Почему становятся писателями, и что для этог

 
 
Какими источниками я пользовалась:

1. Парандовский "Алхимия слова" «Алхимия слова» - это книга о писательском искусстве, о том, как воплощаются творческие замыслы в произведениях. В своей книге Ян Парандовский (1882 - 1978) даёт анализ писательского искусства на примерах выдающихся писателей различных эпох от Эсхила до Горького.

2. Моэм "Подводя итоги" Автобиографические заметки, в которых Сомерсет Моэм подводит итоги своего творческого пути и раскрывает секреты литературного мастерства.
 Книгу называют самым искренним из произведений Моэма. 

Плюс, собственные комментарии.

Прежде всего я хочу вынести за скобки такую химеру как талант. Талант так трудно определить, никто всерьез его не определял, отделываясь пошлыми истинами в последней инстанции типа талант либо он есть, либо его нет. На наш взгляд, талант -- это мера природных способностей. Но мерой чего - каких именно способностей -  он является? 

Писатели могут быть жадными, щедрыми, эмоциональными, сдержанными, как и любой другой человек. Нам же важно выделить именно те ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ, без которых человек просто не может быть писателем, которые делают его предрасположенным к писательству потенциально, что не означает, что он им станет.

ИТАК, ПРИРОДНЫЕ ОСОБЕННОСТИ, КОТОРЫЕ НЕОБХОДИМЫ ПИСАТЕЛЮ.


1. Отличие от "среднего", обычного человека

Если попытаться выразить одной фразой, то это - "я не такой как все" в разных модуляциях ("я не способен быть таким как все", "я не хочу быть таким как все") в отличие от мещанского "а чем я хуже других?".

МОЭМ "Подводя итоги":
Особенность художника состоит в том, что он чем-то отличен от других людей
Каждый из нас поначалу живет в одиночестве собственного сознания, и постепенно из того, что в нас заложено, и из общения с сознанием других людей мы строим такой внешний мир, какой нам нужен. Особенность художника состоит в том, что он чем-то отличен от других людей, а значит, и мир, построенный им, будет особенный. Эта особенность -- самая ценная часть его багажа.

2. Жизнь в воображаемом мире

Писателя характеризует такое псхологическое состояние, как отстраненность.

"Если происходящее в мире, - пишет Флобер, - видится вам как бы в смещенном виде, призванном создавать иллюзию, которую надобно описать, так что все на свете, включая и ваше собственное существование, представится вам не имеющим иного назначения... тогда беритесь".

Постоянно с самого детства в своем воображаемом мире жил Андерсен. Он с детства страстно полюбил театр. Но поскольку родители водили его туда не чаще одного раза в год - на большее у них просто не было средств - он сдирал с тумб старые афиши и, сидя где-нибудь в углу, разыгрывал целые комедии, которые сочинял, используя названия пьес и имена действующих лиц. Эти истории он рассказывал потом своим школьным товарищам или коллегам по мастерской, куда его отдали учиться ремеслу. Иногда его слушали охотно, иногда смеялись, но общим приговором ему было: "Парень немного не в себе".

3. Потребность назвать вещь своим именем.

Можно назвать это "эффектом колодца": в знаменитой детской сказки про брадобрея, который узнал, что у царя ослиные уши, а поскольку говорить об этом было строжайше запрещено, он прокричал об этом в колодец. Но это сказка.
А в жизни для меня лично таким примером может быть Мандельштам. Я очень долго не могла понять, как он мог не просто написать эпиграмму на Сталина, но и не удержался от того, чтобы не прочитать ее.

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кавказского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
 
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачет и тычет.
Как подковы, кует за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
(Ноябрь 1933)


Но и поделится ею. Когда он прочитал это Пастернаку, тот сказал: "Ты мне ничего не читал. Я ничего ни слыша." Но далеко не все обладали таким благородством" В 33 году написал в 34 арестовали. Он писал: Я готовился к расстрелу.

Заметим в этом пункте отличие писателя, скажем, от ученого.
Для ученого важно понять нечто в практическом смысле, передать достоверную информацию. а для писателя еще важно это понятое высказать. Высказать во что бы то ни стало, а там хоть трава не расти.

