Ой вы, мамы-мамочки...

Живёт на свете одинокий мужчина тридцати лет. В разводе. Покуривает, несколько злоупотребляет алкоголем. Словом, вполне обычный.
Как вдруг встречает женщину. И та делает нашему герою, мягко говоря, странное предложение, обещая при этом хорошо заплатить…

=
 
Чувствую, пока не выговорюсь, всё без толку - не смогу я тот день забыть! А как он начинался? Да, абсолютно обычный субботний зимний день…

=

   После вчерашней посиделки с подругами и соседом по комнате Михой болела голова.  И пока я стойко боролся с пробуждением, мой приятель - везёт же некоторым - беспечно спал на своей кровати, уткнувшись лицом в дальнюю стену комнаты.
   Дел никаких не намечалось, и день обещал стать воплощением лени и безделья, как вдруг в голове словно щёлкнули выключателем, и строгий невидимый собеседник, которого деликатные люди называют внутренним голосом, а все остальные крышей в пути, строго вопросил:
- Ну, давай, герой, вспоминай, что ты вчера натворил у Танюшки? Не стыдно?
   Свой собственный внутренний голос я порой не только слышу, но и вижу. Страшное, надо вам сказать, зрелище - нечто среднее между Бабой Ягой и Михой с похмелья. К тому же это привидение всегда появляется некстати.
Но я не прогоняю своего знакомого. Почему? Ну, во-первых, он не всегда выглядит, как Баба Яга; в последнее время даже вспомнил о расчёске с ножницами, стал носить очки и выработал в себе привычку смотреть на меня, своего хозяина, преданными немигающими глазками. Во-вторых, хотя и редко, он подсказывает стоящие мысли, которые позволяют мне выходить «сухим» из самых безвыходных ситуаций. А в-третьих, поговорить больше не с кем…
- Вчера мой юный друг пытался иметь успех у гостей, - издевался внутренний голос. - Поздравим же его, ведь он получил то, к чему стремился: большое головокружение от успехов… А если серьёзно, не тяни, братан, резину – бегом за пивом. Думаешь, у одного тебя голова раскалывается после вчерашнего? Ужас: ещё пару месяцев – и я алкоголик!! Ты ещё здесь?
   При этом из стены показалась страшная физиономия, похожая на Бабу Ягу.
   Погода стояла прекрасная: солнечная, чуть морозная. Я шёл, обдумывая, в какой магазин зайти, как вдруг вспомнил, что недавно буквально в пяти минутах ходьбы от нашего общежития появилась новая торговая точка под многообещающим названием «Букет».
   Открыв дверь магазина, я сразу оценил обстановку. Красиво. Длинные ряды разноцветных бутылок, больших и маленьких. Яркие рекламные плакаты. Цветы в горшочках. Телевизор в углу работает.
   Остановился перед телеэкраном, где весёлая компания пела частушки:

Я уйду от мамочки,
Полюблю Наталочку,
Прокачу на саночках,
Ух ты, мама-мамочка!

