роман Ошибка Фаэтона-2

Валерий Сабитов
Звездная кара
Фантастический  роман
(Ошибка Фаэтона-2)

Повествование о линии соприкосновения времен ушедших и грядущих. В книге описывается совместная битва землян и фаэтов с пришельцами, прибывшими от Красной звезды из системы Сириуса. Главные герои известны читателю по роману «Ошибка  Фаэ-тона-1».
Нападение звероящеров черной планеты Йуругу приводит Землю к глобальной ка-тастрофе. Но объединенный разум земных цивилизаций, обреченных  на уничтожение, находит оружие освобождения и победы. Не потому ли, что души людей, действующих на романном пространстве, пронизаны предостерегающим дыханием Откровения от Иоанна?
Вторая книга трилогии «Ошибка Фаэтона», как и первая («Накануне»), основана на фактах истинной действительности. Реальность, известная нам через практику личных ощущений, послужила автору почвой и фоном для раскрытия сути событий, происходя-щих в прошлом и будущем. Некоторые из нас теперь участвуют в борьбе со вселенским злом, другим предстоит вхождение в иную жизнь, по ту или другую сторону стрелы ис-тинного времени… Автор желает всем удачи в борьбе за жизнь и добро.      
         
               









Валерий Сабитов
Звездная кара
Фантастический  роман
(Ошибка Фаэтона-2)

Оглавление
Часть первая. Прыжок Большого  Пса

 Глава первая.     Нео-Силлабус.
Глава вторая.       Рубеж безопасности.
Глава третья.       Комитет Пятнадцати.
Глава четвертая.  Зрачок Зверя.
Глава пятая.         Лунный лотос.
Глава шестая.      Луч Сатурна.
Глава седьмая.     Выжженный Космос.
Часть вторая. Поражение.
Глава первая.       Число человеческое.
Глава вторая.       Печать на челе.
Глава  третья.       Ангел бездны.
Глава четвертая.   Игла с неба.
Глава пятая.          Прощание с вечностью.
Глава шестая.        Пересвет и Челубей.
Глава седьмая.       Горькие звезды.
Часть третья. Радуга над океаном.
Глава первая.         Вектор спасения.
Глава вторая.         Контрнаступление.
Глава третья.         Люди моря.
Глава четвертая.    Месть или слезы.
Глава пятая.           Хозяйка Черной планеты.
Глава шестая.        Памятник последнему фаэту.
Глава седьмая.       Сын Земли и Неба.

Часть первая.
Прыжок Большого  Пса

 Глава первая. Нео-Силлабус.
Бесцветные дни, угрюмые ночи…
Окаменевшее в угрозе небо струит на планету страх. Пришедший из межзвездных глубин, страх заполняет мир человека. Раскинув невидимые щупальца, он ползет по опу-стевшим дорогам, цепкими сгустками ужаса застывает в углах квартир, особняков, офи-сов. Холодное мерцание звезд, равнодушно желтый лик Луны, ослепляюще жаркое Солн-це предвещают невиданные страдания и всеобщую гибель.
Вера и надежда покинули земную цивилизацию, сделавшись призраками прошед-ших времен. И закипела кровь людская. И бросились люди искать утешения в буйно рас-цветшем огне обманных страстей. Разум снял с себя венец правителя человека, любовь лишилась спасительной чистоты и предстала изнанкой.
Только океан еще сохранял живую теплоту, поддерживая перед внешним, звезд-ным взором образ разумной планеты.

Земля.
Мэн-Сити.
Бывший офис «Общества Агасфера»   
Стены, хранящие память о всесильных жрецах Цитадели фаэте Арни и фаэтянке Айле, дышали всплесками новой энергии, надежно отгороженной от агонизирующего мира прочным барьером конспирации. Последний хозяин офиса, облаченный в серую нейтральность, принимал гостей. Как только все приглашенные устроились на скромных полумягких стульях, серый господин объявил:
- Рад вас приветствовать, братья! Приехали все, наш сбор абсолютно полноправен. Хорошее предзнаменование!
Он окинул «сбор» острым цепким прищуром, орлиный нос нацелился в даль по-верх голов.
 - Об одном сожалею, - сказал он с явной печалью, - Братство Агасфера оставило арену борьбы за новый порядок. Я не знаю, где теперь сам вождь, где его люди. Весьма, весьма… С его участием мы смогли бы добиться цели в кратчайший срок…
 Комната, познавшая вкус крови многих жертв, зашуршала сдержанным шепотом. Имя Агасфера!.. Прошла минута, пока из первого ряда прозвучал спокойный размеренный баритон:
- Дни наших испытаний сочтены… Пусть никто не спрашивает, сколько их будет, - в сердцах нет страха.
Орлиный нос осветился обаятельной улыбкой:
- Цитата? Но ведь мы все обладаем даром предвидения. Начиная с глубокоуважае-мого мистера Смита…
Хозяин баритона поднялся со стула. Белый балахон замерцал в слабом сиянии све-чей, создав эффект светящейся ауры. Закрепленные на стенах свечи дрогнули, бледные пламена их колыхнулись. Странно и непонятно… Произвольную игру света все едино-душно-молча сочли еще одним благим знаком. Председатель сбора склонил голову:
- О да, конечно… Простите, ведь вы и есть мистер Иосиф Смит. Скуден свет, но таковы условия. Боюсь повторить ошибку…
Он сделал вид, что осматривает комнату и заметил:
- Но где Славянский Ангел? Где наш добрый русский брат?
С последнего ряда поднялся высокий крепкий человек в расшитой узорами рубаш-ке, тряхнул прямым каштановым волосом.
- Прекрасно! Ведь Сибирь пока не колонизирована фаэтами?
«Ангел» в косоворотке согласно кивнул.
- Не исключено, русский север станет нам опорой, потому как… 
Не дослушав, Славянский Ангел твердо заявил:
- При любом исходе моя организация оставляет за собой право суверенного руко-водства всей территорией… 
- О-о-да! Почему же нет? Суверенитет, суверен… Прекрасные слова… Прекрас-ные! Да будет так.
Серый ведущий вновь ослепительно улыбнулся и добавил:
- Брат Смит прав, - времени мало. Наш покровитель Аполлион сообщил: Черная планета в течение этого года станет членом Солнечной системы. Не исключено, фаэты ликвидируют угрозу. Не исключено… Но мы будем готовы.
Задал вопрос человек с цветным тюрбаном на голове:
- А разве мы не можем игнорировать факт присутствия фаэтов? Когда они вмеши-вались в дела человеческие?
- Так было, - Серый вернул себе печаль, - Но пришла иная эпоха, и она возвела фа-этов в роль спасителей Земли. Они в фаворе, и стоит нам сказать слово против них – всех нас сомнут, чихнуть не успеем. Так что их не обойти. Но вопрос возвращает нас к причине сбора: в лавировании между фаэтами и землянами требуется чрезвычайно гибкое руководство. Руководство общим делом…
Его тут же поддержал носитель тюрбана:
- Истинно! Твердое и компетентное верховенство! Предлагаю дуэт вождей, соче-тающий земную волю и небесную мягкость… В лице организатора нашего исторического сбора, а также светлого пророка Иосифа Смита!   
Подготовленный экспромт упал на взрыхленную почву. Предложение прошло единогласно и, возможно, единодушно. Серый сопредседатель нового всемирного движения немедленно перешел к определению стратегических задач сообщества, претендующего на свободную нишу Братства Агасфера.
- …Наши лозунги должны стать знаменем массы. Банально, но все новое под Лу-ной, - хорошо забытое старое. История прекрасна… Римское священство умело лучше иных расставлять знаки препинания в нужных местах. Оно знало, - жертвенный агнец всегда бродит рядом.
Он осветился улыбкой наметившего добычу грифа, замершего в эффектной паузе над стадом овечек. Не назвавший себя собрат из полутемной глубины комнаты спросил, не скрывая растерянности от предложения вождя:
- Не совсем понял… Мы возвращаемся к практике жертвоприношений?
- А что требуется, дабы в дни великой смуты сплотить род людской и возглавить его? – металлизированным баритоном вопросил председатель, - Указать врага, виновника всех его бед! Итак, – Силлабус!
… «Силлабус, Силлабус, Силлабус», - шелест черных крыльев наполнил комнату. Стервятники сбивались на зов вожака, искали место в стае. Они пока не знали, какой бу-дет добыча, но уже готовились к кровавому пиршеству.
Где-то далеко за стенами дома ухнул взрыв. Дрогнули подсвечники, полутьма за-колебалась; и в ее игре с полусветом никто не заметил взметнувшейся к потолку черной тени, - словно кто-то незвано-неслышно прошел вдоль стен, облаченный в плащ с капю-шоном.
Серый вождь-сопредседатель, успокаивающе подняв руку, спокойно сказал:
- Внесу полную ясность… Не столь отдаленный, напрасно забытый девятнадцатый век… Папа Пий 1Х утверждает отличнейший документ, озаглавленный именно так: «Силлабус»! Коим мировая наука и ученые мужи человечества предавались анафеме. Разве это не то, что нам нужно? За спиной каждого из нас – батальоны миссионеров и пропагандистов, преданных учеников и последователей. Объединив их, мы получим армию боевиков, способную на подвиг!
Он горящим орлиным взором окинул притихших во внимании соратников и про-должил:
- Мировые церкви саморазвенчались, потеряли всякий авторитет. Светские власти сметены первой волной растерянности и страха перед звездным нашествием. Планетарное правительство когда еще войдет в силу?! Сплошь безвластие. Разгул стихии. Конечно, фаэты..., - краткая пауза показала напряженную работу мысли, - Но фаэты как были, так и останутся далеки от чисто земных, внутричеловеческих проблем. А почему «Силлабус», почему ученые? А кому как не им по рангу было положено предупредить о Вторжении, подготовить отпор? Надо же, сотни лет изучали Вселенную, - и напрасно! А кто проглядел тех же фаэтов? Под самым боком? Шамбала, махатмы… Все мы слушали сказки вместо правды. И вот теперь, похоже, инопланетяне нам не по зубам. Разве что фаэты… Но они – не революционеры, будут воевать не за светлое будущее грядущего человечества. Себя будут спасать, свой рай в запредельной Цитадели…
Грохот  близких орудийных выстрелов и ударная волна от разрыва авиабомбы пре-рвали речь. Стены качнулись, обрушилась на пол картина с живописным изображением собрания иезуитов под предводительством высокого человека в черно-красном хитоне. Его орлиный нос и чувственно-влажный блеск губ пробуждали в искушенном зрителе мысль о целеустремленности и мудрой опытности генерала-предводителя. А на сего-дняшнем сборе присутствовали именно искушенные. Трое из них бросились поднимать рухнувшее полотно–символ. Заколебались пламена свечей, и в игре их снова никто не отметил чуждую тень: плащ и капюшон метнулись в обратном направлении, ко входной двери.
Канонада переместилась на южные окраины Мэн-сити, и заговорщики продолжили работу.
- …Но разве нам не понадобятся ученые? Наука? Рано или поздно придется ведь ликвидировать разруху. Первоначально в локальном масштабе. А после победы… После нашей победы, - и в глобальном.
Вопрос принадлежал кудрявому чернокожему колдуну в неописуемо пестрой одежде, лишенной всякого намека на какой-либо определенный стиль.
- Истинно, брат мой! Прекрасный вопрос! – с благодарным энтузиазмом отозвался новоизбранный вождь «Нео-Силлабуса», - Списки подготовлены. Нужных инженеров и ученых мы спрячем. Выведем их из-под удара праведного всенародного гнева. Подарим им жизнь и любимую работу! И будем иметь то, чего так недостает сегодня. Включая пе-редовую промышленную и военную технологии. Вплоть до создания собственных звездо-летов.
- Но к чему звездолеты? - недоуменно вопросил черный колдун, - Вы сомневаетесь в могуществе фаэтов? И допускаете оккупацию Земли ящерами Сириуса?
В обсуждение вмешался желтокожий человек в не менее цветастом ярком одеянии, с длинной витой косичкой, ручьисто ниспадающей за спину:
- Это правильно. Любые варианты должны быть учтены. Хорошо бы приобрести один из Юниверов. Побольше размером. Руководство «Нео-Силлабуса» должно быть в безопасности при любом раскладе. Так что предлагаю принять нашу программу в редак-ции уважаемого нами всеми Ранверсера. И на том закончим встречу – нас ждут дела и люди.

Участники исторического заседания покинули офис, немногим ранее брошенный людьми, скрывавшими лица под капюшонами.
А свежеизбранные руководители «Нео-Силлабуса» остались вдвоем в комнате, из которой не успели улетучиться живые молекулы жертвенной крови девушки по имени Нинель. Той самой Нинель, которую и всемогущий фаэт не смог вывести из-под ножей «Братства Агасфера».
После минутного молчания и обмена настороженными взглядами, серый Ранверсер произнес с легкой усмешкой:
- В том же веке, в котором Пий !Х писал для нас умную бумагу, американец Иосиф Смит искал в пустыне золото. И так приумножил найденный клад, что преуспел возродиться в решающий день…
«Заново рожденный» Иосиф Смит сжал побледневшие губы. Крашено-обесцвеченные белые волосы засветились сполохом искр, линзы глаз переменили цвет с голубого на оранжевый. Ранверсер поспешил отступить.
- Шутка, коллега, просто шутка! Но я восхищен! Моя проверенная столетиями сила плюс ваша хитрость, - вместе мы многого добьемся. Ведь нам вдвоем придется крепко держать первые места. Иначе развернется борьба за власть. Что недопустимо и губитель-но. На обломках источенных червем соперничества земных церквей нам предстоит возве-сти тысячелетнее здание истинной веры...
Иосиф Смит, следуя примеру коллеги, усмехнулся, но сказал очень серьезно:
- Когда наступит тот великий день… Когда земля свернется, как свиток, и все эле-менты расплавятся от сильного огня… Останется ли тогда место для тысячелетних зда-ний?
- Цитата, как я понимаю? К месту, ко времени! И я не убежден, что у сегодняшнего человечества есть будущее. Но кто-то выживет. Выживет, чтобы дать начало новому  ми-ру! А что важно для нас? Для нас важно: кто встанет у истоков грядущей цивилизации!?
- Ими обязаны быть… обязаны стать наилучшие из лучших, - патетично восклик-нул возрожденный «пророк» Соленого озера. Видимо, он примирился со второй ролью в дуэте первых.
- Именно! Именно обязаны! Что означает: в первую очередь мы, мы вдвоем обяза-ны позаботиться о самосохранении. Ведь жизнь обрывается не только пулей или энер-гоимпульсами. Она зависит и от внутреннего состояния. Ведь наше здоровье определяется множеством факторов. Между прочим, и таким, как твердость либо пластичность предстательной железы.
Он улыбнулся, растянув влажные губы. Пламя свечей, висящих по обе стороны дверей, колыхнулось, то ли поддерживая, то ли не соглашаясь с сексуально практичной великой мыслью. И «пророк» смог оценить величие простоты. Оценил и развил далее:
- Если ваше последнее утверждение ввести в конкретные рамки… Да, можно ска-зать так: наступает новая эра семейно-исторической работы.
- Опять золотые слова! Несомненно, в рамках семьи и только семьи. Новой семьи, в новом понимании. Ведь все мы, только что принявшие к исполнению глобальный доку-мент, единая семья. Поработали мы сегодня очень… А после серьезной работы требуется полнокровный, всеохватывающий отдых. В семейном причем кругу. Вы согласны?
В ответ на разгорающееся в глазах Ранверсера пламя губы Смита повлажнели, мерцающий белый ореол у головы приугас. Последние нотки диссонанса терялись в нарастающем чувственном аккорде семейного дуэта.
- Утверждение не лишено оснований, - ответил Смит осторожным согласием.
Плавный жест рукой в сторону, доверительный полушепот:
- За той дверью нас ожидают сестры. Расширим круг семейного родства. Обойдем-ся без ложного лицемерия, брат… В любой семье есть свои тайны, укрепляющие внутрен-ние, духовные связи. Вот и у нас будут свои… Иначе как мы сможем доверять друг другу?
Не ожидая заключительного акта, призванного закрепить семейную близость Ран-версера и Иосифа Смита, тень плаща с капюшоном качнулась и покинула пространство офиса, уже познавшего в свое время более трагичные проявления близости членов обще-земной человеческой семьи.

Земля.
Москва. Воробьевы горы.
Смотровая площадка Ломоносовского университета.
Серый летний день походил на замершее навсегда непогожее осеннее утро. Быв-шая столица бывшего сверхгосударства представала взору лишь десятком высотных шпи-лей. Закрыв Лужники, непроницаемая белесая пелена тянулась за горизонт. Смотровая площадка плыла на восток над застывшим беломорьем; ее железокаменное ограждение представало фальшбортом гигантского корабля. Фальшбортом… А застывшее здание университета изображало командную рубку устремленной в опустевшее завтра россий-ской «Марией Целестой». А та, как известно, после исчезновения бороздила моря без руля и ветрил, без команды и капитана.

…Но нет, палуба неуправляемого корабля вовсе не была пуста. Как-то вдруг, слов-но ссыпавшиеся на землю от штормового порыва ядрышки каштана, ее заполнили пасса-жиры, покинувшие ненадежные скорлупки кают…
Народ тревожно шумел, нацеливая ожидающие глаза на растущее в центре смотро-вой площадки сооружение из неошкуренного третьесортного теса. Слабый ветерок лениво шевелил трехцветный кусочек материи на шпиле университета, последний символ былой управляемости российского макромира. Но знаки прошлого уже не привлекали, ибо именно из него тянулись корни сегодняшнего хаоса. Потому, как только на скрипящее дерево постамента взобрался человек в красно-черном хитоне и уверенно поднял руку с мегафоном, толпа затихла.
- Я – тот, кого вы ждали! Я – тот, кто протянул вам руку спасения!
Усиленный дефицитными батарейками голос волнами прокатился над головами, пробудив жажду совместного действа.
- Мы собрались здесь не случайно. Мы – у парадного подъезда центрального уни-верситета страны, ушедшей в небытие. Почему так случилось? Почему вы дошли до такой жизни? Почему из ваших рук утекают последние надежды? Потому что вы преданы! Вас предали те, кто из-за камней этих стен внедрял веру в государство и обученный разум!
Оратор повернулся вполоборота и резко выбросил свободную руку в сторону зда-ния.
- Люди! Они и сейчас прячутся там. Прячутся те, кто обрушил на всех нас наше-ствие с неба. На пороге невиданная война! Война планет! Война звездных систем! Земля втянута во вселенский Армагеддон! Вот-вот чудовища чужого солнца начнут пожирать наших детей, жен, матерей…
Разделенные звенящими паузами, хлесткие фразы слой за слоем сдирали с людей кожу равнодушия и безысходности. Возвращалась полузабытая острота первозданных че-ловеческих чувств, поднималась температура охладевшей было крови. Жадные взоры тя-нулись за призывающей рукой.
- Вас предала наука! – оратор продолжал бить отрывистыми фразами по рассудку и чувствам, подчиняя толпу своей воле, - Наука и ее клевреты! Это вы платили им повы-шенную зарплату. Это за ваш счет присвоены им высокие звания и почетные степени. И что вы получили в ответ?
На шаткое дерево помоста несколько молодцев в черных рубашках с красными во-ротниками втащили хилого человечка в черной мантии, с пучком жидкой седины на жел-том черепе. Схваченный вместе с другими на последнем заседании ученого совета, акаде-мик визжал от обиды и боли, вращая выпученными полубезумными глазами. Отвыкший от телевидения, радио и газет народ требовал полной ясности.
- Дайте ему сказать! Пусть признается…
- Под суд! Судить его здесь и сейчас…
- Смерть профессору…
- Под вышку его и всех остальных….
Ветерок стих, трехцветный лоскуток повис бессильной анемичной тряпкой. За-стывший тугой массой воздух прорезали автоматные очереди. Стреляли по окнам универ-ситета. Массовое вооружение, свершенное как стихийно, так и под водительством вожач-ков всякого ранга, обращалось в единый фронт. Человек в красно-черном хитоне ткнул мегафоном в лицо академику. Но тот лишь хрипел и стонал.
- Слышите? – мегафон поднялся к орлиному носу, - Он не знает, что сказать! Он плевать на всех хотел! Но нет, они нам за все заплатят. Братья мои! Очистим университе-ты, академии, институты, лицеи от предателей и врагов нации. Хватит им жировать на народной крови…
Воздух звучал гулко и жестко. Штормовые волны сгущенного сверхсправедливого гнева катились через призрачное ограждение бортов русской «Целесты» и тяжелыми струями пробивали пелену, накрывшую Москву. «Нео-Силлабус» неотвратимо заполнял улицы и площади мегаполиса.

Так вбился в историю первый гвоздь дня «Ч», разом приведя в действие не один российский, но и китайский, европейский, арабский и другие потерявшие курс корабли рассыпавшейся цивилизации. Так начался поход всенародного мщения. На обесточенной планете мегафон сделался основным средством информации и управления. Взятые из разогнанных и распущенных подразделений милиции и полиции, они послушно ревели в руках провозвестников завершающего века, облаченных в хитоны цветов вселенского заката.

…А Москва кричала сотнями голосов:
- Освободим свою землю от дармоедов и слуг дьявола! Химиков, физиков, астро-номов, - всех на плаху! И минует нас тогда звездная кара…
       - Всех-х-х! – дружный яростный клич сжимал кулаки и челюсти, рвал жилы на раздувшихся местью мышцах.

И, возможно, только в одном каком-то месте воспрял к небу неслышный в общем крике вопрос: «Так неужели не осталось на планете людей силы, способной переломить хребет рожденному в жадном неверии зверю? Зверю ненасытному и более ужасному, чем неведомая угроза со звезд?»
А зверь, плотно спаянный из людей-клеток, оживленный амебным духом слепого мщения и ненависти, уже грозно выгибал напружиненную шею. Бехтеревский микроб, внедренный в слабые души Агасфером, размножался в сверхскоростном режиме.

….Выстрелы и разрывы ручных гранат слышались уже внизу, в затопленных тума-ном Лужниках. Искали и уничтожали виновных во всенародной беде. А из дверей университета выволакивали одного за другим носителей прогресса и мэтров разума. Перспектив достичь лобного места, наспех сколоченного из сырья для выделки любимой ими бумаги, у них не было. Профессоров и академиков били ногами, топтали, расстреливали из пистолетов бывшие ученики и почитатели. Лишенные гражданства, потерявшие страх перед государством земляне закрывали за собой последние двери, сжигали за спиной мосты, пополняя войско «Нео-Силлабуса».
Но обращенный к небу неозвученный вопрос одиночки не остался без ответа. Ибо не растеряла еще Земля дух трезвой спасающей веры.
…В бледно-сером небе вспыхнула жемчужная точка, секундно увеличилась и предстала над местом кровавого побоища холодно сияющим диском Юнивера фаэтов. Толпа откачнулась от здания университета. Кроваво-черный хитон перелицевался в серую изнанку, и его носитель затерялся у подножия деревянного моста.
- Люди Земли! Люди России! Люди Москвы! – Небо заговорило уверенно и власт-но, - Планетарное правительство объявило чрезвычайное положение на всех континентах. Демонстрации, митинги и прочие групповые выступления объявляются запрещенными. Призывающие к беспорядкам, а также использующие огнестрельное оружие будут караться на месте. У нас хватит возможностей для наказания непокорных и защиты невинных.
Расправа над учеными Ломоносовского университета остановилась. Истекающие кровью тела бросили на мостовой и забыли о них.
- Люди Москвы! – гремел голос с Юнивера, - Прошу покинуть площадь. Возврати-тесь к семьям и ждите распоряжений Комитета Пятнадцати. Коммуникационные сети восстанавливаются. Информация о происходящем на Земле и в околосолнечном пространстве будет поступать к вам своевременно…
Но люди Москвы не могли сбросить разом избыток температуры крови. И не торо-пились следовать призыву то ли землянина, то ли фаэта, говорящего с борта загадочного диска-НЛО. Один из особо крепко разгоряченных, - видимо, накачанный наркотиком, - уже направлял ствол «Калашникова» в сторону диска. Юнивер отреагировал парализую-щим лучом, плавно развернулся и замер над центром смотровой площадки. Представите-ли Планетарного правительства меняли тактику воздействия.
Звукопроектор диска начал имитацию пулеметной стрельбы над головами, парал-лельно воздух перед университетским корпусом замораживался до нуля по Цельсию. С шипением клубами завихрился иней, вызвав желание безопасного домашнего очага.
Через несколько минут митинг-расправа угас, площадь опустела. Из университет-ских дверей выбежали люди, потрясенные происшедшим, и занялись телами, распростер-тыми на холодных камнях и асфальте. Юнивер сделал круговой облет площадки, замер на секунду над местом выступления бежавшего резидента «Нео-Силлабуса» и исчез в голу-беющем небе.
Но митинг достиг цели: людям указали виновных, внедрили в них бациллы вседозволенности и безнаказанности, вирусы полного доверия агитатору нового, всепланетного Ордена-спасителя. И самое важное – фаэты для участников побоища ученых уже не воплощали образы единственных надежды и защиты. Черным хитонам уже не требовался «Микроб-Б».
































Глава вторая. Рубеж безопасности.

Пространственная граница Солнечной системы.
Сфера Оорта. Планетоид Альфа.
Полярная звезда висит тут точно над головой и кажется много ближе, чем с Земли. А Солнце блистает яркой звездой, путая привычный рисунок созвездий. Краткая череда быстролетящих дней так раздвинула пространство человеческой жизни, что земляне как бы вошли в фантастическую сказку. Случайный толчок, – и с жутким скрипом отворились ворота, ведущие в мир золотых людей, разумных драконов и дельфинов; а родная планета стала лишь малой частью людского дома, который предстояло защитить от неведомых монстров, летящих от холодной чужой тройной звезды.
Эскадра боевых и исследовательских Юниверов десятикилометровым сплошным кольцом охватила северный полюс планетоида, расположившись на черном, испещренном трещинами и мелкими кратерами плато. Корабли соединили энергопереходами. Участники экспедиции, за исключением дежурных смен, собрались на борту флагмана «Барт Эриксон». Километрового диаметра диск с полушаром в центре построили с учетом привычек и вкусов землян; изнутри он смотрелся курортно-развлекательным комплексом, изъятым из зоны субтропиков третьей планеты.
- Да-а, - в который раз сдержанно тянул восклицание крепкоплечий человек сред-него роста, рассматривая небо через прозрачный купол флагмана звездного флота Земли.
Наконец он не выдержал и высказался:
- Мог ли я думать всего год назад, что за какой-то месяц преодолею расстояние в сотню астрономических единиц? И окажусь в мире, где и Солнца-то нет…
- Денис Сидорович! – обратился к нему занимавший соседнее кресло человек с тонкими чертами лица и мягким интеллигентным голосом; но обращение свое он успел только начать.
- Алекс! Повторяю последний раз: я не Сидорыч, а Исидорович! Что есть большая разница. Такая, к примеру, как между…
Но и он не закончил готовой фразы.
- Внимание, друзья! - заговорил глава экспедиции, советник Комитета Пятнадцати, фаэт Эрланг, - Нет и минуты для отвлеченных тем. Итак, мы на внешней границе Системы. Для фаэтов Сфера Оорта никогда не имела практического значения. Она не изучена, здесь нет опорных баз. Тем не менее, Планетарное правительство по рекомендации Комитета Пятнадцати определило: именно тут пройдет Рубеж Безопасности. Так, Денис Исидорович?
- Никак иначе, - согласился военный эксперт звездного флота Денис Салтыков; ве-селые лучики морщин разбежались от глаз по круглому полному лицу, оставив нетрону-тым крупную картофелину носа, - Что известно мне и, следовательно, многим другим? Об истории Облака, точнее, - Сферы, - мы ничего не знаем. Но что важно? Отсюда всегда исходила угроза Земле. Кометы, крупные астероиды… Ящеры-то ящерами… Я хотел бы точно знать: до какого расстояния мы можем подпустить Черную планету, не рискуя нарушить гравитационного равновесия в Солнечной системе? Тут ли истинный Рубеж Безопасности?
- Резонно, - признал Эрланг, лицом не проявив никаких эмоций, - Вопрос  вопро-сов, на него мы ответим через несколько дней. Потребуется точнее определить массу Об-лака-Сферы, его состав. Одновременно наметим места для передовых фортов сдержива-ния.
- Леран! – обратился к нему чернокожий гигант в просторной клетчатой ковбойке, - А вы уверены, что траектория Черной планеты пройдет через расчетную точку?
- Мы? То есть фаэты? – уточнил начальник экспедиции. - Были бы в этом уверены те, кто направляет путь Йуругу. А фаэтам для полной уверенности придется высадиться на Черную, выйти на прямой контакт.
Зашелестела листва, из-за березы справа от Эрланга выкатилось кресло. Из него поднялся маленький толстенький землянин.
- Простите, господа. Я Виндзор, физик. Перед нами уравнение с неизвестным ко-личеством неизвестных. Я обычный человек, то есть, простите, обыкновенный землянин. В этой игре все козырные карты и все тузы в руках фаэтов…
Эрланг будто и не слышал последнего нобелевского лауреата Земли. И заговорил, смотря прямо в глаза Денису Исидоровичу.
- Придется соорудить кольцо вокруг предполагаемой точки вхождения врага во внутреннее пространство Системы. Кольцо достаточного объема. Но не большего, чем позволит наш психотехнологический потенциал.
- Боевые возможности, - уточнил Салтыков, сделавший вид, что тоже не заметил выступления Виндзора, - Или потенциал активного противодействия. Иначе мы будем выглядеть как сторожевой пес, посаженный на цепь и неспособный порвать зубами штаны нарушившего хозяйский периметр соседского пацана. И еще я не понимаю: зачем всех собрали на «Эриксоне»? Пусть с меньшим комфортом, но могли бы побеседовать не покидая своих кораблей.
Эрланг все-таки остановил взгляд на Виндзоре, продолжавшем стоять перед креслом. И сказал, словно обращаясь к нему одному:
            - Вы любите слово «простите»… Хорошее слово. Так вот: простите, но только «Эриксон» имеет абсолютную защиту. На Земле создана организация, противодействую-щая всем усилиям Планетарного правительства. Она имеет агента, - возможно, он же и ее руководитель, - способного проникать в наши планы. Мы не знаем его имени. Но прозви-ще известно, - Аполлион. И я вынужден выполнять все требования начальника правительственной охраны Эрнеста Мартина. В конце нашей встречи каждый получит пакет с точно фиксированными задачами. Общение Юниверов – только при крайней нужде. Рабочая связь - через компьютер «Барта Эриксона». Только «Барт» защищен от проникновения извне.
Виндзор растерянно развел руками и опустился в кресло. Денис Салтыков доволь-но усмехнулся и потер ладонями. Видимо, обстановка сильно напомнила ему командно-штабные игры незабвенного военного прошлого или даже детские пиратские набеги на чужие и свои сады.
Эрланг завершил встречу спокойно, с улыбкой Лерана Кронина:
- Сейчас Антэ вручит вам пакеты. И попрощаемся до следующего сбора. О его времени сообщу. Предупреждаю еще раз: для текущего системного анализа обеспечить непрерывный поток информации в мозг «Барта». На всех диапазонах зондирования Сфе-ры!
Негромко переговариваясь, люди направились к выходам из центрального купола «Эриксона». Возможность присутствия шпиона в Правительстве и даже в эскадре заин-триговала всех. Даже невозмутимые фаэты обеспокоенно переглянулись. Антэ, бывший еще на Фаэтоне первым помощником Эрланга, раздавал пластиковые конверты с личной печатью начальника экспедиции.
Зеленая зона «Эриксона» опустела. Антэ приблизился к Эрлангу и спросил:
- Сегодня ты решил отдать Рубеж Безопасности под начало землянина Салтыкова. Нет ли ошибки в выборе? Думаю, он слишком приземлен.
- Ты не успел изучить землян, брат Антэ. За видимой простотой Салтыкова скры-вается могучий и гибкий разум. Некогда самый молодой командир дивизии в армии Рос-сии... Он стал комдивом в двадцать восемь лет, - для землян это и треть жизни, и юность. Его сняли с должности за внешнее, а не за внутреннее, за грубость командующему воен-ным округом. Ты понимаешь, о чем я?
Антэ только шевельнул плечом. Эрланг пояснил:
- Денис ответил соответственно очень большому начальнику на оскорбительный мат во время строевого смотра. Такое у них в обыкновении. Было… К счастью или к со-жалению, твой земной опыт измеряется месяцами. И ты не застал деления человечества на множество государств.
- Так, Россия…. Самый тревожный регион. Ведь там очаг наибольшей смуты! Плюс русско-азиатская война… Я слышал, ее притушили?
- Да, - коротко ответил Эрланг, - Но поставим точку. Салтыкова выбрал Комитет Пятнадцати. Не было случая, чтобы они ошиблись. Сам Демьян Прохоров предложил Де-ниса Исидоровича из более чем ста кандидатов.
- Точка стоит, учитель, - склонил голову Антэ.
Лицо Эрланга  окаменело, в золотых глазах мелькнули искры возмущения.
- Антэ, не называй меня так. Никогда. Время Фаэтона истекло невозвратимо. Вме-сте с былыми ошибками. Мы различаемся опытом, знаниями, но, по сути, - равны.
Антэ вздохнул с облегчением и улыбнулся почти так же открыто, как иногда полу-чалось у Лерана Кронина. И, продолжая улыбаться, перешел на внутренний диалог:
«Так обратимся к вопросу, ради которого мы здесь».
Тайная, глубоко скрытая мысль-догадка, что шпион под именем Аполлион может скрываться и под личиной фаэта, действовала, не будучи объявленной открыто. Внутри флагмана-Юнивера их никто не мог ни подслушать, ни перехватить излучения мозга.
- Барт, будь любезен, покажи картинку, - сказал Леран вполголоса, устремив взгляд на портрет Эриксона, укрепленный на квадратной колонне, обозначающей границу между рубкой управления и зеленой зоной корабля.
- Хорошо, брат, - ответил Юнивер голосом Эриксона.
Внутренний свет притух, на куполе загорелись звезды, две из которых соединила красная линия. Карта космоса, аналогичная той, что показали Лерану Кронину в Цитадели во время Посвящения…
- Смотри, Антэ. Сплошная красная линия исходит от Сириуса. Точнее, от По-толо, ставшей красным карликом.
- А пунктир указывает на Солнце?
- Пунктирный отрезок занимает не более одной десятой всей линии. Времени для размышлений почти нет. Йуругу, названная землянами Черной планетой, на пороге Си-стемы. Вероятная точка вхождения – район планетоида Альфа.
- Они в анабиозе? – спросил Антэ, напряжено глядя на начальную точку траекто-рии движения планеты-угрозы.
«Барт», повинуясь мысленному желанию, укрупнил изображение Сириуса, и точка распалась на три. Три искорки, уничтожившие жизнь кругом себя в слепом запутанном взаимовращении вокруг непрерывно меняющего координаты общего центра масс.
- Нам хватит сил для разрушения планеты до подхода к Рубежу Безопасности? –задал новый вопрос Антэ, оторвав взор от родных звезд.
- Это легко. Справимся силами нашей эскадры. Да, они спят в норах. Но централь-ный мозг, где-то в глубинных пещерах, бодрствует. Уничтожить планету всегда легче, чем ее разумных обитателей. Но тут вопрос… Ты понимаешь?
- Уже понимаю, - ответил Антэ голосом, - Йуругу – мир родных звезд… Земля и Солнце – обитель жизни. Они дали нам второй шанс…
- Последний шанс, - уточнил Эрланг, - У некоторых из нас возникнет дилемма. Уничтожить мир, рожденный нашими звездами… Цена выбора может превысить крити-ческую отметку. Мы ликвидируем угрозу на подходе, - но дилемма останется. И расколет наше сообщество. Надолго, если не навсегда.
- Совсем ясно, - Антэ снова обратил взгляд на три светящиеся точки. – Значит, вы-берем затяжной и трудный путь, войну? С риском гибели и потерь среди своих?
- Да, видимо. Но с потерями в первую очередь среди своих. Человечество мы обя-заны спасти.
Антэ принял мыслеимпульс Эрланга, в котором тот сконцентрировал все свое по-нимание земной цивилизации, включая не выясненную проблему родства землян и фаэтов и перспективы человечества в истории Галактики… Все то, о чем вождь Фаэтона размышлял все чаще с момента, когда осознал свою двойственность, разделенность на Лерана Кронина и Эрланга. Не пытаясь разобраться сразу во всем, Антэ ответил просто:
- Я всегда верил тебе, брат. Даже если не понимал. Так было в той жизни, будет и в этой…

Сфера Оорта.
Группа астероидов «Бастион».
Мечи прожекторов рассекли вечную тьму, создав ощущение дикого контраста. Чернота стала еще черней, световые пятна горели десятком ослепляющих костров. Салты-ков зажмурился, поерзал в кресле, но заставил себя открыть глаза.
Юнивер-3 завис над компактной группой тел различных размеров и конфигурации. Денис мысленно пересчитал: ровно десять.
- Нормальная дюжина и та не выходит, - прошептал он и скосил глаза на сидящего слева фаэта.
Как и следовало фаэту, тот выглядел абсолютно спокойным и неподвижным. Будто находился не в дальнем космосе, а на вечеринке в своей Шамбале. Землянин поморщился: ведь здесь, в преддверии ада, им предстояло соорудить форт противодействия. Силовые установки, излучатели, базу для людей… Подготовка к войне начиналась совсем не так, как предполагал Денис Исидорович. Если бы еще не соседство этого золотоволосого супермена… Денис потер кулаком картофелину носа и решительно сказал:
- …Так… Уважаемый брат Ачено! Мы накануне войны миров. Я – человек служи-вый, и мне несподручно учитывать нюансы галактической морали. Соотношение сил и средств, способы обороны и нападения, - вот моя епархия.
Не поворачивая головы, он скосил глаза на Ачено. Фаэт будто не слышал его.
- И, как я понимаю, выбор средств воздействия на Черную невелик. И все они имеют ограничения. Вакуум-бактерии – это мощно и загадочно! Но если они перекинутся в пределы Системы, никто их не остановит. Скоростная энтропия вещества, - хаос. До гибели самого Солнца. Так?
- Гарантий нет, - с равнодушным видом согласился Ачено, тронув рукой золотой локон у виска.
- Второе, - продолжил Салтыков, стараясь не смотреть на игру света и тьмы в абсо-лютном нуле, - Мираж субпланетарных размеров. С расчетом на определенную реакцию ящеров. Опять натяжка. Их восприятие и мышление за миллионы лет могли так переме-ниться…
На сей раз Ачено промолчал, но в знак согласия наклонил голову. Его золотые гла-за нацелились на панораму астероидов, воспроизводимую обзорным экраном. Похоже, эта картинка нравилась ему больше, чем действительный пейзаж в открытом космосе. Тут они с Салтыковым сходились.
- Третье, - продолжил размышлять вслух Денис Исидорович, - Пространственный лабиринт, для создания которого потребуется несколько фортов. Малейший сбой в одном из множества узлов – и Черная сойдет с катушек, станет снарядом, нацеленным на одну из наших больших планет. Ящеров уничтожим, но вызовем такой катаклизм, который пре-вратит Систему в рой безжизненных осколков. И Цитадель не выдержит. Тоже ведь не годится? Остается еще вариант…
- Остается! – Ачено не выдержал критики возможностей фаэтов землянином, - Из-менить напряжение силовых линий пространства. Линий, по которым идет гостья. И остановить ее перед Сферой Оорта. Затем, опираясь на мощь передовых фортов, мы приступаем к нейтрализации боевого потенциала Йуругу.
Салтыков хмыкнул. Он добился чего хотел, - заставил фаэта вступить в разговор. Да еще на такую тему! Но проблема беспокоила, и он решил добиться полной ясности.
- А вам известен этот боевой потенциал? А что, если вашим разведчикам-психокопиям показывали миражи прошлой реальности? И все мы в плену глубочайших заблуждений? В такой войне, когда все может решить первое соприкосновение, нельзя ограничиваться одним стратегическим вариантом.
Фаэт позволил себе снисходительную улыбку.
- Вы сомневаетесь… Понятно, – не может землянин представить, на что способны Андумбулу. А Йуругу повторяет маршрут, открытый нами десятки миллионов лет назад.
- Именно «назад»! «Назад», - выделил слово Салтыков, - Миллионы лет вы насла-ждались жизнью на Земле, ожидая очередных золотых дождей. А мощь фаэтов мы, люди, - то есть земляне, - представляем… Но ящеров Сириуса демография не заботила. Миллио-ны лет развития в неизвестном никому направлении! Вы можете сказать, каких высот до-стигли бы люди Земли за такой срок?
Ачено оторвался от лицезрения экрана и посмотрел на Салтыкова с явным  интере-сом.
- Не пойму, Денис, что вы предлагаете? Земляне так любят предисловия…
     - Любят… Нет, мы тоже предпочитаем конкретику. А хорошее предисловие, - оно го-товит собеседника, оформляет мысль. И обстановка уж очень экзотическая. Я что? Я – че-ловек военный в четвертом поколении. И хочу знать, с кем воевать придется. Как с той, так и с этой стороны…
Салтыков раскрепостился, почувствовал, что заинтересовал фаэта-сверхчеловека. Но завершить разговор им не удалось. На связь с Юнивером-3 вышел «Барт Эриксон». Голос его звучал удивительно тепло, по-человечески. Денис знал, что в компьютере флаг-мана объединенного флота Земли Эрланг воплотил личность своего погибшего друга. Друга-землянина. Эрланг, он же Леран Кронин… И фаэт, и землянин в одном лице… Салтыкова начальник экспедиции поражал всем. А особенно – способностью эмоционально выражать свое внутреннее состояние. Эрланг единственный из фаэтов обращался к землянам словом «брат». Так же, как к собратьям. «Барт Эриксон», используя закрытый, защищенный даже от фаэтов канал связи, говорил от имени Эрланга.
- Братья Ачено и Денис! Вы проглядели или проговорили удачу. Ведь сенсация – всегда удача?
Эриксон, воссозданный звездолетом, сохранил журналистские пристрастия прото-типа-человека. Денис решил, что это уж слишком. Тем не менее, «предисловие» его взволновало. Что можно проглядеть на задворках Солнечной системы, на голых камнях, висящих среди абсолютно пустоты?
- Изучите центральный астероид группы «Бастион». Меня не отключать, буду ра-ботать с вами…

Пятидесятиметровый диск Юнивера-3 завис над пятикилометровой в поперечнике массой мертвого вещества. Корабль ввел в действие весь диапазон зондажа. Салтыков присвистнул и сказал вполголоса:
- Та-ак… Тут такое! Придется надевать скафандры.      
«Эриксон» отреагировал голосом Эрланга.
- Принимается. Но Ачено останется на борту. Будь внимательней, Денис.
…Наведенная гравитация Юниверов чуть превышала норму в один «ж», и Салты-ков испытал внезапное наслаждение от невесомости. В ярком свете прожекторов поверх-ность центрального астероида распалась на множество белых и черных кусочков. В глазах зарябило, Денис потянулся рукой стереть слезу и наткнулся на пластик шлема. Ачено понял и уменьшил энергию излучения в оптике. Салтыков отрегулировал видеоглазок шлема; теперь начальник экспедиции будет видеть то же, что и он.
От предварительной рекогносцировки всего астероида он отказался: не было тер-пения. Привлекший внимание еще на Юнивере объект находился под ногами. Высвечен-ный земными фотонами участок ровной поверхности, окруженный гладкими отвесными скалами…
«Кто же меня нацелил? – спросил себя Салтыков, - «Барт Эриксон» или сам Эр-ланг? Нет, наверняка Эрланг, машина не способна на такую чувствительность. Нужна ин-туиция. Или у «Барта» она имеется? Чем же тогда звездолет отличается от человека?»
Денис Исидорович удивился себе: он никогда не отличался рассеянностью в обста-новке, требующей сосредоточения. Что или кто на него действует? Холодный космос? Или все же космос живой? С трудом отделавшись от навязчивых мыслей, он сконцентри-ровал внимание на том, что открылось внизу, под ногами.
Объект выглядел совершено неестественно. В стольких астрономических единицах от Солнца и Земли – абсолютно невероятно! Зеркальная поверхность отражала все: и падающий сверху свет, и фигуру человека. Денис легко различал черты своего лица, будто находился перед зеркалом в ванной собственного дома. Но если бы только лицо! По сторонам от его отражения четко виднелись перевернутые четырехгранные пирамидки…
Салтыков поднял голову. Высотой около пяти метров, заостренные вершины пирамидок целились в круглые немерцающие точки звезд. Лоб Дениса покрылся испариной…
Ачено регулировал освещение. Эфир молчал. Площадка, на которой стоял Денис Исидорович, ограничивалась контуром сложной конфигурации. Не круг, не эллипс, не система лекал… Нечто более хитроумное, но не менее осмысленное. Именно осмысленное, ибо природа сама по себе не стремится к усложненности, к математически запутанной геометризации своей структуры.
Шпили-пирамидки венчали некие узловые точки идеально гладкого, плавно изо-гнутого участка евклидова пространства. Салтыков не просто видел, он точно знал: пира-мидки расставили по некоему скрытому закону, по правилам, по потребности… Расставили!!!
Трогать руками нельзя! Ходить? Ходить, как и смотреть, - можно… Так говорило ему нечто, совсем недавно внушавшее мысль о живом космосе. Возможно, не о космосе, а о чем-то содержащемся в космической пустоте. О непонятном, не охватываемом скудной сетью человеческих понятий.
«Та-а-к! Вот так! Мы только собрались сделать из астероида вооруженную кре-пость, а некто уже позаботился о том!» Подумал и понял: мысль его перехвачена. Скорее всего, – Эрлангом или Ачено. Они умеют это, умеют незаметно. Просто чувства обостри-лись, и он понял…
Что ж, крепость имеется. Нужны инструкции по ее использованию в предстоящих целях. Салтыков тряхнул головой внутри шлема, холодные капли пота защекотали шею. Несколько осторожных шагов, - и вот он, минуя зеркало между двумя ближними пира-мидками, оказывается за пределами объекта. Юнивер переместился следом, - Ачено дер-жал «нить», не отпускал Салтыкова, - как опытный водитель, идущий на буксире, держит  трос «в натяг».
За пределами зеркала Дениса ждало хаотичное нагромождение скал и каменных обломков. Сразу потянуло обратно и он обернулся. И обомлел: зеркала как не бывало! На месте идеально отполированной поверхности разверзся бесконечный провал, явно прохо-дящий через все тело астероида. «А куда еще, не в черную же дыру!» Ачено сфокусировал один из прожекторов, луч ударил отвесно вниз. От Юнивера отошел модуль, чтобы «пой-мать» ту сторону провала-шахты.
Здравый смысл как землянина, так и фаэта потерпели поражение. У провала не бы-ло дна. Свет не отражался от исчезнувшего зеркала, - это понятно. Но он и не возвращался обратно из черного ящика внутри астероида. Ни свет, ни зондирующее излучение других частот! Ачено попытался «поймать» импульсы модуля, но и этого не удалось. Загадка астероида открывала новые неясности, и не делалась меньшей с каждым последующим шагом.
Ачено отключил все излучатели, отвел Юнивер в сторону. Теперь тот лишь угады-вался за очертаниями скал, помаргивая цветными огнями. Денис нарушил внутренний запрет, присел на обломок скалы, прислонившись плечом к пирамидке. И смотрел на место, по которому  можно пройти, но которое нельзя ни руками потрогать, ни радаром заметить.
Из ступора его вывели засветившие в глубине неосвещенного колодца белесые ни-ти. Словно кто-то там собрал волны, излученные прожекторами Юнивера, и начал плести из них световую ткань. Запертые в ловушке лучи сплетались в причудливых узорах, насыщаясь энергией, сдвигая цвет в красную сторону видимого спектра. В голове Салты-кова стучали одни и те же вопросы: «Кто это делает? Зачем? Для кого? Для него? Для Эр-ланга? Для «Барта Эриксона»? Или для ящеров Йуругу?»
Легкий скафандр плохо защищал от абсолютного нуля. Денис Исидорович ощутил легкий озноб, вслед за ним острую жажду. Возможно, причиной тому и другому было нервное возбуждение. Холод и жажда возвратили понимание необычности ситуации, ему захотелось поговорить с кем-нибудь. А эфир по-прежнему молчал, ни Ачено, ни Эрланг, ни даже «Барт Эриксон» не беспокоили его. Светящийся циферблат наручных часов показывал: с момента высадки прошло десять часов пять минут. Из этих часов добрые две трети он просидел на камне! Выходит, фаэты тоже не понимают, с чем они столкнулись! И не знают, что предпринять.
С трудом разлепив спекшиеся губы, Денис Исидорович прошептал:
- …Заберите меня отсюда…

Второй раз за последние сутки по земному счету «Барт Эриксон» принимал гостей. Но вот гости, казалось, были из другого списка приглашенных. Земляне вели себя раскованно, оживленно, глаза их горели, они обменивались жестами и восклицаниями. Фаэты, внешне выглядевшие среди них как древнегреческие герои рядом с пастухами Колхиды, сидели с опущенными глазами. Впервые они не могли показать или доказать свое превосходство.
Эрланг в молчании фиксировал общее настроение и отзвуки мыслей.
…Люди Земли забыли об угрозе Сириуса, о фаэтах, о хаосе на родной планете. Они нашли себе захватывающе интересное дело на десятки, а то и сотни лет. Жизнь землян обретала новые цели и смысл.
Фаэты болезненно нехотя осознавали собственную ущербность. Проглядеть почти под боком, в относительно легкой доступности такое… Ведь тайна жила рядом столько миллионов лет! Не хватило обычного, простейшего человеческого любопытства. Вот она, замкнутость на самих себя, о которой намекнул фаэту Ачено несколько часов назад неук-люжий землянин Салтыков…
Встретив озабоченный взгляд Дениса Исидоровича, Эрланг вначале нахмурился, затем по-кронински подмигнул ему и улыбнулся. Шум в зеленой зоне стих.
- Друзья мои! Да, неожиданность крупная. И, видимо, не последняя. «Барт» сделал первые выводы. Ведь кроме нашей экспедиции, Сферу исследовали зонды-автоматы, направленные сюда чуть ранее. Они занимались другими, не приоритетными секторами. Опустив мелочи, доложу вам самое важное. Разговор будет вестись исключительно на голосовом уровне. Мы тут равные среди равных.
Вот оно, первое официальное признание равенства! Зевс снял с себя облачение бо-жественной недоступности, и олимпийцы промолчали. Не понадобилось прометеевой жертвы, и не сверкнули молнии с приблизившихся небес.
- Отдельные астероиды, разбросанные по Сфере вокруг Солнечной системы, со-ставляли некогда единое целое. Получается громадный шар, «Барт» уточняет размеры. Шар, - не монолит, не планета. Внутри него находилась полость, диаметром превосходя-щая диаметр Урана.
Не только люди, но и деревья вздохнули. Шепот людей и шелест листьев слились в едином удивлении.
- Странные образования, похожие на то, что первым обнаружил и осмотрел Денис Салтыков, найдены на многих крупных астероидах. Точнее, обломках… Они распредели-лись по поверхности шарообразного тела по неизвестному нам пока закону. Зеркала, пи-рамидки…
Эрланг опустил веки, принимая новую информацию от «Барта». Хорошо знавшие Лерана Кронина теперь едва ли бы узнали его: лицо постарело, изменились и укрупнились отдельные черты.
- …Крупные планетоиды не вписываются в реконструкцию. Видимо, они изна-чально самостоятельны. Возможно, спутники… Примерная общая масса больших и малых астероидов сравнима с массой Юпитера.
Выведенный из равновесия Виндзор, не покидая укрытия за березкой, выразил мысли вслух:
- Вот каково происхождение Хирона и, вероятно, Плутона. И других объектов, не относящихся к Системе или Фаэтону.
Эрланг поднял руку и сделал короткую паузу, призывая к молчанию.
- Первые выводы. Когда-то, - неизвестно когда, - на радиусе более ста астрономи-ческих единиц от Солнца находился стационарный искусственный или полуискусствен-ный громадный объект – носитель разума. Уровень его развития, - непосредственного присутствия пока не обнаружено, - позволяет сказать: это была суперцивилизация. Пре-восходящая многократно все известные  нам… В том числе Шамбалу. И, - такой мир не мог развалиться сам по себе.
- Военное столкновение! – громко заметил Салтыков, - Они встретили еще более великую силу. Непредставимая мощь!
- Резонно, - согласился Эрланг, - В сравнении с ними мы детский сад рядом с Ака-демией наук. И,– это поразительно! – остатки былого работают, действуют. Мы с Денисом Исидоровичем и Ачено убедились в том.
- Но откуда взялся этот шар? Это Пред-Облако? Что предполагает «Барт»? – спро-сил кто-то из глубины зеленой зоны.
- Вариантов десятки. Ни один пока не достоин предпочтения. Вселенная.., - глубо-комысленно по-земному заметил Эрланг.
Один из фаэтов, не поднимаясь из кресла, сказал:
- Наши драконы открыли в океане «Окна» в иной мир. Или в иные измерения нашего мира. Следовательно, «Проходы» существуют… Куда они ведут, что за ними? Мы ведь и этим не занимались…
Замечание «олимпийца» вызвало общую полемику, в которой Эрланг, а следом за ним Салтыков старались выявить самое любопытное и оригинальное.
- … К чему усложнять, пока работают известные аналогии? Я лично предпочитаю видеть в Прото-Сфере звездолет. Нет, даже галактолет, способный вместить расу-путешественницу. Не от звезды к звезде, а от галактики к галактике…
- И на самом деле, - не скрыл кто-то иронии, - Это ведь так обычно и естественно: порхать во Вселенной. Норма жизни, если позволите…
Эрланг заинтересовался. Параллельно обмен мнениями регистрировал «Барт», он же помогал начальнику экспедиции к Сфере Оорта выделять самые глубокие и яркие до-гадки.
- А у нас есть критерий, позволяющий отличить галактолет от звездолета, принад-лежащего Млечному Пути?
Знакомое всем по первому сбору кресло выехало из-за березы и развернулось ря-дом со стоящим неподвижно Эрлангом. На коленях у Виндзора уютно разместился персо-нальный биокомпьютер, последняя разработка Цитадели для землян, заменяющая анали-тические возможности любого ученого совета. Не вставая, физик заговорил по-деловому и спокойно:
- Мы изучали объект, подобный найденному Денисом Салтыковым и Ачено. Но в центре нашего зеркала лежал каменный шар. Так я думал вначале. Получив команду на возвращение, я направился к Юниверу. Напоследок оглянулся. Каменный шар был уже не каменным. И не шаром. Но посмотрите сами. Я сделал запись.
Виндзор протянул Эрлангу кристаллик информации. Менее чем через минуту «Барт Эриксон» предложил вниманию своих гостей медленно вращающуюся трехмерную голограмму. Тишина воцарилась абсолютная и продолжалась долгие десять минут, пока «Барт» не показал все, что можно было показать.
- Похоже на пчелиные соты! – воскликнул кто-то из землян, - Восковые перегород-ки состоят как бы из сгустков мельчайших искр…
Нобелевский лауреат победно усмехнулся. Видно, это он был автором идеи галак-толета. В голосе его звенело торжество.
- Уверен, братья-фаэты меня поняли. Я полжизни отдал космической тематике. И потому сразу узнал эти соты. Для непосвященных: мы видим то, что космологи называют крупномасштабной структурой Вселенной. Нашей Вселенной, об иных и думать нечего. Если найти здесь искорку родной Галактики, то «Барт» выяснит, откуда пришел галакто-лет. Хотя бы вектор! Ведь так? – с мольбой обратился он к Эрлангу.
- Не исключено. Но и не обязательно так, - ответил начальник экспедиции.
Эрланг вспомнил свои кронинские, земные юношеские опыты по воспроизведению истории пояса астероидов. Сколько же в нем было наивности! Какой молодец этот физик! Опередил всех и, надо признать, убедил. Люди Земли все больше восхищали бывшего вождя Фаэтона. А Комитет  Пятнадцати! Ведь инициатива экспедиции исходила от него. Отбор кандидатов в экипажи Юниверов – тоже они. Несомненно, открытия на Сфере наполовину принадлежат Комитету Пятнадцати.
Сопровождаемый аплодисментами, Виндзор вернулся под крону березы. Полемика разгорелась, втянув в разговор всех землян.
- Надо же! Облако Оорта. – остатки галактолета! И плюс – следы звездной войны…
- Посмотреть бы на тех и других…
- Лучше не надо! Хватит с нас чудовищ Сириуса. Они мне каждую ночь снятся. Кошмар!
- Добраться бы до вооружения галактолетчиков! Хоть до их остатков…
- Мы едва успеваем развернуть форпосты. На исследование открытых объектов уй-дут многие годы…
- Как жаль, что фаэты не удосужились раньше…
- Их было мало. Массовое возрождение-то началось месяцы назад.
- Но людей, землян то есть, - их-то было достаточно! Вместе смогли бы!
- Ничего, после войны сравняемся в счете…

Следуя вековым привычкам, земляне в споре искали ответ на вечный вопрос: как выжить? Фаэты молчали и слушали, борясь с чувством вины за то, что этот древнейший вопрос поднялся вдруг на высоту Эвереста. То есть на высшую точку земных ландшафтов. А Черная планета Йуругу, последняя планета отвергнувшей жизнь и гибнущей тройной звезды, продолжала скольжение по кратчайшим линиям-рельсам пространства, соединяющим умирающий Сириус с цветущим Солнцем. А бесконечные ходы-галереи, прорытые в коре Йуругу, укрывали легионы чудовищ, пожелавших колонизировать населенные миры Солнечной системы. И никто из людей либо фаэтов не мог и предположить, какая сила и какой изощренный разум породил эту цель, и каково ее истинное наполнение.

«Барт Эриксон» предложил Эрлангу оставить зеленую зону корабля и уединиться с Денисом Салтыковым в командной рубке. Основание: сохраняя за собой ведущую роль в альянсе против Йуругу, фаэты не готовы к исполнению этой роли. «Сделай так, чтобы Салтыков выложил перед тобой все, что он думает о предстоящей войне, о людях, о фаэ-тах…», – потребовал «Барт».
Леран Кронин смог сделать так, чтобы Денис Салтыков «выложил» все, что дума-ет… В итоге Эрланг услышал то, о чем имел смутное представление.
Тезисы салтыковского откровения отложились в памяти железобетонными шпала-ми, на которые предстояло уложить рельсы спасения земных цивилизаций.

Политики, определяющей цели и методы ведения войны, нет, она в прошлом.
Война с Йуругу – чистая борьба за выживание. Решать задачи борьбы будут те, кто в ней участвует, ею руководят, ее планируют.
Победа в войне начинается от склада ума, а не от складов оружия.
Военный талант, - это не поэтический или театральный дар. Он – особое состояние крови, особое сочетание генов, обретаемое при рождении.
Чтобы бегать, надо бегать. А чтобы хорошо сражаться, надо участвовать в боях насмерть.
Вы бежали к Солнцу от Сириуса, так как не сумели победить. А не сумели потому, что не умели и не учились воевать.
Уничтожение динозавров – все равно что детская игра с костяшками домино. Уро-нил одну косточку – все остальные попадали. Доисторическая Земля – не Йуругу.
Рубеж Безопасности не соответствует названию. Он будет соответствовать, если не допустить Черную к Рубежу. Никак нельзя пропускать ящеров внутрь Системы…

Эрланг предложил Салтыкову сформулировать практические соображения перед всеми участниками экспедиции. К тому моменту Денис Исидорович выяснил, что разра-ботанный фаэтами план отражения агрессии сводится к двум пунктам. Вначале изменяются параметры силовых линий, посредством чего Черная планета выходит в режим принудительного торможения. После остановки Йуругу перед Сферой Оорта наносится атакующий удар силами пока не существующих фортов и эскадры.
Не подвергая критике суть плана, Салтыков дополнил его, не будучи убежден, что его предложения примут. Окончательное решение все-таки оставалось за фаэтами. И, ско-рее всего, будет оставаться таковым в видимой перспективе.
Денис посоветовал максимальным количеством боевых Юниверов окружить Йуругу до начала торможения и хорошенько «закрутить» ее магнитосферу. Блокировав околопланетное пространство, быть в готовности к полному уничтожению объекта. Именно в этот самый момент может проявиться тот самый неизвестный боевой потенциал, накопленный за миллионы лет жизни в свете красной звезды. Ибо главное, - первый удар обязан быть решающим!
- Не справимся до подхода Черной к Сфере Оорта, - нас непременно сомнут на Ру-беже Безопасности, - убеждено заявил он притихшему собранию, не имеющему иммуни-тета против военных эмоций, - Уроют как котят. Утопят в луже нашего же собственного ложного превосходства.
Никто ничего не возразил. И никто ничем не поддержал. Тогда Денис Исидорович, не столько разочарованный, сколько напуганный военной безграмотностью и равнодушием к его разработке со стороны не только землян, но и фаэтов, продолжил:
- Все силы Системы мы не сможем выдвинуть сюда, к Сфере. Остающиеся дома готовят два дополнительных пояса обороны: на орбитах Плутона-Нептуна и у пояса асте-роидов. Что касается Земли, - ее надо превратить в крепкий орешек! Сделаем это все, - кто-то да спасется…
Эрланг видел, что Салтыкова восприняли чуть не как паникера, взращивающего капитал-авторитет на ниве неполной ясности в обстановке. И попросил «Барта» высветить объемную карту околосолнечного пространства, а затем смоделировать наивероятнейшие варианты первых времен столкновения. «Барт» готовил программу, а попутно высвечивал картинки крупных астероидов и планетоидов. Указав Салтыкову искорку на одном из них, Эрланг спросил:
- Знаешь, что это сверкает?
Тот лишь пожал плечами, скрывая растерянность.
- Вояджер-2, запущенный в конце двадцатого века. Помнишь? С посланием за под-писью Генерального секретаря Организации Объединенных Наций на золотом диске. И с приглашением к внеземным цивилизациям посетить Землю. Как он тут оказался – неиз-вестно. Но если бы Организация Объединенных Наций существовала в данный момент, можно было бы обвинить ее в том, что приглашение сработало.
Денис Исидорович внутренним чутьем понял, для чего Эрланг с «Бартом» органи-зовали этот демонстрационный показ. Люди Земли, отправляя к звездам золотой диск, кричали на всю Галактику: «Смотрите! Вот и мы, разумная раса Вселенной! Не исключе-но, мы единственные на мегапарсеки. Но мы – вершина развития материи, мы…» И так далее… А оказалось – не в мегапарсеках, а в километрах – Шамбала, Цитадель. Как бы подобное не повторилось, предупреждали  «Барт» и Леран Кронин. Как бы роль наивных землян не сыграли фаэты…
Проведенная «Бартом» наглядная военная игра подействовала. Вторую часть плана Салтыкова приняли, над проблемой превентивного удара обещали поразмышлять. Формально окончательное утверждение делалось Комитетом Пятнадцати, но Комитет полностью доверял Эрлангу… А сам Эрланг не желал единоличных решений. Повеселевший и оправданный в собственных глазах Салтыков почесал нос и хотел было сказать всем «спасибо», как «Эриксон» доложил о настойчивой попытке войти в информационную сеть корабля абонента с Земли.
- Кто-то из Планетарного Правительства, - совсем не по-фаэтянски заметил Антэ, изучая начавшую гаснуть схему боевых действий, развернутых по всему куполу Юнивера.
Экран связи показал твердое, с неумолимым прищуром, лицо Арни.
- Почему вы заблокировались? – спросил он, нацелившись амбразурами глаз на тающие остатки стрел, обозначивших направления ударов объединенных сил Земли с баз на Плутоне и поясе астероидов, - Я по проблемам Комиссии Возрождения…
- Что-то случилось? – задал вопрос Эрланг, - В любом случае говорить будем голо-сом.
- Мы беспокоимся… Жизненно приоритетная задача уходит в тень, - лицо Арни стало еще жестче.
Эрланг помрачнел и опустил глаза.
- Обращаюсь к Эрлангу как к советнику Комитета Пятнадцати, - продолжал Арни, не отрывая взгляда от расцвеченной точками и стрелами последнего эшелона обороны, пояса астероидов, - В Комитете большинство земляне, к тому же дети. Разве они способны определить главную задачу современности?
- Арни, ты стал многословен, - мрачно сказал Эрланг, - Говори по сути.
- Хорошо, - согласился Арни, - Угроза приближается. Хочу знать, сколько отпуще-но времени для осуществления операции «Туман» в нормальном ритме. Сокращать время адаптации братьев и сестер в земном мире более невозможно. Второе: Комиссии Возрож-дения, возглавляемой мною, недостает сил для обеспечения безопасности Аквалотов. С пиратством в морях я не справляюсь. Предложил Комитету Пятнадцати уничтожать все суда, пытающиеся пересечь зоны туманов. Меня не поддержали.
- Благодарю, брат Арни, - задумчиво сказал Эрланг, - Сегодня я буду иметь разго-вор с Эйбером, Бортниковым и Прохоровым.
Видеоэкран с лицом Арни и схема обороны потухли. Начальник экспедиции ко-мандным тоном завершил встречу:
      - Все! Пока действуем по пакетам. Внимание артефактам Сферы, - только попутное. Антэ, Салтыков и я на «Эриксоне» немедленно стартуем к Земле. Необходимо срочное закрытое заседание Планетарного правительства и Комитета Пятнадцати. Мнение каждо-го по предложенной сегодня программе будет учтено…

 Земля.
Татарский пролив. Залив Счастья.
Прибрежный песок отчаянно боролся с наступающей пеной. Темная мокрая полоса шипела взаимной ненавистью суши и воды. Небо нависло над людьми сверкающей гро-мадой грязно-серого равнодушного лазурита.
Арни щурил глаза, стараясь не смотреть на маленького невзрачного человечишку. Волей Комитета Пятнадцати и стоящего за ним ренегата-дирижера Эрланга-Лерана чело-вечишка пользуется теми же полномочиями, что и он, фаэт. Он, бывший вторым лицом в Шамбале… Нет, земной спектакль  требует замены сценария!
Арсений Кусик, сорокалетний гиляк из приамурского поселка Орель-Чля, умел щуриться не хуже золотоглазого полубога. Что было нетрудно, так как Арсения тому научила суровая внешняя жизнь, а не кипение внутренних чувств, раздирающих душу и сердце. Кусик никак не признавал божественности фаэта Арни и, пожалуй, держал того в ранге пониже духов озера Орель. Коричневое обветренное лицо, обрамленное волосом, похожим на пережженную толстую проволоку, говорило об озабоченности исключитель-но делом. Что вполне соответствовало положению уполномоченного Комитета Пятнадца-ти по региону.
- Директор Арни волнуется напрасно, - сказал Кусик с хитрой улыбкой, раскуривая сырую сигарету «Прима» без фильтра; «Прима» в последний месяц стала всемирно модной, чем Арсений гордился, - Люди Земли работают надежно.
Как и Арни, он смотрел на полосу жемчужного тумана, закрывшую восточную ли-нию горизонта. Повышенное внимание Комиссии Возрождения в лице ее директора к северному дальневосточью Арсения Кусика очень настораживало. Древнее чутье рыбака-охотника, не забывшего таежные тропы и бакены Амгуни, говорило: где-то рядом что-то не так! Не так стало после явления фаэта! Иначе говоря, жди, Арсений, или свежей песча-ной отмели за ближним речным поворотом, или броска рыси сзади сверху.
…С фаэтами никогда не поймешь, откуда ветер. Они как старые памятники, - кра-сивые да холодные. Вот их вождь – тот другое дело. Арсений однажды встречался с Эр-лангом. На всю жизнь впечатление. Эрланг – не памятник, не идол. Он не меньше живой, чем земляне. Земляне – люди Земли… Хорошее, теплое слово.
- Я здесь потому, что золотые дожди в данной акватории особенно обильны, - Арни старался скрыть свои мысли; этот абориген словно без слов понимал, зачем он сюда прилетел, - Комиссию беспокоит…
Кусик выдохнул едкое сизое облако, ветер отнес его точно к лицу Арни. Фаэт с от-вращением помахал ладонью перед носом.
- Напрасно, однако… Мой район стихия затронула в меньшей мере. И беспорядков почти нет. Выбор мест для Кругов Дождя очень удачен. Николаевск-на-Амуре, Маго, ма-лые поселения… Достойных семей хватит на много золотых дождей. Всех вновь рожден-ных устроим. Только бы времени хватило.
«Времени?! – готовый вопрос крутнулся в голове Арни острой болью, - Он думает о Черной планете. Так прозвали Йуругу земляне, а вслед за ними мы. Мы вслед за ними: невиданно и неслыханно…»
Возмущение поворотом судьбы кольнуло иглой в центр сердца. Не с небес ли игла? То, что творилось на Земле в последние годы, не укладывалось в голове Арни. Обновленный Эрланг и его новобольшевистская партия перевернули устойчивый порядок Цитадели, лишили мечты… Уверенность Арни крепнет: для фаэтов союз с ящерами Йуругу предпочтительней, чем квазибратство с землянами. С подачи Эрланга их зовут одним словом: люди.
Люди! То есть человеки!.. Арни скосил глаза вниз… И это человек? Такой же, как Эйбер или Айла?
Лицо как печеное яблоко; мысли просты, как земная математика; ни внешней, ни внутренней силы; о красоте и… И вот, Эрланг объявил, - Кусик и Арни равны! Нет уж!
А уполномоченный Комитета Пятнадцати Арсений Кусик будто и вправду угадал мятежные мысли низверженного кумира, полубога-неудачника.
- …Однако, я не совсем понимаю, - он длинно улыбнулся, потянулся рукой, но не коснулся высокого плеча фаэта, - У всех Юниверы, одни и те же, не так ли? А люди, то есть земляне, собирают контейнеров в десятки раз больше. Больше, быстрее, легче чем вы. Почему?
Вопрос как на допросе… Арни молчал, не шевельнув ни малейшим мускулом лица. Трехбалльный шторм катил по песку мутной волной, выбрасывая связки бурых вонючих водорослей. Вопрос Кусика ударил в больное место. Кусик явно не любил Арни. И бил выверенно…
- …Вы изобрели новые детекторы живого вещества. Но дело оказалось не в них. Ты – глава Комиссии и операции «Туман». В твоих руках большая власть. Ты сам, по сво-ей прихоти, меняешь координаты свободного поиска в космосе. Люди Земли собирают контейнеры, фаэты возят их сюда. Я не против, такое можно понять. Но почему и на Зем-ле земляне отстранены от выбора мест падения золотых дождей?
«О, как опасен худосочный абориген! А если такой вопрос задаст Эрланг? В самом деле, почему? Землянин прав, без их участия такого урожая не собрать. У них необъясни-мая интуиция. Братьев и сестер стало больше, чем за всю земную историю. Радоваться бы… Как радуются многие и многие братья…»
- Как думает Арни, отобьемся мы от звездного нашествия? – спросил Арсений, - Чтобы рай воцарился всюду, не только в Шамбале…
- Так, чтобы всюду рай? – снизошел до диалога Арни, - Слишком много среди зем-лян бездельников и преступников. Слишком много сил уходит на удержание порядка.
Кусик вздохнул и прикурил новую сигарету.
- Да-а… Избранных Комитетом Пятнадцати землян немногим больше, чем фаэтов. А те, другие… Они еще не успели стать людьми. Чтобы стать человеком, одного времени мало. Кое-кому не хватит и миллиона лет.
Он замолчал, поднял голову. Небо оставалось прежним, давяще свинцовым. Но сердце предвещало Арсению близкую радость оттуда. Радость встречи…
- Простите, я много болтаю. Хочется иногда человеку поговорить с другим челове-ком. Конечно, кто я? Уставший от жизни нивх из глубоко провинциального поселка. А кто вы? Легендарная Шамабала и, – Орель-Чля…
Арни принял сигнал позже. Природа не говорила с его сердцем напрямую. К ним шел Юнивер Комиссии Возрождения. Арсений улыбнулся: машину вели два землянина. Исключительный случай! Снова рекордный урожай семян лотоса!
Землянин и фаэт встречали транспорт на песке, в нескольких шагах южнее амфи-бии уполномоченного Комитета Пятнадцати. Небольшой, менее десяти метров в диамет-ре, шар приземлился рядом с амфибией, окрасившись по-хамелеонски в желтый цвет. Еще один признак того, что пилот – землянин. Только они использовали режим маскировки в полном объеме.
Фаэт Арни тоже не менял привычек. Он объявил Кусику и не успевшим выйти по-исковикам, что встретится с пилотами над зоной Аквалота и эффектно поднялся в воздух, направляясь к прибрежному лесу, где прятался его персональный Юнивер. Арсений во-шел в свою амфибию один.

Высота пятьсот метров.
Перламутровый кружок действующего Аквалота выглядит драгоценной раковиной, всплывшей со дна моря. В кругу тумана царит штиль.
Планетарное правительство отдало на операцию «Туман» все, что могло. В распо-ряжении Комиссии Арни находились фаэты, люди, дельфины, Юниверы, морские суда от авианосцев до торпедных катеров и буксиров, космическая сеть поиска контейнеров. Во-енно-полицейская блокада районов мирового океана устанавливалась и снималась лично Арни. Но уполномоченные по регионам, отвечающие за адаптацию вновь рожденных, работали вне рамок Комиссии Возрождения.
Кусик по спутниковой карте оглядел акваторию. Авианосец ближе к сахалинскому берегу. По периметру Аквалота пять катеров, поддерживаемых вертолетами типа «Черная акула» Солидно. Интересно, чем прикроет Арни новый Аквалот?
Милях в пяти южнее покачивался на волнах средний рыболовный траулер, осна-щенный самодельными мачтами и парусами. Солярка давно стала дефицитом, и пираты с браконьерами осваивали древние способы хождения по морям. На крыше капитанской рубки сидел человек, направив подзорную трубу на север. Люди на траулере знали, что впереди Аквалот. А следовательно, там – спокойная вода, рыба и крабы. Если повезет, можно взять дельфина. Нос траулера украшала крупнокалиберная зенитная пушка. В рас-поряжении экипажа наверняка автоматы, пулеметы и гранатометы. Обычный пиратский набор… Но страх держал их вдали от установленной двухмильной зоны. Ее пересечение означало арест и уничтожение судна. Страх перед фаэтами сохранял единственную оставшуюся на планете пограничную полосу. Если не считать еще границу, отделяющую Шамбалу от остального мира.
Настроив станцию на рабочую частоту Комиссии, Арсений направил амфибию к шару разведчиков, занявшему позицию северо-западнее жемчужного пятна Аквалота-31.
- …Говорит рейнджер Уинборн. У нас с Сокоро на борту полный комплект. Го-товьте зонд.
Уинборн и Сокоро… Обоих Арсений знает хорошо. Бывшие военные летчики ар-мии Соединенных Штатов Америки, они стали лучшими в Системе сборщиками контей-неров. И цену себе знают. Уж если они решили организовать золотой дождь у Залива Сча-стья, то Арни никуда не денется.
Ярко-алый диск директора Комиссии почти коснулся шара рейнджеров.
- Уинборн, кто вас направил в этот район? – голос Арни звучал по-менторски строго, - Ваш пункт сброса – в Аравийском море. Залив Счастья блокирован. Действуйте!
«Он не может одновременно, разом контролировать сразу два ближних Аквалота, - вдруг понял Кусик, - И разброс в сроках раскрытия лотосов около недели. А ему зачем-то нужно лично присутствовать при рождении. Вот Арни и мотается по шарику. А ведь фаэ-ты присутствуют на всех Аквалотах, таков порядок. Не доверяет своим?»
Арсений коснулся сенсора передатчика.
- Уинборн, Сокоро… Я Кусик. Рад вас слышать и видеть. Возможности Залива Счастья позволяют принять еще тысячу контейнеров. На то у него и название такое! У вас их не больше?
Он представил лицо Арни и улыбнулся, разом помолодев лет на десять.
- Арсений! – заполнил эфир обрадованный голос Уинборна, - Ты лучший Кусик из всех Кусиков мира! Знаешь, теплые моря переполнены бандитами, пиратами, контрабан-дистами, корсарами. Или мы не знаем своего дела, уважаемый Арни? Отодвиньте свой аппарат, через минуту начинаем.
Арсений глянул вниз: точно, можно начинать. Дельфины тут как тут, бороздят черными и синими спинами кружок спокойной воды. От палубы авианосца отделилось несколько вертолетов боевого обеспечения. Но истинным началом церемониала стало яв-ление дракона. Искрящаяся радуга, разбрасывая веера сверкающих самоцветами капель, вылетела из воды и устремилась к шару рейнджеров.
Кусик не раз наблюдал такое, но привыкнуть не мог. Ничего красочнее и мощнее представить было просто нельзя. Узнав, что только люди помешали господству на Земле этих красавцев, он расстроился. Достаточно любому инопланетянину часок покрутиться на городских улицах планеты Земля, как ему станет совершенно и абсолютно ясно: госпо-да фаэты ошиблись. Человеку не место под Солнцем и Луной.
Алый диск крутой горкой ушел к югу. Директор не пошел на конфликт. Вот как! Явный сбой в личной программе фаэта Арни. Операция «Туман» способна работать и без участия директора Комиссии, все в ней отлажено-отрегулировано.

Арсений разогрел густой рыбный бульон, нарезал крупными кусками вяленую ке-ту, поставил на песок бутылку можжевеловки. Уинборн с Сокоро благоговейно молчали. Кусик умел делать праздники. Не потому ли они, вопреки приказу Арни, «отбомбились» в Заливе Счастья? Контейнерам все равно, где раскрываться, а они месяц жили на концентратах.
Но полного праздника не вышло. Вернулся Арни, чтобы лично принять доклад от рейнджеров.
- …Сто шестьдесят четыре контейнера. Рекорд года, - хмуро сказал Сокоро, от-ставляя недопитый стакан.
- Все? – строго спросил Арни.
- Нет, - поколебавшись, ответил Уинборн, - Мы отметили странное излучение. Ис-точник в ядре одной из короткопериодических комет. Думаю, следует заняться. Вдруг еще есть? Черная пока далеко, но…
Серая тень прошла по лицу фаэта, замеченная одним Кусиком. Отреагировал Арни спокойно.
- Вы хорошо поработали. И, вы правы, Залив Счастья для ста шестидесяти четырех самое подходящее место.
Он поднялся, скользнув напряженным прищуром по закускам, разложенным на развороте старой порыжевшей газеты.
- А как же с кометой? – спросил Сокоро.
- Доложу в Цитадель. Вам день отдыха и в поиск. Координаты объекта сообщу в момент отлета…


 
 Глава третья. Комитет Пятнадцати.

 Земля.
 Цитадель. Зал заседаний Большого Совета
Трижды мигнул мягкий свет, источаемый веществом потолка и стен. Игорь Всево-лодович Бортников погладил ладонями лысину и занял место председателя. Вырезанное из гранита кресло на ощупь показалось деревянным, но здесь осязание может обманывать. Как и зрение.
Надо сосредоточиться, Премьер Планетарного Правительства обязан соответство-вать. Он снова вздохнул, вспомнив годы заточения в Шамбале. Слишком быстрые пере-мены для сознания, отягощенного возрастом тела.
Члены Комитета Пятнадцати, мозг Правительства Земли, занимали места по пра-вую руку, Верховные Исполнители – по левую. Десять из Пятнадцати – подростки, совсем мальчики. Как хочется увидеть их совершеннолетие…
Вице-премьер Демьян Прохоров, москвич, земляк, кивнул ему с юношеской открытой улыбкой и тут же перевел взгляд на советника Эрланга. Кумир юных гениев, лишенных детства и юности, фаэт-революционер, человек-загадка! Равновесие цивилизаций держится на нем одном. Остановив взгляд на ало-черной ленточке, перетянувшей лоб советника, Бортников поднялся.
- Начнем работу. Определяю направление мозгового штурма. Центральным анали-тическим органом Земли стать мы смогли. Но исполнительная власть полупризрачна. Без силовой поддержки департаменты не имеют веса, распоряжения не выполняются. Давайте думать, как продвинуться вперед.
Игорь Всеволодович сел и «услышал» приглашение Эрланга к закрытому обмену мыслями.
Эрланг-Кронин…
Леран Кронин отказался от поста Правителя Земли и Системы и вынудил принять эту должность Бортникова. Потом Леран нашел Демьяна, потом собрал всех… И вручил им власть над людьми и фаэтами. Впрочем, кое-какую власть ребята уже имели.
«А вот мы рождаемся почти взрослыми, - остановил его размышления Эрланг, - Фаэты на Земле не имеют детства. Из нас никогда не получится Комитета Пятнадцати. Стиль мышления не тот. Нет, Игорь, не то… У наших ребят нет определенного стиля, нет парадигмы, задающей ограничения».
«Самоорганизацию хаоса я воспринимал как нонсенс. Поначалу. Правда, альтерна-тивы не было. Мы поверили, а они сделали. Минимум принуждения, максимум свободы. Свободы мысли и воли. А ведь они только начинают…»
«Не на пустом же месте. Мы сохранили каркас ООН, внедрив в него элементы во-енно-политических союзов и отдельных служб некоторых государств. Теперь все, что осталось после всеобщего развала, действует в едином ключе…»
«Благодаря вам, фаэтам. Иначе…»
«Заслуга братьев в ином, - они вовремя взяли контроль над средствами стратегиче-ского и оперативно-тактического поражения. Человечество стояло на пороге самоуничто-жения. Мы могли бы ликвидировать все вооруженные силы. Хорошо, что не сделали…»
Свежие воспоминания увели мысли Бортникова в сторону от диалога с Эрлангом.
…Шахты баллистических ракет, мобильные ядерные установки, склады химиче-ского и бактериологического оружия, энергоустановки, запасы продовольствия, горючего и иного имущества… Сколько их, жизненно важных и смертельно опасных объектов, накопила Земля. Чего стоят орбитальные станции и спутники: все они оказались либо чи-сто  военными, либо двойного назначения.
Первые попытки вооруженных группировок овладеть всем этим добром… Фаэты развеяли их в прах.
Игорь Всеволодович вернулся к теме мыслеобмена.
«Демьян обеспокоен тем, что обозначены только контуры порядка. Они пойдут дальше, и пойдут быстро. Они научились просчитывать следствия своих решений. Этим объясняется тема сегодняшней встречи».
«Детям Земли не хватило пары лет, чтобы самим изменить политическую структу-ру мирового сообщества. Теневое Интернет-правительство они создали накануне известия о Вторжении. Они имеют свою философию, идеологию…»
«Они составят основы нового мира?»
Бортников спросил и внимательнее прислушался к ведомой Демьяном Прохоровым мозговой атаке.
- …Банды «Диких копов» контролируют территорию обеих Америк. Шеф – некий Брук. Его организация стремится охватить влиянием всю планету.
- «Дикие копы» делают то, чего не успевают наши оперотряды.
- Гангстеры… Устроили свой суд, на месте объявляют и исполняют приговоры. Помилование или смертная казнь – третьего у них нет. Игнорирование Планетарного правительства…
- Нет. Они объявляют нам о нашей слабости. Простые люди симпатизируют «Ко-пам Брука», даже помогают им. Самые крутые преступники бледнеют при одном упоми-нании имени Брука.
Бортников сообщил Эрлангу:
«Этот неизвестный нам Брук собрал бывших полицейских, агентов ФБР и ЦРУ, спецназовцев из североамериканских штатов. У них хорошая инфраструктура: базы сна-ряжения, техники, оружия. Сила немалая».
«Интернет-сети Брука контролируются Комитетом Пятнадцати. Ребята надеются взять над ними контроль».
«Но Интернет разрушен!?»
«Не совсем. Беспроводные системы действуют».
Демьян подвел первый итог:
- Решение по «Диким копам» оставляем до появления новых фактов и выяснения личности Брука.
Ян Зарка, куратор военного вопроса в Комитете, перевел обмен мнениями в иное русло:
- Предпринята еще одна попытка достичь Контакта с Черной планетой. Мы пред-ложили ей помощь в отыскании оптимального места в Системе и мирную адаптацию в новом мире. Результатов нет.
Бортников встрепенулся: он ничего об этом не знал! Зарка, сын фаэта и земной женщины, - таких в Комитете Пятнадцати пятеро, - преподнес сюрприз. Эрланг подсказал: Ян действовал в обход запрета на личностное посещение Черной планеты членами Планетарного правительства.
Юлия Данн поправила Яна:
- Отчего же! Результат есть. Я проанализировала: ответа нет и не будет по одной причине, - они просто не принимают нас в расчет. Мы для них фактор не существенный.
- Или не существующий! Для их бодрствующего мозга мы мертвы. Уже! Так, Юлия?
- Точно. Они считают себя единственными хозяевами Системы. Подозреваю, в ка-кой-то степени они уже контролируют нас.
Пришло время встрепенуться, забеспокоиться и Эрлангу. Двухмесячное отсутствие в связи с путешествием к Сфере Оорта… Ян Зарка доложил об еще одной сенсации:
- Во время психовизита на Черную я обнаружил образование, подобное тому, что открыл Денис Салтыков на обломке мега-Фаэтона. Затем образование исчезло: ни зеркала, ни пирамидок больше не видели. Важно еще, что двигателя, каким был оснащен Фаэтон, на Черной не имеется.
- Выходит, мы не знаем, что движет планетой? – спросил Сэнди Высоковский
- Не знаем, - сказал Демьян, - Поэтому работы на рубеже Безопасности более чем оправданы.
 «Игорь, мы с тобой упустили и продолжаем упускать нечто важное, - мысль Эр-ланга выдавала встревоженность, - Они нащупали больное место. Но сами не смогут…»
«Враг нас мистифицирует? Он знает о нас слишком много? Осведомитель? Как та-кое возможно?!»
Игорь Всеволодович заерзал в кресле; оно вдруг потеряло теплоту и удобность де-рева. Холодное ощущение близости провала, пропасти на пути, по которому все они идут… Как остановиться, чтобы оглядеться? Чтобы увидеть то, чего не заметили и не за-мечаем на ходу?
- Нам нужна новая геральдика! – совсем уж неожиданно потребовал Майлс Шиф, тоже полуфаэт.
«А ведь основной диалог они ведут «под столом». В словах фиксируются лишь ве-хи, лишь внешние признаки работы общей мысли. Эрланг спокоен, он сегодня – Леран Кронин.
- …Змея, кусающая себя за хвост, - обозначение вечности. Разве можно отобразить вечность в преходящем? Утвердим временную эмблему новой Земли.
«Кто это сказал? – Игорь Всеволодович почувствовал, что устает, - Я перестаю со-ответствовать должности…»
А Майлс уже поднял над головой кусок картона, с рисунком. …Шар Земли без континентов, всего десяток островов. По четырем сторонам света к земному шару примы-кают четыре фигурки. На севере дракон, на юге дельфин; слева фаэт, справа землянин.
Герб нового земного сообщества…
А Демьян Прохоров загонял начальника в новый тупик:
- А как дела с созданием новой логики мира?
Ответила Юлия Данн:
- Основные структурные единицы сформулированы. Проблема во внутренних со-отношениях. Но она разрешима. Мы успеем.
Демьян мимикой изобразил высшее удовлетворение.
Игорь Всеволодович не удержался от улыбки: «Старая человеческая догадка… Ка-жется, звучала она так: структура языка определяет структуру мышления и способ позна-ния внешнего мира. Скажем, если нет в языке понятия  «Красное», то радуга видится ше-стицветной».
Роберт Клуни выражался книжно, и, по-видимому, на том же уровне он и размыш-лял:
- На текущий момент как земляне, так и фаэты имеют дело всего лишь со сторона-ми-гранями Майи, с отражениями отражений. Искажения, в том числе определяемые пси-эффектами, не учитываются. Отсутствует единая картина мира, и мы творим хаос, а не упорядоченный мир…
«Вот так, Игорь! Язык человека творит человеческий мир… Все начинается от слова. Они ставят задачу: объективировать внутреннюю и внешнюю речь».
«Именно! Я думал над этим во время затворничества в Шамбале. Очистить язык, освободиться от иллюзорных реальностей… На первых порах ограничить смысл понятий. Вначале – ключевых, затем – наиболее распространенных. В компьютерной реальности новый язык они уже создали? И, видимо, он готов к экспансии за пределы интернетовских гиперпространственных баз существования».
«Ты заговорил как Роберт. Надеюсь, они понимают, что широкое внедрение новой речевой реальности возможно после победы. Или поражения… Иначе нововведение ста-нет лишним аргументом неустойчивости и раздора».
«О нет! Если бы они не смотрели на длинный шаг вперед, то не поставили бы про-блему. На то у нас Комитет Пятнадцати, а не совет старцев, цепляющихся за привычное».
Юлия Данн отвечала на чей-то вопрос:
- Поэзия? Новая поэзия придет после, когда язык оживет. Пушкин с Бернсом будут иметь не худшие переводы. А кому понадобится, - те прочтут их на древних наречиях. Сузить круг восприятия легче, чем расширить…
Начальник правительственной охраны Эрнест Мартин приоткрыл дверь и нашел взглядом Бортникова. Игорь Всеволодович поднялся и вышел навстречу. Мартин почти-тельно склонил голову перед премьером и передал ему видеодиск и бумажный пакет под сургучной печатью. Бортников вернулся к столу и занял место рядом с Эрлангом. Совет-ник, сидящий на заседаниях напротив премьера, всегда держал рядом резервное кресло. Пока персональный компьютер разбирался с диском, Эрланг вскрыл печать и ознакомился с содержанием пакета. Заметно повеселев, он остановил продолжающийся мозговой штурм. Все равно подросткам требовался перерыв.
- Господа Комитет! Приятная новость: у нас новый союзник. Свежая информация о «Нео-Силлабусе». Оказывается, мы его недооценили. У меня неопровержимые доказа-тельства: «Нео-Силлабус» – ведущий дестабилизатор всего социума. Тут имеется и намек на действие некоего внешнего фактора. Вот вам еще задачка.
- Источник достоин доверия? - спросил Демьян.
- Абсолютно! – заверил его Эрланг, - Я знаком с ним достаточно близко. Только благодаря этому обстоятельству он счел возможным обратиться к нам открыто.
Компьютер справился с защитой диска, но Бортников остановил воспроизведение. Скорее всего, тут была запись, подтверждающая данные пакета.
- Автор послания присутствовал, - незримо, он это умеет, - на организационном собрании «Нео-Силлабуса». Во главе свежей секты встали двое. Черный папа Ранверсер, генерал ордена иезуитов; Иосиф Смит, пророк мормонов.
- Но Иосиф Смит – это же девятнадцатый век! – удивилась Памела Шиф, един-ственная дама в правительстве, чей возраст превысил сорокалетний рубеж.
- Этот Иосиф Смит недавно назывался Морисом Болдуином. К нему еще вернемся, - перелистал страницы Эрланг, - Генерал Ранверсер и есть неизвестный нам до сего вре-мени вдохновитель избиения ученой братии и разрушения научных учреждений. Забытый документ католической церкви возрожден с его подачи. Ранверсера поддержали все ордена и секты. В том числе исторгнутый недрами православия «Славянский Ангел». Демьян, на него есть информация?
Прохоров кивнул и начал поиск нужного файла на своем компьютере.
- Прекрасно, - продолжил Эрланг, - Пророк из штата Мэн при множестве свидете-лей вышел из вод Соленого озера в белых одеждах, подаренных ангелом Морони, и не-медленно принялся вещать. Выйдя из волн, он направился в свою стеклобетонную рези-денцию. Тут и началось… К сожалению, я пропустил сей исторический момент.
- Солт-Лейк-Сити! – с  интересом воскликнул Роберт Клуни, - Единственный город в Северной Америке, где сохранен прежний порядок. Даже электричество действует. Теперь ясно…
- Иезуит и мормон, - двуединая глава «Нео-Силлабуса». Да, учредительное собра-ние весьма представительное. Вот, пожалуйста, францисканец, вождь «Братьев Свободно-го Духа». А за одним ним – сотни монастырей, где готовят боевиков.
- Обстановка такая, что десяток подготовленных и организованных людей могут подчинить себе территорию целого государства, - грустно сказал Жак Марсель, еще один взрослый член Комитета Пятнадцати.
- А вот… Любопытнейшая личность. Чжижень, «истинный человек» из Китая. Бу-дет покруче мормона Смита, - тоже «пророк» плюс живое олицетворение живого Космо-са. Для миллионов за его спиной смерти не существует… В пакете досье на всех органи-заторов и вожаков «Нео-Силлабуса».
Бортников в задумчивости заметил:
- Сведения сверхсекретные. Хозяин пакета рисковал головой.
- Мартин, посланец, естественно, не знает, от кого пакет и диск? – спросил Эрланг.
- Никакого представления. Мы его проверили, в башке пусто.
- А мы вот сейчас познакомимся с нашим тайным доброжелателем, - Эрланг кив-нул Бортникову, и тот вывел информацию с диска на настенный экран.
Мужчина средних лет. Лицо красивое, привлекающее, усталое. Полуоткинутый капюшон скрывает широкие плечи. Голос спокойный, нейтральный…
- Рад оказаться полезным Комитету Пятнадцати. Но цель моя – оказать услугу Ле-рану Кронину.
Голова на экране повернулась точно в ту сторону, где сидел Эрланг, создав эффект виртуального присутствия.
- Леран и представит меня вам. Комитет упустил появление опаснейшего отрица-тельного фактора. «Нео-Силлабус», - это второй фронт. Фронт в тылу предстоящей борь-бы. Не допустите. Займитесь также второй проблемой: в ближнем вам круге действует агент. Он связан не только с «Нео-Силлабусом», но и с Черной планетой. Как и кто он, не знаю. Известно прозвище – Аполлион. Теперь, Леран Кронин, останови воспроизведение и представь меня. После чего я закончу обращение к Комитету.
Эрланг назвал имя Агасфера, чем вызвал легкое замешательство. Пришлось изло-жить краткую историю последних лет «вечного странника».
- «Общество», которым руководил не один я, - продолжал с экрана самый таин-ственный землянин, усмехнувшись в направлении сидящего молча Эйбера («неужели он заранее знал, кто где сядет?» – подумал Леран), - ушло в тень следом за мной. Я сохранил основные кадры. Мы не будем действовать как «Дикие копы», на свой страх и риск. Оши-бок сделано предостаточно. Предлагаю печально известное «Общество Агасфера» в каче-стве основы новой планетарной полиции. Займемся «Нео-Силлабусом». Потом – посмот-рим… В противном варианте мы уйдем навсегда. Да будет так, как решит Леран Кронин.
Эрланг опустил руки на пакет с бумажным досье и оглядел присутствующих. Столь нежданное и театрально преподнесенное появление Агасфера подействовало на всех, не только юных. Роберт Клуни, ведущий сектор общественной психологии, куда включалась и религия, пребывал в растерянности.
- А я считал, что погромы ученых не имеют единой основы. Думал, деморализо-ванные армейские группы… Это мое упущение. Новый «Силлабус» много страшнее «Ди-ких копов» Брука.
Рик Уоллес, именующий себя «свободным комиссаром» Комитета, добавил:
- Упущение не только твое. Информационное обеспечение никуда не годится. Сеть должна проникнуть во все уголки. А людей не хватает. Среди семи миллиардов не можем выбрать пару-тройку тысяч…
Бортников понял: предложение Агасфера прошло, «вечный жид» обрел легальную «государеву службу».

