Я доктор

В повседневной суете нашей жизни, мы часто забываем о тех, кто уже ушёл из армии и флота. За выслугой лет или по состоянию здоровья. Вспоминаем только 23 февраля или иной воинский праздник. Где они, эти офицеры, в своё время составляющие гордость Российской Армии?  Услышав случайные разговоры в метро о тех офицерах, кто стал чиновником, депутатом, учителем, журналистом, учёным, мы вдруг с некой гордостью ощущаем, что военное образование оказалось самым глубоким. И наши личные знакомые, работающие рядом с нами, тоже бывшие офицеры. 

Они же, работающие теперь в народном хозяйстве, навсегда сохранили гордую верность армии.  Кем бы ни стали эти офицеры, они  несут светлую память о службе. Свято помнят свою молодость, друзей, с кем довелось разделить кусок, подчас черствого, хлеба или последний глоток пресной воды. Мужество им имя. Офицер – звание пожизненное!

Доктор, которого я встретила не в самый лучший период своей жизни, семь лет был главным травматологом ВМФ России. С 2003 г. по 2010 г. В его нынешнем кабинете живая память о море: макеты кораблей, картины маринистов, морские  эстампы. Всё говорит о прожитом в море. 

Теперь он сугубо гражданский врач.  ДМН, известный в мире медицинской науки не только в России, но и далеко за её пределами . Его многочисленные доклады  на международных форумах и съездах травматологов с увлечением слушают убелённые сединами учёные многих стран мира. Уже побывал он на пяти симпозиумах Ассоциации Остеосинтез, одной из самых престижных медицинских ассоциаций.  Опубликовано более 300 научных работ, многие из них в центральных мировых изданиях по медицине.

Уже 13 молодых учёных, защитивших кандидатские диссертации под его руководством, называют его мэтром. И всё это один человек – Грицюк Андрей Анатольевич.Скажу честно, попав в отделение Травматологии Первого меда, вела себя как последняя сволочь. Отчасти от эгоизма, а больше всего от страха. Давление стало прыгать от 100 до 180. А тут ещё и место мне, такой избранной, не приготовили. Народ приезжает со всей России. Кого-то забрать не смогли родственники вовремя, кто-то приехал наобум: «Может, не откажут?» И не отказывают. И не выгоняют.  А тут я. Не ждали меня всю такую. Вот и затрясло меня. От страха.

Переночевав в коридоре на куцем диванчике, я с утра уже увидела работу врачей, сестёр. То самое, что не видят пациенты, когда размещены в палатах. Я  проснулась в 6 утра. Стремительные броски по палатам медсестёр. Все они вооружены шприцами, ватой, какими-то специальными блестящими лотками. Ну да медики меня поймут. А в 8-00 утра уже планёрка. У заведующего отделением травматологии №2 Первого мед университета им. Сеченова Грицюка  Андрея Анатольевича. Да и планёрка-то идёт 15 минут от силы.

А домой возвращается доктор в 20 – 22 часа вечера. Так складывается его рабочий день. Группа молодых  хирургов, обучающихся искусству врачевания, набирающихся опыта, родственники пациентов, больные, медсёстры, студенты...  Весь этот калейдоскоп крутится вокруг одного человека – доктора Грицюка.  Сотрудники отделения, ну уж как могут, берегут покой хирургов.

Ведь у операционного стола доктора стоят несколько  часов ежедневно. Их много в отделении, физически и психологически крепких молодых мужчин.  Но командой руководит ДМН Грицюк.   Всё идёт на выздоровление пациента. Всё против боли. Тут уместно  вспомнить Тарасова Дмитрия Алексеевича. Никогда я не встречала такого анестезиолога, который к пациенту до операции прибегает (я не ошиблась, он именно бегает по клинике) три-четыре раза. И после операции заглядывает регулярно. Он первый против боли.

У операционного стола   травматолог-ортопед, хирург, доктор медицинских наук, врач высшей категории Грицюк  Андрей Анатольевич. Даже  перечислять его должностные обязанности по отношению к пациентам не стану: много места займёт. Профессор нескольких медицинских институтов, член комиссии травматологии Департамента Москвы, лечащий и преподающий во многих ведущих клиниках столицы. Бурденко, Сеченова, Пирогова... 

А вот если бы посторонний человек  мог услышать во время операции что-то за дверью, то слова:  дрель, молоток, пила, стяжка, сразили бы его. Но в ортопедии  такие инструменты самое оно. У Андрея Анатольевича дисциплина ещё с воинских времён осталась. Врачи  только мужчины. Труд хирургов остаётся по-прежнему самым тяжёлым в медицине. В год приходится делать тысячи сложнейших операций.

Ещё не видя его, я подумала: Сколько же лет ему должно быть с такими регалиями и званиями?   А он оказался совсем  молодым человеком. Стремительным и улыбчивым. Правда в течении дня доктору приходится менять операционный костюм до пяти раз. Мокрый костюм-то.  Но улыбается.  Андрею Анатольевичу нет ещё и 50 лет. В 29 лет защитил кандидатскую диссертацию, а в 40 лет уже стал доктором медицинских наук. 

