто живет сейчас. Ибо все подлежит изменению, превращению и исчезновению – дабы вслед за ним возникло другое. Правильно ли они прожили свою жизнь на земле  или нет? Куда мы живем? В чем смысл бытия?  Может быть человек приходит в этот мир затем, чтобы, имея право выбора быть самим собой- иметь право на ошибочный или верный выбор. Кто его знает. Бог им судья.  Так уж устроена вселенная, одни умирают, другие приходят им на смену, сплошная круговерть и неразгаданная тайна бытия.   Одно только радовало молодого чекиста, что не наступило время крушения надежд, которые принес  с  собою  Никита Сергеевич,  спасибо страна вовремя рассмотрела троцкистскую дурь в башке этого пакостного притворщика - коммуниста.  В стране было цельное настроение, род устойчивого равновесия совести. Внутренние устои простого человека и людей в целом не колебались всяческими теориями и анализами пересмотра общественного правопорядка, вбрасываемого западными спецслужбами и диссидентской агентурой. Маленький человек, честные и порядочные люди добросовестно трудились на просторах социализма и не знали глубокого душевного разлада, вытекающего из сознания личной ответственности за порядок вещей.
Петров не сидел сложа руки, не закидывал ноги на рабочий стол, представляя из себя американца, его съедал сладкий яд исканий изюминки в романтике повседневной работы. Работа была интересной, особенно по розыску госпреступников,  скрывавшихся от возмездия в глухих деревнях и хуторах,  как говорится,  где ещё не ступала нога  испуганого идиота. Там, забившись от человеческого взгляда, прятались эти  недобитки фашистов, под личиной  скромных тружеников и маститых  хозяев земли. Этот  контингент  фашистского отребья долго не задерживался  на жительство, кочевали подобно цыганам по просторам необъятной Руси.  Где-то там,  в березовых   лесах Полесья,  украинских хлебосольных хуторах и слободках  брянщины   и   смоленщины   догнивали их безвинные жертвы, молодые,  дети и старики, русские,  поляки и евреи, расстрелянные ими  за не почитание фашистов, оккупировавших территорию  Советского Союза.   Сколько горя, слез и крови на их руках, никто не может подсчитать, потому что у зла нет категорий счета и размеров. Зло всегда  есть  зло, оно по своей сути  объёмно и огромно. Петров сам искал работу и проявлял разумную инициативу, договорился с секретарями сельсоветов и попросил их составить списки на  лиц мужского пола, проживающих на их территории, которые  по возрастным параметрам  в  период войны должны были быть в действующих армиях, участвовать в военных баталиях или по брони оставаться на трудовом фронте. По этим спискам были проведены проверочные мероприятия, которые привели к неожиданным результатам, выявился определенный круг лиц, дающих  основание полагать по проведению  более тщательного их  изучения. Что было и сделано. Результат не дал себя похоронить в кипе бумаг работы на корзину. Приезжали следователи из Белоруссии, Брянска и Смоленска с отдельными поручениями на арест трёх  недобитков, которые были  этапированы  на места преступлений и больше в район не возвратились, так как были осуждены. А Лютов продолжал злорадствовать и подсмеиваться над « бесполезно»  потраченным временем.  Когда всё сложилось и коллеги из указанных управлений выразили благодарность Петрову, Лютов к тому времени, воссевший в кресло начальника отделения, скрипя сердцем, соизволил поздравить с успехами, но не более дозволенных его умом   рамок, потому что у него « радости»   от успехов  Петрова не было границ. 