По уже сложившемуся обычаю «под занавес» шли кадровые назначения и переста-новки ключевого уровня. Одно назначение уже состоялось. На очереди было второе и по-следнее: креатура Советника правительства на должность командира Рубежа Безопасно-сти – Денис Исидорович Салтыков.
Ожидавший приглашения с раннего утра, он вошел в зал заседаний предельно се-рьезный, с глазами навыкат. Ударил каблуками о звонкий гранит, четко повернулся, вытянул руки по швам и громко назвал себя. И тут же, не сделав и секундной паузы, сказал, сверля преданным взглядом Эйбера:
- Ну вы, мужики, даете! Столько просидеть без завтрака! И я теряю вес в тамбуре, как солдат на киче. Хоть распорядились бы, что ли… Ну и народ…
«Народ» сидел и смотрел, ошеломленный натиском. До тех пор, пока Эрланг с Бортниковым не захохотали.
- Вполне справедливо, - борясь со смехом, согласился Игорь Всеволодович, - Сей-час и подкрепимся. Ждали вас и последней звезды. Мы с вами в равных условиях. На киче как на киче.
Он еще раз хохотнул, а Денис расплылся в улыбке:
- Другое дело. Война войной, а обед – по распорядку.
Мартин, с интересом поглядывая на невысокого круглого русского, которому больше пристало работать в цирке, а не командовать первой линией обороны Солнечной системы, быстренько организовал кофе и закуски.
Салтыков ограничился чашечкой кофе и небольшим бутербродом с сыром. Затем потер кулаком покрасневший нос и заявил:
- Вот так! Я что? Я теперь готов служить верой и правдой. От тайги до британских морей. А прикажете, и дальше.
- До каких морей? – не понял Жак Марсель.
- До любых, мальчики, - без улыбки пояснил Денис, - До млечных и даже внегалак-тических.
Страницы досье на кандидата светили на дисплеях. Бортников считал – это лиш-нее. Предложения Эрланга всегда проходили с первой подачи. Прохоров с коллегами пе-реглянулись, и юный заместитель премьера сказал:
- Мы, конечно, согласны, - тут он виновато посмотрел на советника, вздохнул, - Но с маленькой поправкой. Мы назначаем Салтыкова Дениса Исидоровича Главкомом планетной группировки и вводим его в Комитет Пятнадцати на правах военного советника. Ведь число советников не влияет на название Комитета?
- На число плевать! – исключительно по-земному, не по-фаэтянски, едва заметно подмигнув Бортникову, отреагировал Эрланг, - Но обоснуйте!
Демьян закашлялся, опустив глаза.
- Наш банк человеческого материала…Простите, я хотел сказать список людей, способных… Вы понимаете? Мы крайне ограничены в ресурсах. Ситуация требует резер-ва, двойного комплекта. А у нас первый эшелон никак не укомплектуется…
- А причем тут Салтыков, ребята? – спросил Бортников, прикрывая рот ладонью.
- Обосновываю! – справился Демьян с волнением, - Не исключено, мы сдадим Ру-беж Безопасности. Останется жидкая сеть фортов на крайних планетах и спутниках гигантов. Пояс астероидов более-менее укрепить успеем. Там проиграем – надежда все равно будет жить. Но если сдадим Землю – потеряем все! До сего дня мы не видели приличной кандидатуры… Денис Исидорович Салтыков назначается Главкомом планетарной обороны. Большинством голосов. Он нужен Земле. Будет нужен. А если не пригодится на этом месте, значит, – нам сильно повезло.
Денис переводил недоумевающий взгляд с одного лица на другое. Мальчики, все не старше пятнадцати-шестнадцати лет, держались уверенно.
- Ну, если Земле требуется исключительно Салтыков, - Эрланг улыбнулся светло и радостно, развел руками, - Нет проблем. Поздравим Дениса Исидоровича. Только помни-те: он не любит воевать на голодный желудок. И не терпит, если пропускают первое «и» в отчестве. И не большинством, Демьян, а единогласно.

Советник и премьер провожали свежеиспеченного Главкома в Департамент Обо-роны. Салтыков, разглядывая подземелья Цитадели, шел молча. И только перед дверью Департамента негромко и смущенно заговорил:
- Так… Надо же… Ну да ладно, Земля так Земля!
Тут он полностью овладел собой и сказал с хитроватой усмешкой:
- Господа начальники, а вы заметили одно прелюбопытнейшее явление? Идет ру-сификация высшего эшелона власти. Еще чуть – и Шамбала станет Беловодьем. Как вам такое?
Игорь Всеволодович задержал руку перед сенсором входа.
- Действует исторический закон: чем тяжелее, тем больше Невтонов рождает земля русская. Вот и пошел всплеск. Особо среди юных.
- Да, мы с вами как раз самые юные, - хмыкнул Салтыков, - Но это шутка с долей юмора. А теперь – прошу к себе в апартаменты.
Он решительно коснулся рукой сенсора; монолит камня медленно пошел в сторо-ну…

Земля.
Восточно-Тихоокеанское побережье.
Нью-Прайс. Район Аквалота № 12.
Леда осторожно коснулась пальчиками ноги темной воды и отступила на мокрый песок.
- Леран, а песка все меньше…
- Океан движется, - отозвался он так же вполголоса, - Еще месяц-два, и наш посе-лок станет подводным.
- А потом что? Сент-Себастьян, Мэн-Сити… Не верится, что так будет.
- Просто не хочется  верить, Леда. Но океан сильнее нас. Планета устала от людей.
- Смотря каких… Ой, Элиа!
…Фиолетовая дуга блеснула отражением солнца, фонтан брызг, щечки, свист. Хитрое дружелюбие взгляда… Конечно, это Элиа…
- А где Ириан? – Леран почувствовал его, понял игру, и только потому спросил.
- Он играет с нами в прятки, - Леда зашла в воду о колени, край платья намок, отя-желел; и она сразу стала тоньше, почти такой, какой ее вызволили из психиатрической лечебницы. Когда это было?
- …Он ждет тебя, Леран. Ты пойдешь?
Он не ответил. Ему не хотелось оставлять Леду на берегу. Хотелось ее слушать. Наверное, Ириан разобрался, и взметнулся над водой черной радугой. Радости дельфинов не было предела: быть рядом с людьми, которых любишь, - блаженство. Дельфины не ви-дели разницы между землянами и фаэтами. Как и Леда. Но ведь Леда считает, что и люди с дельфинами тоже одной крови.
- У Элиа с Ирианом семья на всю жизнь. Леран, ты знаешь, дельфины соединяются и не расходятся. Нет у них разводов и все тут.
Не сознавая того, Леда ощущала ветер грядушего. А что в тех днях, он знал: кровь и печаль, печаль и кровь. Знал оттуда же, откуда чувство Леды. Чувство расставания... Не развода, не измены – а именно разлуки.
- Они так чисты и преданы друг другу! У Ириана и Элиа, у Аманды и Майкла, - се-мьи на всю жизнь. Дельфины соединяются и не расходятся. Не разводятся, как люди. Ни-когда. Как мы с тобой, верно?
«Угадал я… Что-то ее ждет? И не отвратить ведь».
- Так у них матриархат, - сказал он, обнимая ее теплом взгляда, - Центр нераздели-мой семьи – дама. Как тебе такое? Справишься?
- Нет, Леран, матриархат у людей. У дельфинов… У них дамы не борются за власть, а просто пользуются ею. Как свободой. Я буду пользоваться тем, что дашь мне ты. Будем как дельфины?
«Как дельфины… Как Мария и Ирвин!»
Леран свистнул, наклонился к воде, выбрал два камешка и постучал ими. Ириан вынырнул совсем рядом и окатил его теплой волной.
- А почему они здесь? – встрепенулась Леда, - Ведь у всех сейчас дело…
- Аквалот недалеко. Узнали, что мы приехали,  и сделали перерыв.
Леда приблизилась к Лерану, качнулась, обвила руками его предплечье. Вздохнула:
- Не могу привыкнуть. Настоящее чудо: из морского цветка рождается человек. Скоро в семьях Нью-Прайса появятся взрослые дети. Сказали бы тогда – ни за что бы не поверила.
«Когда человека тянет в прошлое, значит, он боится будущего. И неудовлетворен настоящим. Близость звездной кары… Но за что карать ее?»
- Леран! Я одного не понимаю. Почему так мало женщин рождается? Их почти нет…
- Я тоже не понимаю. Такого не должно быть. Я… Нет, Эрланг, - он прищурился как Арни; вокруг Ириана с Элиа столько солнечных зайчиков вспыхивает, что глаза заслезились, - Эрланг не ошибся. Отсутствие фаэтянок, - одна из тех проблем, которые никак не объяснить. Из тех тайн, которые люди называют Провидением, Промыслом.
- И ты не желаешь разобраться?
- Не вижу, как разбираться. Никто не способен понять все на свете. А некоторые тайны лучше скрыть в ящике с запретной печатью и никогда не заглядывать внутрь.
- Тайна под печатью.., - Леда откачнулась от него, сделала шаг вперед, под брызги дельфиньей игры, - Я говорила с Памелой. Она в Комитете занимается Аквалотами. И женским вопросом тоже. Так Арни ее даже к статистике не допускает. Почему?
- Леда, не могу я и туда влезть! И так неприлично получается: советник, а везде как контролер или командир. Комиссия Возрождения не из одного Арни состоит. А отноше-ния Памелы с ним… Комитет сам разберется.
Леда повернулась кругом. Печали в ее глазах как не бывало, они искрились утрен-ним рассветом. Одним непрерывным движением она сняла через голову платье, отбросила его к берегу и крикнула весело:
- Все, хватит! Нас ждут, а мы болтаем.
Леран бросился в воду за ней. Через минуту игры дельфины понесли их на спинах к Аквалоту №12, или, по-земному, к Кругу Дождя. Жемчужно-серебристая полоска при-ближалась. В небе мелькнул кусочек радуги.
- Мой друг Радомир, - проследив за ним взглядом, прокричал Леран Леде, пытаю-щейся встать на мокрой и скользкой спине Элиа, - Драконов едва хватает на все Аквало-ты.
- Радомир любит тебя, - ответила Леда, оставив эквилибристические попытки, - Узнал, что ты здесь, и прилетел.

Дельфины вошли в зону тумана и замерли. Громадный белый лотос стоял в непо-движной зелени воды, окруженный призрачным свечением. Чуть добавить освещения, - и сквозь тонкую ткань лепестков можно различить человеческую фигуру… Оставались дни до их раскрытия. А пока – под прикрытием сине-зеленых листьев в глубь океана уходил питающий стебель, несущий строительный материал для воссоздания человеческого тела. А в мягком коконе лотоса разворачивалась психика личности, из свернутой в семени про-граммы перетекала в нейронные сети, в спирали ДНК.
Последнее детище Эрланга… Леран смотрел и вспоминал годы работы перед гибе-лью Фаэтона.
…Цветок обзавелся листьями, - значит, пройден субатомный уровень реконструк-ции, идет стадия атомно-молекулярного синтеза…
Леда думала о том же, но по-другому. Имени Эрланг она не любила. Она удивля-лась, как ее Леран смог придумать и сотворить такое чудо. Рождение человека из семени лотоса… В прежние времена лотос охранялся элементами распавшегося контейнера. Та-инственный туман, инфразвук, человеческий страх – их было достаточно. Но дельфины помогали и тогда. А сейчас – корабли, подводные лодки, Юниверы… Кругом война людей с людьми, беспорядочная и бессмысленная. Впереди война людей со страшилищами. Люди, рожденные с помощью Лерана, получают вторую жизнь не для мира, а для войны. Фаэты тоже не бессмертны.
А фаэтянки носят венки из земных лотосов. Фаэтянки красивее земных женщин, они горды и недоступны. Как Айла…
Звука в тумане не было, Леран управлял им. Он один знал, как это делается. Но все равно было немного страшно. По дрожи, пробегающей изредка по спине Элиа, Леда поняла, что дельфины тоже боятся. А ее отец не боялся. Он видел то, что видит она. И не рассказал о виденном никому. Кроме Барта Эриксона.
И зачем Леран назвал флагман-Юнивер его именем? Разве недостаточно яхты?

Дельфины вернулись к своему Кругу Дождя, к Аквалоту-12.
Леда нежилась на горячем песке рядом с бывшим Центром Спасения. А еще рань-ше бывшим ее родным домом.
- Леран! – она перевернулась на живот и положила руку ему на грудь, - В Египте такие места называли «Озерами белых лотосов». У одного озера было и собственное имя, из трех согласных букв. Потомки прочитали их по-женски: Сюзанна…
- Откуда тебе известно? – удивился он, повернул голову и убрал с ее лица черный локон, прикрывший глаза.
- Я ведь бываю здесь. Иногда… Все наши вещи на старых местах. И твой первый компьютер тоже. Вот я и заглядываю туда.
Подарок Барта… Слушая Леду, он вспоминал, что успел загрузить в память жест-кого диска.
- Египтяне так интересно объясняли происхождение мира. Я вспомнила, в компьютере есть запись из Гермополя. Написано примерно так: «Цветок лотоса поднялся из первозданного хаоса Нуна. В раскрывшихся лепестках сидел божественный младенец, олицетворяющий бога Солнца Ра. Солнечный младенец появился из лотоса и осветил землю, пребывавшую во мраке…» Как? Я правильно запомнила? Там тоже красивый белый  лотос…
- И ты поняла, что скрыто в записи?
- Да. Поэтичная шифровка реальности. Они видели второе рождение фаэта… Рож-дение человека на воде. Вначале он появился из земли, из глины. Вторично, - из водного цветка. Это же не все?
- Ты пореже заглядывай в мой детский компьютер. Там такая путаница!
Леда вздохнула, придвинулась к нему вплотную.
- Все эти вопросы от Черной… Она все ближе… Если бы не она! В земных морях расцветают лотосы, на берегах всеобщая радость… Среди семей конкурс, – кому доверят воспитание новорожденного фаэта. И – мир, согласие…
Леран усмехнулся:
- На Земле – и мир? Согласие? Когда такое было?

 
Глава четвертая. Зрачок Зверя.

На орбите у Черной планеты – Йуругу.
Флагман земной эскадры «Барт Эриксон».
Командная рубка «Барта» тяжелела затянувшимся молчанием. В сведенном к ми-нимуму освещении люди превратились в бесплотные тени Аида, потерявшие последнюю надежду на возвращение в мир света. Над куполом корабля висел черный диск, затмив-ший большую часть светящейся полосы Млечного Пути. Пространственно-координатная сетка мерцала бледной желтизной.
Алекс Кидс, командир Рубежа Безопасности, покрутил головой, разминая заледе-невшие мышцы шеи, и негромко проговорил, привычно растягивая паузы между словами:
- Констатирую: Черная планета вошла в Систему. Мы ошиблись в расчетах. Вве-ренные мне люди и форты, - в тылу противника. Мы переживаем стресс первого пораже-ния.
Землянин Кидс не упомянул о первоочередной ответственности за случившееся фаэтов. И молчание после его слов сгустило воздух рубки до предастматической плотно-сти. Боевая задача не выполнена, делить вину поздно. Чтобы всем не задохнуться в атмо-сфере самоосуждения, кому-то нужно было стать инициатором реакции разрежения. Лю-ди ожидали слов Генерального советника, но и он молчал. И потому негромкий смех Де-ниса Салтыкова восприняли за знак спасения. Отсмеявшись, он сказал в своей обычной интонации:
- А я так вообще удивлен тем, что удалось ее остановить, Черную Немезиду! Вой-ско твое, Алекс, сохранило как головы, так и оружие. Считаю, здорово повезло.
Эрланг попросил «Барта» нормализовать свет и опустил веки, чтобы не видеть надоевшей желтой сетки.
- Головы?! – закипел, выплескивая раздражение, Кидс, - Мальчишки-то оказались правы, настояв на эшелонированной обороне. Неважно, с чьей подачи, Денис. Мы отсту-паем. Я – командир Рубежа Безопасности, которого нет. У Сферы Оорта два хозяина – Солнце и Сириус.
Он ткнул пальцем в Салтыкова:
- Боюсь, как бы тебе, коллега, не пришлось оказаться на моем месте.
Изан, бывший член бывшего совета фаэтов, равнодушно произнес:
- Заменить вас, командир Кидс, не составит труда.
Салтыков скривил рот и поднял вверх обе руки, ладонями вперед:
- Погодите, погодите. Это не разговор. Алекс, я же помню: ты был прекрасным начальником штаба вооруженных сил мегадержавы. Разве твои стратегические разработки не предусматривали тактических неудач? Выпей виски, дурь и пройдет.
Кидс крутнул головой, будто искал, где поблизости бар с набором напитков. «Эриксон» изолировал рубку от зеленой зоны стальным занавесом и энергоперегородкой, оставив маленький люк-лаз для робота-официанта. Робот крутился в тесноте между крес-лами и ногами, предлагая успокаивающие и тонизирующие коктейли. Виски у него не водилось.
Скрытое противостояние между землянами и фаэтами грозило обнажиться боль-ным нарывом. Генеральный советник решил вмешаться.
- Кидс в чем-то прав, друзья мои. Верно, мы не смогли правильно рассчитать меру воздействия. Деформировать силовые линии в таком объеме пространства – на пределе наших возможностей. Но мы затормозили и остановили планету, не дали ей войти во внутреннюю зону Системы. Справились неплохо, - опыт-то первый. И Рубеж Безопасно-сти не потерян. Переведем форты вовнутрь, развернем линию обороны лицом к Солнцу.
Изан прежним равнодушным тоном обратился к Эрлангу, игнорируя Кидса и Сал-тыкова:
- Прости, брат, я погорячился. Обстановка усложнилась. В околосолнечном космо-се нарушено равновесие. Сфера Оорта дестабилизирована двойным гравитационным воз-мущением. Кометно-астероидная опасность для всех планет актуализирована. Вторичная угроза может затмить первую.
Первая угроза уже не была недвижной глыбой спящей материи. Она заглядывала в рубку «Эриксона» черным зрачком разбуженного зверя. Глаз Большого Пса наливался кровью ненасытного зла. Зверь готовился к прыжку.

Эскадра Юниверов блокировала Черную планету кольцом по линии экватора и двумя группами у полюсов. Опознавательных огней не гасили, поверхность Йуругу, ли-шенная воды и растительности, контролировалась вся. Мир, преодолевший дорогу в во-семь световых лет, выглядел безжизненным.
Анализаторы боевых кораблей суммировали все виды излучений, в том числе по-ступающие из подповерхностных глубин незваной гостьи.
- Мозг «Барта» занят расчетом новых вариантов, - сказал Эрланг, - Используем па-узу. Предлагаю облететь и посмотреть своими глазами.
Предложение Генерального советника, не занимающего никакого места в офици-альной иерархии земного сообщества, восприняли как распоряжение императора. Леран Кронин давно понял, что от роли теневого правителя ему не избавиться. И старался как мог снизить силу влияния авторитета Эрланга. Но получалось редко, и получалось плохо.
«Барт Эриксон» на переменных скоростях облетел планету, пройдя над экватором и полюсами, ставших условными, номинальными. Но размещение внутренних полостей в планетной коре учитывало давние орбитальные параметры. Потому условное приходи-лось считать действительным. Обман и истина сплелись так, что не разделить. Не распо-знать, не разорвать противоестественную связь…
На всем протяжении пустота. Безмолвие, голая равнина. Обманчивая безжизнен-ность. А под ней, - сонм спящих монстров и бодрствующий мозг, - то ли живой, то ли ки-бернетический.
«Барт» выбрал участок, ничем не выделяющийся и не отличающийся, - ибо тако-вых не отыскать, - и завис над ним.
- Экскурсия завершена? – утвердительно-вопросительно сказал Салтыков, - Может, военный совет откроем? Председателем попросим «Барта». Чтобы никого не обидеть. А то у нас удельная плотность всяких авторитетов на квадратный километр рубки явно вы-ше нормы.
Повестку «Военного Совета» не ставили. И так понятно: что делать с планетой, ворвавшейся в пределы Солнечной системы? Черная сохранила атмосферу, и она обретает нормальные параметры. Объяснение одно: заработал внутренний реактор тепловой энер-гии. Газовый состав отличается от земного незначительно. Планета оживает, сделал вывод «Барт».
Кидс предложил обрушить на Черную все запасы химического и бактериологиче-ского оружия, накопленного на Земле. Салтыков, понимая, что подвергать Йуругу участи Фаэтона поздно – миллионы осколков ударят и по Земле, добавил, что начинать надо с нейтрализации жизненно важных факторов, пока ящеры не вылезли из всех нор.
- Химия, - хорошо. Но пока соберем и доставим сюда… Фаэты не хотят уничто-жать планету. Вопрос этот снят объективно. Но что-то они могут?
- Могут, - согласился Эрланг, - Излучение всех известных нам видов энергии Юниверами. Лучевой удар.
- Он, этот удар, несравним с воздействием земного термояда, нейтронных и прочих бомб. Силу удара придется многократно снизить, и он может стать бесполезным. Пощекочем им нервишки да разойдемся. Неужели нет способа, подобного тому, что использовали для торможения и остановки? – спросил Салтыков.
Спросил и подумал: «Как и ожидалось… Так они и не научились воевать. Куча возможностей, а использовать нельзя. А что можно, - того недостаточно для победы».
- Незадолго до земной эры мы приблизились к тайнам искривления пространства. Наши ученые нашли метод свертывания материи в локальном масштабе. Но они пока не возродились, - с нескрываемым сожалением сказал один из фаэтов.
- А время вам тоже неподвластно? – спросил помощник Кидса Блашкун с таким видом, будто никогда не сомневался в недостаточности мощи фаэтов.
Ответил Изан:
- Мы способны его нейтрализовать. Как в Шамбале. Умеем также замедлять-ускорять в применении к живому веществу. Но как оружие? Не пробовали.
Салтыков хмыкнул.
- Ну, пока то да сё… Пока братья решат, что у них годится для войны, а что нет… Давайте-ка уберем им атмосферку! Если она регенерируется, то нужна им? Это хоть смо-жем?
- Я поддерживаю Дениса Сидоровича! – объявил Кидс.
По указанию Эрланга Рубеж безопасности перенацеливали-передислоцировали, и Алекс небезосновательно чувствовал себя заштатным командиром, живым результатом действия идеологии сближения землян и фаэтов. Отсюда понятная рассеянность.
- Не Сидорыч! – командно прорычал Салтыков, - А Исидорович! Будь моя воля, я бы не раздумывал, что можно, а чего нельзя. Раскачал бы их гравитацию и ударил Юни-верами по максимуму. Расколется шарик или нет – хрен с ним. Или мы им устраиваем Апокалипсис, или они нам!
Из внутренностей комбинезона он извлек плоскую бутылку и сделал из горлышка несколько крупных шумных глотков. Немного успокоился Денис тогда, когда «Барт» на правах председателя объявил:
- Принимается к немедленному исполнению первый вариант Дениса Исидоровича Салтыкова. По всем остальным готовлю рекомендации для их вывода в степень полной готовности.

Эскадра сохранила избранный боевой порядок. Несколько скоординированных импульсов-аккордов, и планета задымилась. Компоненты атмосферы оседали на почерневшую кору хлопьями серой сажи. Та же реакция, проникнув через малейшие щели, происходила в бесчисленных проходах и пещерах. За считанные часы планета лишилась не только атмосферы, но и всех газов, пребывавших в свободном состоянии в глубинах ее коры.
- Вот так просто? – изумился Алекс Кидс, следуя взглядом за контрольным свето-вым пятном; «Барт Эриксон» проводил выборочное тестирование выполненной работы, - И такое можно проделать с любой планетой? Венерой или...
- Можно, - успокоил его один из фаэтов, - Времени понадобится чуть побольше, но можно.
- Стоп! – прервал начавшуюся беседу Эрланг, - «Барт»! Прошу максимальной ви-димости там, где обнаружены скопления нор!
Действия «Эриксона» продублировали остальные корабли, перебросив энергию излучателей в оптический диапазон.
«Похоже, мы добились обратного результата, - сказал себе Салтыков, - Эйфории в этой войне не предвидится…»
- Вот тебе и жизненно важный фактор, - прошептал он, не отрывая глаз от демон-страционного экрана.
По мере коррекции картинка менялась. Вначале: десятки и сотни черных точечек, высыпавших из невидимых нор под лучи прожекторов. Потом точечки, по мере прибли-жения, превращались в маленьких медленно шевелящихся жучков. Жучки становились жуками, а те, - в невиданных зрителями космического спектакля чудищ, отсвечивающих отвратительным серым блеском.
- Ну ладно, без воздуха еще туда-сюда, - спросил кто-то из землян, - Но как абсо-лютный нуль? Внутри им наверняка теплее.
«Барт» дал предельное увеличение и сфокусировал изображение на одном из мон-стров. Эрланг в волнении поднялся, подошел к экрану и дотронулся пальцем до головы чудовища.
- Как они изменились! Психоразведка провалилась. Нам подсовывали старые, древние снимки. Мы видели то, что ожидали видеть…
- Каково! – лицо Салтыкова побледнело, нос покраснел, - Их контрразведка до-стойна орденов и медалей. Такого противника нельзя не уважать и не ценить.
- Твою дивизию! – в сердцах воскликнул Генеральный советник, чем привел Сал-тыкова в состояние полного ошеломления: рот раскрыт, глаза навыкат, - словно он услы-шал из уст лидера фаэтов невероятнейшую чепуху. Благообретенное армейское самообла-дание достаточно быстро вернуло ему способность говорить. И он сказал, четко и внятно:
- Глуповцы перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы…
Чем поверг окружающих примерно в то состояние, в котором сам только что нахо-дился.
- Где ты видишь шерсть, Денис? Они же гладкие, как бильярдные шарики, - среа-гировал Кидс.
- Наш земной главком любит цитаты, - скрыв недоумение, пояснил Эрланг, - Отку-да эта?
- Из сочинения моего семейно-родового предка, - в полном спокойствии ответил Салтыков, - «История одного города» называется. Это он по поводу всеобщего одичания.
- Надеюсь, родовая мудрость относится к тем, что внизу?
- Если б только к ним! Разговор не о внешности… Значит, твою дивизию? Будем считать, и мою.., - Денис остановил на Эрланге странный, со скрытым значением взгляд, - Констатирую начало межмировой войны, господа военачальники. Как говорится, чего хотели, то и получили.

«Барт» показывал искусство графики, демонстрируя внешность гостя с Сириуса в разных проекциях. Проекции заявляли: люди о своем противнике не знают ничего. Ящеры были совершенно не похожи на тех, которые населяли Йуругу миллионы лет назад. Впервые все фаэты в присутствии землян проявили видимую глазом растерянность.
- Придется пересмотреть все наши подходы, - заключил Эрланг, - Будем думать. Момент для осуществления кардинального варианта Дениса Исидоровича упущен. Мы рискуем получить ответный удар неведомой силы.

Считавшееся истиной обернулось обманом. Неизвестное обретало черты факта. Леран думал о том, как был прав Денис: стратегия фаэтов, как и то, что исходит из нее; и то, из чего исходит она, - все требует перемены. Комитет Пятнадцати далеко… Придется решать здесь и сейчас. Направление главного удара пролегает тут. Пока тут…
…Достоверно известное укладывается в несколько фраз…
Не было и нет искусства, литературы… Вообще ничего такого. Знания исключи-тельно специализированные, качества – лишь необходимые в быту. Да, – воля, бесстра-шие, беспощадность. И все такое…
Социальная организация простейшая: ячейки, отряды, объединения отрядов. По принципу пирамиды. Воинская организация. Кто занимает вершину, неизвестно.
Имен нет. Есть номера, кодирующие место в иерархии. И выражающие значение личности в боевом порядке. В принципе, личности как таковой нет. Есть разумная боевая единица.
Цемент социума – бездумно-абсолютное подчинение снизу доверху. Видимо, жизнь организована по некоему уставу, охватывающему все мелочи бытия…
- Каково число этих тараканов? – прервал размышления Эрланга Салтыков.
- Ориентировочно сотня миллиардов. Без учета мантии. Если подкорковый слой остыл, они и там дома.
- Минимум сто миллиардов! А нас? Без учета наркоманов, идиотов, голубых, крас-ных, дураков?
Изан заговорил без обычного превосходства, скрыв его вуалью равнодушия:
- Боеспособных землян десяток-другой миллионов. Число фаэтов приближается к двум миллионам. С учетом действующих Аквалотов. Операцию «Туман» придется стиму-лировать.
Денис Исидорович потер и без того багровый нос.
- Это ж сколько придется на каждого! Как у них с механикой? Военная техника, оружие?
- Раньше имелись межпланетные корабли, ответил Изан. – Прогресс, не исключено, шел и по этому пути. Но, думаю, они все функции, осуществляемые техникой, вобрали в себя.
- Получается, они бессмертны. Друг с другом не борются, сообщество строго функциональное… Такие цивилизации гибнут только от внешней причины, так? – голос принадлежал «Барту».
Леран вздрогнул. Вдруг показалось, что он в родном доме, в Нью-Прайсе. Мария с Ирвином живы, Барт ходит с ним на катере за рыбой. Леда ждет их на берегу… Все живы. Все счастливы… Нет Агасфера, нет Шамбалы, нет Сириуса…
«Что за жизнь, твою дивизию!»
Салтыков в раздумье, старательно подбирая слова, сказал:
- Совсем недавно нам стало известно – звероящеры Земли погибли не одноактно. Но технология операции неизвестна.
- Вам многое неизвестно. Как и нам, - сказал Изан, - Галактический год  длится около двухсот миллионов лет. Цикл, который нами не учитывается. Нам по этому счету часы, а землянам – минуты. А нашим гостям – около годика! Мы еще в пеленках, а они своими ножками пошли. Разница?
- Разница! А Геракл задушил змею руками в колыбели, между прочим, – отреаги-ровал Алекс Кидс, - Вот вы, уничтожая динозавров, не стали сбрасывать на Землю асте-роид. Чтобы разом… В таком случае откуда в тот период получился такой всплеск кон-центрации иридия?
- Искусственно наведенная радиация. Так мы изменили химический состав био-сферы. Всего несколько параметров в нужную сторону. А далее все пошло само. Климат и прочее…
- Мудро! – похвалил Салтыков, - Минимум усилий – и нужная цель достигнута. Ведь у фаэтов впереди – почти вечность. Вспомнить небесполезно – я вот пытаюсь пред-ставить, как нас будут выкуривать из земной биосферы жучки Сириуса. Жучки размерчи-ком со средний электровозик.
«Эриксон» совершил маневр вдоль линии экватора и переместился в точку, из ко-торой Черная планета виделась малым кружком. Случайно или по расчету «Барта», Йуру-гу спроектировалась на созвездие Большого Пса. Звезды пылали холодно, не мигая, при-цельно.
И снова Лерану не Пёс виделся в контуре, соединившем знакомые звезды земного востока. Странный и страшный Зверь навис над «Эриксоном», над Системой, над Зем-лей…
А Черная планета, - живой зрачок дикого глаза, нацеленного из невообразимо да-леких глубин. Не из окрестностей тройной звезды, знакомой с детства. Когда-то она была родной…
Леран вернулся в состояние Эрланга. Только так можно разобраться в наплыве смутных догадок, в том, что кипит за порогом интуиции, готовое в любой миг пролиться в сознание. И внезапный свет упадет на восток, и покажет, где голова и туловище галактического Зверя. Ведь у Сириуса не осталось обитаемых миров. А внутренний взгляд Эрланга видит: тянется за Йуругу ниточка, пропадающая в бесконечности.


Земля.
Шамбала. Долина Драконов.
Планета людей погружалась в глубокий хаос.
Суперэскадра фаэтов пропустила Черную планету к границам Солнечной системы. Паника захлестнула последние устойчивые островки цивилизации землян. Пандемия страха лишила здравомыслия и воли к жизни самых жизнеустойчивых…
На камнях у водопада сидели два человека, бывшие непримиримыми врагами. Начальник правительственной охраны Эрнест Мартин и шеф полиции Агасфер. Одежда обоих привычная, узнаваемая: черный плащ до пят с откинутым капюшоном и четырех-цветный спецназовский комбинезон.
Лицо человека в плаще, смуглое и красивое, освещалось мрачно гордым огнем. Пламя, жгущее сердце и душу, лилось сквозь глаза. Чернокожий человек в комбинезоне не претендовал на изящество, не претендовал на превосходство. А глаза его говорили о спокойствии души и сердца. Различались они как два полюса; и как два полюса, были едины.
- Ты понимаешь, что взялся за безнадежное? – спросил Мартин, - Навести порядок на Земле – утопия!
Нервная улыбка скривила губы Агасфера.
- Никто из людей не способен спасти мир. Но работу свою делать надо. Ведь что владеет человеком за пределами Шамбалы? Четыре страсти: поесть, поспать, переспать с кем попало, и – страх перед смертью. Кто почище – думает о каре, идущей с небес. Страх превратил людей в животных. Я обязан ими заняться, потому что сам изнутри такой.
Эрнест Мартин качнул крупной головой, пожевал губами по-лошадиному. Он не возражал собеседнику.
- Принесло на нашу голову сверхлюдей. Фаэты…
- На нашу голову? – Агасфер улыбнулся, легко и просто. – Да семьдесят миллионов лет назад нашими головами на Земле и не пахло.
- Может, и так. Одно мне ясно: без Фаэтона не было бы и нашествия Черной плане-ты.
- В тебе, Эрнест, говорят чувства, а не рассудок. Этим ящерам все равно деваться некуда, - все три звезды Сириуса отказались от жизни рядом. А ближе Солнца подходяще-го светила нет. Неизбежность, предрешенная еще до рождения Вселенной. При чем фаэ-ты?
- Выходит, это мы, люди Земли, накопили столько грехов? И никакая вода нас не отмоет?
Он смотрел на непрерывное рождение радуги в струях водопада, бьющегося об скользкие камни. Горный поток, берущий начало с дальних вершин… Из долины был ви-ден только их зубчатый гребень. А за ним – Цитадель, ухоженная, разлинеенная. Здесь, в долине, трава растет сама по себе, деревья стоят, не зная геометрии, воздух прозрачен и дик… В Долине Драконов пристало жить человеку, будь он землянин или фаэт. А не в продистиллированном лотосовом рае…
Вечный  странник видел отражение дальних гор в черных глазах Мартина. Самому смотреть за горизонт не хотелось, - там жило его прошлое, невообразимо тяжелое, гнету-щее кошмарами бессонных ночей. Он оборвал прежнюю зависимость от Цитадели, но старость не приходила. Он не был ни фаэтом, ни землянином. Но все же он был челове-ком, слабым и гордым существом. Слабость тянула к земле, гордость не позволяла забыть прежнюю зависимость от тех, кто вознес себя к подножию чужого трона.
Гордость сказала:
- Однажды величие погубило их. И вот, замыкается второй круг.
Мартин вгляделся в глаза Агасфера: в них плясали огоньки безумия.
- Ты их не любишь. Не можешь простить… Так они обречены?
- Сердце говорит мне, - странно, что оно не окаменело, - что Черная пришла за ду-шами золотоглазых. Даже им не дозволено повторять одну и ту же ошибку.
- Но ты сам сказал: предопределение. Срок бытия не увеличить, не сократить… А я думаю, надежда на помилование есть. Если только Земля не зона крайне строгого режима.
Агасфер вздохнул:
- Мы слишком разные, чтобы найти согласие. Обратимся к тому, ради чего мы здесь. Зверь наладил прямую связь с информатором по кличке Аполлион. Ящеры изучают психику человека. Понимаешь, что нас ждет?
- Шантаж, похищение, вербовка… Что там еще?
- Всё! Весь арсенал человеческого зла поступит на службу злу внеземному, внече-ловеческому.
- «Нео-Силлабус»?
- Да. Крепнет подпёсок! Их цель – накануне Вторжения захватить Цитадель. В «Нео-Силлабусе» грядет ротация. Иван Марьин, объявленный «Славянским Ангелом», уверенно тянется к головам иезуита и мормона. Москва вновь претендует на звание по-следнего Рима.
Мартин обратил взгляд на водопад. Вид падающей воды успокаивал и освежал со-знание. Вода и есть планета Земля. Вода жила до человека, будет жить после.
- Рим на час… Недолго мельнице крутиться, пусть побалуются. Зачем я тебе?
- Ты начальник охраны… За твоей спиной – элита.
- Элита? Да мне бы с прикрытием Комитета Пятнадцати справиться!
- И Эрланг. Да?
- Да. Леран Кронин. Первый удар они нанесут по нему. Думаю, сам он недосягаем. А вот ближнее окружение… Ведь Леран никогда и никого из нас не попросит о помощи.
- Бессмертный.., - скривил губы Агасфер, - Бессмертные и ближний круг… Несов-местимо! Разве они способны на любовь?
- Я еще более далек от фаэтов, чем ты… Но я знаю Лерана. Он – другой. Он досто-ин любви. Любви и помощи. Он не мумия, как некоторые, он живой. Знаешь, как пред-ставляется при знакомстве? Он говорит: «Кронин. Младший». И глаза при этом такие, что я вижу Нью-Прайс до расстрельной ночи. Разве ты забыл?
Агасфер помрачнел. Как судить другого, если сам осужден?
- Ближнее окружение, - это его подруга, сестра юности?
- Тебе это известно не хуже меня.
- Но, Мартин, Кронин-младший – Эрланг. Вождь Фаэтона, носитель императорской короны. Леран Кронин меня простил. Для Кронина я – человек. Для Эрланга я – всего лишь маленький землянин, могущий принести какую-то пользу.
- Как бы то ни было, мы в одной упряжке. Против нас всех выступил один враг, один Зверь.
- Ты прав, Мартин, мы связаны накрепко. Но Зверь тот сидит в нас! Он – внутри и меня и тебя. И внутри Эрланга. А в небе – лишь отражение нашего родного Зверя, его символ…
Эрнест Мартин не видел Зверя внутри себя. Еще меньше, считал он, места для Зве-ря в душах Лии, Леды, Лерана… В душах молодых из Комитета Пятнадцати… Разве не поэтому они вместе? Конечно, они не святые, и святыми им не стать. Но покопаться в се-бе, соскоблить ржавчину, накипь жизни, - это потом. А рефлексия Агасфера – его личное дело, он заслужил. Пусть сам платит по своим счетам. А не пытается пристегнуть других.
- Мы здесь не затем, чтобы вести душеспасительные… И не мне перед тобой тря-сти душу. И не тебе быть моим духовником, - Мартин постучал кулаком о ладонь, сдер-живая неприязнь, готовую вырваться через слова, - Говори, зачем пригласил.
Агасфер будто и не заметил оскорбления. Только напрягся и спрятал пламя, рву-щееся из глаз, внутрь.
- Прежде, - к вопросу об Аполлионе. На Йуругу блокировали психокопию фаэта. Взяли в плен, по-нашему. Что приравнивается к гибели разведчика. Первая потеря…
- Печально. Но какая война без потерь. И при чем Аполлион?
- Дело в том, что не зная досконально психику фаэта, проделать такое невозможно. Психокопия выскользнет из любого захвата. Они воспользовались знанием, полученным непосредственно от фаэта.
До Мартина наконец дошло. Он повернулся лицом к Агасферу, забыв о разногла-сиях и неприятии.
- Слушай внимательно, Эрнест. Тебе действовать. Мало того, что предатель – фаэт. Анализ психозахвата приводит к страшному выводу – ящерам помогает кто-то более мо-гучий чем они сами. И, думаю, некто сильнее фаэтов. Вещь немыслимая, моим словам не поверят. Ты близок к Эрлангу, ты можешь убедить. Если поверишь мне. Как я узнал – не спрашивай…
- День сюрпризов, – вслух подумал Эрнест Мартин, и спросил, - Что-то еще есть? В чем еще мне придется убеждать руководство?
Агасфер улыбнулся. На этот раз раскованно, без внутреннего напряжения.
- Однокрасочных, однознаковых людей нет. Как часто мы торопимся с осуждением или похвалами. И столь же часто ошибаемся… Третий мой вопрос касается Кронина-Эрланга. Его ближнего окружения.
Мартин был заинтригован. Только что он обвинил Агасфера в предвзятости к Ле-рану. А оказывается, странник пришел на встречу с готовым предложением.
- Приход Черной планеты многое переменил. Страшен и неведом, там Крылатый Кто-то озарен огнем…
Увидев непонимание в глазах Мартина, Агасфер пояснил:
- Следствие моего интереса к «Славянскому Ангелу». Из стиха Валерия Брюсова «Видение крыльев».
- Какие такие крылья? – снова не понял Мартин.
- Будут еще крылья. Увидим. Аполлион - слуга Крылатого. Атака на Эрланга начнется с нападения на Леду. Так пусть они сделают то, что хотят.
- Что!? – Эрнест напружинился.
- Они похитят ее. Будут уверены в этом. Нужен клон, копия Леды. Теперь ты по-нимаешь? Идея моя, но исполнить ее я не в силах.
«С кем же я спорю? Считал врагом-перевертышем, а он… Он с самого начала был на моей стороне. Как трудно быть круглым черным идиотом», – подумал Мартин и по-просил:
- Клон, копия… Можно подробнее?
- Фаэты сделают копию Леды. Псевдо-Леду. Куклу, неотличимую от нее. Внеш-ность, речь, мысли… Да, и мысли, модель психики обязательна. Остается спрятать Леду настоящую, а Леду-копию подсунуть этим… Решим разом две задачи.

Кольцо Сатурна. F-зона.
Один из Аквалотов в Заливе Счастья, епархия Арсения Кусика…
Трое из вновь рожденных вспомнили свои имена сразу после обряда Посвящения. Всего месяц ускоренной адаптации, - и к ним вернулась память прошлого существования. Но месяц – слишком короткий срок для начала жизни после второго рождения.

Свет Сатурна дробился в бесчисленности граней камней и кристаллов. Зеркальное крошево деформировало зрение, кружило голову.
Координаты излучателя, вызвавшего гибель Фаэтона, либо были определены не-точно, либо за миллионы лет сменились. Амин, Уйка, Атис, - ведущие пространственники Фаэтона-Манде. Седьмой день их Юнивер блуждает над кольцом, - и ничего.
Ни одна гипотеза не вела к реальному результату. Вакуум-скафандры приросли к коже. Мрачнеющий Сатурн пожирал минуты и часы с растущим аппетитом. Чуждый фаэ-там мир Системы, предвоенный мир работы-борьбы на пределе сил, заслонял поднимаю-щиеся из глубины памяти воспоминания. Столкновение времен порождало неприятные ассоциации, похожие на кошмарные миражи.
- Помните последний разговор с Эрлангом? – спросил Амин.
- Да. Но я не помню Эрланга по Фаэтону, - угрюмо ответил Атис, - Все помню, а его нет. Знаю, что память к нам возвращается не разом и не вся. Но у меня что-то не так…
- Ты опять о себе, - сказал Амин, регулируя светопроницаемость шлема: Сатурн смотрел особенно ярко, - Помнишь или нет… В земном мире Эрланг, называющий себя Лераном Крониным, тоже вождь и предводитель. И он нам поставил задачи. Всего-то: расшифровать Икс-Установку и создать на ее основе оружие. Воссоздать Излучатель. А мы ее отыскать не можем! А ведь были первыми на Фаэтоне! Чувствую: пока найдем ис-ходные точки, созвездники с Йуругу оккупируют Землю. Придется нам поселиться на этих кольцах. И не снимем скафандры до смерти.
- Вязко думаешь и длинно говоришь, Амин, - вступил в разговор Уйка, - Вязко по-тому, что путаешь в будущем Андумбулу с земными людьми. Звездного нашествия не нам бояться. А длинно… Я  просил сюда одного из Драконов. Ты старший в группе, Амин.
- Да. Мне известно, что драконы чувствительны к артефактам. Но Комитет Пятна-дцати запретил им удаляться за пояс астероидов. Комитет дорожит ими…
- А нами он не дорожит? – в голосе Атиса сквозило раздражение. – Амин?
Амин же в который раз воспроизводил в памяти проведенные у Сатурна годы.
И убеждался: Эрланг прав, фаэты в капкане. В одиночку не выбраться. Нет време-ни для полноценного развития заново рожденных. Сокращение срока адаптации приводит к психической дестабилизации. Не все способны выдержать… Атис на грани срыва. Да и он с Уйкой… Работа спасает. Успешная работа. А ее нет. Тут еще навязанный Эрлангом симбиоз с землянами… Ошиблись братья, когда предпочли драконам людей!
Возрождаются древние легенды народа Андумбулу. Легенды Номмо… Многие ве-рят: погибнув в битве с Йуругу, попадем в рай. Но ведь рай создан из того же вещества, той же материи. Тоже не вечен. Миллионы лет летят как секунды… Нет вечности, - и нет смысла бытия.
А еще пугающие, странные сны… Один преследует его четвертые сутки. Будто нашел он Икс-Установку. Излучатель. И разгадал ее. А когда узнал, - во сне, - что ее стро-или фаэты… Нет веры ни снам, ни яви…
 
Глава пятая. Лунный лотос.

Луна.
Цирк Птолемей.
Белый щербленый диск вырос в полнеба и светил так яростно, что ощутимо тормо-зил движение. Так, во всяком случае, казалось Салтыкову.
- Мы укладываемся в график? Километры в норме? – спросил он, боясь услышать подтверждение своей неестественной догадке.
Кларк Саймон, ведущий лунолог Системы, ответил, посмотрев на главкома пони-мающе и сочувственно:
- Все в норме, шеф. Триста пятьдесят тысяч километров по корабельному спидо-метру. Как и должно быть в данную секунду.
- Так… Тогда с Богом. Готовимся к высадке.
Члены экспедиции оживились, продолжая начатый на земле спор о преимуществах темной и светлой сторон земного спутника. Будущий начальник луной базы Блашкун сформулировал кратко общий вопрос:
- Какая высадка? Место ведь не определено!
- Сейчас и определим, - успокоил его Салтыков, - Методом тыка. Для изысканий и дня нет. Вот это, к примеру, - он ткнул пальцем в центр диска, - Три кратера, рядышком. А?
Руководящий палец нацелился на темные круги, расположенные на границе свет-лого участка. Правая треть луной поверхности выглядела почти черной.
Саймон счел необходимым пояснить:
- Три катера? Верхний, самый малый, - Арзахель. В центре, под ним, - Альфонс. Самый большой, внизу, - Птолемей. Но почему именно тут? И где конкретно?
-Так… А разве не тут гнездится магнитная аномалия?
Вопрос главкома поверг ученую половину экспедиции в изумление: никто не ожидал от него такой осведомленности.
- А еще, вспоминаю, - весело добавил Денис Исидорович, - Маленький Альфонс в двадцатом веке радовал человечество фонтанами. Вместо воды – светящийся газ. Пра-вильно?
Томислав, ракетчик лунного гарнизона, воодушевился:
- Отлично! Ядро внешней обороны, штаб и центр связи… Все поместится.
Кларк Саймон, обменявшись взглядами с коллегами, заявил:
- Место удачное, Денис Исидорович. Восточная окраина материка. Почти на побе-режье. Немного севернее линии экватора… Да, приемлемо.
Салтыков потер нос кулаком, хмыкнул.
- Фонтаны Альфонса оставляю вам, господа. Мне сюрпризы не ко времени. Садим-ся на юге, у Птолемея. После нашей посадки второй Юнивер осмотрит окрестности. На автопилоте.
Он очертил пальцем кружок на лунном диске и добавил, вне видимой связи с по-следними словами:
- Между прочим… Кто мне объяснит, откуда там магнетизм. Да еще и пиковый? Луна-то не имеет магнитного поля. Пора вооружить военные кадры знаниями. Хоть в пределах начальной школы. Авось пригодится.
- Если военные кадры осведомлены о предмете так же, как главком, то я не знаю, - пробурчал Саймон, - Но как скажете. И на Земле кшатрии всегда командовали брахмана-ми.
- Попрошу не травить личный состав опиумом брахманизма, - нарочито строго за-метил Салтыков. И, не выдержав, широко улыбнулся, - Фаэтов на борту нет, не будем стесняться ограниченной необразованности.
Празднично-парадное настроение главкома передалось всем. Люди расслабленно заулыбались, и Кларк Саймон заговорил тоном школьного учителя:
- О Луне я могу рассказывать сутками. Всю жизнь мечтал прилететь сюда. Но что сейчас важнее всего? Странный магнетизм, – он может как помочь, так и помешать. Плюс особенности коры… Будем бурить шахты, прятаться внутрь. Обе проблемы не изучены ни нами, ни фаэтами. Луна, - планета загадок!
- Планета? – с иронией спросил «военный кадр» Блашкун, - А разве не спутник? Или я путаюсь?
- Луна и Земля – двойная планета. Чего я не знаю, - когда Луна присоединилась к Земле. Последние три миллиарда лет Луна не меняется. Какой была, такая и осталась. По-смотрите…
Нестареющая планета-спутник выросла до размеров Земли. Желтовато-серебряный свет ее по-прежнему давил на Салтыкова, отталкивая совершенно ощутимо. «То ли я ее не люблю, то ли она меня не воспринимает как друга-товарища. Не будет дружбы, видимо. Не судьба. Ничего, денек-другой осмотрюсь и домой».
- Те же моря и горные плато-материки, усеянные теми же кратерами. Они так же точно смотрели на Землю, еще не имевшую биосферы, - продолжал Саймон.
- Не исключено, будут смотреть на Землю, уже не имеющую биосферы, - мрачно заметил Томислав, и тут же извинился, - Простите, Кларк, эмоции. Откуда все-таки она взялась?
- Одни считают, что отделилась от Земли в начале геологических времен. Другие – пролетала мимо и попала в земной плен. Я – сторонник нетрадиционной точки зрения. Убежден, - Луна «выплыла» три миллиарда лет назад из иного пространства. И продолжа-ет сохранять с ним связь. Образовался этакий пространственный «карман».
- Кларк, да вы поэт! – воскликнул ядерщик Гусев, - И у вас есть доказательства?
- Косвенные данные, как говорят в полиции. Но ведь бывает, что и косвенных до-казательств достаточно для вынесения обвинительного приговора? Раз, - магнитное поле Луны не собственное, а наведенное. Два, – напряженность его распределена неравномер-но. В районе Птолемея, как точно указал наш главком – пиковая.
- «Точно указал»! – повторил его интонацию Салтыков, - Нашли авторитета! И по-шутить нельзя, - он сделал вид, что обиделся.
- Можно. Можно, Денис Исидорович, - серьезно сказал Саймон, - Лет пять назад я проделал компьютерную реконструкцию… Загрузил все данные о Луне, включая Веды. Программу мне оригинальную сочинили. Результат получился фантастический. Не уда-лось опубликовать ни в одном сколько-нибудь солидном научном издании.
- Неужто и о старушке Луне можно иметь сенсацию? Такую, чтобы и ученый мир не поверил? – спросил  биолог Гаман.
- Можно. Еще как можно. Что у меня получилось? На месте ядра ночная красавица имеет пустой железный шар диаметром двести пятьдесят километров. Что было или есть в той пустоте? Шарик бесспорно не природный.
Гаман покачал головой.
- Очень жаль, что я так поздно узнаю… А что вы взяли из Вед?
- Скажете, снова фантастика… Древние индусы верили, что Луна – живая планета. Как Земля. Только формы жизни разные. Иное пространство – иная энергетика…
- Светящиеся объекты, замеченные первыми астронавтами? – заинтересованно спросил Томислав.
Гаман, посчитав вопрос риторическим, сделал попытку охватить проблему цели-ком.
- А все-таки в Комитете Пятнадцати сидят мудрые ребята! До этой минуты я недо-умевал: зачем нужен биолог в лунной экспедиции. Ведь что я знаю о Луне? Только то, что без ее ночного освещения овощи плохо растут. Простите, Кларк, что вам еще открыло компьютерное моделирование?
- Возраст Луны сравним с солнечным. Она родилась много раньше всех прочих планет. Фаэтон, тот вообще Луне не конкурент.
- Стоп, мужики! – вмешался Салтыков, - Под нами Птолемей. Садимся. Держите ушки на макушке. Вначале осмотримся…
Второй Юнивер по крутой дуге ушел на запад, на территорию материка. Над голо-вами плыла Земля, оконтуренная сияющей аурой жизни. Ноги по щиколотку зарылись в мертвую лунную пыль. В  стороне от их корабля, застывшего чужеродным полушаром на короткой треноге, отбрасывала черную длинную тень невысокая гора. Центр цирка… Кольцевой вал кратера прятался за близкой линией горизонта. Черно-серая пустота…
- Прошу вас, осторожней, - неожиданно громко прозвучал в шлемах голос геолога Лютоева. – Реголит может маскировать глубокие ямы и трещины.
Салтыков сделал шаг, взметнув легкое облачко. Шаг продлился на два метра, и пришлось сделать усилие, чтобы сохранить равновесие.
- Забыл о силе тяжести, - виновато сказал он, - Наука всем. Передаю инициативу в руки Кларку, я на рекогносцировке не начальник.
Никто не смотрел в небо: видеть Землю вот так, то ли снизу, то ли сверху из дале-кого далека было жутковато. По предложению Саймона участники десанта прошли к цен-тральному возвышению кратера. За спинами протянулись цепочки следов, готовые в неприкосновенности дождаться конца Вселенной.
Строитель Баир Ракшаев, мысленно привязывая к ландшафту ожидающие на око-лоземной орбите конструкции, спросил:
- А вы действительно думаете, что монстры Сириуса доберутся сюда? Ведь косми-ческих кораблей у них нет.
Салтыков раздраженно хмыкнул; настроение у него упало, захотелось домой. А дом отсюда казался дальше, чем от Сферы Оорта.
- А думать нам не положено, дорогой конструктор. Нам положено выполнить при-каз. Вот так…. А приказ Комитета Пятнадцати звучит четко: соорудить на Луне форпост. Военную базу! Если серьезно, я думаю так: жукоящерам космические корабли не нужны. Они сами межзвездные крейсеры многократного использования. А вместо мозгов у них боеголовки. Вот закрепимся на здешнем базальте, и приготовимся отхлестать ядерным бичом их вонючие задницы!
Лютоев рассмеялся:
- У вас и сленг, господин главком!
Салтыков резко повернулся кругом.
- Стоп! Кто это сказал? Ты, рядовой Ездикян? Напомню: твое единственное патри-отическое дело – сообразить, куда и как поставить ядерный реактор! И прошу зарубить на своем макроносу: я не господин! А товарищ! Товарищ планетарный Главком. Так записа-но в штатном расписании Комитета Пятнадцати и Департамента Обороны. А штатное расписание – документ руководящий.
- Кем руководящий? – растерянно спросил Ездикян, попытавшись рукой в перчатке то ли сделать зарубку, то ли проверить макровость носа.
Главком смущенно улыбнулся.
- Мной руководящий. А я – обороной. Включая лунную базу. Мы – на войне, вы-браться из которой будет непросто. А что касается сленга… По-моему, многоцветность превыше однокрасочности.
Он повертел головой, пытаясь увидеть за отсветами шлемов, правильно ли его по-няли. И сказал, уже без руководящего напора:
 - Гуляйте, осматривайтесь. Я – в аппарат. Со мной Блашкун и Саймон…

Юнивер-разведчик успел сделать контрольный облет экватора и теперь обследовал горы к западу от Птолемея. Изображение транслировалось на следящий экран в масштабе реального времени. Ничего, кроме хаоса светотеней… После короткой лекции Саймона ожидавший чего-то необычайного Салтыков смотрел разочарованно.
- Да что тут может быть, кроме миллиардолетней пыли! – недовольно заметил Блашкун.
- Разведка, друг мой, есть обязательный элемент рекогносцировки, - нейтральным тоном сказал Салтыков.
Где-то в недрах его подсознания копошился червь сомнения. Сомнение в верности осуществляемого замысла… Комитету Пятнадцати, конечно, виднее, но и гении, – люди.
Перемещение линии терминатора отмечалось не зрением, а рассудком. Как движе-ние часовой стрелки… Поэтому все трое не сразу поняли, что разведчик остановил дви-жение.
Округлая котловина с ровной, как после прохождения грейдера, поверхностью… Резкий скачок увеличения и, - общий вздох. На покрытом тонким слоем реголита базаль-те, – пять знакомых всему человечеству конструкций…
- Два советских «Лунохода» и американские «Роверы», - первым опомнился Сай-мон, – Кто их собрал в одну кучу?!
Разведчик показал каждый аппарат поочередно. Солнечные батареи откинуты. От-ражатели, ходовая, - все в исправности. Будто все пятеро только что съехали с лунных мо-дулей земных кораблей. И, - мало того, - рубчатые следы колес! Следы расходились вее-ром в разные стороны, утверждая: они прибыли сюда своим ходом. И еще, - странное све-чение у антенн!
- Началось! – хрипло прошептал Салтыков.
Смысла его замечания никто не понял. Блашкун, воспитанный годами армейской службы, сказал:
- Надо докладывать Земле, командир. Кто-то побывал тут. Незадолго до нас.
- Ну и что? – с философским спокойствием отреагировал Саймон, - Все луноходы давно в частной собственности. Как и почти треть лунного диска. Почему бы их хозяе-вам…
- Их хозяевам, если они живы, не до собственности на Луне. На Земле общеграж-данская война на самоистребление. И все ракеты оприходованы нами. А здесь…
Салтыков не договорил. Совсем рядом с луноходами проявились светлые мерцаю-щие облачка, чуть растянутые по вертикали. Сквозь их невесомую ткань проглядывали детали рельефа, слегка окрашенные голубизной. Ошарашенные видением, люди не сразу отреагировали на вызов десанта. Взволнованный Тревер, заместитель Блашкуна, повторял в эфире:
- Денис Исидорович, почему не отвечаете? У нас такое!
Полушар Юнивера обрел прозрачность, в горле Салтыкова захрипело. Он натужно прокашлялся и сипло произнес:
- Есть-таки шестое чувство! Все, друг мой Блашкун. Считай, что как командир лунной базы ты не состоялся. Не будет ордена за оборону Луны. И памятника в море До-ждей не поставят.
- Ничего, - тоже просипел Блашкун, - По медальке мы уже заслужили.
- Надо же, какой сюрприз преподносит нам габбро! – Денис потер глаза пальцами.
- Кто преподносит? – не понял Блашкун.
- Габбро – переплавленный лунный базальт. Из него и растет эта штука, - пояснил Кларк Саймон.
У подножия центральной высотки, на которую взобрались все десантники, росло и расцветало невероятное растение. Толстый зеленый стебель поддерживал на десятиметро-вой высоте розовый цветок, напоминающий кувшин с вытянутым горлом. Темная остро-конечная зелень венчика, на серой массе реголита – светлый изумруд зубчатых листьев…
- Розовый лотос! – ахнул Саймон.
- Лунный лотос! - уточнил Гаман, рассматривая цветок с высоты центральной горы Птолемея.
- Та-ак. И что же это может значить? – спросил Салтыков.
Самообладание, а за ним и русско-армейский юмор покинули его.
- Увеличенное подобие цветов, росших в Древнем Египте, - решил разъяснить Га-ман, - Геродот называл такой лотос «розовой лилией Нила».
Расцветший на реголите в десятке метров от центра цирка Птолемей гигантский розовый лотос вдруг качнулся, как от порыва ветра. Пустое пространство кратера тут же переменилось: на месте пыли возникла спокойно текущая среди зеленых деревьев река… А меж деревьев – существа, похожие на людей, облаченные в легкие цветные платья…
Цветной мираж сохранял прозрачность, позволяя, как и розовый лотос, видеть сквозь себя лунную пустыню.
- Фата моргана, твою...! Нет воды, нет воздуха, а фата моргана есть! – Салтыков еще раз протер глаза. Мираж остался на месте, он перевел взгляд на гору. Кто-то из десан-та, похоже, Ракшаев, указывал рукой в небо. Остальные стояли неподвижно. Денис Иси-дорович, следуя жесту Баира, поднял голову.
Диска Земли не было. Денис потряс головой, потер глаза. Когда вернул взгляд к небу, - Земля висела на обычном месте…
Юнивер качнуло. Салтыков ударил себя по щекам и выкрикнул:
- Взлет! Десант на борт!
Еще качнуло, аппарат поднялся. Шлейф реголитовой пыли отметил движение к центру цирка.
- Лунотрясение! – шептал  Кларк Саймон, - Первое за три миллиарда лет лунотря-сение!
Как только экспедиция разместилась в отсеке управления, Салтыков объявил:
- Эвакуация! Лунная миссия окончена.
Люди восприняли решение главкома без воодушевления, но и без сопротивления. Только Саймон, обратив взгляд вниз, к уходящему в прошлое Птолемею, шептал:
- Лотос… Река, деревья, люди… Мираж? Какой такой  мираж?


Земля.
Вершина Килиманджаро.
Аналитический центр «Космос».
Земля готовилась к отражению агрессии. Плана превентивного удара по Йуругу выработать не удавалось. Комитет Пятнадцати не позволял перейти критический порог риска.
Алекс Кидс заканчивал переориентировку фортов Сферы Оорта. Фаэты расконсер-вировали базы на дальних планетах и спутниках. Пояс астероидов превратился в могучий оборонительный рубеж. Денис Салтыков занимался увязкой взаимодействия наземных и космических сил, завершающей точкой в которой должна была стать неудавшаяся экспе-диция на Луну.
Черная планета видимой агрессивности не проявляла. Бывшие ящеры, теперешние мегажуки, беспорядочно ползали по поверхности; численность их росла день ото дня.
Обновленная, преобразованная цивилизация Земли сжимала пальцы в кулак. Каза-лось, ничто и никто не сможет разрушить единую мощь фаэтов и землян, поддерживае-мую драконами и дельфинами. Пандемия страха шла на убыль. Вера землян в фаэтов рос-ла, к людям возвращались надежды…

5895 метров над уровнем моря…
По указанию Комитета Пятнадцати астрономическую обсерваторию переоборудо-вали в центр синтеза информации о ближнем и дальнем космосе. В Земной центр преду-преждения о начале Вторжения…
С высоты кратер вулкана Килиманджаро выглядит нетронутым человеческой ру-кой. Но в теле горы – настоящий научный городок, независимый от внешнего мира.
Полдень. Время пересмены дежурных бригад. Уставшие за сутки люди собираются в гостиной. Пообедать, пообщаться, послушать-посмотреть новости с «Большой Земли»…
- Через месяц-другой мы успешно мумифицируемся, - недовольно сказал высокий бородатый человек в мятом синем халате, двигая к себе поднос с традиционным набором блюд.
- Нас кормят более-менее. На Большой Земле голод. А фаэты, я слышал, совсем не едят, - не согласился с ним сосед, среднего роста, с крупным чистым лицом.
Он с удовольствием отрезал кусочек от синтетического бифштекса. Натуральные продукты стали редкостью даже в немногих местах их производства. Пищу для админи-стративных структур, учрежденных планетарным правительством, поставляла Шамбала.
- Ну и рыбный суп! Из протухшей селедки, что ли? Но если бы не этот центр, чем бы я занимался?
- Я знаю, чем бы ты занимался. Устроился бы оратором в «Церковь Последнего Суда» и призывал бы прихожан разводить курочек. А по ночам воровал бы яйца…
Начавшуюся перепалку прервал выпуск последних новостей, транслируемый пра-вительственной телерадиокомпанией. Подвешенные к потолку телевизоры привлекли общее внимание.
- Магия захватывает в свои липкие объятия все новые жертвы, - рассказывала бе-локурая девица в ярком макияже, - В поисках пути Спасения люди вступают в оккультные братства и союзы. Гадалки, предсказатели будущего, каббалисты британской «Процессуальной церкви последнего суда»…
Лицо девицы сменила картинка: рядом с трехметровым деревянным крестом, обвитым шевелящейся змеей с разинутой пастью, стоял благообразный бодрый белобородый старик и смотрел перед собой мудрыми всепонимающими глазами.
- Вы видите Учителя Лесли, - вещал закадровый девичий голосок. – Учитель утверждает: на последнем телепатическом сеансе-контакте с эманацией Энсофа он узнал, - спасутся от неминуемой кары те, кто успеет…
Экзотический крест подействовал не на сознание, а на желудок.
- Где они достали такую громадную змеюку? Это ж сколько мяса!
- Выращивают. Этому бородачу хватает на супчик из змей. Вкуснее, чем искус-ственные подошвы с фальшивыми калориями да витаминчиками…
Обсуждение достоинств змеиного супчика на добрые десяток минут отвлекло обе-дающих от экрана. Послеобеденные гаванские сигары, самые настоящие, не синтетиче-ские, снизили накал критичности к жизни и правительству. Но очередная новость развеяла благодушное настроение. Белокурая дикторша, не скрывая волнения, говорила о непонятном, безосновательном, крайне странном самоубийстве фаэтянки по имени Алима.
- Факт суицида несомненен. Красавица Алима оставила записку, в которой четыре коротких предложения: «Я ошиблась. Каждая из нас должна признаться сама. Или уйти. Просите, люди…» Факт тревожный, знаковый. Бессмертная покончила счеты с жизнью по собственной воле! Поступила как обычная земная женщина, попавшая в переплет…
Наблюдатели и исследователи «Космоса» открыли рты.
- Вот это да-а! Что ж это делается? Только и надежды было, что на фаэтов.
- Нам ли волноваться? Здесь мы в безопасности. Пересидим, переждем.
- Смотрите, смотрите! – крикнул кто-то, - Жукам уже имя присвоили!
Очередная тема новостей привлекла всех, притянув к экранам за уши и глаза.
- …Бестфайры при минус двухста семидесяти трех по Цельсию чувствуют себя комфортно. Мы показывали вам, как они расползаются по Черной планете. Сегодня уви-дите: они начали совершать прыжки. Точнее, - короткие полеты. Видите? Напоминает разминку перед соревнованиями…
- Черт побери! С кем им соревноваться? Со мной? Да я при минус пятнадцати насмерть замерзаю, - воскликнул высокий бородач.
- …разведывательные зонды непрерывно контролируют гостью из Системы Сири-уса. Снимки получены только что, мы ведем прямую трансляцию. С учетом естественной задержки в пятнадцать часов, необходимых электромагнитному импульсу для преодоле-ния расстояния от Черной до Земли.
Блондинка снова ушла в закадровое пространство. Экран заполнило маслянисто отсвечивающее, серое, без единой волосинки тело бестфайра.
- Смотрите! У него нет головы!
- Помолчи, Сэмми, дай послушать.
- …Их цвет… На первый взгляд подходит определение «сухой асфальт». Но он от-талкивает взгляд, вызывает приступы тошноты. В спектре видимого света природа нашла сочетание, чуждое человеку. И правда, - отвратительный цвет. Резкие перемены траекто-рии во время прыжков говорят об исключительной реакции чудовищ. Норы они делают без всяких приспособлений. Посмотрите запись…
Бестфайр, неподвижно застывший на черной почве, поднялся вертикально в без-воздушное пространство. На высоте десятка метров замер. Оттуда в вертикальном паде-нии ввинтился в кору планеты. И пропал в ней, как исчезает раскаленный гвоздь в топле-ном масле.
Служащие «Космоса» затаили дыхание. Никто из землян в самом кошмарном сне не мог представить себе живое существо подобного вида и обладающее такими возмож-ностями.
- …вид сверху. Если не учитывать переднюю и заднюю части, обводы тела по точ-ному эллипсу. Сзади у него телескопический хвост, удваивающий длину. По-видимому, хвост – и антенна, и оружие. Посмотрите вид снизу…
Графическая программа студийного компьютера перевернула туловище на спину. Живот монстра отличался тем, что из него торчали три пары ног-лап. Каждая лапа снаб-жена тремя сверкающими когтями-лезвиями.
- …Когти режут алмаз. Лапы изгибаются по-змеиному. И вытягиваются, поднимая тело на высоту до трех метров. Внутренние органы, о которых мы не имеем никаких дан-ных, защищены биокремниевой броней. В длину бестфайр достигает десяти метров, ши-рина около трех.
- Живой танк!
- Только ему не требуется ни бензина, ни масла. Пора обзаводиться гранатометами!
- …Головы как таковой нет…
- Видишь? Что я говорил? Сверло-боеголовка вместо мозгов.
- …Она слита с туловищем и являет собой треугольный клин с тремя глазами. Имеется пасть, но в закрытом виде ее не видно…
Серый треугольник приблизился, заполнив экран. Некоторые в гостиной испытали позывы рвоты. Созданный красным гигантом По-толо серый цвет действовал и опосредованный телевидением.
- А разведка фаэтов убеждала, что у них змееподобная голова на короткой шее.
- Нашел, кому верить! Фаэты! Они ведь тоже с Сириуса, родня бестфайрам.
- …Ушные мембраны закрываются бронешторами. В пасти – ядовитые резцы. Из того же материала, что когти. Ядом служит жидкость, заменяющая им кровь. Похоже на жидкость в теле паука. Состав неизвестен. Предположительно, кровь бестфайра смертель-на для всех белковых форм жизни…
- Не горюй, парни! Мы еще приспособимся перегонять их кровь на виски или вод-ку. Для особо крутых пропойц то еще будет пойло!
- Сегодня какой день? Пятница? Завтра каждому по стопятьдесят грамм за счет правительственного бюджета. Надо бы поднять вопрос – не один, а два раза в неделю.
Напоминание о регулярно выдаваемой дозе спиртного вызвало громкое оживление. И заключительное сообщение выпуска новостей прошло в гостиной «Космоса» незамеченным. Не заметили или не придали ему значения большинство землян в домах, где еще имелось электричество, горели телеэкраны и работали радиоприемники.
- …Контейнеры, сотнями и тысячами сбрасываемые в океан, не раскрываются. Они просто тонут. Дельфины приступили к сбору и складированию. Похоже, эпоха золотых дождей закончена. Аквалоты уходят в прошлое, – озабоченное лицо ведущей приняло грустное выражение, - Ничто не вечно на бренной Земле…
Специалисты по электронике и Солнечной системе, нашедшие приют в «Космосе», решали, чем заняться после обеда. Сон, карты, шахматы… Выбор был невелик.
Высокий с бородой, разжигая потухшую сигару, сказал задумчиво:
- Было время, на вершине нашей горы авантюристы искали шкуру леопарда Хе-мингуэя. Кто теперь помнит об этом? Мне кажется, о нас забудут еще скорее.
- Все равно бежать некуда, - отозвался человек с утонченно интеллигентным ли-цом, протирая платком стекла очков, - В Кении «Дикие копы» воюют с местной черноза-дой мафией. Настоящий фронт…
- А Танзания?
- Еще хуже. Если чудом удастся перейти реку Руву, степь Масаи уморит жаждой и голодом.
- А львов там развелось! – добавил сосед интеллигента, лысый брюнет с усами а-ля-Мюнхгаузен, - И все людоеды!
Высокий подытожил:
- Выхода, по всему, нет. Придется работать. Пока наши услуги требуются Комите-ту Пятнадцати.
Будто ожидая этих мудрых слов, экраны телевизоров замигали яркой краснотой и жесткий мужской голос объявил:
- Внимание! Общая тревога! Тревога! Отдыхающим бригадам вернуться на рабо-чие места! Всем тревога…

Резервные мощности центра «Космос» подключили к системе слежения за Луной. Запись велась на всех рабочих частотах, оптика выдавала информацию на все мониторы.
- …Там работает экспедиция по выбору места для военной базы. Во главе с Салты-ковым. Я держал с ними постоянную радиосвязь. Они понесли в эфир такую белиберду! Я уж подумал, не пьяны ли… Но вы ведь знаете Салтыкова?
Начальнику центра Артуру Рейли докладывал шеф лунного сектора Измайлов. Рейли, не отрывая пристального взгляда от экрана слежения, включил канал срочной свя-зи с Департаментом Обороны. Изображение лунного диска дрожало уже почти полмину-ты.
- Приборы в исправности, - продолжал доклад Измайлов, - Оптическая иллюзия немыслима. Вывод еретический: лунотрясение, захватившее весь спутник.
Через десять секунд дрожание спутника Земли прекратилось. И в тот же момент Луна исчезла из поля зрения. На ее месте безмятежно светили звезды. Атур Рейли потре-бовал информацию по всему диапазону частот слежения. Все приборы постулировали одно: мгновенное исчезновение естественного спутника. Лоб начальника центра покрылся холодной испариной. К тому же не удавалось соединиться с Департаментом Обороны. Только Рейли решил воспользоваться линией экстренного вызова Комитета Пятнадцати, как Луна вернулась на прежнее место, привычно неподвижная и надежная.
Из динамиков донеслась хриплая команда:
- Эвакуация! Лунная миссия окончена!
Рейли узнал голос Салтыкова.

А в опустевшей гостиной «Космоса» телевизоры транслировали интервью знаме-нитого ученого, лауреата Нобелевской премии Виндзора.
- …Десяток лет назад мое сообщение показалось бы бредом сумасшедшего и шо-кировало публику. Но последние события радикально изменили наши оценки и парадиг-мы восприятия действительности…
Маленький Виндзор сидел за круглым столом напротив столь же знаменитого и столь же толстенького журналиста Лео Парра. Журналист слушал ученого с дипломатиче-ской долей иронии, показывая, что он уважает авторитет собеседника, но наряду с этим трезво воспринимает сенсационные выводы Виндзора. Сопровождая анонс передачи ази-атской улыбкой, Лео Парра мягко охарактеризовал особенности текущих дней и напом-нил, что ученый вернулся из стрессовой командировки на окраину Системы.
Виндзор воспринял завуалированное сомнение как должное и демонстрировал полное присутствие духа.
- …речь идет о працивилизации, населявшей не только Землю, но всю Солнечную систему многие миллионы лет назад. В основе такого вывода – конкретные факты. Начи-нал я с анализа древних текстов. Среди них абсолютно незнакомые как широкой аудито-рии, так и моим коллегам. Об этих документах скажу ниже. Второе, - находки загадочных артефактов в земных геологических пластах. Третье, - загадки Луны. Четвертое, - откры-тия, ставшие доступными в последний год. Даже месяцы и дни…
Он кивком поблагодарил Лео Парра за предложенный стакан воды, отпил глоток, коснулся губ цветным платочком.
- Особняком стоит преображение Сферы Оорта в остатки громадного межзвездного корабля. По-видимому, мы имеем дело с обломками галактолета, разрушенного внешним воздействием. Отмеченное воздействие продолжалось и после распада галактолета. Нет сомнений, это – следы войны в космосе. Я утверждаю: иногалактический мегакорабль разбит неведомыми жителями Солнечной системы, нашими предшественниками…
Лео Парра, не снимая с лица засахаренной восточной иронии, извинился перед Виндзором и пояснил:
- Конечно же, без тесного контакта с фаэтами нашему гостю понадобилось бы больше времени… Желающие познакомиться с деталями сенсационного сообщения могут обратиться в личный сайт ученого. Адрес мы выводим на экран…
Виндзор кивнул в знак признательности и продолжил:
- Появление в нашей жизни фаэтов принесло также знание о некоей установке на кольце Сатурна, сыгравшей роковую роль в судьбе Фаэтона. В данное время ведется ак-тивное изучение Икс-Излучателя экспедицией Шамбалы. Вы правильно догадались: опять речь о существах, населявших Систему до прибытия к Солнцу первых визитеров из Системы Сириуса. Наконец, совсем недавно мне стало известно о присутствии на Земле странных объектов, названных лианоподобиями. Я принес в студию снимки. Надеюсь, оператор покажет вам…
Виндзор взял в руки большую фотографию, камера выдала крупный план. Ало-красное пульсирующее сплетение труб, похожих на лианы. Похожих прежде всего ощу-щением жизни, наполняющей сгусток, кругом которого не росло ничего, даже трава. А само лианоподобие пряталось в гуще джунглей…
- …Вы видите образование, представляющее собой находящийся в стабильном со-стоянии, управляемый концентратор энергии. Чистой энергии! Только великое объедине-ние фундаментальных взаимодействий может позволить выйти на подобную конструк-цию! Видимо, внутренняя структура объекта основана на внутрикварковых процессах.
Глоток воды, возвращенная невозмутимость… Виндзор понимал сверхреволюци-онную значимость своей информации.
- Я предпочитаю называть працивилизацию Лунной. Именно Лунной, а не Солнечной. Так вот, Лунная цивилизация достигла такого уровня, что могла вести успешные межгалактические войны. И, по моему глубочайшему убеждению, она не исчезла в глуби миллионолетий.
- Если она не исчезла, почему нет с ней контакта? – спросил Лео Парра, - Или они прячутся, как скрывались фаэты в своей Цитадели?
- Думаю, им нет необходимости прятаться. И нет нужды в контакте… У них иная физика, другая космология… И энергия жизни тоже. Самодостаточность перед лицом Вечности – великой сложности понятие.
- Иначе говоря, уважаемый господин Виндзор, люди Земли тут не имеют перспек-тив?
- Хотите однозначного ответа? Мир един, как един его Творец. И все, даже беско-нечно удаленные части и стороны, взаимосвязаны. И не только опосредованно. Простран-ство и время – не единственные формы бытия. Другое дело, что выбор приоритетных свя-зей – не в наших руках. Они имеют способы влияния на нас, мы их не видим.
- Они, - это працивилизация? – сощурился в вопросе Лео Парра.
- Вы верно поняли. Наша родная Земля некогда входила в состав Лунной цивили-зации, имевшей выход не только в Млечный Путь. Имеющей выход… И, на мой взгляд, у них не было оснований исключать третью планету из того списка…
Журналист удовлетворенно улыбнулся.
- К сожалению, время передачи подходит к концу. Вы могли бы в нескольких сло-вах показать возможности наших предшественников? И, как оказывается, не только предшественников, но и современников?
- Что ж… В нескольких словах – кое-что. Они имели практические сведения о ва-кууме. И могли с ним работать. На одной из внешних планет, скорее всего на Трансплу-тоне, находилось устройство выборочной локальной активизации физического вакуума. Они программировали свойства пустоты. Что и позволило им отразить удар, нанесенный из иной галактики. Они могли уплотнять пространство-время, ускорять и замедлять объ-ективное время… Это они установили известную ритмику Солнца, обеспечив устойчи-вость земной биосферы. Ведь естественное возрождение жизни на Марсе превратит Зем-лю в подобие Венеры…
Лео Парра поблагодарил ученого за участие в передаче и передал слово редакции новостей, предлагающей свежие известия о лунной экспедиции под руководством плане-тарного Главкома Дениса Салтыкова…
 
Глава шестая. Луч Сатурна.

Сатурн. Кольцо F.
Исследовательская группа «Икс-Излучатель».
Параллелепипед лаборатории, как и Юнивер Группы, не менял местоположения более двух недель земного времени, ибо не было в том никакого смысла. Намеченный сектор кольца F осмотрели, обследовали, сфотографировали и прозондировали во всех возможных ракурсах и деталях.
Снова и снова Амин сопоставлял рисунки и снимки загадочного объекта под условным наименованием Икс-Излучатель, виденного фаэтами последний раз десять мил-лионов лет назад, с реальным сегодняшним рельефом кольца. Безуспешность нескончае-мой серии попыток, полное интеллектуальное бессилие, - такого фаэты еще не испытыва-ли. Как и проистекающих отсюда усталости вкупе с раздражительностью.
«Либо мы найдем исчезнувшую тайну, либо я останусь у Сатурна навсегда!» – го-ворил себе Амин. Говорил в тысячный раз, сомневаясь в том и другом. Неуспех в деле ассоциировался им с личностной неполноценностью.
Уйка с Атисом упрямо продолжали третировать микроволновый диапазон, неоднократно уже «вывернутый» лабораторным комплексом «наизнанку». В расчетах все сходилось до долей миллиметра и наносекунд. Сопоставлены мельчайшие подробности на текучем лике Сатурна, его колец и спутников с учетом изменений, происшедших за истекшие миллионолетия.
Земляне, с земной же горечью подумал руководитель группы, списали бы неудачу на действие мистических сил. Так они делают всегда в минуты затруднений, а особенно – в эпохи потрясений и переворотов. Так делают и теперь, под угрозой опустошительного нападения бестфайров. Сам Амин полагал, что мощи фаэтов достаточно, чтобы не пропу-стить их ближе орбиты Плутона. Будет непросто, придется повоевать. Эрланг прав – Зем-лю нельзя отдать, а те пришли за Землей…
Он отложил рисунки, сделанные собратом, имя которого затерялось во времени. Почему тот видел Излучатель, а Амин не может отыскать? Инозвездники, снявшие при-знаки своего пребывания? Крайне маловероятно. Не заметить такое соседство фаэты не смогли бы. Дежурная автоматика наблюдает Систему почти шестьдесят миллионов лет.
Место рисунков заняли современные карты сатурнианских колец. Живой мозг все-таки эффективней любого компьютера. А мозг фаэта – это и глаза, и руки, и…
…Граница противодействующего, античеловеческого мира… В двенадцати тыся-чах километрах от края планеты начинается ближнее скопление дробленой материи. По классификации землян кольцо D. На деле оно – жидкая тень вещества, сгущение мини-мальной плотности. За ним второе, непонятно почему названное Кремовым – кольцо С. Следующее – кольцо В, именуемое Ярким. Затем – деление Кассини шириной в пять ты-сяч километров. Все это им не нужно. Область интереса исследовательской группы отсто-ит дальше, за кольцо А, далеко за внешний край щели Кассини. За двести семьдесят тысяч километров от поверхности Сатурна…
То, что не нужно, оно действует на нервную систему особенно больно. Не так уж они далеки от землян. Куски льда и заснеженные грани камней, преломляющие и отража-ющие лучи Солнца и свет Сатурна под множеством углов… Они имитируют праздник, украшенный фейерверком цветоэффектов. Имитация недостижимо желаемого…
В квадрате иллюминатора Амин отыскал фигуры Уйки и Атиса. Их можно считать уже частью колец. Неправильный, сжатый на полюсах полосатый шар отсвечивает на скафандрах цветными полутонами. Красиво. Люди-игрушки…
«Сторожевые собаки» – спутники, влияющие на структуру кольца А, замыкающего так называемую классическую подборку миллиардов обломков и осколков, - их не видно двое суток, они ушли на противоположную сторону планеты.
А между классическими, легко видимыми с Земли, кольцами и спутниками  Сатурна – выделенный Группе сектор охоты…
Даже фаэт не может непрерывно размышлять об одном предмете. Мысли Амина ушли в область стратегической проблемы, которой в принципе подчинено все! К вопросу совести… Проблема в том, что фаэты принуждены встать между Землей и Йуругу. Тем самым как бы признав себя гостями Земли, поднявшимися на защиту гостеприимного до-ма. Вот такая странная позиция…
Как и большинство братьев, Амин ничего не имеет против землян. И особое мне-ние немногих во главе с Арни, поддержанных женщинами Фаэтона, считает вредным.
Эрланг прав, - опять он прав, - признавая вину фаэтов перед людьми Земли. План принудительного выселения непродуман, безобразен. А вина, - это и долг… Долг, транс-формированный в доктрину вооруженной защиты человечества. Фаэты – заградительный отряд на пути агрессии, идущей от родной звезды!
Сами земляне бессильны. А в решении таких задач, как поиск Икс-Излучателя, бесполезны. Правда, Эрланг, - небезосновательно, - утверждает: будущее у них есть. Только немного помочь… Но кто поможет фаэтам? Амину, Уйке, Атису, с психикой ко-торого происходит что-то тревожное?
Взгляд Амина скользнул от фигур братьев вниз, к кольцу F. Словно бесконечная плетеная коса, украшенная драгоценностями. Такие носили фаэтянки до катастрофы и ги-бели. Откуда в геометрически четком сплетении, самом по себе загадочном, пухлые узлы, подобные тому, что расположен под параллелепипедом лаборатории?
Одним гравитационным воздействием спутников Сатурна форму кольца F не объ-яснить. Действует скрытая причина, не входящая в число известных природных факторов. Установка где-то здесь! Но где? Проверен каждый кубометр сектора!
Кровь стучала в висках хрустально звенящими молоточками. Перед глазами вспы-хивали-гасли радужные пятна, застилая плывущую в сторону косу женщины. Той женщи-ны, которая не возвратилась к жизни ни в одном из морей Земли. Пятна стояли на месте, а плетенка косы летела за Ней, уходящей в пустоту…
Амин дрогнул всем телом и включился в пси-поле Группы.
«Братья! Возвращайтесь! Мы ищем не то и не там. Наша штука никогда не была привязана к кольцу. Она существовала и существует независимо!»
Атис и Уйка плавно развернулись в сторону лаборатории. Пока они летели, Амин продолжал передачу мыслей.
«Надо ориентироваться на звезды. А не на планету и кольца. Не учли мы и того, что внешние параметры Икс-Излучателя изменились. Ничто не остается неизменным…»
Оба фаэта сняли комбинезоны и застыли в ошеломленном, даже болезненном мол-чании. Амин объяснил суть нового подхода и все вместе принялись за работу. В труде объявился близкий смысл, и его жаркое дыхание возродило целевые желания каждого. Атису непременно требовалось заняться собственной памятью. Уйка мечтал отыскать су-пероружие на Сфере Оорта, где фаэты так же далеки от раскрытия сохранившихся тайн галактолета. Амин торопился взглянуть на Землю и Систему со стороны… Если не в мас-штабе Вселенной, то хоть через призму Местной группы галактик. Не может быть, чтобы где-то у Солнца не было субпространственной аномалии! А то и целого их клубка!
Сатурн, сопровождаемый кольцами и спутниками, оборачивался кругом за трид-цать земных лет. К сатурнианскому круговращению и привязались они, когда приступили к выполнению поставленной Комитетом Пятнадцати и Эрлангом задачи. А искомая Установка-Излучатель существовала независимо от сил гравитации и от взаимодействия масс в Системе. К расчетам привлекли информационные ресурсы лаборатории с Юнивером, они заняли больше суток. Пришлось уточнять пространственное положение мельчайших деталей на рисунках и снимках. Сопоставлять их с расположением звезд. Самым трудным делом оказалось экстраполяция движения звезд в дальнее прошлое и обратно.
Тут и вспомнился Амину сон месячной давности… Такие сны – результат спонтан-ных прорывов во вселенское информационное поле, к которому нет прямого доступа. Сон плюс результаты расчетов не оставляли места сомнениям: Излучатель – всего лишь пространственный ретранслятор и маяк во времени. «Всего лишь», - для тех, кто его ставил. Явление само по себе удивительное; но не настолько, как попутно сделанный вывод: маяк-ретранслятор выставлен в невообразимо далеком прошлом обитателями Солнечной системы из отдаленного будущего.
Единая тройная мысль:
«Потрудились наши потомки. А трактовку гипотезы губительного для Фаэтона лу-ча придется пересмотреть. Да, это работа Андумбулу, красных людей. Не землян же!»
Круто сплетено внешнее колечко Сатурна, тесно закручена петля времен… Петля, не кольцо! Искусственная многомерность, острым уголком-карманчиком выглянувшая в трехмерное естественное пространство…
Открытие заворожило.
Вдруг явился звериный аппетит, и они впервые за две недели принялись готовить обед из нескольких блюд, горячо споря о достоинствах разных способов приготовления еды. Оживленные волнением лица выдавали не только чувства, но и делали ненужным мыслеобмен. Амин начинал понимать землян, выражающих перемены внутреннего состояния мимикой, жестами, пустыми словами. Когда лаборатория замерла над желанной координатой, он улыбнулся. Легко, чуть, уголками губ, но улыбнулся. И не удивился тому. Что было вдвойне удивительным.
Петля времен… Маяк из Будущего, пришедший из Прошлого… Фаэты торопились в открытый космос. Каждому хотелось прикоснуться первому к Нечто, и обязательно жи-вым взглядом. Объединенное сознание лихорадочно отсеивало ненужное, пробиваясь к стержню понимания.
«…Уровень такой, что не дотянуться и нам. А каков был уровень галактолетчиков, превращенных в Сферу Оорта? Разумное сообщество достигает фазы, на которой способ-но «хранить» неприкосновенность своего прошлого. Зачем? Во Вселенной имеются силы, могущие менять истоки времен? И тем вносить коррективы в «отставленное» на время настоящее? «На время» – неудачный термин. Нет пока подходящего.
Сумма воздействий, - или даже один толчок, - меняют силу или направленность вектора развития. Можно поставить цивилизацию перед проблемой выбора… Внезапно. Блокировка временной координаты может целый мир «выбросить» из нормального про-странства.
Не то ли произошло с працивилизацией? Как говорят земляне, Лунной. Недоступ-ность Луны… Они или нет?»
Возглас Уйки… Возврат к действительности…
Поляризованный в нескольких плоскостях свет прожекторов… Нет, это уж слиш-ком! Держать такое в отрыве от собственного времени и под постоянным контролем?! Сверхъестественное дело. Существуют же пределы для разума! Или они не из материаль-ной вселенной?
А оно, Запредельное, жило рядом и звало к себе переливами света, цвета и теней. И – линии… Линии тянутся неизвестно откуда, возвращаются неизвестно куда. Липкая паутина линий… Как на объекте С-1, на Сфере Оорта. Похоже.
Но здесь то, чего не видели там. Да, можно только видеть. Только живым глазом. Лаборатория не фиксирует внутреннего движения. А только постулирует наличие чуже-родного. Объективная запись отсутствует.
…Оказывается, игрой линий можно выразить все. И тепло цветных звезд, и тени существ, и сказочность ландшафтов. Будто прямая передача из рая.
«Да, штука работает. Работа ее зависит от создателей чуда, от хозяев. Она – на не-прерывном контроле, нас видят и слышат».
Амин невольно оглянулся кругом. Никого, все та же праздничная сверкающая пу-стота. Атис выразил вслух то, о чем думал:
- Структура, организованная на принципе чистого пространства. Кусочек матема-тики, освобожденной от власти материи. Многомерность и единство… Наш глаз фиксирует больше, чем мы видим. Мозг, сознание не готовы. И понятий соответствующих недостаточно.
- Прекрасно! – Уйка не скрывал довольства, - Потому то оно течет и расплывается. Закручивается и разматывается. Ускользающие из тисков восприятия образы истинной реальности. Оценить невозможно. Твое воображение, Амин, найдет здесь нужный ему простор. Я же, как говорят земляне, умываю руки.
- А ведь наше присутствие влияет… Или нет? – спросил Амин.
- Я слишком привык к застывшей архитектуре макропространства, к его устойчи-вости в длительных интервалах времени, – ответил Уйка.
«Он уже видит себя у артефактов Сферы Оорта. Здесь ему неинтересно, ведь прак-тическую пользу из голой геометрии скоро не извлечь. Вторая задача Эрланга решается там, на галактолете… Может быть, на Уйку давит осознание близости войны».
Атис устремил взгляд на краски Сатурна. Более минуты непрерывно наблюдать пляску нитей он не мог. Менялась химия мозга, и зрение переставало верно отражать ви-димое.
- В моей памяти есть необъясненные воспоминания. Может быть, из раннего дет-ства. Вы помните, в нашем детстве на Манде принято было слушать волшебные сказки? – спросил он.
- Были сказки, – ответил Амин, - были… Их нам рассказывали наши матери. Фаэ-тянки Земли не знают сказок. Так как лишены дара материнства.
Атис, прикрыв глаза, направленные на шар Сатурна, сказал вслух, неторопливо и мечтательно:
- Рассказывала мама… Было, не  было… Я сейчас снова увидел дворец из детства, прекрасный и величественный. Только что возведенный, - скажем, по прихоти принцессы, - он на глазах меняет пропорции. Высоту, ширину, размеры комнат. Расположение лестниц… А по фасаду, по внутренним стенам волнами стекает череда цветов, ярких и прозрачных. Происходит все непредсказуемо, но воспринимается легко, с радостью… Помните что-нибудь такое?
Уйка только вздохнул. Амин, не отвечая прямо, сказал:
- Зодчий, не желающий видеть свое творение завершенным... Непрерывное творе-ние… Нам, пленникам материи, не дано вознестись над ней, не расставшись с жизнью. Сказка – непрерывная мечта, которой не дано воплотиться. Смотрю в этот геометриче-ский колодец, и вспоминаю текучие образы, привозимые драконами из глубинных «окон» океана.
- Есть параллели? – встрепенулся Атис, - Нет, драконы видят иначе, им трудно пе-редать нам точно…
Амин, немного помедлив, попросил:
- Вы устали, братья. Не хотите ли отдохнуть? Я хочу остаться здесь в одиночестве. На час-два…

Медитация… Обращение вовнутрь. Плавание в глубинах океана, имя которому – Я…
Потухли краски Сатурна, погасли лучи звезд, ушли за кадр жизни лаборатория с Юнивером. Нити связи с миром материи ослабли, потеряли осязаемость. Нет больше вре-мени. Нет расстояний.
Не бывает океанов без ориентиров, без маяков. Хороший капитан не выйдет в море без лоции. Лоция Амина – ткань его жизни, память двойного бытия. Память не о том, что приключилось с телом. А о том, что происходило с ним в глубинах сердца, имелось всегда, было незамечаемо им самим.
Да, лоция имелась изначально. А маяк, - маяк он выбрал перед отплытием. Маяк-ориентир, предложенный кем-то иновременным, тем, кто знал, что ему нужно.
Он провалился в колодец разом, мгновенно. И вынырнул там, где никогда не бы-вал. В царстве чистого незамутненного цвета! Он свободен от внешнего, чужого притяжения, от внутренней нечистоты. Всеобъемлющая незаполненность… Здесь можно творить любые мечты, они сбудутся без сопротивления, - предсказочный мир. Никого рядом, все меняется в готовности к любым новым переменам, - безостановочный круговорот, ожидающий твоего вмешательства. Остановить совершенство?
Нет, он не один! Присутствие разума ощущалось явственно. Какая-то субстанция отзывалась на его мысли и ощущения, проникала в океан «Я». Это она позволила ему войти. Зачем? Чтобы остаться навсегда? Или вернуться? Но куда? Ведь он не помнит, откуда пришел...
Нет! Не возвращаться! И не оставаться! Лучше он сотворит свою сказку и станет в ней тем, кем никогда не был… Но кем хотел быть.