- Извините, вас не Алексеем зовут? - вывел меня из задумчивости женский голос.
   Обернулся. Передо мной женщина лет 50-ти. Невысока, но внешне привлекательна. Модная шуба светло - коричневого цвета.
- Алексеем... – промямлил я. - А что?
   В этот момент мой внутренний голос стал лихорадочно и трусливо нашёптывать о каких-то мелких грешках. Последние тут же разрастались в нечто грандиозно-угрожающее, а главное, не предвещающее ничего хорошего.
- Мне хотелось бы поговорить с вами, - продолжила незнакомка. - Но не здесь – лучше на улице.
   Мы вышли из магазина.
- Меня зовут Галина Анатольевна, - представилась женщина, - а вас Алексей…
- Викторович.
- Вот и познакомились… Простите, мне нужна ещё пара минут. Сердце… В магазине душно…
   Мы вдвоём молча прошли вдоль большого шоссе.
- Странно, Алексей Викторович, вы не находите? – неожиданно подала голос собеседница и хитровато улыбнулась. - Какая-то женщина подходит, пытается заговорить…
   Всё это время моя новая знакомая не спускала с меня глаз, как будто что-то искала, отчего её настойчивое внимание вскоре стало казаться мне подозрительным.
- Позвольте, молодой человек, я скажу несколько слов о вас. Да-да, о вас. Если ошибусь, поправьте меня. Вам около тридцати лет, неженаты либо в разводе. Родители с вами не живут и практически не помогают материально. Высшего образования не имеете. После службы в армии работаете на заводе. Делите комнату в общежитии с одним из своих закадычных друзей. Я не ошиблась?
- Пока всё верно. Вы меня знаете?
- Возможно. Вернёмся к началу нашего разговора: что, собственно,  мне от вас нужно, Алексей Викторович. У меня к вам одно не совсем обычное предложение.
   Женщина заговорила не сразу - очевидно сказывалось волнение, и потому с минуту мы снова шли молча. Но вдруг её голос обрёл уверенность:
- Представьте себе женщину моих лет, счастливо живущую со своим мужем. И вдруг муж этой женщины внезапно умирает. Проходит два года. Время, говорят, лечит – нашей героине пора смириться с потерей, но нет, она не знает покоя. Работа на износ, общественная нагрузка, живопись, переписка с интересными людьми, новые друзья не могут её утешить. Покойный муж не выходит у неё из головы, постоянно напоминая о себе; причём, появляется везде: на рабочем месте, во время одинокой прогулки в парке, во время сна - словом, в любой неподходящий момент.
   Галина Анатольевна замолчала и потянулась за платочком.
- Вы, очевидно, очень любили его, - я попытался осторожно вставить слово, чтобы разрядить обстановку. - Только почему вы обратились ко мне?
- Извините, Алексей. Кстати, вы не обидитесь, если я буду называть вас только по имени?
- Можно и без Викторовича.
- Конечно, я рассказывала о себе. К сожаленью, Алексея Степановича уже не вернёшь, но его частое появление стало для меня пыткой. Все эти слёзы, одиночество, нервы – это ужасно! Однажды я сходила к психологу, и он посоветовал мне познакомиться с мужчиной, внешне очень похожим на покойного. Вы немного напоминаете моего мужа, и я спросила себя, а почему бы не рискнуть: не пригласить к себе в гости хотя бы на день-два человека, который заменил бы моего Алексея? Кстати, у вас с ним даже одинаковые имена. Не беспокойтесь, ваша роль в целом будет проста: одеться так, как одевался мой муж, пообедать тем, что он предпочитал, и так далее. Если всё пойдёт нормально, можете даже переночевать. Правда, без претензий на интим. Естественно, ваш труд я оплачу. Итак, имеете ли вы возражения против выше сказанного?
   В ответ я пожал плечами, совершенно сбитый с толку. Дама же эти пожатия истолковала как «нет».
- Очень хорошо, Алексей. Я живу недалеко, вон в том направлении.
   Галина Анатольевна указала на узенькую, едва протоптанную дорожку, ведущую в сторону каких-то старых гаражей, и решительно овладела моей правой рукой:
- Если позволите… Здесь очень скользко.
   По всему чувствовалось: её волнение улеглось; а вот моё - стало нарастать.
«Что ты наделал! – «прорезался» доселе спавший внутренний голос. - Ты эту дамочку первый раз видишь, а возишься, будто с давней подругой.  И  не ты её - она тебя ведёт. А куда ведёт, спрашивается? Место подозрительное, людей нет, разве что её дружки сейчас тебя за углом поджидают. Возвращайся, не делай вид, будто ты круче Шварценегера».
«С каких это пор ты стал бояться 50-летних женщин? - бодрилась моя вторая, не самая плохая половина. - Если ты состоишь в партии трусов, считай меня беспартийным».