Вскоре развернулись события, которые сыграли немаловажную роль в работе маленького коллектива отделения. Работа спорилась. Петров набирался опыта в оперативной работе от руководителя отделения, прошедшего войну, участь и удел военного особиста.   Постоянные  переезды  из гарнизона в гарнизон, смерть первой жены и все те прелести военной  послевоенной службы, которые пали на его судьбу.   Лучкин никогда не унывал, был жизнерадостным и добрым по натуре человеком, с большим жизненным и профессиональным опытом. Мастерство и опыт он не складировал на старость, а старался отдать его вместе с частицей свое доброй души молодому оперативнику, учил и сеял разумное,  доброе семя в память о себе. Петров не боялся спросить о том, если вдруг что-то стопорилось или заходило в тупиковую ситуацию. От него никогда не было насмешек или укора, он разъяснял и помогал советом и делом, потому работа была не в тягость, а была наполнена одухотворенностью и стремлением сделать  ее полезной, чтобы отдача её   приносила  пользу государству. Добросовестная работа с чувством ответственности, что ты не дармоед и тупо   пожираешь хлеб, не имея результатов и перспектив их увидеть в ближайшие дни, давило на психику и принижало предназначение высокого звания сотрудника госбезопасности.  Вся работа органов КГБ являлась государственной тайной. В тот период органы КГБ несколько очистились от засилья негоев, активно противодействовали проискам вражеских спецслужб, сотрудники органов госбезопасности  высоко держали честь и звание  чекиста,  поэтому  простой народ зауважал органы и оказывал патриотическую поддержку и помощь  благодаря чему между ними установились тесное взаимодействие в совместной борьбе с врагами  Советского Союза.  Положительное влияние на хорошие результаты  работы  Петрова  привносило  ещё то, что он был родом из местных казаков, здесь в этой степи в тяжелое военное и жаркое июньское лето, у стога сена  перекусила пуповину ему мать, казачка  пятидести лет от роду,   урожденная  в хуторе Кружилинском. И, как в той песне, «вернулся я на Родину», молодой одухотворенный, с чистой совестью и с не израненной душой, наделенный полномочиями вооруженного бойца партии, сильным духом, готовым горы свернуть, на небо залезть, попал в родные просторы с целью бороться за честность, справедливость и торжество социализма. В жизни Петрова иногда наступал такой момент, что в душе   что-то скребло, как кошка по дереву, чесалось, чувствовал   себя  несколько  обворованным, что  чем-то не поделился с людьми, хорошим или плохим, какая разница, на душе  бы стало возможно легче, но специфика работы не позволяла открывать душу. Это опыт жизни, учебы, работы, а слушателю или читателю, возможно, это поможет. Пусть  он изберет для себя тот вариант опыта, который ему приемлем. Никто никогда не должен быть деспотом своих мыслей. Человек гомо сапиенс, должен быть сам себе хозяином, избирать, что ему важно, хорошее, плохое, лучше, конечно же, хорошее. Так человек полагает, а бог располагает,  оказывается не всегда мы выбираем, бывает, что обстоятельства  и рок событий выше наших радужных  помыслов. Самое главное нужно сеять доброе и хорошее, люди сами разберутся и вспомнят проклятьем или добрым словом за подсказку: отличить черное от белого, потому что с детства приучали все делить на хорошее и плохое, белое или красное, наших и не наших. От этого может быть стал наш люд инфантильным и равнодушным.  В процессе такого воспитания эти люди не убивают и не предают, но с их молчаливого согласья существуют на земле предательства и убийства. Не вписываются в нынешнюю жизнь слова Маяковского для детей: «Что такое хорошо и что такое плохо». Сегодня в почете слова  Чуковского: «муха по полю пошла, муха денежку нашла..». Страсти к наживе преобладают над разумом и нарушили обычный уклад  русской самобытной жизни. Человеческие краски души растворились и стали порочными в лабиринте равнодушия. Человек стремительно превращается в раба вещей и живота. Забылись добрые времена советской власти, моральные устои раздавлены и обсыпались,  как в осенние