Уйке с Атисом не удалось пробудить Амина. Они взяли его на руки и полетели к Юниверу. Колодец завораживающих сказок проводил их яркой вспышкой, озарившей невесомым светом крученые косы женщин народа Андумбулу, превращенных сказочником Амином в плетение сатурнианского кольца F.

Земля.
Цитадель. Департамент Обороны.
Кабинет главнокомандующего Планетарной Обороной раскалялся в сдержанном споре двоих, которые в иной обстановке не смогли бы найти ни единой темы для разно-гласий. Впрочем, как и точек взаимного интереса. Рабочее место главкома походило ско-рее на учебный класс военной академии накануне экзамена по оперативно-тактическому искусству. Стены закрыты схемами Солнечной системы и ее отдельных секторов, сним-ками планет и спутников. Громадный стол заняла карта земной поверхности, вся испещ-ренная цветными линиями и условными знаками. На столе в углу два компьютера. Один показывает оперативную сводку по Черной планете, другой – готовность основных средств космической разведки и орбитального пояса Земли. В другом углу разместился узел связи: набор телефонов, радиостанция, преобразователь пси-связи фаэтов, аппарат громкой связи с отделами Департамента. Штаб главкома - за стеной, в значительно более просторном и удобном помещении, оборудованном современной электроникой. Там за-нимаются текущей конкретикой, готовят варианты будущих решений, обеспечивают связь по вертикали и взаимодействие по горизонтали всех звеньев Объединенных вооруженных сил Земли.
Денис Салтыков и Ян Зарка, член Комитета Пятнадцати, курирующий военный вопрос, ходили по кабинету, ступая по разбросанным повсюду листкам бумаги.
- …поймите, - убеждал старшего по возрасту коллегу Ян, - Я не хочу проводить вопрос через Комитет без вашего одобрения.
- Еще бы! – Денис Исидорович яростно потер картофелину носа кулаком, - Только диктатуры нам не хватает! Прочих безобразий – предостаточно. Если не можете убедить, - доводы слабы. А если доводы слабы, - то они не соответствуют обстановке. Общее место!
Ян Зарка натянуто улыбнулся, непросто в пятнадцать лет наставлять на путь исти-ны человека, превосходящего тебя возрастом почти в три раза, - и остановил взгляд на стуле перед компьютерами. На спинке стула висел китель полковника российской армии, сверкая золотом звезд на погонах. Главком не носил военную форму, но держал ее при себе.
- Не все можно обосновать юридически неопровержимо, - Ян сознательно выбирал слова, стараясь не повторяться. – Будущее редко проявляется четкими контурами. Земле пока Вторжение не грозит. Вы это знаете лучше меня. А ближний космос наполняется миллионами тонн реальной опасности. Гравитационное равновесие Системы поколеблено. Сфера Оорта распадается. Даже пояс астероидов взбаламучен. Есть прогноз: в ближайшие месяцы начнут разрушаться спутники больших планет. Чего вы ждете?
Салтыков развел руками
- Я что? Мне известно все, что вы скажете, дорогой друг. Уверяю вас! И вам из-вестно: система дальних фортов и военных баз – не что иное, как крупное сито. Решето, через которое бестфайры просочатся, как песок через растопыренные пальцы. Разве в Ко-митете Пятнадцати неизвестно, что Некто прекрасно делает дело, которое вы хотите повесить на шею Департамента Обороны? Пусть Некто этим и занимается! Болиды-метеориты, красивые звезды с косичками… На их нейтрализацию потребуется сколько космических кораблей? Людей? Информационных емкостей? Не хватит суммарной мощности, которой мы располагаем.
Ян Зарка осторожно снял ногу со стопки бумаг, на которую случайно наступил.
- Извините. А не может так случиться, что завтра ваш «Некто» объявит себе уик-энд или уйдет в очередной отпуск?
- Вот-вот, - саркастически рассмеялся Салтыков, - И улетит загорать на пляже в Магеллановом облаке, под теплое зеленое солнышко. Да и что такое кометы? Больше шу-ма и треска, чем реальной опасности.
- Хорошо! – будто согласился Ян, - Начнем, как говорится, с яйца. Возможно, это я переоцениваю, а не вы недооцениваете… Давайте вместе посмотрим, как это бывает. Объект будет типичным. Я могу воспользоваться компьютером?
Он подошел к столу, сел на стул, стараясь не задеть главкомовский китель, пощел-кал мышью. Дисплей послушно вывел картинку.
Комета… В центре головной части яркое белое пятно, напоминающее огонь элек-тросварки, по краям цветной ореол. От пятна тянется длиннющий красочный хвост, на конце раздваивающийся.
Зарка взял со стола карандаш, нацелил его на экран. Денису стало ясно, что он го-товится к демонстрации.
- Перед нами комета Виндзора. Через неделю она пересечет орбиту Земли. Таков расчет. Не исключаю, и она отклонится от естественной траектории, пройдет на безопас-ном удалении. Но до того она преодолела более ста астрономических единиц за пару ме-сяцев. За два месяца! Позвольте вопрос: каким образом, благодаря чему ей такое удалось? Какая праща запустила ее в наше небо?
Карандаш уткнулся в голову кометы.
- Диаметр каменного ядра превышает десять километров. Посчитайте тоннаж, это нетрудно… Падение такой глыбы уничтожит полностью любой мегаполис. Кратер разме-рами перекроет все пригороды, скажем, Москвы. Последствия: землетрясения, пробужде-ние вулканов, выброс в атмосферу многих тонн пыли и сажи. Но и это не все. По нашей просьбе исследовали кому, то есть головную часть. А хвост, как вы понимаете, по хими-ческому и прочему составу соответствует родительнице-коме. Смотрите.
Дисплей показал таблицу. Процентный состав газов, воды, твердого вещества… Характеристика молекул, в том числе имеющейся органики…
- Обратите внимание сюда, Денис Исидорович, - Ян перенацелил карандаш, повер-нул голову, - Самое любопытное. Комета Виндзора несет на себе спящие в анабиозе виру-сы. Что там за микроорганизмы, можно узнать, поймав птичку за хвост. Без исследований никак. То есть необходимо подключение военных бактериологов. Ведь гражданских служб у нас нет. Таких комет в опасной близости сотни. Скоро будут тысячи. Достаточно прорваться одной, чтобы устроить на Земле светопреставление. Атаку бестфайров отра-жать некому будет.
Зарка резко поднялся со стула, обошел кипу бумаг и застыл перед стеной. Там, между двумя изображениями лунных кратеров, висел заключенный в деревянную рамку цветной снимок. На фоне кирпичного дома под красной черепицей стоял босой, коричне-вокожий, седоволосый человек, держащий в руке букет полевых цветов. Постояв перед фотографией секунд десять, он повернулся к Салтыкову и спросил:
- Откуда?
Голос Яна сорвался, нотки властной убежденности в своей правоте пропали. Из несущего на себе взрослый груз члена Комитета Пятнадцати проявился пятнадцатилетний подросток. Денис Исидорович с раскаянием подумал: «Ну совсем мальчик. Не надо бы с ним так грубо. Но что его потрясло в фотографии?» И ответил:
- Подарок одного махариши. Подружился с ним при осмотре секретной базы на границе Непала. На обороте он написал пожелание: почаще отвлекаться от суеты. И еще мантру для ежечасного повторения.
- Я не о том, Денис Исидорович, - голос Яна дрогнул, - Мы жили в этом доме. Се-мьей. Дом взорвали год назад. Со всеми жильцами. Я отсутствовал…
Салтыков прокашлялся, подошел к Яну, положил руку ему на плечо. И, не зная, что сказать, предложил:
- Давай-ка, друг мой, перейдем в соседний кабинет. Там наши вопросы решатся скорее.
Начальник штаба приветствовал вошедших вставанием из-за стола и наклоном го-ловы, остальные продолжали заниматься своими делами. Главкому предложили свежую сводку, составленную из данных трех источников: аналитического центра на Килиман-джаро, Комиссии Возрождения, орбитальных телескопов. Вместо положенных десятков, а то и сотен, в опасной близости от Земли проходили единицы крупных метеоритов и ко-мет. 
- Причина неясна, - сказал начальник штаба, - За орбитой Плутона нет станций слежения. Чтобы заполнить пробел, надо снимать людей и технику с других участков.
- А Сфера Оорта? Передовые форты? - спросил Ян Зарка, сумевший взять себя в руки.
- Они подвергнутся нападению первыми. К тому же… Там в основном фаэты. Из землян – группа ученых и несколько дублеров-военных. Мы не имеем права. Вы знаете: фаэты перекрывают наиболее вероятные направления ударов. Если бы знать, кто уводит от нас опасность…
- Ответ есть. Однозначный! – твердо сказал Салтыков, - Я не стал вносить его в до-кументы общего пользования. В Планетарном правительстве – утечка информации. А спасает нас Черная. Вот как? – это непонятно.
- Что?! Зачем это бестфайрам?
- Они защищают от катастроф собственное жизненное пространство, - угрюмо от-ветил Денис Исидорович.
Начальник штаба опустился на стул, оставив начальство стоять.
- Какое такое свое? Вы говорите о Земле, или…
- Именно! Земля в их представлении собственность. Лишить ее воздуха, убрать во-ду – и станет она близнецом Черной.
- А Черная – близнец Фаэтона.., - сказал Ян, - Древняя память фаэтов говорит, что Йуругу в очень дальнем прошлом была третьей в системе Сириуса. Третьей из трех у од-ной из трех звезд…

Ян Зарка добился своего без вынесения проблемы на суд Комитета Пятнадцати. Специальное, антикометное и антиметеоритное подразделение, создали внутри Департа-мента Обороны. Правда, функции его на первых порах ограничили направленной выбо-рочной разведкой и готовностью к уничтожению угрожающих Земле космических объек-тов. Цепь боевых спутников, компенсировавшая потерю Лунной базы, созданная на гео-стационарной орбите, на высоте тридцати шести тысячах километров, передавалась «ан-тикометчикам»

Сфера Оорта.
Объект С-1. Центральный пункт управления.
«Передовой рубеж Цитадели на внешней границе Системы… Десяток форпостов, объединенный пункт управления и связи… Рубеж Безопасности оснащен всем, что умеем и можем, силой Цитадели. И она не смогла остановить Йуругу, подпустила ее к орбите Плутона… Ошибка, промах, или бессилие? Прорыв врага стоил пика гравитационного возмущения и окончательного распада Трансплутона. А мы только закончили возведение на десятой планете мощнейшего укрепрайона. Хорошо, успели эвакуировать землян…»
Иларий размышлял и разглядывал ухоженное кукольное лицо землянина на экране телеприемника. Лицо принадлежало Габриэлю Уоррену, шефу единственной общемиро-вой гражданской телерадиокомпании. Трансляция велась с Земли.
- Он говорит о нас, Ойко? Град обвинений…
- Не принимай за истину. У них манера такая, по-другому просто не могут. Ты в Системе Солнца всего месяц, Иларий, и еще не привык. Новости землян, - минимум фак-тов, до максимума разбавленных водой эмоций.
Ойко лениво развернул кресло, осмотрел каюту дежурной смены центрального пункта управления. Они были вдвоем. Иларий понял его.
- Да, на Сфере нас всего двадцать два. По двое на каждом форпосте. А землян на порядок больше. Вчера прибыли еще около сотни так называемых ученых. Это оправда-но? Зачем в каюте десять мониторов? Для них?
- Им ведь надо видеть, что происходит на форпостах.
- Почему их не научили обходиться без примитивных средств связи и общения?
- Не у всех выраженные способности. Нужна долгая предварительная тренировка.
Мониторы показывали землян, занятых компьютерным анализом состояния Сферы и данных о поведении бестфайров. Иларий критически оглядел все экраны и спросил:
- Все-таки: почему не удалось остановить Йуругу до Рубежа?
- Наши соседи по Сириусу открыли неизвестный нам способ скольжения по лини-ям пространства. Мы не ожидали.
- Грязные драконы.… Достали нас через шестьдесят миллионов лет! И восемь све-товых лет… Нам понадобилось тысячелетие, а они словно перепрыгнули канаву. У нас есть шансы?
Приказ Эрланга: на объектах, где фаэты работают с землянами, использовать толь-ко голосовую речь. Приказ Эрланга не может не быть выполнен. Иларий сказал «шансы», а подумал: «получится ли у нас выстоять в прямом соприкосновении? Тем более – спасти Землю?»
- Как знать? – Ойко прикрыл золотые глаза, поправил золотые локоны, - Этап пря-мой разведки завершился, не начавшись. Они не подпускают психокопии ближе ста кило-метров от поверхности планеты.
- Но чтобы такое…
- Да. Чтобы суметь такое, надо знать о нас все.
Ойко, склонив голову, помолчал и перешел на пси-контакт.
«А шансы… Надо убедить Эрланга. Шансы надо искать не в военном противостоянии. Мы не смогли у Сириуса. У Солнца нам необходимо наладить с ними отношения».
«С бестфайрами?»
Иларий удивился совсем как землянин.
«Нельзя, чтобы у Солнца повторилось то, что было у Сириуса. Иначе нас ждут века медленно льющейся крови. Нельзя совершить новую ошибку. Иначе… Иначе как бы и Солнце не показало лицо Сверхновой».
Иларий долго сидел и думал. Он плохо изучил новый мир, почти не знал землян. И теперь в задумчивости смотрел на экран внешнего обзора.
Скафандры делали их похожими на фаэтов. Они рассредоточились по периметру Объекта С-1. Что они могут понять в вечном кружении безаналоговых образов? Один вы-тащил из кармана какой-то металлический предмет, повертел в руке, и бросил вниз. Вниз! В то самое зеркало, с которым надо найти общий язык!
- Что они себе позволяют? Прямое нарушение инструкции.
- Они только и делают, что нарушают свои и наши правила, - спокойно сказал Ой-ко, - Ничего страшного. Объект реагирует только на психополе. Физические воздействия он игнорирует.
- Они не расшифруют Объект. Если и нам не удается. Отчего такое обозначение? С-1?
- Первый найденный в Сфере артефакт. И самый крупный. Нашел землянин Сал-тыков. В данное время главком вооруженных сил Земли и советник Комитета Пятнадцати. С-1, – «Салтыков-Первый».
«Жизнь после Возрождения как сон. Иногда думаю: я сам творю внутри сознания эту мешанину новой реальности. Земляне, бестфайры, драконы Земли… А на деле ничего этого не существует. Как и меня самого. Я – всего лишь мыслеобраз, летящий во Вселен-ной. Или замкнутый черной дырой».
- Ты забыл о дельфинах, брат Иларий. Воспроизвести то, о чем не имел представ-ления, невозможно. Ты не спишь…
- Ойко, зачем наш мир такой, какой есть? Нельзя было по-другому?
«Иларий еще не вошел в возраст. Он взрослый ребенок. Йуругу второй раз лишает нас счастья взросления».
Несколько землян легли ничком и припали стеклами шлемов к зеркалу.
«Они тоже ведут себя как дети. Но даже дикие звери не трогают младенцев. Мо-жет, так и надо? Не считать себя слишком высокими…»
- Я встречался с Эрлангом, Иларий. Хотел узнать, что он заложил в нас. В семена лотоса Манде. Мне показалось, он не все помнит. Особенно о грани между трезвой раци-ональностью и тем, что тут называют человечностью. Стрелка сдвинута ко второму краю. В том причина многому. И тому, что Землю населили люди, а не драконы.
- Обосноваться на свободной от разума планете и ждать… Ждать, пока появятся те, кто назовет себя хозяевами нашего мира. Нашего, Ойко! Они никогда не станут хозяева-ми, они – разрушители.
- Будь справедлив, брат Иларий. Их возраст не сравним с нашим. Они не успели проявиться.
- И уже не успеют. Бестфайры поступят с землянами так, как земляне поступают с новорожденными котятами. Ведь нас пока слишком мало, чтобы прикрыть все человече-ство.
- Да, люди удивительно непослушны, хуже многих детей. Как быстро они разменя-ли рай на серебряный век! А затем, еще торопливее, серебряный на железный, в котором и пребывают. Они проигнорировали все мудрые наставления, от кого бы те не исходили. И превознесли тех, кто привел их к пропасти.
- Вот почему приняли решение об их эвакуации на Марс и Венеру!
- Система и Земля – они полны сюрпризов. Лианоподобия начали реагировать на ускорение научно-технического прогресса. Мы заметили. Не исключено, в лианоподобиях кроется рецепт нашего спасения. Для нормализации их состояния требовалось чистое пространство, без раздражающих факторов.
- Все-таки не Икс-Излучатель, и не Объект С-1?
- Реактивность лианоподобий, - они воспринимают изменения биосферы. Через них – кратчайший выход на працивилизацию. Я уверен. И не только я.
- Вот почему ты за перемирие с бестфайрами!
- Разве я сказал или подумал о перемирии?
Беседу прервали земляне. Группу из десяти ученых замыкал командир Рубежа Без-опасности Алекс Кидс. Фаэты развернули кресла ко входному люку. Держа в руках шле-мы, земляне в нерешительности остановились. Номинально все подчинялись Кидсу, но на деле фаэты лишь поддерживали видимость равенства, давая понять, кто есть кто.
Кидс первым справился с замешательством, улыбнулся и прошел к командирскому креслу. Дождавшись, пока все займут свои места, Иларий спросил:
- Как прошел день? Надеюсь, вы не остались без открытия?
Алекс Кидс, по-видимому, ждал подобной встречи. И приготовился.
- Вам тоже будет интересно. В нашей Системе три планеты имеют кольца. Но луч-ше слова сопроводить иллюстрациями.
Он вывел на большой экран изображения Юпитера, Сатурна и Урана.
- Посмотрите! – Кидс вытянул руку, - У Юпитера кольцо очень яркое, а в пять раз тоньше сатурнианского. Кольца Урана узки, мрачной раскраски. Все интересны по-своему. Но только Сатурн имеет витое внешнее колечко. Заняты его изучением исключи-тельно фаэты.
Экран заполнил Сатурн. Изменились ракурс и расстояние, и перед ними предстало кольцо F. А рядом с ним диск Юнивера, совмещенный с параллелепипедом, сверкающим серебром.
Командир Рубежа повернулся к фаэтам.
- Здесь ваши братья отыскали наконец Икс-Излучатель. Вы так его назвали, потому что знакомы с одним-единственным проявлением его активности. Никто из фаэтов, - а землян тем более, - совершенно не представляет, что оно есть такое и для чего там нахо-дится. Верно?
Лицо Ойко имело обычный нейтральный вид. Голос также спокоен.
- Кидс, вы хотите прочитать общеобразовательную лекцию? Ведь так называются подобные сообщения?
- Такое название есть, - так же спокойно согласился Алекс, - Но к моему сообще-нию оно не подходит.
Земляне смотрели на своего начальника со смесью уважения и непонимания. В ли-цо, в глаза фаэта никто из ученых взглянуть не посмел.
- Перед разъяснением сути, для интриги, выдвину предположение. Излучатель са-турнианского внешнего кольца не уничтожал Фаэтон. Мало того, в момент взрыва кольца F и в помине не было.
Иларий попытался выти на пси-связь с Ойко, но тот попросил отложить мыслеоб-мен и послушать землянина.
- Не мое дело вести следствие по делу о том, кто и что погубило Фаэтон. Но дока-зать, что Сатурн, а вместе с ним вся Система не имеют к этому никакого отношения, - я берусь.
Ойко заинтересовался. Практика последних месяцев не раз показывала, что зем-ляне иногда способны мыслить нетривиально. Иларий пока не определил личного отно-шения к Алексу Кидсу и его словам.
- Но прошу соблюдать условия, - давайте говорить исключительно словами. Как с нами, так и между собой. У меня аллергия к телепатии. Я всегда ощущаю ломоту в висках, как только вы переходите на подпольное общение.
Фаэты согласились. Кидс поднялся и снова сел, не в силах далее скрывать возбуж-дение.
- Аппаратура фиксировала наши действия на Объекте С-1 на фоне абсолютного времени. Вы ведь тоже наблюдали за нами? – Алекс повернул голову в сторону экрана внешнего обзора. Тот показывал планетоид «Альфа», прячущий в себе тайну то ли галак-толета, то ли вовсе неизвестно чью.
- Я знаком с последними результатами изучения Икс-Излучателя. Ведь там ведется непрерывная запись в оптическом диапазоне, через человеческий глаз, с обязательной привязкой к звездам. Мне также известно, что фаэты способны и без посредства аппара-туры сверхточно определить временные координаты конкретного события.
- Если достаточно фактического материала, - подтвердил Ойко.
- Его достаточно, - заверил фаэта Кидс, - Сделаем так. Вы внимательно посмотрите, чем мы занимались на С-1, свяжетесь с Амином и попросите его показать запись изменения в колодце Икс-Излучателя в тот же промежуток времени. И проведем сопоставление. Вы, если хотите, мысленно, а нам понадобится два экрана и ваша помощь.
- И вы заранее знаете, что выйдет из этого? – с недоверием спросил Иларий.
- Абсолютно! Знаю! – справился с волнением Алекс Кидс, - Ведь втайне от всех я уже провел подобный эксперимент. Мы увидим, как изменения на С-1, вызванные наши-ми действиями, отозвались на состоянии Икс-Излучателя. Будет сдвиг в реальном време-ни на несколько наносекунд. Ведь вы можете регистрировать такие интервалы!?
Ойко с Иларием переглянулись. Затем посмотрели в глаза Кидсу. Тот успешно вы-держал давление двойного взгляда. После чего Ойко приступил к выполнению действий, предложенных Алексом. Группа ученых играла роль слушателей-студентов.
На получение от Амина соответствующей записи ушло несколько минут. Трое-кратное сравнение заняло около часа. Кода Алекс Кидс понял, что фаэты убедились в его правоте, то объявил с ноткой торжественности:
- Таким образом, причина гибели Фаэтона-Манде более шестидесяти пяти миллио-нов лет назад лежит за пределами Солнечной Системы. Появление луча с Сатурна совпало со взрывом вашего планетарного двигателя. Не желали ли хозяева Икс-Излучателя предупредить роковое событие?

 
Глава седьмая. Выжженный Космос.

Плутон.
База фаэтов «Эмме-йа»
За куполом над горизонтом, – зимняя дорога звезд, перекрытая посредине черным диском Харона. Внизу, - безжизненная равнина, засыпанная поблескивающим снегом. Юнивер Генерального советника медленно кружил над застывшей в морозе планетой.
- Северный полюс Плутона. Как тебе? – в глазах Лерана плясали огни всех звезд Млечного Пути.
- Снег да холод. Все косточки стынут. Где же обещанный курорт?
Леда разочарованно разглядывала темный и неприютный мир, несовместимый с малейшими признаками жизни.
- Неужели как на Черной, тут все живое спрятано под землей?
- И под землей тут много понастроено. Но мы туда не полезем. Через секундочку увидишь…
- Секундочку.., - прошептала она и прикрыла глаза.
…Одно из ее любимых слов. Была Земля, которой уже не будет, и были слова, ко-торых уже не вернуть, они сделались непроизносимыми Тогда она ничего не знала о Плу-тоне. Но уже узнаваемо светил Сириус, яркая злая звезда Востока, звезда горя и ужаса.
Рядом Леран. Ее Леран… Он из конца той жизни и из начала этой. Леран смог со-единить в себе обе Земли, прошлую и настоящую. Он хочет спасти для нас Землю буду-щую. А зачем ей та, новая, неизвестная планета? Ей нужен мир, которого уже нет. Да и не будет больше планеты людей. Будет планета дельфинов. Через три месяца ее Нью-Прайс навсегда скроется в океане…
 - Леда, ты слышишь меня? Посмотри же…
Леда вздохнула и глянула вниз, через прозрачный пол кабины Юнивера. Глаза ее тут же прояснились: на месте мерзлого противного полюса стояло чудо, дворец из сказки. Видно, фаэты поселили здесь арабских джиннов. А ведь она была убеждена, что фаэты не могут строить красиво. Сама Цитадель ей не понравилась. Скучно там, глаза ищут сим-метрию, а не отдыхают. Откуда только взялись легенды о Шамбале!
Леран понял ее и объяснил:
 - База на Плутоне построена давно. Так давно, что и представить трудно. Навер-ное, тогда фаэты были другими.
 Конечно другими! Купола, башенки, лесенки… Резные окошечки, а из них льется прозрачный, какой-то апельсиново-голубой свет… Льется и течет по цветным узорам стен, по светящимся плитам дорожек. И всюду огоньки мерцают – яркие, теплые, как цве-точки под луной…
Она смотрела широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот. Леран терпеливо ждал, улыбаясь ее детской радости.
 - А было так темно и бессолнечно!
 - Полярная ночь. Я дарю ее тебе. Всю. Во всем блеске. Хочешь?
 - Даришь мне ночь? На Плутоне? – она легонько рассмеялась, - А какая она, плу-тоническая ночь?
 - Какая захочешь. Но помни: здесь, в чудо-дворце на полюсе, она длится сто два-дцать четыре земных года.
Леда ойкнула, оторвалась от чудо-видения на ночном полюсе и подняла взгляд к Лерану.
 - Ничего. Я принимаю дар. Если вдвоем, то сто двадцать четыре года совсем не-много. Все равно наступит утро. И день придет. И луна эта поднимется. Да?
Носящий тяжкое аидово имя мрачный диск высовывался из-за горизонта на треть.
- С луной сложнее. Харон устроился так, что всегда на одном месте. Чтобы увидеть его всего, надо перебраться ближе к экватору.
- Какая серая и капризная…
- Харон только кажется громадным. Он меньше нашей Луны и Меркурия. Да и не-известно, кто тут кому луна. Ведь Плутон до появления в солнечной системе Фаэтона был спутником Нептуна. Приземлимся вон у той башенки? Видишь, резная такая, со шпилями? Самая высокая?
Юнивер мягко застыл у балкончика с оградкой, опоясывающего башенку. Сказоч-ный летательный аппарат над сказочным дворцом! Крестник Леды, Юнивер, переливался жидким серебром. Исходящий из купола свет мешался с розоватым сиянием узеньких окошек. До балкончика от края диска всего полметра. Но какие они, эти полметра!
- Ты готова? – Леран взял ее за руку и приготовился к прыжку. Только так, сверху, надо входить в ночные дворцы.
- Я готова ко всему, - храбро объявила Леда, обняла руку, напружинилась и пода-лась вперед. И тут же поняла, что не сможет. Леран подхватил ее на руки и перешагнул невесомый ажур оградки.
В глазах Леды метались цветные полосы, линии, сполохи. Дворец менял формы, размеры, тонул в хаосе света и вновь поднимался на поверхность цветового моря. Она прильнула к теплой крепости Лерана и успокоилась.
- Ты не думай, я не испугалась, - сказала она, обнимая пальцами обеих рук его би-цепс, - Необычность смутила… Кругом серо, небо пронзительно-фиолетовое… А рядом такое!
Знакомство с древней базой-дворцом, носящим звездное имя «Эмме-йа», началось. Юнивер отплыл на место, указанное Лераном. И открылись новые чудеса. Полярное сия-ние почти касалось острых дворцовых шпилей. Низкая атмосфера, наполненная подзем-ными газами и элементами, горела невообразимыми оттенками. Ни у одного художника Земли не найдется таких красок.
Леран обнял ее за плечи одной рукой, другой сделал круговой жест.
- Смотри, какую ночь ты приняла себе!
Он повелительно щелкнул пальцами. То было движение волшебника. Далеко в фи-олет неба, сквозь сполох природного сияния, взметнулись струи цветных фонтанов.
Ночь горела, небо плавилось, полюс искрился. Беззвучными взрывами над голова-ми людей расцветал небесный сад. А фонтаны продолжали посылать наверх клумбу за клумбой, букет за букетом…
И стены, башенки, окна – они заблистали множеством огней!.. Весь дворец «Эмме-йа» превратился в громадный сверкающий бриллиант.
А праздник подарочной ночи и не собирался кончаться.
Еще одно движение пальцев волшебника, - и стены дворца исчезли, открыв внут-реннее убранство множества комнат. Леда в восхищении захлопала в ладошки. Она толь-ко теперь заметила, как мешают ей перчатки, комбинезон, шлем. Комнаты манили к себе прозрачным флером настоящего, забытого, домашнего уюта.
Леда огляделась. Не только бриллиант дворца, но вся невзрачная местность, на- сколько мог видеть глаз, светилась россыпью драгоценных камней. Она повернулась к волшебнику, так легко и просто подарившего ей невероятную ночь, и не узнала его.
Комбинезон сверкал, отбрасывая ощутимые до плотности цветные лучи. Стекло-пластик шлема обрел полную невидимость. Волосы волшебника струились золотыми вол-нами, глаза горели двумя солнцами. Перехватившая лоб алая повязка с простым земным камешком в центре сделалась знаком принадлежности к высшей касте звездных людей.
Она неотрывно смотрела и не могла насмотреться. И ничего уже не замечала, даже своего отражения в его золотых глазах.
Он же видел только ее. Комбинезон специального исполнения, в виде любимого ею платья в цветочек…Край всегдашнего голубенького шарфика выглядывает над шейным обрезом, и цвет его, густея, концентрируется в синеве глаз. Черный волос, алая кожа щек… А исходящий от нее свет… Может быть, он от фейерверка на небе, а может, от улыбки, и робкой, и ослепительной?
Но никто не видит светящейся пары. Солнце, и то, – по ту сторону Плутона. Смот-рят лишь звезды. И среди них – Сириус,  - ненужный, но близкий. А совсем рядом, за по-лудиском Харона, - Черная планета. Кто знает, каким зрением обладают бестфайры? Но, впрочем, если они видят эту волшебную ночь на Плутоне, то нашествия на Землю не бу-дет. Если видят…
- Леран! – выдохнула она, отступив на шаг, - Ты выглядишь совсем как принц, прилетевший с далекой звезды.
- А ты – прекрасней Нефертити, самая очаровательная принцесса среди всех звезд…
Сказал: и как молния вспыхнула пред ним! …Завитые черные кудри над сине-черным огнем глаз, смуглая кожа, крупный нос. И улыбка печали… Агасфер!
Неужели он в этот момент пытается связаться с ним? Не отвечу, Эрланга этой но-чью нет и не будет. Есть только Леран Кронин, Лерану Агасфер не нужен. Лерану Агасфер успел сказать все. Сказал той, земной горькой ночью…
«Ты не один, с тобой сестра. Сестры уходят, прекрасные возвращаются…» Еще он сказал, что Леда будет прекраснее Нефертити.
Юный Леран знал, что Нефертити означает: Прекрасная Пришла.
Сбылись оба предсказания Агасфера. Других больше не надо. Мир врагу моему!
- …самая очаровательная принцесса среди всех звезд! – вернулось эхо с небес.
Он сделал шаг вперед, она прильнула к нему и прижалась так, что задохнулась. А когда, поднятая его всесильными руками, отдышалась, спросила совсем не о том, о чем хотела.
- Как такое получается? Это трудно?
- Совсем нет, - понимающе улыбнулся он, - Маленькие манипуляции с магнитным полем, скоростной выброс частиц через специальное устройство. Вокруг базы резервуары, генераторы и еще много чего. Всякое волшебство устроено очень просто, если знать. Ты разве хочешь знать, как все действует?
- Не хочу! И зря спросила. А ты мог бы и не отвечать! Не так все делается сказочно и волшебно, когда объясняется.
- Я больше не буду, - рассмеялся он, - Пойдем вниз? Надо ведь осмотреть наше хо-зяйство. Да и одежда надоела.
- Сейчас пойдем. Только покажи сначала, где Земля.
…Лесенка вилась вниз крутым серпантином, ступеньки мягко пружинили, поручни отзывались на прикосновение теплом. Леран шел впереди, она опиралась на его руку и слушала.
- Базу построили для науки. Наверняка и для Сферы Оорта. Но золотые дожди бы-ли так редки… Людей не хватало.
«Людей не хватало…» Людей… «Люди» – звучит светлее, чем земляне. И ласко-вее, чем фаэты. Эрнест Мартин говорил, - в отсутствии детей виноваты фаэтянки. Они – женщины  стиля «ампир» без отклонений. Голая архитектура. Но Леда не согласна. Она успела разглядеть Айлу: внутри нее как бы живет еще одна, иная женщина. Теплая и доб-рая, как мать… Жаль женщин Цитадели…
- Комната, где жили строители, не тронута. Мы не будем ее смотреть? Правиль-но…
Люк входа, коридор, пол, стены, потолок…
- Эмме-йа… Имя звезды Андумбулу, красных людей…Она всегда была такой, как сейчас?
- Не совсем. Базу расконсервировали, когда узнали об Йуругу. Пришлось кое-что изменить, добавить. Маскировочный экран, гравиизлучатель с ловушкой, интегральные импульс-антенны…Сделали проход к ядру, поставили планетарный двигатель. Если понадобится, Плутон пойдет на таран Йуругу.
Леран замолчал и виновато сказал:
- Прости, Леда, я не о том хотел. Угроза войны всех нас…
- Ладно. Я тоже устала. А это что? Неужели?
Она стояла на сверкающем граните плит и смотрела перед собой остановившимся взглядом. Так, как бывало с ней в детстве. Но сейчас ее «замирание» можно было объяс-нить без гипотезы мистических предощущений.
- Наш дворец заметил, что мы устали, и предлагает освежиться.
Да, то был настоящий пятидесятиметровый бассейн, заполненный прозрачной зе-леноватой водой. Без вопросов и даже восторга она скинула на гранит всю одежду и бро-силась вниз. Леран последовал за ней. Леда вынырнула на середине бассейна.
- Откуда здесь вода? – весело крикнула она, отфыркиваясь, - Точно такая, как дома. А мы – как Элиа с Ирианом!
Леран поднял кругом себя фонтан брызг, нырнул и увлек ее за собой.

Комната, которую они себе выбрали, походила на жилища фаэтов в Цитадели, внешне выглядящие как жемчужины. Предусмотрено все, но оформлено строго, функцио-нально, без излишеств. Невидимые роботы перенесли из Юнивера багаж, накрыли ужин. В «Эмме-йа» все делалось так: неслышно, невидимо, по воле мысли, с учетом всех жела-ний.
Но Леда ничего не заметила – ее внимание приковал стол.
- Не может быть! И вид, и даже запах!
Она присела на низенький диванчик и, наклонив голову, начала принюхиваться, забавно шевеля носом.
- По-твоему, Леран Кронин ни на что не способен? – строго спросил он, - Копче-ный лосось, соленый тунец… По собственному рецепту, своими руками. Для вас, прин-цесса!
- Для нас? Своими руками? – повторила Леда; в глазах ее стояли слезы.
Он сел рядом. Обнял, легонько прижал к себе.
- Дым для лосося дали опилки. Их я получил от деревьев, которые растут в горах у нашего дома. Там же я собрал ягодки, листья и траву для тунца.
- Всё, как мама и папа, - прошептала Леда, - Ты ничего не забыл…
- Я не могу забыть, - серьезно сказал он, - А эта бутылка из запасов отца. Я ее со-хранил для случая. Случай пришел. Мы немножко выпьем и молча вспомним о них обо-их… И о Барте – такой стол для него был великой радостью.
- Нам было так хорошо вчетвером, - Леда вытерла слезы и улыбнулась Лерану, ры-бе, бутылке самопального отцовского виски, их общей памяти.
Они выпили и молча ели, наслаждаясь простой пищей, ставшей для большинства землян роскошью.

Ночь приняла их просто и естественно, ибо ночь Плутона часть природы Солнца, как и ночи Земли, и они вдвоем были частью той же природы. И ей было все равно, как они себя называли, фаэтами или землянами, ибо не было для природы между ними разли-чий. Кроме различий между мужчиной и женщиной.
И оказалось, что это просто, потому что они родились и жили друг для друга. И еще оказалось, что тела их могут говорить между собой ничуть не хуже, чем даже всео-хватывающие и всепроникающие пси-поля.
Мужчина Фаэтона женщина Земли встретились под крышей «Эмме-йа» детьми, но и после познания друг друга остались чисты и прозрачны, как горные родники. И никому не дано узнать, что сказали их тела, и на каком языке они говорили…
Прошла их первая общая ночь, наступило первое единое утро.
Вода Нью-Прайса плескалась в бассейне; два человека ненадолго стали дельфина-ми – они знали, как это делается.
После купания их ждал горячий кофе, пахнущий настоящим зерном и свежим мо-локом. Дворец-волшебник заботился о своих гостях-хозяевах.
Завернувшись в длинное полотенце, Леда обхватила чашечку пальцами и стала вдруг серьезно задумчивой.
- Знаешь, Леран, я успела сильно постареть… Земные девочки в моем возрасте давным давно или вышли замуж, или просто начали постельную жизнь.
Она подошла к иллюминатору, который снаружи выглядел резным окошечком. За окном мигали звезды, фейерверк закончился. Плутон летел сквозь долгую ночь.
- Ты сказала так, будто завидуешь им, - улыбнулся он.
- А как же! – воскликнула она и тут же рассмеялась, - У них уже дети растут. Но никто из них никогда не узнает, что такое плутоническая любовь.
Леран тоже рассмеялся и подошел к ней. Она искала среди звезд Солнце, ему в гла-за смотрело бесконечное пространство, не знающее разницы между добром и злом. Ему предстояло уменьшить долю зла и ненависти, она хотела увеличить количество добра и любви.
«Разные цели, разная судьба», - сказал он себе. Она услышала и произнесла вслух:
- Разве мы знаем, что такое судьба? И когда она становится злым роком? Только злой рок может развести нас.
- Злой?.. – он не сразу понял, что она хотела сказать.
- Злой… Злая судьба, - это когда непонятно, что происходит. Помнишь, я не сразу поняла, почему ты простил Агасфера. А когда поняла, то и сама… И подумала… И реши-ла: чаще всего зло живет в оболочке доброты. Лживая доброта – вот что такое зло.
- Леда, ты у нас, – мудрый восточный мудрец!
- А немудрые восточные мудрецы бывают? Но если уж ты понял, какая я, то еще скажу: желания судьбы совпали с нашими! Мы стали семьей еще до твоего золотого до-ждя, еще когда ты был в небе…
Она внезапно расплакалась и бросилась к нему на грудь. Он обнял ее и стал качать, неумело, как укачивают маленькие девочки своих кукол. Она плакала и шептала:
- Ты такой… Без меня ты ничего не можешь. Без меня ты пропадешь. Я всегда буду с тобой, где бы ты ни был. И запомни: я живая только потому, что жив ты.
- О чем ты говоришь, Леда? – он гладил ее волосы, целовал мокрые глаза и губы.
- Я услышала о фаэтах и подумала – это ангелы прилетели с небес. Но фаэты ока-зались гордыми. Мама говорила – ангелы добрые.
- Ну, не все же гордые…
- Не все, - слезы кончились, и Леда улыбнулась легко и свободно. – Один добрый ангел точно есть. Мой ангел.
- Ну, не надо. Просто мы с тобой счастливые люди.
- Правда? – удивилась она, - Это почему?
- Потому что у нас будут самые умные и самые красивые дети.
- Красивые как я, а умные как ты? – прищурилась она.
Волна неиспытанной нежности обдала Лерана.
- Нет. И красивые, и умные, как ты! Вот так – правильно. Дети Земли…
Он хотел что-то еще добавить, но не успел. Пальцы Эрланга сжали бокал, и он рас-сыпался влажными осколками. Зрачки расширились и застыли в одной точке. Только точ-ка, на которой они замерли, находилась не здесь, не во дворце «Эмме-йа».
- Что случилось? – испуганно прошептала Леда.
Он ответил не сразу, с трудом шевеля обескровленными губами.
- Случилось самое страшное. И подумать о таком было невозможно.
- Леран?!
- Контейнеры мои потеряли жизнь. Мертвы мои контейнеры… Не будет больше лотосов.
С Ледой говорил Эрланг, на нее смотрело чужое лицо, но она справилась со стра-хом.
- Что?! Больше не будет золотых дождей?
Спросила одно. А подумала другое: «Больше не будет заново рожденных. Больше никто из фаэтов не получит новой жизни на Земле». Произнести такие слова она не смо-жет никогда.
- Почему, Леран? – спросила она Эрланга.
- В ядрах комет стоят излучатели. Они выжгли все пространство Системы!
Медленная рука сняла со лба красную повязку с веселым земным камнем. Леда по-няла: пришла пора возвращения черного цвета. Случилась вторая расстрельная ночь… В первую погибло двое. В эту – много миллионов, даже миллиарды. Они погибли, не возродившись.
Глаза Эрланга горели потемневшим золотом.
- Я только что принял сообщение из Комитета Пятнадцати. От Игоря. С дополне-нием от Агасфера. Шпион, разведчик Йуругу среди нас. Тот самый, кто начал с организа-ции преступного «Нео-Силлабуса». Он и выдал бестфайрам тайну жизни…
- Его найдут.., - сказала она тихо первое, что пришло в закружившуюся голову.
- Нет. Не найдут. Ни Агасфер, ни Мартин не смогут. Весь Комитет Пятнадцати не справится. Этот шпион – фаэт, Леда. Земля подарила ему вторую жизнь. Он предал и Зем-лю, и память о Фаэтоне. Он предал все, что только смог…
- Но… Разве эти… бестфайры… не могли сами?
Он не заметил ее вопроса и сказал себе вслух:
- Одного не понимаю…
Она робко протянула руку и дотронулась до его лба, сиротливого без красной лен-ты. Лоб дышал жаром. И спросила:
- Чего ты не понимаешь? Только не молчи, и говори вслух.
- Хорошо. Буду говорить вслух. Я не понимаю, как мы не узнали об излучателях вовремя. Хоть один человек, фаэт или землянин, должен был зафиксировать излучение. Комиссия Возрождения реально перекрыла все сектора Системы! Где же застряла инфор-мация?
- Разве нельзя проследить?
- Трудно. Очень трудно. И мне трудно.
- Ты винишь себя… Зачем?
- Мне первому! Мне следовало понять сразу: Аполлион может быть фаэтом! Я был совсем не прав, я думал о фаэтах лучше, чем о людях Земли!
А в сознании билась мысль, пытающаяся отыскать выход из случившейся траге-дии.
«Излучающих смерть комет около десятка. Импульсы четкие, выверенные. Они нашли частоту и амплитуду! На Фаэтоне мне не хватило нескольких недель… Не удалось добиться абсолютной защиты, осталось открытым маленькое окошечко-лаз. Знали только те, кто имел со мной прямой контакт».
Он обхватил голову руками и сжал побелевшими пальцами. Совсем так, как делал Ирвин Кронин, когда случалось что-то очень нехорошее.
- Живой космос… Теперь он мертвый, его выжгли…
Леда разъяла его руки, заменила своими. Распахнула полотенце, прижала его к се-бе. Раскаленная голова обожгла ее обнаженную грудь и открытое сердце. Леран затих. Показалось, что он всхлипнул. Она крепче прижала его к себе, но он мягко отстранился и выпрямился. Глаза Лерана были сухи.
- Кончился наш праздник, Леда, Мы возвращаемся. Рано оплакивать. На Земле Антэ, он прошел адаптацию. Антэ был помощником Эрланга. Есть еще надежда. Ведь я не все помню…

Земля.
Нью—Прайс. Выездное чрезвычайное заседание Комитета Пятнадцати.
Эрнест Мартин, скрестив руки на груди, стоял у входа. У ног шипело подступаю-щее море, в небе завис дежурный Юнивер. Рыбацкий поселок был пуст, людей эвакуиро-вали в глубь материка.
Накануне Мартин сказал Салтыкову, что нельзя обсуждать проблему «закрытия контейнеров» без участия фаэтов. Денис то ли не согласился с ним, то ли не смог изме-нить общий настрой.
Отсутствовал даже Эйбер, единственный из фаэтов член Комитета Пятнадцати. Все они ожидали возвращения с Плутона Эрланга.
Игорь Бортников, конечно, имеет право. Но – четверо взрослых и десять детей! Ге-нии человечества, желающие спасти нерожденных фаэтов. Фаэтов, которым лишь случай помешал переселить людей с Земли на Марс. Фаэтов, по следам которых пришла с чужой звезды смертельная угроза.
Двери оставили открытыми. Мартин смотрел на море и слушал. Предложения, ги-потезы… Ничего у них не выйдет. Если кто и сможет что-нибудь, то Эрланг. Да, Эрланг, но не Леран Кронин.
Дом Крониных охраняется не хуже, чем в свое время Белый Дом или Кремль. Но здесь нет прикрытия, имеющегося у Цитадели. Всех этих штучек с пространством: лаби-ринтов, ловушек, экранов и тому подобного. Фаэты не торопятся дарить свои секреты направо и налево.
Эрнест пожевал губами, вздохнул. Хотелось йогурта, но где его сейчас достанешь? И Лия далеко, она бы смогла. Ну, разделаются они со звероящерами Сириуса, и что по-том? Возьмутся за наведение порядка среди аборигенов Земли? А если вспомнят отстав-ленный план эвакуации? И придется ему с Лией на старости лет осваивать каньоны Мар-са. Растить саксаул с баобабами. «И на Марсе будут яблони цвести», - как-то спел строчку Демьян. Яблони… Колючки бы прижились. Он усмехнулся, представив себя, опутанного кандалами, с лопатой в руках на красном бархане.
Впрочем, еще неизвестно, что лучше: пахать марсианские пески или охранять зем-ное правительство. Сюда бы Агасфера, у того непревзойденный нюх на неприятности. Кое в чем тот и с фаэтами мог бы потягаться. Странник давно плетет сети для захвата шпиона. Но если диверсант фаэт, Агасферу не пробиться к нему. Свои с ним разберутся, и следов никто не найдет. Земляне и имени не узнают. Со стороны материка донесся шум вертолета. Легкий, спортивный, определил Мартин на слух. Юнивер пропустил, значит – свои. Машина села на песок в десятке метров от дома. Вышли двое. Чарли Стивенс, отвечающий за внешнее кольцо охраны, сопровождал высокого человека в спецназовском комбезе. Четырехцветный, из вещевых запасов канувшего в лету НАТО. Видимо, человек, – североамериканец, из «штатовского» населения.
Чарли остановился, козырнул.
- Пожелал лично к тебе, Мартин. Разбирайся сам, доводы звучат убедительно. Я его прощупал, оружия нет.
Стивенс повернулся и пошел к вертолету. Эрнест кивнул гостю, не меняя позы и оглядывая того полицейским взглядом.
- Говорите…
- Я – Джимми Брук. «Дикие копы»… Слышал?
Мартин напрягся и невольно потянулся к кобуре.
- Не узнал? Сколько воды утекло, на жизнь любую хватит. Мэн-Сити…
Не узнал! Как можно признать того Брука в этом прошедшем огни и воды, пират-ского вида человеке?
Шрамы, ожоги, правой брови совсем нет. Рот перекошен навсегда либо ударом но-жа, либо осколком гранаты на излете. Не лицо, а полигон для испытаний холодного и ог-нестрельного оружия ближнего боя.
Довольный жизнью лощеный полицейский капитан из заштатного городка северо-американского континента и, - предводитель самой могущественной и жестокой банды западного полушария! Поистине, неисповедимы пути Господни! Мартин хорошо помнил  трусливую дрожь капитана Джимми Брука, отказавшего в гостеприимстве ему с Лераном. Но то быльем поросло и мести не стоит.
- Твою дивизию! – по-крамовски отреагировал Мартин, - И чего ты от меня хо-чешь? Кресла в планетарной администрации? Надоело гулять на воле? А узнать тебя дей-ствительно непросто…
- Я пришел сдаться, - желваки вспухли на израненных скулах Брука, - Точнее, - предложить Комитету Пятнадцати свои услуги. Уж если сам Агасфер у вас…
Мартин, не отводя от него взгляда, поинтересовался:
- Как так получилось? Образцово-примерный семьянин и - бродяга, главарь «Диких копов»…
Глаза Брука блеснули бешеной яростью, челюсти сжались по-волчьи.
- Нет семьи. Нет ни квартиры, ни виллы. Жизнь – лучший учитель. Я расстался с иллюзиями. Перед тобой другой Брук. Или у тебя ко мне свой счет?
- Нет никаких счетов, - твердо произнес Мартин, - Мы поняли тебя и простили. И Леран, и я. Все-таки, чего ты хочешь?
- Для себя я ничего не хочу! А вот для парней… Самостийность, как любит гово-рить один из моих «диких», здорово развращает. Центр порядка на планете должен быть один.
- Что ж… Если так, выбирай: или на службу в полицейский департамент континента, или, – если хочешь сохранить в целости свою группу, - согласуй вопрос с начальником планетарной полиции.
- То есть с Агасфером? Терпеть не могу официальных контор. Выбираю второе.
Мартин потянулся за мобильным телефоном, размышляя о перипетиях судьбы. «Время превращений, да и только. Или оборотней? Друзья делаются врагами, враги – дру-зьями. Трусы – храбрецами… Агасфер разберется лучше меня». Чтобы отыскать в эфире Странника, понадобилось несколько минут. Он передал телефон Бруку. Тот кратко доло-жил свою ситуацию, после чего Эрнест слышал одни междометия «да»-«нет». Вопрос ре-шился менее чем за пять минут. После разговора Брук преобразился. И, на взгляд Марти-на, стал похож на волка после встречи с умным дрессировщиком. Агасфер умеет найти таким людям нужное место под Луной.

Земля.
Цитадель. Розовая «Жемчужина» Эрланга.
Всепроникающий характер земной пыли действовал и в Шамбале. Дом Эрланга принимал людей только раз после постройки. Но пыль ровным серым слоем покрыла все поверхности, как по горизонту, так и по вертикали. Включая зеркала и фотографии.
Эрланг сам не совсем ясно понимал, почему избрал для встречи то жилище, от ко-торого в свое время наотрез отказался. Трагедия с контейнерами повлияла на многое.
Он сидел с Антэ за столом, Леда у стены рассматривала снимок: семья Эрланга до избрания его вождем… Достоверная реконструкция. Годы зрелой молодости его родите-лей, до трагедии на Йуругу…
Беседа подходила к концу.
- …Итак, я не могу надеяться, что в памяти обязательно сохранилось то, что нам требуется…
- К сожалению, не можешь, - спокойно подтвердил Антэ, - Да и нельзя вернуть то, чего не было.
Эрланг не мог окончательно потерять надежду.
- Дельфины собирают контейнеры в специальные хранилища. Можно ли рассчитывать…
- Тоже нет, - Антэ не дрогнул ни лицом, ни взглядом, ставя точку в проблеме спа-сения, - Дельфины всего лишь похоронная команда.
Леда сняла фото со стены и неслышно вышла в холл. Осматривая «жемчужину», она с помощью мокрой тряпки боролась с пылью. Эрлангу захотелось крикнуть в лицо новорожденному брату… Одному из последних новорожденных... Крикнуть: «Не сиди же как статуя! Признайся мне и себе, что сердце твое стонет от безжизненности. Покажи, что ты живой!»
Но только прикрыл глаза и сказал:
- Ничего… Сегодня не можем, так завтра… Будет саркофаг. Нет, - новое хранили-ще! Они подождут…
В комнату вернулась Леда со снимком в руке и вмешалась в разговор.
- Простите, но… Леран, к тебе гости.
Он посмотрел на нее: в глазах острая боль-сопереживание, которую она тщетно пыталась скрыть. Леран мысленно сказал: «Ничего, родная. Мы еще придумаем что-нибудь. Все будет хорошо».
Антэ поднялся было из-за стола, но Эрланг остановил его.
- Если можешь, останься. Я пригласил Айлу. Она работает в комиссии Арни. В Ко-митете Пятнадцати обеспокоены нашими женщинами. Там действительно не все ясно. С Айлой Памела Шиф из Комитета, она занимается этой проблемой.
- Земная женщина? – равнодушно удивился Антэ, но взглянул на Леду и не стал ждать ответа.
- Ты знаешь о самоубийстве и странной записке? – вопросом на вопрос Эрланг по-казал нетактичность брата, - Из ряда вон, как говорят люди Земли. Уверен, причина по-ступка осталась.
- Самоубийство и положение в Комиссии Возрождения? Что общего?
Эрланг не ответил. В комнату вошли женщины. Памела, дама лет сорока, в про-стеньком сером платье, никогда не отличалась красотой и статью. Рабочая нагрузка по-следних месяцев добавила ее внешности еще лет десять. Айла выглядела расцветающей внучкой на выданье в сопровождении заботливой бабушки.
Глаза Леды сверкнули, и Леран улыбнулся; ее ревность походила на реакцию мо-лодой львицы, заметившей появление поблизости от логова ее личного льва самки из чу-жого прайда. Посчитав, что горячие эмоции освежают кровь, он не стал ее успокаивать.
Айла не замечала Леды… Неприятие землян, поддерживаемое упорным Арни… Эрланг признал за собой еще одну ошибку: нельзя было отдавать женщин Фаэтона под опеку Арни. Но чья была инициатива?
Ослепительная холодная красота… Русалка, проводившая его в грот «золотых лю-дей». Она не менялась. Со времени появления Йуругу он встречался с ней дважды. Первое чувство к ней не уходило. Чувство внутренней близости, очарованности, родства. Леда понимает?
Леда – как трепетная лань. Как нимфа, готовая за любовь отдать жизнь. Жизнь и любовь так перемешались в Леде, что она в любой момент могла взорваться как вулкан. Достаточно малейшего толчка. Природная, дикая красота Леды несравнима с неотрази-мым обаянием Айлы. Их нельзя сравнивать. Как Солнце и Луна… Да, у Леды свой свет, идущий от пылающего сердца. У Айлы – отраженный. Каждому свое. Леран всегда тянулся к Солнцу. Но почему и сейчас, рядом с Ледой, его не покидает ощущение близости к Айле? Словно они связаны чем-то общим.
Он проанализировал свои эмоции и попробовал перевести их на земной язык. Пришлось смоделировать интимную встречу. Получилась забавная картинка: он подходит к Айле, сидящей в кресле, опускается на колени, кладет голову на ее колени и закрывает глаза. Ее ласковая рука касается его волос, и он забывает обо всем. В сердце – нега, в голове – успокоение… Нет, самому не разобраться.
Встав рядом с Антэ, Эрланг поклонился дамам.
- Спасибо, что пришли. Располагайтесь. Хотите чего-нибудь?
- Воды, - оглядев пустой стол, слегка осипшим, простуженным голосом попросила Памела.
И тут все переменилось. Эрланг ощутил вибрацию времени, сжатие мгновений. Кто-то попытался затормозить его ход?
Он повернул голову, встретил глаза Леды. Нет. Она смотрит с напряжением, но спокойно. Айла или Антэ? Вдруг слово, одно короткое слово, ударило Эрланга десяти-балльным землетрясением. Слово Антэ, еще не произнесенное, уже кольнуло, тряхнуло, взорвало!
- Лимния?! – произнес Антэ и лицо его дрогнуло.
Эрланг мгновенно оценил всю ситуацию. И понял ее. Антэ, не сумевший вовремя схватить себя за язык, не научившийся управлять мыслями… Ничего не заметившая Па-мела… Леда, замедленно поднимающая к глазам семейную фотографию – призрачный отсвет желтой звезды Эмме-йа-толо. Леда догадалась… И Айла, одновременно с ним про-никшая в сознание Антэ…
Мысли Эрланга и Айлы переплелись. Секунда контакта прояснила все. Леран вспомнил обещание, данное Леде: в ее присутствии только словами. Айла и Антэ поняли и согласились.
- Сядем и поговорим, - предложил Эрланг, - Леда, ты можешь поближе ко мне? Хорошо?
Она устроилась на подлокотнике его кресла, положив руку ему на плечо. Подняв-шееся возбуждение снова засверкало в синих глазах.
- Прости Памела, мы займемся твоим вопросом через десяток минут. Возникла си-туация, требующая немедленного выяснения. Не возражаешь?
Памела наконец почувствовала,  что в комнате творится нечто экстраординарное, и мягко сказала:
- У нас есть время, Генеральный советник.
- Кто начнет? Ты, Антэ! – за столом сидел не Генеральный советник Комитета Пятнадцати, а император планеты Манде.
Антэ понадобилось полминуты, чтобы справиться с волнением и инициировать за-пас земных слов.
- Признаю вину. Я поступил неправомочно самостоятельно. Я обязан был сооб-щить тебе о своем замысле. Оправданий не ищу, но время было такое, как на Земле сей-час.
Леда смотрела на Антэ во все глаза, ожидая страшного, неприятного открытия.
- Я клонировал твою погибшую мать, Эрланг. А затем личность клона перекодиро-вал в семя. И тайно включил ее в твою программу сохранения.
Даже в отсутствии людей розовая «жемчужина», дом императора Фаэтона,  не зна-ла такой пронзительной тишины. Памела не могла отвести взгляда от Эрланга, она не узнавала его лицо. А Генеральный советник сидел с закрытыми глазами. Леда поставила фотографию на стол. Айла повернула ее к себе и принялась пристально изучать…
- Я – Лимния.., - она говорила замедленно; крайне редко Айле приходилось об-щаться вслух, и еще реже использовать земные языки. – Память возвращается… Клон… Благодаря Антэ я пережила еще одну смерть?
- И еще одно рождение, - негромко добавил бледный Антэ.
- Как ты опознал ее? – не поднимая век, спросил Эрланг.
- Я перенес на клон метку и записал ее в программу. Знак Лимнии. И ты должен помнить. На правой щеке, у виска. След детской травмы.
Эрланг открыл глаза. На правой щеке Айлы еле заметно темнело пятнышко слож-ной конфигурации. Пятнышко столь же неповторимое, как отпечаток пальца или рисунок радужки.
«Смотрел, но не видел… А внутреннее, истинное Я узнало. Вот почему меня так тянуло и тянет к ней. Лимния… Мать…»
- Ключ к пробуждению памяти – имя, - продолжил Антэ, - Я не смог сдержаться. Малый срок для адаптации. Я не землянин, но еще и не фаэт.
Взгляд Леды обратился к Айле. Не было в нем огня соперничества, а только сочув-ствие и желание понять… Она крепко сжимала рукой плечо Лерана, не замечая того.
- Вы – мать Лерана? Та, которая…
Она хотела было сказать: «Та, которая погибла миллионы лет назад в миллионах миль от Земли?» Но не сказала. Ведь тогда пришлось бы произнести имя «Эрланг», кото-рое она для себя не признавала.
- Я думаю, Леда.., - мягко ответила женщина с двумя именами.
Айла продолжала изучать фотографию. Холод покидал ее, статуя оживала.
- Мать и сын, - Айла говорила так же медленно, - Но я – копия клона. Была кло-ном… Как быть с этим?
Она подняла взгляд на Антэ; тот явственно вздрогнул.
- Почему ты избрал меня, Антэ? Почему одну меня?
- После разгрома посольства на Йуругу ваши останки смогли вернуть домой. Лич-ностный код в ДНК сохранился. Эрланг был слишком занят. Я хотел сделать подарок…
«Вот это подарок! – ужаснулась Леда, - Клон или … Копия копии? Или кто? А если бы я вот так встретила свою маму? Неожиданно… И непохожую на себя внешне, но все-таки ее?»
Памела смотрел на фаэтов с непониманием и страхом. Мораль всемогущих ино-планетян… Она уже не верила, что их союз с землянами искренен. Вопрос, с которым она пришла к Генеральному советнику, забылся.




























Часть вторая
Поражение

               
                «…пришел великий день гнева Его, и
                кто может устоять?»

 Глава первая. Число человеческое.

«Кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовлен-ное в Чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами… И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его».

Земля.
Построссийское пространство. Арзамас.
Серая пелена над серым городом. Напрасно дома человеческие пучат окна-глазницы под ресницами людского таланта. Ни оригинальная резьба наличников, ни при-хотливая вязь деревянных узоров под скатами крыш, - ничто не отзывалось теплом в ду-шах живых.
Ибо гремел и звал колокол.
Гудела в серой выси колокольня, освобожденная от знаков православия. Гудела внизу серая толпа, изголодавшаяся и обозленная, натрудившая мозоли в поисках врага близкого, врага виноватого.
Церковь с низложенными крестами астматически дышала раскрытыми настежь дверями. На улицу бесстыдно глазел неприлично голый иконостас. Стекла притвора от-хрустели своё под сапогом и ботинком. В пустоте храма вихрил серый ветер.
А бывшие служители растащенных икон истерзано покачивались на проросшем желтой травой растреснутом асфальте. Их было трое напротив нескольких сотен.
Посреди площади высилось, - в три роста человеческих, - деревянное изваяние, со-творенное теми руками, которые украсили город людей резьбой редкой красоты и узорча-того света. Изваяние было бестфайром. Но не в том конечном виде, в каком явился он на рубежи Солнечной системы. А в том изначальном, какое имел вблизи Сириуса, во време-на совместного противостояния с фаэтами.
Могучая шея поддерживала змеиную голову, раскрывшую клыкастую пасть. Го-рящеглазую голову венчали два изогнутых рога. Чешуистая шея вырастала из панцирного тела, упористо сидящего на четырех когтистых лапах и нервно замершем хвосте.
Кто сказал, что талант человека равен  красоте его сердца?
Талант сделал так, что голова человекоядного зверя следовала порывам серого вет-ра. И виделось тем, кто стоял на околоцерковном месте, что глаза-угли звездного мстите-ля пылают по их души. Посланник неба требует преданного повиновения себе и своим опричникам.
Идол - центр круга жизни и смерти… Двадцатиметрового радиуса круг девственно пуст. Место лобное, место красное…
На восточном излете радиуса раскинут шатер: в полутьме его посвященный обре-тет начертания близости. Запад украшен дощатым столом с торчащими по периметру но-жами; стол приготовлен к приему крови отчета. Север и юг стали точками опоры двух длинных шестов, на коих, будто свежеотсеченные головы, высились иконы святых. То ли от влажности мутного дня, то ли от переполненности бессильным страданием, очи писа-ных старцев сочились слезой. Мироточение вызывало протестующий смех, требовало раз-венчания кумиров прежнего бытия.
Кто сказал, что возможно противоречить площадному крику?
Кто в толпе может помыслить о силе, что сильнее силы Зверя?
Человек в красном поднялся по лапе мстящего. С высоты бестфайра удобно бро-сать кругом тяжелые камни слов. И вот, обмазанные клеющим дегтем страха, они падают на склонившиеся головы и прилипают к ним. И врастают в души,  и делаются главным органом новых людей.
Младшие опричники на востоке действуют тихо и сноровисто. Шатер принимает посвященных. Входя тайком, они выходят с гордыми лбами, на которых красуются начер-тания грядущего дня.
Участь трех священников, - на западном краю круга. Они соответствуют призва-нию: рваные рясы и бороды, красная кровь на белой коже, глаза лишены и страха, и воли.
Они завершат земной круг прощения с потерянным раем, они распахнут для со-племенников широкие врата, ведущие к вечности ада.
Здание храма исключили из сферы действия. На истоптанной земле, у излома об-рушенной церковной ограды стоят двое. Один, ростом выше среднего, сухощавый, одетый в обычный для уходящей Земли военный камуфляж, оторвал взгляд от лобного круга и повернулся к другому. Тот, очень высокий и широкоплечий, в роскошной русой кудрявой бороде поверх расшитой косоворотки, спросил:
- Вы чем-то недовольны, генерал?
Генерал сделал попытку улыбнуться. Но смог лишь скривить бледные ниточки губ.
- Отчего же! Благодарю тебя, ангел славянского мира. Я осведомлен. Подобное происходит по всей земле православия. Вы потрудились на славу.
Кто первым произнес славу правословию?
- Только ли на славу? - последовал новый вопрос.
- О-о… Но мы оба знаем: удовлетворение наших стремлений – дело лично Апол-лиона.
Человек в русской рубахе сощурился, словно в глаз ему влетел жгучий солнечный луч. Хаки-генерал коротким жестом пригласил вернуться к спектаклю у подножия невы-сокого церковного холма.

Ближнее окружение звездного идола прошло посвящение. На их лбах и кистях правых рук чернели отличительные знаки. Настало время следующего акта. Человек в красном бросил в толпу призыв:
- Очистим егорьевский град от прислужников врага! И наречем его Градом Избав-ления! Принесем жертву искупления!
Взмах рукава, - избитых священников поволокли к лобному столу. Но двое из них не достигли жертвенного места. Толпа вырвала их из рук опричников. Черная татуировка вспухла красными контурами; перекошенные яростью лица орали:
- Смерть христопродавцам! Топчи их, братья!
И двое исчезли в ногах. Третий лег на плаху стола. Первую десятку избранных распределили вокруг него, каждого напротив своего ножа. Команда-жест, и десять лезвий поднялись в едином порыве. И опустились, с глухим стуком пробив плоть до костей и дерева. Тело жертвы дернулось и замерло. Окровавленные ножи вернулись в гнезда. Торжествующий вопль рванулся по городскими улицам, ударив по остекленевшим глазницам окон.
Пришло время второго акта, неожиданного для всех, кроме «Славянского Ангела» и генерала Ранверсера.
Пасть бестфайра исторгла длинный язык огня. Задетый опаляющим жаром красный дирижер скатился к подножию истукана. Огненный язык достиг стола и накрыл останки священника. В реве восторженного испуга никто не услышал рокота двигателя и шума винтов.
Вертолет завис над западной точкой круга, вниз упали веревки. По ним скользнули черные фигуры с короткими автоматами за спинами. Одновременно с высадкой десанта с вертолета раздались длинные пулеметные очереди. Толпа колыхнулась и подалась назад во все направления разом.
Один из десантников приземлился на доски горящего стола, отбросил веревку и, - повернулся лицом к огню, с шумным шорохом летящему из пасти монстра. Тут произо-шло новое чудо: язык пламени отпрянул от человека в тонком черном трико и будто втя-нулся назад в змеиную голову. Десантник склонился к нетронутому огнем лицу священ-ника. Кровавый спектакль закончился, ибо служители Зверя не имели в сердцах бесстра-шия.
Поиски опричника в красном ничего не дали. Исчезли и генерал с «ангелом». По-терявшие вождей люди, спотыкаясь и падая, разбегались по улицам.
Через несколько минут на месте сборища ветер ворошил мусор и холодил тело второго служителя храма, растоптанного на асфальте. Третьего обнаружили в глухом ту-пике за квартал от церкви. Как ему удалось выползти из толпы, он сам едва ли помнил. Командир десанта увидел его уже на носилках, перемотанного бинтами.
- Вы меня слышите? Вы можете говорить?
Священник открыл глаза. Стало видно, как он молод. Нерастраченная жизненная сила и помогла продержаться в круге смерти. Горло его хрипело.
- Прошу, обнажите головы…
Десантники послушно сняли шлемы.
Священник с облегчением выдохнул:
- Слава Господу,  не меченые…
И остановил взгляд на лице командира десанта, внутренним чутьем выделив того из всех. Посмотрел в глаза и волна дрожи прошла по его телу. Хрипящий голос выдал волнение:
- Ты тот, кто ищет погибели. Ты тот, от кого бежит смерть…
Агасфер понял, что узнан. Но внешне этого не показал.
- Мы из планетарной полиции. К сожалению, опоздали на несколько минут.
- Полиция… Вам известно,  кто преследует служителей церкви?
- Известно! - ответил Агасфер; он понимал, что предстоит сложный разговор, по-видимому последний для израненного священника, - Они начали с науки и ученых. Те-перь взялись за церкви…
- Не это важно… Они отравляют людей кровопусканием, убийством. Меченые ими не вернутся на путь спасения. Вот почему я просил вас обнажить чело. Хотел видеть, есть ли печать…
- Мы ищем человека по имени Иван Марьин, святой отец.
- Я не святой, - поправил священник, - Его прозвище «Славянский Ангел». Он был тут. Жаль…
- Ничего, мы его отыщем, где бы он ни скрывался, - заверил Агасфер и оглядел пе-реулок. Среди мертвых домов жили одни деревья. Запустение проникало все глубже в людские поселения.
- Держитесь, отец. Скоро прибудет вертолет, там доктор.
- Не надо доктора… Они создают Новую церковь, общину воинствующих идоло-верцев. Поклонение человекотворным образам… Вы видели? Он действует, как живой.
Агасфер молчал. Он восхищался духом человека, которому и тридцати не испол-нилось, - несмотря на неотвратимую близость мучительной кончины, священник решил сказать все, что  сказать был обязан.
- Человеку свойственно искать пример для поклонения, – тихо сказал один из де-сантников, застывших на коленях у носилок.
- Только перед Одним может и должен склониться человек. Никто не видел Его, и изобразить не в силах никто. Нельзя бренной рукой описать вечность. Зверь на площади рукотворен. Как иконы в нашем храме. Позднее понимание…
Слова шли все труднее, дыхание прерывалось.
- …Пришли дни, в кои последователи Зверя будут иметь жизнь и удачу. Послу-шайте…
На губах его выступила розовая пена. Агасфер коснулся измученного лица плат-ком. Священник взглядом поблагодарил.
- В церквах, домах, на улицах множатся образы бестфайра. Люди ищут у него за-щиты и спасения. Голод, холод, хаос… Случается и так, что богопротивные лики ожива-ют. И крушат мир, щадя своих. То есть великий обман, созданный людьми же. По вере своей получают. Не видя глубины падения. Завершающий круг объединит неверующих и заблудших…
- Выходит, вера исторгла огонь из пасти? И выдавила слезы из икон?
Беседа у одра становилась общей.
- Так. Ибо созданы мы по образу и подобию Творца… Многое нам дано. И свобода тоже…
- И что же, сила на их стороне? И мы бессильны остановить разгул?
- Расцветет их торговля, обретут они власть, смогут творить желаемое… И не будет над ними ни закона, ни осуждения совести. И не помыслят они ни о возмездии, ни о  сроках…
- Ничего! – с непоколебимой уверенностью сказал десантник с густыми пшенич-ными усами, - Сроку было сорок сороков! Мы сами им отмерим положенное!
Переполненные слезами глаза священника потеплели. Мучительно выкашляв сгу-сток крови, он попросил:
- А теперь оставьте нас вдвоем.

Агасфер опустился у изголовья на правое колено и склонил голову. Перед ним ле-жал не молодой мужчина. Страдание в минуту сделало из него старца.
- … Я узнал тебя. Продолжи избранный путь, круши идолов. Где ни встретишь ка-пище – не оставляй и камня… Прошло время, когда был ты ни холоден, ни горяч. Забудь о прошлом, пока не придет твой День. Множатся ряды теплых, огнем своим опали их. Скоро мы встретимся…
В изнеможении священник опустил веки. Агасфер застыл, боясь шевельнуться. От-кровение коснулось его там, где он менее всего ждал его. Умирающий объявил живому о скором исполнении желания, бывшего до сего дня неисполнимым.
«Скоро мы встретимся…»
Вестнику оставалось жить считанные минуты.
- Твое желание, отец…
- Последнее? – нашел тот силы на улыбку, - Положите нас под плиты храма. Всех троих…
Смерть пришла тихая и светлая.

Земля.
Нью-Прайс.
Океан рвался внутрь дома Крониных. Озабоченные люди выносили из комнат ве-щи и документы, грузили на катер, стоящий мористее на десяток метров.
Несколько человек махали кирками и лопатами за домом, на взгорье. Устанавлива-ли портрет Эрланга, Генерального советника земной элиты и вождя фаэтов. На врытом рядом столбе укрепили текст специальной молитвы с просьбой здоровья и долголетия то-му, от кого зависели жизнь и свобода людей Земли. На таком же столбе справа – ежеднев-ный информационный бюллетень Департамента Обороны.
Утрамбовали последние камни. Проверили столбы и крепления портрета на устой-чивость и прочность.
- А не рано? Дом еще несколько дней не зальет. Вода наступает не так быстро, как нас предупреждали, - сказал один из рабочих.
- Нормально. Лучше раньше, чем в воде возиться, - заметил второй.
- А по мне, стоял бы Эрланг у дома и стоял. Пусть бы дельфины им любовались, - сказал третий, смахнул пот со лба и сплюнул под ноги.
- Что-о? – воскликнул второй, - Ты думай, о ком говоришь! Он человек-легенда, наша надежда. Или не знаешь, что делается?
Он обошел столбы, остановился перед портретом. В благоговении склонился, вполголоса озвучил молитву. Затем перешел к правому столбу и стал громко читать текст, отпечатанный на машинке:
- Послушай вот, что происходит… «В течение недели полностью уничтожены все земные военные базы на Рубеже Безопасности и спутниках больших планет. Не задеты Сатурн и Плутон. Бестфайры внезапно, неизвестно откуда, тысячными ордами… Погибло около половины фаэтов, занятых на этих рубежах обороны. Точное число потерь уточняется. На землян бестфайры не нападают. Причина выборочного интереса пока не определена. Попытки уничтожить или взять в плен хоть одного монстра не увенчались успехом…»
Дальнейшему ознакомлению с военной обстановкой на окраинах Системы поме-шал вынырнувший из-за облака громадный диск.
- Снова НЛО. К Крониным, - пояснил человек, читавший информационный бюллетень.
- Ты тоже не прав, - с ехидцей отметил тот, кого обругали за недостаточное уваже-ние к Генеральному советнику, - Не НЛО, а Юнивер. Пора забыть старые словечки.
Стометрового диаметра диск оказался плоским тором; пустую центральную часть его занимал небольшой шар, висящий совершенно независимо. По внешней окружности тора расположились длинные штыри с утолщениями на концах. Опустился Юнивер близ дома Крониных прямо на воду. В шаре открылся люк, и на плоский диск шагнули, будто и не заметив просвета в десяток метров, три фаэта в светло-желтых облегающих костюмах. Затем из шара протянулся трап, по нему перешли несколько землян.
Рабочие, опершись на лопаты, обсуждали визит.
- Видать, большие шишки пожаловали.
- Из Комитета Пятнадцати, кто еще сюда прилетит.
- Ну и тесно стало на старушке Земле. Люди, фаэты, Юниверы… Еще и бест-файры…
- Ну, бестфайров-то фаэты близко к Земле не подпустят.
- Да и не трогают они людей. Сам же читал!
- Я думаю, у них старая вражда. Еще по Сириусу.
- Пусть бы и разбирались между собой сами. Где-нибудь подальше. У того же Плу-тона…

Мартин, стоя у края диска, смотрел в сторону дома Крониных.
- Жаль, нет с нами Лерана, - с усмешкой сказал он, - Вот был бы спектакль! Сколь-ко он таких портретов в щепки разнес!
Он повернулся к фаэтам и спросил:
- Все спокойно?
Один из троих кивнул. Игорь Бортников, искоса ткнувшись взглядом в невозмути-мо-неподвижных фаэтов, сказал:
- Может быть, на берег? Левее там, я вижу, песочек еще есть. В доме не дадут ни поработать, ни отдохнуть. Народу сегодня многовато. Эрнест, ты не возражаешь?
- Нет, Игорь Всеволодович, - согласился Мартин. – Охрана на месте, аппарат ря-дом.
Скомандовал, видимо, Бортников. Юнивер очень плавно поднялся и переместился метров на пятьдесят в сторону. Даже земляне не ощутили ускорения подъема и спуска. К песку протянулась лесенка, люди сошли на узкую песчаную полоску, отделяющую море от подножия горной ряды.
Сняв туфли и потрогав пальцами ног песок, Юлия Данн недовольно спросила:
- Почему сегодня не все? И вывезли так далеко… Что-то вас беспокоит?
Бортников отозвался с отеческой теплой ноткой в голосе:
- Оценивать как хорошее, так и плохое лучше с определенного расстояния. Коми-тет увлекся мелочами. Детальками. Мы теряем способность интегрального видения.
- Ну, шеф, я не думаю, что все так уж и плохо, - похлопал себя по тощей груди Рик Уоллес, - И я уверен, фаэты прикроют Землю.
Премьер покачал головой. Сияющее среди немногих светлых облаков яркое солн-це, спокойное море, теплый песок. Непередаваемые запахи прибрежья… Если выкинуть из головы такие надоевшие вещи, как война в космосе, наступление океана на землю, - тогда конечно…
- «Я думаю, я уверен!» – Игорь Всеволодович обнял Рика и Юлию за плечи и увлек подальше от полосы прилива, - Ни один человек никогда и ничего не может гарантировать. Кто бы он ни был. Даже нейтрализация угрозы с Сириуса не означает: земная цивилизация спасена.
Амин с интересом посмотрел на него.
- Вы, земляне, научились говорить так запутанно, так загадочно. И проникнуть в ваши мысли очень трудно, - хаос.
- А вы пробовали? – прищурился Игорь Всеволодович, - Зачем?! Ведь мы догово-рились.
- Но разность видения и понимания, - спокойно сказал фаэт, - Надо же усреднить. Слово не подходит полностью, но иного не нашел.
- Разность пусть и останется разностью, - твердо сказал Бортников, - Там, где лич-ность, - там и своеобразие.
Он улыбнулся, Амин на секунду застыл и сказал:
- Нашел! Не усреднить, а найти общее!
- Нашел? – продолжал улыбаться Бортников, - Это я нашел и предложил. А вы и не заметили.
И, оставив фаэта в размышлении, обратился к Юлии:
- А беспокоит меня, девочка, следующее. Люди Земли могут проиграть битву за жизнь и без вторжения бестфайров. Миллиард фаэтов нам не поможет! Ибо мы, земляне, научились в совершенстве рыть ямы себе подобным. А могила – та же яма. Обернись на дом Крониных. Что ты видишь рядом?
- А что? – Юлия, а следом и все остальные, посмотрела на суету у бывшего Штаба Спасения, – Все как всегда.
- Именно! Как всегда! То есть нормально! – Игорь Всеволодович перестал улы-баться, - А вот Эрланг заметил бы сразу. И немедленно вмешался. Портрет – его и отсюда хорошо видно. Переставили… Через  час уже там будет груда цветов, чтение молитв и тому подобное. Тому подобное происходит на всей Земле. Если психоз не остановить, ги-бель человечества гарантирована. Вот единственная гарантия, под которой мы можем расписаться.
- Но-о, - не понял его Рик. – Полиция, вооруженные силы наконец. Любые формы беспорядков принципиально искореняются. Рано или поздно.
- Такие беспорядки – всегда поздно! Мы здесь для того, чтобы понять: действовать надо быстро и четко. Но побей меня град, если я знаю, как…
Амин разобрался наконец, что Премьер Планетарного правительства едва ли чем уступает ему, фаэту, и попросил:
- Игорь, сформулируйте центральное ядро вашей тревоги.
- С превеликой готовностью, - склонил голову Бортников и присел на песок, - В общем виде дело обстоит так: народ Земли ускоренным темпом движется к первобыту и язычеству. Каннибализм входит в моду. Как известно, Зверь приходит, когда добыча готова! Зверь уже пришел. Имя его - вовсе не бестфайр. Вернитесь в памяти к иоаннову Откровению…
- Что? – удивился Рик и устроился напротив Бортникова, - Зверь возмездия? Имя зверя есть число человеческое… Я верно трактую? Любопытно!
Он оглядел всех разгоревшимися глазами: постановка вопроса показалась ему ори-гинальной. Бортников снова улыбнулся. Но на этот раз как-то печально.
- Зверь угнездился не на поясе астероидов, откуда скрытно готовит нападение. Он удомашнился в сознании и эмоциях. Пленил сердца и разум! Полиция Агасфера… Да тут любая внешняя сила бессильна, извините за тавтологию.
Амин совсем по-земному дотронулся до плеча Бортникова.
- Вот теперь я вас понял. С учетом имеющейся во мне информации об истории че-ловечества… Мне среди вас полезно. Вы проникли в суть. Но не так глубоко, чтобы до-стичь первопричины. Я могу сказать свои мысли?
Получив молчаливое согласие, фаэт скрестил ноги и принял позу лотоса. Совер-шенно произвольно, ничего не зная об йоге, о позах сосредоточения или расслабления, понял Игорь Всеволодович.
- Закончив курс адаптации в Орель-Чля, на Дальнем Востоке, я начал с Сатурна. Кольцо F… Заинтересовался другими загадками. Пришел к выводам. Ваше… Наше Солн-це – необычная звезда. Не такая, как любое из светил Сириуса. Не такая, как Арктур или Бетельгейзе…
- …Обычный желтый карлик спектрального класса.., - прервал его Рик и тут же был  остановлен.
- Я не о том, - необычно мягко для фаэта произнес Амин, - Солнце находится в од-ной из узловых точек Галактики. Не исключено, и Местной Группы… Не исключаю так же, что таких точек на Млечном Пути всего несколько. В нашей Солнечной системе что-то есть! Присутствует нечто…
- Лунный лотос! – с придыханием сказала Юлия.
Амин кивнул, посмотрев на нее с одобрением и продолжил:
- Тайно присутствующее Нечто связано не только с так называемой лунной циви-лизацией. С Икс-Излучателем на кольце F, с лианоподами. И, – непонятно как и почему,  - с галактолетом! Сферой Оорта…
- Что все это означает? – спросил Бортников.
Вновь рожденный недели назад фаэт ставил его в тупик. Казалось, он совсем поза-был о проблеме внутреннего человеческого Зверя. А фаэт прижимал его к стенке непони-мания все теснее.
- В сегодняшние дни нашей жизни проявляются метагалактические процессы. Причем происходящие в достаточно отдаленном будущем.
- Будущем?! Ну это ни в какие ворота! – возмутился Рик.
Игорь Всеволодович, покачав головой и погладив лысину, заговорил вполголоса. То есть, не замечая того сам, озвучил размышления:
- Да-а… Тени працивилизации живы – людей не пустили на Луну. Не позволили основать базу, несмотря на великую нужду в ней. Факты фактами… Как их переварить? Ведь, чтобы увидеть влияние будущего, требуется соответствующая концепция понима-ния. Свежее, свободное до беспредела математическое мышление…
Он сделал краткую паузу и завершил мысль громким голосом:
- Расчет на тебя, Юлечка. На таких, как ты.
Юлия с Риком переваривали фантастические выводы Амина, оконтуренные еще Салтыковым. Фаэт счел нужным помочь детям; ведь и сам он походил пока на юного Ле-рана Кронина.
- Игорь прав, вы сможете. Мои математические построения постулируют наличие если не постоянного контроля, то периодического вмешательства в бытие Системы. Но не объясняют его. Фаэты живут слишком долго. И теряют способность резкого маневра. Моя память, преодолев миллионолетний разрыв, тянет в прошлое, стремится к Сириусу. На моих ногах тяжелые гири.
Игорь Всеволодович смотрел на Амина с большим вопросом в глазах: впервые фа-эт, - Эрланг не в счет, - открыто признает превосходство землянина. И передает эстафету пятнадцатилетней девочке Земли! В полной уверенности, что она совершит то, чего не в силах сделать имеющий две жизни полубог Шамбалы.
«Симптом! – сказал он себе, - И тоже из будущего! Амин выводит Юлию на свою дорожку. Какое-то время они будут бежать вместе. Потом он сойдет с трассы».
- …Икс-Излучатель на внешнем кольце Сатурна создан гуманоидами. Важно, Юлия, - начало их истории схоже с подъемом человечества. Понимание возможно. Насе-ляли они Солнечную систему сотню-другую миллионов лет назад? На Луне их потомки? Не знаю. Время появления F-зоны Сатурна определить нельзя в принципе! F-зона – чистая математическая конструкция на уровне абстракции.
- И потому F-зона, - или Икс-Излучатель, - плывет во времени по-иному? – вос-кликнула Юлия, - Время Системы не влияет на нее, как влияет на нас?
- Правильно, - согласился Амин, - Лианоподы, несмотря на внешнюю несхожесть, объекты того же класса. Напоминаю: это результат математического анализа, ничего не объясняющий.
- Но как же Сфера Оорта? – спросил Рик, входящий в проблему медленнее Юлии.
- Галактолет принадлежал негуманоидной расе. Причем расе, отстоящей от нас в пространстве весьма далеко. А Объект с-1 чужой для  Сферы…

Встречу у Нью-Прайса Бортников организовал по просьбе Амина. Игорь Всеволо-дович воспользовался ситуацией, чтобы проверить восприятие людьми и фаэтами соб-ственных, далеких от математики, выводов. Проверки не получилось. Придется ему пере-сматривать пути убеждения. Опасность, - он был абсолютно убежден, - крайне велика. Так велика, что не найти линейки для ее измерения…
Оповещенный фаэтами с Юнивера, Амин первый поднял голову к небу. За ним премьер и Члены Комитета Пятнадцати, и уже после – люди у дома Крониных. Ни воя сирены, ни набатного гула… О первом появлении врага предупреждала беззвучная тревога.
Итак, враг явился без предуведомления. С востока, от материка, из тихо-синего за-облачья быстро снижались три черные точки. Уже через минуту после пси-оповещения люди смогли рассмотреть первые подробности. Каждая точка состояла из шести состав-ляющих, расположенных геометрически правильным строем.
Одинаковые шестерки: точка впереди, точка позади, по две справа и слева. Земля впервые увидела боевой  порядок трех эскадрилий бестфайров. Трижды по шесть - всего восемнадцать боевых единиц.
Не меняя положения относительно друг друга, монстры пронеслись над Нью-Прайсом на высоте пятисот метров, оставляя позади шелест встревоженного воздуха.
- Вот вам и пояс астероидов! - потрясенно сказал Рик.
Люди, не исключая Амина, стояли в шоке, провожая растерянными взглядами пер-вых серых вестников подступившей к порогу земного дома звездной войны.
- Куда они? – спросил кто-то, - И почему мимо нас?
- Мы им не интересны. Их цель – база военно-морских сил в Стар-Форте, - сказал Бортников; он одновременно входил в пси-поле и нажимал кнопки мобильного телефона.
Подтверждая правоту премьера, со стороны Стар-Форта докатился грохот частых взрывов. Вслед за ними северо-западный сектор горизонта украсился столбами черного дыма.
- Все! Конец эскадре! Как легко и просто.., - заключил Рик Уоллес.
- Настоящий птичий клин. Вожак, замыкающий, и все такое, - прошептала Юлия; в ее широко раскрытых глазах клубились отражения черных дымов.
Бортников, проводив Юлию и Рика к Юниверу, вместе с Амином пешком напра-вился к кронинскому дому. Там трудился раъяренный Эрнест Мартин, разламывая руками деревянный щит с портретом Эрланга. Только что установившие его рабочие, потрясен-ные внезапным нападением, никак не реагировали на уничтожение результатов своего дневного  труда. Один из них подошел к Игорю Всеволодовичу.
- Ведь вы Бортников? Скажите, как они летят? Ведь ни крыльев, ничего такого. И вообще, как они прошли через фаэтов?
Игорь Всеволодович отвечал невпопад, на другой, не заданный вопрос.
- Каждый бестфайр имеет личный идентификационный номер. В номере закодиро-вано все: место в строю, боевые и прочие задачи, функции… Связь телепатическая, мгно-венная. Обмен информацией по мере нужды, залпами…
- Залпами? То есть выстрелами? Как можно выстрелами держать связь?
- Залпы – это пачки обработанных импульсов.
Вопрос о том, как ящеры прошли к Земле, минуя все оборонительные рубежи, Бортников продолжал обходить.
-Да-а, - вступил в разговор один из рабочих, местный житель, - Восемнадцать бло-шек за пару минут ликвидировали мощнейшую военную базу. Там же стояла половина сводного Тихоокеанского Флота! Летающие танки! Нервы-то у них имеются? Или они неживые?
- Есть нервы. Не такие как у нас, - Игорь Всеволодович вместе со всеми всматри-вался в небо над пылающим Стар-Фортом, - Их нервная система, - что-то вроде сети из напряженных линий тяготения. Они ее модифицируют по обстановке…
Вопросы закончились. С запада, со стороны моря, появилась одинокая темная точ-ка. Узнали ее все. Один из восемнадцати вернулся: то ли произошел сбой в программе боевого вылета, то ли после уничтожения военно-морской базы задачу скорректировали. И решили, – для Нью-Прайса хватит и одной боевой единицы.
Три фаэта, экипаж премьерского Юнивера, высадили Юлию с Риком на берег и подняли аппарат в воздух. Эрнест Мартин потребовал, чтобы все укрылись в доме Крони-ных, но никто и не двинулся с места. Каждому хотелось посмотреть, как могущественные фаэты расправятся с незваным гостем.
Ни ветерка, отличная видимость…
Противники одновременно погасили скорости и замерли в километре друг от дру-га. Юнивер окутался жемчужным сиянием, в бестфайра ударил узкий яркий луч. Члены Комитета Пятнадцати, знающие боевые возможности аппарата фаэтов, ожидали, что от столь мощного выброса горячей плазмы бестфайр мгновенно вспыхнет и только вода сможет погасить пламя. Но случилось невероятное: монстр спокойно висел в жаре плаз-мы, светясь как неземной драгоценный камень серого оттенка; прошло менее полумину-ты, сияние Юнивера погасло, его внешний диск-тор распался на сегменты, они с шипени-ем посыпались в океан. За диском наступила очередь внутреннего шара. За секунду до полного разрушения фаэты успели покинуть аппарат и зависли в воздухе.
Наблюдатели на Земле разом судорожно вздохнули. Мартин, посерев черным ли-цом, скомандовал:
- Все в дом! Дальние комнаты защищены от любого удара!
Люди снова ему не подчинились. Ситуация в небе напоминала иллюстрационный кадр из фильма об апокалипсисе. Черты грядущей трагедии проступали в небе Нью-Прайса, предрекая бессилие Земли перед нашествием со звезд.
Не было ни мечей, ни доспехов, никакого иного холодного или горячего оружия. Борьба велась невидимо для глаза и неслышно для уха.
Правый из фаэтов получил удар и качнулся. Тут же все трое окутались единым ореолом жемчужного сияния. Пораженный бестфайром пришел в себя. Связанные единой энергетикой, фаэты нанесли ответный удар. Люди с острым зрением смогли заметить, как по серой скользкой шкуре монстра пробежали мелкие волны дрожи, треугольная головная часть показала пасть, а иглоподобный хвост удлинился на треть и беспорядочно заметался.
Общая аура фаэтов пригасла, теряя следующую толику энергии. Бестфайр тут же потерял десятка три метров высоты. Фаэты сменили пространственную ориентацию и оказались точно над противником. Монстр не стал дожидаться следующего соприкосно-вения и, спикировав к зеркалу воды, с нарастающей скоростью улетел на запад, оставляя позади шипение и свист.
Три фаэта, поддерживая друг друга, медленно полетели к берегу.
Первая ничья – необязательно предвестница предстоящего поражения. Но и не признак желанной победы.