- Вот мы и пришли.
   Женский голос вывел меня из тревожной задумчивости. Из гаражно-строительного нагромождения вдруг  «вынырнула» серая хрущёвка. Ни номера на доме, ни названия улицы. Стёкла в ближнем подъезде выбиты напрочь - окна забиты фанерой; двери, правда, железные, но замок безжалостно изуродован вандалами.
   Мы вошли в подъезд. Ну, конечно, лампочки на площадке нет – темно, как в зимнюю ночь под одеялом. В полумраке послышались звон ключей и властный голос Галины Анатольевны:
- Поднимайтесь на пятый этаж...
«Мы в тюрьме или в преисподней», - успел панически пролепетать внутренний голос, как вдруг кто-то взял меня за плечо, резко развернул влево; затем рядом что-то неприятно скрипнуло и в лицо ударил …яркий дневной свет.
   Место, куда я попал, оказалось двухкомнатной квартирой, прекрасно обставленной, на стенах висели картины; чувствовалось, кто-то увлекается современной живописью - по-видимому, сама хозяйка.
- Входи, располагайся… В нашем подъезде ходишь, как слепой - без поводыря заблудиться можно. А от ЖЭКа дохлой лампочки не дождёшься… Слушай, предлагаю обращаться друг к другу на «ты» - не возражаешь? Подожди меня минут десять - я переоденусь… И не забывай, дорогой: твоя задача чувствовать себя, как дома. Чего стоишь? Снимай куртку. Петля оборвана? Так положи куртку на стул – покойный муж любил разбрасывать одежду, где попало. Держи себя непринуждённо - ты нас не стеснишь…
   Из комнатного угла вдруг «выплыл» мой приятель. На этот раз в образе прилизанного очкарика.
«Ты слышал? Она сказала «ты нас не стеснишь». Но ведь она говорила, что одна живёт. Осмотри тут всё. Подозрительно…»
   Пока хозяйка отсутствовала, я проверил кладовку, сходил на балкон, взглянул под диван. Затем залез в сервант и обнаружил небольшую чёрно-белую фотографию. На ней были изображены несколько человек; в центре стояла совсем молодая Галина Анатольевна под руку с красивым мужчиной на фоне моря. На обороте надпись: «Ивану и Гале от новых друзей. Ялта. 1972 г.».
   Я присмотрелся к фотографии, мужчина показался мне на удивление знакомым: прямые чёрные волосы, улыбка, глаза… Нет, определённо я его раньше видел.
«Между прочим, мужа у Галины звали не Иваном, а Алексеем, - блеснул внутренний голос своей эрудицией и очками. – Нестыковочка получается».
- О чём задумался?
   Женщина подошла незаметно, будто подкралась на цыпочках. Увидев мой вопросительный взгляд и фотографию в руках, смутилась. Но тут же взяла себя в руки:
- Это не Алексей Степанович, это … его брат, Иван Степанович. В 72-м году мы втроём: Алексей, Иван и я - отдыхали на юге. Извини, мне надо позвонить.
   Галина Анатольевна вышла в соседнюю комнату, из которой вскоре донеслось несколько сказанных почти шёпотом фраз: …всё в порядке… конечно, как договаривались… как можно раньше…
   «Не пора ли сматывать удочки? – вновь напомнил о себе внутренний голос. - Видишь, она договаривается со своими дружками. У меня очки запотели – нехороший признак».
«Подожди, умник, она ведь обещала заплатить за весь этот спектакль», - отбивался я, хотя заметно слабее, чем раньше.
«Я знаком с этой особой всего полчаса, а у меня накопилась к ней уже целая куча вопросов».
- Итак, Алексей, приступим к делу?
Галина Анатольевна появилась в комнате, как и в прошлый раз, неожиданно.
- Для начала попробую прояснить некоторые вещи, ведь мы, кажется, супруги. Алексей называл меня Галей или Галочкой, дома ходил в спортивном костюме. Тебе придётся переодеться. Потом пойдёшь на кухню, поможешь приготовить обед. Тушёную картошку любишь? Нет? Придётся полюбить - Алексей  обожал её.
   Спортивный костюм оказался очень удобным, но почему-то практически новым.
Видимо, предыдущий хозяин надевал его редко, рассудил я, как вдруг из костюма выпала какая-то бумажка. Я нехотя наклонился и поднял её с пола. Это был кассовый чек.
   «Забавненько, - прокомментировал внутренний голос. – Хозяин костюма уж два года как помер. А если верить этой писульке, костюм куплен ровно три месяца назад…»
- Лёшенька, с кем ты там шепчешься? - ласково, но решительно напомнила о себе «супруга». - Мой руки и иди сюда - поможешь по хозяйству.
   Я вошёл в кухню. Галина что-то увлечённо нарезала, стоя ко мне спиной, и вдруг повернулась - в её руке блеснул широченный нож для мяса. От неожиданности я остановился на пороге.
- Бледновато выглядишь, дорогой мой... А, понимаю: тебе не нравится вид свежего мяса? Какая впечатлительная пошла молодёжь. Тогда почисти картошку.