дни осыпаются разноцветные листья  с придорожных лесополос  по пути из Вёшенской в Боковский район (справка: Боковский район расположен на площади 1927 кв. км, насчитывает семь сельских поселений, в которых проживает 14 300 человек, 41 населенный пункт. Главная отрасль экономики Боковского  района – сельское хозяйство. Более 100 сельхоз предприятий занимаются производством зерновых культур и животноводством. Междуречье Дона и Чира – уникальный регион своеобразного перехода степи в лесостепь, где представлено множество различных типов растительности. Флора и фауна района насыщена реликтовыми представителями, многие из которых внесены в Международную и Российскую Красные книги. Боковский район центр проживания и возрождения казачьих традиций и культуры.    Когда-то по велению Хрущева Вешенский район разделили на Боковский и Вешенский районы. 9 декабря 1970 года вновь восстановлен. Административный центр – станица Боковская, расположена на реке Чир в 354км от областного центра и в  100км от ближайшей железнодорожной станции - станица Обливская.   Как  по живому организму разделил   Никита  и Ростовскую область на Ростовскую  и Каменскую области, административным лекалом  волюнтаризма, чем самым  отдалили героев «Тихого Дона» и «Поднятой целины» от Вешенской, как бы в пику автору за его не почитание кукурузного царя и виртуального шахтера. Каждый раз, выезжая на территорию оперативного обслуживания в хутора и станицы Праводонья,  Петров чувствовал какое-то щемящее чувство сопричастия  и возвращения на страницы произведений  Шолохова. Это была  планета, волнующих образов Тихого Дона и Поднятой  целины, вылетевших, как птичек счастья  по  всему миру, из-под    пера  «орёлика», великого Донского писателя.  Вот поворот на хутор Кружилинский, родина матери Петрова и Шолохова. Хутор расположился в двадцати двух километрах южнее станицы Вёшенской, по берегам речки Чёрной. Из истории известно, что первый дом здесь был заложен в 1749 году Вешенским казаком Кружилиным. От него и пошло название. Небольшой курень под камышовой крышей, подворье, базы, амбар для хранения и сушки зерна. Каждый знакомый с произведениями писателя, возможно, чувствует себя человеком, побывавшим на родине писателя, как будто в Михайловском, в Ясной Поляне, Константинове. Истоки таланта берут начало здесь. Стоя на крыльце куреня, смотришь и видишь очертания бескрайней степи со сполохами белесой ковыли, взгорбленный профиль рыжеватого склона, четкий контур которого прерывается сизоватым туманом - утром и маревым в дневное время, дальше реденькая рощица-лесок за цепочкой домов и куреней. Когда-то много лет назад, с этого крыльца смотрели на окружающий мир голубые, с хитринкой и блеском глаза будущего создателя «Донских рассказов». А вот станица Каргинская, где в 1910 году поселилась семья Шолоховых, где осенью 1912года Михаил Шолохов поступил в Каргинское начальное училище. Спустя полвека уже всемирно известный писатель подарит землякам-каргинцам  Ленинскую премию, полученную им за роман «Поднятая Целина». Колхоз Гремячий Лог – это там, где дед Щукарь ушицу из лягушки варил, где его, бедолагу, змея укусила, и есть станица Каргинская на речке Чир, правый приток Дона, здесь и знаменитая мельница из Тихого Дона. В память об этом выросло  новое здание Каргинской средней школы в центре станицы. Далее по речке Чир, районный центр станица Боковская, с одноименным названием района, где проживал вражина Половцев - прототип есаула   Сенина, малая родина Михаила Кривошлыкова, памятник которому воздвигнут в центре станицы, сподвижник Федора Подтёлкова. Ещё пятнадцать километров ниже по Чиру станица Краснокутская, откуда белые казаки повели на казнь в хутор Пономарёв отряд красноармейцев во главе с Подтёлковым и Кривошлыковым. На бугристой, некогда пустынной окраине хутора Пономарёва теперь напевно шумит на ветру кленовый лес. Вырос на пономарёвском кургане мемориальный комплекс: « Видным деятелям революционного казачества Ф. Подтёлкову, М.