                «Кто имеет ум, тот сочти число зверя,
                ибо это число человеческое…»








 
 Глава вторая. Печать на челе.

«…и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть», и ад следо-вал за ним…»

Солнечная система.
Пояс астероидов. Сегмент «Церера».
Камни неба… Большие, малые, серые, черные, сверкающие и невидимые… Как можно среди них прицелом человеческого взгляда определить зверя-пришельца?
Космическая эскадра готовилась к решающей попытке сдержать волну бестфайров, стремящихся к Третьей планете. Военные базы на Марсе и его лунах перестали существо-вать, распыленные прямыми попаданиями астероидов. Земля потеряла еще тысячу фаэтов. Обломки родной планеты поражали их, не отличая от землян или драконов. Мстящая рука прошлого била без разбора, – по чужим и своим.
Эрланг снял командующего эскадрой и принял его обязанности на себя. Полоса смертей и неудач лишила фаэта Утона самообладания и способности системного видения. Ноша Генерального советника была много тяжелей, но он держался. Во многом потому, что рядом находилась Леда, - сестра, подруга, жена. А Леда вела себя так, словно родилась для смертных войн в непредсказуемости чуждого человеку космоса.
- Эрланг, в эфире полная тишина! – доложил Эан, начальник связи.
- Прекрасно! - отозвался командующий эскадрой, - Разрешаю всем час отдыха.
Гусев, усталый, небритый, потянулся и мечтательно сказал:
- Двое суток! Не спать, не есть, не пить… И ведь не хочется. Совсем как золото-глазка, - он осекся и виновато опустил глаза.
- Хочется или нет – все равно придется, - отеческим тоном сказал Эрланг, - Я вот золотоглазка, но позавтракаю с вами. Или у нас ужин? Как, Леда?
Леда, удивительно свежая и бодрая, улыбнулась:
- И завтрак, и ужин. Я объединила меню. «Барт» переполнен припасами. Не бест-файрам же их…
- Принимается, - утвердил Эрланг, - Вот только привяжусь к Церере. Более при-личного камня поблизости нет.
- Правильно, - поддержал его Блашкун, - Висеть в пространстве без привязки – все равно что сидеть в «Астории» голым.
У борта «Эриксона» проплыл тысячекилометровый астероид и остановился. Флаг-ман эскадры пристыковался к Церере.
Эан без слов последовал примеру вождя и занял место за столом. Леда постаралась: белая скатерка, вилочки-ножички… «Барт» приготовил к случаю что-то из тихого Шопе-на.
Ели не торопясь, будто на рауте, негромко обмениваясь последними впечатления-ми. Эан старался вести себя как настоящий землянин.
- Считаю успехом, – он поднес вилку ко рту с кусочком соленой сельди и подозри-тельно осматривал его, - Мы научились перехватывать и понимать их переговоры.
Фаэт Исон, отказавшийся от ужина с завтраком, сказал, развернув свое рабочее кресло кругом:
- «Барт» делает раскодировку в реальном масштабе времени. Но они-то давно реги-стрируют весь наш электромагнитный диапазон. Шифры-коды бесполезны. У бестфайров не мозги, а суперкомпьютеры. Как жаль, что земляне не владеют телепатией.
Начальник ракетной службы кораблей землян Гусев был искренне с ним согласен.
- Потому и лишились за неделю половину наших ракетоносцев. Со всем вооруже-нием, включая излучатели, поставленные Цитаделью. Я скоро потеряю работу.
Леда попыталась переменить тему на более спокойную.
- А до Земли меньше трех астрономических единиц… Леран, а какими они были раньше?
- Почти как наши драконы. Никто не понимает, почему их эволюция повернула так круто. Оружие Цитадели не может их уничтожать. Пока мы способны только задержать продвижение к Солнцу. Тысячекратный численный перевес сводит на нет личностные преимущества фаэтов.
- Какие уж личностные! – вздохнул Эан, - Бестфайр не личность. Живая военная машина. Я не думал, что Вселенная терпит и такое в себе… Они универсальны и неуязви-мы, как летающие черные дыры.
- Ни единого сбоя в самых сложных условиях, - согласился с ним Эрланг, - Иде-альное взаимодействие. Общее, всеохватывающее восприятие внешней среды… Команда сверху, подтверждение снизу… Командир эскадрильи действует как серверный компью-тер. Командир завязан на начальника отряда и так далее. Но где главная голова?
- Головная глава… Самый шпиль дьявольского храма, - прошептал кто-то из зем-лян.
Земляне и два фаэта, захваченные больной темой, не реагировали на попытки Леды снять их внутреннее напряжение. Ели, не замечая ни вкуса пищи, ни количества съеденного. Убрав опустевшую посуду, Леда подала горячий кофе со сладкими сухариками. Пили, не ощущая температуры жидкости. Одолев две чашечки почти залпом, Гусев сказал:
- Мне кажется, они сохраняют взаимный контакт и в эпицентре термоядерного взрыва. Я наблюдал, как атомный заряд в десять килотонн взорвался внутри шестерки. И что?! Их разбросало на пару километров, а через полчаса они собрались воедино. А еще через пяток минут продолжили свое дело. Куда нам! Если б не Земля позади, то хоть пулю в лоб!
Эрланг покачал головой и взглянул на Леду. Она смотрела из проема кухонного отсека. Бесконечная любовь и безмерная тревога… И ей он здесь ничем не может по-мочь….
- Я понимаю, о чем вы. Да, до начала вторжения мы ничего не успели узнать о вра-ге. Отсюда наша слабость. Но слабость еще не бессилие.
Впалые щеки Гусева после кофе порозовели. Он говорил о том, что его беспокоило почти так же, как и неэффективность ракетно-ядерного оружия.
- Земляне не винят фаэтов. Те, которых я знаю… Вас много меньше, чем нас. И вы всегда на линии огня. А вы не задумались? – ведь если погибнут фаэты, то земляне обре-чены!
Эрланг, стараясь удержаться в едином пси-поле, - и на это сейчас требовались уси-лия, - сказал:
- Мы не успеваем. Везде опаздываем. Начиная с галактолета – ничего не вытащили даже из С-1. Теперь там хозяйничают те. А вдруг им повезет больше? Объект у Сатурна молчит, крутит пространственные узоры. Теперь мы и от него отрезаны. Нет средства за-щиты!
Эан поддержал его:
- Люди Земли боятся остаться наедине с собой… Вы видите в нас спасителей. Но мы тоже люди! И тоже в отчаянии. И не понимаем, почему так случилось. Как ни горько признать, перед лицом общей угрозы мы одинаково слабы. Одинаково…
- Ты сказал как землянин, - с сильнейшим укором заметил Исон, первый пилот «Эриксона», - Мы сами назначили себе цену жизни и смерти. И мы спасаем если не все человечество, то лучших из… Андумбулу уже не делят себя на элиту и чернь.
Эрланг усмехнулся с явной горечью:
- Делят – не делят… Это еще вопрос, брат, - и он сказал жестким голосом вожака, - Спор о приоритетах едва ли имеет практический смысл. Я вспомнил прекрасную земную сказку о мальчике Маугли. Помнишь, Леда?
Она кивнула и подошла ближе.
- Соль сказки в простых словах: «мы с тобой одной крови!» Разве мы все не одной крови?
Леда оперлась рукой об его плечо и спросила:
- Надеюсь, никто не остался голодным? Желающим могу предложить…
Дружно прозвучали шумные возгласы благодарности хозяйке «Барта Эриксона». Она улыбнулась так смущенно и очаровательно, что на секунду все забыли и о разговоре, и о близкой опасности. Все, кроме Исона, занятого диалогом с мозгом «Барта»
Эрланг скомандовал:
- Прошу по рабочим местам! Скоро начнется…
На несколько минут Леран и Леда остались вдвоем. Она устроилась у него на коле-нях, прижалась губами к щеке.
- Леран… А ведь Гусев прав. Фаэты гибнут сотнями. Счет уже на тысячи. Они ве-дут себя как… Как…
Не найдя нужного слова, она замолчала. Он прижал ее к себе и сказал:
- Понимаю. Как азиатские камикадзе. Если и так, - ничего уже не изменить. Буду-щее Земли – не за фаэтами.
Леда по-девичьи всхлипнула, шмыгнула носом, поднесла платочек к глазам. И, вспомнив, что обязана быть крепкой как скала, спросила ровно и спокойно:
- А почему бестфайры при первой возможности распыляют астероиды Пояса? Де-лать им нечего? Силы девать некуда?
- Извечная ненависть к нам… А еще – кто-то у них боится, что на осколках Фаэто-на мы найдем что-то пригодное для войны. Такое, что сможет их остановить.
- А такое может быть? – с надеждой спросила она.
- Не исключено. Среди вновь рожденных нет тех, кто занимался оружием. И уже не будет… Их было немного. Фаэты не придавали средствам поражения особого значения.
- Тогда у меня еще вопрос. Если бестфайры так превосходят людей, то…
- Ясно, родная. Да, они могут завоевать Землю в несколько дней. Не потерь они бо-ятся.
- Так они боятся?!
- Может, не они, не сами бойцы. А те, кто во главе. Но ощущение у меня такое, что страх им всем ведом. Если бы я мог добраться до генштаба Черной!
Прозвучал голос «Барта», по-домашнему ласковый и теплый.
- Леда, прости, но мы начинаем. Займи кресло безопасности. Но я советую пере-ждать бой в каюте.
- Спасибо, Барт, - ответила она ему как человеку, - Я останусь здесь.
Эрланг быстро прошел на свой пост.
- Командующему! – докладывал Юнивер разведчиков, - Система слежения предви-дит перелом в сражении. Бестфайров в нашем секторе на два порядка больше, чем было час назад! В остальных секторах тишина.
При слове «перелом» Леда побледнела. И неспециалисту было предельно понятно: бестфайры решили обезглавить земную эскадру, с разной плотностью кораблей сдержи-вания рассредоточенную по всему поясу астероидов. Истребляющая сила готовилась за-лить кровью камни мертвого Фаэтона.
«Эриксон» вывел себя в режим невидимости и предложил экипажу объемный об-зор театра венных действий. Распределенная под куполом голограмма выглядела устра-шающе: размежеванная семью щелями-пробелами Кирквуда россыпь астероидов пестрела красными и оранжевыми кружками, обозначающими Юниверы и корабли землян. По внешнему краю Пояса мерцало множество ярко-синих светящихся точек; число их очень быстро росло. Войско монстров создавало подавляющее численное преимущество.
Церера провалилась вниз-влево. Флагман эскадры поднялся над пространством сражения, оставаясь невидимым как для чужих, так и для своих. «Барт» убрал из-под ку-пола ненужную голограмму и открыл полный обзор. Леда замерла: она никак не могла привыкнуть к такому видению космоса. Прозрачно все: потолок, стены, пол. Люди словно висели в безвоздушье, одинокие и беспомощные. А рядом, со всех сторон, - звезды, камни, космические аппараты. Враг пока находился вне досягаемости для глаза. И все это плыло в бескрайней пустоте! Нечеловеческий мир! Мир не для слабой женщины Земли! Леда боролась с приступом жуткого страха. Но надо было выстоять. Ради Лерана, который сам держался из последних сил. Без нее он, - она это знала точно! – не справится. Страх за Лерана превосходил страх перед космосом, перед бестфайрами, перед самой смертью. Очень скоро обстановка изменилась. Не использующие никакой техники мон-стры сжимали сферу окружения, сохраняя обычный порядок: шесть в эскадрильях, шесть эскадрилий в отряде, шесть отрядов в дивизионе… Бесконечная матрешка из разномерных вариаций числа «6».
«Барт» переменил точку стояния. Леда узнала виденную ранее ракетную базу зем-лян. Паллада… «Барт» для удобства людей усилил цвета опознавания. Синие точки заго-лубели, стали ярче.
- Великое противостояние! – с усталым сарказмом произнес Блашкун.
Слова покатились по рубке вязкими пластилиновыми шариками, цепляясь за неви-димую мебель, застревая у кресел экипажа.
- Возможности маневра не предвидится! – циркулярное предупреждение команду-ющего растопило и рассеяло пластилиновые шары.
Воздух зазвенел, зашуршал, заговорил… Леда сделала освобождающий выдох, грудь под платьем опустилась и снова поднялась.
- Предупредить земные планетолеты, пока есть электромагнитная связь! – скоман-довал Эрланг, - Они будут блокировать каждый корабль и затем атаковать на уничтоже-ние. На блокаду не реагировать! Искать направление удара и готовить контратаку!
Эрланг сказал и подумал: «Зря! Зря я вслух». Барт ловит каждую его мысль и тут же реализует ее. Если нужны уточнения, советуется и корректирует команды.
Невдалеке светился отражением Солнца ограненный неумелым ювелиром непра-вильный алмаз Паллады. Астероид щетинился остриями наводящих антенн и блокирато-ров. Паллада – последняя ракетная база землян на поясе астероидов.

…Денис Салтыков рвался в это сражение на Поясе, готовый к любой должности:
- Что вы делаете, твою дивизию! Вам бы шпаги в руки да платочек дамы сердца в надушенный кармашек!
Так он оценивал манеру фаэтов вести боевые действия.
- Эти звереныши – они же роботы, у которых заклинило программу!
- Может, не заклинило, а она просто зависла? – с улыбкой спросил Леран.
 Салтыков раскатисто засмеялся:
- Зависают только мужские аппараты, когда у них центральная стрелка выходит на пол-шестого…
Фаэты – не рыцари-земляне, но что-то в салтыковской характеристике имелось. Трудно расстаться с укоренившейся уверенностью в собственной силе и непогрешимости. Вот и получается часто: с ружьем на танк, один на один.
Салтыков понимает – судьба Земли может решиться здесь, на Поясе. Планетарная оборона ослаблена, все лучшее включили в состав эскадры. Или, – Армады, как назвал ее Денис Исидорович.

- Паллада! Да они сожрут  ее!
По открытой линии кричал кто-то из разведчиков. Не выдержали нервы. Земля-нин…
Впрочем, основания у него были. Второй после Цереры по величине, астероид пропал из зоны оптики, перекрытый роем бестфайров. Церера изрыта шахтами, в которых спрятаны баллисты и излучатели. На поверхности астероида – установки мобильных ра-кет. Типовой алгоритм для подобной ситуации предусматривал немедленную эвакуацию людей и передачу управления базой электронике с автоматикой.
Гарнизон Паллады действовал по инструкции. Спасатель класса «Спейс-Стар» смог вырваться за сферу блокады, освобождая трассу пламенем двух развернутых дюз. Включив все двигатели, планетолет шел на форсаже.
«Около десяти «ж» – у них кости хрустят, - подумал Гусев, - Молодцы, должны прорваться».
Но – не вышло! Спасатель шел к расчетной точке, где стоял «Барт Эриксон», гото-вый принять его в свой ангар и скрыть за пеленой невидимости. Оставалось километров десять, когда корпус планетолета облепила серая масса. Затормозили его до нуля за пару минут. Бестфайры отошли от корпуса и сгруппировались в три отряда, ожидающие ко-манду. Исполнению приговора помешал Юнивер-разведчик; экипажи таких машин со-ставляли исключительно фаэты. Уйдя броском от шлейфа «своих» монстров, разведчик принял на себя удар, предназначенный планетолету землян.
«Где ты, Салтыков!?» – Эрланг сжал зубы, не в силах предотвратить неизбежную развязку. 
«Вот оно, сверхчеловеческое могущество Цитадели!»
Энергии на защиту не хватило, Юнивер-разведчик распался на части, медленно потянувшиеся к Палладе. И, почти как всегда, героическая жертва оказалась напрасной. Планетолет «Спейс-Стар» взорвался через несколько минут. Град разнокалиберных осколков медленно расходился по радиальным направлениям. Куски обшивки, жилых отсеков… И – люди! В скафандрах и без них, живые, раненые и мертвые… Среди всего этого обреченного вещества – чудом сохранившийся в полной целости пусковой ракетный блок.
Сцена неудавшегося спасения фаэтами планетолета-спасателя землян имела и неожиданные следствия.
Разведчик фаэтов так внезапно нарушил боевой строй бестфайров, что под уни-чтожающие лучи своих попало более десятка монстров. Первый раз за всю скоротечную космическую эпопею земляне и фаэты увидели, что бестфайры тоже смертны. Серые их тела разлетелись в пространстве навсегда и окончательно. «Барт» успел записать проис-шедшее и теперь готовил расшифровку.
Второй урок был не менее поучителен. Но значительно более трагичен. Пусковой ракетный блок, заряженный мегатонными боеголовками, немедленно стал объектом инте-реса целого отряда бестфайров. В системе управления они разобрались в считанные минуты. И экипаж «Эриксона» стал единственным свидетелем того, как земные атомные ракеты нацеливались на последнюю опорную базу землян в дальнем космосе. Кто мог предположить, что на погибшем спасателе были не все защитники Паллады?
Командующий эскадрой смотрел и молчал, решая свою, известную только ему од-ному, задачу. Но нет, не одному ему. Вторым был «Барт Эриксон»». К которому мыслен-но Леран Кронин обращался без кавычек, как к живому Барту.

«Барт» предупредил командующего. Тем не менее Эрланг вздрогнул, услышав зна-комый тенор, ворвавшийся в канал прямой связи.
- Шеф, я на резервном аппарате. Считайте, что угон…
Голос радостный, возбужденный. Голос человека, который добился исполнения своей мечты. Голос Ян Зарки, «военспеца» Комитета Пятнадцати.
- В чем дело, Ян? – строго и спокойно спросил Эрланг, - Зачем ты угнал корабль?
- Не совсем так, - возбуждение Яна не проходило, он больше жил сейчас своим внутренним «Я», словно человек, перебравший норму спиртного, - Главное в другом. Ис-ход сражения предрешен. Моя задача…
В эфире защелкало, что однозначно свидетельствовало: разговор «поймали» бест-файры и теперь занялись выяснением, где же расположились оба абонента. Ян вышел из коридора слышимости.
«Быстро они нас перехватили. Пожалуй, невидимости «Барта» долго не продер-жаться. Только бы Ян ушел от пеленгации…»
Блок атомных ракет нацелен на Палладу. Немедленно взорвать его некому – рядом только флагман. Остальные корабли неблизко, и все задействованы. Точнее – не способны оторваться от врага, блокирующего любые перемещения в пространстве. Но запуску ракет очередь еще не пришла. Палладу скрывало облако мошкары.
Оставшиеся на астероиде люди приняли единственно приемлемое, мужественное решение. Ракетный залп освободил все шахты, разгрузил мобильные установки. На сто-роне, обращенной к «Барту», в боевых порядках бестфайров взорвалось около ста мощ-ных бомб. «Барт» успел перекрыть оптический диапазон светофильтрами. Мошкара раз-летелась и открыла взору поверхность астероида, частично тронутую свежей эрозией. Ре-зультат воздействия непонятного излучения…
Оптика Юнивера приблизила астероид на полукилометровую дистанцию. Не счи-тая «Барта», Леда с Эрлангом первыми поняли, почему часть гарнизона не покинула базу.
Громадный камень скользнул и ушел в сторону. Обнажился вход в пещеру. На по-верхность обреченного астероида выползли три дракона Земли. Никто не ожидал их здесь увидеть. Даже восстанавливающие нарушенный атомными взрывами боевой порядок бестфайры остановили свой бескрылый полет. И здесь, в два раза дальше от дающего цвет Солнца, драконы выглядели частичками солнечной радуги.
Командующий Армадой не знал о присутствии драконов на поясе астероидов. Ви-димо, они прибыли на Палладу последним транспортом из Цитадели, незадолго до начала сражения.
Да сего дня люди знали два вида живых существ, способных сохранять жизнеспо-собность в физическом вакууме: вирусы и бестфайры. Причем только монстры Сириуса чувствовали себя в пустоте комфортно. И вот – драконы!
Самые красивые, очаровательные, добрые существа планеты Земля… Они повели себя так, словно и не покидали родную Долину. Отдав дань привычке, они взмахнули крыльями и грациозно поднялись над безжизненным телом астероида. Мир около «Барта» тотчас переменился, приняв празднично-торжественный вид. Повеяло духом Шамбалы, Цитадели, заповедной Долины с ее знаменитым чистейшим водопадом живой воды. И нет войны, нет смертей, нет призрака поражения…
Леран сжал пальцы в кулаки: он узнал одного из драконов. Эний, единственный делатель длинной связи «люди-дельфины-океан»! Программа «Переход», наисекретней-шая программа Комитета Пятнадцати, о которой знают пока пятеро! Кто мог позволить такое?! И неужели сам Эний забыл о своем высшем, земном предназначении?
Бестфайры отпрянули от Паллады. Выходило, они не подозревали о существовании в Системе драконов! Сделав несколько величественных кругов по восходящей спирали, тройка достигла высоты первого эшелона противника. Монстры вновь прыжком сдали назад, вклинившись в расположение второго круга наступления. В их скачкообразном отказе от близкого соприкосновения виделись непонимание и страх. В войске бестфайров воцарилась неразбериха, шестерки метались из стороны в сторону. Неизвестно где расположенный штаб нападения осмысливал появление на арене боя нового факта, отыскивал оптимальный способ поведения.
Способ реакции был найден достаточно быстро. Так что ни «Барт», ни Эрланг не успели предпринять что-либо для спасения драконов.
Ракетный блок уничтоженного спасателя изменил ориентацию в пространстве, де-сяток эскадрилий предприняли ложную атакую на драконов, в сотне метров от них рассыпались в стороны, и в этот миг созданные человеческими руками ракеты последнего образца с мощнейшими зарядами в боеголовках разом стартовали. Одновременно с разных направлений был нанесен лучевой удар по Палладе.
Совокупный ядерный взрыв разнес на кусочки трех представителей земной красо-ты. На астероиде сработал оставшийся боезапас, и Паллада перестала существовать. Пя-тисоткилометровый неправильный каменный шар рассыпался на молекулы. На его месте образовалось быстро расширяющееся облако светящихся искр. Все, что было камнем, ме-таллом, человеком, драконом, - все сравнялось в форме и бытии. Часть их, превращенная в свет, достигла рубки «Эриксона»; фотоны, бывшие элементами живого и разумного, пришли вестниками к еще живым.
- Все, Леда! – выдохнул Эрланг, - Мы потеряли и этот рубеж.
Женщина Земли выглядела спокойнее командующего-фаэта.
- Ну и что? Сегодня потеряли – завтра вернем.
«Только живых не возвратить»…
- Не все потеряно и не все найдено, - снова голос Леды.
«Барт» преподнес новый сюрприз. Он сказал так, как мог бы сказать только живой друг и опекун Лерана и Леды:
- Ты права, Леда. Нашему Лерану стоило бы поучиться у нас с тобой…
Именно так сказал бы Барт Эриксон. Тот Барт, который еще не знал тайного дирек-тора Карлоса, функционера прежнего Агасфера.
- А теперь, Леран, приготовься спасать Леду и себя, - сказал Барт печальнее, - По-хоже, меня обнаружили.
Упала к ногам со лба ало-черная повязка. Миллионный легион окружал флагмана Армады. Человеческим силам главкома-фаэта наступил предел. Эрланг сидел, сжав паль-цами виски. «Барт» взял руководство на себя. Леда, отключив страховочные зажимы кресла, бросилась к Лерану.
«Барт» предпринял попытку изменить положение в пространстве. Резкий толчок бросил Леду в сторону. Руки Лерана успели схватить ее и удержать от падения. Очнулся он совершенно внезапно и сразу включился в обстановку. Прижавшаяся к нему Леда вос-паленными глазами глядела на происходящее снаружи Юнивера. Уже различимые взором туши бестфайров прекратили встречное движение и замерли серыми пятнами.
Эрланг, собравшись, усилием психики затормозил течение времени в ближнем объеме с целью помочь «Барту» выбраться из сплошного окружения. Мозг Юнивера рабо-тал независимо от психических процессов. И все же «Барт Эриксон» не смог преодолеть силовое противодействие противника. Прыжка не получилось. Пришлось использовать все наличные мощности для удара по первым рядам серых. Их отбросило, увеличившийся объем чистого пространства позволил совершить маневр.
«Барт» убрал на миг не помогающую невидимость, ввел ее заново, и перебросил себя за пределы первых отрядов врага, оставив на прежнем месте свой фантом. Бестфайры немедленно окружили сияющий огнями Юнивер. Прием сработал: бестфайры ударили по фантому флагмана со всех направлений. Цель осталась нетронутой и недвижимой, но сотни монстров рассыпались на кусочки, пораженные собственным оружием.
В этот самый момент «Барт» и разгадал тайну смертоносного оружия монстров. Спасая полученное знание и экипаж, он рванулся через брешь, образовавшуюся после атаки на фантом. И снова не получилось, – не успел. Новой попытки замедления времени тоже не вышло. Мало того, отказали все защитные и поражающие средства Юнивера.
Ставший свободным за пределами жизни Барт Эриксон в третий раз в течение двойной, почти фаэтовской судьбы оказывался бессильным перед лицом зла. Третий раз ему приходилось жертвовать собой ради спасения друга и воспитанника Лерана Кронина. Человек-журналист, человек-яхта, человек-космический корабль.
Несколько монстров уже пристыковались к куполу флагмана Армады, а «Барт» не мог даже убрать его прозрачность.
«Барт Эриксон» – это штаб, госпиталь, эвакуатор, это крайняя надежда на спасение землян и фаэтов, ведущих бой на астероидах, Юниверах и межпланетных кораблях. Леда занималась Лераном, который снова отключился, истощив психические жизненные  силы. Земляне экипажа также ушли за грань сознания. Обеспокоенный «Барт» обратился к Эану и Исону. Вложив в них знание об открытии, он попросил: «Сделайте все, чтобы спасти самих себя! В раскрытой тайне бестфайров – оружие победы!»
Фаэты поняли его, но поступили неожиданно нелогично и нерационально…
Огражденные дополнительными перегородками, Леран и Леда остались вдвоем. Впервые они видели врага в такой страшной близости: прилипшие к прозрачному куполу, те трехглазиями изучали внутреннее содержание Юнивера. Глаза, лишенные зрачков, шевелились настолько близко, что казалось: встань, протяни руку, и дотронешься до слизистой слезы, готовой скатиться по серой морде внутрь рубки…
Но не то что руку протянуть, шевельнуть пальцем не было сил, – горло скрутили спазмы, тошнота выворачивала желудок. Работал нечеловеческий серый цвет, цвет нена-висти и отвращения. В оскудевшем арсенале Эрланга оставался один прием, один способ наказать хоть одного из пришельцев. Фаэт его уровня мог уничтожить любое проявление жизни на таком расстоянии. Наличие преграды не имело значения.
Броня шторки опустилась и поднялась; ближайший к Леде бестфайр очищал верх-ний глаз. Чем он мог его засорить в безвоздушном пространстве? Понимало ли трехглазое страшилище, кто пред ним? Едва ли… Оно знало свою боевую задачу, а больше ничто его не интересовало. Столь узкий интеллект, делая из него идеального убийцу-разрушителя, еще и лишал уязвимости, присущей личности, мыслящему индивиду. Он не был частью живой Галактики…
И, свернутая эмоцией, мысль-оружие Эрланга прошла в пустоту, не найдя указан-ной цели! Пройдя сквозь то, что он считал целью! Противник имелся налицо, в непосред-ственном наличии, но психическая плотность его была нулевой. Последний прием не сработал.
«Барт Эриксон» между тем принимал на борт землян, одетых в скафандры. Остат-ки экипажа ликвидированного поблизости планетолета…
И – вот она, нехарактерная для фаэтов нелогичность, нерациональность… Эан с Исоном телепатировали Эрлангу, руководимые незнаньем-заблуждением. Ибо они были уверены: командующий знает все то, что знают они. Включая последнее знание, получен-ное от «Барта».
- Эрланг! Спасай себя!
Командная часть рубки, имеющая независимость и заряд старта, имела шанс, бу-дучи отстреленной от Юнивера, на номинальное спасение. А если бы Исон с Эаном знали, что в момент получения ими информации от «Барта» Эрланг был в бессознании? Пожалуй, это ничего бы в раскладе не изменило. Но их обращение к вождю заставило того подняться и быстро облачить Леду в скафандр высшей защиты. На большее времени не осталось.
Флагман земной Армады замедленно, словно в жутком сне, разрывался на нерав-ные куски. Одна мысль билась в мозгу Леды: «Почему он раздет? Где его скафандр?» Прозрачное ограждение рубки еще сдерживало натиск извне. Уже корчились в агонии остальные члены экипажа и недавно спасенные пассажиры, а Леда с Лераном наблюдали за тем, как их отсек сопротивляется ударам вытянутых хвостов, беззвучному скрежету по металлопластику сверкающих клинков, высунутых из разинутых треугольниками пастей.
Первые трещины зазмеились под царапающими лапами смерти, надежда покидала людей. Тут словно вихрь огня пронесся над серыми спинами, смел их с рассыпавшегося острыми осколками купола, удалился в безвестность и тут же вернулся.
Дальнейшие события восстанавливались в памяти после, когда Ян Зарка помогал Лерану снять скафандр с обездвиженной Леды.
Ян дышал тяжело, но в голосе его звучало удовлетворение:
- Вот для чего я оказался у Паллады! Не для боя – зачем зря! Так их не победить…
- Ян, где мы сейчас? – спросил Эрланг, мало что понимая.
- На орбите Земли. Как писали наши фантасты – нуль-бросок. На моем Юнивере новенький приборчик, один из фаэтов вспомнил и сделал. Сделал и поставил…
- Вспомнил? Кто?
- Ну, вспомнил или изобрел… Мы для тех как пропали. Исчезли…

Земля.
Дальний Восток. Залив Счастья.
Желтый кометный хвост, затмевая низкую Луну в третьей четверти, тянулся от зе-нита до восточного горизонта. Голова кометы стояла точно под полярной звездой, указы-вая людям Земли основной ориентир бытия. Яркий ореол комы затмевал все краски неба, предвещая близкий исход.
Доски пирса, то и дело заливаемые водой, скользили под ногами. Татарский пролив наступал на дальневосточную тайгу, возмущенно шумящую за спинами.
- Через месяц-два нам придется наблюдать море с вершин лиственниц, - сказал Ар-сений Кусик, пощипывая кончиками пальцев единственный волосок на подбородке.
Глаза его слезились от хронической бессонницы, оставляя влажные следы на мор-щинистых щеках. Стоящий рядом экс-рейнджер Уинборн, проверяя сапогами крепость скрипящих досок, простуженно сказал:
- Ты постарел лет на тридцать, брат. Я потерял работу, нужную больше жизни. По-терял друга. У нас все отнимается. И ничего взамен…
- Разве Сокоро погиб? – спросил взволнованно Кусик, - Как это случилось?
Он оглянулся. Сзади, в двадцати метрах, неподвижно замерла группа фаэтов.
- Он уважал тебя, Арсений. И любил этот залив. Хоть в названиях осталось еще счастье…
- Поэтому он сбрасывал контейнеры здесь?
- Хотел сделать тебе приятное. Ведь лотосам все равно, где раскрываться. Но золо-тые дожди кончились, и он потерял  веру… За день до… Он вспоминал о тебе.
Он замолчал, разглядывая море. Отражение нависшей над головами кометы тяну-лось бесконечной блескучей полосой. Барашки на гребнях ближних волн розово кровене-ли, как пена на закушенных удилах загнанной лошади.
- Ты говорил с ним за день? Как?
В глазах Уинборна заплясали желто-розовые отсветы. Губы над крупным прямым подбородком сжались в линию.
- Я как знал, Арсений… Кругом массовый суицид. Но разве я думал? И записал тот разговор. Послушаешь?
Кусик отер кулаком глаза и кивнул. Уинборн вынул из кармана куртки диктофон и нажал кнопку. Голос Сокоро, искаженный магнитной лентой, шелестел, вплетаясь в ветерок с моря. Фаэты повернули на новый звук головы.
- …Я не знаю. Как жить! Нет биржи, банков, магазинов, - это перенести не трудно. Деньги никому не нужны, золото и алмазы потеряли цену, - плевать! Но – для чего все?
Уинборн нажал кнопку паузы и сказал:
- Я стер свои слова, получился монолог. Последний… Нет, прощальный. Ты име-ешь право услышать.
Он отпустил кнопку.
- Год остался нам или десять – какая разница? Если мой срок отмеряют те жуткие твари – жизнь теряет смысл. Будущего для нас не хватило…
Голос Сокоро из исчезнувшего прошлого звучал с такой горечью, что Арсений Ку-сик заменил кулак грязным платком.
- …Стоило прогрессировать тысячи лет? Придумать электричество, джакузи… Чтобы в один миг все потерять и вернуться в пещеры? Наука, техника, хваленый ракетно-ядерный щит – где все?
Двое из фаэтов, - мужчина и женщина, - подошли ближе. Исповедь рейнджера, бывшего лучшим сборщиком контейнеров с семенами лотосов, привлекла их. Дослушали молча. Уинборн, спрятав диктофон, сказал Кусику:
- Здесь он не сказал… Но есть один вопрос, который мучил его. И продолжает грызть меня.
Он резко повернулся кругом, взметнув фонтанчики брызг и сказал негромко, пока-зывая, что и стоя спиной, знал, что делается позади.
- Нами руководил один из вас. Такой же золотоволосый. Злой лицом и угрюмый сердцем. Арни… Так его зовут? Мы с Сокоро доложили ему сразу же. Арсений был сви-детелем. Мы ему доложили о появлении кометы с излучателем. Вы знали?
Антэ посмотрел на Лимнию в явном замешательстве. Она молчала, предоставив право ответа ему.
- Нет… Странно… Мы узнали слишком поздно.
- Но почему? – с нажимом спросил Уинборн, - Ведь у вас в обычае мгновенный обмен новостями. А уж такая весть…
Арсений тронул Уинборна за локоть и тихо сказал:
- Пусть сами разбираются, однако. И пусть ответят сами себе. Нам дороже память о друге…
Волна ударила по щиколоткам, предупреждая: океан не желает близости людей. Кусик и не заметил, что его рваные джинсы промокли до колен.
- Друг мой… К сожалению, видимо, Сокоро не узнал нужного ему… И я не знал до последних дней. Время появилось, читать стал…
- Чего он не успел узнать? – непонимающе спросил Арсения Уинборн, продолжая смотреть на фаэтов. К мужчине и женщине присоединились остальные. Глаза Кусика пе-рестали слезиться, голос его обрел необычную твердость.
- Горе и смерть близких обращают сердца живых к святым книгам. Совсем недав-но… Я прочел в одной…
Он смотрел на фаэтов снизу вверх, маленький и невзрачный. Смотрел тверже, чем на Арни, которого не любил открыто.
- …В книге написано о последних днях мира. Написано: будут скорпионы ядови-тые жалить людей. Тех людей, которые не имеют на своих лбах Божьей печати. Долгие мучения ждут их. Как видно, однако, до последних дней не близко…
Фаэты стояли молча, не проявляя никаких эмоций. Кусик поднял голову, и как бы стал выше. Что-то в нем неслышно щелкнуло, как кнопка на диктофоне Уинборна. И го-лос обрел иное звучание, будто он за секунду прошел обучение риторскому искусству.
- Но печати уже стоят на челе каждого! И у каждого – своя! Ваши золотые глаза всевидящи? Посмотрите, какая печать на моем лбу! И попробуйте увидеть свои!
Он резко выбросил правую руку вперед.
- Да. И на ваших гордых лбах она сияет! Или чернеет дьявольской татуировкой! И вы, сверхмудрые и сверхсильные, не избежите опознания! Ни Арни, и никто дугой…
Арсений закашлялся от  напряжения. Фаэтянка Лимния сохраняла царственный вид и смотрела на Кусика сверху вниз как королева на дерзкого раба. Но слова ее, мед-ленные и лишенные величия, не вязались с внешним видом.
- Маленький суд с надеждой на помилование? Не спешите, Арсений, нас ожидает другой суд… Ведь мы идем одним путем.
Не только Кусик, но и Уинборн поразился этим словам. Олимпийцы отказывались от заоблачного статуса.
- В те дни, когда брат Арни делал свое дело, - свое, не наше! – меня звали Айла. Не Лимния. И я была его помощницей. И часть вины – на мне. Вы, конечно, знакомы с зем-лянином по имени Агасфер?
Ни Уиборн, ни Кусик не слышали такого имени.
- Пусть так, - мягко удивилась Лимния, - Землянин Агасфер первым проник в тайну Арни. Одно из его преступлений вы назвали. Второе его преступление: изоляция вновь рожденных женщин Фаэтона. Он смог создать из них то, что вы называете пятой колонной. Мы, здесь стоящие, плюс наш вождь Эрланг и, - если он того пожелает, Агасфер: суд над братом Арни. Кроме нас, знаете об этом только вы двое. Вы удовлетворены?
- И вы прилетели сюда затем, чтобы сказать нам это? – поразился Уинборн.
- Нет. Так получилось. Наша вина высока… Залив Счастья, благодаря вам с Соко-ро, принял наибольшее число нераскрывшихся контейнеров. И не все они найдены… Но спасибо за разговор. За запись Сокоро. Она поможет нам. Простите и примите наши собо-лезнования.
Царица склонила голову перед бывшим рабом.

Земля.
Нью-Прайс (неделей раньше).
За стенами дома Крониных плескалось море. Над водой высилась только крыша с печной трубой. Решением Комитета Пятнадцати дом объявили реликвией человечества и покрыли водонепроницаемой оболочкой, соорудив на время верхний люк. В комнатах оставили все так, как было после реконструкции, сделанной Бартом Эриксоном. По свет-лым обоям гуляли светло-зеленые отсветы; электролампы, питаемые от аккумуляторов, пронизывали неподвижный воздух желтоватым невесомым флером.
На диване в гостиной сидели двое, фаэт и землянин.
- В этой комнате, вождь, вспоминается старое… И открываются незажившие раны, - сказал землянин; его огромные, по-девичьи красивые глаза смотрели с мягкой иронией и острой печалью.
- Возвращение бывает и полезным, - отвечал ему собеседник; светящееся золото его взгляда наполовину скрывали усталые веки, - Данное свыше затишье позволит нам многое обдумать.
- Бесспорно. Бестфайров будто вымело из Системы. Надолго ли…
Фаэт продолжил не сразу. Поднялся, оправил ало-черную повязку на лбу и сделал шаг к столику с видеоаппаратурой.
- Посмотрим запись, Агасфер? Я уже... И сделал для себя интересный вывод. Не исключаю, что не прав.
- А легион не помешает, Эрланг? У вождя есть более важные дела.
- Не помешает. Их вождям тоже требуется передышка.
Он включил воспроизведение. Телеэкран показал большое задымленное помеще-ние: левая стена отгорожена стойкой бара, правая завешана красочными иллюстрациями из Кама-сутры. За стойкой, за столиками, на полу – везде люди, желающие найти нирвану посреди разваливающегося мира. Наркотики, спиртное, секс… Традиционный древний набор средств для тех, кто потерял связь со временем и пространством вне себя.
- Узнаешь?
- Приют разгульных страстей. Таких на сегодняшней Земле миллион.
- Уже меньше, - улыбнулся по-кронински, одними глазами, фаэт. – По крайней ме-ре на один. На этот самый…
…В «Приют» вошел высокий человек в черном плаще с наброшенным на голову капюшоном, распахнув дверь ударом сапога. Никто из присутствующих, включая барме-на, не отреагировал на него. Человек в плаще обошел всю комнату, внимательно осмотрел сидящих за столиками и лежащих у стен, остановился у стойки бара.
Бармен, он же хозяин, профессиональным чутьем заподозрил неладное и склонил почтительно голову, нащупывая оружие под стойкой. Голос вошедшего, густой и низкий, сковал его движения.
- Назови мне себя и имена постоянных клиентов. Покажи их. Расскажи о них. Кратко, в двух словах.
Лицо бармена покрылось испариной. Он положил дрожащие руки на стойку и за-говорил, указывая пальцем то на одного, то на другого… После такой разведподготовки началось то, что называют разгромом. Или погромом. «Черный мститель» начал со столи-ков, «выключая» сидящих избирательными, выверенными ударами. Кто-то падал на пол навсегда, кто-то – чтобы очнуться без желания вновь оказаться в подобной ситуации. Ин-формации, полученной от хозяина заведения, человек в черном доверял.
Но не все пожелали добровольно расстаться с жизнью или кайфом. В ход пошли пистолеты, ножи, мебель. Шум, грохот, крики, свист пуль… Но человек под капюшоном не меняет избранной тактики, он как заговоренный: не берут его ни пуля, ни нож… Он проходит помещение до конца, пинком распахивает дверь в другую комнату. Меняются камера и ракурс; вид, очевидно, из угла под потолком.
В тумане наркоты – коллективная оргия голубых. Голые мужики всех возрастов совокупляются прямо на полу, среди шприцев, банок и бутылок. Удар ногой по первой паре; чувствуется глубокое отвращение «мстителя» к происходящему. Пара «геев» у вхо-да расклещивается, но каждый, не заметив разъединения, продолжает те же страстные те-лодвижения. Остальные любовники не реагируют на появление постороннего. Человек в черном плюет на пол, осматривается, замечает в углу автомат. Через минуту комната за-лита кровью…Он возвращается к бармену. Тот ожидает, дрожа всем телом.
- Я не буду тебя убивать. На твое место найдется другой, не лучше. Но запомни: так будет со всеми. И так будет с тобой, если…
Глаза бармена-хозяина притона показывают: он все понял и с этой минуты благо-пристойность станет самым желанным гостем его заведения.
Эрланг выключил магнитофон.
- В моем распоряжении не одна такая кассета. Зачем это человеку в черном плаще? Он именно так желает найти свою смерть?
Агасфер опустил веки. Молодое лицо потускнело, и сквозь правильные его черты проступила застарелая, не юношеская усталость.
- Почему нет? Право на смерть имеет каждый… Я понимаю его.
- Право или обязанность? Или необходимость? У человека есть обязанность уйти из жизни тогда, когда прервется его линия судьбы. Не раньше! Вопрос о правомерности личного суда пока не будем трогать.
Агасфер нетерпеливо вздохнул и сказал раздраженно:
- Наказание смертью может быть легче наказания жизнью. Ты ведь знаешь… К че-му этот разговор? Для расследования каждого преступления нет ни времени, ни профес-сионалов. По решению Комитета Пятнадцати полиция объявляет и исполняет приговоры. Разве увиденное выходит за пределы?
- Красно-белый террор, - задумчиво сказал Эрланг, - Разрешение Комитета… Кто свободен от ошибок? Но тот ли путь? И – ты забыл о задаче, которую сам же взвалил на себя? Ведь она важнее разгона всех притонов!
 Он открыл глаза и пристально посмотрел на собеседника. Словесное общение за-трудняло поиск смысла, но привлекало скрытой интригой. Да и Агасфер предпочитал слово.
- Аполлион… А разве он прячется, чтобы его искать? Вы, фаэты, наивнее землян. Скрытые эмоции сильнее откровенных. Логически бесспорно ясно, а вы не соглашаетесь. Не со мной – с собственными выводами.
- Аполлион.., - растянул слово Эрланг, - Ты прав, не принимает сердце. Не согла-шается, бунтует.
- Черную работу должен делать черный… Я не спорю! Мне не хватает прямых улик. Нужно еще немного времени. Я собрал команду по этому случаю. Следственную группу, если хотите. Аполлион рядом, совсем близко к вам. И он не один. И рядом с ним ни одного землянина.
Эрланг молчал. Разум говорил – этот измученный жизнью красавец прав. Но серд-це отвергало доводы разума. Чтобы сделать первый шаг по этому пути, по пути изобличе-ния брата, – неважно, нравится он тебе или нет, - требовался толчок извне. Похоже, он его сегодня получит. Агасфер читает в его душе…
- Никто не знает женщин Фаэтона. Они сами себя не понимают. Надо ли просить прощения за дерзость? Я говорил о следственной группе. В нее вошла Лимния. И Антэ. Они не предадут ни меня, ни тебя. План наш близок к завершению. Приведет он прямо к Аполлиону. Но, Леран Кронин, об одном прошу: завершающую операцию проведете без меня. Пусть с фаэтами и фаэтянками разбираются сами фаэты. Теперь ты готов меня вы-слушать?
-Да.


Земля.
Индийский океан. Атолл Провиденс. «Переход» №7.
Извлеченная из хранилищ почившего в бозе «Гринписа» ядовито-оранжевая рези-новая лодка приглашающе покачивалась на мелкой зыби. Небо голубело высоко и безмя-тежно.
Леран подхватил с веревочной лестницы Леду и Яна. Помог им разместиться. Мартин толкнул веслом возвышающийся облупленной краской борт китобоя-рефрижератора и запустил двигатель. Белопенная струя понесла их к северу от судна, привлекающего взор разве что свежей надписью у кормы: «Программа «Переход». Эрнест правил за определяющей курс драконшей Кенной. Ян Зарка не отрывал взгляда от медленно парящего впереди облачка горящих самоцветов.
- Кенна – преемница Эния, погибшего на Палладе. Она заведует всеми «окнами» в Индийском океане, - пояснил Леран, - А у «окна» нас ждет сам Старк, советник морского царя.
- Какого царя? – не понял Ян.
- Военные дела совсем тебя оторвали от земных забот, - улыбнулся Леран. – Царя дельфинов, Кинга. Еще познакомишься с новым хозяином новой планеты…
Он посмотрел на Леду и счастливо улыбнулся: лицо ее, обращенное к встречному ветру, сияло расцветающей жизнью. Море дышало древней молодостью Земли. То и дело вспыхивающая на чешуе Кенны радуга пронизывала мир аурой возвращенной сказки. Ожидание чуда, волшебства почти зримо реяло над людьми, уплотняя мечты, придавая им близкие, осязаемые формы. Леда забыла о поясе астероидов, о полном поражении земной Армады, о многих тысячах погибших в сражениях.
- Хорошо здесь, - легко сказал Ян; ноздри его трепетали, впитывая пряно-солоноватый запах океанской чистоты, - Шеф, ну откуда мне знать Кинга? Да сего дня Комитет Пятнадцати непосредственно не участвовал в подготовке Проходов. И названия сменились несколько раз… «Проходы», «Окна», «Переходы»… Но кто всем занимался, пока вы находились в дальнем космосе?
- Двое: Славень и Кинг. Князь драконов и дельфиний царь. Славень самолично проверил готовность трех «окон» в трех океанах. Смотрите, а вот и Старк со свитой.
Мартин выключил мотор лодки. Впереди резали воду черные плавники. Кенна сделала восходящий круг, на секунду замерла, сложила крылья, прижала к животу лапы и почти отвесно спикировала в воду. Леда зажмурилась, Ян вскочил на ноги – оба впервые видели вхождение дракона в океан. Легкий всплеск – и радуга исчезла в глубине.
- До «окошка» почти четыре километра. Дельфинам такая глубина недоступна. Кенна проведет разведку и доложит.
- Леран, ты ведь держишь с ней связь? – требовательно спросила Леда, - Так рас-скажи, что она видит.
Он  согласно кивнул и прикрыл глаза.
- База обеспечения на атолле Провиденс, южнее китобоя. А тут, под нами, фумаро-ла. Кратер подводного вулкана. Проход – близ жерла кратера.
- Проход… Кто его устроил? И как? – полюбопытствовал Ян, напряженно всмат-риваясь в то место, где исчезла Кенна, и где сейчас дежурили дельфины.
- Дельфины говорят, – этот проход существовал всегда. Как и лианоподы на суше, - Леран объяснял, не открывая глаз, - Зрение драконов отлично от человеческого, и цвето-вую гамму дна не передать. Но я вижу… Осьминоги, кальмары, и змеи – я таких не видел. А у самой фумаролы дремлет кракен. Леда, помнишь, однажды я поднял такое чудище со дна. «Барт» еле ушел от него.
Леда тихо пояснила Яну:
- Так наша яхта называлась. «Барт Эриксон».
- Кальмары, осьминоги, чудища… Что они тут делают?
- Сторожевая бригада, Ян. Полновластные хозяева океана – дельфины. Они – люди воды. Вот люди воды и назначили охрану Прохода. Так – везде…
- А мы – дельфины суши? – задумчиво заметил Зарка, - Завидую я вам, шеф. Быть на «ты» с океаном… Говорить с дельфинами и драконами… А я и плавать не умею.
Леда весело рассмеялась:
- Я познакомлю тебя с Амандой и Эриком – они быстро научат. И плавать. И гово-рить. Майкл, Аманда, их сын Эрик – дельфинья семья, наши друзья. Как Ириан с Элиа. А у них тоже ожидается дельфиненок!
Ян с тоской вздохнул и посмотрел на зеленоватую толщу воды с опаской. Четыре тысячи метров!
Леран продолжал репортаж со дна океана.
- Кенна над фумаролой. Вижу.…Светится что-то похожее на лианопод. Интерес-но… Кракен шевельнулся, увидел Кенну и успокоился. Порядок, Проход действует. Она возвращается…
Он открыл глаза, опустил за борт руку, отер влажной ладонью лицо. Ян помолчал и продолжил расспросы:
- Шеф! Драконы много раз бывали по ту сторону Проходов. А я, как и все люди, не представляю, в каком мире нам предстоит жить. А что, если он слишком отличается от земного?
- Там нет опасности. Тот мир ожидает нас. Неясности пока есть, ты прав. По воз-вращению конкретная память у драконов стирается. Остаются общие впечатления.
- Стирается? Кем?
- Океаном, Ян. Океан – он ведь и здесь, и с той стороны. Видимо, четкие представ-ления здесь нам не нужны.
- Рано нам знать? Я согласен. Многим так вообще не положено. Так? Проходы не для всех…
Зарка погрустнел и пересел поближе к Мартину, который возился с лодочным мо-тором. Эрнест взглянул на него с усмешкой:
- Было время, и я был молод и… И далек от мира воды. А сейчас могу беседовать с дельфинами почти как Леран или Леда. С драконами, – с теми нет. К ним у меня другое отношение, как к людям неба.
- Океан – большое такое живое существо, - горячо сказала Леда, теребя повязанный на шее голубенький прозрачный платок, - Хочешь узнать, что видят драконы по ту сторо-ну прохода – спроси океан. Захочет – он тебе расскажет. Ведь так, Леран?
Леран ничего не ответил. Море изменилось. Вокруг точки, где исчезла Кенна, об-разовалось кольцо плавников, сопровождаемых пеной бурунчиков. Вода внутри кольца – зелень с голубизной, светлее той, что окружает охраняемую дельфинами зону.
Леран снял одежду, оставив плавки и ленту на лбу и, не касаясь бортов лодки, по крутой дуге ушел в воду. Ни брызг, ни плеска…
Мартин обратился к застывшему в восхищении Яну:
- Сейчас наш шеф поговорит со Старком. И если будет можно, устроит тебе се-ансик связи с Океаном. Ты не против?
- …Я не знаю, - Ян пришел в сильное волнение, - Говорить с водой… Я и с землей-то не могу. Нет, никак невозможно.
Он даже побледнел и, чтобы переменить тему, спросил Мартина:
- Эрнест, вы долго учились дружить с дельфинами? Я ведь знаю: их мозг больше и сложнее человеческого. У них свой язык. То есть они не менее разумны, чем мы. Но они – люди воды, как вы говорите. Иная стихия, другие понятия… Все равно что внеземная ци-вилизация!
Леда нахмурилась – ей не понравилось, как Ян относится к существам, любимым ею не меньше людей. Ян понял и покраснел, и молча обратился к Эрнесту за помощью. Тот улыбнулся обоим.
- Учиться дружить не надо, Ян. Надо просто очень захотеть, - и они тебе сами по-могут. Друзей среди нас они выбирают. А не мы среди них. С океаном, впрочем, и для меня многое неясно. Но думаю, главное я запомнил: живое легко наполняется мыслью. А океан – он живой, это точно.
- И разумный?
- А как же! Называй его Нептуном, Посейдоном… Не ошибешься…
Раздался приглушенный хлопок, будто рядом лопнул пузырь жвачки, и Кенна, вы-рвавшись из океанских глубин, взмыла в воздух, окутанная радужным сиянием. Вслед  за ней, по другому борту, всплыл дельфин с Лераном на спине. Поправив повязку на лбу, фаэт тяжело перевалился в лодку и усталым движением рук отжал воду с золота волос.
- Что-то случилось? С фумаролой? – с тревогой спросила Леда.
- Нет. С Переходом порядок. Получено известие о приближении новой волны. Из космоса…
- Океан сказал? – спросил Ян, невольно ответив улыбкой дельфину, наблюдающе-му за ними лукавым глазом.
Леран качнул головой и объяснил:
- Вода меняется… Океан не пустит бестфайров к себе. К тому же они воды не вы-носят. И не отдаст им сушу. Теперь ясно, откуда наводнение? Надо поторопиться с подго-товкой людей. Проходы практически настроены. А сегодняшние наши планы придется свернуть.
Он с нескрываемой тоской оглядел море, - расставаться с ним так не хотелось…
- И что? Плывем назад, к китобою? Вызывать машину? – поинтересовался Мартин.
- Не торопись. Есть пара минут. Старк предлагает провести эксперимент. Прове-рочный. Причем с человеком, который далек от водной стихии. Ведь среди людей боль-шинство именно таких, сугубо сухопутных.
Ян снова побледнел. Леда успокаивающе взяла его за руку. Леран сказал нарочито серьезно:
- Ну-у… Это очень просто. Кенна будет проводником. Драконы способны перево-зить единовременно до пяти человек. Единичная операция занимает минуты. Дракон воз-вращается, отдыхает, восстанавливает энергетику. Через Переход идет другой проводник. Будет действовать непрерывный конвейер. Как, Ян?
Кенна опустилась на воду и подплыла к лодке. Светящаяся гора накрыла всех про-хладной тенью. Драконья голова опустилась, задев локон на голове Лерана. Кенна смот-рела громадными глазами прямо на Зарку. Ян в испуге вжался в оранжевый борт. Леран переглянулся с Ледой и взял его за другую руку.
- Не бойся, ты же воин! Мы видели тебя рядом со смертью – ты показал себя ред-ким мужчиной. Пойми – Перехода не будет. До фумаролы и назад. Но программу ты ис-полнишь в полном объеме. Полный Переход – это возвращение вперед, а здесь, у тебя – назад. Ну?
Ян попробовал что-то произнести, но только замычал. И яростно замотал головой из стороны в сторону.
- Повторяю: все просто! Садишься на спину Кенны, она окутывает тебя энергоко-коном и, – вперед. В начале пути дельфины. И дальше не темно, уютно, там кальмары светят.
Ян обрел голос:
- Нет! Нет! Нет! В другой раз! Что я вам – рыба? Нет!
Он выглядел испуганным ребенком, которого взрослые силой хотят окунуть в чан со свежей колодезной водой. Леран коснулся рукой склоненной головы Кенны. Она, не отводя взгляда от Яна, моргнула, - тому показалось, насмешливо, - и медленно отплыла. Лодку качнуло, Ян уцепился за фал, опоясывающий борта. Дракон ушел, но остался ча-рующий запах озоновой свежести.
- Рядом с драконами я чувствую себя счастливой, - с улыбкой, но серьезным голо-сом сказала Леда, - от них исходит такая любовь…
- Вот так, Ян, - подвел итог Леран, разрешив Мартину действовать, - Ты на своем примере убедился, что людей к путешествию придется готовить. Первоочередная задача Комитета Пятнадцати… Теперь ты сможешь убедить друзей? Поехали, труба зовет.

Земля.
Постбелорусский территориальный район. Беловежье.
Капкан для женщин изобретали трое: Антэ, Лимния и Агасфер. Отточенные в же-стоких веках коварство и хитроумие – их ли не знать человеку с опытом вечного странника? Эрланг один понимал, почему Агасфер отказался от участия в завершающей фазе операции. Конечно, фаэтянки выведут их на Аполлиона. Но главная цель - не предатель. Главное – уцепиться за ниточку, тянущуюся к штабу, к центральному мозгу бестфайров! Ведь ни в исходной концепции, ни в стратегии нападения люди еще не разобрались. Не будь закулисного штаба-мозга, бестфайры уже оккупировали бы Третью планету, или же обосновались на другой из малых планет Системы.
Все женщины Красного народа Андумбулу не любили Землю. И испытывали осо-бую неприязнь к земным женщинам, имеющим детей от фаэтов. Айла была именно такой, - и Лимния это помнила. Данный факт, по предложению Агасфера, и стал приманкой, ку-сочком сыра в мышеловке. Без приманки отыскать резервацию, где прятались фаэтянки, не представлялось возможным. Арни также исчез из объединяющего фаэтов пси-поля.

Задействовали два канала утечки информации. Первый – из полиции Агасфера че-рез остатки полуразгромленного «Нео-Силлабуса». Второй – из Комитета Пятнадцати че-рез Лимнию, которая для сообщества оставалась Айлой. Контроля линии прохождения «случайной» потери конкретных данных не делали – попытка могла быть только одна. Репетиции Аполлион не позволит, спрячется очень глубоко.
Оставленная жителями беловежская деревенька… Неказистые снаружи, неуютные изнутри хатки – ложное поселение-укрытие для женщин с детьми. Полная изоляция от остального мира. Обеспеченная маскирующим миражом, легко снимаемым любым фаэ-том. Но только фаэтом! Или фаэтянкой – неважно.
Деревня-капкан… Охрана, роботы, автоматика. Копии женщин и детей, - никто не решился использовать для подставки живых людей.
Капкан и засада… Аполлион не сможет сдержать фаэтянок – скрытая нелюбовь сильнее ненависти, сильнее клятвы, сильнее всех сил.

- Лимния, ты дрожишь? От холода? – спросил Антэ.
- Не от холода. Не могу поверить в измену. Противоестественный союз фаэта с бестфайром…
- Факты неопровержимы. Женщины признают их.
- Они знают не все. Прежде всего - он!
«Он…» Истинное имя Аполлиона не произносилось. Его вывели в третьи лица, будто и не было у него никогда лица первого, исконного.
Команда Эрланга, переданная по защищенной пси-волне:
- Внимание! Над нами три аппарата! Приготовились к встрече!
Три диска зависли над деревней. В работу уже включилась автоматика западни. Женщины на улице, показывая руками на небо, побежали к домам, увлекая с собою детей. Диски пошли на посадку.
- Их около трехсот, Антэ. Далеко не все.
- Передовой отряд. После акции мы сможем их убедить. Все придут к нам.
- Кроме тех, кто предан ему…
Захват Юниверов и пленение фаэтянок напоминало одновременно и земные ве-стерны, и битву Геракла с амазонками. Краснокожие полуголые люди прыгали с деревьев, с крыш домов, выскакивали из лесных и подземных укрытий. Впервые за всю историю фаэты применили силу против женщин своего племени. Десяток их успели проникнуть в дома и расправились с несколькими куклами. Они мгновенно поняли суть дела, но Юниверы были уже захвачены организаторами акции.
Почти триста женщин стояли на поросшей травой площади в центре села, заклю-ченные в невидимый периметр. Напротив них – Эрланг, Антэ, Лимния и другие. Начался диалог.
«Эрланг, ты предал нас. А вместе с нами  - всех сестер и братьев. Ради землян!»
«Вас бы на воспитание в султанский гарем! Перед вами - следственная комиссия. Вы останетесь здесь до тех пор, пока она не закончит работу…»

Земля.
Северо-западный анклав Аравийского территориального района.
…Пустыня…
От преклонности лет песок потерял чистую желтизну, стал старчески серым и при-торно скучным.
И камни: белые, серые, черные, хранящие следы рук перволюдей. Древние как пе-сок камни сложены в стены поселений.
Песок и камни держали на себе извечные мировые святыни. Или держались на них?
Между двумя пропитанными земной пылью и вселенской памятью городами рас-кинулся лагерь беженцев. Один из семи, организованных Планетарным правительством.
Юнивер Комитета Пятнадцати приземлился в зоне рекреации. Люди ступили на утрамбованный жаркий песок, и аппарат скрылся в безоблачном чистом небе.
Леда отбежала в сторону и, прикрывшись ладошкой от солнца, принялась осматри-ваться. Впервые в арабской пустыне! Но где же то, что она рассчитывала увидеть? Ни оа-зисов среди барханов, ни собранных в караваны верблюдов, ни загорелых до черноты бе-дуинов на белых арабских скакунах…
Куда ни глянешь: ряды палаток до самого горизонта. Серые, зеленые, пестрые… На их пошив пошло все: от тяжелого танкового брезента до легких ситцевых тканей.
Солнце плавилось в вершине неба, и жидкий жар стекал на изнемогающую в без-водье землю. Прибытие Генеральной инспекции Планетарного правительства не обеспо-коило никого. Люди скрывались от палящих полуденных струй в неверной палаточной тени.
Оглядевшись, Леда подняла лицо к солнцу. Губы приоткрылись, ноздри затрепета-ли, пальцы вскинутых к небу рук шевельнулись. Осторожно как котенок, она оценивала незнакомую территорию. И не находила ничего враждебного. Воздух – жарок, но свеж. Небо – слепящее, но чистое. Ни комет в нем,  ни даже метеоров. В какую даль ни посмот-ри: ни признака пожаров, объявших планету от края до края. Слух напрасно ищет при-вычные отзвуки артиллерийской  канонады или треск автоматных очередей.
Постояв так минуту, она повернулась и с легким разочарованием обратилась к сто-ящим на пустынной площадке:
- Так тихо и так мирно… Но где же все?
Эйбер, второй после Эрланга фаэт в инспекции, ответил первым.
- Всех в лагере сотни тысяч. Но нас встречают. Все-таки…
По одной из разделяющих палатки дорожек неторопливо двигались десяток задра-пированных в самые причудливые одежды людей. Впереди детски частым шагом спешила маленькая китаянка в халатике и косичках. В двух шагах от Леды она остановилась. Всплеском соединила ладони перед грудью, радостно улыбнулась.
- Леда! Какая же ты стала! Королева четырех сторон света! Мисс «Гея»… И куда народ смотрит?
- Ли! – потрясенно воскликнула  Леда и протянула руки навстречу.
Пока дамы обнимались, подошли Леран и Мартин. Лия, удерживая Леду за руку, обхватила Эрнеста за талию. Тот склонился и прикоснулся губами к косичкам.
- Как ты тут? – спросил он шепотом.
- Тебя полгода не было. Всякое могло случиться, - лицо ее сияло полной луной.
Мартин сказал строгим голосом:
- Ну-ну! Тебя слышит весь мир! И рядом со мной начальник Генеральной инспек-ции.
Стараясь не улыбнуться, он поцеловал жену в покрасневшую щечку и отошел в сторону. Ли сложила ручки пред грудью и склонилась перед Эрлангом в низком поклоне.
- Лия, ты увидела китайского императора? – спросил фаэт, прикоснувшись рукой к ее плечу.
- Простите, - сказала она, не поднимая головы, - Ведь вы - Генеральный Координа-тор Планетарного правительства. А я – маленький начальник маленького лагеря беженцев.
Леран с вопросом в глазах посмотрел на улыбавшуюся Леду, мягко распрямил Лию, обнял обеих, подвел к Мартину. Прибывшие и встречающие смешались в одну мас-су. Один Эйбер остался в одиночестве, с двухметровой высоты продолжая рассматривать лагерь.
- Эрнест! Здесь нет моих портретов. Так взялись за живого! Или я подаю в отстав-ку, или ты все объяснишь начальнику лагеря…
Он просительно смотрел на Мартина. Тот, отобразив на лице предельную серьез-ность, коротко и громко отчеканил:
- Есть, шеф!
Затем повернулся к жене.
- Лия. Он хочет сказать моим голосом, что Генеральный координатор – не долж-ность. Он хочет сказать, что его изгнали из советников, чтобы было с кого спросить за неудачи и поражения. Он хочет сказать, что зовут его Леран Кронин. Что он землянин родом из Нью-Прайса.
- Землянин? – удивилась Лия, китайско-лукавым прищуром оглядев Эрланга, - Но я вижу фаэта!
Фаэт беспомощно развел руки и поочередно смотрел то на Леду, то на Эрнеста в молчаливой просьбе о помощи. Лия не выдержала, прыснула в кулачок.
- Прошу прощения, Леран Кронин, - она подняла улыбающееся личико. – Я так давно вас всех не видела! Вот и не сразу узнала…
Она поднялась на цыпочки, Леран пригнулся, и Лия коснулась губами его подбо-родка.
- Так то лучше! – сказал Генеральный инспектор строгим голосом Мартина, - Где бы нам вчетвером посидеть? Леда заживо меня съест, если не поболтает с тобой, Лия.
- Есть такое место. А как же инспекция?
- Инспекция без нас разберется. Генеральный шеф и начальник всей охраны лично не обязаны… Ведь так, Эрнест?
- Так точно, сэр! – вытянулся Мартин.
- Вот видите? – улыбнулся Леран.
- Тогда прошу! – сказал Лия, - Это недалеко, в двух кварталах.
Два квартала – это два квадрата палаток, размежеванные полосами укатанного пес-ка. Миновав их, они замерли. А Леда ахнула. Перед ними зеленел маленький оазис, кусо-чек рая с работающим фонтаном. Вода била тремя струями и падала в облицованный кам-нем бассейн. Трава, пальмы и беседка, оплетенная лозой.
- Пройдемте в беседку. Мы никому не помешаем, люди в эти часы отдыхают в па-латках.
- Откуда такая красота? – поразился Леран.
- Тут вода на глубине двух метров, - пояснила Лия, - Посадишь деревце – оно рас-тет на глазах. Пальмам полгода, а на них уже плоды. Видите? А виноград уже есть можно.
Она потянулась к решетке, выбрала четыре грозди и протянула гостям. Леран пе-реглянулся с Мартином и попросил:
- Лия, мы не все понимаем. Расскажи подробней.
Лия обняла Леду и сощурила черные глаза.
- У нас все удивительно. Заметили, какой воздух? Его пить хочется. В лагере боль-ше миллиона детей, женщин, стариков. Молодых мужчин мало. Точное число и я не знаю. Но всем хватает еды, одежды, жилья. Как такое получается – сама не понимаю.
- Медицинское обеспечение?
- Комитет Пятнадцати направил больше ста врачей. Но у них нет работы. Никто не болеет. У кого есть работа, так у священников. Христиане, мусульмане, буддисты… Люди к ним относятся одинаково.
- Да-а… Кому война, а кому… Настоящая идиллия. Эрнест. Когда мы видели мир-ное небо?
- А как с охраной? - поинтересовался Мартин.
- Мы от нее отказались, - с улыбкой сказала Лия.
- Что? То есть как?
- Прилетели три дракона из Шамбалы. Мы им сделали оазис, где они пожелали. На северной окраине… Больше нам ничего не надо. Война людей нас обходит, в лагере не то что преступлений, грубости не услышишь. Вот вечером посмотрите, как идет раздача пи-щи из полевых кухонь: каждый стремится пропустить вперед другого.
«Верно мы решили: вернуть всех драконов на Землю и запретить им покидать пла-нету». Леран слушал Лию, и лицо его светлело. Вот он, пожалуй, и нашел то, что ценил  более всего, потерял и долго-долго искал. Эрнест тронул его за плечо, и они вдвоем вы-шли из беседки.
Вода бассейна дышала прозрачной прохладой. Эрнест зачерпнул в ладони, сделал глоток.
- Ничего вкуснее не пробовал, – признался он. – Выпей, шеф. Не бойся, ведь мы одной крови.
Зачерпнув снова, он плеснул в лицо Лерану. Тот кошачьим прыжком бросился на Эрнеста, чтобы столкнуть в бассейн. Эрнест успел отклониться, и Леран плюхнулся в во-ду, под падающую сверху струю. Отфыркиваясь, он поднялся, поскользнулся на камне и протянул руку за помощью. Эрнест поддался на уловку и тут же оказался в воде, рядом с залившимся смехом другом. Из беседки послышался легкий смех.
- Коварству ближних поете песню? – сделав зверскую гримасу, прорычал Эрнест и бросился на Лерана.
Борьба продолжалась около минуты, пока начальник охраны, блюдя субордина-цию, не взмолился о пощаде. Мокрые, довольно улыбающиеся, они ввалились в беседку.
- Эх, перекусить бы сейчас. Да под стаканчик! Жизнь такая, что и йогурта не хо-чется, - сказал Мартин, улыбаясь жене глазами, - Первый выходной за полгода. А у Лера-на – и не знаю…
- Сейчас все будет, - заверила его Лия, снимая с Эрнеста мокрую рубашку, - Всё уже идет сюда.
- Идет? Само идет? И стаканчики? – обрадовался Мартин и заиграл черными, отли-вающими синевой мышцами.
- И стаканчики идут. Я начальник лагеря или кто?
- Конечно, начальник, кто же еще! - согласился Мартин, - А мы всего лишь гости. А гость в доме – самое почетное лицо. Гость – выше хозяина. Так?
Лия рассмеялась.
- С тобой невозможно… Ты всегда прав. А вот и желаемое гостями.
С корзинкой в руках в беседку ступил среднего роста китаец и вызвал общий взрыв радости.
- Лу Шань! – одновременно воскликнули Эрнест и Леран.
- Люй! Только Люй! – кротко произнес экс-лама, поставил корзинку на стол, поце-ловал руку Леды, - Очаровательная девочка превратилась в прекрасную даму. Я рад!
Вино, фрукты, лепешки… Разочарованный было отсутствием серьезной закуски Мартин через минуту с удивлением заметил:
- Чудеса! Вкуснее и сытнее ничего не бывает! Но – за что мы пьем? Вот так, без повода, я не могу. Как нас учил Майкл?
Леда разрумянилась так, что стало заметно через унаследованную от бабушки-индианки кожу. Вздохнув и опустив ресницы, она  решилась и сказала:
- Есть повод. Мы ведь семья… Выпьем за меня с Лераном. За нас… За двоих как за одного.
Лия всплеснула маленькими ручками и обрадованно воскликнула:
- А я догадалась сразу, как только вас увидела. Леран, ты самый везучий человек на Земле!
- Почему только на Земле? – поправил ее Леран и обнял Леду, - Во всей Вселенной.
Люй расцвел лучиками-морщинками у глаз:
- Я рад. На Земле почти не осталось счастья… Каждая крупинка бесценна. Я рад. Я вижу на вас светлые печати неба...
От слов его все затихли, поставив недопитые стаканчики на стол.
- Печать на челе? – произнес Леран голосом юности, - Я слышал об этом… и даже читал…
- На каждом из нас печать Неба, - склонил голову Люй, - Светлая или темная… Многие не знают… Трудно узнать друг друга, увидеть печать. Не хватает времени, чтобы переломить хлеб с соратником…
- Или съесть с ним пуд соли, - согласился с экс-ламой Леран, - Так говорили в се-верных странах.
Люй поднял голову и посмотрел на него открыто. Впервые так после освобождения от власти Арни. Сегодня он уже мог говорить с фаэтом, как человек с человеком.
- Нам надо учиться, Кронин-младший… Учиться видеть печать сердца на лицах. Тогда поймем, что несет в себе человек – добро или зло.
Лерана увлекла беседа.
- Люй, ты знаешь об Аполлионе. Ты слышишь то, о чем не говорят вслух. Я жил и работал вместе с Аполлионом. Но не увидел черного знака. И боюсь повторить ошибку.
- Если боишься – не повторишь! Ты умеешь распознавать бледнолицых.
- Бледнолицых? Не понимаю.
- Я говорю не о цвете кожи. А о бескровности. Кровь живая – вместилище светлого духа. Нет крови – нет светлой печати. На лицах у тех проступает черная отметина.
- Один землянин, перед смертью, сказал так: если ты не горяч и не холоден, а еле тлеешь, то ты страшен для жизни.
- Он прав, теплые люди - страшные люди. Предпочтительней встреча с сильным горячим врагом, чем со слабым бледнолицым. Разве убережешься от ножа в спину?
Люй опять склонил голову, оставив на лицезрение выбритый затылок. Мартин вмешался в беседу:
- Люй! Ты повторяешь «я рад», а сам печален, как Гамлет с черепом в руках. Есть причина?
- Есть. К сожалению, не могу скрыть. Недавно я потерял половину родины. Вторую половину, отделенную от первой узкой водой.
- Япония! – понял Мартин, - Прости, мы с Лераном очерствели. Война…
- Моя Япония… Земля рассветного духа. Случилось так, как писал Сакё Комацу в прошлом веке. Сбываются предсказания… И как странно – Японии нет, а Курилы стоят…
- Наступает вода, напряжение земной коры прорывается в слабых местах. Что можно поделать? – Лия говорила спокойно, она была рядом с дядей в момент получения известия о гибели Японских островов.
- Я печалюсь не о слабых местах в земной коре. Катаклизмы – всегда предзнамено-вания и предупреждения. Сегодня – Восток, завтра – Запад… Друзья мои… Более двухсот лет назад японский писатель Айдзава Сэйси сказал умные слова. Позволю себе маленькую цитату: «Восток – это обиталище божественного света, место, откуда появляется Солнце… Откуда исходит дыхание неба, а по времени это весна. Это место, откуда возникает все сущее». Вот как он сказал. Дело не в Японии…
Легкий стук об оградку беседки прервал откровенность Люя. За стуком – негром-кий голос человека, недавно обретшего привычку служебного повиновения.
- Простите за беспокойство. Я к начальнику лагеря. Меня направили сюда.
Лия ответила так по-мужски твердо, что у Эрнеста глаза расширились.
- Верно, я здесь. Входите.
В проеме решетки, свободном от винограда, возник человек среднего роста с круг-лым оплывшим лицом. И растерянно застыл, моргая маленькими глазками. Вся его фигу-ра говорила: никак он не ожидал увидеть тех, кого увидел. Никто не помог вошедшему справиться с растерянностью. Никто не протянул руки, не сказал приветственных слов. Встречный холод окончательно добил Фреда Бергсона-младшего. Он побледнел и про-шептал:
- Извините. Я не вовремя. Я не знал. Я зайду позже…
Легкий разрешающий кивок начальницы лагеря, и Фред беззвучно исчез. Лия объ-яснила:
- Он у меня занимается продовольственным и вещевым обеспечением. Справляется неплохо.
Леран усмехнулся, посмотрев на Эрнеста. И спокойно сказал:
- Решаешь ты, Лия. Похоже, Фред сделал шаг вперед. После двух шагов назад… Но я уверен – он не отучился ходить задом.
Леда опустила голову и после недолгого молчания сказала:
- Надо ли так жестко? Ведь у него нет преступных наклонностей.
- Но и противоположные отсутствуют, Леда. Ни горячий он, ни холодный. Так се-бе, вчерашний супчик… Выжить в этом мире непросто, вот он и пристроился.
Леда подняла голову, в глазах ее блеснули слезы.
- А если завтра Фреда не станет? Как многих других? На Земле образуется еще од-но пустое место… Сколько уже их, пустых, не занятых мест…
Лия с Люем посмотрели на нее одинаковыми взглядами. Изучающими, сочувству-ющими, уважающими. Мартин только покачал черной головой. А Леран из Кронина-младшего вдруг превратился в старого мудрого Эрланга. Разом на лбу и у уголков губ проявились морщины-складки.
- Мы – не инспекция, - твердо сказал он, - Это легенда-прикрытие. Мы привезли специалистов для подготовки людей к Переходу. Они помогут также организовать транс-портную линию к Красному морю. Каждый житель лагеря пройдет предварительную под-готовку. На море их ожидает специальная команда, дельфины, драконы. Сроки ограниче-ны…
- Вы торопитесь, - заметил Люй, - Значит – снова!
- Да. Затишье – не перемирие. Мы обязаны успеть.
- Но почему каждый? – спросила Лия, - Может, сначала дети? И женщины?
Голос Лерана помягчел, складки на лбу разгладились.
- На той стороне Перехода не будет нянек. Если дети и слабые женщины выживут в одиночестве, какие они станут? Без поддержки близких и старших, без нормальной смены поколений? Пусть престарелый дедушка проживет там всего месяц. Даже один день! Но он будет рядом с внуком. И успеет сказать ему хоть слово…
Люй покивал и добавил:
- Принц Шакьямуни ступил на путь просветления, увидев рядом болезни, страда-ния, смерть. Стерильный мир бесплоден…
- Мы делаем и сделаем все, что можем и сможем, - твердо сказал Эрланг, - Вернули на Землю всех драконов. Без них Перехода не совершить. Дельфинам запрещено влезать в войну. Да они и бессильны перед натиском зла, не понимают агрессии. Кроме помощи драконам, дельфины заняты подготовкой глубоководных убежищ. На тот случай, если бестфайры временно вытеснят людей с оставшейся суши. Мы будем продолжать сопро-тивление в любых условиях!





Глава  третья. Ангел бездны.

Горе живущим на земле и на море!
Потому что к вам сошел диавол в
Сильной ярости, зная, что
Немного ему остается времени.

Земля.
Тихий океан. Нью-Прайс.
Вода плескалась на скатах крыши. Еще десяток сантиметров – и входной люк будет залит. Над домом Крониных, над всем поселком поплывут рыбы и каракатицы.
Леда готова была расплакаться. Свернувшись по-кошачьи на диване в гостиной, она разглядывала рисунок обоев на противоположной стене. Леран прохаживался по ком-нате и старался на нее не смотреть – впервые между ними встала недоговоренность. Пусть вынужденная, необходимая, но… Прощание с домом – всего лишь повод.
Сигнал вызова прозвучал неожиданно, - они не успели освоиться и расположиться после приезда. Голос-секретарь сообщил: «Генеральный координатор приглашается на связь с Цитаделью. Аппаратная к работе готова».
Приступ тоски покинул Леду. В тревоге она соскочила с дивана и присоединилась к Лерану. Гостиную от аппаратной бывшего Штаба Спасения отделял промежуточный тамбур, откуда еще один выход – в комнаты отдыха. Леран пропустил Леду вперед и бо-ковым зрением через полуоткрытую дверь заметил мелькнувший силуэт второй Леды. Будто обособившееся зеркальное отражение…
Ради нее, этой «второй», он и привез сюда Леду. Копии требовалось понаблюдать за оригиналом, чтобы лучше усвоить внешние особенности первообраза. С внутренней «начинкой», уверили его конструкторы, все в полном порядке.
Да, неурочный сигнал, – сигнал тревоги. Первый за месяц. Копия Леды не останется без работы. По экрану метались сине-зеленые тени: спутник оптимизировал закрытый канал связи.
- Кто? - спросил Эрланг.
- Ян Зарка.
- Прошу, Ян. Коротко.
- Десант бестфайров. Массовый. …Считаем. Средства дальнего обнаружения не сработали. Орбитальный пояс они прошли без помех. Предположительно направление удара – центр Восточной Европы.
Леран усадил Леду в кресло, отодвинул в сторону стол, перекрывший часть стены-экрана. Спутник отработал передачу и выдал вид сверху: тысячи точек, падающих из кос-моса на Землю. Леда впилась пальцами в кожу кресла – Пояс астероидов, Палладу нико-гда не забыть.
Зарка в Цитадели настраивал передатчик для шефа. Картинка со спутника совме-стилась с картой Восточно-Европейского территориального района. Раскраснелась про-гнозируемая зона покрытия. Эрланг встал рядом с креслом Леды и скрестил на груди ру-ки. Надо было собраться, очистить сознание от мыслебалласта.
« …Киев! Почему? Один из немногих спокойных городов. Не меньше семи миллионов жителей. Военно-стратегического значения не имеет. Боевого прикрытия лишен…»
Леда шевельнулась. Эрланг понял, что заговорил шепотом. Пришлось заблокиро-ваться, он пока не готов к общению даже с ней.
«Ошибка Салтыкова? Семь миллионов! - цена неверного расчета. Москва, Петер-бург, Париж, еще несколько мегаполисов включены в список объектов, обеспеченных прикрытием. Киева в списке нет. Врагу известно?! Что им нужно именно здесь? Разминка, проверка боем? Оценка наших ресурсов и возможностей своего маневра? Или, все-таки, приказ выявить присутствие того самого Нечто? Той самой тайны, которой они несомненно боятся. Не они, боится их мозг, штаб, правитель. Боится тайны, которая неведома и людям…»
Ян точно угадал зону. Демонстрационный экран разделила горизонтальная полоса. Сверху – вид со спутника. Снизу – панорама города, оповещенного об опасности с возду-ха.
- Шеф! Салтыков вашим именем снял с дежурства на Цитадели оперативную груп-пу фаэтов. Через три минуты они будут на месте. Я подключил к ним связистов. По при-бытию получим прямую трансляцию…
- Чего ждут от меня?
- Комитет рекомендует Эрлангу оставаться в Нью-Прайсе. Выход на Салтыкова я вам сделаю.
«Я увижу все. Личное присутствие Генерального координатора в Киеве ничего не изменит. Разумно. Охватить полную картину можно только со стороны».
- Ян! Дай мне четыре точки наблюдения. Спутник, группа Салтыкова, центр горо-да, пригород.
К горизонтальному разделению добавилось вертикальное. Левую верхнюю чет-верть Ян отдал виду со стационарной орбиты. Левая нижняя показывала город сверху, - это заработал передатчик опергруппы. Две правые четверти пока девственно мерцали.
Видео оперативников нацелилось на улицы. Серая туча закрыла небо, день померк, людей охватил ужас. Думать об эвакуации поздно. Да и куда деть миллионы? Эскадрилья монстров за несколько минут полностью зачеркнула военно-морскую базу в Стар-Форте вместе с боевыми кораблями. Кто устоит перед сотнями эскадрилий? От Армады, прикрывавшей Пояс астероидов, не осталось ни одного корабля! Выжили двое: Эрланг и Леда. Двое из тысяч. И то благодаря безумству Яна Зарки.
- В Фастове, - это городок под Киевом, размещается полк тактических истребите-лей. Они в воздухе.
Ян спокойно и сосредоточенно наращивал информацию.
- Десяток артиллерийских и зенитных батарей на огневых позициях. Плюс не-учтенная нами мобильная установка оперативных ядерных ракет. Кто-то спрятал от ин-вентаризации. У полиции города дирижабль, воздушные шары наблюдения, несколько вертолетов. Все!
«Все! То есть практически ничего. Только бы Салтыков не ввязался в драку. С од-ним Юнивером они расправятся с ходу».
Леду охватила мелкая дрожь. Город-памятник был обречен. «Нео-Силлабус» не успел тут похозяйничать: на куполах горело золото крестов. Дома городского центра кра-совались цветной облицовкой и в серости дня. Люди устремились в бомбоубежища и бункера, приготовленные на случай термоядерной войны. Они не знают, что бетон для бестфайра не преграда.
Спутник увеличил масштаб: падающая с неба масса распалась на несколько ком-пактных групп. Итак, город разбит на сектора, эскадрильи определились по конкретным целям. Четко, выверенно, каждая боевая единица имеет свою задачу. И все делается на подлете, в секунды! Какова же информационная емкость управляющего десантом мозга?
«Нет, ящеры Йуругу сами по себе не могли достичь такого уровня. Кто-то скоррек-тировал их линию развития. И продолжает направлять. Что мы знаем о Галактике? И тем более, – о внегалактических мирах? Тот же галактолет…»
Стержневая проблема «Я» Эрланга вырисовывалась все четче. Центр, инициатор нашествия! Мыслящий, организующий, направляющий… Без познания его о победе и не мечтай!
Живая машина, обладающая холодным рассудком – вот что такое бестфайр. Если б не их всевидящий Центр, Гео-Армада у Пояса продержалась бы… Люди смогли бы разо-браться, непременно смогли…
- Где же этот хитрый мозг? Кто он и где? – в ожесточении выкрикнул Эрланг.
Леда съежилась. Он оглянулся, опустился на колени рядом с креслом.
- Прости, Леда. Ты знаешь… Я пытаюсь пробиться в их нервный узел. Без этого нам не выжить, ты понимаешь…
Она обняла его голову. Прижала к себе.
- Я знаю, понимаю… Ты ищешь их царя, императора. Не спрашивай откуда, – но я вижу: ты найдешь. Ты встретишься с ним.
- И все будет хорошо? – по-детски спросил он.
Ее глаза… Эти синие звезды рядом… Нет, двойная синяя звезда! Она ярче и ближе солнца, она роднее и дороже переполненного борьбой мира.
- Все будет хорошо, - по-матерински успокоила она, - А пока нам надо смотреть. Смотреть и думать. Я же с тобой…
Ожили запахи дома Ирвина и Марии Крониных: свежеиспеченного хлеба, копче-ной рыбы, самопального виски из только что откупоренной бутыли… Это Ирвин и Барт сидят за кухонным столом и говорят о нем. Где-то рядом Мария, раскрасневшаяся от жара плиты и полноты жизни. Руки Леды – они такие же теплые и ласковые. Забыть бы об Эр-ланге и остаться навсегда Лераном!
- Что ж! Будем смотреть, - согласился он и поднялся.
Заработала нижняя правая панель экрана.
- Автономный передатчик городского телевидения, - пояснил Ян Зарка, - Оператор на куполе Печерской лавры. Берег Днепра.
Камера нацелена в небо. Бестфайры в видоискателе уже не точки, а пятна-шестерки. С юга, оставляя инверсионные следы, рвутся к городу истребители фастовского авиаполка. Записей сражения у пояса астероидов не сохранилось, летчики не знают, на что идут. Оператор фокусирует камеру на трех серебристых стрелках. Первое звено «Мигов». Крутой вираж, сближение, пуск ракет. Одна попадает точно в серое пятно. Взрыв, – и бестфайр выпадает из шестерки, эскадрилья замедляет падение на город. Зверь, отброшенный не менее чем на километр, через несколько секунд возвращается в боевой порядок. Первое звено истребителей начинает второй заход, к нему присоединяются остальные самолеты.
«На подходе второй  эшелон. Он-то и разберется с авиаполком. Для них реактив-ный самолет с ракетным вооружением все равно, что таракан для человека. Можно потер-петь, а можно и раздавить».
Разборка не заставила ждать. Истребители разваливаются в воздухе, взрываются… Редкие одуванчики парашютов медленно скользят рядом с опережающими их монстрами. Избежав смерти на высоте, летчики найдут ее внизу. Но перед тем им предстоит увидеть конец города. Парашюты для них не купола спасения, а средства продления агонии, сред-ства наблюдения сверху за генеральной репетицией окончания их собственной судьбы. Нет на Земле силы, способной их спасти. Будут гореть и плавиться не только люди, дере-во и пластик, но камень, бетон и железо…
Левая нижняя четверть экрана показывала с крыши здания старинную улицу в зе-лени каштанов и лип. Раскрашенные фасады домов, суетящиеся люди…
- Центральная улица, Крещатик, - прозвучал голос Яна, - Салтыков рискует, они начнут отсюда.
Прогноз Зарки сбылся через долю минуты. Точка обзора не сдвинулась. Видимо, Салтыков использовал какое-то прикрытие, либо перевел Юнивер в режим невидимости.
- Ян, напомни Денису – пусть наблюдают, пусть ищут концы, ведущие наверх. И ничего больше!
- Есть, шеф!
Обезумевших от страха людей бестфайры не трогали. Шестерка за шестеркой они пикировали на улицу, полностью перекрыв и без того серое небо. Минута, три, пять… Не менее тысячи эскадрилий сменили друг друга в бреющем полете над Крещатиком. Через пять минут они исчезли. Небо над улицей очистилось. Тут все и началось. Крещатик вспыхнул разом и весь: от асфальта и деревьев на тротуарах до крыш домов. На месте улицы гудела полоса сплошного ало-синего пламени. Пылающая улица ушла в сторону-вниз – Салтыков сменил дислокацию.
Вот и новый, очередной способ уничтожения чужой культуры. Всепожирающий огонь, предугаданный Эрлангом.
«Каким образом они сконцентрировали тысячи градусов в ограниченном объеме? И одномоментно освободили весь накопленный жар! Технология невероятной изобрета-тельности. С таким оружием мы незнакомы. Учатся на ходу? Или имеют солидный арсе-нал методов истребления?»
Заработала правая верхняя панель.
 Ажурно-арочный метромост через Днепр…
- С левого берега, шеф, - Ян уже плохо справлялся с волнением, голос его дрожал, - Наши ребята, из интернетовского братства. В Киеве была отличная группа.
«Была!» Так пойдет дело – скоро это слово отнесут ко всей Земле. Если останется тот, кто сумеет произнести его хоть на одном из человеческих языков.
…По эскадрилье-шестерке на опору моста… Они чуть притормаживают полет пе-ред бетонными быками и проходят сквозь них со скоростью пешехода. Метромост обру-шивается в реку вместе с проходящим по нему зеленым поездом. Вода Днепра забурлила, вскипела, белое облако закрыло весь вид. Пассажиры метро, не успев утонуть, сварились заживо в горячем пару.
Камера сдвинул угол наблюдения и нацелилась на дирижабль, нависший над бере-гом серебристой толстой кишкой. Несколько отчаявшихся полицейских, вооруженных автоматами, обстреливали из гондолы летящих мимо монстров. Бестфайры обходили дирижабль по изящным лекальным кривым. Трассирующие пули цветными пунктирами рикошетили от серых туловищ.
Испаряющаяся река взметнулась к гондоле горячим паром. Полицейские не ждали такого. Но еще менее они были готовы к следующему превращению стихий. Случилось более невероятное, чем сожжение Крещатика: молекулы негорючей воды разом обрати-лись в атомы огня! Море пламени бушевало на месте реки, разливаясь по берегам.
«Они решили показать нам такие способы ведения войны, против которых у нас нет защиты! Вода в один миг превращается в огонь! Манипуляция стихиями!»
Эрланг ощутил слабость в ногах и опустился на линолеум пола.
«Неужели генерал Ранверсер прав – мы в гуще Армагеддона? Пусть фаэты своими ошибками заслужили Апокалипсис. Но земляне? Как спасти цивилизацию людей?»
Глаза его не отрывались от экрана. Войско Сириуса прекрасно исполняло волю ан-гела смерти. Оператор на куполе церкви Печерской лавры то и дело менял ракурсы съем-ки, – позицию он выбрал превосходную. С монастырского двора спаренные зенитные орудия вели непрерывный огонь. Белые вспышки разрывных снарядов бестфайрами игнорировались.
Пожар в центре Киева сдвинул атмосферное равновесие. Ветер с севера пригнал несколько воздушных шаров. В корзинах под ними разместились храбрецы- добровольцы со стрелковым оружием и гранатометами. Шары вспыхнули, корзины попадали на горя-щий город. Камикадзе не сделали ни одного выстрела.