Все мы знаем, что до 40 лет только талантливые люди становятся докторами наук. Но в условиях армии защита диссертации твоё личное дело. И доктор (в свободное время,  то бишь, ночами)  писал, считал, рисовал.
В отпуске, в Крыму,  подводил итоги исследований. Во время отпуска хорошо работается.  Другого времени и возможности не было.

Мне повезло  с доктором. И я, конечно, не стала стесняться, а порасспросила его во время операции заплетающимся языком о нём самом.   
В 1989 году закончил с отличием факультет подготовки врачей для Военно-Морского Флота Военно-Медицинской Академии имени С. М. Кирова в г. Ленинграде.  А родился он в г. Березине, Пермского края. Отлично знает историю Малой Родины. 

Город комсомольской юности нашей страны. Далек тот город от моря, и родители его не имеют отношения к медицине, но от судьбы не уйдёшь. Вся его жизнь, с момента поступления в Военно-Медицинскую Академию,  связана  с медициной. И сразу, по окончанию, оказался в г. Североморске, теперь печально-знаменитом.  В военно-морском госпитале. Уже покинув место службы в Североморске, как личную трагедию принял катастрофу «Курска». И следил за развитием ситуации, хотя сразу стало ясно, что лодка погибла. Опыт подсказал.

Потом уже были и  Железнодорожный,  и Купавна, и Москва. А начинал он врачом-ортопедом на Северном флоте.  Сполна пришлось вкусить прелести службы в северной военно-морской столице. Работа военным травматологом была сопряжена с необходимостью лечения пожалуй самой сложной категории больных, раненых в результате боевых действий. А успешное лечение тяжелых последствий минно-взрывных и огнестрельных ранений невозможно без использования одной из самых искусных областей хирургии  -  реконструктивной и пластической хирургии. Пациенты-то молодые. Дальше будут жить.

Кстати, слово "хирург" не совсем отражает тот объем задач, который пришлось тогда выполнять. Был и терапевтом, и хирургом общей практики, и акушером - гинекологом. Роды принимал ещё на практике в академии. А что делать? Доктор! Пациенту всё равно, кто ты по специальности. Он болен здесь и сейчас. Тогда и научился рассчитывать на себя и свои собственные силы, полагаться на свои знания, которые он приумножает всю свою жизнь.

Мы всегда учимся у более опытных коллег, сослуживцев.  Грех не воспользоваться возможностью перенять все лучшее у профессионалов старшего поколения.  Ленинград, Североморск, Киев, Москва – города, где проходил обучение. Швейцария, Польша, Германия,  Австрия – страны, где хорошо помнят настырного доктора из России,  проходящего стажировку.
За 25 лет хирургической практики сделано многие  тысячи операций. Небольшой город, по Российским меркам. Подготовку получал, как врач-подводник, который должен был уметь сделать любую операцию в условиях ограниченного пространства подводной лодки без помощников и консультаций.  Даже без анализов. Вслепую, в общем-то. Бывал и в море, на подводной лодке.

Но в основном был в составе спасательного отряда. Какие-то катаклизмы во время учений или боевых операций, и этот отряд снимался из госпиталей и перебрасывался на помощь корабельным врачам.   В этом отряде в море пробыл большое количество времени. Практики хватало. Был случай лечения по радиосвязи.  Матрос получил сильный ожёг.  И с командного пункта доктор руководил работой корабельного врача. Попозже парня вывезли в госпиталь и вылечили.  Но на тот случай нужна была срочная помощь корабельному врачу.

Главный травматолог флота - это четыре флота. И ты главный координатор в этой команде.  Отчётность, проверки, планы. Скорее административная должность. Но практической работы тоже хватает.
Доктор принимал участи в боевых операциях  в  Чечне и Абхазии.  В 1993 году, в Абхазии, получена Государственная награда – медаль «За отвагу», что говорит само за себя. За боевые действие врача в условиях военной  операции.  Страна продолжает ценить работу доктора. В 2008 г награждён  орденом «Знак почёта» по совокупности многолетней успешной работы военврача.   

В 2010 году ушёл из ВМФ. Почему?   Казалось бы и должность высокая. Но на тот момент эту должность сокращали.  И думалось доктору, что уже отслужил он военную службу.  Не видел больше своей перспективы в армии. Была должность полковника, а сокращали на должность майора.  Это обидело, не понравилось. Показалось, что права ущемляются.

Что сейчас в военной медицине? Вроде налаживается ситуация. Доктор недавно был в госпитале в Купавне. Теперь это филиал госпиталя Бурденко. Приглашали оперировать. Показалось, что лучше стало.  В какой-то период совсем плохо было. А сейчас, не сглазить бы, потихоньку выравнивается  ситуация. По крайней мере,  зарплата стала повыше.

Особенные случаи в практике? Да каждый третий случай такой. Профессиональные и человеческие. Специальностью доктор занимается с 1983 года. В 2014 году уже было 25 лет врачебной практики. И помнит доктор всех своих пациентов. И неважно, были ли это моряки или обычные пациенты городской больницы.
От себя добавлю, что буду помнить доктора долго. Он помог мне избавиться от боли. И исполнил главную заповедь врача: НЕ НАВРЕДИ.