Кривошлыкову и их 83 боевым товарищам, погибшим от рук белоказаков в мае 1918года», и, если прислушаться к шёпоту  вековых вязов, то можно в шелесте листьев услышать:» Лучших сынов тихого Дона  поклали  вы тут в эту яму…». И вот уже в воображении разрастается мир этих живописно исторических упомянутых и пропущенных мест, где проходили события, изложенные в романах  и рассказах Шолохова. Каждый уважающий себя  уроженец Дона становится частичкой чего-то заветного, камнем пафосного пьедестала, где родился и познал азы грамоты молодой орёлик,  выросший в маститого всемирно известного писателя. Бесценный талант подарен нам донской землёй. Не только нам, но и всему прогрессивному человечеству. Невольно перехватывает дух этой радости, что ты соприкоснулся с этим литературным божеством, которым ты с детства зачитывался. Кроме того, всегда на каникулах находил время, чтобы поехать в Вёшенскую, походить около зеленого забора с острым желанием, хоть бы краюшком глаза увидеть этого человека-колосса. Такое притягательное чувство в глубине детской души, как свет маяка, как родник живительной влаги для путника в пустыне, не сбылось, ни увидеть, ни прикоснуться, как на зло.  Внутреннее чувство разгоралось ещё сильнее, уж  очень хотелось увидать  этого человека. Однажды только на четвёртый раз сбылась надежда.   Было это в 9ом классе, удалось  на переправе через  Дон, с  Вёшенского   крутоярья, где сейчас разместился ресторан «Тихий Дон». Это мимолётное видение объекта страстного желания не стало конечным, как всегда хотелось чего-то большего. Петров ждал и надеялся. Будучи в Минске Петрову посчастливилось единожды сидеть и беседовать с национальным героем Белоруссии Осипом Притыцким, председателем Президиума Верховного Совета этой многострадальной страны. Самое печальное, позже присутствовал на его похоронах.   Почти вся Белоруссия пришла проститься с этим человеком - прототипом и главным героем Андреем Метельским в фильме «Красные листья». Но здесь было немного иначе, по телу пробегал холодок волнения, как говорится, близок локоть, а не укусишь. В глубине души зрело, что вот–вот оно исполнится. Петров, на всякий случай, пробежался по уже прочитанным местам романов и рассказов. Заострял внимание на местах запомнившихся, запавших в памяти, тех моментах, которые мёртвой хваткой вошли в душу и стали путеводными звёздами и проводниками по лабиринтам жизненной судьбы.  Отдельные моменты из произведений писателя запали в душу и осели в глубинах памяти мозга, как динамический стереотип, до  такой необычайности,  что  остались там на всю оставшуюся жизнь.   Всё потому что правда жизни сходит со страниц «Поднятой целины» и других произведений. Не будь в нашей стране коллективизации, о которой, не смолкая, сейчас трепят душу злопыхатели о ненадобности её проведения в России, никогда бы сельское хозяйство кулаками и нынешними фермерами даже под чутким руководством вешателя Столыпина не поднялось бы на тот уровень возделывания земледелия, как при советской власти. С одновременным развитием индустрии осталась бы наша страна с индивидуальным хозяйством на уровне банановых республик Африки и Америки. Тяжелый, не привыкший для изнурительной и неблагодарной работы в сельском хозяйстве, бедный люд из евреев и тот понял жизненную важность   покорения природы, как мастерской  человека, через  кибуцы, чтобы совместными силами покорять каменистые борозды земли обетованной, когда-то предками  возделанные   сохой.  Результаты деятельности этих кибуцев мы видим на прилавках торговых мегаполисов.  