Серафим рождественская новелла

«Странно себя чувствуешь, когда идешь по многолюдной  улице, а в душе одиноко!» — думал Серафим. Разглядывая прохожих, он заметил сгорбленного молодого старика с грустными глазами. Незнакомец останавливался, рассматривал  праздничные витрины, оборачивался на мимо проходящих людей, как будто с кем-то хотел заговорить, но на него никто не обращал внимания.  Серафим уже ненавидел эту фигуру, потому что она напоминала  его самого – «слабого и  одинокого». Он  решил подойти,  чтобы  рассмотреть поближе своего «двойника».
— Здравствуйте! Вы кого-то ищете? Бродите здесь! — раздраженно выкрикнул  Серафим, понимая, однако, всю нелепость своего «нападения».
Незнакомец вздрогнул и посмотрел на него испуганными  глазами ребенка:
  — Вы правы, молодой человек, я брожу, ищу, только сам не знаю, кого… Просто я вышел на прогулку за рождественскими впечатлениями. Кстати, с наступающим  Рождеством вас?
   Они уже не заметили, как  вместе вышли на Тверскую.  Ветер  дул еще сильнее, закружив метель вокруг прохожих.
-  Вы чувствуете, как чудесно пахнет снег? – спросил Серафим своего нового знакомого.
Тот удивленно посмотрел и даже как-то выпрямился:
  — Я думал, что молодежь уже не замечает таких прелестей и не способна выражаться литературно. Да,  мы ведь так и не представились!? Александр…
— А я Серафим!  И можно на ты! Что вы мне «выкаете»?! Мне двадцать, а вы в отцы годитесь!
— Договорились! А твоему отцу сколько лет?
— Я его в глаза не видел!  У нас дома эта тема под запретом. Вот сейчас мать опять устраивает личную жизнь и, наверное, с новым ухажером где-то собирается встречать Рождество, а я как всегда один...
   Странно, но иногда русский человек может так запросто открыть душу первому встречному, рассказать, как на исповеди, такое, что даже близким спьяну не скажет.  Всю свою боль стал изливать  Серафим на этого необычного человека. Юноша говорил о том, как с детства мечтал о домашнем рождественском ужине, но никогда его не было… 
— …вот вы сами посудите, Рождество – традиционно семейный праздник!  А семья  — это мама, папа, дети, бабушки и дедушки, это уют, доверие и любовь! У меня душа без этого болит! Понимаете?
— Понимаю! – вдруг вырвалось с каким-то хрипом из уст Александра. - …Я хочу научиться радоваться, как все эти люди, чистому снегу, иллюминациям, елкам, глазам, улыбкам, воздуху и свету, поэтому вечером бегу на улицу к прохожим, мне незнакомым.  Я ловлю их впечатления и учусь  у них настроению праздника! Но все это не имеет никакого смысла, когда дом пуст и в нем нет радости!  - продолжал  Александр, остановившись  и  горячо дыша.
  Серафим заметил, как  изменилось лицо Александра, а глаза ребенка превратились в глаза старика. Впрочем,  иногда это одно и то же.
— Мне уже больше сорока лет, а у меня не было такого праздника, о котором ты мечтаешь. Я могу поесть в ресторане, но это не домашний ужин в кругу семьи.  Я дарю цветы очередной подруге, но не свое сердце! Да,  было много женщин, но для семьи мне нужна была  она одна. Мы  мечтали пожениться,  но ровно  двадцать один год  назад расстались! Накануне Рождества, представляешь?
 Серафиму стало не по себе.  А что, если и он  лет  через двадцать  будет бродить по Москве «в поисках впечатлений», а в доме у него будет пусто и одиноко.
-  А еще обидно, друг мой, что  люди часто стыдятся своих чувств, искренности. Создали миф о сильном человеке, а сами умирают душой  от неверия в чудо, от обычного дефицита любви, и только под Рождество мы становимся все чуть добрее и  начинаем верить в чудеса, – с грустью   продолжал  Александр.
  Две души раскрылись в этой снежной стихии города. Изголодавшаяся по любви душа сорокалетнего мужчины и мятежная, рвущаяся к добру душа двадцатилетнего юноши. Вместе они решили зайти в старинный храм в Брюсовом переулке, где их ждала еще одна судьбоносная встреча…
Мать Серафима молилась перед иконой Божьей Матери!  Но когда заплаканная женщина увидела сына и его нового знакомого, то  чуть не лишилась чувств…
 - Сегодня ты встретил того, кого я у тебя когда-то отняла, – своего отца! – прошептала она  сыну.  Так  Александр и Серафим узнали, что они  – отец и сын…
  — Что за чудо Рождество! — шептал Серафим, смахивая с ресниц то ли  снежинки, то ли слезинки…