Камера группы Салтыкова поплыла и через минуту остановилась на холме за окружным автобаном. Ян доложил:
- На Юнивере фаэты. Они высадили землян в безопасном месте. Подозреваю наме-рение вступить в бой. Они меня не будут слушать. Высылаю машину для эвакуации Дениса Исидоровича с группой.
«Это безопасное место?!» – воскликнул мысленно Эрланг. Второй эшелон бест-файров приземлился, окружив горящий Киев плотным кольцом.
«Вот и ступила нога захватчика на саму планету! Начало концу времен положено».
Левая верхняя панель экранной плоскости перешла к показу еще живых городских окраин. Но настроение от увиденного нисколько не улучшилось. Похоже, уцелевшие ки-евляне самостоятельно поняли бесполезность попыток сопротивления либо бегства. Стоя или сидя на тротуарах у своих домов, люди с отупелым равнодушием наблюдали за при-ближением армии агрессора.
- Но где же наши вооруженные силы? – воскликнула Леда, вскакивая с кресла.
- В распоряжении Салтыкова несколько сотен Юниверов, авиация, атомное ору-жие… Но они, ты знаешь, бесполезны. Денис прав, держа их в резерве.
- Салтыков… Но ты! Ты можешь скомандовать?
- Могу, - согласился Эрланг, - Но не буду. Мы тогда разом потеряем все, что име-ем. Я же говорю: Салтыков прав.
А спектакль на окраине Киева переходил в кульминационную фазу. Бестфайр из первой шеренги легким прыжком перебросил многотонную тушу на три десятка метров, выхватил из стоящей рядом с одноэтажным домиком группы людей мужчину лет тридца-ти и медленно отполз назад. Вытянутая вперед на высоте двух метров передняя лапа дер-жала человека за талию. Исполосованная в лоскуты рубашка разлезлась, обнажив окро-вавленный мускулистый торс профессионального спортсмена. Он вышел из оцепенения и попытался освободиться от захвата. Первое прикосновение к когтям-кинжалам привело к потере пальцев и шоку. Треугольная пасть раскрылась, засверкав синеватой сталью клинков.
Люди на улице наблюдали сцену с таким спокойствием, будто она происходила не в  натуре, а на полотне зрительного зала ближайшего кинотеатра.
Лапа повернулась, приблизилась к голове-треугольнику. Ноги человека по колени вошли в разинутую пасть, и она сомкнулась. Звука Ян не транслировал, но от экрана по-чти явственно доносился хруст костей…
Бестфайр поедал человека не торопясь, аккуратно перемалывая часть за частью, с обувью и одеждой. С обрубков пальцев обильно сочилась кровь, голова дергалась. Один глаз монстра наблюдал за исчезающей в пасти жертвой, другой нацелился на людей, по-чему-то сбившихся в толпу, подобно овцам в отаре. Третий следил за небом. По мере про-движения живой пищи к желудку глаза людоеда меняли цвет от стального к красному.
Соседи и, возможно, родственники погибшего спортсмена покорно ожидали своей очереди. Но не все! Из домика в ближнем переулке вышел человек с автоматом в руках. Опустившись на колено, он тщательно прицелился и выпустил несколько коротких очередей по глазам монстра. Шторки опустились раньше, чем первая пуля покинула ствол автомата. Пули с визгом отрикошетили. Патроны в магазине кончились, человек отбросил автомат и, оглядевшись, плюнул под ноги, повернулся и побрел обратно к дому.
Тем временем кольцо бестфайров продолжало сжиматься. Шли они по незнакомой планете не спеша, понимая, что никакая опасность им не грозит. Общечеловеческое оце-пенение не давало повода к ускорению назначенной людям судьбы.
Но судьба решила показать, что она одинаково неподвластна как людям, так и бестфайрам. Со стороны дымовых столбов, через запах гари и смрад, сквозь серую пелену явилась летящая серебристая фигура. Каким-то, еще сохранившимся внутренним чув-ством люди заметили ее появление, повернулись, подняли головы и вздохнули с тенью облегчения. Одна мысль пронзила всех: ангел-спаситель!
Летящий остановился в воздухе перед заканчивающим трапезу людоедом и протя-нул руки вперед. В сторону хищника рванулись две ослепительные молнии. Бестфайр раскрыл пасть, отсеченная от недоеденного туловища сплюснутая человеческая голова упала на землю с мягким стуком. Фаэт, удерживая разряд, кричал что-то вниз людям. Зву-ка не было, у Яна не все ладилось. Леда видела перекошенный в крике рот, пылающие гневным золотом глаза. Эрланг ухватил мысль, выраженную в крике:
«Люди! Что же вы стоите, как бараны перед мангалом? Хватайте оружие, берите ножи, поднимайте камни! Выплесните отвращение и ненависть! Не дайте погубить свой дом!»
Земляне услышали призыв ангела. Глаза их засветились, к ним вернулась подвиж-ность. Каждый вспомнил, что у него есть тело, и что оно способно защищаться. А фаэт наступал, сокращая расстояние. Монстр, осторожно переступая лапами, отходил, подер-гивая клином головы. Следом уже бежали люди, выбирая себе цель в серой шеренге. За-дымились стволы автоматов и ружей, полетели камни.
Неторопливое наступление монстров остановилось: они явно не соображали, что происходит. Люди что-то торжествующе кричали. Первым опомнился бестфайр, противо-стоящий фаэту. Лапы его вытянулись, подняв тело на трехметровую высоту. Энергетиче-ские шнуры, исходящие из кончиков пальцев человека, изогнулись назад и хлестнули по серебру ног. Лицо фаэта исказилось, он открыл рот в беззвучной боли.
«Эрланг! Я не могу владеть собственным временем! Они блокируют меня! Нас предал кто-то из братьев, Эрланг!»
Леда подбежала к Лерану, схватила его за руку.
- Я услышала его! Кто, кто предатель?
И снова судьба преподнесла невероятное. Фаэт, за тысячи километров от Нью-Прайса ведущий неравную схватку, услышал ее. И ответил ей:
«Ты Леда… Тайна Эрланга! Мы не знали. Он рядом с тобой, заставь его сказать тем, кто еще жив. Именем погибших, именем нерожденных!»
Леда сжала руку Эрланга.
Люди под сгоревшим Киевом разобрались, что пробудил их не ангел, а фаэт. И по-няв, что тот попал в тяжелое положение, устремились на помощь. А монстр вытягивал в длину хвост, готовясь им поразить дерзкого противника. Но расправы над изнемогающим человеком в серебре не получилось. Юнивер из отряда оперативного реагирования, осво-божденный от землян во главе с Салтыковым, сошел с неба по крутой глиссаде и ударил оперенным сверкающими мечами боком в тело бестфайра. Монстр перевернулся на спину и беспомощно задергал потерявшими силу и твердость колоннами лап. Приняв на борт обессилевшего фаэта и вооруженную команду киевлян, Юнивер завис над опрокинутым бестфайром, упал на него и резко взмыл в воздух. В тот же миг он исчез для всех зрите-лей, оставив на земле выжженный круг.
- Они его взяли, Леран! – зааплодировала Леда, - Первый пленный!
- Ян! – скомандовал Эрланг, - Пленного в Цитадель. В силовой капкан. Мы вылетаем.

Земля.
Скрытое измерение Шамбалы.
Зал заседаний Комитета Пятнадцати кипел эмоциями. Председательствующий Эй-бер сидел спокойно и неподвижно. Кроме заместителя Премьера, других фаэтов в поме-щении не было. Последние дни Цитадель редко посещалась создателями-хозяевами. Зем-ляне заняли все дома-жемчужины, обжили почти всю освоенную фаэтами территорию. Только Долина Драконов не испытала человеческого присутствия. Тут царила нетронутая природа: все драконы включились в реализацию Программы «Переход» и не покидали океана.
Леда, Леран и Салтыков вошли одновременно. Увидев Эрланга, Эйбер привстал, не скрывая радости. Бремя власти над землянами угнетало последнего вождя фаэтов Земли. Шум затих. Эрланг кивнул главкому, предоставляя ему первое слово. Хмурый невыспавшийся Денис Исидорович начал с постановки проблемы.
- Киев все видели? Хотите знать, почему так? Докладываю: Стационар-36 исчез. Как и не бывало его!
- Поясните! – потребовал кто-то из Департамента административных органов.
- Поясняю. Основной космический ресурс был рассредоточен на геостационарной орбите, на удалении тридцати шести тысяч километров. Он уничтожен. Что означает: нет боевых спутников, нет гелиостанций, заводов, лабораторий. Они с ходу, не задерживаясь, распылили их на атомы первым ударом. Разведка и просигналить не успела.
- Не послушали в свое время Дениса Исидоровича! – сказал Стэн О Киффи, член Комитета Пятнадцати, «компьютерный брат» Демьяна Прохорова, - Раскололи бы Черную на астероиды – и все проблемы. Хоть бы в момент, когда они из нор начали ползти.
Салтыков поднял руку:
- Спасибо за поддержку, но нет. Позвольте напомнить: политика и военная страте-гия чаще всего несовместимы. Мы не знаем, что случится завтра. Ну, попытались бы ее расколоть, и что бы вышло? Попытались бы! Мы – полагаем, но располагаем – не мы. И не бестфайры. Вчерашний Салтыков – не сегодняшний.
- Вы можете обобщить? Предложить вывод? – спросил Жак Марсель.
Денис улыбнулся так широко, что стал похож на модного клоуна, единственный выдающийся предмет на лице которого – нос. И сказал, сохраняя улыбку:
- Вывод один, мужики: мы в глубокой заднице! Извините, но уж очень кругом темно и дурно пахнет. Прошу ваших предложений, ибо своих пока не имею.
Он поморщился и потер кулаком картофелину носа.
- Предложение одно, - грустно сказал Тоби Болтон, заведующий в Комитете продо-вольственными ресурсами планеты, - Выкапываться надо. Выбираться из этой самой кло-аки. Если б знать как!
- Как? – Салтыков продолжал стоять, опираясь рукой о стол, - Попробую ответить. В славные дни, когда я командовал дивизией, подчиненные обращались ко мне: «Товарищ полковник!» И не абы как, а с подобострастием! После, когда Красную Армию освободили от меня, те же люди кричали вслед: «Эй, полковник!» Теперь же, когда я – главком вооруженных сил всея Земли, меня величают по имени-отчеству. Как доброго батюшку, несмотря на отягчающие обстоятельства. Признаюсь, последнее обращение мне нравится. Так что я пригублю за себя, за вас, за победу. Авось со мной в авангарде и выберемся!
Он вынул из внутреннего кармана десантной куртки плоскую фляжку и приложился к ней. Тирада и тост Салтыкова вначале огорошили. Затем все дружно рассмеялись. Но от былого уныния не осталось и следа.
Эрланг, благодарный Денису за столь оригинальную помощь в подготовке аудито-рии к работе, спросил:
- Денис, что такое ты пьешь? Еще и в одиночку…
- Вопрос в больное место, - ответил Салтыков, сделал еще глоток, поморщился, - Не смею и предложить Генеральному координатору. Уж какую неделю кушаю ханку из всякого дерьма!
- Хм-м. Но зачем?
- Если не пить, взорвусь. Распадусь на отдельно мыслящие нервные клетушечки. Мелкие хулиганчики спалили всю питейную индустрию. Отсюда и ханка. И еще. Вы за-были, что я русский. А русский человек без водочки ни к одной серьезной задачке и не подступается.
Эрланг улыбнулся, кивнул Эйберу и поднялся с кресла.
- Друзья! Сделаем очередной шаг. Ян Зарка, - не вижу его здесь, - занят плененным врагом. В составе компетентной комиссии. Он располагает последними данными и про-гнозами. Живое слово предпочтительнее компьютерного посредника. Подождем с этим вопросом?
Собрание согласилось, и он продолжил:
- Да, Киева больше нет. И святые мощи, в том числе Ильи Муромского, сгорели как простые дрова. Сэнди, что делается в эти часы на живой земле?
Куратор Агасфера, «шеф» планетарной полиции из Комитета Пятнадцати Сэнди Высоковский встал и поморгал обычными для полуфаэта пронзительно синими глазами. Голос его еще не освободился от высоких тонов детства.
- Я американец украинского происхождения. Киев для меня – самый красивый го-род мира. Он унес с собой почти восемь миллионов жизней. По земной традиции почтим их память.
Люди и фаэты поднялись и постояли с опущенными головами. Салтыков пристально посмотрел на Сэнди. «Вот тебе и юнец! Юнец-молодец!» – читалось в его взгляде. Высоковский отвечал на вопрос Генерального координатора:
- На остальной части планеты паника. Единственная устойчиво работающая теле-радиокомпания под руководством Габриэля Уоррена не успела сообщить о нападении на Киев, а в городах Европы, Америки и Азии уже знали. И активизировалась новая опас-ность, к устранению которой мы не готовы. Это – повсеместные вооруженные банды де-тей в возрасте от семи лет. Энергичны и крайне жестоки! Убеждения они не признают. Есть малейшая возможность грабить и убивать, - они грабят и убивают. Нет возможности, – ждут и ищут ее. А стрелять в детей…
- Даже если конец света и все мы обречены. У кого поднимется рука? – выкрикнул кто-то из приглашенных.
- Непонятный всплеск всеобщей жестокости. Теперь - дети, - как бы размышлял вслух Сэнди, - Они до смерти ненавидят всех, кто не входит в банду. Готовы «посторон-них» зубами рвать, когда кончаются патроны. Завтра-послезавтра они сядут в танки и боевые машины. И покатится вал…
Игорь Бортников, сидящий рядом с Эйбером, тихо сказал, не поднимая опущенной головы:
- Как быстро меняются людские стремления. Еще вчера они не поднимались выше желания теплой ванны, чистой простыни, кусочка свежего хлеба… И эти простые мечты уходят, уступая место потребностям зверя. Сильные делаются хищниками. Удел слабых, – вегетарианство.
- Ну, до этого не дойдет, - успокоила премьера Памела Шиф, - Бестфайры не дадут нам и шанса в желании опуститься до уровня зверя. Некому будет рычать человеческими голосами.
Уходящую в беспредметность дискуссию остановил Ян Зарка. Голос его звучал из динамиков.
- Обращаюсь к Генеральному координатору. Силовой захват действует надежно. Пленный в Юнивере, который и доставил его. Аппарат в центральном ангаре. Возможно-сти землян недостаточны. Прошу подключить фаэтов.
Эрланг резко сказал:
- Эйбер! Специалистов по сканированию!
Эйбер склонил голову и заторопился к выходу.
Эрланг обратился к Салтыкову:
- Денис Исидорович! Туда же военных и членов Комитета Пятнадцати, нужных для анализа… Трансляции из ангара не будет. Не задействованных в акции прошу вернуться на рабочие места. Заседание продолжим по необходимости.


И низвержен был великий дракон,
Древний змий, называемый диаволом
И сатаною, обольщающий всю
Вселенную, низвержен на землю, и
Ангелы его низвержены с ним.

Центральный ангар – это выплавленная в глубине гранитной скалы пещера. Юни-вер с пленным опутан невидимыми глазу канатами силовой страховки. Вокруг аппарата, сквозь прозрачную оболочку которого хорошо виден неподвижный бестфайр, - два десят-ка фаэтов на равном расстоянии друг от друга и от зверя. За ними – земляне с электрон-ными приборами.
Заметив Эрланга, вошедшего с Ледой, Ян Зарка подбежал к нему со светящимися глазами и доложил:
- Успели прощупать голову и внутренности. Но мало что поняли.
Леда смотрела на беспомощного монстра сужеными глазами.
- Подожди, Ян… Прежде всего нас интересует сознание. Память!
- Понял, шеф, – Зарка покраснел, - Мозг непохож на человеческий. На полушария лишь намеки. В центре – компактное образование массой около трех килограммов. Напо-минает мозолистое тело мозга человека. Которое у нас соединяет нервными волокнами оба полушария. В глубине этого образования устройство, походящее на микрочип. Явно полуорганика. На микрочип замкнута вся нервная сеть. 
Понимая, что фаэтов, сканирующих сознание, беспокоить рано, Эрланг продолжал расспросы.
- Эскадрилья бестфайров – единая многопроцессорная нейрокибернетическая си-стема?
- Точнее не сказать! - с жаром подтвердил Ян, – Для мышления они задействуют все нервные клетки! Даже спинной мозг. Они – позвоночные. Объем интеллекта, прости-те, - памяти, измеряется многими терабайтами.
Леда, не отводя взгляда от пришельца, спросила:
- И что из этого следует?
- Человек.., - он запнулся, поправил себя, - Землянин использует от трех до пяти процентов нейронной сети. Фаэт около двадцати. А они все сто. Причем исходная база мощности на порядок выше. О подобном суперкомпьютере мы и не мечтали.
- И здесь-то главная трудность? – задал вопрос Эрланг.
- Абсолютно точно! Мы попытались подключить терминалы. Но не удалось отыс-кать идентификатор, чтобы зацепиться за какой-нибудь участок информации. Ключ защи-ты памяти – вот где проблема!
Эрланг взял Яна под руку, и они втроем подошли к ближайшему электронному пульту. Метровый монитор демонстрировал раскрашенные в условные цвета внутренно-сти монстра. За пультом сидел незнакомый Генеральному координатору человек лет тридцати, но уже весь седой. Повернув голову к подошедшим, он кивнул в знак привет-ствия и, продолжая работу на клавиатуре, негромко сказал:
- Я слышал ваш разговор. Мой интерес в том же. До физических и боевых возмож-ностей добраться успеем. В мышлении бестфайра голова не имеет приоритета. И она бло-кирована. Я пытаюсь зацепиться за другие участки электронного пространства, менее за-щищенные.
- Что уже выяснили? – Эрланг не скрывал беспокойства, - Не исключено, он сейчас связан со своим штабом. И неизвестно, кто кого изучает: мы его или они нас…
Седой человек за пультом кивнул.
- Мы учли такой вариант. Действует контроль по всему диапазону. С пси-полем нам помогли, - он бросил взгляд на стоящих впереди фаэтов. – Пока тихо. А выяснили… Сейчас уточню, что у соседей. А вы сверите потом с данными фаэтов.
Эрланг по-доброму усмехнулся. Седой электронщик-землянин понимал больше, чем знал, тогда как фаэты часто больше знают, чем понимают. Суммировав данные с дру-гих пультов, седой подвел итог.
- Пока немного. Отсутствие эмоционально-чувственной составляющей – уже ясно. Это значительно расширяет потенциал оценки ситуации и управляемости. С другой сто-роны – это минус, так как закрывает выход в «запредел». У них отсутствует озарение, ин-туиция. Бестфайр – замкнутая система. Полная зависимость от загрузки базы данных. А та, в свою очередь, меняет программы по командам извне. Внешние алгоритмы-команды… Выявить импульсы управления – вот что нам нужно!
Ян загорелся.
- Не потому ли они не пытаются выйти с ним на связь? Боятся дать нам ключ-идентификатор?
Седой пожал плечами – вопрос для него явно не новый.
- Сложная машинка… Они далеко продвинулись.
- Куда продвинулись? – спросила Леда, разглядывая картинку на дисплее: цветной вертикальный разрез от шеи до хвоста. Ни следа от того, что было человеком, съеденным под Киевом, - ни костей, ни мышц… Ни следа и от брюк с ботинками, - «Машинка…»
Седой переключил изображение. Треугольник головы выглядел менее красочным, – прощупать ее оказалось очень непросто.
- Продвинулись… Продвинулись они по дороге от живого к неживому. Сохраняя разумность. Эрланг, вы будете говорит со своими… Думаю, ключи надо искать в остатках живого. Кусочки наследственной памяти и все такое…
Эрланг с чувством признательности пожал ему руку и направился к Юниверу. Возглас Леды остановил его на полпути.
Он оглянулся и не увидел никого, кроме людей, занятых техникой сканирования. И через секунду поймал приглашение, переданное через пси-поле.
«Леда! Ты превзошла меня в пси-ориентировке. Откуда взялась такая чувствитель-ность?»
«Не знаю. Сама собой, еще в детстве началось. А с тобой – пошло-покатилось!»
«Так вот в чем смысл ее детских «замираний» ни с того, ни с сего! Барт со мной говорил об этом. И с Ирвином тоже».
Он вернулся, взял ее за обе руки, заглянул в синюю глубину.
- Пойдем вместе? Он ждет у входа в ангар. Тебе будет интересно, поверь. Убе-дишься, что фаэты тоже не ангелы. Все мы из одной глины…
По ее глазам он понял: Леда тоже знает, о чем будет говорить гость. Агасфер…
- Все одинаковы? Неужели все? – в глазах ее заискрился смех, беспричинный, де-вичий.

Агасфер, в своем вечном плаще с откинутым капюшоном, склонился перед Ледой, пожал протянутую Эрлангом руку.
- Как там внутри? Знаю я, как не знать… Вы его расколете, не сомневаюсь. И он подтвердит мои слова. Но где бы устроиться поудобнее? Ноги не держат…
Эрланг взглянул на него внимательней: лицо осунулось, нездоровая желтизна про-ступила на щеках пятнами. Он указал рукой на скалу справа от входа в ангар. Рядом с гранитной стеной выросла удобная деревянная скамья со спинкой. Агасфер с наслаждением расположился на теплом дереве. Покрасневшие от долгого напряжения глаза его смотрели на раскинувшийся внизу город фаэтов. Сверкающие жемчужины-дома среди фруктового сада…
- Красиво, - вздохнул странник, - Красиво, но скучно. Арифметическое однообра-зие. Но простите за невоспитанность. А вы знаете, кто есть провокатор по призванию?
Он извлек из складок плаща бумажный пакет и передал Эрлангу.
- Здесь документы, выводы… Время не для чтения, потому кратко доложу. А про-вокатор по призванию – это человек, которому хорошо, когда другим плохо. Душа его двойственна, лишена здорового равновесия. Провокатору приятнее всего предавать людей близких. Но не прочь он иметь компромат и на дальних…
Леран повернул голову к Леде, присевшей рядом с ним по другую сторону скамьи. Она старалась не смотреть на Агасфера.
- Да-а, - усмехнулся бледными губами вечный странник. – Его имя ни разу не про-звучало. Знал я, знали некоторые из вас. Ты предоставил мне полномочия. Я сделал рабо-ту. Такую работу, от которой отказался бы любой фаэт.
- Да, любой бы отказался, - признал главный фаэт, - До сегодняшнего дня! Пра-вильно сделал, что приехал сам. И нам с Ледой надо отдохнуть. Хоть часок. Хоть не-сколько минут. Тут, в Цитадели, можно расслабиться без помех.
- Ну, на вкус и цвет… Я предпочел бы местечко повеселей, - Агасфер держал себя свободно, почти вызывающе; видно здорово ему все приелось как в себе самом, так и во внешнем жизненном пространстве, - Я выявил мировоззренческие критерии многих фаэ-тов, восстановил историю взаимоотношений. Ввел все в личный компьютер, предвари-тельно заложив в программу нравственные императивы. Сразу выявился «иудин кружок». Мал кружок, да крепок…
- Все-таки не один…
- Один бы не справился. А вокруг золотого кружочка, – ну очень большой круг землян.  Не круг, а прямо гипербола!
- Тут было потрудней? Все-таки миллиарды, а не тысячи.
- Нисколько, - сделал попытку улыбнуться Агасфер, - Пирующих во время чумы издалека видать. Прислужники Зверя – среди процветающих, жирующих. Всегда так бы-ло. Я знал, где искать. Внедрение своих, перевербовка, допросы с пристрастием… Зем-ляне не фаэты.
- А почему Аполлион? – задала вопрос Леда; похоже, она справилась с волной эмоционального неприятия, - Что за странное имя?
- Прекрасный вопрос для прекрасной дамы, - сделал комплимент Агасфер, - Он сам выбрал кличку, не понимая всей сути. Земное знание претит ему… Аполлион в переводе с греческого – Губитель, имя апокалиптического ангела бездны. Черного ангела, как показал анализ его внутренностей. Судить его я не имею права, но…
- Если кто не имеет и никогда не будет иметь такого права по отношению к кому бы то ни было, так это вы! – жестко  прервала его Леда и, сжав пальцы в кулаки, виновато поглядела на Лерана.
Он погладил ее побелевшие руки, мысленно попросил не наносить гостю напрас-ных обид.
- Ничего, все правильно, - принял удар Агасфер, - Эти слова звучат во мне испокон века. Я живу не для осуждения людей, а для суда над собой. Поэтому – спасибо!
Он чуть повеселел. Леран понял: вечный странник опирается на догму, истекаю-щую из церковных канонов: «чем суровее наказание на Земле, тем меньший счет по минусам предъявится на небе». Агасфер продолжил:
- Итак. Аполлон, аверс изнутри. Он убежден в неотвратимости поражения: Сириус поработит Солнце. Он считает: уничтожение землян, прочей живности на нашей планете и части фаэтов – неизбежно. Он наполовину бестфайр. Он уже не мыслит по-человечески, а варианты просчитывает. Как счетная машина, которую и отключить нельзя без риска нарушить стержень бытия.
- А ведь ты угадал, бестфайры соображают именно таким образом, - сказал Леран, - Но наш Аполлион, – он ведь чувствовать не разучился?
- Есть одна ведущая, все подавляющая эмоция – ненависть. В первую очередь к Эрлангу.
- К Эрлангу-то за что? - с оживлением поинтересовался Леран, улыбнувшись Леде, которая смотрела на Агасфера уже без прежнего отчуждения.
- Разбирался я долго. А объяснение просто. Провокатор по рождению и призванию любит власть. Скрытая она у него есть. Но хочется явной, легальной. До возрождения Эр-ланга он имел шансы… Не получилось. Проанализировал он и определил, что причина его неудач – сбой в психогенетической программе. Иначе говоря, - его личное лотосовое зернышко было дефектным. Или дефективным… И тут вопрос: а кто их делал, эти зерна, семена? Вернулся Эрланг, злой волей которого, - так он считает, - исказились личностные качества. Ненависть обрела точные очертания. К тому же приход Эрланга окончательно развеял надежды занять верховный трон Земли. Эмоции чрезвычайно сильные. Они наверняка проявлялись и среди собратьев. Ведь так?
- Так?.. Так, – согласился Эрланг.
- Он смог убедить женщин, особенно – вновь рожденных. В том, что они по-женски неполноценны по вине Эрланга. Кружок расширился.
- На что он рассчитывает? – вопрос не требовал ответа, но Агасфер говорил не только для Генерального координатора.
- Он понимает: бестфайрам все равно, что случится с их добровольным помощни-ком. Его, думаю, не ставили в известность, когда делали излучатели на кометах. А ведь делали по информации Аполлиона. И вот, он ищет пути спасения, ячейку выживания по-сле полного захвата Системы пришельцами. Он и не рассчитывал на любовь либо благо-дарность. Но он вышел на их Генеральный Штаб! Он раньше других понял, что у Вторже-ния – организующая внешняя сила… Проблема номер один! Как я понимаю, вы все под-чинили именно ее решению?
- И снова ты прав! Именно проблема номер один, - настроение Эрланга перемени-лось, он повернул голову к Леде и сказал, - Прости, мы заговорились. К тому же… Не так уж часто Генеральный координатор и начальник полиции встречаются в неформальной обстановке. В скучном городе фаэтов это понимают…
Из-за ближних деревьев у склона горы к ним легко взбежали два юных полуфаэта с корзинами. Эрланг принял ношу, поблагодарил и отпустил их.
- Растет смена Комитету Пятнадцати…
Леран не договорил. Перед скамьей поднялся столик. Леда расставила фрукты, сыр, вино, посуду, он налил в стаканы рубиновой искрящейся жидкости. Подняв стакан, Генеральный координатор произнес негромко:
- Помните о Хизре? Об учителе Моисея? Не считай себя правым, какими бы самы-ми добрыми намерениями ни руководствовался… Важный урок. Мы можем лишь наде-яться на хорошую оценку. По учебе и поведению…


Фаэты-сканеры пробились в хранилище памяти бестфайра и расшевелили ее. Элек-тронная техника землян перехватила и записала импульс, поступивший извне. Фаэты проследили его действие. Расшифровку сделали быстро. И получили очередной сюрприз.
Ян Зарка докладывал вернувшемуся в ангар Генеральному координатору:
- Адресат – вы, шеф. Они были уверены, что мы перехватим сообщение. Очень странно…
Зарка смотрел на Леду с непониманием.
- Ян, без проволочек. Прошу коротко, основное.
- Первое, шеф. Они взяли заложницу, Леду Кронину. В Нью-Прайсе. Но…
Он снова посмотрел на Леду, которая стояла спокойно.
- Ян, ты, конечно, успел проверить?
- Да. Информация подтверждена. Есть свидетели того, как два часа назад из дома в Нью-Прайсе похищена… Эрнест Мартин сообщил, что была перестрелка. Один человек погиб. Из полиции, Чарли Стивенс.
«Чарли мечтал об одном – как бы не вернулись старые времена, когда он ходил под знаменами Агасфера. Опасениям экс-начальника полиции Сент-Себастьяна было суждено сбыться и не сбыться…»
- Похищена копия Леды, - улыбнулся Леран, - Вы оба не посвящены в эту военную тайну. Так было надо.
- Я понял, - вздохнул Ян, - Второе. Похитители выдвинули требование Генераль-ному координатору: явиться за ней на Черную планету. Третье. Нашли истинное имя Аполлиона – Арни. Где он, мы не выяснили. Остальные данные извлечены из памяти бестфайра. Итак, четвертое: враг рассчитывает каким-то образом использовать в своих интересах женщин. Фаэтянок. Пятое: их цель – полный захват Земли. Шестое: немедлен-ному достижению цели мешает страх. Перед кем-то или чем-то, способным не только остановить Вторжение, но и уничтожить их мозговой центр. Седьмое: управление агрес-сией где-то в глубинах Черной планеты. Все.
- Молодец. Ян. Я буду в зале Комитета Пятнадцати. Ты здесь в роли координатора, не так ли? Параллельно–совместная работа обеих групп, - фаэтов и землян, - продолжает-ся. Болевые точки две: что представляет собой их генштаб и где находится Арни-Аполлион. Все понял? Тогда до связи.
- Есть, Шеф. Все понял.
Ян подмигнул Леде и с по-мальчишески просиявшим лицом неторопливо по-мужски зашагал к пультам. Он вернулся и догнал их, запыхавшись, когда открылся внеш-ний выход ангара.
- …Передача из Беловежья… Женщины Фаэтона погибли. Разом, одновременно… Каждой был имплантирован микрочип. Подобие того, что в мозгах бестфайра. Прошла команда, и они сработали…

Глава четвертая. Игла с неба.

Земля.
Ядро Цитадели. Секретная лаборатория Шамбалы.
На сленге физиков это называется «пространственный карман». Очень приблизи-тельно называется. Денису Исидоровичу показалось, что его везли по бесконечным кори-дорам несколько часов. Коридоры эти проходят под Гималаями. Но никто и никогда на Земле не сможет их отыскать, сколько бы ни сверлил горы. Потому что они на самом деле находятся не там, а где-то в складках между измерениями нормального, земного про-странства-времени. За время дороги вводная лекция вылетела из головы Дениса Салтыко-ва.
Громадный зал, оконтуренный поверху балконом, не удивил. Он успел хорошо узнать зодческие возможности фаэтов. Но шар, который висел сам по себе в центре, на уровне головы…
- Видывал я всякие карты… И глобусы помню из школьных лет. Но такое правдо-подобие!
Раз за разом он обходил Мини-Землю, то щурясь, то широко раскрывая глаза.
- Живой мир? По-настоящему живой?
- По-настоящему, - бесстрастно подтвердил Эйбер.
- Так… В таком случае… Тогда почему вы называете это моделью? Я бы окрестил шарик Землей-Два.
- Понятийно-словесные обозначения условны, - терпеливо пояснял фаэт, - Мы в общении используем образы.
- Я что? Конечно, слова – анахронизм, свойственный малоразвитым расам, - про-бормотал Салтыков, подойдя к шару со стороны Азии.
Вот они, Гималаи! Горные вершины цепляют за медленно плывущие облака, тени скользят по склонам и ущельям, открывая-закрывая ленточки рек, сверкающие пятнышки озер. Денис обошел шар. Панорама густонаселенной Европы поразила вдвойне.
- Надо же… Любая мелочь… Простите, Эйбер, как мне приблизиться к этой точке?
Он протянул было указательный палец к Киеву, но отдернул руку, словно наткнулся на струю пара. Нельзя, отзовется так, что падение астероида покажется благом. Помнится, можно по желанию оказаться на поверхности земли, не выходя из лаборатории. Только вот какой Земли, первой или второй?
- Начнем тренировку, - Эйбер встал рядом, - Модель Земли, или Земля-Два, по-вашему, управляется мыслью. Будете работать через меня. Не беспокойтесь, я всего лишь посредник.
Салтыков постарался распрямиться, - рядом с Эйбером он казался себе недорост-ком, - и подозрительно покосился на фаэта.
- Посредник… В моих чердаках, - он постучал себя по лбу согнутым пальцем, - столько всякого хлама! Рискуете заблудиться, как в Критском лабиринте. Там прячется не один Минотавр.
Лицевые мышцы Эйбера шевельнулись, получился намек на улыбку. В тот же мо-мент Денис ощутил легкое головокружение и потерял понимание действительности. Шар приблизился и стал быстро расти, пока не стал единственной реальностью. Они стояли на земле… Подавив горловой спазм, Денис посмотрел на невозмутимо холодное лицо Эйбе-ра и постарался изобразить полное самообладание.
- Надо же! Сам не пробовал, но похоже на падение со спутника. И не на «Шаттле», а под парашютом. Только вот парашют раскрылся в последний момент. Это Киев?
- Один к одному, - заверил фаэт,- Вплоть до последней молекулы так, как есть.
Руин не было. Место Киева занимала черная пустыня. Толстый слой гари, пепла и праха… Смотреть не выдерживали нервы. И Денис мысленно взмолился: «Хочу обратно!» Не успело желание оформится в слова, как он стоял в помещении-«кармане», укрытом толщами камня, спрятанном в каких-то непредставимых складках пространственной метрики-ткани. Освещенная квази-Солнцем модель висела на своем месте. И темная точка Киева там, где положено. Салтыков утер рукавом мокрый лоб.
«Ну и задачка! Не мог отказаться, что ли? Есть мужики помоложе, пусть их… Что будет, если не справлюсь? Эйбер еще тут… Добро бы Эрланг… Но идея все-таки моя. По-лучается, никуда не деться, придется с ним вдвоем… Фаэты говорят: дело рисковое, не-проверенное. Но если выйдет, – войне скоро конец. Но я забыл от волнения даже то, чего не помнил! Как просить Эйбера?»
- Хорошо, Денис Исидорович. Займемся пробелами в образовании.
Салтыков не успел ничего сказать, как обратился в запоминающее устройство. В компьютерный диск. В голове что-то жужжало, щелкало, перед глазами метались светлые и темные пятна. Он физически ощущал, как в опустошенный колодец его сознания падает поток образов, понятий, ассоциаций, переливаемый из неисчерпаемого бассейна – храни-лища памяти Эйбера. Контролировать весь поток было немыслимо. Но отдельные блоки всплывали, достигая поверхности осознавания.

«Аналоговая модель Земли…
Использовалась несколько раз для наблюдений…
Совершено десять путешествий в не очень отдаленное прошлое…
В будущее проникнуть не удалось. Хотя в принципе такие экскурсии тоже возможны…
Физическое воздействие нежелательно: просчитать все последствия для исходной реальности невозможно. Удвоение взаимозависимостей приводит к непредсказуемости…
«Играть» может лишь один. Две личности не могут слиться в одну; противоречия будут расти комом…
Основа прямого воздействия – сила мысли, связанная с информационными ресур-сами самой Земли…»

Образовательный курс закончился, Салтыков поморгал, потер пальцами виски.
- Замечательная методика… Как бы мне в академики не выбиться! И где вы раньше были? Но все же я хочу кое-что уточнить
Эйбер приготовился к продолжению мысленного диалога, но Салтыков горячо воспротивился:
- Нет, нет! Только словами. Одного сеанса телепатии в сутки мне предостаточно. Восхищен, но больше не могу – аллергия, как у Кидса. Итак, в основе модели – метод ма-тематической аналогии. Плюс набор пси-эффектов. В центре глобуса – алмазный процес-сор с бесконечным числом граней. В алмазе – вкрапления атомов углерода, побывавшего в живых мыслящих системах. Это в людях что ли? Ну да ладно… Процессор окружен многомерной сетью нервных волокон. Опять дурная ассоциация… Ну да ладно. Вы мне лучше объясните: эта модель похожа на копию Леды Крониной? Ту, что похитили?
Эйбер, прежде чем ответить, помолчал. Видимо, подыскивал подходящие термины.
- Нет. Модель Леды – биокибернетическая, с психической матрицей самоуправле-ния. Носитель матрицы – биопроцессор. Есть и совпадения. Для «личностной» устойчивости копии Леды необходима связь с оригиналом. Идеал – постоянная. Но пока она периодическая.
- Псевдо-Леду тоже вы мастерили? – с уважением спросил Салтыков.
- Я входил в команду. Землю мы рассматриваем как живой организм. Человек – единственное во Вселенной существо с неограниченным числом степеней свободы. И в этом, - кроме прочего, - его кибернетическая уникальность.
- Кибернетическая уникальность! – повторил Денис, - Крепко сказано! Вернемся к нашему делу. У меня размытое представление о программе, заложенной в основу Земли-Два.
- В память, то есть в алмазный чип-процессор, заложена вся известная нам инфор-мация. Программы как таковой нет. Модель живет. Ее жизнь обеспечивается непрерыв-ной, - прямой и обратной, - связью с Землей-Один. Связь реализуется через посредство вселенского информационного поля, на базе взаимодействия структур субкваркового по-рядка.
Денис снова взялся за виски.
- А можно точнее? Имею в виду подоходчивее?
Эйбер замешкался. Упрощение давалось нелегко.
- То, из чего состоят глюонные поля… Нет, не нахожу соответствующих понятий в твоем языке. И надо ли? Точнее могу сказать так: процесс идет на стыке физики мира и отсутствия этой физики.
- На переходе физики в антифизику? Вакуум? – проявил осведомленность ученик.
- Такое при определенных условиях возможно, - рассматривать вакуум как пере-ходное состояние от потенциального бытия к актуальному. В котором вещество, поле, энергия если и существуют, то вне известных нам законов и измерений.
- Достаточно! – запросил пощады Салтыков, - Жаль, академии приказали долго жить. Я бы во всех стал почетным членом. Если учитель не против, перейдем к прозе ак-туального состояния, к войне. Хоть у тех зверенышей нет крови, я ее жажду!
Эйбер поднял голову. Вслед за ним Денис. Балкон заполнялся участниками экспе-римента и наблюдателями.
- Прямо как при образцово-показательном вскрытии, – нахмурился Салтыков, - Хирург с ассистентом… И публика налицо.

Публика настраивала персональные мониторы. Каждый хотел видеть то, что поже-лает. Ян Зарка ерзал на сиденье, не в силах сбросить возбуждение. Захотелось выплеснуть его словом, и он обратился к сидящей рядом Леде.
- Фаэты – гении! Уверен, во всей Галактике нет ничего подобного.
- Почему? Ведь можно сделать копию любого предмета. Даже живого. Вот и у ме-ня есть…
Тут Яна как молнией поразило.
«А ведь и фаэты – копии! Копии самих себя! И шеф тоже?.. Или нет?» Он думал, что говорил про себя, но оказалось – вслух. Эрланг, занявший место по другую сторону Леды, сказал, не поворачиваясь к Яну:
- Нет. Не так. Клоны, копии людей - они независимы от прототипов. Оригиналов. Они самостоятельны. Шар внизу жестко связан с Землей. После его создания все мы жи-вем двойной, параллельной жизнью. И параллели пересекаются. В данном случае. Там,  на шаре – мы. Там мы мыслим, живем, действуем. Понимаешь?
Леда вдруг потрясла головой, взметнув черные локоны. И сбивчиво спросила:
- Что? Там я? Внизу? И, совсем-совсем маленькая, слушаю тебя, говорю с тобой? И все такое? Ну нет, такого я не могу себе представить.
Ян, не слушая ее, думал о своем и продолжал расспрашивать Эрланга.
- Шеф, бестфайры могут создать такое же?
- Сами нет. Но у них есть тайная от нас элита. По-видимому, она-то и владеет сек-ретом Великого Объединения. Но сути единства полей и энергий они не понимают.
- Знают, но не понимают. Как так? Я много думал…
Эрланг, по-английски выйдя из разговора, включился в происходящее внизу. Фи-гура Салтыкова отражалась в отполированных зернах гранита. Обхватив голову руками, он прохаживался вокруг шара, настраиваясь на работу. Земной шарик сверху выглядел красочной игрушкой. Волшебной, живой игрушкой. Вихри циклонов-антициклонов, до-жди и снег, зелень лесов и синь океана… Если отключить имитацию Солнца, будут видны огни городов. Нет, если и будут, то далеко не всех. Электричество на сегодняшней Земле – роскошь. Эйбер поднял голову и отыскал взглядом Генерального координатора. Эрланг понял и передал ему:
«Не волнуйся. Братья в единой сети. Мы все страхуем Салтыкова. И не дадим ему сорваться. Жаль, но только землянин, не обремененный нашим опытом, способен на та-кое. Действуй…»
Леда ощутила, что Леран отключился от внешнего окружения. Мешать ему нельзя, и она прислушалась к тому, что говорил Ян. Говорил, будучи уверен, что она слушает.
- …бестфайры, или их элита, как говорит шеф, осваивают мир по методу Эдисона. Вселенная для них черный ящик.
- По чьему методу?
- Томас Эдисон жил в твоей Америке. У него больше тысячи изобретений. Он не занимался теорией, а соединял несоединимое и наблюдал, что получается.
- А по-моему, - раздумчиво сказала Леда, - Мы все живем по методу Эдисона. Сна-чала делаем, а потом думаем.
Глаза Яна загорелись, он нашел понимание в нужный ему час.
- Правильно! Не знаю ни одного открытия, которое не ударило бы нам в спину или по башке, как говорит Денис Исидорович.
- Значит, Ян, черный ящик стукнет и по башке бестфайров. Надо только подо-ждать, не торопиться.
Сделав оптимистический вывод, Леда со страхом обратила взгляд на Эйбера и Салтыкова, начинающих эксперимент с ее миром. С тем миром, где живет она, очень-очень маленькая.
Объединенное человечество не желало ждать, пока черный ящик сам по себе уда-рит по «башке» бестфайров.

 
Денис Салтыков раздвоился. По меньшей мере.
Он твердо знал, что пребывает, объективно существует в глубине Гималаев. В «кармане». Рядом с плывущим по реке времени малым шаром-моделью Земли. Действу-ющей моделью…
Так же твердо он знал: только что он оказался на этом самом «карманном» шарике. А шарик – и вовсе не шарик, а Большая Земля. Денис Салтыков стоит на выжженном ки-евском черноземе. Под ногами прах. Вот он трогает его ногой, поднимается тяжелое об-лачко. Трогает и сознает: в то же самое время он, Денис Салтыков, находится за тысячи километров от Киева, стоит рядом с фаэтом Эйбером на стерильном гранитном полу. И Эйбер, вместе с Эрлангом и другими на балконе, смотрит сверху на Дениса. И на шарик Земли перед ними, где тот же Салтыков в эту секунду действует сразу в двух ипостасях. Выходило, что в текущий момент Салтыковых во Вселенной три штуки. Или больше.
Головоломка… Кошмар! Стало понятно, почему фаэты наложили запрет на путе-шествие в ту точку модели земного шара, где, – то есть на Земле-Один, - находится эта самая модель, то есть Земля-Два. Но нельзя ли ту модель, которая существует внутри мо-дели, считать Землей-Три? О-о-о…




                Эксперимент:

Земля – 1. Пространственный «карман», лаборатория.
По команде Эйбера к Салтыкову подъехала кресло-тележка. На прозрачной плос-кости – блестящие микроинструменты с хромированными держателями для пальцев и оп-тические устройства для глаз. Пси-щлемом послужит сознание Эйбера, включенное в пси-поле фаэтов Земли.

Земля – 1. Первичная реальность, Прототип.
Северный ветер мел серую поземку. Пепел вихрился и, кружась, обходил Салтыко-ва. То самое место, где, после дуэли с фаэтом, был схвачен и пленен бестфайр-людоед. Рядом недавно стояли дома. Мимо проходила трамвайная линия. И железо, и камень обра-тились в прах. Под ногами, в земной коре, копошатся в свежеотрытых норах серые мон-стры.

Земля – 1. Лаборатория.
Оптический увеличитель прижался к глазам. Сейчас Денис увидит самого себя со стороны, с высоты неба. Кисти рук охватили сверхчувствительные перчатки-датчики; ру-ки стали манипуляторами. Оружие «хирурга Земли» – миниатюрные инструменты, види-мые только через оптику. Ими он вскроет спекшийся чернозем и извлечет из подземного убежища первого бестфайра.

Земля – 1. Прототип.
Мобильная пусковая установка. На платформе тягача – баллистическая ракета, нацеленная на Солнце. Она на полдороге к южному горизонту.
Показалось: под ногами шевельнулась почва. Он быстрым шагом отошел ближе к ракете – ее серебристое тело посверкивало в лучах неба. Солнечную траекторию с юга на север пересекал хвост невидимой кометы. Его задача: помочь самому себе не ошибиться в движениях. Вот-вот с неба появятся микрозахваты… И скальпель для вскрытия нор. Его задача: вовремя скорректировать свои действия, творимые за тысячи миль к востоку, и, - одновременно, - где-то там, за пределами атмосферы.
Вот так – он и вблизи операционного кресла-тележки, рядом с шариком-моделью. И в ближнем космосе, откуда потянется к Земле с инструментами расправы.
Какую же путаницу создали фаэты! Сами-то понимают? Какое уж удвоение…

Земля –2. Модель первой реальности.
Стен и пола больше нет. Глаза в окулярах нацелены на приближающуюся точку. Всевидящие, всепонимающие очки, связанные с его мыслями…
Жизнь в волшебстве, волшебство в жизни…
Руки в перчатках, инструменты готовы!

Земля – 1. Истинная реальность
        И – ИЛИ
Земля – 2. Модель Прототипа.
Водитель тягача заглушил двигатели. Командир ракетной установки подбежал к Салтыкову и доложил о готовности. Ракета готова к приему балласта, то есть схваченного монстра.
Нет, это замечательно! Вот он, рядом, экипаж машины боевой. Экипаж восприни-мает планетарного Главкома как абсолютно достоверного человека, из плоти и крови. Узнают, козыряют, докладывают…Денис Салтыков тут не призрак, не привидение. Настоящий! Везде он настоящий… Сколько меня, Салтыкова? И сколько меня станет, ежели задачку усложнить?
Усложнить Денис не успел. Не дождался и небесных скальпеля с щипчиками. Не увидел ни вскрытия нор, ни столба огня, несущего бестфайра к пламени Солнца.
Не успел потому, что с неба упала черная тень и дрогнула земля под ногами. Дрог-нула так, что закачалась ракета в ухватах, и упал с тягача растерявшийся солдат.
Неужели землетрясение?

Территория Прототипа. Пространственный «карман» – модель истины.
«Опыт прекратить!»
Команда, данная голосом Эрланга, выхватила Дениса из первой и второй реально-сти разом. Одного Дениса из нескольких, там и там присутствующих.
Неужели тембр голоса сохраняется и при телепатической передаче?
Каково там, под Киевом, командиру установки, потерявшего своего Главнокоман-дующего?
Или не было множества реальностей, не было раздвоения-разтроения?
Гранитный пол вибрировал. Все-таки землетрясение? Мощно, если и Гималаи за-дело. Вместе с «карманом». Где же эпицентр?
На балконе воцарился переполох. Фаэты вместе с Эрлангом спланировали вниз. К модели. Люди наверху немного успокоились и вернулись к своим дисплеям. Все экраны показывали планету, каждый со своей точки. Изображение транслировалось с нескольких дежурных Юниверов, предусмотренных планом эксперимента.
Океаны и моря штормило, гигантские валы заливали прибрежные регионы. Япония теряла последние малые островки. Пробудились вулканы тихоокеанского сейсмопояса. Волна прошла Азию, покатилась по Европе. В городах рушились высотные здания. Катастрофа охватила все восточное полушарие. Через минуты она достигнет западного.

Рик Уоллес и Юлия Данн разом закричали с балкона:
- Эрланг! Это Арни! Работает вторая модель!
Но Эрланг уже сам разобрался.
Усилиями окруживших Землю-Два фаэтов модель отключили от Земли-Один. Вто-рая реальность перестала существовать.
В ту же секунду каждого из присутствующих пронзил разряд сердечной боли, при-несший приступ горя и тоски. Как будто каждый потерял в эту самую секунду самого до-рогого ему человека. Леда расплакалась так, как последний раз плакала после расстрель-ной ночи в Нью-Прайсе. Когда не пахло на ее земле ни фаэтами, ни бестфайрами.
Эрланг скомандовал:
- Ян! Всех с балкона в Комитет. «Карман» дестабилизируется. Помоги Леде… Юлия и Рик – вниз, ко мне.
Внизу появились кресла. Все устроились и Эрланг спросил:
- Юлия, Рик! Кто начнет?
Пятнадцатилетние вожди земного интеллекта переглянулись и начала Юлия:
- Я… Мы уверены, мы знаем! Это инсайт. Арни создал модель модели. Вторая производная… Поменьше размерами. Он хотел ударить по нам. Сюда. Что-то наподобие тонкой иглы. Не вышло, не попал. Потому что «карман». Но связи Земли-Один и Земли-Два возбудились, накопленное в коре и мантии напряжение разрядилось в слабых зонах. Решение вами принято верное. Но короткий контакт оставил Земле-Три наведенные ли-нии связи с Землей-Один. Они слабы, но возникшая неустойчивость, в том числе сейсми-ческая, делает возможным…
- Понятно! – прервал ее Эрланг, - Вы молодцы. Дрогнула Шамбала. А такого еще не бывало. Думаем здесь и сейчас, как нейтрализовать Арни.
Фаэты сидел в молчании, объединенные полем мысли. Салтыков присоединился к «комитетчикам», пытаясь уяснить их разговор. В голове еще не было ясности, все плыло и качалось.
- Как узнать, где он?
- Модель у него небольшая, передвигаться легко.
- Ткнуть бы в него той же иглой…
- Может  быть, достаточно оборвать связи Земли –Три с Землей-Один?
- При одном условии. Если не начала работать цепная реакция причин и следствий.
- На шкале времени критическая отметка…
- Игра в будущее чужими костями! Отбор вероятностей…
- Даже если всю Галактику превратить в процессор, - он не решит задачи самоста-билизации.
- Но она решается! С момента Большого Взрыва и по сию секунду.
- Арни – под контролем. Под колпаком штаба бестфайров.
- Фаэта нельзя контролировать без его согласия.
- Не исключено, ему поставили микрочип. Как тем женщинам, которые погибли в Беловежской пуще.
Неожиданно для себя Салтыков услышал голос Бортникова, которого до того не видел в лаборатории.
- Предлагаю оставить все как есть. Арни и его «крыша» шокированы. Задачу они не решили и ждут ответного удара. Боятся, стараются уйти из-под него. Пусть стараются. Пусть меняют дислокацию, переводят Землю-Три в другую точку.
Он обратился к Эрлангу:
- Генеральный координатор! Проблема такова: по колебаниям полей выяснить, от-куда и куда перемещают Арни с моделью. Такое возможно?
Эрланг молчал несколько секунд, совещаясь с братьями. И согласился:
- Да будет так! Лучшего выхода мы не видим.
- Как с нашей моделью? – спросила Юлия.
- Уберем с Земли. На новом месте восстановим. Она еще понадобится…
Денис Салтыков начал более-менее прилично соображать и, донельзя расстроен-ный неудачей эксперимента, саркастически улыбнулся и громко заявил:
- Что ж! Нам терпеть можно! Потому мы знаем, что у нас есть начальники.
- Денис, ты что, поехал? – озабоченно спросил Эрланг.
- Нет! Я что… Потому как слова не мои. А моего дальнеродственного однофа-мильного предка. Кроме возраста, у меня с ним еще одно расхождение: он Щедрин, а я – нет. Не сподобился… А вот зону поисков провокатора и опасной игрушки можно сузить. Можно…
- Каким образом? – заинтересовался Эйбер.
- Вы, мягко выражаясь, наплевали на человеческое знание. И вы же мне его пере-дали во время сеанса той самой аллергической телепатии. Есть малоизвестная формула Дрейка. Формула учитывает среди прочего так называемую Зону лютиков. Только в этой зоне температура биосфер позволяет развиваться жизни. Жизни нашего типа, не бестфай-ровского. А Зона лютиков в Системе ограничена поясом Венера-Земля-Марс…

                «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому  надлежит быть убиту мечом».


Первый закрытый совет фаэтов со времени объединения разумов Земли…

«Принять Вторжение на себя – мы ведь хотели искупить свою вину, свои ошибки».
«Мы не ждали предательства и закрывали глаза на очевидное. Наивность – сосуд для преступности».
«В желании спасти землян мы погубим себя».
«Нас осталось меньше, чем до Вторжения. Женщин – единицы».
«Второй эшелон сопротивления… Земляне казались иными. И здесь ошибка».
«Многие из них имеют равный нашему интеллект. Некоторые способны превзой-ти».
«Разум, интеллект, психика – не предметы наследования. Они даются свыше. Наследием можно считать лишь внешние атрибуты цивилизации».
«Между кроманьонцем и землянином двадцать первого века нет разницы по сути. Как нет барьера между землянином и фаэтом. Девочка и мальчик только что показали это».
«Видно, догадка верна: земляне – потомки наших предков, взятых в звездолеты Йуругу».
«И эта догадка может оказаться ошибочна! Открывшиеся факты постулируют пря-мое влияние на современные процессы из будущего. Это влияние может распространяться и на отдаленное прошлое».
«Кому принадлежит будущее Системы, мы не успеем узнать».
«Не успеем?»
Сожаление и печаль прокатились круговой волной, связав фаэтов еще одной ни-тью. Нитью обреченности.
«Океан усилил наступление на сушу. Он отторгнет бестфайров. Ни им, ни земля-нам планетой не владеть. Что и кого защищаем мы ценой жизни?»
«Обратимся к опыту землян. Метод Кутузова…»
«?»..
«Прекратим сопротивление и сдадим Землю. Планета сама сметет чуждое племя. Затем вернемся и займемся «Переходом»
«Но Проходы готовы. Земляне не все созрели…»
«Пройдут тысячи. Но не миллиарды. Уменьшим опасность для Цитадели. Свернем Шамбалу до критического минимума. Она станет недоступна для любого внешнего агрес-сора».
« Не сможем. Поздно. Не сможем выйти из борьбы, которую возглавили. Сколько бы нас ни осталось».
Молчание-пауза. Схлынули эмоции; сухой остаток, отпечаток колебаний духа нашел место в ткани решений. Первое озвучили сразу:
- Руководство нами и общей борьбой – Эрлангу!












Глава пятая. Прощание с вечностью.

Кого Я люблю, тех обличаю и
Наказываю.

Сатурн.
Кольцо F. Икс-Излучатель.
Звезды – глаза неба. Из недостижимой бесконечности небо немигающим взором неустанно наблюдает суету людей, пытающихся проникнуть в недающуюся тайну.
Свет неба теряется за прозрачными стенами лаборатории, - Сатурн без труда по-давляет его отраженным сиянием Солнца. Люди в лаборатории, устроенной фаэтами, стремятся отыскать средство спасения.

… Какое же здесь небо! Звезды смотрят тепло и прямо… И цветная планета, опоя-санная лентами алмазов-самоцветов. Красиво и страшно.
Древние знали то, что забыто потомками.
…Хронос-Сатурн, пожирающий своих детей… Время, не щадящее ни живых, ни мертвых; ставящее вехи всем началам и концам…
Леда не отрывала восхищенного взгляда от иллюминатора.
- Древние понимали… Сколько красоты у нашего солнца! Но…
- Но самое красивое место в мире – это, - тут Леран сделал паузу, и они закончили фразу вдвоем, - Нью-Прайс!
Амин встретил Генерального координатора с надеждой на перемены. Выглядел он уставшим и постаревшим, словно перешел из категории «фаэт» в разряд «землянин». Зо-лото глаз поблекло, локоны походили на пуки соломы. Эрланг обнял его по-земному и сочувственно сказал:
- А тебе, брат, надо отдохнуть. Вернешься со мной на Землю, в Цитадель?
- Время никого не щадит. А побывать на Земле – с удовольствием, - согласился Амин, поглядывая на Леду с болезненным прищуром, - Здесь я уже лишний.
Леда отметила, что начальнику группы исследования F-зоны физически трудно го-ворить, но он не желает переходить в общении с Лераном на внутреннюю речь. Ее тянуло за иллюминатор, туда, где под прозрачным, блистающим цветными отражениями купо-лом, люди занимались изучением великой тайны Сатурна.
- Леран, а мне можно скафандр? Хочется самой посмотреть, как там.
Вместе с Ледой к Икс-Излучателю ушли все прилетевшие с Генеральным коорди-натором. Эрланг с Амином остались вдвоем.
- Я сделал тут все, что мог. Мои ребята… Ведь так говорят земляне? Ребята, подо-бранные Юлией… Они лучше меня. Я не выдерживаю темпа.
- Земляне легче переносят резкие перепады, перегрузки. У них другая норма нерв-ного напряжения, - стараясь не проявить обидную жалость, сказал Эрланг, - Мы сами ви-новаты: еще на Фаэтоне избегали стрессов, искали комфорта.
- Согласен, так. Отдохну немного и сменю предмет интереса…
- Ты уже решил?
- Решил. Лианоподобия… К ним подхода по-прежнему нет. Разберусь в основах и передам молодым. Родди Росс из Комитета Пятнадцати несколько раз выходил на связь со мной. Есть любопытные идеи.
- Родди? Полуфаэт… Отец его погиб на Поясе. Приемный сын швейцарского бан-кира. Швейцарии уже нет. Сгорела неделю назад вместе с мировым золотом.
- Не помогло злато. И булат бессилен, - натянуто улыбнулся Амин. – К вопросу о моей слабости… На Фаэтоне я считался старейшим долгожителем. Скрывал возраст, хо-телось работы. Оказалось, отсечь прошлое нельзя и во втором рождении. Ноша слишком велика… Я  не рожден для подвигов.
«Легко сильному опережать слабых. Величие – когда слабость превозмогает силу, - подумал Эрланг, - Среди сильных слабый Амин никак не последний».
И спросил:
- Что нового?
- Чуть продвинулись. Роковой для Манде луч был попыткой опознать новую в Си-стеме планету. Средством установления контакта с нами.
Леран смотрел через иллюминатор. Леда затерялась в группе подлетающих к месту работ фаэтов и землян. Она очень быстро адаптируется в новой обстановке. И в невесомо-сти под чужим небом как дома. Амин смотрел туда же, но без оптимизма и надежды.
- Эти месяцы для меня – как годы. Дни трудного перелома. Мы пытались общаться с Вечностью на «ты». А скрутило нас бренное время.
Эрланг отвел глаза от иллюминатора. Амин задел больную тему.
- Хозяева вечности.., - произнес он с горечью, - Прощаемся и с этой иллюзией.
- Эрланг… Путь к открытию тайны F-зоны – в ультра-секторах пси-поля. В секто-рах, нами не освоенных. У юных землян дар – сами того не сознавая, они выводят Икс-Излучатель из невидимости. И сразу начинается контакт. У меня не получается.
- С лианоподами у тебя получится. А здесь, кроме F-зоны, еще одна странность. Бестфайры обходят Сатурн вместе с кольцами и спутниками. Будто он вне поля их зрения. Почему, неизвестно, но здесь безопасно. Мы привезли модель. Землю-Два. Твоя любимая ученица, Юлия Данн, гарантирует: близость к F-зоне ускорит работу по реанимации модели.
- Ты привез Эйбера, Ойко, Илария… Это хорошо. Двое поработали на С-1. Их зна-ние галактолета поможет и моей группе.
- Амин, мы не ограничимся воссозданием Земли-Два. Цель – аналогичная Система-Два.
- Любим мы рискованные головоломки. Вы боитесь сюрпризов от Арни? Я его по-чти не помню, но жаль – был талантлив. А каковы последствия его авантюры?
- Ускорилось обводнение. Эпоха дельфинов приходит слишком быстро. Карта пла-неты меняется. Бестфайры осваивают подземный уровень. Мы интенсифицировали про-грамму «Переход».

Исследователи вернулись, в лаборатории стало шумно и тесно. После скромного обеда, оживленного свежими фруктами из Цитадели, Амин принял доклады. Скорее, это был свободный обмен впечатлениями и догадками, рассчитанный на то, что друзья или руководитель группы выделят главное.
- Надо восстановить базу на планетоиде Альфа. Непрерывный мысле-мост «Объект С-1 – F- зона»… Расшифровка ускорится на порядок. Бестфайров там нет, нам известно.
Эрланг удивился и сразу спросил:
- Вы знаете, что делается на С-1?
- Конечно. Ведь оба артефакта связаны. И мы видим…
Генеральный координатор взглянул на Амина. Тот расслаблено махнул рукой, от-ветив мыслью.
«Я же говорил. Они сами не понимают, кто они. Чудо для них обыденность, рабо-та. И наверняка они сообщают мне не все…»
- У Икс-Излучателя не наш, совсем иной отсчет времени. Иная структура времен-ного потока. Он «прошит» нитями близкодействия. С той стороны на нас смотрят, нас понимают. А мы никак не поймаем ритм: то не успеваем, то опаздываем. Наномгновения скользящего контакта – пока все!
«Надо вести диалог. Амин устал… Ставь вопрос – получишь ответ. Они  не разли-чают уже, где настоящее открытие, а где балластная информация».
- Ребята! Кто на той стороне? Временного потока?
- Не самого потока, Генеральный координатор. Они чуть в стороне. Они такие же, как мы. Только уж очень мудрые. С нами им тяжеловато. Как нам с муравьем.
«Для них – не сенсация! Вышли на связь не то что с инопланетной, а с иновремен-ной цивилизацией, и не сочли нужным доложить своему руководителю! Вместо Амина нужен другой фаэт. Обязательно фаэт. Но способный стать им равным. Посоветуюсь с Эйбером. Возможно, Иларий».

Земля.
Геостационарная орбита. Борт Юнивера слежения.
Режим слежения предусматривал минимизацию энергоактивности. В том числе отключение системы искусственного тяготения. Денис Салтыков слишком резко оттолкнулся от стыковочного люка. На противоположной стене он должен был вписаться точно в кухонный отсек, обязательно коснувшись оголенной, не успевшей остыть плиты подогрева. Но, проделав невероятный кульбит, он приземлился на свободное кресло за накрытым обеденным столом. Придав лицу выражение будничного спокойствия, Главком, опустив приветственную прелюдию, сказал хриплым простуженным баритоном:
- Вы заметили? Я на одноместном аппарате. Без предуведомления. За столом весь экипаж? Прекрасно.
- Вот и у нас праздник, - без внешней иронии заметил один из фаэтов, - Чем обяза-ны визиту столь высокого гостя? Нами недоволен Комитет Пятнадцати? Или возмущен Департамент Обороны? Мы не хотели кого-то расстроить…
- И то, и другое! И третье! – Салтыков просверлил его таким взглядом, будто и не фаэт перед ним, а пьяный командир взвода перед трезвым комдивом, - Тут вам не здесь, господа! Цитадель внизу, а не на вашей кухне. И я пока Главком, а не племенной вождь вымирающей расы. Или вы не согласны с имеющимся порядком вещей?
Ошеломленные бесцеремонным натиском, фаэты молчали. Можно было согла-шаться или нет с «имеющимся порядком вещей», но возражать против чего? Усиливая эмоциональный напор, Салтыков опустил кулак на пластик стола. Дрогнула посуда.
- С каждым из вас перед отправкой на вахту беседовал Генеральный координатор. Кто забыл? Напомню: вы работаете не на сегодня! И даже не на завтра. Невидимость, ра-диомолчание, отсутствие удобств – ради жизни через сотни и тысячи лет! Жизни людей. Цена вашей работы превосходит стоимость судьбы любого отдельно взятого фаэта или землянина.
Денис Исидорович, не скрывая яростного возмущения, посмотрел каждому в глаза. Затем глянул на свои наручные часы и хрипло спросил:
- Кто ударил энтропийным лучом три часа пять минут назад по квадрату 15-60-9 в Дальневосточном территориальном районе?
Поднялся невысокий, крепкого сложения землянин лет сорока, бледный и взволнованный.
- Джебран Дак… Во время дежурства обнаружил в квадрате 15-60-9 свежее скоп-ление бестфайров…
Салтыков широко улыбнулся и направил в него указательный палец.
- О Джебран Дак, гуляющий сам по себе! Вы подняли себя выше начальника разве-дывательной группы, вы вознеслись над Планетарным правительством. Никто не вправе нарушить систему табу! А Джебран Дак решил в одиночку развеять в прах врагов Систе-мы Солнечной…
Главком замолчал, закашлялся, прикрыв рот платком. Дак сменил бледность лица на румянец, ожидая завершающей оценки своего поступка. Денис спрятал платок в кар-ман и произнес вполголоса:
- Свободный художник Джебран Дак возвращается со мной на Землю. Место бал-ласта в аппарате свободно. Благодарите судьбу, что нет военных трибуналов, что не оста-лось лечебниц для психов. Пользуясь данными мне полномочиями, назначаю вас рядовым полицейским рейнджером. В пехоту! Получите автомат и займетесь удовлетворением бо-евых инстинктов.
Он махнул рукой и вновь побледневший Дак опустился в свое кресло.
- К вашему дикому разочарованию и нашей вящей радости, в квадрате 15-60-9 Дальневосточного территориального района не было и нет ни единого бестфайра. Иначе ваши души уже стучались бы во врата ада.
Главком удовлетворенно улыбнулся, потер нос кулаком и сказал спокойно:
- А теперь здравствуйте. И прошу прощения за взрыв эмоций – грипп-с! Заканчи-ваю воспитательную часть высокого визита. Господа фаэты! Уверен, Генеральный коор-динатор уже выразил вам свое «фу». Не знаю, как оно звучит на вашем мыслеязыке. Вас тут с землянами пятьдесят на пятьдесят в процентах. И без вашего молчаливого разреше-ния такого не могло случиться. Вы для нас старшие братья, а не красные девицы из борде-ля. И, как Главком, я требую от вас непрерывного взаимного контроля и опеки над земля-нами.
Фаэты сидели неподвижно, как и земляне, но никаких чувств на их лицах прочесть было нельзя. Но предположить, что делается за недвижным фасадом, можно было. Ибо только что случилось небывалое: они получили исторически первый нагоняй-выговор от землянина. Причем в смешанной аудитории. А невзрачный, некрасивый, кругленький землянин продолжал атаку:
- Теперь обращаюсь к вам, господа земляне, остающиеся на посту. Здесь вам не яс-ли и даже не детский сад. И если кто, словно сопливый щенок, не способен контролиро-вать всплески парадоксальных эмоций, скажите мне тут и сейчас.
«Господа земляне» молчали, потрясенные прежде всего «нападением» Главкома на фаэтов. Салтыков хмыкнул, поднялся и произнес:
- Перед возвращением позволю напомнить ваши задачи. Чтобы никто больше не искал лазеек для обхода табу. Первое. Контроль Проходов в Тихом Океане. Ибо там начи-нается массовый Переход. Второе. Поддержка выведенных на геостационар разведыва-тельных спутников. Они прикрывают остальные акваториальные зоны. Третье. Пассивное наблюдение за ближним космосом. Четвертое. Прямая связь с дальней космической разведкой. Пятое. Периодическое психозондирование Черной планеты; никаких контактов, на цыпочках, неслышно. Все! Пунктов столько, сколько пальчиков на одной руке.
Денис Исидорович склонил голову в знак прощания, движением руки поманил за собой Джебрана Дака и направился к стыковочному люку. Прикосновением руки к плечу его остановил фаэт, получивший «профессиональный выговор». И сказал, с намеком на улыбку:
- Салтыков! А ведь ты прав. Мы были рады тебя слушать.

Земля.
Цитадель. Общая столовая Планетарного правительства.
Ложно прозрачный голубой потолок, имитирующий ясное небо. Зеленое зеркало пола, повторяющее исходный цвет жизни. На стенах картины, изъятые из музеев челове-ческого мира. Ряды цветных столиков, украшенные букетами живых цветов… Все вместе – напоминание о прошлом и повод для устремления к будущему. Первое скрыто почти прозрачным взору, но неснимаемым и непроницаемым покрывалом, второе прячется за колеблющимся флером слабеющих надежд.
Леда с Лераном заняли свободный столик ало-карминных тонов, с тесным семей-ством бело-желтых ромашек в стеклянной вазе. Столик только что накрыли на четверых, но к ним никто не присоединился. Действовало неписаное и непроизнесенное правило: без чрезвычайных оснований Генерального координатора в минуты отдыха не беспокоить.
Набор блюд обычный, почти аскетический: овощное рагу, хлеб, фрукты, стакан вина. Критически оценив стол, Леда сказала:
- Вот закончится война, я займусь рыбой. Буду готовить по маминым рецептам, не хуже тебя.
- Ты права, - отозвался Леран, надкусывая яблоко, выращенное в городе-саде фаэ-тов, - Надо включить в рацион рыбу. Хоть раз-два в неделю.
- Я не о том, – отставив тарелочку с овощной смесью, смущенно сказала она, - Мы же не голодаем. Хочется самой… После захвата копии я как в заключении. Из Цитадели ни шагу!
- Уважающая себя принцесса обязана пройти срок заточения, - улыбнулся он, пере-двигая тарелочку ближе к ней, - Терпи. Двойник еще не отыграл свою роль.
Леда выбрала фиолетовый кусочек баклажана, поднесла ко рту, но раздумала и по-ложила вилку на тарелку. Аппетита не было. Ей казалось: что-то серьезное делается на Земле, за пределами Цитадели, а ее оберегают, не хотят сказать.
- Леран, ты сегодня какой-то заведенный. Что случилось?
- Заведенный? Как будильник вечером? Нет, ничего особенного не случилось. Я вернулся с осмотра Прохода рядом с Бали. Помнишь райский остров?
- А как же! – поняла она причину его «заведенности», - Что, опять?
- Опять! – грустно усмехнулся Леран, - У входа в буддийский храм памятник по-ставили.
Леда вдруг повеселела, тихонько засмеялась.
- И как. Похож он на тебя? Или как всегда?
- Как всегда, ни капли сходства, - рассмеялся вслед за ней Леран, - Похоже, скуль-пторы оттачивают на мне новые подходы к искусству. Если бы не имя на подножном гра-ните – пусть бы стоял. Я привез фотографию. Посмотри.
Цветной снимок, сделанный от ограды храма, привлек ее масштабностью замыслов ваятеля. Трехметровой высоты постамент; выбитые в камне буквы «Леран Кронин», закрашенные золотом. На постаменте гордо смотрящая в небо пятиметровая статуя. У подножия памятника, – человек пятьдесят на коленях, с воздетыми руками. Лиц не видно, но напряженные спины говорят о словесном выражении эмоций.
- Они что-то кричат?
- Поют мне хвалебную песнь. Обращаются как к сыну Бога, который уничтожит дьявола, низринутого со звезд. За месяц десять алтарей разрушил! А они множатся, как грибы после дождя.
- Так вот из-за чего такое настроение… Подумаешь! Побудь немного кумиром. По-смотришь на себя со стороны…
- Не могу. Да и нельзя! На руку штабу бестфайров. И – получается, что я увожу людей от веры. Нет преступления страшнее.
Подумав, Леда согласилась.
- И что будешь делать? Одному ведь не справиться.
- Поставлю проблему перед Комитетом Пятнадцати. Ребята что-нибудь придума-ют. Поговорю с церковными лидерами. Они молчат, не шевелятся, но кое-какой авторитет у них остался. Не в полицию же заявлять!
- А почему тебе самому не обратиться к людям Земли? Листовки, газеты, радио – где еще есть. Геб Уоррен программу подготовит. Ты же был журналистом!
- Хорошая идея. Ты у меня умница. Вдвоем мы с Эрлангопоклонством справимся. А вот обращение… Почитай вот это.
Он протянул ей листок, заполненный мелким шрифтом.
- Передали перед отъездом. Обращение ко всем фаэтам. Ведь он не пользуется пси-полем.
- От Арни?! Вот это да!
Она быстро пробежала листок глазами. Почти так, как это делал юный Леран в родном доме, в Нью-Прайсе.
- …Леран, он тебя ни разу никак не назвал. Но за каждой строчкой – ты. Слушай: «Объединение с землянами, - предательство наших интересов…» А вот еще: «Этот шаг привел к возвеличиванию недостойных и поставил нас на край гибели». Леран, а ты уже знаешь, как твои… Как фаэты отнеслись к его предложению? Интересно: вместе с драко-нами покинуть Солнечную систему и основать у новой звезды великую цивилизацию! А вот, он как поэт: «Лев не может делить власть с гиенами и шакалами». А что, Юниверы на самом деле способны доставить в любую точку Галактики?
- На самом деле. А мои братья… Они не считают меня предателем. Лев… Никто из нас не стремится стать царем зверей.
- Тогда забудь о бумажке. Нечего печалиться по пустякам. Арни сам себя роняет все ниже.
- Это не пустяк, Леда. Как говорят на Земле, ложка дегтя портит  бочку меда. Об-ращение  Арни, – это и сигнал. Они готовятся к новой атаке. Арни предлагает нам спасе-ние. А у нас – никакого продвижения. И пленный бестфайр «закрылся». Его «запечатали». Лежит себе и ни на что не реагирует. Собранная Демьяном спецгруппа мальчиков обещает его «расколоть». Но когда?
Леда вздохнула и потянулась к стакану с рубиновым вином.
- А что делается в мире людей? Мне неудобно ходить и расспрашивать. Тут все де-ловые, одна я свободная заключенная. То есть заточённая.
- В мире плохо. Передовой эшелон бестфайров расползся по континентам. Боевая активность у них минимальная, но и этой нам по крышу.
- Ты стал выражаться как Салтыков, - рассмеялась Леда, отпивая очередной глоток.
- Скоро я по-зоопарковски научусь рычать. В местах, где появляются монстры, начинается всплеск преступности. Жестокость преодолела черту всякого смысла. Люди режут и крошат друг друга как капусту. Рейнджеры не выдерживают, выходят на тропу карателей. Косят правых и виноватых без разбора. Агасфер с трудом держит контроль в своей фирме…
- Агасфер, – задумчиво сказал Леда, поставив на стол недопитый стакан, - Я слы-шала, он лезет в самое пекло, где бы ни появился. Думаю, он ищет смерти, а она его не берет.
- Я так давно думаю. Кто ищет, тот найдет. А вот заменить его некем.
- Некого назначить начальником полиции? – удивилась Леда.
- Я о другом… Он уже подготовил смену из нескольких профи.
- Я тебя понимаю, - опустив глаза, тихо сказала она, - Мы не судьи… И каждый из нас бесценен, каким бы ни казался. Я к нему часто относилась не так… А еще – у меня какое-то предчувствие…
Леран посмотрел на нее долгим взглядом. Опять в ней появилось то, чего он не по-нимал. Не понимал, откуда у почти девочки берется умение проникать в запретные для непосвященных сферы. Ведь он тоже предощущал известие и ждал его, смягчая ожидание разговором.
- Он занимается и тем, чем должны бы заниматься мы. Правительство делает не все необходимое. Он завел в полиции отдел пропаганды. Люди отдела, среди прочего, рас-пространили запись киевской трагедии. Эпизод людоедства, дуэль фаэта с бестфайром, пленение зверя… Действует: народ самоорганизуется, идет без страха навстречу монстру. Загадка – у них получается лучше, чем у армии: бестфайры отступают. Не трогая людей, не вступая в бой.
Он посмотрел на задумчивую Леду и решительно объявил:
- Все! Пока не съешь свой рацион, не скажу ни слова!
Она без раздумий сказала:
- Как скажете, шеф!
И набросилась на остывшее рагу с таким аппетитом, что не заметила, как он заме-нил ее опустевшую тарелку на свою, нетронутую. И не увидела, как вдруг разом переме-нилось лицо Лерана, и сделалось лицом Эрланга.

«Вот и Леда твоя догадалась. А ты, Леран Кронин, давно знаешь, что произойдет. Она у тебя редкая женщина. Значит – исключительная. К сожалению, мы разбираемся в близких только когда теряем их. Да не будет с тобой так. Я рад, что часть моей жизни прошла рядом с тобой… Малая, но лучшая часть».
«Где ты, Агасфер? Опять залез в переплет… И надеешься, не хочешь моей помощи. Но ты нам нужен живым!»
«Эмоции… Не нужен я никому. Победа не во мне. Я лишь слабое орудие. Все пой-мешь в свое время. Судьба нас развела по разные чаши весов суда. Не знаю, все ли я сде-лал, чтобы перейти на твою сторону. Очень скоро будет ясно. Тот священник в Арзамасе, - он был провидцем».
Эрланг молчал. Агасфер не давал проникнуть в себя, посмотреть, что же делается рядом с ним. И мешать нельзя, пусть скажет все, что хочет…
«Я долго наблюдал за фаэтами. И понял их больше, чем они меня. Как быстро сле-тела короста спеси и гордыни! Как легко они идут на смерть ради землян! Спроси себя – почему? Большая ли разница между ними и мной? Но сколько простоты! Какая ж война без хитрости, без тактики обмана? Биться лбом, когда приятнее напасть с фланга, а еще прелестнее – с тыла! Да, рыцарь предупреждал врага об атаке. Но его враг тоже был ры-царем! Война – не турнир. Подумай… Как все изменилось… Человек человеку становится бестфайром, а фаэт землянину – человеком… Мы больше не увидимся. Вспомнил вечные слова: «побеждающий не потерпит вреда от второй смерти». Прощай, Леран Кронин».

Лопнула с радостным звоном перетянутая струна. Скрипач устал от импровизаций; любая мелодия – лишь часть не вечной игры. Не музыкант хозяин музыки.
- Леран! У тебя лицо как у той статуи. Вернись!
«Хорошо, что не показал ей святыню Шамбалы – живое изваяние Эрланга. Все ча-ще и все больше я похожу на него. На него? На себя? Никогда я не разберусь в самом се-бе. Нельзя эту тяжесть переносить на нее…»
Лицо разгладилось, за столом сидел Леран. Леда успокоилась. А в обеденный зал вбежал Ян Зарка, осмотрелся и быстрым шагом направился к Генеральному координато-ру. Леран встретил его сдержанной улыбкой.
- Ян, я начинаю бояться твоих вестей.
- Шеф, но кто-то должен?!
- Извини. Я знаю, о чем ты хочешь сообщить. Но не знаю, как и где произошло…
- В таком случае, - Ян боковым зрением отметил, как побледнело лицо Леды, - Вам лучше пройти на КНП. Там полная запись. Он действовал как…
- Ян, больше ни слова! Леда, предчувствие тебя не обмануло.

Центрально-Азиатский территориальный район. Окрестности Термеза.
Под тысячелетними слоями песка – камни древнего города. Видеодатчики охваты-вают круговую панораму – контролируют ареал объекта категории чрезвычайной важно-сти. Видеосигнал пишет на фиксирующих устройствах картину раскрашенного тяжелым кармином неба. Очередная комета, минуя естественную цель, льет на нее кровь разочаро-вания. Недостигнутая цель - Земля… Мрачно-багровые тени ложатся на серый песок, от-брошенные стойками передающих антенн. Цвета знамения…
Те же оттенки стекают с капюшона на плащ и ложатся под ноги человеку, непо-движно стоящему у края пропасти. Месяц назад фаэты, используя энергетику трех Юни-веров, обнажили центральную площадь древнего города, умершего пять тысяч лет назад. И под булыжниками мостовой нашли то, что искали. Получился пятидесятиметровой вы-соты кратер, окаймленный пологим валом плавленого песка. Пузырчатая стеклянная стена кратера отливала полупрозрачной тяжелой зеленью. Амфитеатр крутого спуска окружал замерший на дне-сцене лианопод, мерцающий тревожными ало-оранжевыми тонами. Один из семи, открытых человеческому взору…
Охраны не было: многочисленные банды не интересовались пустыней и ее загад-ками. Они искали спасения не на небе, а на земле; и не душами, а телами. И если круто вооруженная бандгруппа решила посетить бесполезный им кратер на безлюдной окраине пустыни, то действовала она не из собственного побуждения. Ведущая их воля исходила из единственно возможного источника. Верховное руководство планеты бестфайров дей-ствовало через своего земного резидента Аполлиона-Арни. Сами бестфайры остерегались приближаться к лианоподам.
Каким образом Агасфер ухитрился оказаться в нужном месте в нужный час, уже не узнать. Но он понимал, что его ждет. Центральная мачта дальней связи, воздвигнутая на раскопе, являлась звеном кольца глобального слежения. Дежурный управления разведки Департамента Обороны, увидев одинокую фигуру у объекта особой важности, не сразу сообразил, в чем дело и как поступить. В связи с чем патрульный Юнивер к разборке не успел. И если бы не Агасфер, последствия активности Арни могли быть совершенно неожиданны.
Опираясь на крылья северного ветра, брея складки рельефа, в вихрях песка, к кра-теру подошли два боевых вертолета. Весь боезапас они намеревались сбросить на зага-дочный лианопод. И посмотреть, какой джинн выскочит из черного ящика.
Вид человека в черном плаще не смутил экипажи. Только из любопытства они подвесили машины на десятиметровой высоте по обе стороны от Агасфера, перед спек-шимся бруствером кратера. Перекрестья прицелов уткнулись в одинокую фигуру, готовя крупнокалиберную пулеметную очередь. Веселья не получилось, они ошиблись.
Да, бестфайры изучали Систему по методу Эдисона. И третья планета была для них черным ящиком, полным сюрпризов. Дождавшись вертолетов, человек в плаще воздел к небу руки и закричал. Его неслышный одинокий крик вызвал смех у парящих над ним вооруженных людей. Но, видимо, Агасфер вымолил то, чего хотел. И обратился к завершению дел земных.
Он многому успел научиться и у землян, и у фаэтов. Поднятые руки напряглись, пальцы заискрились. Пилоты заметили неладное, - оба вертолета дрогнули в попытке разойтись, - но не успели даже нажать на кнопки привода пулеметов. Две молнии в одно мгновение превратили летающие танки в пылающие костры. Падать было недалеко. Бо-езапас рвался несколько минут. И только когда воцарилась тишина, прибыл патруль управления разведки. Наблюдателям Департамента Обороны осталось только погрузить в машину обгорелое тело Агасфера.
Так закончилось долгое земное путешествие странника в плаще с капюшоном.