4. Умение слушать

Любопытная черта - умение слушать. Многие отмечали это у Шукшина: в хорошей компании люди сидят, разговаривают, а он сидит себе в сторонке слушает, что-то черкает.

Или скажем, был в Москве часовщик, еврей, у которого любил бывать Лев Толстой. "Ну и как", спрашивали его, "каков он, наш классик?" -- А тот только пожимал плечами: "Откуда я знаю". -- "Ну что он говорил". -- "Да он мало что говорил, он больше любил слушать".

 Моэм: "Я не большой любитель говорить и всегда готов слушать. Мне все равно, интересуются мною другие или нет. Я не жажду делиться с людьми своими знаниями и не чувствую потребности поправлять их, если они ошибаются. Скучные люди могут быть очень занимательны, если умеешь держать себя в руках".

5.. Наблюдательность

Наблюдательность особого рода. Люди, лишенные воображения, наблюдают значительно лучше и виденное запоминают точнее. Человек же, обладающий творческой фантазией, из каждого воспринимаемого явления выбирает какую-то частицу, нередко наименее существенную.

Простой человек сортирует наблюдаемое на полезное и нет. В каком-то смысле писатель тоже сортирует на полезное для него и ненужное. Но полезное -- это то, что вписывается в его воображаемый мир.

(Американский писатель Герман Мелвилл написал «Моби Дик, или Белый Кит» (1851) Этот шедевр писался мучительно трудно. Задуманный первоначально как повесть о китобойном промысле, он вырос в грандиозную национальную эпопею, разрушив попутно все традиционные жанровые рамки романтической прозы. Его многозначная символика, философская глубина, дерзость и бесстрашие авторской мысли приводили в смущение читателей и критиков XIX в. Может быть поэтому роман не имел успеха у современников.

Писателя обвиняли в отходе от реальности, в том, что он придумал несуществующего кита. А в 20 веке Умберто Эко писал (Откровения молодого романиста): «Но можем ли мы с уверенностью заявить, что Мелвилл, рассказывая историю несуществующего кита, не намеревался поведать нам некую правду о жизни и смерти или о человеческой гордости и упорстве?»

Очень часто писательская наблюдательность - черта неприятная. Любил подсматривать за людьми Горький. У него даже была такая тетрадь, куда он заносил наблюдения, как человек ведет себя наедине. Однажды он застал Чехова, который пытался накрыть шляпой солнечный зайчик. Это, естественно, не удавалось и Чехов сердился. В этот момент он увидел Горького и густо покраснел.

Один из друзей Т. Манна вспоминает: "Мы побеседовали с Томасом о делах нашей жизни, и я шел от него по улице с радостным сознанием, что у меня есть друг. И тут что-то заставило меня остановиться и оглянуться. Я увидел в окне квартиры, которую только что покинул, Манна, вооруженного театральным биноклем и глядящего мне вслед. Это продолжалось одно лишь мгновение, голова в окне скрылась с быстротой молнии. Через несколько дней, утром, - было еще очень рано - Манн появился в моей квартире...В моем полусонном мозгу мелькнула мысль: он пришел, чтобы понаблюдать за мной в ранний утренний час и взять на заметку разные подробности - как я выгляжу, как буду вести себя, какое у меня жилье, какие вещи меня окружают".

Но читатели Горького и Манна согласятся, что не будь этих подсматриваний, навряд ли это бы им удалось так превосходно описывать человека и то, что он старательно скрывал от людей. Поневоле вспомнишь пословицу: "Любопытство не порок, но большое свинство".

6. Любопытство
Кстати, так же как и в случае с наблюдательностью, писательское любопытство отличается от любопытства простого человека незаинтересованностью: любопытство ради любопытства. Целенаправленный сбор материала, наблюдения над тем, что может пригодиться для творчества -- это приходит потом. Но первый импульс -- именно интерес к жизни.

Анна Ахматова. 
Быков: "Ей не было дела до большинства партнеров, зачастую многолетних, - но до случайного попутчика, вагонного собеседника ей было дело. Попутчик для нее дороже ближнего. И роль исповедницы для множества собеседников ее не тяготила. Ахматова умела слушать - потому что не любила откровенно говорить, не умела дружить с женщинами, не любила писать письма. И попутчики - это была по сути единственно доступная ей форма контакта."