Так и тогда в начале тридцатых прошлого века не зря в деревне поднималась единоличная целина и обобществлялась для совместной обработки под руководством величайшего менеджера 20того века товарища Сталина, а на страницах романа  злободневно под  пером  писателя прозвучало  горячее чувство сыновнего отношения  к  зову  партии: Отдаленная от Гремячего Лога, т.е. от Каргинской, полутора тысячами километров, живёт и ночью закованная в камень Москва: тягуче – призывно ревут паровозные гудки, переборами огромной гармонии звучат автомобильные сирены, лязгают, визжат, стрегочут  трамваи.  А за Ленинским Мавзолеем, за Кремлёвской стеной, на вышнем холодном ветру, в озаренном небе трепещет и свивается  полотнище красного флага. Освещённое снизу белым накалом электрического света, оно кипуче горит, струится, как льющаяся алая кровь. Коловертью кружит ветер, поворачивает на минуту тяжко обвисающий флаг, и он снова взвивается, устремляясь концом то на запад, то на восток, пылает багровым полымем ушедших восстаний, зовет на созидательную борьбу…».  Невозможно окинуть одним взглядом и охватить всю столь насыщенную творческую жизнь Шолохова. Но, вероятно, у каждого   патриота страны есть на необозримых полях его произведений личные позывные, на которые всегда настраивается  сердце. Всего лишь одна строчка вспыхнет в памяти и тут же перед тобой возникает целая череда событий, картин и персонажей. Одна только фраза «Здравствуй, Аксинья, дорогая!», сказанная Григорием при встрече после длительной их разлуки и после всего того, что, казалось, некогда разделило их и, казалось, навсегда вырыло между ними пропасть, забыто обоими. И с новой силой запылало, уже лазоревым, алым цветом, а не собачьей бессилой и дурнопьяном  придорожным,  зацвела их   любовь… . Всё, всё  забыто- и жестокая ревность, огнём охватившая сердце Григория, узнавшего о неверности Аксиньи, и то, как после разговора с дедом  Сашкой он в клочья порвет привезённый ей с войны узорчатый платок. Забыта и Аксиньей обжигающая боль от кнута Григория, и то, как осталась на развилке дорог с протянутыми вслед ему руками, а он уходил, подняв воротник шинели, по дороге  к  хутору Татарскому- к Наталье. Всего несколько слов, а за ними целая жизнь. В «Поднятой целине» наступает «…наполненная тревожными предчувствиями ночь, которая серой волчицей неслышно приходит с востока по чернобылу, по бурьянам, по выцветшей на стернях брице, по волнистым буграм зяби, предшествуя приезду в хутор Гремячий Лог зловещего Половцева,  принесшего с собою смерть  Давыдову и Нагульнову.  «Вот отпели донские соловьи дорогим моему сердцу…». Или «Папка, родненький! Я знал! Я знал, что ты меня найдёшь! Всё равно найдёшь! Я так долго ждал, когда ты меня найдёшь!» Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром. А у меня в глазах туман и тоже всего дрожь бьёт, и руки  трясутся….». Вот они человеческие судьбы, незабываемо, как казачий клинок, режут по сердцу неравно душного читателя. Петров  подъезжал к Боковскому району. На память пришли в детстве сочиненное стихотворение: эти места полны очарованья, в них что-то есть, что дорого всегда, и вдалеке от них воспоминанья, всегда тревожили  Петра. С крутого спуска к Чиру перед поворотом на станицу Каргинскую (Гремячий Лог) на  трассе «Ростов - Вёшенская»  стоит обдуваемая ветрами и обжигаемая палящим солнцем «тридцатьчетвёрка»- танк. Здесь наша гвардейская армия громила 10 кружилинскую группировку фашистов. Многое повидал этот танк на своём веку, хмурое утро, туманы и дожди, грозовые облака, вечно странствующие по миру и навсегда покинувшие   родные просторы, звёздное небо, звёзды нашей юности, звёзды любви и надежд. Он вышел из машины, перед ним открылся необычайный пейзаж, под - над Чиром в одну и другую сторон из густых зарослей левад просматривались крыши казачьих куреней. Летом этой картины невозможно увидеть из-за сплошного