Леда плакала, не скрывая слез. После эксперимента с Землей-Два она легко впада-ла в крайний минор. Леран, прикладывая платочек к ее глазам, негромко говорил:
- Не плачь… Он достиг своего. Прекрасная смерть…
- Может, он и достиг, - прерывающимся голосом сказала она, - Но стоят ли всякие лианоподы таких жертв…
Среди стоявших у экрана КНП Департамента Обороны Леран увидел Амина.
- А вот мы сейчас спросим, что прикрыл собой Агасфер!
Амин, поклонившись Леде, выразил сочувствие. Выглядел он значительно свежее, чем у F-зоны.
- Лианоподы? Сгустки чистого пространства, кажущиеся вещественными. Похоже на Икс-Излучатель. Они же, с другой стороны, - скопления континуальной энергии, свя-занные напрямую с ядром Млечного Пути. Предварительные расчеты показывают – такие явления крайняя редкость во Вселенной.
- Не к лианоподам ли стремится руководство Черной? – поинтересовался Эрланг, особо не рассчитывая на ответ.
Амин пожал плечами и продолжил:
- Землю мы уверенно считаем избранной планетой. Да и нашу Систему в целом… Под Солнцем всегда что-то будет происходить. Чудеса притягивают к себе…
- Владение тайной всегда было человеческой страстью, - вздохнула, успокаиваясь, Леда, - Вот только вопрос: стоит ли эта страсть стольких потерь…

Земля.
Акваториальный район «Беломорье». Проход №5.
Восточный ветер тянул со стороны мыса Русский Заворот пряный запах тающей ненецкой тундры. Море, освещенное закатным солнцем и стремящимся к нему болидом, отсвечивало кровавым золотом. Машины атомного ледокола «Ермак» отрабатывали «пол-ный назад», выводя стационар обеспечения Прохода №5 в заданную точку.
Дракону Томми не нравилось подрагивание стальной палубы. И он нервно косил глазом на суетящихся кругом него людей. На загривке Томми переливался мыльным пу-зырем силовой кокон.
Игорь Бортников, важно погладив седую бороду, обратился к женщинам с детьми:
- Итак, уважаемые и глубоко любимые нами дамы. Будем соблюдать очередь по жребию или мне придется самому выбирать, кто следующий?
- Не надо выбирать, - со страхом поглядывая на дракона, сказала молодая женщи-на, прижимая к себе десятилетнего сына, - Мы готовы.
Отсутствие подводных лодок, батисфер, батискафов, даже скафандров! А за бор-том – многосотметровая толща волнующегося океана, легко поддерживающая громаду атомохода! Масса воды, которая, как сейчас говорят, еще и живая… А что, если у нее настроение изменится, если кто-то или что-то ей не понравится? Игорь Всеволодович чи-тал мысли женщин и как мог, успокаивал их. Рассказал в красках о фиолетово-голубом лианоподобии на дне. О том, что, по утверждению дельфинов, лианопод торопит людей. А ежели так, то и надо торопиться. Ибо или скорость обводнения резко возрастет, или еще что на Земле произойдет неприятное. Да и ждут очередников там, на той стороне. И еще премьер думал о том, что красные лианоподы на суше тоже «окна». Только вот входы или выходы? Думал Игорь Всеволодович и о том, что приходит и его черед. Но не туда уходить, куда он торопит женщин Земли. Премьер сдавал власть и инициативу постепенно, плавно. Хотелось уйти незаметно, легкой поступью. Генеральный координатор один замечал: то у премьера срочные дела, то он просто не вмешивается ни во что, выдвигая вперед Эйбера. Замечал, но молчал. Эрланг мудр – не хочет навредить, сделать больно. Здесь, у Проходов на пострусском пространстве, ему, Бортникову, самое место…
- Томми! Склони голову пониже. Все-таки начинаем тут новый этап, женский. Так уж будь поласковее.
Дракон фыркнул, исторгнув клуб сизого дыма. Запахло озоном. Затем опустил го-лову почти к палубе и приблизил глаз к ближней паре: женщине с ребенком. Огромный зрачок смотрел с таким сочувствием, что бояться им стало неудобно.
- Еще раз напомню, дорогие мои! Силовой кокон создан специально для вас. Чтобы поменьше страха… До вас через этот Проход эвакуировано около тысячи. Половину перевез Томми. Переход занимает не более пяти минут. И не думайте ни о чем, там тоже земля.
Бортников перевел дух и помог женщине с ребенком взобраться на драконью шею. В пузырь поместилось четыре пары: мамы с детьми. Не раскрывая крыльев, Томми под-нял тело над палубой, легко поднялся на нужную высоту и направился к месту, где в воде кружили дельфины. Сверкающее пятнышко замерло в небе. Люди, затаив дыхание, ожи-дали, как оно ринется в холодную северную воду и исчезнет в ней. Но как раз этого мо-мента, по замыслу Бортникова, им увидеть не удалось. Вид на точку входа закрыл второй дракон, опустившись на место Томми. Беломорский Проход входил в рабочий ритм.





Глава шестая. Пересвет и Челубей.

Земля.
Контрольный облет восточного полушария.
По календарю стоял декабрь, а на пятидесятой параллели цвели сады.
- Ридна Украина… Чуете запах, мужики?
Салтыков жадно глядел вниз, узнавая знакомые по детству места. По мысленному указанию Эрланга Юнивер обошел Киев крутой дугой с юго-запада. Лишний раз показы-вать пятно гари и праха на месте любимого Салтыковым города он не хотел.
- Может, возьмем чуть левее? – попросил Денис, - Хоть сверху посмотрю на малую родину, не был с начала войны.
- Твоя семья в городке под названием Смела? Верно? Как они? – спросил Эрланг.
- Приятно, когда Генеральный координатор знает о тебе все. Живут более-менее. Неделю тому было известие. У меня же полный боекомплект: мать, отец, две сестры, же-на, сын шести и дочь пяти лет. Этих я успел перевезти из России к родителям накануне Вторжения. Да, Смела… Мал городок, да дорог. А еще там река Рось: окунешься утром, - весь день на крыльях. Остались еще святые места…
Серо-мрачное, осунувшееся лицо Главкома просветлело. Он заулыбался от воспо-минаний и помолодел.
- После Киева вражину тут не видели. Роют, наверное, норы, готовятся к зимовке.
- Да, не то что на дальневосточном вулканическом поясе, - сказал один из наблю-дателей, - Там их миллиард. На Сахалине, Камчатке и Курилах вся флора уничтожена. Мертвая зона.
- Я так думаю, подземную столицу сооружают, - заметил другой, - Там же тепло: мантия, магма рядышком. Воздушную охрану устроили по всему периметру. По три эс-кадрильи сутками висят. Так что колония Черной планеты у нас уже имеется.
Эрланг перешел в отсек связи. Все Юниверы приспособили для землян, пришлось дооборудовать аппараты средствами связи и управления земного типа. Леда занималась сообщением от Демьяна Прохорова. Генеральный координатор в общем плане представ-лял суть, но надо было вжиться в детали. Лаборатория F-зоны под шефством Илария начала серьезно удивлять.
…Попытка обосновать гипотезу: шар, обнаруженный на обломках галактолета и отображающий крупномасштабную структуру Вселенной, - точнее ее части, – вовсе не средство ориентировки на межгалактических расстояниях. А действующая модель, анало-гичная Земле-Два. Сумасшедшая мысль! Чтобы ее доказать или опровергнуть, потребует-ся массив информации, превышающий в битах количество атомов в Системе.
А второе предположение поближе к реальности. В той же F-зоне «сняли» стилизо-ванное изображение креста. Один к одному – символ Сириуса, сохраненный догонами Африки. Если нормальный четырехконечный крест двинуть в вязкой среде слева направо вниз, то поперечная перекладина изогнется именно так. Резонно. И то, что символ похож на лук и стрелу, только без тетивы, - тоже неоспоримо. Только вот как деформированный крест попал в пространственный колодец неизвестного происхождения? Ребята утвер-ждают: прошлое Сириуса связано с будущим Солнца. Разделенные световыми годами и миллионолетиями временного потока разумы общаются между собой!? А мы, находясь посредине и сбоку, перехватываем их переговоры, вмешиваемся таким образом в соб-ственное настоящее извне! Трудно понять, но не так уж фантастично.
Вон как Леда прикипела к дисплею: к сообщению приложили такие картинки-схемы, – кого угодно заворожат.
А беседа среди наблюдателей продолжалась, двигаясь по прихотливой ломаной кривой, не связанная единым стержнем.
- Зачем им столица? – вступил в разговор Эрнест Мартин, - Они копаются на недо-стижимой для нас глубине. Я убежден: придет  время, просверлят они вертикальные шах-ты и выскочат наверх разом все во всех ключевых точках. И ничего мы с этим не подела-ем, твою дивизию!
Денис Исидорович вскинул голову и пристально посмотрел на Мартина.
- Не в первый раз слышу от тебя это выражение. Откуда взял? Вот это: «твою дивизию!»
- Откуда? Спроси Леду, Лерана. Они знают не хуже меня.
Эрнест посмотрел на Салтыкова свирепо и зло. Оглянулся на отсек связи, понял, что Леда их не слышит и умиротворился:
- Вопрос мог ужалить ее… Прости. Любимые слова нашего общего друга, Майкла Крамова.
- Крамова? Художника Крамова? Но того зовут Михаилом, - привстал Салтыков.
- Точно. Художник Майкл Крамов. И он же Михаил… Майкл родом из России! Так ты его знал?
- Знал? Почему знал? Знаю!
- Вот оно что! – Эрнест было замешкался, но решил сказать, - К сожалению, Майк-ла больше нет с нами. Теряем лучших. А худшие из плохих – с теми ничего не делается…
Эрнест снова сделал свирепое лицо, но на сей раз самому себе.
- Майкл не любил матерщины. Это правда, что девяносто процентов мирового ма-тершинного запаса слов придумано русскими? «Твою дивизию» заменяло Майклу весь горячий русский мат.
Салтыков опустил голову и сказал печально:
- Девяносто процентов… Знаешь, Эрнест, «Твою дивизию!» было моим коренным выражением. Мы с Михаилом друзья с детства. Кое-что и переняли друг у друга. Он, не по своей воле, уехал вначале из Украины, потом из России. Не давали работать. И я пере-стал пользоваться этими словами. Вернулся в девяносто процентов. Горько и обидно ста-ло. За него. За себя. За державу…
Мартин оглянулся. Увидел, что Эрланг  встает, и попросил:
- Денис! Поговорим о Майкле в другой раз?
Салтыков кивком головы выразил согласие. Эрланг подошел к ним и извинился:
- Простите, бегаю туда-сюда…
- Мы понимаем, - серьезно сказал Денис Исидорович, - Служба такая. Не побега-ешь, – и выговор можно заработать.
Все трое рассмеялись. Эрланг обратился к Мартину:
- Все хочу спросить… Как наша маленькая Лия?
- Порядок! – лицо Мартина стало круглым, как обратная стороны Луны в земное полнолуние, - Пустыня становится раем, а население растет.
Салтыков озабоченно уточнил:
- Да как растет! Одноэтажный мегаполис! Удобнейшая мишень для бестфайров. Как и почему лагеря беженцев добились у Комитета Пятнадцати независимости от Депар-тамента обороны?
Генеральный координатор сел в кресло, расслабился и заговорил совсем спокойно:
- Денис, ты же знаком с дядей Лии? Бывший лама, работает с ней. К небу он ближе нас. Так Люй спокоен, как гималайский медведь. Я сам многого не понимаю. Но для бестфайров лагеря недоступны, как и F-зона. Опасность может исходить разве что от остатков разгромленного Агасфером «Нео-Силлабуса».
А Мартин решил взяться за Салтыкова, чтобы отвлечь от дум о Крамове.
- Будто Главком не в курсе! В Департаменте Обороны имеется бумага из Управле-ния лагерями. В которой они отказываются от военного прикрытия. Им хорошо известно, что  вооруженных сил недостаточно как качественно, так и количественно. Вон, обнару-жили склады химии у Каспия, и не знаем, как закрыть их для любопытствующих. Но что мы о проблемах? Разве не осталось приятных тем? Вот, кстати, к месту…
Он порылся в карманах и протянул Эрлангу кругляшок с застежкой.
- Подарок тебе от Люя. И от Ли, естественно. Ждал подходящего случая.
Металлический кружок удобно лег на ладонь Эрланга: на черном фоне белый крест с загнутыми краями.
- Та це ж свастика, мужики! – воскликнул Салтыков, - А я-то думал, мы с ней раз-делались в середине двадцатого века!
- Вы разделались не со свастикой, - уточнил Эрланг, - а с теми, кто присвоил этот знак не по праву и не по чину. Но и здесь он не к месту и не кстати…
- Это еще почему? – почти обиделся Мартин, - Подарок как подарок. Прицепил на грудь и носи на здоровье.
- Непорядок! – не согласился Эрланг, - Презент из рук буддиста… Свастика у них – символ императора мира, или чакравартина. Ее изображают на груди Будды. Носитель знака олицетворяет непреложный закон Дао. Но я вам кто? Будда? Император? Закон Дао? Вижу, культ личности Эрланга пробрался и в круг друзей Лерана Кронина.
Он покачал значок на ладони и вернул Мартину.
- Отдай при случае Лу Шаню. Поймет меня, снова станет Люем. Но вы правы: делу время, а… Денис, я распорядился. Посмотрим на колдовскую реку Рось. Уж очень ты привлекательно ее описал. Это не будет преступлением?
- Как оценит начальник охраны, - улыбнулся Салтыков, - Все-таки отклонение от утвержденного маршрута.
- А кто утверждал? – спросил Леран.
Мартин поморщился:
- Кто-кто… Генеральный координатор утверждал. С подачи Департамента Оборо-ны.
- Если так, вопрос решен, - заключил Леран, - Леда! Не присоединишься к нам?
Она оторвалась от дисплея и подошла. Леран улыбнулся ей и произнес:
- Денис Исидорович приглашает нас в гости. У него семья – полный боекомплект. Посмотрим, как люди живут? Правда, посадка грозит мне выговором…
- Ой! Ну и пусть выговор! – всплеснула руками Леда, - Я сто лет в заключении! Еле разрешили участие в контрольном облете. Да и Славень разомнется. Ему тут хуже, чем мне в Цитадели.
Эрнест оглянулся на прозрачную перегородку, за которой расположился дракон.
- Да уж, грузовой отсек не поляна в его долине. Денис, у меня к тебе вопрос. Поче-му ты, самый главный Главком, не перевезешь своих? Если не в Цитадель, то хоть в ла-герь беженцев. Их ведь семь, выбери поближе.
Салтыков нахмурился, лицо его снова стало серым.
- Не ты первый спрашиваешь. Не тебе первому отвечаю. Ты знаешь, почему плане-та людей делается мерзким болотом? Я ничего не имею против дельфинов, но им и рань-ше хватало места. Отвечаю: падаем мы в преисподнюю потому, что все маленькие, сред-ние и большие главкомы расселяли своих родных да близких на кисельных берегах мо-лочных рек. Теперь я тебя спрошу: спасая старую Землю, мы рассчитываем на создание новой? Или будем повторять ошибки?
- Понял, извини, - Эрнест опустил тяжелую черную руку на плечо Дениса, - Надо бы без ошибок. Как своих, так и чужих.
Компьютер Юнивера металлическим баритоном, напомнив всем, как давно они не слышали голос Барта, сообщил:
- До указанного района посадки две минуты. Прошу уточнить место.
Разговор прервался. Взгляды устремились на майский ландшафт декабря. Река от-свечивала то серебром, то темной синью.
«Земля – такая точка во Вселенной, где может случиться и то, чего быть не может, - вспомнил Леран слова Агасфера. – Зимою – лето, а летом, не исключено – всемирное оледенение…»
Юнивер шел со скоростью автомобиля на стометровой высоте, следуя изгибам Ро-си. Северный берег открыл вереницу изб цветущего села с ухоженными грядками на при-усадебных огородах. Людей не было видно. Из окраинного дома выбежал мальчик до-школьного возраста, заметил летящий диск и в явном испуге бросился обратно, прикры-вая руками голову.
- Что с ним? – прошептал Салтыков побелевшими губами, - Такого быть не может!
Очередной поворот – и река сделалась черной. Юнивер поднялся на километровую высоту. Оцепеневший Денис потер пальцами глаза и произнес:
- Как сказал мой знаменитый предок: аппетит имел хороший, но насыщался с по-спешностью и при этом роптал…
Люди и дракон оглядывали распростертое на земле черное пятно антижизни, рас-кинувшееся по берегам отравленной реки Рось. Ни живых, ни мертвых. Ни городка со странным названием Смела. То там, то тут вырывались из-под пепла и тотчас гасли языки остаточного пламени. Редко курился серый дымок, обозначая местоположение бывших семейных очагов. Ибо ни фундаментов, ни печных остовов не осталось, городок был пол-ностью стерт с карты Земли.
Искаженное лицо Салтыкова – маска театра ужасов. Плечи тряслись – он рыдал, беззвучно, без слез, одним сердцем. Второй раз за земную жизнь, - после Барта Эриксона, - Леран Кронин видел рядом с собой рыдающего мужчину. И снова не знал, что делать, как помочь. Вторгаться в психику он не имел права. Денис Салтыков способен перенести удар самостоятельно. Пусть выплеснет из себя кипящий слой горя и ненависти. И Салты-ков, едва не задев голову Славеня, убравшего перегородку грузового отсека, вскочил и поднял сухие, горящие неистовым огнем глаза на Эрланга.
- Эрланг! Ты вождь фаэтов, народа мудрого и могучего. Обращаюсь к тебе как к последней инстанции, сделайте же что-нибудь! Спасите наши города и села. Их осталось совсем мало. Спасите Землю и людей на земле!
Руки его затряслись, он опустился на колени перед Генеральным координатором. Леран присел рядом, обнял его за плечи, склонился к пышущему жаром лицу и сказал не-громко, осторожно выбирая слова:
- Денис… Фаэты - не последняя инстанция. Ты лучше других знаешь, сколь их по-гибло на этой войне. Фаэты и земляне – единый народ с нераздельной судьбой. А молить-ся мы будем Тому, Кто один только и может помочь и спасти. Ты разумный и сильный человек…
Славень приблизил свою голову к ним, мелкочешуйчатая броня шеи заструила смягчающее тепло. Зрачок правого глаза обратился к Леде, она поняла желание дракона. Подошла, обвила руками сомкнутые головы Лерана и Дениса.
Подчинившись мысли дракона, Юнивер начал подъем к зениту, оставляя под собой горькое пятно черной гари и пепла. Не получилось посадки, не состоялась встреча… Город детства Михаила Крамова, семья Дениса Салтыкова, тысячи жизней – все они остались за непреодолимой линией заката.
Юнивер уходил на восток, но ночь догнала его. Денис Исидорович сидел в кресле и смотрел на три жемчужины пояса небесного охотника. И то ли шептал, то ли просто шевелил губами. Мысль о неизбежности поражения металась в нем колкой иглой, достигая сознания людей рядом.
«…Мы бессильны, мы ничего не можем. Они делают с нами все, что пожелают. Ни фаэтов, ни землян, ни драконов, ни дельфинов, - никого они не замечают. Мы для них не существуем. К чему комитеты, департаменты, вся эта пляска вокруг смерти?»
Леда, прижавшись к шее Славеня, гладила рукой мерцающие в ночи чешуйки. Она первая не выдержала:
- Но Переход! Он действует! Тысячи уже там… Люди вернутся, Денис. И вернут себе Землю. Пусть через сотни лет, но вернут!
«А кто вернет мне семью, друзей? Мой дом и мою реку?»
Мартин вдруг встрепенулся и громко объявил:
- А ведь это новый десант! С неба! Они ушли от реки за несколько минут до наше-го прилета. Вторая волна, Леран. А нам не сообщили. Что это значит?
- Это значит, что Геостационара-36 снова не существует. Некому было сообщить…
Генеральный координатор тоже смотрел на звезды, но на другие… Юнивер нара-щивал скорость. И свет зари торопился погасить восточные созвездия. Еще горела трех-глазая альфа Большого Пса… Вот он, трехзрачковый глаз Зверя, брошенного на цель, от-стоящую на восемь световых лет! Брошенного, как камень пращой. Чья рука держит пра-щу звездной кары?
Эрланг заговорил, не отрывая взгляда от Сириуса:
- Бестфайра можно окутать полуметровым слоем пластита и взорвать. И ничего с ним не случится. Полежит чуть-чуть и отойдет. Мы не знаем ничего, что могло бы причи-нить ему существенный вред.  Это загадка. Естественное биологическое развитие не мог-ло привести к такому результату.
- И ядерное оружие бессильно? – спросила Леда, склонив голову к шее дракона.
Славень, блаженствуя от ее близости, помаргивал глазами и старался не дышать.
- Они питаются огнем как распада, так и синтеза ядер, - задвигался в кресле Салты-ков, - Бомба для них лучшая закуска. Адский котел, а не живой организм!
Леда уверенно заявила:
- А все-таки мы найдем такое оружие, которого им не переварить!

Земля.
Цитадель. Командно-наблюдательный пункт Департамента Обороны.
Бортников, Прохоров, Зарка и приглашенные Комитетом Пятнадцати специалисты по военному прогнозу слушали темнолицего индуса Рена Шантарама, заместителя Салтыкова.
- С дальней разведкой связи нет. В том числе у фаэтов. Ближний космос мы не контролируем. О составе и распределении десанта второй волны доложить нечего.
Экраны КНП не показывали ничего тревожного. Но только потому, что передачи шли из мест, где пока царило спокойствие: Проходы в океане, лагеря беженцев, лианопо-ды… Армейские и полицейские средства оповещения молчали. Демьян Прохоров спокойно констатировал:
- Департамент Планетарной Обороны как орган руководства защитой Земли дис-кредитировал себя. Я ставлю вопрос о преобразовании бесполезного ведомства в Депар-тамент Стратегической разведки. Да и нет у нас сил или средств для обороны или защиты.
Для Игоря Всеволодовича заявление юного коллеги явилось неожиданным. Он нахмурился и сказал:
- Предложение рассмотрим по прибытию Эрланга. Демьян, ты обдумал вопросы функций и кадров?
- Кадры в основе прежние, но потребуется усиление пси-потенциала. Главной задачей станет выяснение ситуации на Черной планете. Надеюсь, вы тоже поняли: мы воюем не с тем, с кем надо бы. Если только наше сплошное безудержное отступление можно назвать войной.
Рен Шантарам нашел глазами Яна и обратился к нему:
- Я проявил некомпетентность. Но пусть скажет куратор Департамента из Комитета Янка Зар…
Ян покраснел, пожалев, что с ними нет Салтыкова, и заявил:
- Я не Янка. А Ян. И не Зар, а Зарка. Демьян прав. Доказать его правоту совсем не сложно. Рен, вы можете ответить на вопрос: почему кометы и крупные метеориты обходят Землю? На Марсе, к примеру, число кратеров удвоилось.
Шантарам только пожал плечами. Бортников ответил за него:
- Неразгаданная тайна.
- Вот еще одна, - добавил Ян, - Бестфайры не нуждаются в атмосфере. Вода для них помеха и даже отрава. На Йуругу они прекрасно обходились без того и другого. Марс для них предпочтительней Земли. Но там их нет, он колонизируют нашу планету. Почему? Почему выбрано далеко не оптимальное решение?
Игорь Всеволодович, не скрывая перед Шантарамом гордости за ребят из Комитета Пятнадцати, спросил:
- Ты хочешь сказать: бестфайры не вольны в своих действиях?
- Точно! – воодушевился Ян. – За ними стоит некто более могущественный и хит-рый. У него свои цели в Системе.
- Эрланг давно задумался о том, что представляет собой загадочный штаб Вторже-ния. Он почти уверен, – управляют бестфайрами из глубин Черной, - заметил Бортников.
Демьян Прохоров дал отдохнуть Яну Зарке.
- Управляющий центр на Йуругу – всего лишь оконечное устройство машины весьма значительной. Ее исходные основы – за пределами солнечной системы. И не у Си-риуса.
Заместитель Салтыкова иронично улыбнулся:
- Неизвестная галактическая суперцивилизация, пожелавшая прибрать к рукам ма-ленькую Землю? Звучит настолько невероятно…
Демьян не стал ждать, пока Рен завершит эмоциональную составляющую своего несогласия.
- Мы проанализировали как действия, так и потенциальные интересы инициаторов и исполнителей Вторжения. Среди прочего выявилась тяга к Сфере Оорта. Она привлекает их не меньше Земли. Но именно Земля каким-то образом мешает им заняться Сферой детально, вплотную.
Рен Шантарам продолжил контратаку, – перспектива расформирования Департа-мента Обороны его явно не устраивала.
- Мега-Фаэтон – Галактолет! По вашему, нас атакует иная галактика? Например, Туманность Андромеды, о которой писал соотечественник Прохорова Иван Ефремов? Не слишком ли? Хотите оживить фантастические романы…
- Совсем не слишком, - сохранял спокойствие Демьян, - А Туманность Андромеды в противники не годится. Млечный Путь и она – члены одной семьи, тут нет изначально объективной непримиримости разумов. Тем не менее бесспорно, - противостояние фаэтов и ящеров Сириуса, планет Манде и Йуругу спровоцировано и поддерживалось извне.
Логика рассуждений Зарки и Прохорова не воспринималась никем из собравшихся, кроме Игоря Бортникова.
Поначалу поражающе быстрые, поистине фантастичные изменения в жизни людей сделались уже прозой бытия, переварились в желудках сердца и желудочках мозга, создав охранительный барьер против новых доз сверхъестественного. Уже и небо, изборожден-ное метеорами, расцвеченное кометами, не будило любопытства, а тем более любозна-тельности. Выжить любой ценой! – одно желание владело людьми, воплощаясь в кон-кретные действия в зависимости от содержания желудков и желудочков. Только неоспо-римые, железобетонные факты могли поколебать охранительные каркасы стереотипов жизни и мышления. Демьян Прохоров решил обратиться именно к таким фактам.
Экраны слежения КНП переключились на обзор неба. Ставший привычным пей-заж: цветная полоса кометного хвоста, метеорные рои, оранжевый оттенок дня…
Сосредоточившись, Демьян сказал:
- Мы подготовили несколько иллюстраций. Начнем с кометно-метеоритной опас-ности. Обломки галактолета неизвестной прописки заполонили пространство Системы.
Центральный экран представил трехмерное изображение участка Солнечной си-стемы, ограниченное малыми планетами и Поясом астероидов.
- Мы взяли интервал времени в один, последний месяц. Демонстрация будет ве-стись в ускоренном темпе.
Планеты на экране сдвинулись с мест и устремились по орбитальным путям. Обо-значенные яркими точками, полетели чужеродные небесные тела по направлениям, про-ложенным для них суммарной гравитацией Системы.
- Моменты неизбежных столкновений с планетами обозначены красными пульси-рующими огнями. Как видите, на орбите Земли их не один десяток. Посмотрите парамет-ры камешков, предназначенных нам.
Демьян указал рукой на соседний экран, где на месте неба над северной Африкой засветилась таблица. Размеры, вес, химический состав, физические особенности… Коме-ты, болиды…
- Десятки! – голос Прохорова зазвенел, - И ни один из них Землю не задел! Месяц прошел без обязательных глобальных катастроф. Биосфера сохраняется благодаря неиз-вестному фактору. Посмотрите, как этот фактор себя проявил…
Стереометрическая развертка позволила ясно увидеть: реальные траектории угро-жающих третьей планете объектов отклонялись от расчетных. Действовала неизвестная сила. В то время как Марс, Венера и Меркурий подверглись массированной бомбардиров-ке. Луна, благодаря близости к Земле, избегала столкновений.
- Впечатляет! – признался Рен Шантарам, - Вы хорошо поработали. Кто-то или что-то воздействует на силы гравитации.
- Что и требовалось доказать! – весело сказал Ян Зарка и обратился к Прохорову, - Демьян, давай другие…
Но рассмотрение новых доказательств присутствия в Системе иногалактической воли пришлось отложить. Сработала охранная структура Цитадели. Зазвучал сигнал тре-воги, все экраны переключились на один видеодатчик, расположенный в Долине Драко-нов.
Картина вызвала оцепенение. Серая капля, отливающая на Солнце мутным сереб-ром, вдруг появилась в небе над горным кряжем, разделяющим Долину и Цитадель. Ма-лые экраны предложили крупный план. Монстр не походил на хорошо знакомых бестфайров: раза в два крупнее; голова не клиновидная, а почти драконья, на толстой короткой шее, с рожками на сером лбу; передние лапы напоминают гигантские человеческие руки.
Серая капля снизилась, и ее взяли в кольцо пять драконов: два догоняющих и трое встречных, из Цитадели. Казалось, участь нарушителя предрешена: либо пленение, либо уничтожение. Но невиданный супербестфайр сделал вертикальную свечу и ракетой исчез в голубизне неба. В течение одной минуты посланец врага дважды преодолел закручен-ную геометрию охранного барьера Шамбалы! Причем без видимых усилий, будто и не заметил его…
Тяжелая тишина окончательно разобщила присутствующих на КНП. Вера в недо-сягаемость Шамбалы для любого врага зашаталась. Бортников, наблюдая за возвращением драконов на исходные позиции, без эмоций, отстраненно заметил:
- Немедленно передать запись проникновения Эрлангу. Его Юнивер где-то над Сибирью.
После чего, по-старчески сгорбившись, вышел из помещения. Уход премьера за-вершил дискуссию. Все молчали. Лишь Ян прошептал:
- Разведчик третьей волны. Индивидуальная программа, свобода маневра…

Земля.
Байкальский разлом.
Сплошной облачный занавес надежно отделил сцену земной драмы от остальной вселенной. И не поймешь: то ли ранее утро, то ли поздний вечер…
…Сила тяжести на секунду ощутимо возросла.
- Компенсирую гравитационно-магнитную аномалию, - доложил компьютер Юни-вера, - Проходим линию расхождения древних платформ.
- Здесь сибирская платформа расходится с дальневосточным кратоном, - пояснил Эрланг, - Освобождается место для нового океана. Под нами Байкал.
- Может, спустимся и посмотрим? – предложила Леда.
Леран понял ее и направил Юнивер вниз, сквозь редеющую дымку. Требовалась разрядка эмоционального стресса, особенно для Салтыкова. Аппарат завис над серой пес-чаной полосой, разделяющей озеро и уходящую к югу степь. Байкал штормило. Баргузин срывал с гребней волн клочья пены, скручивал их в липкие вихри, сыпал на мокрые кры-ши прибрежного поселка Слюдянка. Словно, выпустив из тайного убежища мартовский буран, Сибирь балуется влажным снегом.
- Иллюзия зимы, ложная пурга, - с тоской произнес Салтыков, - А ветер теплый, приятный.
Зима-фантом… Старушка Земля выбилась из устойчивых ритмов, всепланетное недомогание предвещало новые беды.
Эрланг выбирал площадку приземления. Безлюдный поселок не привлекал. Бере-говая полоса демонстрировала современное состояние межчеловеческих отношений еще нагляднее. Рельсовое железо транссибирской магистрали скрутило в петли и спирали. Ржавое кручение щетинилось битым бетоном шпал. Мрачный итог столкновения бандит-ских формирований… Что они не поделили в пропитанном приторно-омулевом запахом южно-байкальском крае? Юнивер сел между поселком и бывшей «железкой».

Славень шумным вдохом заглушил вскрик Леды. Бестфайр выпал из серой пелены и застыл в полусотне метров над переплетением рельсов.
- Тот самый! – справившись с изумлением, воскликнула Леда.
Трудно было не опознать монстра, проникшего час назад в Долину Драконов и чуть было не прорвавшегося в Цитадель. Ян Зарка вовремя переслал запись происше-ствия. Пятидесятитонное чудище висело, не опираясь на воздух. И целило в Юнивер дву-мя прямыми рогами, торчащими из змееподобной головы. Рога оканчивались шаровид-ными наростами, словно контакты генератора Ван дер Граафа.
Мартин возбужденно сказал:
- Леран, возьмем его на абордаж! Он же один! И ведь не простой разведчик… Явно предводитель, из элиты.
- Нет! – коротко бросил Эрланг, - Я дал слово Славеню.
Дракон выбрался на плоскость диска и сгруппировался для прыжка. Эрнест про-шептал:
- Он хочет исправить промашку своих сородичей… А между ними есть какое-то сходство…
Славень взвился к небу. Радуга засверкала над Байкалом, утих ветер, перестал сы-пать ложным снегом. Земля, смирив стихии, любовалась своим созданием, гармонично соединившим в себе внутреннюю и внешнюю красоту. И разве могли земляне сомневать-ся в превосходстве солнечного совершенства над безобразием, рожденным взорванной красной звездой? Чужезвездное уродство, рвотно-серая масса, посланец Зверя, - неужели он сможет выстоять против Славеня, вождя земных драконов?
- Никогда! – сказал Салтыков, в сердце которого кипели ненависть и жажда мести, - Рука фаэта пробивает лобовую броню танка, образуется сквозная дыра. В башне свистят осколки. А лапа дракона способна тот же танк расплющить в лепешку!
Денис желал вражьей смерти сейчас и на глазах. Славень сделал сияющий круг. Бестфайр прокрутился, будто насаженный на вертикальную ось. Дракон сошел с дуги окружности на радиус, устремился к противнику. От его головы рванулась ослепительная молния. Но монстр устоял: синяя ломаная дуга разряда, соединившая шары на роговых выступах, парировала молнию. Салтыков шептал, сам того не замечая:
- Разросся бурьян поля Куликова, покрыл всю страну… Я же, аки Димитрий, со-крылся в кущах и ожидаю победы…
Человекообразные макроруки бестфайра вытянулись и обхватили шею дракона. Славень выдохнул клуб черного дыма. Дернулся, попытался освободиться от удушающе-го захвата передними лапами. Серая броня не поддавалось, когти дракона скользили по ней, как коньки по льду. Рога монстра заискрились, он готовил энергоразряд, достаточный для поражения драконьей головы.
Вождь фаэтов просигналил вождю драконов:
«Не продолжай борьбу на физическом уровне! Не сопротивляйся захвату. Отключи дыхание и переходи на ментальный уровень!»
Славень услышал: тело его окуталось сиянием, от головы отделилось облако жем-чужного света. Обратившись мечом, облако ударило по основаниям рогов-излучателей. Раздался громкий хлопок, рога и шары-шишки растворились в яркой вспышке. Квазируки разжались, тело ящера завибрировало. Казалось – все! Но разочарование ждало зрителей битвы. Голова бестфайра втянулась в туловище и превратилась в обычный треугольный выступ. Теперь он отличался от собратьев безхвостостью, формой передних конечностей и размерами.
Славень, вырвавшись из цепких объятий, сделал вираж и спикировал на спину зверя, обрушив на него как вес, так и усиленную энергоауру. Бестфайр дрогнул и пошел вниз, к железобетонному излому. Люди решили – на этот раз все! И опять разочарование.
За десяток метров от задранного в небо обрубка рельса он резко затормозил паде-ние. Мгновением позже Славень отлетел вверх и, потеряв ориентацию, закрутился в воз-духе. Проделав крутую дугу, он упал спиной на песок и распластался в беспомощности, открыв врагу слабо защищенный живот. Тот не замедлил воспользоваться преимуще-ством. Столь ловкой резвости от пятидесятитонной туши никто не ожидал: совершив молниеносный взлет по спирали, он сделал переворот, напомнивший мертвую петлю Нестерова и спикировал, нацелившись треугольником в живот дракона. Именно такие треугольники срезали бетонные опоры киевского метромоста, словно бритвенное лезвие волоски на щеке. Славень не имел ни единого шанса – помощь Эрланга или Юнивера не успевала.
Но мир тем и интересен, что в нем то и дело свершаются чудеса.
Невидимый глазу мощный удар отшвырнул монстра обратно; он повторил траек-торию нападения обратно и комом свалился на хаотичное сплетение рельсов и шпал, под-нятых неправедным взрывом именно для этого праведного случая. Скрежет, лязг, грохот как от лобовой танковой атаки! Неуничтожимое и неразрушимое тело распалось на куски и кусочки. Одни застряли, нанизанные на рельсовые шампуры, другие рухнули на мокрый песок.
Крик общей радости и торжества, удвоенный видом оживающего дракона. Славень перевернулся, оперся на лапы и шумно выдохнул, – словно гигантский огнемет, - длиннейшую струю пламени. И тут же бессильно опустился, положив голову на песок.
Леда спрыгнула с диска и бросилась к нему. С некоторым промедлением за ней устремились Мартин с Салтыковым. Эрланг остался в кабине, - он принимал излученный драконом всплеск мыслей и чувств. Теряя сознание, Славень торопится передать другу-человеку самое важное…
На несущей волне любви и преданности – убежденное знание. Открытие, сделан-ное вождем драконов, пришедшее озарением. Это так просто, люди могут легко победить в безнадежной войне! Он использовал открытое им средство поражения в последний мо-мент и достиг полного преимущества…
Эрланг сделал всего себя сверхчувствительным приемником. Но Славень не успел сказать самого важного, его сознание померкло. Генеральный координатор сажает Юни-вер рядом с драконом и вызывает из Цитадели транспорт для эвакуации останков бест-файра.
Оказывается, передачу Славеня слышали все. Взволнованный Салтыков берет Леду за руку и шепчет:
- Вот он, недостаток живых, - информация пропадет сразу… А у тех – микрочипы и процессоры, знание хранится вечно…
Славень не дышит; жизнь его замерла перед началом коридора, ведущего в веч-ность. Юнивер аккуратно загрузил тело дракона в грузовой отсек.
- Зачем вторая машина? – спросил Мартин, поглядывая издали на куски бестфайра, - Ведь все это может поместиться…
Эрланг обратил на него такой тяжелый взгляд, что Эрнест осекся.
- Никогда! Никогда подобная грязь не будет рядом со светом. У нас на борту Сла-вень!
Эрланг огляделся, поискал взглядом Леду, но не нашел.
- Она в машине. С ним, – объяснил Салтыков.
Лицо Дениса дышало жизнью, серый налет горя оставил его.
- Эрланг, голова Славеня дороже моей и многих, – сказал он, - В ней скрыта вели-кая тайна, тайна победы и спасения.
- Не это главное, - мягко произнес Генеральный координатор, - Если суждено, сек-рет от нас не уйдет. А вот чем мы ответим на такую любовь к себе?
- Мы ответим, - заверил его Салтыков, повернув голову к висящим на рельсах ча-стям живого механизма, - Ответим так, что никому больше не захочется лететь к Земле с дурными мыслями. Будь он хоть с Сириуса, хоть с другого края Вселенной.
Эрланг кивнул и медленно пошел к Юниверу. К Денису подошел Эрнест и, с опас-кой оглянувшись на Лерана, спросил негромко:
- Вспомни, Главком. Сколько было случаев, когда безоружные люди останавливали продвижение бестфайров?
- Немного. Около десятка.
- И никто не задумался, как это у них получалось?
- Некогда было. Да и некому, - Салтыков потер нос кулаком и резко повернулся, - Ты… Ты намекаешь, что они использовали тот же… То же, что и Славень? Ты это хотел сказать?
Мартин проследил взглядом за Лераном, входящим в Юнивер и сказал уже громче:
- Я отлично все видел: прямого физического или энергетического контакта не бы-ло. Тут действовало нечто, связанное с психикой. Причем незнакомое и фаэтам, владею-щим психической энергией.
Снова поднялся резкий ветер, закрутил обманным снегом. Над головами возник шар транспортника.
- А ведь бестфайру, чтобы добраться из Цитадели до Байкала, понадобилось столь-ко же времени, сколько этому НЛО, - заметил Салтыков.
Шар опустился на песок; исходящее от него сияние превратило окружающий пей-заж в рождественскую открытку. Открылся люк и в потоке желтого света на землю сошла снежная королева, сияющая золотом волос и серебром одежды.
Леда с Лераном покинули Юнивер и Славеня.
…Красавица Земли и фея Сириуса… Женщина, рожденная матерью и рядом, -возрожденный клон с имплантированной психикой и реконструированным сознанием.
Леда смотрела на гордую фею…
«Кто же она? Айла с поставленной Антэ меткой Лимнии? Или Лимния, мать Эр-ланга? Женщина с двумя именами и тремя жизнями? Но где сын Лимнии, той, которая настоящая? Ведь Леран – не Эрланг, она точно знает…»
Леран обнял Леду за плечи. Салтыков с Мартином стояли рядом.
- Рада вас видеть, - медленно заговорила Айла, - Я привезла для Славеня кокон с наполнителем-бальзамом. Покажите мне груз.
Серо-бесцветные ошметки, висящие на вздыбленных рельсах и шпалах, беспоря-дочно разбросанные на гравии, щебне и песке под изломом транссибирской дороги, - они вызвали отвращение у фаэтянки, скривили ей губы, заставили исказить черты непроница-емого лица.
Задумчивая Леда громко спросила:
- Я не поняла – зачем бальзам?
Айла уже пришла в себя и спокойно ответила:
- Законсервируем Славеня. Придет время и клонируем его. Он был лучшим и до-стоин возрождения.
Леда вцепилась в руку Лерана и закричала:
- Что?! Да ведь он живой! Так нельзя!
Леран погладил ее побелевшие пальчики и сказал Айле-Лимнии:
- Вы поторопились с решением.
Он так и не определил для себя, как называть эту фаэтянку: невозмутимой Айлой, излучающей притягивающее тепло детства, или растерянной Лимнией, холодной носи-тельницей имени его матери.
- Будет по-другому! – объявил Генеральный координатор, - Мы доставим Славеня на Бали. Туда прилетят его сородичи. У них своя медицина. И не нам, а им определять судьбу брата.
- Пусть будет так, - с готовностью согласилась фаэтянка, скользнула взглядом по Леде, добавила, - Хочу развязать еще один узел. Имя мое – Лания. Оно сложено из двух прежних, но и…
- И оно совсем земное, ласковое, - подхватила Леда, успокоенная новым решением судьбы Славеня.
И, обернувшись к Юниверу, нетерпеливо попросила:
- Я пойду? Я знаю, он слышит меня. Он обрадуется…
- Я провожу тебя, - предложила Лания.
Фаэт и два землянина провожали их взглядами. Царственно строгая и величественная Лания и гибкая, переполненная юной непосредственностью Леда. Универсальное, облегающее совершенные формы серебро и цветастое ситцевое платье, играющее на ветру в прятки с красным золотом девичьих ног…
Ощутив мужскую неловкость, Мартин с Салтыковым повернулись к повышающе-му штормовые баллы Байкалу. И отошли ближе к полотну железной дороги. Эрланг, не-вольно ослабив над собой контроль, одновременно слушал два разговора: Леды с Ланией и Эрнеста с Денисом.
- Ты изменилась, подруга вождя. Красавица… А ведь я тебя ненавидела.
- Эрнест, мы столкнулись с цивилизацией биороботов? Этот вообще супер… А ес-ли таких множество?
- Я знала, Лания. Это ничего, потому что прошло.
- Биороботы могут обладать самостоятельностью. Но в любом случае они на служ-бе. Вся их планета на службе.
- Леда… Оригинальное имя. Я вижу в тебе то, чего и ты о себе не знаешь.
Неожиданная волна беспокойства и страха со стороны Салтыкова и Мартина от-влекла Лерана от беседы женщин. И он не услышал откровения Лании:
- У тебя будет сын, Леда. Родится он фаэтом. Он будет первым настоящим фаэтом, рожденным на Земле…

Эрланг подошел к Салтыкову с Мартином. Они напряженно смотрели, как запуль-сировал, задергался кусок неживой материи, висящий на обрывке рельса.
- Нормально, - успокоил их Леран, - Самовоспроизводящийся киборг. Если оста-вим как есть, он сложит себя заново, как рисунок из кубиков. Гравиполе шара блокирует его.
- Их что, на заводе штампуют? И кто директор завода? – спросил Денис.
- Нет никаких заводов. Созданы целенаправленной эволюцией из живых ящеров. Сохранили качества живого. И обрели свойства машины, оснащенной мощным управля-ющим процессором.
- Слияние двух начал природы, - покачал головой Эрнест, - Дьявольское сочетание жизни и смерти! По созданию можно судить о создателях?
Все чаще события и вопросы людей актуализировали поиски Эрлангом второго плана агрессии. Второго, который на самом деле был первым, ведущим. Он чувствовал: сканирование бестфайра, любого в их военной иерархии, ничего не даст в этом направле-нии. И проникнуть на Йуругу не удается, он сам сделал три бесполезные попытки. Непроницаемый пси-экран непреодолимой мощности закрыл всю планету. А второй план, теневой штаб – он мог находиться где угодно: и на обломках галактолета, и на одной из планет или лун Системы, и в свободном пространстве…

Женщины Фаэтона и Земли попрощались почти подругами. Леда сталась у Славе-ня, Лания приступила к загрузке оживающих останков бестфайра.
Эрланг не вмешивался. Лания заявила, что сохранит настоящее состояние и взаи-моположение кусков и кусочков. И заберет их вместе с верхним слоем грунта, шпалами и рельсами.
- Это же более ста тонн! Еще тот груз! – воскликнул Эрнест.
- Масса груза не имеет значения, - разъяснил Эрланг, пытаясь уловить излучение жизни от шевельнувшегося останка головы монстра, - Важен объем. Лания хорошо при-думала. В Цитадели легче будет разбираться.
Шар поднялся, ушел в сторону озера-моря. Создав под собой зону штиля, вернулся к берегу, завис над местом падения бестфайра и медленно опустился. Салтыков с Марти-ном затаили дыхание. Железо и бетон, а вслед за ними гравий и песок грунта прошли че-рез перламутровую стену как сквозь полосу тумана. Погрузившись в землю до трети вы-соты, шар остановился и начал подъем. На месте его краткого пребывания остался пра-вильный круг чистого песка. Площадка выглядела так, как будто по ней прошел асфальтоукладчик с катком.
- Вот и совсем разорвали Транссибирскую, - вполголоса заметил Салтыков, прово-жая взглядом жемчужину шара.
- Не расстраивайся попусту, - грустно улыбнулся Мартин. – Железные дороги че-ловечеству больше не понадобятся. Оставшиеся тут рельсы съест вода нового океана со старым названием Байкал.
- Так что же мы защищаем? Придет вода. Сойдет ли нет, никто не знает… а если и сойдет, – то черт знает когда, - и Денис Исидорович с тоской огляделся кругом.
- Систему защищаем. Систему, в которой придется жить людям после нас, - сказал Леран, - Тем, кто вернется… Пойдемте, нам пора. Ждут Леда и Славень.
- Не исключено, и кому-то из нас еще придется здесь пройти, - пробурчал себе под нос Денис, оставляя за собой неровную цепочку следов.

Земля.
Остров Откровения.
Юнивер пронзил наискось циклоническую массу и пошел на посадку. Леран вы-брал то место на берегу, где еще стояла бамбуковая хижина.
- Вот уж не думал, что снова здесь окажусь, - прошептал Мартин.
Леда посмотрела вниз и с беспокойством сказала:
- Леран! Здесь слишком пусто и неуютно. А если к буддистскому храму? Где нас с Лией похищали?
Эрланг, поняв ее озабоченность состоянием Славеня, перевел аппарат на горизон-тальный полет. Остров сохранил самобытность и яркость. Война его не коснулась, и Ко-митет Пятнадцати использовал спокойную территорию под лагерь беженцев. По улицам деревень бегали дети, взрослые трудились на террасах чеков, полях и в садах. Салтыков наслаждался картиной жизни, а Эрнест с Ледой вспоминали приключения из прошлой, еще довоенной биографии.
Упругий зеленый ковер храмового двора мягко принял беспомощное тело дракона. У постамента, на котором недавно высилась статуя Эрланга, сверкая лысиной и зубами, стоял Игорь Всеволодович Бортников.
- Как видите, я угадал точку встречи…
- Как же, угадал! – радостно воскликнул Эрланг, - Знал! Следил за нами с самого Байкала. Или нет?
Они обнялись, Бортников приложился губами к пальчикам Леды, пожал руки Эр-несту и Денису.
- А как же Комитет Пятнадцати, Игорь Всеволодович? – задал новый вопрос Гене-ральный координатор, - Вы окончательно бросили руководство собранием гениев?
- С гениями прекрасно справляется Демьян. И Эйбер рядом с ними. Я слишком стар для головоломных пируэтов мысли. Как наш больной?
Ответила Леда:
- Славень устал. Очень-очень устал. Но он слышит и все понимает. Надо просто вернуть ему силы…
- Что ж, диагноз вполне определенный, - Бортников посмотрел в глаза Лерану, - Посмотрим на него, пока прибудут собратья…
Объединившись, они вдвоем попытались вступить с драконом в мысленный диа-лог. Но ничего не добились. Леда общалась с ним на языке эмоций и чувств.
- Психическое истощение. В последний удар он вложил все, - подвел итог Эрланг, отводя Бортникова в сторону, - Он на грани. Но жить будет.
- Будет жить, - премьер опустил глаза, - Люди такое состояние называют комой. Нужен неординарный подход. Драконы, дельфины, море… В этом направлении может найтись рецепт быстрого излечения. А как тот?
- Того Славень на кусочки разъял. Кусочки уже начали шевелиться.
- Так… Соединятся – и организм заработает как ни в чем ни бывало? – с недовери-ем спросил Бортников.
- Не исключено. Для них нет понятия смерть. И, соответственно, нет и грани между смертью и жизнью.
- Бытие без страданий, - Игорь Всеволодович обратил взгляд на неподвижного дракона, - И животных наших не напоминают?
- Нашим кошечкам и собачкам до них далековато. Все-таки бестфайр – одна из вершин эволюции. Невозможно и представить, какими разными путями идет развитие живого во Вселенной.
- Негуманоидный разум биоэлектронных полусуществ–полумашин… Вершина бесчеловечности… А я вот думаю, самыми бесчеловечными могут считаться представите-ли человеческой расы. Вершины гуманоидного развития…
Мысли вслух Бортникова стали пророческими. К сожалению, Эрланг понял это слишком поздно.
А земляне, - кроме немногих, - не фаэты. Салтыков, Мартин и Леда ничего не успели. С многоярусной крыши слетел слабо светящийся желтым яйцевидный предмет двухметрового диаметра. Скатившись по ступеням лестницы, яйцо остановилось в траве и, ярко вспыхнув, обратилось в фигуру фаэта. На все понадобилось около трех секунд. Затем от серебряного тела оторвался огненный шар и, мгновенно преодолев два десятка метров, ударил в голову дракона. Раздался хлопок, привлекший внимание Эрланга и Бортникова. Тут же в небе засверкала радуга, зашумели крылья. Опоздали все: голова Славеня сгорела, осыпавшись пеплом в опаленную траву.
Эрланг оценил ситуацию в долю мгновения. Кроме Игоря Бортникова, всех землян неведомая сила смела за стенку у входных ворот храмовой ограды. Прилетевшие драконы опустились поодаль, подчинившись мыслекоманде Генерального координатора.
Салтыков очнулся первым. Устроил поудобнее лежащую без сознания Леду, дро-жащей рукой отер мокрое лицо и прошептал:
- Пересвет и Челубей! Вторая серия… И обе в один день!
Мартин, тщетно пытаясь встать на четвереньки, смотрит на него непонимающими глазами. Салтыков, собрав последние силы, переворачивается на живот и перетягивает непослушное тело на полметра. Голова его оказывается вне отгоняющей злых духов стен-ки. Он получает возможность видеть происходящее, узнает Арни и снова теряет созна-ние…
За спиной Арни восходящая лестница. В двух десятках шагов напротив него - Эр-ланг. Далее, в створе, - Бортников рядом с испепеленной головой Славеня.
Поединок – всегда драка. Но не всегда по правилам. На Земле сложилась практика поединков. Первым начинает неправый. Начинает тот, за кем прикрытие, кто считает себя сильнее. Тот, кого гложут злость, зависть и жадность. Таково исходное правило поединка, которое стало земным законом всех разборок, начиная с дворовых мальчишеских стычек до межгосударственных побоищ. Этот земной закон крепко сидел в крови Арни, иначе он не стал бы Аполлионом.
Шар энергии, подобной тому, что ударил в Славеня, рванулся к Эрлангу. На пол-пути он рассыпался роем искр, опаливших траву в радиусе метра.
Прищуренные глаза нападающего расширились – он не ожидал такого: противник спокойно стоит и смотрит на него. Рисунок драки меняется: Арни дергается всем телом, как пловец от укола хвоста электрического ската, и падает на колени. Эрланг по-прежнему неподвижен, только чуть шевелятся пальцы рук. Арни окутывается зеленоватым прозрачным облачком. Зелень  сгущается, тяжелеет, вязкой массой окутывает ноги, руки, голову. Еще мгновение и фаэт застынет золотым жуком в куске зеленого янтаря, станет кандидатом в экспонаты петровско-питерской кунсткамеры.
Но сегодня Арни не тот, каким был в Нью-прайсе, при первой открытой драке с человеком. Тот поединок он проиграл на глазах у многих свидетелей. Сегодня Арни настроен выиграть.
Зеленый янтарь распадается, золотой жук освобожден… Арни быстрым движением встает на ноги. Тот же злой прищур, выброс рук и – две молнии бьют в Эрланга. Тот парирует удар, не замечая скрытой опасности.
…В земных драках принято быть из-за спины, сбоку, из-за угла, из темноты… И при случае, если есть – штакетом, цепью, кастетом, ножом…
Прикрытый молниями, незамеченный тонкий луч проходит беспрепятственно и бьет точно в центр лба Эрланга. Ало-черная перевязь обугливается, рвется, медленно опускается вниз. На лбу – круглое черное пятно, струйка крови заливает левый глаз. Ноги Эрланга подкашиваются.
Арни делает шаг торжества, лицо сияет счастьем. Цель достигнута, главный сопер-ник повержен! Для постоянно угрюмого и скрытного фаэта столь яркое выражение плю-совых эмоций вещь исключительная. Но что-то непонятное случается в этот момент с те-чением потока времени у входа в храм. Оно расщепляется на отдельные ручейки с разно-стью продолжительности одних и тех же событий в каждой струйке.
Лента-перевязь все еще падет, а ее хозяин взлетает к небу, окутываясь серебристым ореолом. А воздух остается неподвижным, ленточка плавно плывет в нем, и не собираясь опускаться в траву.
Арни удивительно замедленно поднимает голову. Расширенные глаза выражают крайнее изумление. Он растерян. И бесконтрольная мысль вырывается в пространство, достигая Игоря Бортникова:
«Не может быть! Мне подарили силу, превосходящую силу любого существа в Си-стеме! Во мне энергия бестфайра, а Эрланг – один!»
Бортников знает: может быть! Но и он поражен невероятностью происходящего.
Исход поединка определяет не сила, а правота. Мало кто знает, ибо чаще дерутся между собой неправые. И не один-единственный закон неправых господствует на Земле.
Поток времени можно изменить, но остановить нельзя. Время меняет ситуацию. И вот, – будто ангел низринулся с небес и бьет светящимся крылом по щеке слуги Зверя! Аполлион падает к подножию храма, теряя волю и сознание. При этом успевая заметить тающим зрением: к нему неспешно приближается ненавистнейший из землян! Ненависть воплощается в три слова имени: «Бортников… Игорь… Всеволодович…»
Бортников слышит и улыбается в ответ с сожалением, с сочувствием:
- Кто же еще, Аполлион!?
Крыло кары небес обращается в Эрланга. Игорь поднимает с травы ленту, передает ее хозяину. Символом нерушимой печати лента перетягивает запястья предателя.

- Что это было? – шепчет оживающими губами Мартин, опираясь о стенку.
- Он мертв? – со страхом спрашивает Леда, прикованная взглядом к ало-черной пе-ревязи.
- Жив, родная. Умирать ему рано.., - отвечает Леран и слышит вопрос драконов.
«Брат, зачем он убил беспомощного Славеня?»
«Славень открыл оружие победы. Оружие Освобождения. Первым из всех. И враг приказал предателю…»
Почему-то его мысленный ответ достигает всех землян. И Салтыков вспоминает, что он – Главком несуществующей обороны:
- В таком случае… Их штаб непрерывно следит за нами. Через шпионов, бестфай-ров. Еще неизвестно как…
Эрланг, успевший кое-что выудить из памяти Арни, поясняет:
- Остатки побежденного Славенем зверя продолжали излучать информацию. Арни-Аполлион получил команду в момент, когда останки дышали баргузином. И за нашим перелетом с самого Байкала следил не один Игорь Бортников.
Салтыков продолжал мыслить в роли военачальника:
- Все, что знает эта мразь, надо срочно изъять! Сеть агентов… «Нео-Силлабус»… Дезинформация! Штаб Черной…
- Радомир! – обратился Эрланг к старшему из драконов, параллельно дублируя мысль словами, - Судьбу изменника и убийцы будете решать вы. Суд и приговор, - ваши.
Драконы окутались клубами серого дыма. Эрланг склонился над лицом Арни; кап-ля крови со лба упала на веко, обозначив красную точку. Арни очнулся и сел, вытянув ноги и не пытаясь освободиться. Слезы бессилия омыли его глаза от пепла Земли и крови человека. Бессилия, но не раскаяния. Он видел одного Эрланга.
- Мы фаэты, ты и я. Мы с бестфайрами от одной звезды, от одной матери. Пусть потерянная, но у нас одна родина. Вместе мы можем завоевать Галактику. Их неуязви-мость плюс сила нашего разума… Земляне, - чуждый, слабый и бесперспективный вид.
- Достаточно! – остановил его Леран, - Смотри, Денис Салтыков, перед тобой клас-сический экземпляр негуманоида. Не надо никаких теорий. Смотри и запоминай.
Леду Арни уже не интересовал. Ладошкой она прикоснулась к ране на лбу Лерана, обнажившей обгорелую кость. Черный кружок моментально начал затягиваться краснова-той кожей. Дочь Земли обладала колдовской силой фаэтянки.
- Достаточно! – повторил Леран, - Ты расскажешь все, что знаешь. А судьба твоя – в распоряжении Славеня.
Арни в недоумении покрутил головой; безголовый дракон лежал на прежнем ме-сте.
- Ты не поймешь. Славень остался с нами. И Радомир огласит его приговор.
Эрланг отступил, увлекая за собой людей. Над предателем нависли три драконьи головы. Леран озвучивал мысли:
- Предварительная мера… До дня окончательного суда... Пока не проявятся все следы предательств и преступлений… Пока не уйдут с лица Земли злоба, ненависть и за-висть… До того дня…
Радомир приблизил голову к глазам Аполлиона.
- В одну камеру-клетку с пленным бестфайром. Заморозить физиологические про-цессы, сохранить ясность сознания. При желании он сам прервет свое заключение. Оставьте ему доступ к кнопке, освобождающей бестфайра. Если захочет Аполлион, пусть станет пищей тому, кому служил…
Приговор привел осужденного в состояние полубезумия.
«Станешь пищей тому, кому служил» – прокатилось эхо по острову Откровения.

Земля.
Цитадель. КНП Департамента Стратегической разведки.
Наступил новый период тревожного затишья. Третья планета застыла в предгрозо-вом ожидании. Две волны нашествия уничтожили внеземные оборонительные эшелоны и несколько десятков крупных и мелких городов. Бестфайры растворились в земной коре. Стихия и межчеловеческая вражда нанесли человечеству много больше вреда, чем Втор-жение. Океан наступал, прибрежные регионы погружались в пучину вод, весна и лето хозяйничали на всех параллелях. Программа «Переход» осуществлялась ускоренными темпами, интенсивно разгружая лагеря беженцев. Тот же океан способствовал четкой работе Проходов.
Департамент Стратегической разведки, плотно опекаемый Генеральным координа-тором, тщетно искал лазейки, ведущие к тайне мозга Вторжения. Черная планета к себе не подпускала. Оба захваченных бестфайра, - совсем живой и не совсем мертвый, - одинако-во молчали. В глубинной памяти Арни-Аполлиона нашли лишь смутное персонифициро-ванное представление о хозяине монстров. Скорее, - о хозяйке, судя по чувственной со-ставляющей образа, хранящегося в подсознании экс-фаэта. Определенно, Арни не имел прямых контактов со штабом Йуругу, и к Черной планете не приближался. Демьян Про-хоров предположил, что сведения о некоей императрице бестафайров – наведенная дез-информация. Еще одна путаная линия в клубке тайн. Хотя, не исключено, Арни втайне от своих хозяев совершил запретную пси-экскурсию.
Война молчала, а люди продолжали гибнуть. У объект С-1 нашли тело фаэта Уйки в неповрежденном скафандре…
Так он и не нашел в галактолете супероружия спасения. Член Комитета Пятнадца-ти Тоби Болтон, сын фаэта Икуана, погибшего в составе Гео-Армады, расстался с жизнью накануне своего шестнадцатилетия. Мать Тоби, принцесса стертого с карты наймитами «Нео-Силлабуса» княжества, спрятав горе на дне глаз, добилась аудиенции у Бортникова. И предложила провести немедленное медицинское освидетельствование не достигших совершеннолетия членов Комитета Пятнадцати и Планетарного правительства.
Посмертный диагноз, поставленный Тоби, звучал пугающе: крайняя степень нерв-ного истощения и эмоциональный стресс, вызванные длительным перенапряжением всех сил. Полуфаэт Тоби Болтон занимался борьбой с голодом, охватившим население плане-ты. Большинство его юных коллег подошли вплотную к рубежу жизни и смерти, не при-знаваясь в том.
Игорь Всеволодович пересмотрел распорядок их быта; в числе обязательных мер ввели восьмичасовой сон и ежедневный двухчасовой отдых на море. Юными землянами из Комитета Пятнадцати занялись дельфины во главе с повзрослевшим Эриком. Так ко-митет расширился, включив в свой состав «людей моря». Опека-сотрудничество привели к необходимости совместного осмысления проблем, стоящих перед Комитетом Пятнадца-ти.


Земля.
Остров Откровения.
Остров, на котором началось крушение миллионолетней империи фаэтов, леген-дарной Шамбалы, встречал Лерана и дельфина Ириана на любимом ими коралловом поле за рифами лагуны. Той самой лагуны, на берегу которой стояло жилище ссыльного фаэта. В бамбуковую хижину теперь можно было заплывать.
Первый сеанс общения показал: Ириан, как и все его сородичи, зная о нашествии со звезд и прочих бедах человечества, не имел никакого представления об обитателях Йуругу. Мало того: оценки ситуации, методы осмысления, парадигмы понимания разни-лись до взаимоисключения.
Совместная работа в таких исходных условиях не имела смысла. И Эрланг прервал начатую было Бортниковым и Прохоровым «конференцию».
С помощью Эрланга дельфины построили единую сеть общения, подобную пси-полю фаэтов. Генеральный координатор через Ириана сбросил в нее необходимую сумму данных. Прошли долгие сутки, прежде чем Ириан выдал другу Лерану первые итоги раз-мышлений «людей моря» над узловыми проблемами обитателей суши.

«Монстры бескровны. Обмен веществ поддерживает жидкость, подобная паучь-ей… Организмы практически не подлежат энтропии. Вследствие этого они, - после отлета от Сириуса, - неспособны к воспроизводству…»
Часть вины снята с Эрланга: не он ответственен за стерильность фаэтянок. Такова цена расставания с родной звездой.
«В космическом вакууме передвигаются по гравитационным линиям экстремаль-ного напряжения».
«Организмы бестфайров – своеобразные замкнутые минимиры-биосферы, почти независимые от среды. Самодостаточность на физико-химическом и биологическом уров-нях осуществляется за счет владения субатомными процессами».
«Оторванность от вселенской метрики пространства-времени лишает стимулов развития».
«Цель жизни – биоэкспансия по Галактике с задачей сохранения вида. Сходно с животным инстинктом размножения. Рефлекс самосохранения сообщества сочетается с отсутствием страха смерти у индивида».
«Изощренный рассудок, нацеленный на борьбу до победы. Понятий «отступление» или «поражение» в лексиконе нет».
«Убеждены: галактическая экспансия позволит овладеть вектором развития во времени…»
Эрланг с помощью Ириана занялся переводом многомерных образов в понятийное поле, а в диалог включились драконы. Вода объединяла мысль разумных обитателей Зем-ли, ибо суша теряла звание опоры человеческой разумности. Круг за кругом проходили общие проблемы, пока наследный царь дельфинов Кинг не приостановил кружение. Са-мостоятельно отыскав индивидуальные частоты мозговых ритмов Бортникова и Эрланга, он предъявил первые результаты мозговой атаки четырех рас...

«Бестфайры считают землян и фаэтов единой расой. Это знание – внедренное».
«Руководство вторжения убеждено: в распоряжении людей имеется средство, спо-собное сдержать и даже отразить нашествие. Непонятно, почему люди его не использу-ют».
«Второй план страхов агрессора – предположение о наличии в Системе некоей су-персилы, пока стоящей над обеими сторонами межзвездного конфликта. Непонятно поче-му, но именно с этим предположением связан выбор солнечной системы в качестве первого объекта экспансии».
«Штаб Черной планеты не высший орган вторжения. Он подчинен кому-то, нахо-дящемуся в абсолютной безопасности».
«Следующим актом агрессии будет полное истребление людей, как потенциальных носителей скрытой опасности».
Предложение: наряду с интенсификацией программы «Переход» наладить переме-щение людей в океанские глубинные биосферы.
 
Глава седьмая. Горькие звезды.

«Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно све-тильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки».

Система.
Небеса над мирами.
Плутон, Марс, Венера… Последние форпосты сдерживания агрессии, лишенные средств защиты и нападения, стали пунктами пассивного наблюдения. Бестфайры интере-совались только тремя объектами Системы: обломками галактолета, поясом астероидов и Землей.
Внутри сферы радиусом около ста тысяч астрономических единиц бушевала гравитационная буря. Сорванные с устойчивых стационарных орбит многие тысячи малых, средних и больших тел бороздили Систему с бешеной скоростью во всех направлениях. В Службе борьбы с астероидной опасностью осталось менее трех десятков Юниверов. Служба не справлялась ни с регистрацией, ни с прогностикой. Кометно-астероидная угроза росла с каждым днем; резервы Сферы Оорта гарантировали хаос в небесах минимум на сотню ближайших лет.
«Зонтик безопасности», прикрывающий Землю, терял непроницаемость. То и дело в нем появлялись новые дыры, прорванные пока небольшими снарядами. Приближалось время, когда третья планета окажется в равных условиях с другими. Не на эту ли опас-ность указывало поведение лианоподов, истолкованное как совет ускорить Переход?
База «Эмме-йа» на Плутоне держала удар за ударом. Пока держала, теряя людей и технику.
Оставшиеся на Марсе немногочисленные колонисты попали под двойную атаку: к камням, летящим из Сферы Оорта, добавились осколки Фаэтона, сорванные с орбит во время разгрома Гео-Армады.
Поселения на Венере, - часть плана Арни по эвакуации землян, - находились в от-носительной безопасности. Но вид венерианского облачного покрывала делался все ужас-нее. Его розовое свечение стало великолепной ареной для шокового спектакля, режисси-руемого уже не Венерой, а Гефестом.
Посещение планеты земных утренних зорь и любви убедило Леду: красота мира может быть и ужасной. Под прозрачным куполом венерианского дома-города она не чув-ствовала себя защищенной от стылого дыхания невидимого отсюда страшного космоса. Сияние болидов расцвечивало облака во все цвета солнечного спектра. Преобладал зеле-ный. Ало-зеленые сполохи и зарницы за горизонтом и в недосягаемой высоте… Взрывча-то распускающиеся зелено-синие бутоны… Кометные хвосты и метеорные иглы в вели-ком множестве… То там, то здесь падали цветные дожди… Все это – над головой.
А под ногами – еще страшнее… Глухие взрывы и непрерывные венеротрясения, извержения больших и малых вулканов, исторгающих из разгоряченных недр планеты нескончаемые реки дымящейся магмы… Выбросы из жерл соперничали по красоте и мо-щи поражающих факторов с низвержениями неба.
Начальник венерианской колонии, юношеского облика фаэт Олси улыбался.
- Прошу вас… К красоте этого мира надо привыкнуть.
Леда вошла в его рабочий кабинет, больше похожий на лабораторию земного хи-мика или биолога: реторты и баночки с разноцветными жидкостями, что-то похожее на аквариумы с золотыми рыбками….
- Да, - наполовину согласилась с ним Леда, - Красиво. Но неэстетично. Разгул кра-соты, вызывающий страх.
- Но, согласитесь, - Олси сделал рукой жест-полукруг, - Если эту страшную красо-ту заключить в рамочку и повесить на стену земной гостиной, рядом с камином, будет эффектно.
Леда согласилась, но опять с оговоркой:
- Только если пейзаж без вашего поселения. Иначе неизбежна пугающая мысль о слабости человека перед силами Вселенной. Ведь мы все убедились: стоит чуть-чуть сдвинуться равновесию космоса – и живое превращается в мертвое…
Крупный болид, пробив облака, прочертил небо с зенита на юг, оставив за собой ярко-алую полосу. Леран, проследив за ним, решил помочь Олси, слегка растерянному от женской атаки на любимую им планету.
- Слабость живого? То есть разума? Скорее, непреодоленное наше несовершенство. С рождения в нас заложено много больше того, что мы используем. Сами слили в один сосуд и красоту и ужас.
- Ну вот, - всплеснула руками Леда, осваиваясь в странном кабинете под невидан-ным небом, - Выходит, виноваты мы, а не бестфайры. Или их руководители, что для меня одно то же. Мы, все вместе, и каждый в отдельности?
Олси с интересом посмотрел на нее и обратился к Генеральному координатору:
- Решение Комитета Пятнадцати лишает нас последних надежд. Мы надеялись на перемены. Жаль бросать такое…
- Последняя надежда всегда в резерве, - со строгой улыбкой заметил Эрланг, - Бу-дем рассчитывать на проникновение в рай. И не вспоминать о геенне.
- Рай или ад.., - негромко сказал Леда, - Все равно, лишь бы вместе.
- Ну и замечательно! – его улыбка потеплела, - В оба пункта наши враги не проле-зут. Нам остается только выяснить, где их конечная остановка. И выбрать другую.
Целью прибытия Генерального координатора на Венеру было ликвидация челове-ческого присутствия на второй планете. И, - если возможно, - консервация всех сооруже-ний инфраструктуры города и поселков колонии. Фаэты, создавшие тут обжитой мир, те торопились с ним расставаться. Но люди были нужны Земле; а Венере, в результате уси-ливающихся бомбардировок из космоса, грозило превращение в сплошной океан магмы. Трое земных суток ушли на инспекцию, контроль и помощь. Только когда закрытие коло-нии стало неизбежным, Генеральный координатор отправился к Земле.
Юнивер проходил через атмосферу Венеры по сложной ломаной кривой, уклоняясь от небесного камнепада.

Измененное небо Земли по сравнению с венерианским выглядело праздничным. Полыхающее днем и ночью северное сияние распростерлось до шестидесятой параллели. Серебряные метеорные дожди, оживляя оранжево-алую палитру небосвода, повсеместно и постоянно напоминали: времена золотых дождей не вернутся, а всеокеанская операция «Туман» безвозвратно в прошлом.
Генерального координатора встречали начальник Департамента Стратегической разведки и начальник охраны Планетарного правительства. Эрнест Мартин смотрел с укоризной: Эрланг не имел права покидать Цитадель, а тем более Землю, без сопровожде-ния сотрудников охраны. Денис Салтыков, посеревший лицом, с воспаленными глазами, доложил:
- Собрали все сосенки, да бор вышел худой. С трудом укомплектовали одну воз-душную армию. Флота нет, но эскадра имеется. И пара дюжин субмарин, - крылатые ра-кеты и торпеды с ядерной начинкой. Что с ними делать, как и с ракетами в шахтах – не знаю.
Генеральный координатор молчал. Денис Исидорович продолжил доклад:
- Рассредоточить – значит распылить, потерять последнюю силу. Держать ком-пактно, – рисковать сразу всем, что еще есть. Какая уж тут стратегия или тактика! Что хрен, что редька…
Отсутствие армии и флота Эрланга не расстроило. Иного он и не ожидал.
- Что бы мы ни делали, - все не бесполезно. Неправильно бездействовать. Юниве-ры? Все заняты разведкой?
- Все. Но они качественно перекрывают всего тридцатиградусный сектор. Строители в Цитадели обещают удвоить их число. Со дня на день.
- Со дня на день… А очередная волна агрессии ожидается с часу на час…
Эрланг посмотрел на небо. Над головой расцвел опрокинутый серебряный букет созревших одуванчиков. Мало кто на планете любовался и восхищался небесным цветни-ком, - люди подобно бестфайрам зарывались в землю. Страх, страх, страх… Мартин уга-дал его мысли:
- Я в своей жизни боялся одного, - кресла стоматолога. А теперь: все бы отдал, чтобы поменять эту небесную красоту на полный рот больных зубов!
Из кабины Юнивера вышла Леда, приблизилась к ним и рассмеялась:
- Эрнест, твой голос слышен и на Венере. Придет время, и займешь ты свое люби-мое кресло. Я сама тебя приведу к дантисту. А по мне, краски неба не имеют значения, если оттуда ничего не падает. Вы бы посмотрели, что на Венере делается!
Мартин растянул в улыбке толстые серые губы:
- Если так… Если придет время… Тогда я с удовольствием!
Он помял пальцами щеки, проверяя то ли наличие, то ли состояние зубов. Опреде-лив, что пока во рту порядок, он повеселел и добавил:
- А если вам так нравится безумие красок… Предлагаю небольшое красочное пред-ставление. Заметили те два хвостика? - он не глядя ткнул черным пальцем вверх, - Смот-ри, Леда, до тебя ни одна женщина Земли не видывала ничего похожего.
С востока и с запада навстречу друг другу тянулись две светлые полосы, разрезая кирпич неба пополам.
- Кометы! – воскликнула Леда, - И хвосты на тысячи километров. Жаль, не видать их как следует на Венере. А кометные головы там светятся как алмазы.
- Через несколько минут будет и наше небо в алмазах, - заверил ее Эрнест, - Они идут лоб в лоб, разведка Дениса гарантирует теплую встречу. Прошу всех вернуться в машину. Америка вам не Шамбала. В противном случае снимаю с себя погоны начальни-ка охраны. Пойду в безработные.
Он придал лицу львиную свирепость и указал на Юниверы, стоящие на скале, над затопленным Стар-Фортом. Леда хмыкнула, посмотрев на обтянутые камуфляжем плечи. Земля уже забыла, что такое погоны и знаки отличия. Эрланг сделал шаг в направлении своего Юнивера, остановился и сказал:
- Безработным? Тебе-то не привыкать. А вот как нам быть?
- Я вас научу, не переживайте, – пообещал Мартин и, посматривая на сближающи-еся кометы, вошел последним внутрь полусферы.
Редчайший в человеческой вселенной цветок расцвел точно по прогнозу разведчи-ков. Вначале – краткая яркая вспышка. Затем светло-карминный бутон, распустив белые лепестки, окрасился в тревожно-багровые тона. Разрастаясь, цветок перекрыл сполохи северного сияния и земля Америки окрасилась кровью. Воды Тихого океана засветились, растворяя в себе красную краску небесного знамения. Мир человека сдвинулся к жаркому краю радуги жизни. Живое затихло, мертвое напряглось в ожидании.
Через упругую, пружинящую тишину на Землю опускались лепестки-предуведомления, показывая, как краток срок от весны до осени, от расцвета до гибели.
-Чье-то намерение или случайное столкновение? – спросил себя Салтыков, наблю-дая, как цветок из произведения искусства превращается в веер болидов.
- Каждое из ядер массой в десятки тысяч тонн! Нас предупреждают, нам знамену-ют, - ответил Мартин, - Расчет верный: население теперь окончательно деморализовано.
Эрнест с Денисом как бы поменялись рабочими должностями, но никто этого не заметил.
- А ведь такое происшествие – мечта любого астронома. Да «Нео-Силлабус» так тщательно отработал первый пункт своей программы, что астрофизиков почти не оста-лось.
- Мечта… Для простого человека это, – предзнаменование конца света. А впрочем, как ни оценивай, последствия ясные и конкретные…
- Ну нет! – не согласилась Леда, - Последствия будут зависеть от нашего отноше-ния к любому явлению. Я так не боюсь комет. Пусть сталкиваются, пусть летают. Было время стоять, а сейчас время летать. Нормальный физический процесс: ударились два ка-мешка, рассыпались… Нашли Апокалипсис! На Марсе их и не заметили бы.
- На Марсе? – уточнил Салтыков, - Еще как бы заметили. Атмосферка-то, - котенок налил. От таких камешков там марсотрясения от полюса до полюса. А посмотрим, как живут марсиане?
Ретранслятор Цитадели вывел на экран машины Генерального координатора мар-сианское небо. Обозрение велось из-под купола научно-исследовательской базы, переобо-рудованной в наблюдательный пункт.
Около десятка крупных метеоритов, оставляя слабо светящиеся следы, чертили небосвод, выбирая цели на россыпях красного песка. Один из них, встреченный излучателем НП, рассыпался градом мелких осколков. Каменный дождь привел к появлению сотен песчаных фонтанчиков в километре от телекамеры. Наблюдательный пункт, контролирующий часть поверхности северного полушария Марса, был способен защитить только себя. Почва заколебалась, камеру заметно тряхнуло и передача прервалась.

Земля после знамения.
Восточно-тихоокеанский акваториальный район.
Марокканское побережье. Планетарная военно-морская база в Касабланке.
Военно-морскому флоту землян не хватило пары часов на приведение в полную боевую готовность. Мгновенно уничтожив вновь выведенные в ближний космос станции и спутники, третья волна нашествия перекрыла все небеса планеты.
- Поднимаю воздушную армию на прикрытие кораблей. Мы оснастили самолеты распылителями вещества. Флот надо спасать, - заявил Салтыков Эрлангу, понес к губам микрофон и выдал команду открытым текстом.
После чего, пройдя взором по сереющему небу, зло сказал:
- Эту орду не остановить. Легион! На сей раз они окутали всю Землю.
Юнивер Генерального координатора разместил в себе дубль-команду оперативного штаба Цитадели. Аппарат занял точку над береговой линией в трех милях от акватории порта Касабланки. Акватории, которая безостановочно и жадно поглощала территорию: волны прилива стучали в двери прибрежных отелей.
«Миги», «Су», «Фантомы», «Миражи», «Стелсы»… Инверсионные белые полосы на красном фоне. Хлопки звукобарьерных переходов, грохот и свист… Воздушная армия против легиона…
На стороне легиона – красное небо. Метеорит угодил точно в рубку атомной суб-марины, несущей архаический звездно-полосатый штандарт. Корпус подводной лодки лопнул, изнутри рванулся фонтан огня. Сработал пусковой механизм торпедного отсека, и через минуту пошел на дно авианесущий крейсер «Очаков», сваливая за борт готовые к взлету истребители-перехватчики. Внутри корпуса крейсера раздалось несколько взрывов, и он окончательно исчез в водоворотах.
Салтыков сжал челюсти с такой силой, что желваки на скулах стали бледно-желтыми. Эрланг невозмутимо усмехнулся.
- Ничего, Денис. Мы ведь живы. А пока мы живы, остается надежда. И вера! Не бестфайры хозяева Вселенной. И служат они не ее хозяевам.
Салтыков лишь саркастически скривил губы. «Не саркастически, а материалисти-чески», - сказал бы он сам, увидев такую полуусмешку
- К ночи не останется ни одного приличного городка, будут сожжены последние запасы спиртного, - сделал он мрачный прогноз, - А эти звереныши нароют столько нор, что земля под ногами зашевелится. Даже если мы им в это скорбном месте под именем Касабланка покажем кукиш без масла, наша громкая победа не будет услышана.
Эрланг не имел обратных аргументов. И только добавил:
- У нас лагеря без защиты. Миллионы женщин и детей… Окна-Проходы действуют безостановочно. Их хорошо видно с воздуха. Дельфины и драконы измучены, работают под допингом…
Мартин постарался успокоить обоих:
- Что это вы расплакались? Лия уверена: ничего с ними не случится. Для бестфай-ров лагеря – запретные зоны. Они их, можно сказать, не замечают. До сих пор никто не знает, в чем дело. А Лия с дядей уверены. И не только они.
Воздух потемнел, пропитался сгущенной серостью. Передовые эскадрильи-шестерки различались глазом. Истребители единственной и последней воздушной армии Земли вступили в бой. Компьютер Юнивера вывел переговорную частоту летчиков на динамик. Экран слежения показывал звено за звеном: «Миги-39», «F-19”… Моменты включения излучателей энтропии фиксировались на табло наблюдения Генерального координатора. Пилоты работали исключительно четко и грамотно. Салтыков смотрел ожившими, горящими глазами, ожидая зверопада над океаном, подобного тому, что обрушился на слюдянский участок Транссиба.
Но ничего такого не происходило. Славень в одиночку расправился с мощнейшей боевой единицей на последнем дыхании! А десяток суперизлучателей, способных разбро-сать на атомы Эльбрус, стреляли вхолостую. Бестфайры легко обходили самолеты, не нарушая боевого порядка своих шестерок. Сборная морская эскадра, оснащенная обыч-ным земным оружием, была обречена.
Третья волна действовала иначе, чем первые две. Иная цель, иные методы ее до-стижения… Арсенал разрушения, накопленный Черной планетой, казался неисчерпае-мым. Новое оружие бестфайров напоминало деструкторы вещества, установленные на самолетах. Только действовали они не широкополосно, а как бы режущими плоскостями. Шестерки на бреющем полете проходили над кораблями и начинавшими срочное погру-жение подлодками. Разрезанные произвольно на мелкие части, суда распадались и уходи-ли на дно. Гибель настигла и субмарины, успевшие погрузиться. Вода бухты кипела и пе-нилась, как в кастрюле, забытой на огне. Дельфины в сопровождении кальмаров тщетно пытались спасти живых моряков. Они попадали под невидимые резаки вместе с обезу-мевшими людьми: не стало разницы между живым и мертвым веществом.
Настала очередь истребителей и нескольких Юниверов армейского резерва. Сбили их залпом, одновременно.
- И фаэты! – прошептал Салтыков, не веря глазам.
- Нет, - хмуро и спокойно сказал Эрланг, - На Юниверах психокопии. Последний приказ Комитета Пятнадцати относительно участия фаэтов в прямых столкновениях.
Они проводили сожалеющим взглядом последний сверкающий серебром треуголь-ник, вонзившийся острым углом в кипящую воду. Для профессионала-бойца одна такая машина стоила дороже любой армии со всем ее личным составом.
- Все! – подвел итог Денис Исидорович, - Все. Мы безоружны. Можно хватать нас голыми лапами и использовать на закуску. Звездная кара свершилась…
- Ничего не свершилось! – неожиданно раздался из динамиков голос Леды, - Коме-ты Землю обходят, небо над лагерями беженцев чистое. Вы думаете, что все это по воле их вожаков? Ничуть!
Она следила за битвой из Цитадели: Комитет усилил контроль над ее «заточени-ем».
- Нам помогает неведомая сила? Слышал… Почему же она не остановит Вторже-ние? – устало спросил Салтыков.
Леда старалась сохранить оптимизм.
- Почему, не знаю. Но думаю, так надо…
- Спасибо, Леда. Конец связи. Уходим! – с невозмутимым лицом приказал Эрланг, - Тут все решено. Курс по большой дуге на Аравию. Надо искать…
Над горящим портом безымянный ас в одиноком «Стелсе» пытался поймать в при-цел хоть одну «боевую единицу». Обходящие его бестфайры образовали в небе чистый коридор. Юнивер, сохраняя невидимость, рванулся через него вертикально вверх, захва-тив попутно в гравикапкан «Стелс» вместе с упорным до героизма летчиком.
- Остался часок. Не больше, - сказал Мартин, уточнив состояние пилота, - За шестьдесят минут они обработают континенты и скроются в земной коре. Выжившим останется посыпать голову пеплосом, наслаждаясь бескрайностью освобожденных про-странств.
- А пеплос, это не одежда? - задал вопрос кто-то из оперативного штаба.
- В наши годы нет разницы между пеплом и пеплосом, - помог Мартину Салтыков и обратился к Эрлангу, - Начальник, пора бы канал новостей послушать-посмотреть. Зем-ли-то все равно не видать.
Но вниз все равно никто не смотрел: сплошная серая завеса над сушей мгновенно вызывала тошноту. Канал Геба Уоррена действовал. Журналисты службы новостей, кото-рых Салтыков называл «комсомольцами-добровольцами», работали на всех континентах и ухитрялись вести прямые репортажи. Генеральный координатор, естественно, выбрал передачу с аравийского полуострова. И – угадал!
Участок выжженной пустыни… У самого края обратившегося в стекло песка, - два неподвижных, безжизненно серых туловища!
- Ирий! – закричал Эрланг, - Славень начал, Ирий продолжил! Денис, кто сказал «Всё!»?
Генеральный координатор обвел торжествующим взглядом сотрудников оператив-ного штаба.
- Соедините с хозяйством Уоррена! Пусть нам покажут все, что относится к этому эпизоду.
Люди притихли. Эрланг объяснил:
- Ирий – бывший член Высшего Совета Шамбалы. С началом войны он решил жить один, «по-человечески». Отшельником… Я дважды пытался с ним поговорить, но он отказывался.
Служба новостей собрала все нужные материалы вместе с комментариями. Теле-камера крупным планом показывала свежие останки двух бестфайров. Вне сомнения, именно останки: абсолютная безжизненность, тела изборождены трещинами, - только тронь, и они распадутся.
Голос сотрудницы Уоррена сообщил:
- Оазис, избранный фаэтом Ирием для новой жизни, располагался в ста километрах восточнее лагеря, руководимого госпожой Ли. Наш оператор находится на борту вертолета, выделенного начальницей лагеря беженцев. Вид сверху, он впечатляет экстранеординарностью. Вы видите неправильный круг сине-зеленого песчаного расплава, под которым – очертания разрушенного каменного дома с пристройками. Бестфайры поторопились и не завершили уничтожение объекта как обычно «под ноль». Получился памятник, своеобразный мавзолей-усыпальница…
Вертолет пошел вниз к земле, и зазвучал комментарий журналиста-оператора:
- …Усадьба, организованная в аравийской пустыне фаэтом Ирием, представляла собой закрытый, изолированный микросултанат. Один мужчина и несколько женщин Земли, - с этого все начиналось. Хозяин перешел на полное самообеспечение, обрубил все контакты с внешним миром. Первые две волны Вторжения прошли мимо, никак не отра-зившись на жизни оазиса. В этот раз, обойдя стороной резервацию беженцев, бестфайры как-то «нащупали» присутствие фаэта. Очевидно, Ирий предугадал возможность такого варианта. Начальница резервации госпожа Ли сообщила нам, что еще накануне фаэт Ирий эвакуировал в ее хозяйство своих жен и детей. Да, детей! Детей, - ровно восемнадцать девочек и мальчиков в возрасте до одного года…
Леда как-то странно вздохнула. Мартин, несмотря на трагичность происшедшего, щелкнул языком и почмокал губами, видимо, в знак уважения к Ирию. А журналист про-должал:
- Мы нашли свидетелей события. Легион третьей волны направил к оазису Ирия десяток шестерок. Ирий снял энергетический купол над своим домом, - тот все равно дол-го бы не продержался. Он встретил врага один, стоя на крыше центрального здания. И, неизвестно каким чудом, смог поразить двоих монстров. Секрет Ирия, в чем он? Специ-альная комиссия, направленная  Комитетом Пятнадцати, занята опросом жен Ирия…
Мартин пожевал губами, усмехнулся:
- Человек Геба боится произнести слово «гарем» рядом со словом «фаэт».
Голос журналиста перебил комментарий дамы из студии.
- Скорее всего, Ирий уединился в песках для работы над оружием отпора. И у него получилось: два монстра уничтожены! Четверо на нашем общем счету. Начало есть! Надежда обретает новые крылья.
- Если разгадка Славеня далась Ирию, мы ее скоро ухватим? Да, Леран? Правда, Ирий и без оружия освобождения оставил хорошее наследство. Мир его праху, - сказал Эрнест Мартин, - Восемнадцать! Детские ясли полного состава. Леран, он мог это оста-вить им?
Леран понял вопрос:
- Мог. Передача информации другому носителю – процесс несложный. Но мы не вправе – они слишком малы. Вторгаться в неоформленную психику – риск очень велик.
- Мы не будем, - понял его Мартин, – Пожалуй, ты прав… В любой войне руки и сердце должны оставаться чистыми. А дети и риск – несовместимы. Лия эвакуировала через Персидский Проход уже две смены. Наследники Ирия, - я ее знаю, - пойдут через день-два…

Земля.
Маршрут Касабланка – Джидда. Вид сверху.
Приказ Генерального координатора: на высоте двадцати тысяч метров от Каса-бланки на северо-северо-восток. Над Северным морем – крутой изгиб дуги полета к юго-востоку.
Траектория осмотра Европы, перенесшей нашествие третьей волны… Португалия, Испания, Франция, Германия…. Лиссабон, Мадрид, Париж, Мюнхен…Были ли они? Ев-ропа людей на лике Земли отсутствовала. Города, дороги, аэродромы… Сады, поля, вино-градники… Метрополитены, телебашни, мосты… Тысячелетнее цивилизованное объеди-нение, претендовавшее на звание «сердце земной культуры», исчезло в течение часа. Не осталось тех, кто строил, пользовался и мог бы восстановить то, что называлось культу-рой.
Выжженная земля дымилась от избытка упавшего на нее со звезд огня возмездия. Черные безжизненные лоскуты, ненадежно соединенные серыми швами рек. Бывших рек: перекипяченая, сваренная мутная вода, непригодная и для питья, и для отсутствующих технических нужд. Чтобы оживить умершую воду, понадобится много веков. Земля без воды не возродится…
Летящие над Европой живые люди спокойно обсуждали сложившееся «статус-кво». Эмоции стали непозволительной роскошью.
- Пресной воды не стало. Колодцы, скважины, глубинные родники забросили и за-муровали после первой волны. Норы! Бестфайры травят все, к чему приближаются.
- Чужая жизнь! Неземной метаболизм. Под Европой сеть нор-лабиринтов. Там накоплено столько отравы!
- Смотрите! Нетронутая область? Надо бы пониже.
- Швейцарские Альпы. Почему они их обошли? Там нет резервации.
- Опять необъяснимая избирательность. Так и представляю себе картину: на столе перед их главкомом карта Европы, а рядом посол Швейцарии указывает пальцем на рай-он, не подлежащий ликвидации. Никакой логики!
Юнивер снизился до километра. Зеленые луга, квадраты возделанных полей, цвет-ная черепица на крышах домов… Если бы не алое свечение неба, – Земля до Вторжения!
- Анклав жизни в пространстве смерти!
- Им недолго осталось. Вода и пища скоро закончатся. У нас нет свободного транс-порта, чтобы перевезти их к одному из Проходов?
- По всей Европе не собрать и миллиона живых.
- Эти, в анклаве, не захотят… Они будут цепляться за свой оазис до последнего. Такое уже не раз бывало.
Голос Эрнеста Мартина перекрыл разговор:
- Ну что за жизнь! Большинство людей проходят по ее сцене статистами. Пришли, ушли – ничего не ставили. Ни-че-го! Спектакль ведут актеры первого плана. А их – напе-речет…
- Эрнест! – громко возмутился Денис Салтыков, - Да, не исключено, нам всем оста-лись считанные дни. Возможно, мы все приговорены к высшей мере. А смертникам поло-жено говорить откровенно. Так объясни откровенно, кто есть «актеры первого плана»? Ты? Я? Кто?
Мартин ответил серьезно и сразу:
- Ты – не знаю. Я - точно статист. А вот Комитет Пятнадцати – точно не статисты.
Замигал красный огонек на табло Генерального координатора. Вызов Комитета…
- Легки на помине, - усмехнулся Салтыков, - Сейчас насыплют соль на раны.
- Слушаю! – коротко произнес Эрланг.
- Я Прохоров. От нашего наблюдателя в скрытой точке либрации. Черная атакует Луну. Не менее тысячи эскадрилий. Даю картинку.
Агент Департамента стратегической разведки в точке либрации разместился не со-всем удачно. Что, конечно, зависело не от него. Луна заходила на Солнце, высветив спу-танные космы короны. Лунный диск светился отражением Земли.
- Луна, тысячелетий глаз, - прошептал Салтыков,  - Вот и твой черед…
Бестфайровский десант выглядел плотным пчелиным роем. Рой целил точно в то место, которое отторгло земную экспедицию во главе с Главкомом. Гибнущий лунный лотос… Чем он был? Символом судьбы фаэтов? Непонятым предупреждением?
- Тысячелетий глаз? Твой однофамильный предок? – спросил Мартин.
- На сей раз не он. Валерий Брюсов, русский поэт.
Эрланг вдруг оживился и, отвернувшись от экрана, посмотрел в глаза Денису Иси-доровичу.
- Земные слова… Все на земле так быстротекуще… И слова-статисты… Я вот вспомнил другие слова, не земного источника.
Он помолчал несколько секунд и продекламировал:
- И солнце стало мрачно как власяница, и Луна сделалась как кровь…
Генеральный координатор произнес фразу с таким напряжением, что все затихли: Будто дрожь неизвестного страха пронизала их тела. Масштаб изображения укрупнился. Рой звездных пчел разделился на три потока, нацелившись разом на три кратера, избран-ных некогда Денисом Салтыковым. Глаза людей впились в экран. Неужели эти вонючие твари смогут то, чего не смогли земные десантники? И на Луне появится военная база зверей Сириуса? Ведь не было пока известно силы, способной противостоять волнам нашествия…
Но прилунения не случилось. До серо-желтого реголита цирков десанту оставалось не более сотни метров, как несколько тысяч неунитожимых боевых единиц исчезли с экрана. А Луна все так же безмятежно смотрела тысячелетним глазом. Мощнейшая военная сила пропала, как пустынный мираж от дуновения прохладного ветра.
- Вот так! – в радостном возбуждении произнес Салтыков, с размаху ударив кула-ком по плечу Мартина.
Тот не заметил удара.
- Демьян! Проверьте факт по всему диапазону слежения! – приказал Эрланг.
- Есть! – отозвался из Цитадели Прохоров, - Уже занялись.
И через минуту доложил:
- Полное исчезновение! Датчики в земной коре показывают: монстры в норах за-тихли. У них циркулярная прямая связь!
- Была связь! – сказал Салтыков и снова, не замечая того, опустил кулак на плечо Мартина, - То ли еще будет, господа присяжные!
Эрланг улыбнулся: горечь поражения приутихла. И обратился к Салтыкову:
- Денис! Почему они выбрали для посадки тот же район, что и ты? Есть мысли?
- Есть мысль! Я понял сразу. Тогда не за мной выбор был. Не я своим пальцем ты-кал в лунную карту. И не за ними, не за бестфайрами выбор. Что-то в этих цирках имеется притягивающее. У нас это называлось: вызываю огонь на себя. Но с нами лунники разобрались прилично, по-любовному.
Возбуждение Салтыкова передалось всем.
- Все-таки и мы не одни! – воскликнул один из работников оперативного штаба, - Пращуры они или нет, они рядом!
Денис Исидорович успокоился, заметил, что его рука лежит на плече Мартина, снял ее и серьезно сказал:
- Так, значит… Число скрытых цивилизаций на единицу пространства растет прямо на глазах… К чему бы это?
Он повернулся к Генеральному координатору и твердым, почти приказным голо-сом заявил:
- Монстры перестали точить зубы о земную кору. Они в шоке. Вводим в действие мой план! Самое время для контрудара. Или, если хотите, - для контрольной проверки.
- Возможно, - в задумчивости сказал Эрланг, - Что мы теряем? Какой объект пред-лагаешь?
- Который они пасут денно и нощно! Курилы! Массированный атомный удар! Ис-пользуем весь оставшийся потенциал обоих ядерных чемоданчиков. Там на тысячи миль кругом ни одного человека. Пустыня страшнее европейской! Японии нет. Мы их уроем! Встряска – и океан зальет все их убежища и хранилища.
Эрланг прикрыл глаза:
- Северные чемоданчики… Тундра тает. Шахты скоро станут бесполезны. И опас-ны для будущего…
И, непривычно для себя, принялся размышлять вслух:
- … Они не могут не понимать, что через краткий срок Земля станет планетой-океаном. А водная планета им не нужна. Лианоподы они обходят, как и резервации… Что они ищут? И для кого? Помешать им в поиске… Заставить чуть-чуть скорректировать, изменить поведение… И тогда…
Он подал мыслекоманду мозгу Юнивера и открыл глаза. Монитор прямой связи с оперативным штабом Цитадели высветил встревоженно-напряженное лицо Яна Зарки. Он смотрел на Генерального координатора взглядом сына, обеспокоенного состоянием отца.
- Ян, Луна вводит коррективы. Денис Исидорович предложил запустить в работу ядерные чемоданчики. Покажи нам Курилы поближе…




Земля.
Дальневосточный территориальный район. Курильская гряда.
Искривленная стрела севера… Кунашир – оперение, маленький Шумшу – острие. Уровень суши искусственно поднят на десятки метров. Вулканическая активность резко снижена. Тихий океан беснуется, но пока бессилен.
Камерой обзора управляет Ян Зарка.
Опорная база бестфайров – Итуруп, самый крупный остров гряды. Над островом – десяток парящих шестерок. Они  охватывают дежурным вниманием всю акваторию, от Магадана и Владивостока до Аляски и Калифорнии. Вблизи Итуруп как средневековая крепость: стены, башни, входы в подземелья.
Следящий Юнивер Департамента Стратегической разведки далеко вверху, под са-мым розоватым куполом неба. Степень разрешения зависит от качества оптики и мастер-ства разведчика-оператора, дополняющего видеокартинку данными естественного излу-чения на всех частотах.
На месте столицы Итурупа Курильска – воронка, напоминающая обнаженную кимберлитовую трубку. Только вот алмазов в ней не найти. Здесь – центр активности, земная администрация Вторжения. Больше людям ничего не известно. Внутрь не проник-нуть даже психокопиям фаэтов. Полнокровная колония Йуругу.
- А ведь странно! – заметил Мартин, - Кунашир стоит на своем месте как гвоздь, а громадный Хоккайдо стал частью океанского дна.
Салтыков устало усмехнулся:
- Японцы не зря боролись за северные территории. Их цель достигнута порождениями красной звезды. Путаница совпадений…
- Ян!
- Слушаю, шеф!
- Проверь коды и действуй. Главный удар по Итурупу, по центральной норе. Остальные боеголовки по твоему усмотрению. Север тает, разгрузи все шахты.
- Понял, шеф! – Ян смотрел так, что было ясно: он готовился к такому раскладу и сценарий атаки крепко сидит в его голове, - Готовность минутная! Вы увидите результат до посадки у Джидды.
Лицо Зарки исчезло, монитор выдал карту северного полушария. Красные стрелы тянулись к Курильским островам с севера Американского континента и азиатской части России. Направленные на Итуруп слились в яркую полосу, объединившую десятки баллистических ракет.
Салтыков присвистнул и восхищенно сказал:
- Каков пионерский отряд! Они знали содержание приказа до его появления на свет! Видите: время пуска каждой ракеты расписано так, что все достигают целей одно-временно.
Минуты текли медленно и страшно, как языки магматического расплава. И вот экран слежения показал: шестерки прикрытия беспокойно закружили над островами. Стратегические ракеты исчезнувших супердержав выходили на глиссады поражения. До невиданного Землей удара оставалось меньше минуты.
Из нор на помощь сторожевым эскадрильям полезли вереницы бестфайров. Но успеть на перехват боеголовок они уже не могли. Сверхчувствительные датчики, разме-щенные в земной тверди и сейсмографы Цитадели зафиксировали резкое усиление актив-ности живой массы, скопившейся в недрах Тихоокеанского бассейна и Дальнего Востока.
Юнивер разведчиков ушел мористее, поднявшись на безопасную высоту. От остро-го юга Камчатки до Сахалина по всей дуге Курил поднялось множество серо-черных сул-танов, тут же обратившихся в атомные грибы. Сияние термоядерных вспышек на долгие секунды закрыло треть земной сферы. Излучение ушло к звездам, а монитор по-прежнему был слеп. Весь Дальний Восток закрыла сплошная пелена пепла и пара. Цунами устреми-лись к берегам Азии и Америки, заливая то, что еще не успел океан.
- Ян! Активный зондаж по всему спектру!
Голова Зарки заслонила карту.
- Шеф, уже делается. На островах началось землетрясение, вторично пробуждаются вулканы.
- И что? – не выдержав, вскричал Салтыков, - Как их норы?
- Острова стоят, Денис Исидорович, - доложил Ян, - Как и стояли. Взрывами смело верхнюю часть укреплений. Но их норы разделены на изолированные отсеки. Вода не пошла…
- Но хоть сколько-то попало в преисподнюю?
- Не исключено, - меланхолически ответил Ян Зарка, - Они шевелятся в самом эпи-центре, в разрушенном кимберлитовом конусе. Их там тысячи… Но никто ведь не скажет, сколько их было, а сколько сейчас! Ждем обратных цунами, девятый вал может и поможет.
- Твою дивизию! – Денис совсем распалился, - Все наши пояса обороны разлете-лись, распылились, размолекулярились! В миллионоградусном котле термояда они бал-деют как я в русской бане на верхнем полке! Что же это такое получается?
- А что получается? – спокойно переспросил Эрланг, посмотрев в упор на Салты-кова.
- Получается, - они едят все. От человечины до синтезирующегося гелия.
Эрнест легонько тронул Дениса за плечо и тихо сказал:
- Ну и что? Да они нас боятся больше, чем мы их. И никогда им нас не взять. Вспомни, как с ними расправились на Луне? Тихо, бескровно…
- Так то пращуры…
- А Славень? А Ирий? Забыл? Денис, мы ведь с пращурами одной, - земной, сол-нечной, лунной, крови…

























Часть третья.