7. Графоманство
Нужно желание писать, просто ради самого процесса писания. Графоманами были Стендаль и Бальзак. Разумеется, не у всякого писателя страсть к графоманству доведена до предела, но без здоровой доли этого элемента писатель непредставима.

8.  Писатель и "ум"

Очень тонкий вопрос: должен ли быть писатель умным человеком,. Как это ни странно -  умственные способности среди пишущего сословия распределены примерно в той же пропорции и той же степени, что и среди людей любой другой сферы деятельности. Более того, степень таланта и ума часто не совпадали.
В советские времена, когда фигура писателя стояла очень высоко, с одной стороны, правильные органы шибко умных туда не пускали, но и откровенных дураков в писательской среде почти не наблюдалось.

Какой-то невероятный пример для нас русско-язычных здесь дает Пушкин. Человек весьма дюжинного ума по сравнению со своими приятелями Тургеневым и Чаадаевым, в чем сам охотно и признавался. А какие стихи! Дело даже не в том, что они хорошие, а в том что многие заключенные там мысли, просто как током ударяют своей верностью и глубиной: Словом ум писателя был и остается неразгаданной загадкой.
__________

Хорошо, человек родился с такими вот "данностями": чувствовал свое особость/одиночество, жил в мире фантазий, что-то свое наблюдал, что-то свое слушал - и даже пробовал писать! Что из того?! Все это совсем не гарантирует ему блестящую - да хоть какую-нибудь - писательскую стезю.

Умберто Эко, который сочинял романы с детства, пишет: "В мире существует два вида поэтов/писателей: хорошие, которые сжигают все, что успели написать до 18 лет, и плохие, которые продолжают писать, пока не умрут" ШУТКА. Ясно одно:

 Писателями не рождаются, писателями становятся.

II. КАК И ПОЧЕМУ СТАНОВЯТСЯ ПИСАТЕЛЯМИ.

Разнообразны мотивы, приводящие человека на писательскую стезю. Мы оставим в стороне мотивы, которые некоторым кажутся наиболее существенными -  ради денег или славы, так как к творчеству они относятся в малой степени.

МОЭМ "ПОДВОДЯ ИТОГИ"
«Я не родился писателем, я им стал. Но было бы тщеславием воображать, будто результат, которого мне удалось достигнуть, объясняется тем, что я выполнял заранее обдуманный план».
Итак, мотивы, которые могут быть как внутренними так и внешними: 

1. Писателя приводит в литературу писательский инстинкт.
Умберто Эко долго размышлял над вопросом, что заставляет писателя писать. В конце концов он не придумал ничего лучшего, чем объяснить это предложенным им определением "нарративный импульс" Что это за импульс? - Хочется рассказать. Рассказывать приятно. Или, наоборот, надо что-то выкинуть из памяти, избыть. В мировой литературе немало примеров, когда писатели не любили и никогда не возвращались в каким-то своим творениям - написал - освободился. Но чаще все-таки это удовольствие - рассказывать о вещах, приятных на язык.
Каков источник такого нарративного импульса?  Не будем искать его где-то в далеких сферах.  Одной из черт человеческой натуры, присущей всем людям, является потребность выразить в слове всякое явление жизни и тесно связанную с этим потребность выразить самого себя. Она почти физиологична, а ослабление или полное исчезновение ее - что случается лишь у очень редких индивидов - противоречит самой человеческой природе. Люди по природе своей болтливы. Рассказать о себе другим - это значит выбраться из самого себя, разорвать хотя бы на краткий миг путы собственного бытия,
Эйхенбаум - исследователь жизни и творчества Льва Толстого. В одном  письме,  написанном во время работы над «Воскресением», Толстой рассуждает: «Думаю, что как природа наделила людей половыми инстинктами для того, чтобы род не прекратился, так она наделила таким же кажущимся бессмысленным и неудержимым инстинктом художественности некоторых людей, чтобы они делали произведения, приятные и полезные другим людям. Видите, как это нескромно с моей стороны, но это единственное объяснение того странного явления, что неглупый старик в 70 лет может заниматься такими пустяками, как писание романа» Художественное творчество определяется Толстым как «бессмысленный и неудержимый инстинкт», как стихийный процесс, не поддающийся никакому рациональному объяснению, не укладывающейся ни в какую систему. Это для него такая же «непонятная страсть», как тщеславие и сладострастие, над истолкованием и преодолением которых он так бился в юности.