ковра разноцветных листьев  распластавшихся в низине по обе стороны реки  тенистых дубрав. Там в гуще этих дубрав, заросших ежевикой, хмелем и другими плетущимися растениями, царит сказочная тишина, нарушаемая щебетаньем или завораживающим  пением  птиц. Может быть и леший бродит. Такая тишь и благодать манит к себе, забросить все дела и прикоснуться к матушке природе, помечтать в тишине и почувствовать свободу от всех и вся. Здесь, только здесь в бескрайной степи мог родиться и вырасти Григорий  Мелехов. На этих просторах  сформировался  буйный характер, воля к свободной жизни, мужественная  и героическая натура. Да природа  здесь  благодатна и   неописуемо прекрасна. Иногда возникает вопрос, почему  художники едут на Дон, рисуют его берега крутые и пологие, песчаные и  меловые, а никто так и не понял из них, что Шолохов в своих произведениях большей частью пейзажи вырисовывал с окрестностей   реки  Чир. Здесь  он, познавая мир, большую часть детства и отрочества  провел на его берегах. Загорал под лучами палящего солнца и купался в его потоках воды.  Измазанный и чумазый к вечеру прибивался к дому, где его ожидали  хворостина, либо добрая  улыбка Анастасии Даниловны. Детские впечатления о красоте природы запали ему в душу, никогда не оставляли его равнодушным и прикипела к его таланту. Во всем его творчестве воспевается этот степной уголок казачьих поселений. Ещё и  потому что правая сторона Дона ведет в бескрайние ковыльные степи и необъятное ландшафтное раздолье до  едва  видимой черты горизонта, сменяющейся чередой    лесополос,  буераков и балок, кулигами лужаек  с лазоревыми  цветами, создающими неповторимый природный  колорит, характерных для  Правобережья. Коварные и ароматные ландыши отвоевали свое место в тенистых зарослях Придонья, а лазорик- степной цветок,  нашенский и никак не вёшенский, песок не его стихия, ему ближе  и роднее  чернозем с суглинками и с друзьями пыреем, мелкорослой  полынью, подорожником, ковылём и   татарником. На этой земле прошли эпохальные  события, нашедшие своё место на страницах шолоховских произведений. Как раз здесь, по этому чернозему, в 18году прошлого века вели на казнь отряд Подтёлкова белоказаки,  между  Краснокутской и Таловкой, где сходятся воедино  Орловская и Кондратьевская балки. Эта  степь была и остается до сих пор украшена лазоревыми цветами  и желтыми  подлазориками. Безжалостно раздавленные и перерезанные лемехами мощных тракторов они, как фениксы из пепла, весной вновь появляются  кулигами на зло технике и на радость людям, дают о себе знать и напоминают всем, как прекрасен этот мир. Особенно ярко выглядит это проявление сопротивления природы человеку на примере весной в районе    дальнего леска и дубовым буераком под Ореховкой.   Там каждую весну  возникают неописуемые лазоревые  пейзажи на фоне тёмно - зеленых, бескрайних   озимых  и яровых полей   поднятой целины. Они  напоминают нам ещё и  о  не   напрасно окропившие  алой кровью ковыльную степь  мужественные  борцы  за социалистическую революцию, за мимолетное счастье трудового народа. По глубокому философскому  убеждению люди  как-то не до конца поняли социалистический образ жизни, потеряли его нежданно- негаданно  и  только - только начинает  понимать, как  его  обманули и обокрали жидовствующие олигархи.  Проходимцы от власти и негодяи по существу   Горбачи, Ельцыны и жидовины – самые по сути   отрицательные герои, вышедшие из   народных сказок, отняли надежды на лучшую и счастливую жизнь. Это будет потом, а сейчас Петров вдыхал чистый воздух и наслаждался красотами родной земли. В нем кипела жажда сотворить кучу добрых дел  на благо Отечества, совершить подвиг, залезть на небо, кого-то спасти, кому то помочь, потому что не прошли ещё те года, о которых слагали легенды, что бури не  все отгремели.