Радуга над океаном.


Глава первая. Вектор спасения.

 Земля.
 Восточное побережье Красного моря. Пять километров южнее Джидды.
Здесь нет штормов и прибойной ярости. Синевато-изумрудная вода спокойным наплывом поглощает серо-желтую сушу. Песок, сопротивляясь, шуршит и скрипит, но сопротивление бесполезно – ему суждено стать подушкой донного ила. Над морем – прозрачно-жаркое безмолвие.
Здесь смыкаются параллели. И практично-детское арабское мирозрение пропиты-вается индусской иллюзорностью всех времен и пространств.
Великий людской сбор назначен на стыке трех стихий: воды, земли и воздуха. Скрытый огонь обеспечивает единство… Людей встречает обманчивая тень, падающая от тканого навеса, укрепленного на алюминиевых опорах. Люди Земли делают еще одну по-пытку отыскать рецепт вечности для себя и своей планеты. А пока они смотрят в низкое небо на северо-западе. Там, мористее города-порта, действует Проход №3, - часть обще-человеческой Программы «Переход». Этот Проход – единственный на планете, не связан-ный с глубинной фумаролой.
 С берега хорошо виден силуэт крейсера, лишенного вооружения. То и дело на его палубе вспыхивает радуга и, взметнувшись к лазури неба, ниспадает в изумрудную синь моря. Через пятиминутный промежуток сверкает обратная радуга, крутой дугой утыкаясь в корабль.
Драконы сменяют друг друга, оживляя струение жидкого воздуха воспоминанием о последнем путешествии Синдбада-морехода. Здешний мир тих и спокоен, обещая при-ключения романтические, без драм и трагедий…
А на заморском западе, над суданскими горами, горизонт тревожно розовеет. Будто восходит раннее, неземное, чужое антисолнце. Или же оно только закатилось… А родная желтая звезда стынет в точке зенита палящим костром…

Игорь Всеволодович Бортников поднял руку. Устроившиеся на врытых в землю деревянных скамьях люди притихли, и он с улыбкой сказал:
- Не волнуйтесь видом запада, - мы в зоне гарантированной безопасности.
Из первого ряда поднялся высокий худой человек, обвернутый куском серой пыль-ной ткани, и произнес хриплым низким голосом:
- Я слышал о чистом небе над лагерями беженцев. Над резервациями… Знаю о вечном мире в Шамбале. Слышал, знал, - но не верил.
Аудитория зашепталась, осуждающе реагируя на слова неверующего. А он, сверк-нув черными глазами, решительно продолжал:
- Пятая часть осталась от моего народа! Мы прячемся в горах Алтая и Тянь-Шаня. Мы видим землю с высоты полета орлов. Все ли знают, как она оттуда выглядит? Я скажу. Ночами моя покинутая родина освещается не хуже, чем днем. Где там Луна и звезды! Горят леса и степи. Кипит вода в реках и озерах. Небо светится кометами, болидами, метеорными роями. Взрываются военные склады, химические заводы. На землю падают ядовитые дожди, из-под земли поднимаются отравленные воды. Уже и на горных тропах не встретишь диких животных.
Игорь Всеволодович вновь поднял руку:
- Мы знаем все, о чем вы сказали. И о чем вы промолчали. Обстановка чрезвычай-ная повсюду! Потому и собрались мы сегодня. Пора менять систему управления…
Вождь-посланец Алтая не дал ему договорить:
- Комитет Пятнадцати? Аналитическая работа… Заменяющие отсутствующий за-кон рекомендации Планетарной администрации. Контроль департаментов. Поиск нестан-дартных решений. Все это делают несколько подростков! Да, весь прошлый опыт руко-водства человечеством бесполезен. И мы успели привыкнуть к имеющемуся планетарно-му способу регулирования. Нельзя сейчас распускать Комитет Пятнадцати!
- Думаю, распускать Комитет не будем, - успокоил его Бортников, - Ребята рабо-тают хорошо. Не их вина, что Земля… Тем не менее, нет сомнений: существующая струк-тура управления районами и регионами исчерпала свой потенциал. И перестала соответ-ствовать…
- Подождите! Вопрос-то какой! Где Генеральный координатор? Где Эрланг? – раз-дался выкрик из последнего ряда, - И где фаэты?
- Здесь. Здесь Эрланг, - улыбнулся Бортников, - Он в вашем ряду, крайний справа.
Головы участников сбора повернулись в ту сторону.
- А фаэты.., - продолжил Игорь Всеволодович, - Вы же знаете, что они всегда участвуют в общей работе, независимо от местонахождения. Предложения, которые мы обсудим, будут согласованы с ними через Генерального координатора. Но решать придет-ся нам. И потому прошу внимания, чтобы огласить суть текущего момента.
В наступившей тишине легко можно было расслышать шорох ящерицы, пробира-ющейся в песке. Бортников говорил уже серьезно и строго.
- Итак, Комитет Пятнадцати сохраняется. Но меняет свое предназначение. Он ста-новится интеллектуальным ядром новой системы глобального руководства. Мы снимаем с ребят функции организаторов и контролеров. И Комитет будет бригадой советников-координаторов во главе с Лераном Крониным.
- Что? Возрождается глобальное руководство? Орган, неподвластный никакому контролю снизу? И что, его списочный состав уже в вашем кармане? – с едкой иронией в интонации спросил кто-то из глубины аудитории, не показывая себя, - И решение подпи-сано отсутствующими фаэтами?
- Я понял вас,  - сдвинул седые брови Бортников, - Нет, Цитадель как скрытый ор-ган планетной диктатуры не возродится. Время навязанного извне диктата ушло. А новое планетарное руководство, если мы согласимся, будет состоять из тех, кто присутствует здесь.
Заявление Премьера Земли и руководителя Комитета Пятнадцати встретили молча.
- Итак, назовем его Верховным Протекторатом. Могут быть иные определения: ка-бинет, исполком, комиссариат, сенат и другие. Но какая разница? Я предложил Верхов-ный Протекторат, так как эти слова не имеют близких сомнительных исторических аналогий. И – чтобы исключить ненужную трату времени на прения не по существу.
Он оглядел сидящих по цветастым навесом, пригладил загоревшую до цвета спелого финика лысину, нашел взглядом Леду, устроившуюся между Лераном и Люем, подмигнул ей и продолжил менее напряженно:
- Верховный Протекторат объединит людей, имеющих реальный авторитет. А это: вожди религиозных конфессий и районные лидеры, руководители резерваций, комиссары планетарного правительства и региональные консулы. Вот и все…
Никто не спросил: а почему в предложенном составе нет фаэтов, нет дельфиньего и драконьего представительства.
- От нас требуется одно: выдержать стратегию спасения человечества. Пока наша проблема – запаздывание реакции на перемены. Мы обязаны обеспечить оперативность и гибкость.

Леда положила горячую ладонь на руку Люя. Тот отсутствующим взглядом смот-рел на алеющий запад.
- Я знаю, вы отказались от буддизма и перешли в индуизм. Потому вы так печаль-ны?
Леран, сидевший до того как сомнамбула, очнулся и резко повернул голову. Леда от неожиданности вздрогнула.
- Жертвы, Люй.., - сказал он, - Фундамент индуизма - «Веды». Вспомни, как там…
Экс-лама с тем же отсутствующим видом послушно вспомнил:
- «Чхандогья Упанишада». Двадцать пять символов жертвоприношения… Пять ко-стров на алтаре: означают райские планеты, облака, землю, мужчину, женщину. В пламе-ни костров сгорают пять видов жертвы… Вера, обитатели лунного рая, дождь, злаки, сперма…
- Вот! – Леран так резко потянулся к Люю, что Леда снова вздрогнула, - Луна – не працивилизация… Кто нас пустит в рай с оружием в руках и сердцах? До каких пор будем ошибаться?!
Леда ощутила, как он внутренне собрался в попытке куда-то проникнуть. И, чтобы не мешать ему, спросила Люя шепотом:
- А как человеку достичь рая?
- Путей много… Я не знаю… Мне кажется, что об этой Упанишаде уже шел разго-вор. Да и… Впрочем, ты стала взрослой женщиной.
Они переговаривались почти неслышно, на грани мыслеконтакта. Люй разглядывал ряды скамеек впереди в желании отыскать племянницу: рядом с Ли ему было легче. Особенно если близкий сосед - сверхъестественное существо с двойным именем Эрланг-Леран. Неосознаваемый по сути страх звенел в нем басовой струной. И чтобы справиться с ним, он продолжал разговор с подругой золотого человека с другой звезды.
- Все живые существа имеют одинаково бессмертные души, но разные оболочки. Тела. Потому и принадлежим мы сразу двум мирам, духовному и материальному. Потому и тянет нас то туда, то сюда. Трудно родиться во Вселенной человеком, но потерять чело-веческую форму легко. Ведь потерявший ее начинает цикл превращений заново. Вначале он приходит на землю дождем…
- Золотым или серебряным, - прошептала Леда, краем глаза глянув на окаменевший профиль Лерана.
Люй во внутренней задумчивости не расслышал ее.
- Потом существо рождается зернышком. Зерно съедается мужчиной и делается в нем семенем. Животворное семя принимает в себя женщина. А от женщины рождается мужчина. Так открывается путь…
Леда посмотрела на запад. Там, стремясь к пылающему золоту горизонта, чертили небо серебряные струи.
- Люй, вы видите? По всей Земле идут серебряные дожди. Это возвращаются те, кто погиб? Или это Фаэтон, рассыпавшись на мелкие осколочки, сыплется на нас?
Леран встрепенулся, возвратившись из путешествия по неведомым Леде мирам.
- Нет, моя родная… Не серебряные они и не золотые. Видимость… С ними к нам никто не вернется.
Золотые глаза фаэта светили влажным блеском. Леда обняла его руку.
- Ты хочешь выяснить, почему резервации как заповедники? Я угадала?
- Тут все ясно. Не так ли, Люй? Там люди, не отягощенные чрезмерностью греха. Им суждено спастись.
- И таким, как Фред, тоже? – спросила она.
- Фред-младший не из мира Лии. И он там не живет. Появляется - исчезает. Там его работа, нужная ему самому. Без Фреда обойдутся…
- А что, если рай по ту сторону Перехода? – женски непоследовательно продолжа-ла расспросы Леда, - Или там начало пути?
Но их беседа прервалась: в работу Совета, которому предстояло стать Верховным Протекторатом, включился Шри Джая. А его не слушать они не могли.
- Мы проиграем не раньше, чем сдадимся! Только тогда! – голос брахмана звучал негромко, но твердо. А бархатный, будто в горле полуслышно звенели десяток сказочных микроколокольчиков, тембр проникал в самые глубины восприятия, – Примкнувшие к «Нео-Силлабусу» выкинули перед врагом белый флаг. И они собственными руками вы-рыли себе прямой тоннель в ад.
Человек Алтая, как его тут же назвала Леда, - не выдержал и, плотнее запахнув-шись в серую ленту одежды, почти выкрикнул:
- Да что ад? Завтра на земле не останется места и для одной человеческой могилы. А если сохранится хоть одно погребение, – некому будет цветы туда положить. Я не пой-му, о чем вы говорите?
- Я говорю о том, что смысл Вторжения нельзя оценивать однозначно. Как сплош-ное истребляющее зло. Пламя звездной войны начало переплавку душ как фаэтов, так и землян. Кто ее пройдет, – тот сохранит себя. И черный, и светлый огонь, - оба горят в каждом из нас. Все мы – у истока реки возрождения.
Шри Джая поднял руку к небу.
- А Черная планета погубит себя сама. Возможно, нашими руками. Но – сама. Ждать недолго… Но нам все еще грозит повтор... То ли опять здесь, то ли за Переходом, - не знаю, я не пророк. В одном уверен: мир Вселенной един. Черные звезды чужой галак-тики уже мерцают над нашими головами. Расстояния потеряли прежнее достоинство.
Он опустил руку. Расширенные глаза брахмана мерцали золотыми искорками вдохновения.
- На умирающей Земле рождается новая Церковь. Объединенная Церковь единой веры. С завтрашнего дня ее лидеры примут на свои плечи и светскую власть. И, – прежде чем сказать хоть одно властное слово, братья мои…
Тут Шри Джая сделал паузу и протянул обе руки вперед, взмахнув широкими бе-лыми рукавами.
- Прежде нам самим необходимо приготовиться, оздоровиться, очиститься! После того - войдем в реку новой жизни.
Речь руководителя резервации острова Бали завершилась общим одобрением. И даже Человек Алтая, отбросив недоверие и скепсис, закивал упрямой аскетической голо-вой. Следующим оратором, по выбору Бортникова, стал Арсений Кусик, успевший за не-сколько недель стать известным и землянам, и фаэтам.
- Арсению с его людьми досталось не только от чужих, но и от своих, - сдержанно улыбнулся Игорь Всеволодович, - предоставляя тому слово, - Расскажите, как вы выдер-жали атомную бомбардировку Курил.
Полутораметрового роста и очень худой, Кусик мог бы сойти за мальчика. Если бы не лицо, - нездорово темное и морщинистое. Лицо древнего старца. Но на вопрос Бортни-кова оно расцвело такой улыбкой, что Арсений помолодел на два-три десятка лет.
- А что бомбежка? Роза Ветрова спасла. Чуть тряхнуло, однако. И все, обошлось.
Следом улыбнулся Игорь Всеволодович, широко и ярко:
- Еще одно чудо. Подобное одиссееву. Тому Эол все ветры в мешок завязал. Оста-вил один, попутный…
Кусик согласно кивнул:
- Только бы и мы наш мешок не развязали по глупости. Тогда уж небо и над резер-вациями покраснеет-загорится.
Он пробежал узкими глазами по рядам, на миг задержал взгляд на лице Эрланга и добавил:
- Хотите знать, как у нас, в Ханко-Уссурийской резервации? Нормально у нас. Второй раз за этот год расцвел лимонник… Но Проходы далековато. Нам нужен Протекторат.
Он развел руками, склонил голову в поклоне, и прошел к своему месту. Леран с Ледой обменялись взглядами: рано постаревший нивх-дальневосточник дал понять в ми-молетном столкновении взоров, что знает нечто важное, но не подлежащее оглашению. Но встречу с ним перенесли на вечер; к тому же за спинами раздался приглушенно-приглашающий шелест крыльев.
- Радомир! – обрадованно воскликнул Леран, - Он привез Инса.
Леда радостно всплеснула руками: дракон Радомир стал и ее другом. После гибели Славеня они с ним сблизились, стали единой семьей. Радомиру нравилась роль опекуна неординарно красивой человеческой пары. Извинившись перед Люем, они тихо поднялись со скамьи и подошли к дракону. Тот расположился на песке с гордо-лукавым видом, показывая, что честно выполнил долг и ожидает похвалы. Леда подбежала к нему и прижалась щекой к теплой, пахнущей высотной свежестью голове. А Леран, обменявшись с Радомиром мысленными приветствиями, встретил слезшего с драконьей спины Инса.
- Порученец Генерального координатора прибыл для уточнения задач! – доложил он, вытянув руки «по швам».
Глаза Инса светились таким безмерным восторгом, что Леран рассмеялся.
- Что с тобой, «порученец»?
Круглое лицо Инса расплылось в улыбке до полного луноподобия, обретя неожи-данное очарование.
- Я впервые в жизни верхом на тонпондрано! Он встретил меня у резервации. Сам посадил на себя и привез сюда. Это настоящее чудо!
- Почему Тонпондрано? – не понял Леран, - Его зовут Радомир.
- Так их называют в древних малагасийский легендах. На Мадагаскаре живут мои родственники. Жили… Он хозяин мира, его светящуюся голову видно ночами за много миль. А разве не так?
- Так, - согласился Леран, - Откуда ты?
- Из Австралии. Навестил Майлса Шифа. Он почти поправился. Мы с ним и на водных лыжах прокатились. Майлс ведь был чемпионом континента среди юношей.
«Вот ведь… Чуть не потеряли еще одного из Комитета Пятнадцати, - сказал себе Леран, - Хорошо, Игорь настоял на обязательно-принудительном выполнении медицин-ских предписаний».
- Нашли кого-нибудь? Что-нибудь? – спросил он.
- Как будто… Я привез записи. Они требуют расшифровки. Майлс с друзьями про-должают поиск. В одном из племен сохранился наследственный клан жрецов-шаманов. Так они способны заклинанием уничтожить врага племени на любом расстоянии.
- Проверили? – усмехнулся Генеральный координатор, - Ты не забыл, сколько уже найдено пустышек?
- Да, проверяли на животных. Действует. А опыты с человеком… Без разрешения, да и вообще…
- Так ты за разрешением приехал? – строго спросил Эрланг, - Что, в Австралии идиллия? И поблизости ни одного бестфайра? И нет пятой колонны?
Инс побледнел, посчитав вопросы выражением недовольства его работой. Тут по-дошла Леда, протянула руку.
- Рада видеть тебя, Инс. Мы так давно не встречались.
Он мягко пожал ей кончики пальцев. Бледность щек сменилась румянцем.
- Леран! Ты сделал Инсу выговор? Разве он не справился с поручением? И чем он занимается? И почему я ничего не знаю?
Леран от шквала вопросов заморгал, потом улыбнулся, обнял Инса за плечи. Леду взял за руку и повел всех поближе к Радомиру.
- Никаких выговоров, Леда. Я непростительно забыл, как чувствителен наш юный друг. Все дело в том, что он занят главной проблемой текущего момента. Того самого мо-мента, который обсуждает Верховный Протекторат. Прости, Инс, я не спросил: ты голо-ден? Устал?
Инс смущенно улыбнулся:
- Если бы воды немного… В резервации не успел.
- Леда, развлеки гостя. Можно и вопросами. Не мне же одному… А я принесу что надо.
Леран удалился легким пружинистым шагом, похожим на полуполет.
- Ну вот, заставил начальника бежать за водой, - расстроенно сказал Инс.
Леда весело рассмеялась.
- Любому начальнику полезно побывать в шкуре подчиненного. Но ты откроешь мне свою военную тайну?
Он кивнул и серьезно ответил:
- Мы заняты поиском универсального оружия. Человечество знало его. Но давно, еще до великого потопа.
«Так вот почему Комитет Пятнадцати вывели из системы планетарного руковод-ства?» – догадалась Леда.
- Да. Комитет превращен в группу «Два-О». Группу «Оружие Освобождения». Кроме Эр… Кроме Генерального координатора, об этом знает только Бортников.
- И еще ты. А теперь и я…
Инс опять побледнел и сказал с замешательством:
- Я знаю, что от тебя у Генерального координатора нет секретов. Пусть меня нака-жут, если я ошибаюсь.
- Тебя не накажут, - улыбнулась Леда, - Ты прав. Но продолжай же…
- Мы ищем людей-хранителей прежнего знания. Они и сами не понимают, что но-сят в себе. Ищем с помощью сети Комитета. У ребят такие базы данных по всей Земле!
- Я понимаю. Начинаю понимать… Но почему… Почему не фаэты?
- Да, конечно, - Инс настороженно глянул в ту сторону, где исчез Эрланг, - Разу-мом фаэты намного ближе к тому, что мы ищем. Но они психологически… Нет, точнее, - ментально, – отграничены от земного наследия. Так говорит Э… Леран Кронин. У них внутри некий барьер. Чтобы его снять, требуется долгая совместная с землянами жизнь. А времени уже нет…
Вернулся Леран с объемной сумкой в одной руке и большой бутылью желтого напитка в другой. Расставил посуду и еду прямо на песке.
- Прошу, Инс. Мы с Ледой тоже проголодались. И присоединяемся к тебе.
Он внимательно посмотрел в глаза обоих и со вздохом сказал:
- Понятно. Леда, ты хочешь знать, почему именно Инс занят такой сложной зада-чей? Инс, утоли жажду… Леда, помоги ему, а я расскажу о том, что он не успел.
Леран разлил желтый напиток в пластиковые стаканы, сам отпил маленький гло-ток.
- У Инса развита редчайшая генетическая особенность. Цель, принятая сердцем, ориентирует на себя все его существо, перестраивает сознание и руководит поведением. И тогда он входит в почти непрерывный инсайт. Инс незаменим в серьезном поиске. И – какое знаменательное совпадение слов: Инс и инсайт!
- Но… Но ведь это изматывает? Работа даже во сне…
- Поиск цели… Поиск путей к цели… Вот в чем канва человеческого предназначе-ния, - голос Лерана стал строгим, эрланговским, - А наш Инс – истинный человек.
- Само собой, Инс человек, - Леда запнулась, но закончила скрытый вопрос, - Но как же, все-таки…
- Как же фаэты? – на лице Лерана проскользнули черты Эрланга; словно он сделал попытку занять часть мудрости у самого себя.
- Я попробую объяснить, Леда. Провозглашение единства между фаэтами и земля-нами вовсе не означает наступление эры их фактического равенства. Неравенство наше обоюдное. В какие-то моменты, - их не так уж мало, - фаэты оказываются слабее землян. Несмотря на кровное, генетическое родство, они разнопланетяне. Конечно, все разумно-живое связано воедино. И в пространстве, и во времени.
- Все разумно-живое? – удивилась она, - А эти? Те?
Леда поежилась, словно жуткая серая тень прошла над головами. Как в незабывае-мые последние секунды Гео-Армады.
- Эти – не живые. Хоть и разумные, - ответил он с ненавистью и болью, - Единство живого разума изначально. А значит – вечно. Истина всегда проста. Но вот видеть простое – очень непросто. И особенно непросто человеку, нацеленному на всякие сложности, тайны, загадки. Многознание часто тождественно невежеству. Нельзя все знать, как и нельзя знать ничего. И глупо стремиться к первому или второму.
- Тогда что же, Леран Кронин был неправ, когда стремился к знаниям? – голос Ле-ды дрогнул.
- Леран Кронин был прав, - с грустью сказал Генеральный координатор, - Но про-будившаяся в нем древняя память сковала свободу мысли. У Инса, у Демьяна, у Юлии, - у них нет моего груза. Следовательно, у них есть реальный шанс отыскать путь к цели и саму цель.
Он опустил голову, взял рукой кусочек соленой рыбы и принялся его жевать. Леда, неслышно вздохнув, долила в стакан Инса желтой жидкости, оказавшейся легким фруктовым вином. «Вот оно, то ли проклятие, то ли горькое счастье моего Лерана… Как трудно, но притягательно Эрлангу оставаться Лераном Крониным; как легко и невозможно Лерану Кронину стать Эрлангом». Они молча ели, пили, думали. Пока Леран внезапно не встрепенулся, выронив из пальцев кусочек хлеба. Неожиданные переходы из одного состояния в другое, - они происходили все чаще, но Леда никак не могла с ними примириться, и всякий раз пугалась.
- Бортников передает… Радомир тоже его слышит. Вам надо знать известие… Нельзя его отнести к историческим, но оно – симптоматичное. С Плесецкого космодрома взлетел земной космический корабль.
- Что? – лицо Инса стало обычно-некрасивым, - Откуда у нас неучтенные космиче-ские корабли?
- «Нео-Силлабус» полетел. У них ведь были возможности. Дело в том, что Аполли-он… Нет! Дело в том, что фаэт Арни для генерала Ранверсера и лжепророка Мориса Бол-дуина оставил на Марсе Юнивер звездного класса. На аппарате, - установка энергетиче-ской переработки вещества. Это чтобы хитренькие вожачки не отказывали себе ни в чем. Ни в воздухе, ни в питье, ни в еде…
Леда отреагировала отстраненно-равнодушно:
- Что ж… Хоть в чем-то он был обязателен. Ведь обязательность – сестра честно-сти? Они хотели спасти себя. Вполне человеческое желание.
- Вполне, - согласился Леран, - Переждать лихую годину подальше от Земли, - это по-человечески. Двойное предательство! Вначале они сдали Землю целиком, а затем от-крестились от тех, кого увлекли за собой. Надо же: замкнутый мирок для нескольких сек-тантов-вожачков. Это нам знакомо. Помнишь, Леда? На том корабле поместились все, кроме Ивана Марьина. То бишь Славянского Ангела. Этот где-то в сибирской тайге зате-рялся…
- И где они теперь? Летят к Марсу? Или стремятся уже за пределы Системы?
- Они уже вообще за пределами, - странная, без торжества и без боли усмешка скривила губы Лерана, - Бестфайры сожгли планетолет на орбите геостационара. Впро-чем, «Нео-Силлабус» все равно был обречен. Департамент Стратегической разведки обна-ружил Юнивер Арни на Марсе неделю назад.
Леран потер пальцами виски, как делала Мария Кронина во время приступов миг-рени. И предложил:
- Не пора ли нам под навес? Разговор там завершается. Этот сбор чрезвычайно ва-жен.
-Тем, что на свет явится Верховный Протекторат? – отважился на вопрос Инс.
- Не только, - ответил Генеральный координатор, собирая в сумку посуду и остав-шуюся еду, - И не столько. Протекторат – формальность. От сбора я жду принятия куда более важного решения. И хочу сам услышать, как люди подойдут к нему. Хотелось бы не так, как в начале нашей общей дороги…

Родное земное солнышко подкатило к черте заката. Притух тревожный свет его не-видимого антиспутника, антисветила. На потемневшем песке удлинились и уплотнились тени.
Игорь Всеволодович, заметно уставший от дирижирования поличеловеческим ор-кестром, подводил его к финишу дневной симфонии.
- …всего на планете действует семь лагерей беженцев, так называемых резерваций. Пустыня Наска, Ханко-Уссурийская зона в дальневосточном Приморье, остров Бали, Исландия, Гаваики, Антарктика, - у подножия разогретого вулкана Эребус, что на побережье Земли Виктории, и рядом с нами, восточнее Джидды. Как внешне, так и по укладу быта они схожи. Палатки на десятки километров, дымы полевых кухонь, костры… И – чистое, безопасное небо; светлые, без страха и обреченности глаза детей и женщин. Я почему особо выделил антарктическую зону? Там открылся поистине райский сад! По всему выходит, академик Обручев ошибся диаметрально: Земля Санникова располагалась не у Северного, а у Южного полюса.
Он откашлялся и продолжил:
- Мы уже поняли: именно в резервациях сокрыта наша надежда. Именно в них спрятан ответ на вопрос: как спасти наш мир. И будет правильно, если Верховный Про-текторат посчитает эти семь пунктов жизни, - во взаимосвязи с Программой «Переход», - наиприоритетнейшими. Охватить своим влиянием всю планету, особенно ее пораженные секторы, мы не можем. Нет ни времени, ни людей, ни средств.
Сегодня мы осмотрели текущий момент со стороны всех основных граней. Тайного или явного голосования не предполагается. Как и четких решений с обязательными параграфами. Достигнуто единое понимание – вот главное. А сейчас…
К Бортникову приблизились несколько юношей и девушек, несущих в руках связки отблескивающих западным багрянцем тороидальных конструкций. Внешне они выглядели выкованными из золота и серебра обручами, украшенными драгоценными камнями и тонкими проволочками. Игорь Всеволодович взял один  обруч и надел на голову. Получилось подобие диадемы или короны, отбрасывающей цветные блики и лучи.
- Эти аппараты созданы для нас братьями-фаэтами. И с сего дня они станут неотъ-емлемой частью убранства каждого. Они выполняют три функции. Первая: средство мгновенной телепатической связи. Как общей, так и избирательной. Теперь любые реше-ния будут приниматься нами всеми разом, на основе мыслесогласования. Независимо от местонахождения. Вторая: оружие защиты от внешней опасности. Обруч, - назовем его так, - и предупредит, и поможет, даже невидимым сделает. Третья: знак отличия, принад-лежности к Верховному Протекторату. Как обращаться с обручем, вам покажут.
Юноши и девушки прошли меж рядами, вручили каждому по аппарату. Помогли одеть и освоить управление. После чего Бортников, повеселевший от близости заверша-ющего пункта повестки, объявил:
- В заключение, друзья, маленькая процедура. Нам нужен молодой и энергичный руководитель. На должность Протектора Земли. Дело в том…
Договорить ему не дали. Мыслеголосованием, освобожденный от опеки над Коми-тетом Пятнадцати, Игорь Всеволодович Бортников был избран Протектором. Донельзя огорченный, он попытался протестовать вслух:
- Но… Ведь не для того же я ушел из Комитета! Да у меня же сверхпенсионный возраст!
Доводы Бортникова не нашли понимания. Воспользовавшись замешательством Протектора, рядом с ним встал высокий широкоплечий человек с солидным брюшком. Облаченный в черную рясу до пят, он выглядел весьма колоритно. Уверенный взгляд все понимающих глаз, роскошная черная борода с редкой рыжиной делали его в глазах Леды добрым магом из детского ужастика.
- Ой! – воскликнула она, - Не его ли хотел на место Протектора Игорь Всеволодо-вич?
- А что? Хорош. Вождь по призванию, - отозвался Леран, напрягшись в ожидании.
- Но кто он?
- Православный архиепископ. Я много слышал о нем, но лично не знаком.
Оперный баритон, на раскатистых «о» уходящий в бас, совсем очаровал Леду.
- Рано прощаться, братия! По договоренности и с позволения Протектора ставлю проблему. Свершилась одноактная, взрывная глобализация всеземного пространства. А мы еще не поняли! Большой яркий свет гасит в нетренированных, ослепших глазах пламя малой свечи. Как бы не потерять нам из виду тот почти незримый огонек, что теплится в душах! Чем и озабочен… Как бы не пройти мимо того решения, которое и есть истинно спасительное…
Леда, вся поглощенная видом православной личности и его необычным обращени-ем, не заметила, как Леран стал Эрлангом. Генеральный координатор смотрел на архиепи-скопа как экзаменатор на любимого ученика.
- Общее согласие! – гремел баритон, скатываясь на бас, - Мы отметили глобализа-цию объединением верхушек церквей и конфессий. Достигли принципиального примирения. Но! - при сохранении прежних различий! Тем самым оставили возможность, - и желание! – возвратиться в тиски альтернативных положений. А ведь от начала пути до цели – длинная дорога. Если не уберем разделяющие преграды, не станем единым целым, - не пройдем и шага, братия! Вектор спасения в том! Начинается он здесь и сейчас. Общее согласие на деле – суть создание единой конфессии, одной единой церкви…
Золотые глаза Эрланга горели огнем возрождающейся из пепла надежды…
 
Глава вторая. Контрнаступление.

Земля.
Горный Алтай.
Темна вода Катуни. Река озверело рвет свое тело о камни порогов, окрашивая гряз-ную пену кровью низкого неба.
Человек Алтая – брат Катуни. Существо его издергано, из глаз сочится пенный от-свет. Он забыл об обруче на голове и докладывает Салтыкову голосом:
- Там, за горами, за моей спиной, - центр нашего мира, Гималаи. Внизу впереди – южная Сибирь, опаленная пустыня. Враг выполз из нор в северных отрогах Алтая. Под-нялся в воздух и числом в двадцать шестерок устремился на юг. Считаю, что их цель – проникновение в Цитадель.
Он замолчал. Денис Исидорович усмотрел в пристальном тяжелом взгляде оттенок неуверенности.
- Вы правильно решили. Цитадель им не взять, но пытаться они будут. Но как и когда вы сколотили столь мощное ополчение?
Человек Алтая вместо ответа искривил уголки губ. Главком понял его. Основу за-градительного отряда составляли фаэты. Эрлангу, само собой, это известно. Неизвестно только Главкому… Денис мысленно махнул рукой: должность давно номинальная, как и денежное выражение цены любой земной вещи. Он подозревает, что у Человека Алтая войско, сравнимое с резервами Департамента Стратегической разведки. Да и вид с высоты весьма впечатлял: укрепрайон да и только! Вершины гор, ущелье, река…Эскарпы километровой высоты, - поработал хорошо отточенный меч великана. Огневые точки-пещеры, укрытия для людей… Аэродром и ангары для самолетов южнее. И много еще чего, прикрытое и совсем скрытое. Без прямого содействия фаэтов такой боевой порядок невозможно соорудить. Вон они, видны и с Юнивера. А ведь фаэтов в Системе осталось не более двухсот тысяч… Значительно меньше, чем было до начала операции «Туман». Рожденные в аквалотах отдали жизни за человеческую Землю. Хочется надеяться, не напрасно.
Многого он, Денис Салтыков, не может понять. Эрланг, или Леран Кронин, - величайшая загадка. Впрочем, и его Леда не менее удивительна, - будто и не земная… Эрланг отказался от официального членства в Верховном Протекторате. Он, как и Бортников, стремится быть подальше от рычагов власти. Игорю не удается, а одно слово Эрланга для любого фаэта и землянина значит больше, чем решение Планетарного правительства. Видимо, так же будет и с Протекторатом.
Генеральный координатор – должность или почетное звание? Он ни во что не вме-шивается, но всюду чувствуется его рука. Комитет Пятнадцати он переименовал в Чрез-вычайную Комиссию при Верховном Протекторате. Мальчики стали именоваться комис-сарами. Исторические аналогии, естественно, неуместны. Непонятно, для чего? Каково чрезвычайное дело Чрезвычайной Комиссии?

«Железные Кащеи» - еще одно определение бестфайров, данное Салтыковым. Ка-щеи ввязались в бой. В расчете быстренько раскидать на атомы скудно вооруженное зем-ное ополчение.
Шестерки разделились на две группы. Одна пошла на бреющем полете, в десятке метров над складками-перепадами рельефа, другая на километр повыше. Верхний эшелон подвергся контратаке российских «Мигов». Последняя модификация, «39-е», - на глаз определил Салтыков. Полк полного штата! Как они его собрали? И вооружение наверняка соответствует задаче, фаэты позаботились.
Атаку «Кащеев-парикмахеров» отражали стационарные излучатели энтропии. Зал-повый импульс разбросал порядок нижнего эшелона. Эскадрильи рассыпались на отдель-ные боевые единицы, и по ним открыли огонь земляне из переносных ЗРК и орудий, скрытых в пещерных огневых точках.
Юнивер подключился к радиочастоте авиаполка, что позволило иметь достаточно полную картину динамики воздушного боя. «Миги» шли звеньями по три машины, в ра-диомолчании. До серых целей оставалось менее километра, и с командного пункта полка поступила первая команда. Единовременно сработали излучатели. Результат получился тот же, что внизу: шестерки рассыпались, резко потеряв скорость. «Миги» крутой горкой ушли в красное небо, чтобы вернуться и зайти на цели с тыла.
Эфир заполнился переговорами пилотов. Говорили на русском. Денис Исидорович напрягся: он не предполагал, что от его родной армии осталась боеспособная часть. И с трудом удержался от соблазна включиться в радиосеть. Смотреть и слушать было сплош-ным удовольствием. Все летчики на подбор, асы-профессионалы! Молодец Человек Ал-тая, что сохранил такую гвардию. «Железные Кащеи» не успели разобраться с происшед-шим, как после красивого разворота всего полка получили новый удар. Бестфайры посы-пались вниз, на головы людей, расположенных в каменных траншеях. На КП авиаполка сидел тоже великий профи: летчики сделали ракетный залп, подержанный огнем с земли. Несколько десятков ярких вспышек осветили горные вершины. Вода Катуни посветлела, небо потеряло часть красноты.
«Ядерные боеголовки, усиленные чем-то не нашенским, а фаэтовским, - вспыхнула догадка, - Это ж сколько в сумме килотонн?» Салтыков посмотрел вниз. По незамеченной им команде люди исчезли в укрытиях. Денис повернул голову: Человек Алтая стоял неподвижно, обхватив сияющий обруч обеими руками. «Так… Вот оно что. Вот кто координирует действия, состыковывает работу обоих КП, наземного и воздушного!»
А в воздухе творилось невиданное. Оба эшелона монстров смешались в беспоряд-ке. Десяток их в неподвижности стыли на холодных скалах. Один, подняв фонтан брызг, стал самым тяжелым камнем на порогах Катуни. Глаза Человека Алтая и Яна Зарки бли-стали огнем победы. Но Денис, понимая, что атака организована и исполнена мастерски, изящно, красиво, не спешил радоваться. Вот если бы это был учебный бой! Если бы про-стые нормальные маневры, учения! В таком случае можно бы начинать думать о раздаче наград и слонов. Но данный случай - не тот.
Угасла вспышка, прокатилась ударная волна. Люди на земле вернулись на позиции. «Миги-39» заходили на новую атаку. Эфир гремел командами и возгласами. Денис Исидорович жадно вслушивался, по выговору определяя малую родину летчиков. У большинства ее уже не было.
А серые «Кащеи», потерявшие, казалось бы, всякую волю к дальнейшему сопро-тивлению, восставали.
- Отродье Бабы-Яги! – прошептал Салтыков, наблюдая за реанимацией шестерок.
Каждая боевая единица занимала место, соответствующее личному имени-коду. Восстанавливались оба эшелона. Час времени потерян и десяток соратников еще непо-движны, но задача остается. Цель, известная их тайному генштабу, продолжает владеть и манить.
Радости и восторги пилотов быстро сменились недоумением. Они не понимали, почему так происходит. Слышать они слышали, но самим воевать с неуничтожаемым противником не приходилось. На место деловой ярости приходили злость и стремление добиться победы во что бы то ни стало.
А запас горючего подходил к нулю. Командные пункты молчали в лихорадочном поиске нового решения. Человек Алтая стоял слева от Салтыкова с закрытыми глазами, удерживая коричневыми пальцами плетение золота и серебра на голове. Денис Исидоро-вич, имея боевой опыт борьбы с бестфайрами, равный по протяжению всей войне, пони-мал свое и его бессилие. Там, внизу, два десятка фаэтов! Куда ему, уж если они… Но чего можно ожидать в ближайшие секунды, Денис знал лучше других. В воздухе теряли по-следние капли керосина его соотечественники.
Первым принял неординарное решение командир звена на левом фланге.
- Я – семнадцатый! Мой коридор свободен. Ведомым действовать самостоятельно!
Салтыков нашел в небе «Семнадцатого». Видимо, это был командир полка, - его приказ выполнили немедленно. «Миг» остался один, включил форсаж и, оставляя позади огненный хвост, пошел на сближение с ближайшей шестеркой. Счет шел на доли секунды. Эфир затих. И только в предшествующий тарану момент всколыхнулся задором последних слов командира:
- Я им, гомофагам, сейчас покажу кузькину мать!
Машина «Семнадцатого» врезалась в серую тушу. Вспышка, взрыв… Бестфайра бросает в сторону-вниз, и он беспорядочным штопором падает в Катунь, делая начало но-вому порогу. От самолета осталось несколько горящих частей, в медленном падении накрывших свежий серый камень. Напрасно Денис Исидорович ищет купол парашюта: то ли летчик оказался от катапультирования, то ли не успел. Секунда молчания в эфире на Земле и Юнивере стали секундой прощания с героем.
Сидящий за Яном Заркой Блашкун, несостоявшийся начальник штаба лунной базы, ныне помощник Главкома, тихо проговорил:
- Гомофагов!.. Фаги по-русски – пожиратели. Серые людоеды – современные ло-тофаги, о которых  писал Гомер. Этот летчик – очень грамотный и интеллигентный чело-век. Была страна…
- Была Земля! – уточнил его слова Ян.
А Салтыков передал через обруч:
«Главнейший принцип обучения в российской армии: «Делай, как я!» Не допусти-те!»
И «Миги» по команде Человека Алтая вышли из боя. Возможно, то был единствен-но верный приказ за все время столкновения с разведотрядом бестфайров. Ибо первый искусственный камень Катуни поднимался из воды, возбуждая буруны и воронки.
- Твою дивизию! – сказал Денис, зло сверкнув глазами, и обратился к Блашкуну, - Рано хоронишь мою страну! Русскому народу нет переводу. Помяните мое слово, еще встанет на Земле памятник командиру полка. И мы еще напишем на наших камнях имена всех наших ребят...
Полк истребителей исчез за кряжем на скрытый миражами фаэтов аэродром. А по обоим берегам Катуни развернулся второй тайм ранее немыслимого, претендующего на паритет, столкновения людей с нелюдьми.
Как фаэты, так и Департамент Стратегической разведки были уверены: за боем наблюдали две стороны. Эрланг говорит, в этой войне минимум две стороны. Неизвест-ная, третья сторона могла располагаться в любой точке необъятной Вселенной, но видеть все, что творится на Земле.
Салтыков, как и все рядом с ним на Юнивере, понимал: алтайское поражение неизбежно. И, как и все, уверенно ощущал: здесь и сейчас происходит то, что на языке его народа, - языке, пропитанном кровью войн, - называлось началом коренного перелома. Впервые войско бестфайров было шокировано и остановлено. Впервые многие боевые единицы не вернулись на свои места в шестерках.
Салтыков не верил глазам: внезапно из поля видимости пропали ближние высоты вместе со скалой-эскарпом. На их месте образовались окопы, траншеи, убежища… А в них – люди, вооруженные гранатометами и зенитно-ракетными комплексами. На брустверах – стационарные энергоизлучатели. Вспышки выстрелов, струи трассеров… Самый настоящий передний край обороны. Мгновенная перемена в пространстве дезориентировала и бестфайров. Они замерли, изучая новую обстановку, и получили массированный удар из первой, знакомой им линии траншей. Удар практически блокировал половину отряда. Вторая половина, получив команду извне, набрала сверхзвуковую скорость и устремилась на новоявленную линию. Произошло то, чего Главком не мог предположить. Кащеев выводок на скорости сверхзвука ударил в стену. В тот самый гранитно-базальтовый эскарп, было исчезнувший. Мираж переднего края рассеялся в секунду встречного контакта бестфайров и Алтая. Ни один известный Земле организм не был способен выдержать такую встречу без летального исхода. Вторая половина разведотряда вышла из строя если не навсегда, то надолго.
Ян Зарка, сбрасывая накипь напряжения, закричал:
- А все-таки мы им показали кузькину мать!
В крике его послышались Денису интонации погибшего в лобовом таране «Семна-дцатого», - командира истребительного полка.
А над неподвижными телами закурились фиолетовые дымки, объединившиеся в столб темного свечения. Алтайская часть Земли соединялась с холодной аурой неизвест-ной точки Вселенной…

Земля.
Непал. Высота 8221.
Телерадиокомпания Уоррена перешла в ведение Верховного Протектората. На первый взгляд – формальность. Но Геб метался по аппаратной канала новостей из угла в угол, стараясь увильнуть от прямых взглядов Протектора и Генерального координатора. Черт их прислал сразу обоих! У Геба от вида одного Эрланга колени приходили в мелкую дрожь. Какая жалость, что он обделен даром предвидения! Да, если бы знать заранее.. Уж тогда в памяти ассистента Барта Эриксона, золотоглазого вундеркинда Лерана Кронина остался бы совсем другой Геб Уоррен.
Тут еще день выпал – явный перебор, чужая колода. Ситуация – совсем уж из ряда вон! Что-нибудь где-нибудь в хозяйстве подведет, и подвесят бедного Геба как пить дать. Надо же: телеприемники непальской студии с утра взбесились и демонстрируют одно и то же. Притом никем не санкционированное, неизвестно откуда передающееся. Ну нет, на вопрос «откуда?» у Геба был вполне твердый ответ: адовы иерархии не могут не иметь собственного телепередатчика. Только лично дьявол мог вручить бестфайрам ключи от земного телевидения!

…Ранним утром механически-скрежещущий голос из телеприемников пригласил к диалогу двоих: Генерального координатора и его юного помощника в Комитете Пятна-дцати, теперешней Чрезвычайной Комиссии. Противник знал о людях много больше, чем предполагали в Верховном Протекторате Земли.
Эрланг прервал рабочее совещание Чрезвычайной Комиссии в Цитадели. И через час с Демьяном Прохоровым стоял в аппаратной Уоррена, перед самым большим те-леэкраном Земли.
В Департаменте Стратегической разведки срочно создали особый отдел, усилен-ный специалистами-фаэтами. Пришлось вспомнить, как накануне Вторжения фаэты бло-кировали всю телерадиосеть человечества. Особый отдел занялся перехватом. Наряду с записью передачи на всех мыслимых частотах с разных точек планеты и ближнего космо-са осуществлялся контроль пси-волны, всегда сопутствующей течению осмысленной, упорядоченной информации. Главная задача – обнаружение координат источника, место-положения передатчика.
По эту сторону телемоста – земляне и фаэты. По ту сторону, - неизвестная сила, не-знакомый разум, опосредованный подобием человеческого голоса. Вызов на переговоры окончательно убедил Эрланга и Бортникова: легион бестфайров всего лишь исполнитель-ный орган. Но вот чей?
Светлый, вьющийся, коротко стриженый волос; прямой нос; крепко сжатые губы, повторяющие прямую линию подбородка… Предупрежденный Эрлангом, Демьян гото-вился к любому повороту в разговоре.
Сам Генеральный координатор, устроившись в кресле рядом, был на сто процентов уверен в том, как «та сторона» намеревается «давить на психику» юного коллеги. Знал он и то, как будут говорить с ним. Не исключено, используют Псевдо-Леду. Но, скорее всего, введут в игру другую фигуру. Предполагается неожиданность для Лерана Кронина.
Логика чужого мышления неизвестна. Они знают о людях больше, чем люди знают о них. Возможно, несопоставимо больше. Но едва ли они понимают то, что знают.
В час уничтожения Москвы семью Прохоровых спасла случайность: они отдыхали на даче под Солнечногорском. Потом след семьи потерялся. Мать, отец, сестра, бабушка. Да, противник всех выведет на сцену.
Механизм, несовершенно воспроизводящий работу человеческого речевого аппа-рата, включился без предварительного сигнала.
- Я вижу вас. Я буду говорить с Демьяном. Потом – с Эрлангом Крониным.
«Какое немыслимое сочетание: Эрланг и Кронин…»
Скрежещущие звуки, четко равные разделы между словами и фразами… В ушах отпечатывались даже непроизносимые знаки препинания. Примерно так говорили компь-ютеры в начале эры внедрения голосового интерфейса.
Ожил экран, создав эффект близкого присутствия. В трех метрах впереди – четыре человека. Как и ожидал Эрланг, - семья Прохоровых в полном составе, за исключением Демьяна. Он - в трех метрах и неизвестно как далеко. Эрланг сконцентрировал внутреннее внимание на их глазах и вошел в мир чувств всех четверых. Да, они знали, что их ждет. Любовь к сыну, брату, внуку давала силу держаться.
А Демьян повзрослел сразу на пару десятков лет:
- Здравствуйте, родные мои…
- Здравствуй, сынок, - ответила за всех Татьяна Борисовна, попытавшись улыб-нуться бледными губами.
Эрланг хорошо помнил: в свое время она так же, одна за всех, отказалась от пред-ложения переехать в Цитадель.
«Работа моего сына в Комитете Пятнадцати не дает нам никаких преимуществ пе-ред другими. Земля… Русь уходит в небытие. А мы… Кто мы такие?»
Тогда ни он, ни Демьян не посмели настаивать. Слишком глубоко угнездилась в ее глазах печаль за космическую родину и малое отечество.
Красивая семья… Единство двух типов, двух линий в гармонии: мужественная нежность в бабушке, матери, сестре и нежное мужество в отце и сыне.
- Я верю, - продолжал бесстрастный металлический голос, - Ваша встреча – начало новой вашей жизни. Нам известно: Демьян с детства не согласен с земным порядком. В десять лет ты был опытным хакером. Приход Йуругу позволил тебе заняться любимым делом. Но ты работаешь на износ. Твоя семья в нужде и страхе. Мы дадим тебе освоить информатику, превосходящую земную. Твоей семье дадим дом, одежду, еду. Все займутся своим делом. Для Оли мы приготовили краски…
Генеральный координатор, опираясь на объединенный интеллект фаэтов, нащупы-вал дорогу к авторам обращения. Семья Прохоровых легко удерживается в поле контроля. Быстрый зондаж: они не знают того, что нужно сейчас Земле! Плохо… Но и «те» опекают сознание пленных, чтобы войти в Демьяна! За ниточку, тянущуюся к нему, и надо цеп-ляться… А Леран Кронин мучительно ищет способ помощи всем пятерым. Ищет, зная, – не найдет.
Семен Севастьянович Прохоров, отец. Доктор философии и физики. Занимался стыковыми межнаучными проблемами. Татьяна Борисовна – психолог школы-интерната. Оле десять лет, у нее яркий талант художника. Бабушка Полина – на вид совсем не стара, глаза такие же упрямые, как у дочери. Русские в десятом колене по всем линиям генеало-гического древа. Леран знает, что это такое, когда чистые гены тесно сплетены с потом-ственной интеллигентностью.
Голос молчал, ожидая ответа. И Демьян заговорил:
- Я – человек Земли. Вы начали с нами войну, не узнав нас. Будь у вас хорошая разведка, Черная планета пошла бы не к Солнцу, а к другой звезде. А теперь поздно: вас ждет неминуемая гибель. Нет места в Системе, где вы сможете укрыться.
Леран Кронин кожей ощутил, как затихла Земля от слов Прохорова-младшего. «Молодец, брат! Так держать!» – хотелось ему крикнуть. Но нельзя было Эрлангу вмеши-ваться. Ниточка, ведущая к Демьяну и обратно, натянулась. Та сторона копалась в наборе вариаций.
- Что означают ваши слова? Демьян Прохоров отказался от выгодного спаситель-ного предложения? – спросил железный голос.
- Правильно! – тихо утвердил Демьян, и, не отводя глаз от экрана, произнес, - Про-сти меня, мама… Папа, бабушка… Оля, ты ничего не бойся. Ты ведь помнишь: смерти нет. И боли нет. Вспомни, мы говорили…
- Помню, - ответила она, почему-то смотря в лицо Эрлангу, - Мы вечные люди. А серые волки бессильны.
Леран ответил на ее просящий взгляд. И сказал ей мысленно: «Не бойся, больно не будет. Ни тебе, ни им». Это все, что мог сделать фаэт для обреченных землян. Но и это было бесценным подарком. Глаза Оли сказали: «Я все поняла, я не боюсь. Спасибо. И бе-регите брата, ему так тяжело…»
- По сравнению с созданными природой величественными чертами земного лика человек есть создание вчерашнего дня, и его воспоминания не идут далее сновидений ми-нувшей ночи, - сказал заэкранный голос, - Так написал о людях ваш человек Ди Ди Фрэзер. Мы думаем, он прав.
«Это «Ди Ди»! – подумал Эрланг, - они извлекли цитату из памяти Семена Прохо-рова! Они копаются в его психике, а я «не слышу»?
Семен Севастьянович посмотрел на дочь, на Эрланга, еще раз… Он понял, решил Эрланг. Все понял! Старший Прохоров, обратив взгляд к сыну, потянулся рукой к руке жены. Но не успел дотронуться.
Невидимые силовые захваты прижали всех четверых к неудобным изгибам желез-ных кресел. Из-за предела охваченного экраном пространства, справа и слева, выползли два бестфайра.
Дальнейшее делалось не из мести Демьяну. Месть, - слишком человеческое чув-ство. Этот акт драмы предназначался Эрлангу. То есть Генеральному координатору, от которого очень многое зависело и на Земле, и на полях новых сражений. Его готовили к сговорчивости, к капитуляции. Тот далекий хозяин железного голоса знал, что Эрланг волен в своих поступках. И что при любом сделанном им выборе земляне его не осудят.
Бортников стоял недалеко, за пределами «сценической площадки», предназначен-ной для Эрланга с Демьяном. Леран нашел его взглядом: захотелось опереться на под-держку близкого человека. Но тот наблюдал за бестфайрами. Скользя на мощных лапах, Кащеи приближались к беспомощным жертвам. Игорь Всеволодович, нарушив все пред-варительные договоренности, без совета с Эрлангом, подошел к Демьяну и, положив руку ему на плечо, зашептал.
Демьян отрицательно качнул головой. Он отказался второй раз, даже когда пред-ложение последовало от своих. Эрланг с болью и гордостью признал: юный землянин сейчас на голову выше младшего Кронина, попавшего с Бартом в руки мясника Карлоса. Понимая, что Демьян берет на себя чересчур много, Эрланг вмешался и вошел в его со-знание. Теперь Прохоров-младший ничего не будет ни видеть, ни слышать. Но реагиро-вать будет так, как человек с неотключенным восприятием.
Земляне, имеющие рабочие телевизоры, в ужасе замерли. И даже фаэты дрогнули, на миг потеряв контроль за путем к цели.
Крики, хруст костей, ручьями кровь… Монстры начали с ног отца и дочери…
Еще многие тысячи лет радиоволны будут нести по мирам Галактики эту сцену. Всегалактическую демонстрацию кровожадности увидит не одна цивилизация. И найдет по ней Землю, и обнаружит истоки ужаса. Еще через тысячи звездных лет со страшными кадрами познакомятся обитатели других звездных островов. Ведь и там живут гуманоиды. Айла, еще не знающая, что она Лимния, сказала как-то Лерану:
- Свет красных звезд рождает страшные сущности, негуманоидов.
Свет красного гиганта По-толо, второй звезды системы Сириуса, породил бестфайров. Но где-то дальше живут те, кто сделал ящеров Йуругу из негоуманоидов носителями дьявольского естества. Люди Земли столкнулись с гораздо более ужасными существами, чем те, которые их сейчас убивают миллионами. За железным голосовым «Я» скрывалась раса преисподней. И ее сатанинский ум передал очередь от Демьяна Эрлангу. Камеру пыток и не подумали привести в порядок. Куски тел плавали в лужах крови… Опознать можно было только голову Прохорова-отца с сохранившимися глазами. Открытые, они хранили последний взгляд. Спокойный и полный любви. Такой же был у Барта Эриксона.
Залитое кровью подобие кресла. На спинке висит, зацепившись лоскутом кожи, правая кисть десятилетней сестры Демьяна. На кресло садится золотоволосая и золотогла-зая женщина. Дочь Фаэтона-Манде, избравшая себе земное имя Лания. Вот он, ударный сюрприз для Эрланга!
- Я обращаюсь к Генеральному координатору. У вас старшие ценнее младших. Пе-ред тобой твоя мать. Тобой же возрожденная. Разве для вас есть родство ближе? Ведь фа-эты и земляне одной крови? Или нет?
Знаки вопроса падали каплями крови.
- Я делаю второе приглашение Генеральному координатору. Ждем немедленного согласия прибыть на Йуругу. Для переговоров. Если нет, женщина Лимния повторит судьбу Прохоровых. Через три дня такая судьба ожидает твою сестру и подругу Леду. Я жду.
Леран Кронин тряхнул головой. Зло изощреннее добра! Находящегося в трансе Демьяна унесли вместе с креслом. Юный землянин сделал больше, чем мог. Глаза Лании говорили: она видела все. И готова, в ней нет страха. И она тоже не знает, где этот «Я». Что ж… Женщина Фаэтона умеет управлять телом в любой ситуации.
Эрланг попросил оставить его в студии одного. Не выполнил просьбы один Игорь Всеволодович. Что ж… Бортников по силе психики почти фаэт. Пожалуй, вдвоем им бу-дет легче нащупать тропку к Суперкащею.
…Земля в оккупации. Враг берет в полон кого пожелает. И делает с пленными все, что хочет. Железный Суперкащей не боится суда. Ни земного, ни галактического, ни все-ленского. В том и кроется его главная слабость. Не боящийся суда свыше, - временщик до срока под любым небом. Земной срок им тоже определен: до поры, когда люди поймут ошибки Фаэтона и Земли.
- Срок близок, брат! – жестко произнес Игорь Всеволодович.
Он мог читать мысли Генерального координатора. Леран Кронин наклонил голову. Предстоял последний разговор с Ланией, которая и была его матерью, и не являлась ею. Разговору никто не сможет помешать. Слушатель будет одни – Игорь. А когда океан смоет с суши клоаку человечьих грехов, оставшиеся тоже послушают. Будет полезно.

«Предательство Арни поддержали фаэтянки. Они разуверились, потеряли стержень истины. Человек без веры – ущербное животное. Арни нашел способ опознания контейнеров с женщинами. Почти все они рождались в Соленом озере близ Солт-Лейк-Сити. Никто не помнил прежней жизни. Антэ пробудил память Лимнии, - но то случайность. Случайность спасла меня, Ланию от общей участи. И привела в это кресло. Рок! – его не избежать. Люди Мориса Болдуина, – «аватары» Иосифа Смита, - принимали фаэтянок в свои семьи. Под опеку «Нео-Силлабуса», руководимого Аполлионом. Так было… Арни догадывался: бестфайрами командует некто более могучий разумом. И сам он, и вожаки «Нео-Силлабуса», и фаэтянки, - все надеялись разделить победу с этим «Некто». Бестфайры - не колонизаторы. А лишь разведчики; ищут то, сами не зная что. Эрланг, ты обязан найти искомое раньше них. А визита на Йуругу тебе не избежать…»
- Ты хорошо запомнил ответ Демьяна Прохорова? – спросил пустоту Леран Кро-нин.
- Я хорошо запомнил ответ Демяьна Прохорова, - ответил «некто», скрывающий разум за завесой тайного страха.
- Надо ли повторять? Я ведь тоже человек Земли!
Лания не стала ждать. Бестфайры взялись уже за мертвое тело.
На «разбор» телемоста не осталось и минуты, - из Цитадели поступил сигнал о начале встречного боя в горах Алтая. Эрланг связался с Чрезвычайной Комиссией и при-казал готовиться к вылету. И предложил Бортникову:
- Летим? О Демьяне не беспокойся, он не скоро очнется. Пусть спит…

Земля.
Горный Алтай. Продолжение.
Чрезвычайная Комиссия Верховного Протектората пребывала в стопроцентной уверенности: у них получится! А если так, - к чему маскировка? Юнивер шел в режиме оптической открытости.
Молчать ребята не могли. Эрланг внимательно слушал возбужденный разговор.
Эвакуированные с юга Байкала останки звероящера дали почти исчерпывающие сведения о его внутреннем строении. Они и стали темой беседы.
- Обитатели Йуругу неузнаваемо изменились. Результат обработки внешней силой. Но процесс перемен длился никак не миллионы, а тысячи лет. Десятки или сотни тысяч? Пока не сказать. Следовательно, Кащей проживает не близко. А если не далеко, – то он обнаружил руины своего галактолета сравнительно недавно.
- Жуткая фантазия конструктора… Вместо сердца вставили что-то вроде нейтрон-ного генератора.
- Ни один орган не имеет параллелей ни с человеческим, ни с драконьим организ-мом.
- Всеядный аккумулятор энергии. И излучатель по всему известному нам спектру. Это что-то!
- Чего стоит гравикомпенсатор! Умение находить и использовать нужные линии пространства! Их неуничтожимость – в умении сдвигаться по вектору времени на наносе-кунды. Достаточно, чтобы ускользнуть от любого удара.
- Почти неуничтожимость! Почти! Наносекунды, - не начало, а только подход к началу. Их конструктор не властен над временем.
- Это как умение жить под водой. До десяти минут ничего не значит. А больше – иное качество, ихтиандр.
- Желудка нет. Есть поглотитель вещества. Хоть камни, хоть кураре бочками.
- Отходов практически нет.
- Нет? Едят камни, а выделяют такой аромат, что все кругом разлагается. Вода де-лается мертвой.
- Аромат – он от внутренней ядовитости. Ведь вместо крови – яд. В стерильной чи-стоте им не выжить.
- Видно, сильно мы загрязнили матушку-Землю…
- Кое-что мы после используем. К примеру, кремниево-органический мозг. Не-сколько процессоров в единой нервной сети. Суперкомпьютер!
- Можно создать модель Системы за недельку-две.
- А все-таки главный процессор в голове. Тот, в котором программы целей и жела-ний.
- Желаний? Скажи еще интересов. Смешно! Им ничего не надо, кроме жизненного пространства. Через пару тысяч лет они научатся самостоятельно прыгать от звезды к звезде. Миллион лет – и Галактика их колония.
- Так и было бы. Если бы не Земля. Это их первая и последняя ошибка.
- Верно. Не сдадим родной Млечный Путь!
- Конечно не сдадим.
- Скопления информации имеют градацию эмоциональной привлекательности. За-метили? У них минусовая ценность. У нас – плюсовая.
- Можно их перепрограммировать через главный процессор…
- Приручить дьявола? И наслаждаться близостью чарующих ароматов?
- Я в принципе…
- Сохраним одного и достаточно. Того, что в клетке с Аполлионом.
- Останутся вместо нас дельфины. Их потомкам не помешает изредка вспоминать, с какими тварями воевали люди суши.
Леран улыбнулся: Чрезвычайная комиссия не допускала мысли о неудаче. Даже близящееся вхождение в окна Проходов для них лишь эпизод продолжающейся жизни.
- Все, ребята! Подходим.
Родди Росс, сменивший в Комитете погибшего Тоби Болтона, предложил:
- Поближе бы высадиться.
«Приготовил подарок. Хочется показать друзьям и Генеральному координатору. Дети есть дети, пусть и гении…»
- Нет. Бьем с ходу. С борта, без подготовки. Включитесь в бортовой компьютер – там расстановка целей в реальном времени.
- А свои? Предупредить бы? – спросил Сэнди.
- Нет. У нас нет закрытых каналов связи. Нас могут засечь раньше чем…
Эрланг издали заметил странное фиолетовое сияние над местом сражения. По мере их приближения оно рассеивалось, пока совсем не пропало. Непонятная и необъяснимая частота свечения – в атмосфере отсутствуют элементы, способные его вызвать…
Юнивер Чрезвычайной Комиссии замер над аппаратом Департамента Стратегиче-ской разведки. Эрланг уточнил обстановку живым взглядом. Получившие сотрясения от столкновения с эскарпом монстры заканчивали автореанимацию. Вот-вот они присоеди-нятся к первому эшелону атаки, пока сдерживаемому излучателями фаэтов, бьющими из наземных укрытий.
- Четные номера используют радиодиапазон! – скомандовал Эрланг, - Нечетные работают в звуке. По моей команде, разом.
Родди Росс умоляюще смотрел на него, держа на коленях самодельный арбалет с заряженной стрелой. Получив наконец согласие, Родди выскочил на плоскость диска. Несомненно, стрела предназначалась командиру бестфайровского разведотряда. Команду Эрланга услышали все. Рубеж обороны, подготовленный Человеком Алтая втайне от Планетарного правительства, застыл в ожидании.
Казалось, после команды «Огонь!» ничего не произошло. Просто в воздухе проше-лестело несколько слов на незнакомом языке. Установилась тишина. Секунда, другая, еще…
И, - взрыв победного восторга! «Два-О», или «Оружие Освобождения», – оно дей-ствовало безотказно. Серые туши рушились вниз, пятная смертью камни и распадаясь на отдельные части. Зловоние распространялось по позициям, но люди воспринимали его как благоухание. Нос человеческий, как и другие органы внешнего анализа, всегда готов выдать одно за другое; вот и смрад предстал запахом изысканных духов.
Эрланг приземлил Юнивер у обреза эскарпа. Машина Салтыкова, обретя види-мость, села рядом. Родди Росс тут же побежал разыскивать свою стрелу. Фаэты принялись осматривать тела бестфайров, земляне поспешили к Юниверам. Будучи едины на огневых позициях, после боя они повели себя по-разному. Денис Салтыков добрался до главаря одновременно с Родди. Тот протянул Главкому стрелу с вырезанными у хвостового опе-рения значками.
- Так… Значит, вот так, и все?! – не мог поверить Денис.
Родди молчал, сиял глазами и любовался поверженной громадой. Со стрелой в ру-ке Салтыков отыскал Генерального координатора. Забыв об этикете, он растолкал окру-живших Эрланга людей и заговорил прерывающимся от обиды голосом:
- Этот бой был инспирирован тобой! Я понял последним, только что. Даже Человек Алтая не знал, откуда в его армии столько фаэтов. Так?
- Так, - спокойно согласился Леран. – Но далеко не все фаэты знали, что мы в Чрез-вычайной Комиссии готовим.
- Понятно. Но что знают двое – знают все! И ведь имелся расчет! Ты знал, что Ка-щеи выйдут именно здесь! Как?
Леран только усмехнулся. Пыл Салтыкова поутих и он догадался:
- Леда! Точнее, Псевдо-Леда! Какой же я идиот… Ну да ладно. Прошу прощения. Но теперь можно мне узнать, в чем секрет нового оружия?
Член Чрезвычайной комиссии Роберт Клуни вкратце посвятил его в суть. Денис Исидорович, находясь в фокусе всех взглядов, растер свой нос до красноты, чем вызвал общий смех. Но Салтыков только махнул рукой, продолжая усваивать объяснение.
- …Импульс на любой частоте… Всего несколько тайных слов… Можно их нане-сти на ракету, стрелу, камень… Они будут лететь, пока не поразят… Волновой импульс – тоже оружие! Мистика!
Он повернулся, осмотрел место побоища, усеянное серыми пятнами.
- Выходит, можно ранить, разрушить, убить. Как захочешь… Но, Эрланг, как ты догадался, в каком направлении копать?
- Копать? Копать в этом направлении я начал с ранней юности. С земной юности. Денис, ты же русский. Слышал о Пржевальском? Я тебе сейчас скажу его слова…
«Употребительнейшая молитва, которая не сходит с языка каждого ламы, а часто и простого монгола: Ом мани падме хум».
- Мы напрасно пытались добиться точного перевода этого изречения. По уверению лам, в нем заключена вся буддийская мудрость.
Леран посмотрел на реакцию Салтыкова и продолжил:
- Буддизм эту не свою, а более раннюю мудрость приобрел и усвоил. Мы добавили, вслед за Пржевальским, в эти и другие слова немного данных из серебряного и золотого веков человечества. Вот где мы нашли спасение! В наследии тех самых забытых веков.

Земля.
Цитадель. Рабочее совещание Чрезвычайной Комиссии.
Перед дверью Игорь Всеволодович спросил:
- Денис, твоя листовка стала бестселлером. Но зачем ты ее в резервации сбросил? Люди от Перехода начали отказываться.
- Я переборщил? - Салтыков непривычно смутился, даже побледнел, - Понимаешь, просмотрел я запись… Адовы муки семьи Прохоровых… Нельзя, чтобы такое повтори-лось. Подумал, и скооперировался с Гебом Уорреном.
- Да-а… Как там? «Ни под каким предлогом не сдаваться в плен. Всегда иметь с собой средство самоуничтожения…» И – жуткое фото расправы. А почему от собственно-го имени? Не под эгидой Протектората?
- У большинства давняя аллергия к власти. К любой, без разбора. А я чуть-чуть из-вестен, расчет на психологическую совместимость…
- Может, ты и прав. Извини.
- Ничего. Ты верховный начальник, имеешь право.
Бортников изобразил на лице надменность и отошел от двери на шаг в сторону. Салтыков склонился в почтительном поклоне, не разгибаясь открыл дверь и застыл. Со-храняя гордое прямое положение торса, Игорь Всеволодович благосклонно протянул руку для целования. И, не выдержав роли, рассмеялся одновременно с Денисом.
Собравшиеся в зале заседаний обернулись на смех и при виде Протектора с Глав-комом встали. Свежепривлеченный в Комиссию Инсом мальчик лет двенадцати, розовый и по-кукольному кудряво-белокурый, сказал:
- Янка Зар! Ты почему стоишь? Встречай, босс прибыл.
Ян покраснел, но промолчал. Салтыков с нарочитой укоризной протянул руку, направив указательный палец в сторону наивно откровенного новобранца. И громко ска-зал, обращаясь к Зарке:
- Мой юный коллега и брат! Отдельные не… неискушенные в политике жизни ин-дивиды путают и тебя, и меня с абсолютно неизвестными личностями. Тебя – с неким Ян-кой. Я бы даже сказал: с некоей Янкой. Ибо данное имя более подходит девице, нежели такому мужественному парню. А меня обзывают каким-то Сидорычем.
Тут Салтыков поднял указующую руку и обратился ко всем:
- Ну скажите, какой я Сидорыч? Ведь совсем на него не похож. Так же и Зарка со-всем не Янка, а Ян, - это видно с первого взгляда. Ян Зарка, так сплотимся с Денисом Ис-идоровичем в борьбе за исконные именные права!
Салтыков и заулыбавшийся Зарка пожали друг другу руки и прошли на свои места за круглым столом. Игорь Всеволодович, согнав с лица улыбку, объявил:
- Позвольте мне открыть совещание. К сожалению, Генеральный координатор и его первый помощник отсутствуют. Причины вам известны. Мы пригласили всех, кто смог  прибыть без ущерба для порученного дела. Вначале поздравлю с открытием «Два-О». Заслуга всецело принадлежит вам. И вашему шефу Лерану Кронину. Признаюсь, многие детали скрыты и от меня. Молодцы, ребята!
Сдержанное оживление вместо грома аплодисментов… Новые люди реагировали по-новому.
- Кроме Чрезвычайной Комиссии, в зале приглашенные из Протектората, Департа-мента Стратегической разведки, из районов. Им будет интересно узнать подробности. По-тому передаю роль ведущего Юлии Дан.
Игорь Всеволодович с удовольствием расположился в мягком кресле. И заметил, как естественно и уверенно шестнадцатилетняя девушка заменила его на месте председа-теля. И как она изменилась! Несмотря на бледность и усталую озабоченность в глазах – расцветающий цветок. Как быстро они взрослеют…
Начал разговор Человек Алтая.
- Я видел «Два-О» в работе. Склоняю голову перед теми, кто придумал и довел до ума…
Придержав руками край одежды, он склонился до пояса перед Юлией.
- Суть я понял так: определенным образом организованная информация способна решить любые проблемы в пределах сферы ее предназначения. Каковы же границы сферы влияния?
Юлия ответила сразу:
- Проще говоря, вы спрашиваете: что может стать объектом поражения для «Ору-жия Освобождения»? Дальность распространения импульсов определяется характеристи-ками носителя. Можно использовать звук, электромагнитное излучение, гравитацию… Мы способны снести любую горную вершину, разрушить планету, изменить спектр звез-ды. Все дело в выборе кода-задания. То есть в наборе волн или импульсов воздействия.
- А как с живыми организмами? Разумными существами? – последовал вопрос от не назвавшего себя человека в зеленом тюрбане.
- И в этом случае действует импульс-слово. Слово, в котором заключены сразу мысль, воля, чувство. Три компоненты пронизывают и окутывают информационный за-ряд. Осознанное и оформленное слово: произнесенное, написанное, напечатанное. Вло-женное в радиоволну или иной носитель…
Поднялся первый телевизионщик планеты Геб Уоррен.
- Я немного специалист по слову. В мое время в школах учили Закон Божий. И твердили: слово всесильно. Оказалось: истина буквальна. Но ведь источник слова – чело-век. А человек – это и Демьян Прохоров, и Арни-Аполлион. И Леда Кронина, и генерал Ранверсер из «Нео-Силлабуса». Вы понимаете?
- Я поняла ваш вопрос, - по-взрослому серьезно сказала Юлия, - Да, цель примене-ния «Два-О» определяется естеством конкретного индивида. Открытие-то в принципе не наше. Оно – реанимация древнего оружия, применявшегося более двенадцати тысяч лет назад. Да, оно способно поразить все живое и неживое. И от человека зависит… У нас действует специальная группа во главе с Генеральным координатором. Группа занята по-иском психически и нравственно нормальных, то есть боеспособных людей на опустев-шей планете.
Поднялся священник в католическом облачении. Он выглядел взволнованным:
- Психически нормальных и боеспособных? Правильно ли вы понимаете важность основы, фундамента человечности? Хватит ли вам не специальных, а гуманитарных зна-ний и опыта?
Юлия растерялась. Она не ухватывала всей глубины неалгебраической проблемы, но видела ее чрезвычайность. Игорь Всеволодович пришел на помощь.
- Вы назвали проблему номер один. Но ведь она всегда шла под этим номером, не так ли? Разве не ошибочное понимание и такое же решение ее привели нас к катастрофе? А вели нас люди со знанием и опытом! Ведь и у вас, у церкви, нет теста для определения нравственной чистоты человека?
Священник только развел руками, показывая неснятую обеспокоенность и неудо-влетворенность объяснением. Бортников добавил:
- Отбором пользователей нового оружия занимается специальная группа Лерана Кронина. Я не оговорился: именно Кронина-младшего, а не Эрланга. Я знаю его помощ-ников. Они достойные люди, прошедшие проверку многими испытаниями и искушения-ми. Вы понимаете, что сегодня наша откровенность обязана иметь рамки. Вот и все, чем я могу вас успокоить.
- Я – консул Верховного Протектората в Южно-Африканском территориальном районе, - представился негр, напоминающий комплекцией Эрнеста Мартина, - У меня не вопрос, а предложение. Поражающую мантру можно сочетать с традиционными сред-ствами доставки. Наносить на корпус снаряда или ракеты, закладывать внутрь. Кодиро-вать в энергетическом импульсе и так далее. А вы не думали о посылке видеопортретов? Ведь если тиражировать видео и даже психокопии нескольких избранных, проверенных? Они будут иметь самостоятельность, право выбора, коррекции… Тогда надежность «Два-О» неизмеримо возрастет. Несколько размноженных психокопий решат исход войны в кратчайший срок.
- Что означает: использовать психические возможности фаэтов, - заключила Юлия и указала взглядом на зал, - Вы заметили, что здесь только земляне? Ваше предложение уже в проработке. Думаю, к концу этой встречи мы узнаем об итогах первого опыта.
Ход совещания вырвался из слабых девичьих рук Юлии. Заговорили все разом, выплескивая эмоции, накопленные за часы после сражения на Алтае.
- Ну, если фаэты…
- Да они с самого начала в курсе. Не то что мы.
- В бою на Алтае они сделали главное!
- Магия! Чистейшее колдовство!
- Ну уж… Берите выше. Колдовство – детская игра по сравнению… Слышали, что сказал Бортников? Или Юлия? Магия для древних людей была повседневностью. То есть вовсе и не магией.
- А ведь таким образом можно по собственному хотению организовать и среду обитания. И техники не нужно. Даже и той, что используют фаэты.
- А что? Четко выразил мысль, закодировал… И – плюс  двадцать три температура воздуха, продукты любые, вода в пустыне…
Вожди новой Единой Церкви сдвинули кресла и, склонив головы друг к другу, пе-реговаривались шепотом. Наконец один низ них подошел к Бортникову и что-то сказал. Протектор призвал собрание к тишине. И священник громко произнес:
- Браться и сестры! Вдумайтесь в известные каждому слова. В те, от которых по-шел человек и на которых держится мир человеческий. «По образу и подобию…» Теперь вы понимаете, что они означают?
Странная, звонкая тишина заполнила помещение. Вопрос всколыхнул в каждом нечто первоначальное, разбуженное чередой непрерывных испытаний невиданной войны и страхом полного истребления на Земле рода людского. Молчание могло затянуться и на час, если не бы восклицание Игоря Всеволодовича:
- Друзья! Обещанный Юлией опыт начался. Идет вторая проверка Оружия Осво-бождения. Передает Департамент Стратегической разведки.
Засветились вмонтированные в стены экраны. Денис Салтыков ударил кулаком в подлокотник и повернулся к Яну Зарке:
- Вот, Ян, нас снова обошли! Да еще и в родной епархии. А?
Вместо возмущения он широко и радостно улыбнулся. Его примеру последовал Ян.

Земля.
Цитадель. Департамент Стратегической разведки.
Желтое сияние заливало выплавленное в гималайской скале помещение. Всюду блистало солнечное золото: в волосах и глазах фаэтов, в сконструированном для опыта кресле, в обруче-тиаре на голове Леды…
Черные, переливающиеся ультрафиолетом локоны Леды, расписанное луговыми цветами ситцевое платьице, невесомый прозрачно-голубой шарфик на шее, - островок земного в океане солнечного цвета, единственный ориентир для распознавания реально-сти происходящего.
Леран обошел кругом сверкающее холодным золотом кресло и присел на корточки, обхватив руками колени Леды. Перехватило дыхание: она выглядела царевной на троне, необыкновенно прекрасной и недоступной. Наверное, так смотрел мальчик Кай на холодную Снежную королеву из царства вечных льдов.
- Ты у меня самая-самая… Я без тебя никто, - прошептал он.
- И я без тебя, - ответила она побледневшими губами.
Он улыбнулся одними глазами.
- Ты только не бойся ничего. Твоя корона…
- Леран, ну зачем она? Я же сама умею.
- Умеешь. Корона – просто страховка. Я ведь тоже умею? Но посмотри, и на мне обруч. Тоже для страховки. Ты хорошо все запомнила?
- Еще бы! – Леда тронула пальцами его руки, - Первое: установление прочного контакта. Второе: знакомство и коротенькая беседа. Объяснение. Это легко, она меня зна-ет и видела. Третье: передача инструкции и мантры. Правильно?
- Хорошо. Не забывай о самоконтроле, о прикрытии. Чтобы никто не попытался перехватить… Почувствуешь, - сразу назад! Сама, не жди подсказки.
- Ясно, шеф, - улыбнулась она, - Я же понимаю, что такое военная тайна.
- Тогда несколько минут отдохни. Я вернусь и начнем.
Эрланг поднялся и подошел к трем фаэтам, склоненным над аппаратом видеодуб-лирования поиска. Больше в комнате никого и ничего не было, - вся работа будет прово-диться в невидимом и неслышимом пси-диапазоне.
- Предварительное зондирование? – коротко спросил он.
- Два параллельных адреса: Марс и Йуругу, - ответил один за троих, не поворачи-ваясь.
- Не удивительно, - заключил Эрланг, - Мы вошли в область, где действует иная логика. Там одно существо может разом присутствовать в двух или более местах.
- Скорее, иная логика проникает в наш мир. И раздваивает, расщепляет его, - уточ-нил второй из троих, - Ты замкнут на обруч и пропустил сообщение. Зашевелилась зона пустоты в созвездии Стрельца. Одновременно идут изменения в Объекте С-1 и в F-зоне Сатурна. Икс-излучатель, похоже, выплывает из чисто математического  бытия в реаль-ную стереометрию.
- Тем лучше, - не удивился Эрланг, - Текущие перемены фиксирует и противник.
Он оторвал взгляд от голограммы, показывающей нужные участки Системы и меч-тательно произнес:
- В земной юности мне открыли Лейбница. И я задал глупый вопрос о красоте. Я не знал что «Да», - минимальное выражение «Нет», а «Нет» – максимум «Да». И не суще-ствует границ между ложью и правдой, присутствием и отсутствием, красотой и безобра-зием.
- И между прошлым и будущим: степень их соответственного присутствия в насто-ящем непрерывно меняется. В данный момент превалирует влияние будущего, - сказал третий.
- Чье будущее? – спросил Эрланг.
- Подозреваю, наше. Парадокс стучится в нашу дверь.
Трое перевели разговор в плоскость мысли.
«Дверь открыта…»
«Ты видишь себя рождающимся из лепестков лотоса у ног Будды Амитабхи? А по-сле того, - возвращенным в сегодняшнее состояние Системы?»
«Сегодня Система продлилась до центра вращения в Стрельце».
«Стать проводником в буддийский рай я не хочу. Эрланг сможет?»
«Нет, братья. Я слишком землянин. Копия не имеет права выдать себя. А если не выдаст – Правитель не откроется. И мы преждевременно раскроем свои цели. Но дилем-мы-то нет?»
«Нет. Будем метаться от «Да» к «Не-Да».
«Демонстрация для Чрезвычайной Комиссии готова?»
«Все! Теперь готова. Как трудно общаться на земных наречиях… Буду давать ви-деообразы прямо на экран».
По временной шкале Системы эксперимент длился пять минут. По внутреннему времени Леда Крониной прошло более трех часов.
…Подземелье марсианской пирамиды, оставшейся от неизвестных. Место заклю-чения Псевдо-Леды. Охрана – усиленный отряд бестфайров. Тут – прямая связь с Йуругу, с главным Кащеем. Но только голосом, как на телемосте с участием Прохоровых.
…Блокировав окно связи с Йуругу, копия Леды уничтожила отряд охраны и созда-ла иллюзию реальности. Мираж убеждал Кащея: имел место десант с Земли, который освободил Леду Кронину и возвратил ее на родную планету. Пока штаб бестфайров опом-нится, копия Леды достигнет Цитадели. Для чего проложен психокоридор…

Леран снял с головы Леды обруч, поднял ее на руки и перенес в соседнее помеще-ние. Постель, сон, оздоровленный Кенной воздух. Сутки отдыха.
Вернувшись в помещение эксперимента, Эрланг вышел на связь с Бортниковым.
«Игорь, ты все видел?»
«Все, Леран. Запоздалый вопрос: монстры вылезли у предгорий Алтая по наводке Псевдо-Леды?»
«Да. Мы позволили извлечь из нее заранее подготовленную информацию. О нали-чии секретной директрисы-прохода в Цитадель с севера».
«Самое главное… Ты больше землянин, чем фаэт. Ты поймешь. Как удалось? Ведь не было шансов!»
«Вовремя сбросили с себя бред псевдорелигиозного сознания. Люди сами себя рас-пяли, когда объявили, что Бог умер на кресте. Столько столетий культивировали ницше-анский мазохизм…»
 
Глава третья. Люди моря.