Моэм вторит:
Писать было для меня с самого начала так же естественно, как для утки — плавать. НО почему? я до сих пор иногда удивляюсь, что я — писатель; к этому не было никаких причин, кроме непреодолимой склонности, а почему такая склонность во мне возникла — непонятно. Больше ста лет мужчины в нашей семье занимались юриспруденцией.
Есть разница между писателем, которого вдохновила идея, и писателем, призванным самим писательским инстинктом. Первый откладывает перо, как только выполнит свою миссию. Для второго же творчество чаще всего прекращается вместе с жизнью. Как говорил Петрарка: "Я перестану писать, когда перестану жить". В 1874 году, во время работы над «Анной Карениной», Толстой писал А. А. Толстой: « Я по крайней мере, что бы я ни делал, всегд убеждаюсь, что весь мир погибнет, если я остановлюсь» .

Так, с классиками спорить не будем - инстинкт так инстинкт. Но должен же быть и СТИМУЛ.
Об этом писатели тоже пишут.
 
1. Кто-то считает, что "стимулятором" творческих процессов обязательно является трагедия или нечто глобальное.  Борис Стругацкий в одном из интервью - против спецсредств, возбуждающих творческие процессы: "Жизнь и так исполнена всевозможных "стимуляторов" - несчастная любовь, мучения комплекса неполноценности, одиночество, смерть близких, внезапные успехи, внезапные поражения..."
И правда, большинство писателей пишут о том, что стимулом иногда становится совсем уж незначительное событие.
Вот пример Жан-Жака Руссо. В "Исповеди" он рассказывает о своих прогулках, которые он имел обыкновение прерывать по дороге недолгим отдыхом и чтением. "Однажды я наткнулся на конкурсное задание-вопрос, предложенный Академией в Дижоне: прогресс науки и искусства способствовал ухудшению или улучшению нравов? Едва прочитал я эти слова, как вдруг увидел иной мир и стал иным человеком. Если и существовало когда-нибудь нечто похожее на внезапное вдохновение, то это было состояние, в какое я впал, прочитав о конкурсе".    Значит ли это, что эпизод с конкурсной темой был простой случайностью? Никоим образом. То было зерно, брошенное в почву, взрыхленную годами мечтаний и первых проб. В его папке уже было немало стихов и записок, которые он, однако, никому не показывал, и мог бы  так бы и не показать.
НАБОКОВ: Как я пишу
Отрывок из интервью с писателем (1932)
«В том, что я начинаю писать, главную роль играет НАСТРОЕНИЕ, - все, что от чистого разума отступает на второй план. Замысел моего романа возникает неожиданно, рождается в одну минуту. Это - главное. Остается только проявить зафиксированную где-то в глубине пластинку».
А. Кабаков: «Иногда стимулом может быть слово, набор слов. Поводом для моей книги "Старик и ангел" была брошенная кем-то фраза "Медсестра спасли жизнь". И во уже 150 стр. готово!» (Из выступления).

