Формы ради

Был в Китае, пробовал есть палочками. Говорят: кто ест палочками, тот мудрый человек. Кому же не охота если не быть, то хотя бы прослыть мудрым? Сначала получалось скверно. И так возьму и эдак, ближе к одному краю, и к другому – не идёт, всё валится назад в тарелку. Ну, не хватает мудрости. Мой старый китайский друг Гао Лян с хитрецой поглядывает в мою сторону, помалкивает. Наконец не выдерживает и выдает секрет застольной философии. Даже не застольной, а простой житейской. Оказывается всё дело в обыкновенном равновесии, золотой середине. Ближе к одному концу возьмёшься за палочки – вроде как жадный – сбой программы, к другому – слишком щедрый, тоже плохо. А вот середина – самое, что ни на есть то.
С младых ногтей нам прививали простую истину – содержание должно соответствовать форме. Как два головастика – инь и янь вместе создают окружность. Понятно, что так бывает не всегда, пожалуй, даже редко. Изъяны, грех, уродства неизбежны. Но если уж случается сбой, то пусть превалирует содержание над формой. Разумеется, в сторону разумного, доброго, вечного. Пусть сияет душа уродца Квазимодо, нежели телесная красота Клеопатры, которая с мстительным хладнокровием всаживала острые булавки в груди невольниц. И смотрела при этом им в глаза.
К сожалению, символ нашей эпохи – это форма. Яркий фантик, в который завёрнут товар часто сомнительного качества. Это часто поза, эпатаж, подогревающие не лучшие человеческие качества.
Мне вспоминается событие конца 80-х прошлого века. Покойный Валентин Григорьевич Распутин привез тогда очередной «десант» писателей в Иркутск. К слову, после этих поездок и проявились контуры праздника «Сияние России». Я не помню уже, сколько приехало тогда писателей, но одного хорошо помню – это Марк Любомудров, театральный критик, человек мягкий, интеллигентный, чуткий.
Время приезда писателей совпало с постановкой в местном ТЮЗе «Гамлета», режиссёром которого был достаточно известный своими либеральными новациями Вячеслав Кокорин. Иркутские интеллектуалы уже были подогреты и взбудоражены этим событием. Естественно спектр мнений, как это водится в России, сиял всевозможными красками: от ярких восторгов до глубокого неприятия.
Уже на следующий день по приезду писательский десант разъехался по школам, библиотекам, вузам Приангарья сеять разумное и вечное. Марку Любомудрову же выпал «жребий» пойти в Иркутский ТЮЗ, на «Гамлета». Ну, и мне, как сопровождающему.
От «штаба» – иркутской писательской организации, до театра рукой подать. Марк Николаевич надел свою глубокую и забавную чёрно-каракулевую шапку-ушанку, пальто-москвичку и мы пешачка двинулись в сторону иркутской Мельпомены. Была зима, скрипел под ногами снег и под его хруст мы неспешно разговаривали о всякой всячине.
Уже в фойе перед спектаклем мы почувствовали, что к приходу известного критика в театре отнеслись внимательно и немножко нервно. Ощущалось некоторое внутреннее напряжение. В нашу сторону поглядывали, и однажды в суетной спешке мимо пробежал сам «маэстро» в бородке и затемнённых очках. Я подумал, что это хорошо. Значит, труппа выложится по полной программе.
Я не завзятый театрал, но не чужд сего вида действа. Накануне я в очередной раз пробежался по тексту трагедии, предвкушая: как же воплотит родной Иркутский ТЮЗ столь вечный образ загадочного принца датского. Там ведь такой тонкий, изысканный психологизм, смыслы.
Уже с первых минут спектакля мы с Марком переглянулись. Сцена была похожа на картину современного художника-кубиста-модерниста-прогрессиста. И до конца спектакля декорации, кажется, не менялись. Наверное, режиссёр именно так «осовременил» происходящее действо. Первым шоком было явление тени отца Гамлета. В каком-то нелепом не то балахоне, не то тунике на сцену вышло существо, выражением лица напоминающее мертвецов племени вуду. На голове по периметру правильного треугольника, горели свечи. Ну, штук тридцать, наверное. На ногах – невероятно высокие деревянные сабо, гремящие по дощатому настилу. Вторым «откровением» стала для нас Офелия. Она была одета в обтянутое мышиного цвета трико и напоминала игривую пантеру Багиру. «Сестра моя, Офелия…». Казалось, она не говорила, она мурлыкала. К тому же под трико у актрисы больше ничего не было. Лишь трогательно и волнующе выделялись две сокровенные бусинки на груди, видимо, тоже подчеркивающие современное прочтение пьесы постановщиком. Но только не нежность и трагичность образа и «вывихнутое время». Это всё, что сохранила память, когда мы с Марком Николаевичем вышли из тетра в Иркутскую зиму. Да, чуть не забыл. После спектакля предполагалось коллективное обсуждение постановки. Я спросил его: «Останемся?». Любомудров ответил вопросом: «А что тут обсуждать?!». И уже потом, на улице прочел мне маленькую лекцию о том, что всё больше основным элементом нашей жизни становится форма. И что когда-то она станет довлеть во всем и принимать уродливые позы. Какие? Мы, например, совсем не предполагали, что уже родилась Ксения Собчак и когда-то состоится её выход в одеждах православного священника, только «формы ради». Что бесстыдные «пуськи» осквернят храм. Что героями, вместо трудовых людей, станут пройдохи, склочники и взяточники, но в галстуках, бабочках и дорогих костюмах. А перед этим всем известные российские персонажи под разговоры о достойной жизни развалят страну, изобретут какие-то ваучеры (у меня, кстати, до сих пор хранится пара штук), за которые пообещают по автомобилю «Волга», и сотворят «великий хапок».
Что для многих малопонятное слово – симулякр – станет активно заявлять о себе. И мы будем верить, что гладкие и сытые дяди и тёти из телевизора искренне хотят мира, счастья, процветания и благополучия всем и вся. «Вывихнутое время». Только зачем это всё? Знать бы финал…