Земля.      
 Швейцарские Альпы.
Багровый шар желтой звезды с трудом просвечивал сквозь алую пелену высокооб-лачного неба. Слабые лучи ложились акварельными мазками на вихрящуюся пеплом чер-ную землю Европы.
- Ничерта не осталось! – крутил головой Салтыков, - Ни единой живой молекулы! Далеко еще? И что нас ждет?
- До горы Теди около сотни километров. Вершину срезали десять лет тому. Полу-чился приемник орбитальной гелиостанции. Вот они и подзаряжаются в чаше, - доложил Ян Зарка.
- Но где-то тут мы видели оазис. Альпийские луга и все такое? Куда он делся?
- Был еще один оазис, - криво усмехнулся член оперативного штаба Гил Закер, - в самой Женеве. Город, как и положено, сожгли. А вот тюрьму Шан-Деллон не тронули.
- Чем тюрьма им приглянулась? – поинтересовался Денис, - Верхушку «Нео-.Силлабуса» без сантиментов ликвидировали. Не пошли в счет и прямые услуги-заслуги.
- В Шан-Деллоне триста пятьдесят мест. Не камеры, а пятизвездочные номера. Чтобы в них попасть, надо было быть великим человеком. И богатеньким, как миллион Буратино. Заслуженных преступников они не трогают. Ворон ворону…
- Вот жизнь! Тюрьма-курорт! – восхитился Ян, - А с ними что сталось?
Судьбу арестантов приоритетной тюрьмы выяснить не успели. В пределы видимо-сти вошел эллипс энергоприемника. Площадь в сто квадратов вся была покрыта шевеля-щимся роем. Сторожевой охраны, обычной для таких скоплений, бестфайры не выстави-ли. От эллипса к небу уходил слабо мерцающий столб легкого фиолетового оттенка.
- Они что, восстановили орбитальную гелиостанцию?
- Зачем? В теле горы, в накопителях, колоссальный запас электричества. Ведь ни электросетей, ни потребителей не осталось.
- Но сколько их здесь!
- Нам пора. Пора освободить пространство. Как будем работать?
- Хватит одного излучателя. Пристроимся где-нибудь сверху. В стороне от свече-ния. Эрланг запретил к нему приближаться.
- Твою дивизию, мужики! – воскликнул Салтыков, - Несколько слов на сотню мет-ров квадратных, - да их тут легион! Какую сковородку приготовил для своих Вельзевул! Давай, Демьян, нажимай на спуск…
Демьян Прохоров, с лихорадочными еще глазами после памятного телемоста, взглядом поблагодарил за предоставленную ему возможность первого удара. Неслышный всеволновый залп, - и роение на энергоприемнике прекратилось. Тарелка Юнивера пошла круто вниз. Демьян выпустил обычную ракету по нижнему краю серой массы. Несколько тел выбросило ударной волной на обожженные камни склона. Следом посыпались десят-ки. Денис Исидорович, проследив взглядом за тем, как бестфайры, разваливаясь на куски, катятся под уклон, разочарованно вздохнул:
- Неинтересно… Что за война, когда противник не сопротивляется? Лапки вверх, – и готово.
- А к роли победителя привыкнуть труднее, чем к амплуа побежденного, - тоном Генерального координатора заметил Демьян, - Они получили команду и готовятся к меж-планетному броску. Для чего и нужен запас энергии.
- Правильно! Они полезут сейчас из всех нор и щелей. Кора планеты освобождает-ся, - снова голос Эрланга.
Денис хотел было сказать Демьяну, что тот слишком уж копирует шефа, повернул голову и обомлел: перед ним стоял сам Эрланг, оставшийся в Цитадели. «Психокопия!» – дошло до него. Салтыков впервые видел двойника фаэта, и нисколько тому не обрадовал-ся. Как и все в Юнивере. За исключением молодых из Чрезвычайной комиссии. Тех ничто не могло поразить.
- Мы не сможем перекрыть кислород сразу всем тварям, - сказала психокопия, смотря мимо Салтыкова на чашу энергоприемника, - Многие вырвутся. Придется их ло-вить по всей Системе. Или кто думает по-другому?
- Вы правы, - Демьян никак не мог отделаться от голосового подражания Эрлангу, или же не замечал того, - Но наполовину. Оставшихся соберут в одном месте. На Йуругу. Хозяин без них как без рук.
- Что отсюда следует? – снова спросил двойник Генерального координатора.
- Отсюда следует смена стратегии, - плохо скрывая раздражение, сказал Салтыков, - Чтобы быть в уверенности, надо поймать Кащея поразговорчивей.
- Верно, Денис Исидорович, - с пылом согласился Ян, - Говорящий пленный – по-чти гарантия тому, что мы сможем обезглавить Вторжение. Иначе после нас…
- Иначе после нас.., - Демьян как-то вдруг вернул себе собственный голос, - Землю людям моря надо оставить чистой. Сохраним угрозу, – они нам не скажут спасибо. Даже если Программа «Переход» завершится успешно.

Земля.
Красное море. Проход № 11.
Земля стала зеркалом неба и училась правильно отражать небесные цвета. А для этого требовалось все больше воды. Зелень на глобусе таяла под натиском лазури. Океан промывал загаженную сушу, и небо вслед за нею очищалось от избытка красок тревожно-го края солнечного спектра.
Полусожженные ресницы не прикрывали глаза от колючек солнца. Джимми Брук приставил ко лбу козырьком раскрытую ладонь. Он впервые смотрел на работу драконов. Радуга, поднимаемая ими к зениту, то гасла, то вновь вспыхивала. Глаза Джимми слези-лись от перенасыщения яркостью мира.
- А здесь не так страшно, как  у Проходов в открытом океане. Даже уютно.
Он говорил без усилия, чуть шевеля губами. И все равно шрамы на лице ломались и змеились.
- Джимми, не обижайтесь, но вы – вылитый пират! – сказала Леда, разглядывая его опушенными густой чернотой щелочками глаз, - Нет, добрый пират. Не верится, что вам бывает страшно.
Брук помял лицо ладонью, скрывая замешательство. Неожиданное сравнение про-звучало так непривычно для него: тепло и ласково.
- Всем бывает страшно, - не согласился он. – Но здесь нечего бояться. Я любуюсь тем, что вокруг и рядом. Очень давно не приходилось видеть близкую радугу…
- Это все драконы, - Леда перевела взгляд с Брука на точку Прохода, - Рядом с ни-ми человеку легко. А живая радуга… Она для меня как знак прощания с Землей.
- Прощания? - Бывший вожак «Диких копов» оглянулся; позади на пляжных стуль-ях устроились Лия с Мартином. А он почему-то разоткровенничался с этой невероятной женщиной; и не хотелось, чтобы его слышал кто-то еще, - Но кто знает, что там, по ту сторону Перехода? Говорят, почти та же Земля. Но ведь никто еще не вернулся.
- Отчего же! Драконы Лерану и Игорю Всеволодовичу передают картинки второй Земли. Они двое научились распознавать образы. Какое-то преобразование памяти. Суша, вода, трава, - все как у нас. Только лучше. И никакой войны.
- Может, и так… Но я остаюсь. Дело только надо найти. Полиция станет ненужной. А по ту сторону… Там я чужой. Все мое осталось здесь. Мертвое или живое, - но здесь!
Шрам на лбу задергался; левый глаз, пересеченный багровой линией, налился кро-вью. Леда хотела сказать что-то успокаивающее, но замерла. И, вздрогнув, почти вскрик-нула:
- Вы слышали? Джимми, вы слышали?
Пока Брук недоуменно осматривался в поисках близкой опасности, к Леде подбе-жал Леран.
- Что случилось? – он присел перед  ней, взял ее руки в свои.
- Свист Аманды! Она в опасности, она зовет меня. Леран, надо что-то делать.
- Леда, не волнуйся. – Леран слегка сжал ее пальцы, - Расскажи, что ты видишь. Глазами Аманды…
Она опустила ресницы, замедлила дыхание. Через несколько секунд заговорила за-медленным голосом:
- Рядом с ней фаэты… Она их почему-то боится. Очень боится. Они угрожают ей.
- Фаэты? Угрожают дельфинам? – удивленно уточнил Леран.
- Нет, это не фаэты. Не совсем фаэты. Это женщины! Фаэтянки. Да, фаэтянки уже погубили несколько дельфинов.
Леран с облегчением выдохнул.
- Успокойся… Ты слишком возбуждена ожиданием встречи. Вертолет будет через десяток минут. А еще через полчасика все закончится.
Он погладил ее ладони.
- Твой мозг настроен на мозг Аманды. Непроизвольно из подсознания она передала тебе частичку воспоминаний из больного прошлого. Такие раны заживают долго.
Леда оживилась, страх исчез из ее глаз.
- Так с Амандой все в порядке? И с Эриком?
- Конечно. Я вижу их. Они рядом. Во внешнем кольце Прохода. Хочешь, позову? Ее, Эрика, Майкла?
Леда кивнула. Через минуту три дельфина, выпрыгнув из воды почти у борта суд-на, засвистели и защелкали. Леда подбежала к фальшборту, склонилась к воде.
- И Майкл… И Эрик… Вся семья! Как хорошо!
Она помахала им рукой. Дельфины, сделав несколько веселых кульбитов, поплыли к месту работы. Леда с тоской провожала их взглядом.
- Леран, а ведь скоро наша планета будет иметь другое имя. Планета Океан… Настоящая голубая планета… Дельфины будут хорошими людьми моря. Лучшими, чем были люди суши.
- Океан? Пожалуй, рановато. Но вернемся к нашим друзьям.
Они подошли к Мартину с Лией. К ним уже присоединился Джимми. Лия, встре-воженная рассказом-объяснением Брука, спросила:
- Леда, ты в порядке?
- Да, спасибо. Нервы разгулялись, - она улыбнулась ей и повернулась к Лерану, - Ты сказал: «рановато». Как это?
Леран спокойно объяснил:
- Процесс обводнения тормозится. Не исключено, вода вернется в прежние грани-цы.
- Что?! – Мартин грузно поднялся с шаткого сиденья, - Откуда ты знаешь? Кому это еще известно?
- Еще дельфины знают. Дух воды Номмо-Фаро остановил наводнение.
- Ладно. Духи духами… Итак, потопа не будет! – Мартин осторожно присел обрат-но, - В таком случае зачем продолжаем Программу «Переход»?
- Всемирного потопа не будет. Некоторым знающим и раньше это было ясно. Ведь радуга не пропадала? А «Переход» нельзя останавливать. На теперешней Земле людям не выжить. Она отравлена бестфайрами. Полсуши сожжено начисто, и гумуса нет. Да и Зем-ля без нас быстрее и легче залечит раны.
Лия с интересом посмотрела на Лерана и тихо, вкрадчиво спросила:
- Номмо-Фаро… Дух воды… Как понять? Ты стал язычником?
- Я думал, вы знаете. Леда, объяснишь?
Повеселевшая Леда с готовностью согласилась.
- С удовольствием. Леран использовал слова из языка догонов и бамбара. Наслед-ников знания первых фаэтов. Два народа, - двойное название духа. Вы не забыли, что Океан живой? А если живой, то в нем живет и дух. Как в нас. Номмо – это свет Солнца. А Фаро переводится как «хозяин слова».
Лия покачала головой и задумалась. Потом сказала:
     - Хозяин слова… Он же – свет… Знаете, я вспомнила начало Евангелия от Иоанна. Послушайте.
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
- А еще – самое начало книги «Бытие»:
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водой».
- Видите? Слово, Свет и вода, - вот с чего начались мы и наша Земля. Об этом же говорит память догонов и бамбара. А поскольку их мифы – от фаэтов, то и у Солнца и у Сириуса жизнь начиналась одинаково. И мы действительно одной крови.
Лия вопросительно смотрела на Лерана. Леран на Леду. Леда и Эрнест на Лию. Джимми Брук прикрыл глаза и размышлял внутри себя. Эрнест смотрел на жену широко раскрытыми глазами, показывая, что поражен ее эрудицией и никак не ожидал такого яс-ного объяснения столь запутанной проблемы. Совсем было отвлекшаяся от предстоящего, Леда собралась наградить Лию шумным восхищением, но не успела.
Всех привлек шум вертолета, зависшего над палубой. По-молодому спрыгнувший на пружинящую сталь Игорь Бортников галантным жестом протянул руку выглянувшей из люка даме в ярком цветастом платье.
Бортников с гостьей сделали несколько шагов и остановились. Леда прижалась к Лерану. Мартин открыл рот. Лия охнула. Джимми Брук принялся разминать шрамы.
Поразиться было чему: рядом с Игорем Всеволодовичем стояла самая настоящая Леда. Называть ее второй или копией не было ни малейших оснований.
Леран обнял Леду и прошептал:
- Ну вот, теперь дело за тобой. Как договорились, хорошо?
 Она молча кивнула и, чуть поколебавшись, пошла вперед. Бортников склонился перед ней и отошел в сторону. Две женщины остались наедине.
Игорь Всеволодович присоединился к встречающим.
- Как, господа? Заметили: Ауди-Леда одета как настоящая?
- Как наша! – поправила Лия.
Бортников улыбнулся с хитрецой:
- Сейчас все мы повернемся кругом. А затем попробуйте определить, кто из них настоящая. То есть наша, простите.
Пока выполнялось условие Протектора, обе Леды приблизились. Лия робко косну-лась кончиками пальцев предплечья сначала одной, потом другой. И через минуту при-зналась:
- Нет. Так не могу. Пусть они заговорят.
- Лия, ты не можешь меня узнать? – спросила правая.
- Лия, ты не можешь узнать меня? – спросила левая.
Лия совсем растерялась и обратилась за помощью к Эрнесту:
- Ты мужчина и бывший комиссар полиции. У тебя передо мной два преимущества. Отвечай же, кто есть кто?
Тот шевельнул плечами и неуверенно сказал:
- В наличии только одно преимущество. Второе. Первому ты не дала развиться, и у меня нет нужного опыта.
- Ну пусть одно второе. Используй его. Предложи что-нибудь, - настаивала Лия.
- Можно изобразить проверку на объективность, - с сомнением предложил он, - На реакцию… Создать острую дилемму, поставить перед выбором…
Вмешался Леран:
- Соломоново решение? Не тот случай. И такое программируется. Помните, Ауди-Леда не автомат.
Эрнест энергично пожевал губами и неторопливо сказал:
- Тогда так… По-серьезному. Или… Нет. Она столько прибыла в плену и…
Лия с возмущением прищурилась:
- Комиссар! А Леда? Ведь та – ее копия! Ее. А не Фреда или какой-нибудь там…
Джимми Брук пристально посмотрел на Лерана.
- А если? Нет, не годится…
- Ты подумал о реакции на боль? – отреагировал на его колебание Леран, - Пытки, скажем?
Джимми в ожесточении взялся за свои многострадальные шрамы.
- И с точки зрения физиологии полная адекватность. Похоже, мы сдаемся?
Никто с Лераном не стал спорить. Он стал серьезен, возвращаясь в роль Генераль-ного координатора.
- Вот… А мы хотели успешно поработать третейскими судьями. Каждый был уве-рен, что легко отличит свою Леду. А ведь задачи две. И обе стоят друг друга. Ведь так, Игорь Всеволодович?
- Именно две задачи, именно две, - сказал Бортников, - Во-первых, определить, кто есть кто. Определить, способны ли мы определять. И, во-вторых, решить, быть или не быть. То есть творить или не творить…
- Творить, не зная что выйдет? Первый опыт слишком удачен. Слишком! – вос-кликнула Лия.
Она внимательно смотрела, как обе Леды прогуливались по одному маршруту: к вертолету и обратно. Бортников присоединился к ней и сочувственно произнес:
- Да. Вместо копии мы видим вторую личность. Удвоение, так сказать. Но, может быть, только видим? Бестфайры не разобрались, - это понятно. Но мы, люди... Не способ-ны отличить оригинал от подделки? А ведь тут не алмаз рядом с фианитом, тут живой человек и его искусственное воспроизведение.
- Представляю мир, в котором у каждого есть двойник, – сказал Брук, глянув на Мартина.
- Да еще и не один, - поддержал его Мартин, - Попробуй уследить за всеми!
- Бр-р! Я или не я, ты или не ты.., - Джимми прикрыл глаза голыми веками; он не привык к подобной путанице мыслей.
Леран Кронин по необходимости переходил в состояние Эрланга. Ибо, как видно, никто, даже Бортников, не возьмет на себя тяжесть решения. А Кронин-младший, – зем-лянин. Тоже слабый человек. «Опознание» провалилось. Самые близкие к Леде не смог-ли… Он, Леран, не решился. Точнее, испугался непроизвольного личного перевоплоще-ния. Ведь для Эрланга такая задача достаточно проста.
…Эрланг мягко и неслышно прокрался в сознание одной и другой. Кто первая, а кто вторая? Леда держится прекрасно. Даже слишком прекрасно, как сказала бы Лия. Ли-цо Эрланга грубее, старее; глаза светлее, легкого золота. Бортников утверждает: в них свет мудрости. Может быть. А Леде не нравится. Первой. А сейчас ни одна не отреагиро-вала.
Хваленая человеческая диалектика в который раз не сработала. Внешне явленное в данном случае абсолютно не существенно.
Остаются подвалы сознания. А может быть, и более глубокие слои психики. Разли-чение будет надежно, но проблема настолько усложнится, что потеряет смысл.
…Полная равновеликость Человека и Ауди-Человека, - нет, такое недопустимо! Природа ответит на дерзкий вызов. Фаэты, а с ними земляне, на пороге новой масштабной ошибки.
Эрланг раздвоился, зондируя одновременно оба поля сознания. Связи между ними не было, Леда отключила ее. Многому научилась она за последние месяцы! Бортников подозревает, что она сравнялась с ним в экстрасенсорности.
Слои и ячейки памяти – полное совпадение. На генетическую глубину проникать нельзя… А так – жизнь и живой компьютер неотличимы. Теперь, если Псевдо-Леда предъявит претензии на реальное первое место в круге бытия Лии, Эрнеста, других  лю-дей, - как Леда докажет, что именно она рождена матерью, а не создана умением фаэтов?
Псевдожизнь или новая форма жизни – вот в чем вопрос! Произведение рук чело-веческих, она ощущает боль физическую. Изображает душевную, страдает и радуется… Люди всегда стремились к подделкам. Дошло до того, что играли в любовь и страсть с резиновыми женщинами. А женщины, в свою очередь… Не здесь ли одна из причин нашествия с Сириуса?
Продолжая сравнение, Эрланг убеждался, что у него нет способа отличить истину от лжи. Чтобы разобраться, надо разобрать. Дойти до колесиков… Пора возвращаться в состояние Лерана Кронина, становиться землянином, подвластным обманчивым эмоциям, зависимым от переменчивых чувств.

…Будто теплый ветер, ласковый и родной, дотронулся до него. Леран дрогнул сердцем и понял: волна жара и любви пришла от той, которая слева. Леда!..
Получилось так просто, что он внутренне застонал от собственной бестолковости; и, не замечая более никого и ничего, подошел к ней. Поднял на руки, крепко прижал к груди. Она обвила его шею и легко рассмеялась.
- Что, у Эрланга не вышло? Теперь ты понял, кто из вас человек?
Вопрос – как неотразимая стрела с магической надписью.
«Кто из вас человек? То есть Леран или Эрланг?!» Впервые собственная двой-ственность ударила его так, что сделалось и больно и стыдно. Все, - с этой минуты Эрлан-га не существует! Не зная простых секретов истинной любви, он не имеет права на само-стоятельное бытие.
«Вот я и созрел! – сказал он себе с радостью и грустью, не отпуская Леду, которая попыталась выскользнуть из излишне крепких объятий, - Вот и нашел себя в земном рож-дении».

Ауди-Леда – холодная конструкция, лишенная ауры жизни, души. Рассудком не отличить замаскированного бессердечия от любви и сострадания. Да и не копия она – раз-ве можно повторить Леду! Микрокосм сердца человека неисчерпаем; ауди-человек коне-чен и поверхностен. Цельная личность – единична. И люди должны знать не только то, что они могут или не могут, но и, - чего им нельзя хотеть!
Что он скажет друзьям? И братьям - фаэтам? Они все знакомы с множеством лю-дей, неспособных на любовь. Ауди-людей, псевдо-людей… Как с такими быть? Каковы их права в человеческом мире? Но об этом после, это вопрос протяженностью в историю человечества. Сейчас он скажет: личность, - это не только знания. Перенесенные на новый носитель биты могут изобразить внешнее подобие до любых мелочей. А личность, - это и любовь с ненавистью, и непредсказуемость, нелогичность. Истинную любовь не сыграть, не сымитировать. Актер изображает любовь тогда, когда ему верит публика. Когда она желает верить. Иначе у актера не получится, любовь нельзя скопировать, сканировать, склонировать, размножить. Любовь человеческую, а не элиминированный животный Эрос египтян или греков, продолженный затем до оргазмированных целей человека предапокалиптического.
- Ты пока ничего не решай, хорошо? – горячо зашептала в ухо Леда, - Я еще пого-ворю с ней…
Она соскользнула с его груди, подошла к своей копии и дотронулась до ее руки. Ауди-Леда смотрела ясно и спокойно. Достаточно восстановить связь сознаний, - и она проявит чувства, переполняющие Леду. Нет, не проявит, - повторит.
- Мы обе настоящие, - тихо произнесла Леда в ожившее зеркало, - Мы обе живые.
- Но я не рождена, я создана, - невозмутимо отреагировала копия, - Рядом с созда-телями мне предписано говорить правду. Я не человек. Я оживленное изображение. Ты - человек.
- И тебе известно, о чем мы сейчас думаем? – не удержалась от главного вопроса Леда.
- Да, известно. Вы решаете мою судьбу.
- Нет! – горячо не согласилась Леда, - Свою судьбу ты решишь сама. А мы… А люди больше не повторят такого. Ведь правда?
Она повернулась; вопрос-просьба относился ко всем, не только к Лерану.
- Тогда… Тогда я останусь на Земле.
Решение, пришедшее через колебание, созревшее не разом, - оно прозвучало со-всем по-человечески. Лия покраснела от столкновения полярных чувств.
- Ты сможешь жить сама по себе? – вопрос Джимми Бруку дался не просто, он прикрыл ладонью задергавшийся, превратившийся в стоп-сигнал светофора глаз.
- Нет.., - ответила Псевдо-Леда, - Пока нет. Пока существует опасность, я буду прикрывать Леду. А потом… Новые земляне, да и дельфины, - им понадобится и моя по-мощь.
Леда прижалась к ней и легонько коснулась губами щеки, так бесконечно похожей на ее собственную, но и совсем, абсолютно другую.
Из воды за бортом раздался призывной свист.
- Аманда! – вскрикнула Леда.
- Проход закрыли на перерыв, - объяснил Леран, - Драконы устали, им нужен от-дых. До вечера и мы свободны.
- Тогда… Тогда мы с…
Леда посмотрела на копию, перевела просящий взгляд на Лерана.
- Я познакомлю ее с Амандой. С дельфинами. Поскольку со мной согласились…
Леран обратился за советом к Бортникову. Тот не возражал. Да и не было другого выхода. Поняв, что разрешение получено, Леда заговорила с копией.
- Они разберутся, они умные. Ты узнаешь столько удивительного! Дельфины при-ручили кальмаров. Ты узнаешь, почему у кальмаров голубая кровь, как они освещают на глубине Проходы…
- Симбиотический разум. Люди и дельфины. Переходная стадия к цивилизации людей моря, - удивила всех Ауди-Леда, - Мы пойдем в океан?
Она сказала так, как не смогла бы сама Леда.

Земля.
Новая Шамбала.
Юлия Данн волновалась и сбивалась если не в мыслях, то в словах.
- Учитель Амин был прав. Но не успел. Он становился перед готовым, окончатель-ным выводом. Уверена, он мог выйти на него раньше. Но решил подождать. Чтобы пере-дать право открытия нам.
Даже члены Чрезвычайной Комиссии не понимали причины сбора. Как и все зем-ляне, они желали одного: преследовать и уничтожать врага, рвущегося в укрытие, в лого-во. Но Леран Кронин был тверд, несмотря на внешнюю доброжелательность и приветли-вость.
- Юля, начни с исходной концепции! – потребовал Роберт Клуни, - И чтобы мини-мум математики!
Юлия посмотрела на Генерального координатора умоляющим взглядом. Но тот был непреклонен. Она продолжила, справляясь с путаницей мыслей и слов.
- Хорошо. Хоть и мне не все еще ясно. Мы еще не научились переводить матема-тические образы на человеческий язык. Тут бы и Евклид сдался. Мы имеем несколько, - более трех типов, - непонятых и на треть артефактов, принадлежащих нашей Системе. А может, и не Системе.
Она от волнения поперхнулась. Леран подал стакан воды, ставшей на Земле смен-ным эквивалентом золота, бриллиантов и прочих прима-атрибутов прежнего мира.
- Так называемый Излучатель, или F-зона у Сатурна, сыгравшая роковую роль в судьбе фаэтов… Геометрия внешнего кольца – следствие. Второе – лианоподы на Земле. Несколько на суше и несколько в океане вблизи фумарол. Там действуют Проходы. Дей-ствие, - да и появление программы «Переход», - это точно установлено, - зависит от оке-анских синих лианоподов. Следуя указаниям Амина, мы выявили, - точнее, подтвердили его мысль, - что лианоподы: F-зоны устойчивого типа. Кто-то когда-то зачем-то придал земным F-зонам функциональную оформленность. Пристегнул их к ткани нашего време-ни. Третье, - образования на Сфере Оорта, подобные Объекту С-1. Последний более-менее изучен, известна его прямая связь с F-зоной у Сатурна. Опосредованная – с лианоподами. Получается, все три типа, - единая система. То есть у них один хозяин.
- Юля, а галактолет?
Вопрос без представления говорил: информация захватывает собравшихся.
- С галактолетом они не связаны. Он, – чужой, а эти – свои.
- И все равно – может, не нашей Системы?
- Не эти ли загадки привлекли монстров Йуругу? А если за ними последуют ящеры Андромеды?
- Да бестфайрам тайны Вселенной до лампочки Ильича.
Леран с удовольствием слушал беспорядочный обмен мыслями. Ради него он и со-брал их. Только так он мог помочь себе крепче ухватить тающую при соприкосновении нить, ведущую мысль в неясное кольцо времен. Именно кольцо, потому как на происхо-дящее сегодня в Системе действовали силы, тянущиеся из прошлого и давящие из буду-щего. Осязаемо тянущиеся и давящие.
- Действуют хозяева погибшего галактолета! Миллионы лет…
- Впереди – межгалактические контакты? А мы готовы?
- Итак, мы вовлечены в коллизии вселенского масштаба! И прыжок Большого Пса – всего лишь прикрытие для кого-то очень могучего, но далекого?
- А почему они сами в тени? Чего бояться при таком-то могуществе?
- Да они невообразимо далеко. И без посредников не могут. Вот и взяли под кры-лышко цивилизацию бестфайров. Для того ее переделали и воспитали. И противник для них не мы. А кто-то другой…
- Интересно. Но только теоретически. Лианоподы имеют практическую ценность – интерес к ним оправдан. Придет время - доберемся и до хозяев бестфайров.
Юлия наконец вмешалась:
- Вы перебили меня. Зачем? Ведь нужна ясная общая картина. Без математической модели взаимодействия этих трех типов артефактов ясности не будет. Там ведь все меня-ется: знаки, силы, величины, константы… Я докажу! Даже ценой вашего удивления.
Ей удалось остановить хаос, добиться видимости упорядоченного внимания. Она продолжила тему:
- Итак, три типа тайн в единстве. Как будто всем ясно: они созданы в далеком про-шлом. Еще дофаэтовском…
- А как же иначе?
Юлия обретала твердость:
- Математический анализ доказывает: они не из прошлого. Ни из нашего, ни из чу-жого прошлого.
Леран смотрел на Юлию с восхищением и уважением. Не имея ни опыта, ни доста-точно развитого понятийно-образного аппарата, она вышла на действительно высший уровень. На заслуги Амина она ссылается только благодаря присутствию Генерального координатора. Фаэты по-прежнему в глазах землян сверхлюди.
Юли перекрыла вновь поднявшийся шум выкриком:
- Они – из будущего!
Три слова разом добились тишины.
- И! – из нашего будущего, из человеческого! Вот почему контакт критически не идет. Несовместимость. Но временная. Там работают над этим.
- Как твоя группа смогла это установить?
- Подождите с вопросами не по сути! – Глаза Юлии сверкали, почему-то обходя Лерана, - Появилась еще более удивительная загадка. F- зоны всех трех типов несут на себе отпечаток конкретной личности. Интеллекта одного из наших современников! Один из нас участвовал в их создании.
Шум поднялся такой, что заглушил сам себя. Никто никого не слышал. Юлия пе-реждала пик реакции и завершила мысль:
- Это был… Это будет Эрланг! Извините, Леран Кронин. Всюду четкие следы его личности. У нас есть методика выявления отпечатков… Идентификация проведена. Снова извините…
Леран вынужден был подняться. Юлия вышла за пределы собственной контроли-руемости. Человеческая математика, как и вся наука, недостаточна. Но чтобы ее преодо-леть, надо чуть-чуть видеть пространство, в которое выходишь. Ребята не видели. И не могли видеть: для того требовался опыт. И не простой, а нравственный.
- Друзья мои! Юля! Разве математические построения способны в своих абстракт-ных телах сохранять следы того, кто касался их своей мыслью?
- С Амина мы начали отсчет новой математики. Математики живого мира. Мысль материальна. Амин говорил нам: надо менять концепции рассмотрения будущего. Нет недостижимого и непознаваемого. Вот: мы знаем, где вход в Проходы. А где выходы? Куда нас ведет Проход? Может, в иную звездную систему? А не в ближнее измерение? В нашей математике недостает живого духа, человечности. И потому она еще пока мертва. И не показывает главного: истоков и целей любого Перехода.
- Юля, но какие-то предварительные выводы у вас есть? – спросил Леран, только чтобы не допустить нового приступа хаоса.
- Есть, - уверенно ответила она, - Первое: мы сами себя контролируем. Я имею в виду не личности, а вид. Находясь в неопределенно отдаленном будущем, мы зависим там от действий контролируемых, то есть от наших сегодняшних поступков. Но оттуда у нас есть возможность менять ситуацию. Таков общий вывод. Статус – твердая гипотеза.
«Свобода или предопределение, - размышлял Леран, - Путаница причин и след-ствий. Кольцо времен… Ломается привычная логика, мы переросли ее. Ребята начинают понимать недостаточность человеческого разума. Еще шаг, – и они откажутся от свободы выбора. И пожелают всецело опереться на интуицию вкупе с постаминовской математи-кой. Прямой путь в запредельность. Вывод Юлии о том, что я, Леран Кронин, занимался F-зонами в грядущих временах – психоматематическая ошибка. Слишком, болезненно слишком высок авторитет Эрланга…
 
Глава четвертая.  Месть или слезы.

Плутон.
Территория базы «Эмме-йа».
Черный бархат внеземного неба испещрен проколами в пространство иного мира. Того мира, жгучее дыхание которого испепелило крайний планетарный форпост Систе-мы…
- А ведь небо на всех одно, - разглядывая развалины дворца «Эмме-йа», сказал Салтыков, - И для людей, и для бестфайров, и для сушеств из других галактик.
- Небо одно, а мы все разные? Так? – спросил Мартин.
- Не просто разные. До безобразия различные! Война завершается – можно кое о чем рассудить. Фаэты и бестфайры рождались под светом единых звезд. А ведь ни один «Кащей» не предал своего племени. Все держались до последнего дыхания.
- Это странно? – спросил Леран.
Отказавшись от имени и статуса фаэта, он добился предельной откровенности сре-ди близких ему землян. И вызвал колеблющееся непонимание в среде братьев. Каста Шамбалы распадалась, на этот раз окончательно.
- Немного. Бестфайры более чем наполовину искусственны. Но я признаю их твер-дость за плюс. И думаю о фаэтах прежней Шамбалы хуже, чем до Вторжения.
- А о людях думал хорошо?
- О землянах? Раньше я считал, что быть землянином – хуже некуда. Столько обо-ротней… Но тут появился Арни, собрал отребье… Мотивы предательства – ерунда. Мо-тивы появляются у тех, кто готов их принять.
Юнивер описывал круги в попытках отыскать признаки бывшей окультуренности мертвой планеты. Мартин спросил:
- Прости Дениса. Он немного сдвинулся. Когда в человеке много вопросов, но мало ответов, он сдвигается. Почему ты отказался от уничтожения врага еще на Черной дистанционным методом? Без прямого соприкосновения… Все зависело от тебя. А ты скрыл мотивы отказа. Так?
Леран устало смотрел на серый пепел от башенки принцессы. Да, когда много во-просов, можно сдвинуться.
- Черная хранит тайну. Я уверен – тайну из нашего будущего. Ее нельзя упустить. Человечество вновь окажется в капкане…
- А тайна – в руках теневого кардинала бестфайров, - Эрнест тоже смотрел на ме-сто от башенки, но ему не было дано знать, что оно хранит, - А я не уверен. В лучшем случае обнаружим суперкомпьютер. Может, и есть хозяин, но он наверняка сделал руч-кой. Никто из нас не Бог…
- Я могу ошибаться, - отвердел лицом Леран, - Сколько их было, ошибок… Пусть даже следы тени кардинала! Ты знаком с последним докладом Чрезвычайной Комиссии?
- Да. «Вояджер-1»… «Пинер-10» с посланием для внеземных цивилизаций… И все другие – заторможены и обрели пристанище на одном из планетоидов Сферы Оорта. Там же аппараты, прилетевшие из космических глубин. Кто-то крепко занят изоляцией Систе-мы от внешних контактов. Сделал музей остановленных стремлений…
- Вот и еще один фактор, пропущенный фаэтами. Блокада Системы длилась неиз-вестно сколько тысячелетий.
Видимо, от нечего делать, по собственной прихоти, мозг Юнивера воспроизвел ря-дом с ними голографическую модель «Пионера-10». Круглая чаша; под ней приборный отсек; антенный усик; три каких-то кубика на растяжках… Все это считалось вершиной технической мысли. А рядом с их конструкторами молча смеялись фаэты… А над всеми – тень еще чья-то, могущественного космического Мерлина. Зачем ему детские игрушки людей?
- Леран, фаэты утверждают, что в нашем участке Галактики нет высокоразвитых цивилизаций.
- Это в рамках наших пространственно-временных координат. На деле такие тер-мины, как близко-далеко, будущее-прошлое – условны. Противник или друг может угро-жать или помогать нам и с поверхности Плутона. А мы можем и не понять, с чем столкнулись: с враждой или доброжелательным жестом.
И, в подтверждение нормальности парадоксов, Юнивер резко устремился к дыря-вому бархату: кора Плутона заколебалась, северный полюс планеты прочертили трещины. А в них посыпался пепел самого отдаленного и самого прекрасного дворца фаэтов. Качало планету, которая миллиарды лет как забыла, что такое температура выше минус двухсот семидесяти трех градусов по Цельсию.





Земля.
Северо-Американский территориальный район. Солт-Лейк-Сити.
Звук шагов гулко катился по бетонным плитам, застревая в цветочных клумбах. Слева – квадратно-кубический, с рядами прямоугольных оконных проемов мемориал Иосифа Смита. Справа – под остроскатной крышей здание официальных служителей Церкви последних дней. Отсутствующих служителей. Впереди – троебашенный много-шпильный главный храм.
- У каждого строения - свой стиль, - Леда рассматривала архитектуру столицы мормонов, - И ведь ничего не тронуто. Ни бестфайрами, ни метеоритами.
- Мы стоим на Храмовой площади. Здесь любил вещать Морис Болдуин. По этим плитам проходили женщины Фаэтона…
Леран вернулся назад, к клумбе, нагнулся, сорвал один цветок, - сизо-алый, как небо над бывшей штаб-квартирой Арни. Подержал его в руках. Поднес к лицу, бросил обратно в цветочный узор.
- Место выбрали драконы, Леда. Провидение сохранило это здание. И оно – наилучшее для тюрьмы-клетки. Средоточие «Нео-Силлабуса» приняло своего вдохнови-теля. Лжевера, лжепророк и предатель… Прекрасное сочетание…
- Но почему клетка, а не смерть?
- Кто может поторопить или задержать приход смерти? Да и смерть – слишком гу-манное наказание для человека-измены.
- Гуманное? То есть человеческое? Или человечное? – спросила Леда.
Они становились перед дверями в храм. Чуть слышный шум листвы бессильно стучался в дерево и камень, опадая перед фасадом эхом тишины.
- Драконы, - не менее люди, чем мы. А в чем-то и более. Ты спрашиваешь себя: по-чему я не повлиял на их решение? Так?
Она согласилась кивком головы.
- Всегда и везде… Всегда и везде драконы были слишком преданными фаэтам.
- Как можно быть преданным слишком?
- Можно. Ведь они могли жить самостоятельно, независимым сообществом. Не за-хотели… Расы Разума – как драгоценные камни в короне Вселенной. Каждый камень непохож на другой, каждый прекрасен по-особому.
- Или по-особому безобразен…
- Безобразность, - внутренняя безобразность, - атрибут антикороны. Антихрист, ан-тилюбовь, антимир… Время сосуществования и борьбы…
Леран протянул ладонь к плоскости двери и она бесшумно открылась. Ветер с ше-лестом вошел вместе с ними и отпрянул, наткнувшись на затхлость замкнутого помеще-ния. Лишенный мебели парадный зал был контрастно громаден для своей сегодняшней задачи.
Сплетенная из слабо светящихся фиолетовых лучей-полос камера-клетка, тем не менее, казалась созданной одновременно со зданием, замыслом того же архитектора. И, скорее всего, так оно и было. Внутри клетки неподвижно, мордой и лицом напротив, за-мерли два существа. Бестфайр и фаэт: их поставили так, чтобы они видели и слышали друг друга. Леран и Леда вошли в поле их зрения.
- А ведь он смотрит на тебя! – прошептала она, чуть вздохнув, - Только на тебя! Какая ненависть во взгляде! Так он все видит и понимает?
- Оба в полном сознании. Таково условие Радомира. А ненависть… Во всем, что произошло с ним, он винит меня. В его глазах я предатель.
- Ты?! Как можно такое произнести!
- Леда, тебе тяжело слышать об Эрланге. А мне – говорить о той жизни на Фаэтоне. Эрланг посчитал себя всемогущим, всезнающим, способным на чудо. Я могу сейчас так говорить, потому что уже никогда не стану им. Предвидя катастрофу, он решил создать иное поколение фаэтов. Свободное от пороков и недостатков. Стереть все плохое, что гнездилось в душах. Не получилось… В Роане комплекс желтокожего долго таился. И однажды усилился, поглотив привнесенное добро. Подарок не был принят. Видно, предначертания судьбы неотвратимы. Самое печальное – он не сможет изменить себя. И никто не сможет ему помочь.
- Судьба… Высшая воля? Но тогда при чем здесь ты, Леран? У каждого свой крест, и никто над ним не властен.
В ней шевельнулась новая жизнь. Тот, который рос в ней, уже понимал. И то ли соглашался с ней, то ли нет…
- Стремление к власти… Жажда мести… Они-то и толкнули Арни к бестфайрам. Их жажда крови стала сестрой его бескрайней злобе.
- Выбор соседа Арни не случаен?
- Этот «серый» - начальник «волны», легиона. Вожак, каким был и Арни. У него в мозге целых три биопроцессора. В норме они замкнуты на их руководящий центр. Мы отрезали все внешние связи. И он сейчас в полной растерянности, мало что соображает. И способен только убивать.
- Не странно ли? Серверный мозг, - ведь примерно по этому пути шла земная наука в создании искусственного интеллекта? Да? Может быть, лет через сто мы могли бы сами сделать что-то такое.
Горящие серым огнем глаза бестфайра сверлили лицо Аполлиона. Бывшие союзники стали вечными вагами. Только теперь Леда осознала весь ужас положения, в котором оказался Арни. Оба заключенных – в психосоматическом ступоре. Оба в полной памяти и сознании. Где-то в приделах храма аппаратура, сканирующая их состояние и мысли. Бестфайр блокирован и обездвижен полностью. Для Арни сохранена возможность одного-единственного движения. Если он захочет, может его сделать. Движение окажется очень медленным, - но ведь впереди у него вечность.
Силовой контур клетки изнутри непреодолим. Как только Арни коснется правой рукой силовой пространственной кнопки, отмеченной алым шариком, то тут же выйдет из неподвижности. Но кнопка сразу освободит и бестфайра. Тот оживет на несколько секунд. Достаточных для того, чтобы жизнь Арни прекратилась в быстрых муках. А людоед распадется на части. Такова программа-участь. Или жизнь в неподвижном заключении, или смерть в пасти союзника. Программа-приговор.
А пока они смотрят друг на друга и размышляют.
Леда ощутила это первой.
Готовность движения к алому шарику…
И – сопротивление этому желанию. Разрывное противоречие, роковая свобода вы-бора… Начало движения, обусловленное приходом гостей. Нет – хозяев!
На глазах Леды выступила влага.
- Леран… Он хотел освободиться при нас.
- Демонстрация самоубийства, - ожесточенное раздражение хлынуло на Лерана; сказывались близость и врага, и предателя, - Только затем, чтобы чувство вины грызло меня до последней минуты. Попытка переложить наказание.
- Леран!
- Нет! Посмотри, внимательно посмотри! Он не сделает разрешенного движения. Никогда не сделает! Его страх потерять бессмысленную жизнь сильнее любого порыва. Этот страх сросся с ним за тысячи лет.
«От наиболее развитой в известном объеме пространства цивилизации фаэтов по-чти ничего не осталось. Красивых и могучих людей теперь считают на десятки. И тому виной не только враг. Уж лучше бы Арни погиб, и лучше бы память о нем без остатка растворилась, не коснувшись будущего человечества. Подобное забытое лучше сомнительной славы. Но наша встреча сегодня изменит Арни. Он сделает когда-нибудь разрешенный ход…»
По лицу Леды катились слезы. Она боялась, что ожесточенное войной сердце Ле-рана склонилось к наслаждению наркотиком мести.

Земля.
Аравия. Джидда.
В аравийской резервации открыли психиатрическую лечебницу для единственного пациента. Последний из сатурнианской тройки фаэт Атис, не примирившись с бытием второго рождения, потерял рассудок. Память Андумбулу так и не пробудилась в нем. Причина, - чрезмерно ускоренная адаптация в новом мире.
Живые фаэты собрались у постели брата; они все смогли поместиться в одной ком-нате. Мозг Атиса наглухо закрыт для всякого проникновения. Его жизненная субстанция свернулась в кокон, и до обращения ее в бесконечно малую точку остались дни.
«Мы были очарованы земной жизнью. Не оглядывались назад, не заглядывали впе-ред. Не думали ни о рождении, ни о смерти. Ни о том, что стоит за ними».
«Так мы лишились и прошлого, и будущего…»
«Земные люди… После Перехода, - какими бы они ни стали, они вернутся. Каждый из них будет помнить о нас. Среди них – наши дети. Род Андумбулу на заканчивается на нас».
«Да, мы слились с землянами. И еще возродимся другими, но…»
«Земляне уже начали собственное возрождение. То, к которому мы не смогли и не успели подойти на Фаэтоне».
«Духовное возрождение?»
«Именно. Сделали еще шаг. Братство мировых конфессий… Они возвращаются к исходным Текстам».
«Они плачут и очищаются. Слезы покаяния дают надежду. Поднимают веру».
«Высока цена не опоздавшей слезы. Мы забыли, что это такое».
«Не мы, они сами спасли себя. Оружие извлечено из их глубиной памяти. Как лег-ко нейтрализовано Вторжение!»
 
Глава пятая. Хозяйка Черной планеты.

Йуругу.
 Абордаж.
Командование десантом Верховный Протекторат поручил Генеральному коорди-натору Лерану Кронину. Ему не удалось выполнить единственного условия планетарного руководства, инициированного Чрезвычайной Комиссией: оставить фаэтов на Земле. Впервые, все как один, они отказались подчиниться своему вождю.
Разведки не было, – Кронин торопился. Смысл атаки теперь знали все: успеть «накрыть» штаб Вторжения. Живой или механический, индивидуальный или коллектив-ный, - он должен быть опознан и пленен.
- Строящая новый Храм единая Церковь Земли призвала нас к милосердию, - обра-тился Леран по прямой связи ко всем кораблям десанта, - Я готов. Если они примут пред-ложение мира и капитулируют полностью и безоговорочно. И непременно – вместе со своим руководством! Если нет – полное уничтожение всех бестфайров!
Черная вырастала темным кругом, на котором инфрапятнами горели входы в под-земелья. Поверхность планеты пустынна, лишена и молекулы живого вещества.
- Ни единого пленного! Земле не нужны такие экспонаты. Но штаб нам нужен больше воды и воздуха. Будущее человечества, как и населения Земли, - пусть это будут дельфины, - не гарантировано от новых встрясок. Во Вселенной оказалось больше зла, чем кто-либо предполагал. Да и мы несовершенны, как бы ни старались…
Попытки фаэтов войти в контакт с подземным миром Черной не удались.
Заместитель командира десанта Денис Салтыков был весел и возбужден. Его взгляд сверлил точку, определенную для экипажа головного Юнивера. Предполагалось, что именно тут, вблизи полюса, начинается центральный проход к главным вместилищам.
- Командир! Ты считаешь, что бывший галактолет прямо связан с демиургами цивилизации Йуругу?
Леран молчал. Салтыкову ответил кто-то из десантников-землян.
- Я уверен. Отыскать, - в худшем случае, - координаты родины этих самых демиур-гов, – вот задача первая и важнейшая.
- Видно, после поражения у нашей Системы они долго не могли опомниться. Не исключено, получили и мощный ответный удар на своей «территории». Вторжение яще-ров могло быть всего лишь разведкой боем.
- Денис, если нам уж так повезло, то нашим потомкам повезет никак не меньше. Система в целом и Земля в особенности – средоточие чего-то чрезвычайно ценного. Будто тут некто спрятал ключи от вечности.
- Да уж… Галактолет, Фаэтон, Йуругу, F-зоны, Луна, працивилизация, давление из будущего… Тут в мирном темпе работы на десяток веков. Действительно, какая может быть речь о случайностях…
Леран слушал полузакрыв глаза. Кроме проблемы бестфайровского штаба его му-чила тень предчувствия, лежащего очень и очень глубоко. И связанного каким-то образом с Ледой. Возможно, это было следствием разлуки, первой по-настоящему серьезной за по-следнее время. Точнее, - с момента начала их единой жизни. С ночи, проведенной в ска-зочном дворце «Эмме-йа».
- Целенаправленная эволюция – вместо конструирования техники и машин… Они стремились к созданию универсального живого непобедимого оружия. Они почти доби-лись цели. Боевая единица успешно работает пешеходом, вертолетом, буровой машиной, самолетом, планетолетом… И выполняет при этом кучу функций!
Денис оторвался от лицезрения растущего диска Йуругу и повернулся с креслом кругом. Люди сидели, неумело скрывая предбоевое напряжение. Разговор вели двое: Сал-тыков и человек, имени которого командир десанта не знал. Люди вокруг него менялись слишком быстро, а времени на общение не оставалось.
- Все внутренние органы служат концентраторами и преобразователями энергии внешней среды. Любой среды. А психика?
- А что психика? – не выдержал кто-то собственного молчания, - Она проявляет се-бя исключительно негативно. Силовое, давящее, разрушающее воздействие…
Леран сравнивал степени яркости инфрапятен на поверхности планеты. Нельзя было ошибиться: авангард десанта с командиром просто обязаны были войти через «парадный вход», по кратчайшей дороге устремиться к цели. И, чтобы отвлечь себя от желания выйти на пси-связь с Ледой, он вступил в разговор.
- Шестьдесят пять миллионов лет назад и много позже ящеры Йуругу были иными. Присутствовали признаки цивилизованности, проблески «человеческих» качеств. С ними можно было говорить! Их разум охватывал значительно более широкий спектр Вселенной. Постороннее вмешательство реализовало крайнюю линию на шкале возможностей развития. Из разумных существ, – пусть и далеко не лучших в Галактике, - они превратились в разумных роботов.
- Передовой отряд неизвестной звездной империи?
- Скорее всего. Сколько подобных отрядов может быть в Млечном Пути? А если возможны межгалактические сообщения?
- Вот почему я требую пройти так, чтобы живьем накрыть их управленческий центр, - завершил в общем-то неплодотворную беседу Леран.

Высадка прошла без помех. Практически мертвая планета готовилась встретить де-сантников в глухих лабиринтах своей коры. Леран держал с фаэтами пси-связь, земляне использовали обручи-короны. Избранный командиром десанта ход петлял, разветвлялся, нырял круто вниз, снова поднимался. Подземелья строились без архитектурного плана, бестфайры рыли их как попало. Тем не менее Леран был уверен, что имеется приоритет-ный, пусть и путаный, проход к центральной пещере. Денис Салтыков не менее уверенно утверждал: «Оружие Освобождения» спасет их от бестфайров и здесь; но будет бессильно перед обычными, то есть «неживыми» средствами поражения. И, следовательно, надо быть готовым ко всяческим сюрпризам. Личная экипировка землян позволяла противо-стоять любому виду оружия, начиная от химического и кончая радиологическим. Фаэты от комплекта защиты отказались.
Лучи прожекторов метались в непроницаемой темноте. Денис едва поспевал за Ле-раном. Командир десанта летел впереди подобно летучей мыши. Салтыков крутил руль мотоциклетки, с трудом вписываясь в повороты и уклоняясь от торчащих из потолка или стен, - не поймешь, - каких-то острых крючьев, на вид металлических. Наконец он взмо-лился:
- Командир! Что за темп? Так и голову сломать недолго. Прошу минуту.
Леран остановился, определяя, куда от новой развилки направиться дальше.
- Что-то случилось? – спросил он.
Денис натянул респиратор и глухо ответил:
- Этот ужасный запах! Страшнее любого химдыма. У них сортиры на каждом шагу. Свинарник в космической степени!
- За миллионы лет они в этом не изменились, - пояснил Леран, - Они рассудочные, но не цивилизованные животные.
- Животные? – возмутился Салтыков и обернулся: экипаж командирского Юнивера натягивал противогазные маски – респираторы не устраняли психической составляющей «ароматического» оружия, - Да запах скунса здесь покажется благовонием. Но почему нас никто не встречает? Ведь живых Кащеев не одна тыща. И все они влезли в эти щели.
- А что ты чувствуешь? – спросил его Леран, принюхиваясь словно собака-ищейка.
- Чувствую, что нас заманивают в капкан. И мы бежим в него сами, и с невероят-ной скоростью. Заманят, покажут кусочек сыра, и захлопнут все ходы назад.
- Ты правильно чувствуешь, человек! – обрадовался Леран, - Другого пути как в капкан у нас нет.
Денис надеялся, что вот-вот откроется если не третье, то хоть второе дыхание. Не жаловаться же! Во всех отрядах то же самое. Фаэты задали с самого начала бешеный темп! Некогда соображать, все на инстинктах и психомоторных реакциях. Он чувствовал, что превращается в обыкновенную гончую.
Понимая странную радость Лерана, рвущегося к цели во что бы то ни стало, Сал-тыков лихорадочно восстанавливал в памяти схему абордажа. Где-то в ней гнездился промах! В схему включились неизвестные факторы. Первый, – пригодный для дыхания воздух в подземельях. Не он ли служит заменителем сыра в мышеловке? Земляне посни-мали шлемы сразу – что за война в комбезах? Откуда и почему здесь воздух, если его уни-чтожили в самом начале эпопеи?
Все входы в кору Йуругу на поверхности перекрыты дежурными постами. Глобус расчерчен и распределен между Юниверами, застывшими на стационарах в ближнем кос-мосе. «Два-О» наготове, никто не сможет ретироваться с Черной планеты. В случае нуж-ды сверху разобьют планету на мелкие кусочки. Так что внешний капкан принадлежит людям. Они – хозяева драки. А внутри… В каждом отряде минимум один фаэт. Они – впереди, они ощупывают путь минимум как на километр вперед. Что ж, это их право и долг, тут все ясно.
Денис вздохнул: слабое звено в плане есть, но он его не видит. И никто не видит.
- В капкан так в капкан, – обреченно согласился он, - Но в таком темпе мы рискуем пропустить удар с тыла или фланга. Или хрен с ним?
- Именно! – все так же радостно заявил командир десанта, - Мы бросили свои жиз-ни в обмен на мир и спокойствие завтрашней Земли. Хоть десяток из нас прорвется куда надо, – и мы решили задачу. А если все останемся живы, но не узнаем, откуда началось Вторжение и может ли оно повториться, - то зачем нам такая жизнь!
Разговор командира с замом слышал весь десант. И дружно отреагировал на слова командира одобрительным «Ура».
- Тогда вперед? – предложил Денис, - При любой ситуации авангарды отрядов рвутся к цели. А в бой ввязываются арьергарды. Так?
- Так, - уже хмуро отозвался командир; ноздри его носа шевелились как крылья ле-тучей мыши, готовящейся в скорый полет, - Командуй, Главком!
- Есть! Вперед, мужики! На абордаж!
Салтыков тронул кнопку акселератора мотоциклетки, и двигатель неизвестного ему типа рванул так, что он едва не вылетел из седла. Денис понял: Леран учуял след. В голове этого фаэта, объявившего себя землянином, действовал какой-то сверхчуткий дат-чик. И где-то рядом с датчиком скрывался генератор мощности, не имеющий ограничений или пределов. В этого Кронина, как и в Россию, можно было только верить.
А Леран в это время, опираясь на поддержку братьев, выяснил наиважнейшую де-таль.
Оказалось, что путаница ходов и пещер имела систему. И система эта состояла из нескольких самостоятельных региональных «узлов», подобных компактным паутинным сетям, соединяющихся длинными узкими коридорами. В каждом из «узлов» имелось по десятку пещер разного калибра, - мест стационарного обитания бестфайров. Одна из пе-щер, самая большая, была главной и служила местом «воспитания». Или – обучения мон-стров.
На планете имелся штаб управления населением. Он же штаб Вторжения. Самое интересное и загадочное: этот штаб ухитрялся присутствовать одновременно во всех «уз-лах»! Множественные ипостаси руководства были абсолютно равноправны и тождественны. И пленение либо уничтожение любой из них, размещаемой в центральной «узловой» пещере означало пленение-уничтожение штаба как такового.
Таким образом, дело сводилось к одному: отрядам искать в своих «узлах» цен-тральные полости. Первый нашедший решает задачу всего десанта!
Между тем продвижение замедлилось. Вначале позади отрядов обрушились прой-денные километры. Назад ходу не стало. В первых же найденных пещерах люди подверг-лись массированному нападению со всех сторон, в том числе «из-под пола». Шестерки сдерживания были уничтожены моментально. «Два-О» знало своего врага. Но бороться со всем остальным становилось все сложнее, - где-то на полпути «остальное» предстало комплексом таких поражающих факторов, которые все предусмотреть было возможно только в фантастических романах стиля «фэнтези», где распаленное воображение автора ветвится так причудливо, что легко соединяет несоединимое и членит нерасчленяемое.
Леран и Денис при поддержке трех десантников в доли секунды успевали проска-кивать западни и ловушки. Каким-то, присущим только ему наитием командир десанта выбрал оптимальную скорость продвижения и избирал нужные направления. Основная часть отряда, - более ста человек, - принимала на себя удары, теряя людей.
Все чаще командир десанта и его зам фиксировали донесения о потерях. Штаб планеты подготовился к нападению с учетом психики и физиологии участников десанта.
…Электромагнитные сектора-ловушки, изолирующие сразу несколько человек… Провалы, внезапно разверзающиеся под ногами… Лазерные удары с неожиданных направлений… Пулеметные очереди, «приправленные» трассерами… И так далее…
Использовался весь арсенал, используемый людьми в последних войнах друг про-тив друга. Правитель бестфайров хорошо изучил военную историю человечества, в ходе которой одни люди весьма успешно истребляли других людей. И если бы не аппаратура опережающего предупреждения, созданная в Цитадели последними фаэтами, отряды были бы ликвидированы в течение часа, не более. Но и подготовительные усилия фаэтов не были, да и не могли быть абсолютны. Защита пробивалась раз за разом.
Салтыков не выдержал, и без совета с командиром десанта дал команду:
- «Оружие Освобождения» – в дело! Цель – ликвидация всех Кащеев.
Запели стрелы, полетели камни из ручных катапульт, прошелестели незнакомые слова… В ходах и пещерах шло взаимное истребление двух противостоящих сил: абори-генов Йуругу и десантников Земли. По мере дальнейшего продвижения отряды таяли. Рядом с Лераном и Салтыковым осталось только двое землян. Остальные либо были убиты, либо, отсеченные завалами, вели обреченный бой в каменных мешках. Миновали уже три громадные пещеры, заваленные трупами бестфайров: «Два-О» действовало со стопроцентной гарантией. Денис Исидорович обрел желанное то ли второе, то ли третье дыхание и, не отставая от командира, успевал выходить на связь с Юниверами над Йуругу. И чуть не наткнулся на внезапно остановившегося Лерана. Тот застыл с позеленевшим в свете прожекторов лицом, опершись рукой о черный, неприглядно-отвратительный камень стены хода. Глянув в его потускневшие глаза, Салтыков понял: случилось нечто крайне трагическое.
А Леран Кронин, потеряв контроль, вновь стал Эрлангом. Сквозь пустоты, про-явившиеся вдруг в голове и сердце, прошел темный и беспощадный зигзаг острейшей бо-ли. Сердце фаэта не желало верить истинности пустоты. Он вызвал братьев, сразу всех и одного за другим. Призывы уходили в никуда, не отзывалось даже эхо. Эрланг не мог со-единиться ни с кем из братьев.
Объяснение было одно, только одно. Дух Эрланга знал его, но отторгал, пока были силы справляться. Но сколько сил у оставшегося в одиночестве?
Из последней сотни оставшихся наследников Фаэтона он остался один!
Крик отчаяния, пробив толщи оскверненной земли Сириуса, устремился во вселенную.
Наполовину жертва, наполовину самоубийство – так закончилась последняя эпоха красных людей Андумбулу…
- Почему я? – оглушил Салтыкова крик Лерана Кронина; Эрланг умер в нем окон-чательно, сраженный вспышкой вины и отчаяния, - Почему остался я?
Земля услышала Эрланга. И ответила Лерану Кронину. Ответила единственным женским голосом. Тем голосом, который только и мог быть услышан.
- Ты не один!.. И нас – не двое! Нас трое, и третий будет таким, как ты.
Вместе со словами пришел нерожденный, но уже существующий образ: золотово-лосого и золотоглазого малыша, первого фаэта, рожденного на Земле.
Денис не услышал ответа Земли. Но увидел преображение: лицо Лерана засвети-лось, голову объял прозрачно-сияющий ореол, показавшийся в неверном свете подземелья серебряным.
Увидел и одновременно уяснил: все отряды, весь десант абордажа погребен навсе-гда в недрах Йуругу. В живых осталось четверо: он, Леран, и двое землян, имен которых Денис не знал.
- Ян! Дай командиру обстановку! – через обруч обратился Салтыков к Зарке, вися-щему над Йуругу в их Юнивере.
Понявший все Ян держался молодцом.
- Шеф! Вы рядом с целью! Мы поймали всплеск, настоящий информационный ска-чок. Их штаб ведет с кем-то обмен, но частоты переговоров на две трети за пределами нашего пси-диапазона.
Леран мгновенно перебросил в себя имеющиеся у Яна данные и сориентировался.
- Ребята! – сказал он звонким, юношеским голосом, каким говорил еще при жизни Барта Эриксона, - Мы еще можем успеть. Всего сто метров, дорога мне известна.
Он протянул ладони перед собой, и поток концентрированной энергии прожег в скальной породе лаз, позволяющий свободное и беспрепятственное продвижение.
- Командуй, Главком!
Салтыков оглянулся, хлопками по плечам привел в чувство ошалевших от увиден-ного и услышанного за последние секунды двух десантников и тихо произнес:
- Вперед, войска… На абордаж!


Йуругу.
Конец глубокой зачистки.
«Узловая» пещера поразила людей небывалым видом. Но только Леран понял сра-зу: оформление рождено не под светом Сириуса. Иные солнца выпестовали пещерную эстетику храма и управленческого центра планеты.
Именно храма, предназначенного для поклонения некоему существу, цветной лик которого выступал барельефом из камня во множестве мест. Светящиеся краснотой три глаза, прямой витой рог между ними, безгубая челюсть с торчащими голубыми клыка-ми… А меж ликами-близнецами, – пейзажи незнакомых и непонятных миров, освещен-ных красными и багровыми светилами.
Вдоль стен – хаотическое нагромождение красных шаров разной величины. Явно деталь не храма, но штаба.
Центром же всего загадочного убранства являлся трон с восседающим на нем страшилищем. Как люди, в стремлении понять, где они и что им делать, осматривали яв-ленное, так и страшилище изучало людей.
И в первую очередь оно заинтересовалось эмблемой новой Земли на скафандрах землян. Дракон, дельфин, фаэт и землянин, обнимающие земной шар… Леран уловил удивление и тень страха, эманацию которого, по-видимому, само страшилище не замети-ло.
Первая ниточка понимания мгновенно окрепла, и Леран смог заглянуть в нее, в императрицу бестфайров. Да, в нее, ибо ему сразу стало понятно, что перед ними суще-ство женского рода из двуполого мира. Дама, достигшая стадии расцвета. Но никак не старости или увядания, как могло показаться на первый взгляд.
«Кто он?» – мысленно спросил Леран, указывая на страхолюдный лик, смотрящий со стен. И получил сжатый, но пространный ответ, сформулированный иной логической структурой. Из которого смог только уяснить: система веры, внедренная ею на Йуругу, имела внегалактическое происхождение. И несла в себе нечто очень далекое для человека, страшное и беспощадное в проявлениях.
- Ты ее искал? – с долей разочарования поинтересовался Салтыков.
Он протирал глаза, запыленные в ходах и травленные кащеевым запахом, белым платочком с весело расшитым крошечными незабудками кантом.
- Ее, родную! – подтвердил Леран, - Она и есть искомый нами штаб. Ее отпечаток в сути каждого бестфайра. По ним, по этим следам я и шел к ней…
- Кто же она? – спросил один из двух выживших десантников, не без отвращения разглядывая безобразное лицо на фоне зеркальной полировки тронной спинки.
- Дальняя галактика… Позже я покажу ее вам. Звездный остров, управляемый ди-настией… Она – дочь императора, принцесса.
- Что хотел от нас император, твою дивизию? – спросил Денис.
- Их дивизию! – поправил Леран, - Ее задача: подготовить плацдарм и союзников. Предмет интереса – наша Система.
- Здорово! Иногалактическая экспансия! Да на каком уровне! Сама принцесса! – с веселой злостью отреагировал Денис.
И не удержавшись, с презрительным видом махнул платочком на змеиный лик трехглазого. Гротесковый шарж на человеческое лицо ожил. Принцесса встрепенулась всем телом, задрапированным в некое подобие одежды из лоскутов. Два больших белых глаза над длинным крючкообразным носом увеличились, шрам рта раздвоился. И люди услышали знакомый металлический голос, обращенный теперь к Салтыкову:
- Дух твой противен и гнусен, человек! Глаза бы мои на тебя не глядели.
Денис Исидорович вначале опешил. Но уже через пару секунд принялся хохотать. Не будучи в состоянии остановить смех, он сгибался и корчился, утирал слезы…
- Ты чего? – через минуту смеха спросил Леран, сдерживая улыбку.
Салтыков остановился так же резко, как и начал.
- Да это ж баба-яга! Я ж думал, их не бывает в действительности! Ну точно такая, как в русских сказках: черная людоедка. Только вот печки не вижу, в которой она жарить меня будет…
Образ древней русской старушки-ведьмы вошел в сознание Лерана из всколых-нувшейся детской памяти Дениса. Избушка на курьих ножках… Частокол забора с чере-пами на кольях… Где-то в лесах бродят-ползают ее детки-змееныши… Владеет волшеб-ными чарами…
Ассоциация достаточно точная и близкая…

Сохраняя видимость диалога с Салтыковым и внегалактической принцессой, Леран оценивал шансы на ее захват и изоляцию. Для блокировки неизвестных сил и энергий наверняка понадобится все, доставшееся от Эрланга. А в запасе том было еще много, чрезвычайно много.
Не от самой принцессы, а от ее сиденья-трона исходил едва уловимый аромат опасности. Как в сказке Дениса? Не близко и не далеко? Ощущение не близкой, но и не далекой угрозы… Там знают о Земле и даже о нем, Леране Кронине…
Что же это за трон? Не в нем ли гвоздь абордажа и зачистки, по Салтыкову? А Де-нис молодец. Своим смехом он сильно облегчил задачу, выведя Бабу-ягу из равновесия. Таким образом, она живая, не робот, не киборг, не железный Кащей…
Но русскую сказку воспринял не только Леран. Во всей красочной образности ухватила ее суть и принцесса. Минут пять ей понадобилось, чтобы извлечь из нее рацио-нальный смысл. И оказался он, освобожденный от метафор, весьма обидным.
- Ты толстенький и кругленький, человечек. В тебе нет силы золотоглазого, - ржаво проскрипела она, - Я поджарю тебя в своей печи так, как ты хочешь…
От ближайшего к ним трехглазого лика к Салтыкову рванулся ослепительный красный луч. Наносекундное неуловимое движение, и удар молнии принял на себя Леран. Нимб над его головой разгорелся солнечной короной. Нескрываемо пораженная этим, Баба-яга открыла беззубую пасть и подалась назад. Полированная серая спинка кресла-трона приняла ее в себя. Доля секунды – и принцесса пропала в плоскости сантиметровой толщины.
- Черт побери! – прошептал один из десантников, - Прямо как в «Зеркале из Аде-на». Я вспомнил фантастический рассказ начала века, - пояснил он и осекся.
Командир десанта медленно осел на каменный пол пещеры и вытянулся во весь рост. В тот же миг фигуру его объял светящийся золотой кокон, вобравший в себя и се-ребристый, неугасающий нимб над головой. Нимб, так напугавший Бабу-ягу и заставив-ший ее скрыться в зазеркальном мире. От серой, отсвечивающей огнями, отражающей убранство пещеры спинки трона пахнуло мертвым холодом. Салтыков пришел в себя.
- Леран! Что с тобой?
Он протянул руки к лежащему не касаясь камня телу и наткнулся на непроницае-мый барьер кокона.

Арни дотянулся до разрешенной кнопки.
Не осталось никого, кто мог бы  ответить на вопрос: кем же сотворен золотой ко-кон Лерана, - самим им или же исчезнувшей принцессой. Не осталось никого, кто мог бы проникнуть внутрь кокона и сказать, что поразило человека Кронина, жив он или мертв.
Саркофаг с телом Генерального координатора люди доверили дельфинам.
 
Глава шестая. Памятник последнему фаэту.

Малиновый тор спасательного круга, оплетенный капроновым фалом, давно стал привычной игрушкой. Леда с Эрвином лежали на спине рядом с ним. Волна качала мягко, то скрывая, то показывая близкую горную цепь на востоке. По синему небу плыли легкие высокие облака. В десятке метров западнее резвились дельфины, ожидая приглашения к общей игре.
Эрвин подплыл к кругу, положил на него голову. Локоны на ярком солнце забли-стали красным золотом. Он смотрел на статую краснокожего золотоволосого гиганта; изумрудно-синяя вода омывала его ступни.
- Мама, Игорю, конечно, виднее… Но что будет с папой, когда океан вернется к себе?
Леда в тысячный бесполезный раз поправила сына:
- Не Игорь. Игорь Всеволодович.
Она устроилась рядом с Эрвином. «Игорю, конечно, виднее…» Бортников переме-стил статую из Дворца Посвящений сюда по ее просьбе. А ей предложили ребята из Чрез-вычайной Комиссии, вновь преобразованной в Комитет Пятнадцати. Леран не любил па-мятников, посвященных себе, но за этот простит.
- Вода спадет. И он опустится точно на то место, где пришел в наш мир.
- Да, правильно, - оживился Эрвин, - Я не сразу вспомнил. На берегу появится по-селок. И дом, где жили дедушка с бабушкой, и ты с папой. Правда?
- Правда. Все снова будет так, как было…
«На Земле будет… Но не у людей, - сказала она себе, - Памятники не оживают».
- Мама, знаешь, о чем я подумал? Океан как-то связан с фаэтами. Время пребыва-ния фаэтов на Земле называется кайнозойской эрой. Так вот, если забыть о потопе во вре-мя Вторжения, кайнозой ежегодно добавлял в океан два кубокилометра воды. Это в четы-ре раза больше, чем до того. Ты знаешь?
- Я знаю, что возраст Филиппинского моря шестьдесят миллионов лет. Ты, Эрвин, такой же, как отец. И он начинал с этого…
Он повернул к ней голову. В синих глазах мерцали частые золотые искры. С каж-дым месяцем их становилось заметно больше. Сбывалось. Сбывалось предсказание муд-рой Лании: «Твой сын будет первым фаэтом, рожденным на Земле». Сбывалось не сразу, постепенно, но сверхточно. В облике Эрвина столько от Лерана, что иногда оторопь бе-рет. Аманда, Майкл, Эрик; Ириан и Элиа с маленьким Лериком, - все дельфины признали его за своего с первой встречи. Мистика, да и только: никто его не учил, а он сразу заго-ворил с ними.
Леда замерла: в памяти проявился очередной отрезок последней мыслепередачи Лерана. Она уже почти привыкла к этим всплескам… Вначале было тяжелее некуда. Гла-зами Лерана она видела освещенное тремя прожекторами десантников и троеглазыми ли-ками хозяина капища подземелье, оформленное по внегалактическому дизайну. И нена-вистное противное лицо принцессы – Бабы-яги… Леран чуть-чуть не успел, иначе она бы заняла опустевшую клетку Арни в Солт-Лейк-Сити. Чуть-чуть, - как это исчезающе мало и как бесконечно много…
«Луч к Фаэтону, отправленный из сатурнианской F-зоны.., - говорил в ней Леран, - Авторы его – люди грядущей Земли, возрожденной и очищенной после Вторжения. Зем-ляне пытались не допустить гибели Фаэтона и фаэтов. F-импульс предназначался для компенсации иного внешнего воздействия. Чьего, я не узнал… Возможно, это не было хорошо известно и нашим потомкам. Как бы то ни было, теперь ясно: взрыв планеты был подготовлен ее обитателями. Они не предполагали, что между звездой и ее планетой – неразрывная связь. А чрезмерное отдаление от родного светила неизбежно приводит к катаклизму, потере жизненной силы. Планеты и звезды – это те же семьи…»
- Путешествующие планеты взрываются от тоски по звезде-матери, - сказал неожи-данно Эрвин.
А она и забыла; ведь передача Лерана, – это завещание их сыну. И Эрвин как-то ухитряется слушать сам… Неведомым путем чувствует, когда в ней просыпается голос отца. Все правильно: Леран говорит прежде всего для него. Но все равно это пугает: Эр-вин растет и развивается быстрее Лерана. И как легко он говорит о вещах, которые для всех землян более чем загадочны. Не только Леду, но и Бортникова холодок пробирает.
Так же было и вчера, когда Игорь Всеволодович провожал их сюда.
- Игорь, працивилизация Системы, - это те, которыми будем мы.
Бортников растерялся перед пятилетним ребенком:
- Мы? Мы – это кто?
- F-зону у Сатурна построил или я, или мой отец. Точнее пока не знаю…
Тут испугаться бы… Но Леду почему-то пронзило предощущение радости. Она уловила мысль Бортникова: времена наши не кончаются, мы продолжаемся друг в друге. Может быть, он прав. Но она считает, что Эрвин видит дальше.
Голос Лерана утих, словно он услышал реакцию сына.
- Мама. А куда делись кометы и метеориты, которые могли нас всех уничтожить?
- Вернулись на прежние места. Сами по себе.
- Сами по себе? А может, их позвал к себе тот самый галактолет?
- Почему бы и нет. Никто в этом и не пытался разобраться.
- Все-таки галактолет! – уверенно заявил Эрвин, - Но не сам он. Кто-то включил сигнал. Кто-то из людей…
«Кто-то из людей… На Сфере Оорта после штурма Йуругу не было ни одного че-ловека…» Леда вспомнила, по какому поводу они приехали к статуе Лерана, когда-то в Шамбале изображавшей Эрланга. Она протянула Эрвину деревянный медальон индейского происхождения, принадлежавший Ирвину Кронину. Две сплетенные змейки…
- Это твое наследство. От деда.
Эрвин бережно, по-взрослому принял древнее украшение. Глаза его смотрели со-всем по-лерановски. Он расправил шнурок и повесил медальон на грудь.
- Мама, а где твой браслет? Тоже деревянный, с жемчужинами?
Снова холодок по спине… Снова он говорит о том, чего не видел, о чем не слышал.
Деревянный индейский браслет Марии Крониной с врезанными в него жемчужи-нами – первый подарок Лерана матери. Он остался в родительском доме после той встре-чи. Как неумело Леран скрывал от нее Псевдо-Леду! А ведь она сразу почувствовала. И потом поняла, в чем дело. Но не показала того, чтобы не расстроить его. Дом через неде-лю покрыла вода. Откуда Эрвин может знать?
…Эрвин вместе с Игорем Всеволодовичем «смотрел» повтор передачи Лерана. Тот самый ужасный, первый ее кусок.
…Пораженный смертельным лучом Леран падает у ног Дениса Салтыкова, и золо-той кокон окутывает его неподвижное тело.
- Вы не думайте, папа не мертвый!
- То есть как? – спросил Бортников; для него это было первое «откровение» от Эр-вина и Верховный Протектор Земли потерял самообладание, - Он живой?
- Не совсем. Нет еще, - непонятно ответил Эрвин, - А вот Баба-Яга точно неживая. Хотя из молекул. Она – копия живого, измененное повторение.
- Измененное повторение… То есть псевдо-жизнь, - задумчиво смотря на малень-кого Эрвина, сказал Бортников.
- Вот! Точно! – обрадованно воскликнул тогда Эрвин, - Ложная жизнь! Они гнез-дятся в адских мирах. Иногда они проникают и на живые планеты. Папа знал об этом. Мама, он ведь говорил? Кроме Бабы-Яги, еще ночницы, упыри, русалки…
В небе зашелестели крылья. К ним летел Радомир. Приходило время прощаться с Лераном. До следующей встречи. Эрвин, а вслед за ним Леда, предпочитали саркофагу общение со статуей. Если очень захотеть, она начнет двигаться… Но фаэты унесли с со-бой секрет оживления голограмм.
Эрвин проследил за приводнением Радомира и продекламировал:
…Узду грызущие драконы,
Взметая крылья, рвутся ввысь;
Сверкнул над ними бич червленый, -
С земли рванулись, понеслись.
…
Но, как огненная птица,
Золотая колесница
В дымно-рдяных облаках…

Леда вздохнула.
…Один из любимых стихов Лерана. «Медея» Брюсова. Ну откуда Эрвин знает?! Он же в двух брюсовских строфах выразил свое восприятие и драконов, и Юниверов. Как смог Леран передать сыну свою приобретенную на Земле память? Комитет Пятнадцати озабочен не меньше ее.
Радомир осторожно подплывал к ним, не отрывая взгляда от Эрвина. Дракон видел в нем своего друга Лерана Кронина. А Эрвин, махнув приветственно рукой, прокричал звонко:
- Кольца тела покрыты золотом. Брови из чистого лазурита… Это о твоем предке, Радомир!
Древнеегипетская «Сказка о потерпевшем кораблекрушение», известная Леде от Лерана. Что ж, и это нормально! Детский крик что-то затронул в ее памяти. В глазах на мгновение померк окружающий мир. Эрвин замер с поднятой рукой, Радомир остановил движение. Втроем они слушали Лерана. Следующую часть завещания.
«К анатомии предательства… Ты – сын Земли и Неба. Ты обязан знать.
На Земле зло прикрыто внешней красотой, обманом слов. На Черных мирах оно без примеси, без вуали, в чистом виде. Чистое, то есть голое функциональное зло.
Очень важно: подобное тянется к подобному. Это в электромагнетизме одноимен-ные заряды-полюса отталкиваются. В живой психике наоборот.
Арни, став Аполлионом, не мог не уйти к ним. В нем преобладало зло. Скрытое от всех, оно росло и крепло, пока не захватило его полностью навсегда.
Как только увидишь в себе или рядом малейший росток зла, - тащи его на свет, не дай ему развиться. Зло расцветает во тьме».

Игра-прощание с дельфинами. Перелет на спине Радомира к Юниверу Верховного Протектората.
Океан сверкает доброй чистотой, светом Солнца, а не красных звезд. Голубая пла-нета очищается от грязи и тьмы.





 
Глава седьмая. Сын Земли и Неба.

«Как только заметишь в себе или рядом малейший росток зла, - тащи его на свет, не дай ему развиться. Зло расцветает во тьме.
Сын! Ты узнал о различии добра и зла так рано потому, что я далеко от тебя и ма-мы. И тебе придется заменить меня. Но ты ведь знаешь, что мы разлучены не навсегда? Сменятся времена и пространства - и мы встретимся.
Голосом и словами твоей мамы я скажу тебе то, что ты хорошо запомнишь. А поз-же обдумаешь и поймешь.
Мы живем в сложном мире. Ты уже слышал о працивилизации, которая предше-ствовала всем известным. Не было никакой працивилизациии. А была и есть одна, дви-жущаяся в пространствах и временах, расщепляясь и заново сливаясь. То, что происходит с нами, - пока только проект реальности. Для ее полного воплощения нам придется прой-ти в будущее, оттуда вернуться в прошлое, создав то, что в настоящем уже служит нам непонятным пока образом.
Где истоки судьбы, если временные фазы склеены не в одной лишь непрерывности, но и в параллельных существованиях? Но круговращение – не повторение пройденного. Мы воспринимаем разумом моменты фиксации, точки переходов. А движение – вне них. Чтобы понять, надо увидеть и станцию остановки, и себя на перроне.
На пороге гибели люди поняли: самая сильная сила не в оружии и технике защиты или нападения. Она – в русском смехе Дениса Салтыкова, в индейском спокойствии твоей мамы, в заостренных покаянием молитвах беженцев в лагерях-резервациях.
Внутренняя сила землян смогла сделать то, что не удалось миллионолетней циви-лизации фаэтов. И смогла потому, что опиралась на первичное, вечное.
Разве можно теперь потерять найденное? Испытания – это и проверка. Наиболь-ший шаг сделан: объединение в вере. Двигаясь дальше по обретенной дороге, мы обязаны обрести единство очищенных душ. Иллюзии, заблуждения, ошибки пока заслоняют свет будущего.
Мама расскажет тебе о раздельности и единстве Лерана Кронина и Эрланга. Когда я стал Лераном, Эрланг приходил ко мне на помощь. В том был смысл двойного, расщеп-ленного бытия. Может быть, Эрланг придет и к тебе. Не пугайся… Мне не удалось соеди-нить обе сущности без ущерба для обоих, для землянина и фаэта. Тебе такое удастся, ты сын Земли и Неба, не перенесший стресса второго рождения, цельный человек.
И ты справишься с тайной, которую я носил в себе. На Фаэтоне я был автором и руководителем проекта «второй жизни». Мной создана установка переноса личности в живую ткань зерен лотоса. Установка не могла быть разрушена планетным взрывом. В ней – информация обо всем населении Фаэтона. Мой опыт возможно повторить, не допуская моих ошибок. Решать будешь ты, но не один…
Мы отбросили волны Вторжения. Но не победили. Мы только создали условия для победы. Она будет делаться не множеством, объединенным в цивилизацию. Она будет твориться каждым, внутри каждого человека.
Сколько предстоит испытаний? Беззаботных поколений не будет.
 Мы столкнулись с передовым авангардом чужого мира. Он – не единственный. Иная галактика – да. Но, кроме Йуругу, в Млечном Пути имеются другие черные планеты. Угроза останется и по ту сторону Перехода».

Эрвин, Леда, Игорь Всеволодович… Все трое поняли: завещание не закончено, Ле-ран многого еще не открыл. Обращение к сыну, - оно относится к ним всем. Надо ждать… В том числе и координатов в Метагалактике того мира, который организовал Вторжение.

Цитадель цвела, распространяя пьянящие ароматы садов Шамбалы. Кругом жуж-жали пчелы, очарованные избытком нектара. Избытком любимой работы… Лазоревое небо струило тепло и мягкий свет, распадающийся на блики в листве и траве.
Розовая жемчужина, - дом вождя фаэтов, - готовился в третий раз принять гостей.
Демьян Прохоров, выслушав от Игоря Всеволодовича суть очередного пробужде-ния памяти Леды, сказал:
- Как он смог вложить столько содержания в один импульс! Многое нам не пона-добится еще сотни лет. Например, местоположение темных миров иногалактики. Баба-яга искала в обломках их галактолета то, что хранится там. Они слишком далеко, чтобы по-вторить тот перелет. Или им что-то мешает.
- Ты считаешь, нам не стоит торопиться? -  спросила Юлия Данн, - Пожить без беспокойства и лишних забот?
Бортников смотрел на обоих и с интересом, и с разочарованием. Повзрослевшие, они мало напоминали тех юных гениев из Комитета Пятнадцати, которых знал и любил Леран Кронин. Новый Комитет, кураторами которого стали Демьян и Юлия, сильно по-молодел, в нем половина десяти-одиннадцатилетних. Для них кураторы – «деды». Демьян понял взгляд Верховного протектора как стимул к развернутому объяснению своей пози-ции.
- Империя принцессы Бабы-яги решила загрести жар чужими руками. Прогрызли внетрехмерную дырку в наш мир и направили своих эмиссаров. Вербовщиков-воспитателей. Дверца прорезалась в Черной очень для них удачно. Предки бестфайров оказались податливым материалом. А тысяча лет для них - не срок.
- Ты, Демьян, мыслишь слишком по-нашему, по-человечески, - вступил в разговор Инс, занявший должность Главного разведчика опустевшей планеты, - Вчера у Объекта С-1 выудили данные, что инициаторы Вторжения не из Местной группы галактик, они живут вдвое дальше. Каков должен быть уровень развития, чтобы легко прогуливаться на такие расстояния! Генеральный координатор мечтал «накрыть» их штаб. Штаба нет, но осталась дверца, Серое зеркало. Все только начинается…
- Есть какой-то странный контраст между внешним видом принцессы и эстетиче-ским оформлением ее пещеры. Всех ее пещер, - заметила Леда, - Она – безобразна, инте-рьер – не лишен специфической красоты. Ведь так?
- Эстетика, трон, Серое зеркало-окно, - все это теперь предмет заботы Комитета Пятнадцати, - сказал Бортников, обращаясь к Леде, - На Йуругу специальная бригада. Не-прерывное дежурство, изучение, все такое… Окошко-то открыто в обе стороны.
Прохоров, несколько задетый поправкой начальника службы Стратегической раз-ведки Инса, произнес:
- Прежний Комитет нашел оружие победы, «Два-О». Посмотрим, как сработают наши сменщики.
- Именно нашел, а не открыл, - разгорячился Инс, внутренне убежденный, что без Лерана Кронина «Оружия Освобождения» просто быть не могло, - Ибо им уже обладали ранние поколения землян, вплоть до конца серебряного века. Будь мы достойны его сами по себе, Черную остановили бы за пределами Системы и…
- Ну-ну, – успокоил его Игорь Всеволодович, - Если бы да… Слова от лукавого. Как ни горько прозвучит, – но в наших тяжелых потерях и неудачах – высшая справедли-вость. Гордыня, самообожествление, они наказываются по высшей планке.
Но Инс не считал спор законченным; ему очень не нравилось умаление роли Лерана Кронина и преувеличение гениальности юных землян.
- При отсутствии Генерального координатора можно легко утверждать, что фаэты дважды виновны в своей гибели. А они нас прикрыли собой. Как Леран Кронин – Дениса Салтыкова. А вина во всем наша, землян, – не меньшая. И все-таки наша гибель отсрочена. Дельфины убеждены – совсем скоро старушка Земля снова примет людей. Оттуда, куда они ушли. Да и для фаэтов, судя по последним словам шефа, шанс сохраняется.
«По словам шефа»… Любимое обращение к Лерану Яна Зарки. Ян не справился с потерей и вопреки собственному внутреннему желанию, ушел через Переход. Не мог ви-деть планету без живого шефа.
Юлия сказал по-взрослому рассудительно, стремясь перевести беседу на другую тему:
- Звездолеты Йуругу посещали Землю задолго до появления Фаэтона в Системе. После взрыва Эмме-йа-толо общество ящеров пришло в упадок. А перед взрывом красно-го гиганта По-толо они возродились, но пошли совсем иным путем. Самое главное, что с ними сделали – это лишили их индивидуальности. Личностей не стало.
- Точно! – воодушевился сильно постаревший Габриэль Уоррен, - Я много раз-мышлял последние годы именно над этим. Ведь какие личности проявились на Земле на изломе времен и судеб! Леран Кронин, отвергший обличие императора-вождя Эрланга. Агасфер, расставшийся с вечностью и обретший прощение. Барт Эриксон, человек внешне слабый и маленький, а ставший для Лерана другом и братом. По-моему, Барт, - как бы символ человека Земли, в единстве всех его граней, в вечной борьбе с самим собой, в срывах и подъемах, в падении и подвиге…
По мере продолжения разговора к нему присоединялись новые люди, подходившие к розовой жемчужине, – центру Цитадели фаэтов, - со стороны открытых ангаров у подножия гор. Игорь Всеволодович то и дело отмечал их прибытие в записной книжке, выглядевшей в Шамбале рудиментом пещерных веков. Собралось уже человек двадцать, когда к ним подошел отец Феофан, первый глава Единой Церкви. Ставший знаменитым после первого заседания Верховного Протектората, его голос снова заворожил всех:
- Продолжаем вечный спор о приоритете плоти и духа… К сожалению, человеку от него не избавиться. При жизни, во всяком случае. Но может, и со мной кто не согласен?
Он оглядел всех голубым навыкате, веселым и бодрым взглядом.
- А я не согласен! – приблизился к церковному лидеру Человек Алтая, - Не согла-сен с той поры, как познакомился с Лераном Крониным. С тех часов, когда под его при-крытием мы провели первый победный бой. После того по мне: нет никакой материи, а есть движение духа. Коего через нашу иллюзорно-плотскую оболочку не уловить. Только Кронин, он один мог, другого я не встречал и не знаю. И выходит теперь по мне: жизнь теперешняя - лишь отражение жизни истинной в индивидуальных зеркалах личного духа. Впрочем, вместо жизни истинной могу согласиться на другую формулу: жизни в истине.
Геб Уоррен улыбнулся. Ему явно нравилась разгоревшаяся полемика.
- Отражение? Или его прелюдия? Некий пролог… Совокупность попыток написать законченный сценарий бытия… Тот, который нас удовлетворит. А?
Игорь Всеволодович, сделал последнюю пометку в блокноте. Закрыл его и призы-вающе поднял руку:
- Приглашенные прибыли все. Члены специальной комиссии Верховного Протек-тората, семья Кронных и ее близкие… Мы собрались в ежегодный день Памяти фаэтов и их вождя. Предстоит решить один вопрос… Программа «Переход» успешно завершается. И нам надо принять решение: идут через Переход Кронины, все трое, или же остаются, как некоторые из землян.
Люди забыли о недавнем разговоре. Все, как и Леда, понимали, почему в решении судьбы нескольких человек участвуют многие. Дело в масштабности Лерана Кронина… В значении сделанного им для будущих поколений.
- Пройдемте в дом? – предложил Протектор, - Там все готово.
- Я не хочу в дом! – объявил Эрвин, - Поговорим здесь.
По общему молчанию Леда поняла: в дом никто не войдет. И теперь, как бы ни прошло обсуждение, – решение вопроса будет определяться Эрвином. Она заглянула в глаза каждому из близких…
Лия, Мартин, Арсений Кусик, Салтыков, Люй, Шри Джая, Памела Шиф, Джимии Брук… И все остальные – каждый знал Лерана по-своему, и для каждого он успел стать своим. И никто внутренне не прощался с ним. И вот, увидев перед собой сына Лерана, единственного на планете обладающего внешностью фаэта, они легко и охотно заполнили им место отца.
- А что, разве кто-то остается на Земле? – удивленно спросил Арсений Кусик.
Ему дружно поаплодировали: нашелся один, который чего-то не знал и не скрывал своего незнания.
- Не на Земле, Арсений, если быть точным. От прежней суши чуть более трети. Сплошной голубой Солярис. Планета Океан… В нем теперь все – и нераскрывшиеся кон-тейнеры, и Проходы, и все мечты, - сказал Салтыков, не отрывая взора от юного Кронина.
Прежнее чувство вины за гибель Лерана сменилось в нем неожиданной тоской по ушедшим фаэтам. Тоска и даже любовь к суперрасе людей владели сейчас и теми, кто в период Вторжения их ненавидел. Денис всей кожей ощущал: не в Цитадели бы им со-браться. Не та здесь атмосфера, слишком крепко она держит миллионолетний дух безмер-ного превосходства. Но кто признается в том открыто? Даже Кусик не сможет. Салтыков думал, не в силах оторвать взгляд от завораживающих, мерцающих мириадом золотых искр, глаз Эрвина.
И когда тот заговорил не детски решительным твердым голосом, облегченно вздохнул.
- А почему, если такой вопрос, мы здесь? – строго спросил Эрвин Бортникова, - Надо ехать к папе. Без него никак.
Игорь Всеволодович виновато улыбнулся и вызвал Юнивер Верховного Протекто-рата.

Команда дельфинов, возглавляемая самим Кингом, подняла саркофаг из подводно-го укрытия. Собственно, сам саркофаг, сооруженный людьми, был данью традиции и проявлением личного участия. Золотой кокон защищал тело Лерана от любого внешнего воздействия.
Если б не закрытые глаза, он выглядел бы не просто живым, а бодрствующим. Каждая черточка лица светилась жизненной энергией. Нимб, обретенный в часы штурма Йуругу, не гас. Удар, нанесенный колоссальным разрядом неизвестного поля, не оставил никаких следов.
Люди молчали, держась в отдалении. Леда не отнимала рук Эрвина от своих. Они вдвоем стояли у изголовья прозрачного саркофага. Шли минуты, быстрые для двоих, дол-гие для остальных. Все знали, кто имеет право сказать первые слова. И он их произнес, на этот раз интонацией ребенка:
- Мама! А когда папа очнется?
- Не знаю. Надо ждать…
- А как мы узнаем?
- Дельфины скажут. И статуя у дома бабушки с дедушкой шевельнется. У нее глаза оживут.
- А… Это понятно. Она с папой невидимо связана. Но первым все-таки узнаю я. И ты.
Эрвин взглянул на чистое небо с редкими облачками, потом на воду, омывающую горы полузатопленного острова. И сказал уверенно:
- Мы дождемся. Ведь кто, кроме папы, напомнит всем о забытом? О радуге, о…
И, - чудо! – от плоскостей саркофага, от окружающей его воды к зениту взметну-лась многоцветная яркая дуга.
А Эрвин, будто только ее и ждал, протянул к радуге маленькую руку и поднял си-яющую солнечным золотом голову к матери.
- Мама, мы будем ждать. Мы остаемся…

Конец второй книги.