2. Писательство как компенсация в литературе жизненных неудач. Это стимул огромной силы. По силе он не уступает многим иным страстям, а нередко даже могущественнее их. Когда-то творчество должно было компенсировать незнатное происхождение, удары судьбы, материальную необеспеченность. Создается вымышленный мир, потому что мир действительный превратил человека в существо убогое и разочарованное.
Литература лишилась бы многих своих выдающихся представителей, если бы те получили возможность проявить себя в качестве полководцев, политиков или хотя бы светских людей. Герцог де Сен-Симон мог бы быть полководцем или выдающимся государсвтенным деятелем, но был всего лишь верноподданным, часто унижаемым короля  Людовика XIV . И вот, возвращаясь с дворцовых приемов, раздраженный и озлобленный, он размашистым почерком на листах большого формата, совсем как король, судил министров и послов, выявляя низкие мотивы их поступков, изобличая придворные интриги. Предсказывал неудачи и падения сильных мира сего, мстил и награждал в своих мемуарах.
Стендаль являет собой блистательный пример такого "реванша". Он был обманут в жизни, зато Люсьен Левен женится на мадам Шатель; ему изменили - зато герцогиня Сансеверина сходит с ума по Фабрицио. В романах Стендаля происходит великий праздник сбора винограда любви - компенсация за кислый виноград личных любовных неудач писателя. (Слова Парандовского)
Перенестись в вымышленную жизнь, преобразить свое собственное жалкое тело и невеселые семейные отношения в свежую красоту, в существование приятное и яркое, а собственными недостатками наделить персонажей, обреченных на неуспех - тысячи подобных вариантов направлены на то, чтобы отнять у судьбы хотя бы частицу ее власти над нами.

3.  К писательству толкает желание обрести духовную независимость свободу, что очень часто оборачивается подлинной властью, которой могли бы позавидовать владыки земли, если бы обладали достаточной долей воображения.
Стремление к независимости - одна из самых благородных черт человеческой натуры. В своем произведении автор обретает страну совершенной свободы, в некоторые эпохи она оказывается единственной.
 Искусство наделяет творцов властью, Не только Гомер, когда он, могущественнее "царя царей", выводил ахейцев и троянцев, не только Данте, когда он, творя свой загробный мир, присваивал себе право решать судьбы душ умерших, но и самый скромный романист даже в таких случаях, где он как писатель-реалист не ставит иной цели, лишь только верно воспроизвести подсмотренную им частицу повседневной жизни, - каждый творец, сознательно или бессознательно, сильнее или слабее, упивается ничем не ограничиваемой властью над людьми  Власть, в которой мы усматриваем один из главных стимулов творчества.
Разве Бальзак не был свободен и не был властителем, сотворив свое собственное государство? У него есть министры, чиновники всех рангов и категорий, генералы, банкиры, коммерсанты, священнослужители, люди честные и мошенники, дамы добродетельные и куртизанки. Бальзак правил этим государством, раздавал назначения и увольнял в отставку, заключал браки, даже менял ландшафт, воздвигая дома, прокладывая новые улицы, перекидывая через реки мосты, насаждая сады, и в этом своем государстве он жил более полной жизнью, нежели в том, где правил Луи-Филипп.
Писатель - человек "власть имеющий" (Лев Толстой) Из всех людей только художнику дана свобода.)

4.Писателем движет стремление к психологическому самоочищению, желание сбросить в слове груз жизненных проблем
Гёте в состояние глубокой депрессии помышлял о самоубийстве. "Я преодолел эти мрачные настроения и решил жить. Но для того чтобы жить спокойно, я должен был написать произведение, где выразил бы все чувства, мечтания и мысли того важного периода моей жизни". Так возник Вертер.
МОЭМ:  Художник творит, чтобы освобождать свою душу. «Я пишу эту книгу, чтобы вытряхнуть из головы некоторые мысли, которые что-то уж очень прочно в ней застряли и смущают мой покой. Я не стремлюсь никого убеждать. У меня нет педагогической жилки, и, когда я что-нибудь знаю, я не испытываю потребности поделиться своими знаниями. Мне более или менее все равно, согласны ли со мной другие. Разумеется, я считаю, что я прав — иначе я бы не думал так, как думаю, — а они не правы, но их неправота меня мало трогает».

5. Я пишу, потому что пишу
Или как любил говорить Портос: "Я дерусь потому что дерусь". Не следует также недооценивать и таких на первый взгляд малосущественных чувств, как простое удовольствие, приятность. Они определяют не только те ранние периоды в творчестве писателя, когда он, впервые склоняясь над листом бумаги, пьянеет от слов, но и они же вкладывают писателю перо в руки и в более поздние периоды, и это случается чаще, чем можно предположить. Сколько раз бывало, особенно у поэтов, что слово рождалось, как песнь, из одной только радости, от полноты жизненных сил!
 Выросший в литературной атмосфере Пруст много раз садился за письменный стол с чувством, что "хотелось бы что-нибудь написать" или "надо бы что-нибудь написать", пока наконец не уселся над листком бумаги с уверенностью, что "есть о чем написать". Эта уверенность снизошла на него как наитие: он понял, что носит в себе материал для литературного произведения, накопленный собственной жизнью. Среди дешевых развлечений, пустых часов, не заполненных никакими событиями, среди мелких чувств и ничего не значащих разговоров, бесчисленного множества уходивших мгновений слой за слоем откладывались впечатления, наблюдения, и они вдруг поднялись в его сознании волной боли и тоски, мучительной жаждой все это возвратить, повернуть время вспять и заставить его течь от устья к истокам.

Внешние стимулы для творчества
Наконец, нельзя умолчать и о внешних стимулах, которые, может быть, никого и не сделают писателем, но наверняка смогут раздуть дремлющую искру. Слово, молочный брат мечты, открывает калитку, через которую в любую минуту можно выбраться на свободу. И до чего же легко убежать от скучного времени, некрасивого пейзажа, от нестерпимых условий быта, наконец, от самого себя. Добрую часть литературы можно объяснить "духом бегства".
Не знаю лучшего примера, чем творчество Александра Грина.

Быков: "Проблема российской действительности не в том, что она криминальна, дискомфортна, тоталитарна - а в том, что она скучна. Именно поэтому так трудно заставить читателя читать про русскую действительность, а писателю - описывать ее».
Но в русской литературе был такой писатель, которому, чтобы забыть о советской реальности, потребовались выдумки исключительной силы, пейзажи столь яркие, сюжеты столь динамичные, что лучшие его тексты по убедительности приближаются к невероятно счастливому, памятному с детства сну. В гриновском мире хочется жить, он заразителен и соблазнителен, он не дает отчаятся. А ведь - Грин не был рожден сказочником и фантазером. Еще до 17 года от был известен (полиции в том числе) как писатель - реалист, обличавший жестокости в армии, писавший о жизни крестьян. Революцию принял в надежде на перемены, в «Новом сатириконе» один за другим появляются заметки и фельетоны Грина, осуждающие жестокость и бесчинства. Он говорил: «В моей голове никак не укладывается мысль, что насилие можно уничтожить насилием». Весной 1918 года журнал вместе со всеми другими оппозиционными изданиями был запрещён. Грина арестовали в четвёртый раз и чуть не расстреляли. По мнению А. Н. Варламова, факты говорят о том, что Грин «не принял советскую жизнь… ещё яростнее, чем жизнь дореволюционную. И он становится тем Грином, о котором мы знаем. Ему удалось разорвать круг русского существования и писать о том, чего еще не было. Ибо то, что есть, обнаружило свою роковую недостаточность. Грин вырывается из скучной действительности и пишет о том, что мечта осуществима, что счастье - это результат конкретного усилия. Д. Быков пишет о том, что по-настоящему Грин еще не открыт, считает его последователем Эдгара По и многие его тексты сравнивает с тем, что и как писал Кафка. , который тоже не мог вписаться в социум.

Немного о грустном. Внешние обстоятелсьтва могут быть стимулом, а могут быть убийственны. И тут нам снова встречается ГЕНИЙ. Юрий Олеша. Он написал мало. Но никто из современных ему корифеев не сомневался в том, что он гений. Он написал один выдающийся роман "Зависть", в котором, как и полагается гению, открыл не просто новую территорию, но новое состояние, которого до него не было. А именно - человек, предназначенный для единственного вида деятельности, к этому именнно виду деятельности оказывается неспособен. Человек, рожденный для творческого труда, любви, исключительных поступков, ведет жизнь люмпена, потому что его женщины, его страна достались другим. Он обладал врожденным чувством гармонии, и не мог писать там, где она была растоптана. Он сознательно растрачивал свою жизнь и умер в 61 год, спился.

Итак, Все, что выпадает на долю писателя - любовь без ответа, физические недостатки, болезни, нужда, разбитые надежды, горести, унижения -- все это он властен преодолеть, написав об этом. Нет того, что бы ему не годилось, -- от лица, мельком увиденного на улице, до войны, сотрясающей весь цивилизованный мир, от аромата розы до смерти друга.

Спасибо за внимание ;