   «Ловко ножичком орудует, - издевательски прокомментировал «очкарик». – Успокойся, дружище, женщины в собственных квартирах ножи не любят - предпочитают яд: пол от крови оттирать не надо. Ха-ха!.. Выведай, что у неё в кухонных шкафах».
- Галя, я очень люблю остренькое, перчик, листик лавровый и разные специи. У тебя есть что-нибудь подобное? - вкрадчиво поинтересовался я и почему-то не узнал своего голоса.
- Да, конечно.
   Лжесупруга открыла дверцу одного из трёх шкафчиков. На верхней полке за яблочным уксусом, кофемолкой и какими-то железками для выпечки, просматривалась бутылка сухого вина; на нижней полке - полтора десятка обычных с виду пластмассовых баночек. Вроде бы обычная кухонная утварь, вот только названия на банках… Они были написаны от руки на бумажках, приклеенных не совсем ровно, да ещё с нерусскими буквами.
- Вот тебе соль, перец, вот лавровый лист - держи.
- Названия на банках какие-то странные…
- А я не обращаю на надписи внимания – просто помню, где что лежит. Купила во времена всем известного дефицита, с рук, у какого-то барыги, да так и не переделала.
   Хороший обед поднял мне настроение, но я неустанно следил за Галиной - не подмешала ли хозяйка чего-нибудь подозрительного в еду; к счастью или к несчастью, ничего не заметил.
- Может,  вина хочешь?
Вопрос застал меня врасплох.
- Не возражаю...
- Оно в комнате, подожди, сейчас принесу.
Галина вышла из кухни.
   «Не вздумай пить вино стаканами, - настоятельно посоветовал внутренний голос. – Только три рюмки – больше ни-ни; иначе однажды мы дойдём до белой горячки... А пока у тебя голова трезвая, ещё раз обыщи кухню. Сдаётся мне, хозяйка к себе мужичков водит. Конечно, она уже проговорилась, что живёт не одна, но дополнительные улики нам не помешают. Между прочим, в ванной комнате я заметил целых два выброшенных станка для бритья – женщины, если и пользуются станками, выбрасывают их не так часто. А ещё я видел крем для мужчин… Чего тянешь? Ищи окурки за батареей и плитой. Не знаю, почему, но в нас, мужиках, сидит этакая аристократическая привычка бросать «бычки» куда угодно, только не в помойное ведро».
   Я запустил руку за батарею.
Окурок! Ещё! Да тут их много! Не старые - даже пылью не покрылись.
   Внутренний голос ликовал:
«То-то же!.. Ах, мужички - мужички, иной раз вы чего только не выделываете, чтоб затаиться, остаться в тени. Да ничегошеньки у вас не выйдет. Ибо маленький обгоревший окурок высвечивает вашу маскировку ярче, чем десяток прожекторов... Итак, мы выяснили: в доме периодически появляется мужчина. Нехорошо, не к лицу хозяюшке врать… Понаблюдай за ней; когда бдительность потеряет, успокоится - спроси про любовника. Интересно, как она выкручиваться станет. Да вот и она…»
   Галина вернулась с бутылкой кагора. При виде ёмкости с вином меня будто током ударило: бутылка уже открыта!
- Извини, Галя, но мне хотелось бы выпить только вместе с тобой.
Женщина остановилась на пороге и поглядела мне в глаза.
- Лёшенька, я не пью красное вино – у меня от него аллергия. Это мой принцип, от которого я никогда не отступаю.
- Тогда откуда у тебя бутылка красного?
- Подруги в гости приходили – не допили.
- Не обижайся, Галя, но у меня тоже свои принципы. Во-первых, я никогда не пью в одиночку. А во-вторых, в гостях наливаю себе только из той бутылки, из которой пьёт хозяин. Налей себе сухого. Или от сухого у тебя тоже аллергия?
- От сухого аллергии нет. Но в доме больше нет вина.
- Неправда, сухое вино лежит в шкафу – вот здесь, на верхней полке.
Хозяйка недоверчиво открыла шкаф:
- Надо же. А я и забыла. Ну и память...
   После третьей рюмки на душе полегчало. Мы пошли в комнату, включили телевизор, продолжая разговор. Собеседником Галина оказалась отменным, хотя  разговору о себе или муже предпочитала другие темы: о родителях, о младшей сестре, о современной живописи и уж не припомню, о чём ещё.
- А дети у тебя были? – поинтересовался я просто из любопытства.
   Хозяйка на мой вопрос ответила не сразу, помолчала, потом опустила глаза и, с трудом подбирая слова, ответила:
- Детей нет… Вернее, был сын… Но об этом не надо...
   Время бежало быстро. На улице стемнело, пошёл снег, замело; в комнате же чувствовались тепло, уют. Но странно: чем больше я находился в этой квартире, тем более меня охватывало какое-то непонятное чувство раздвоенности. С одной стороны, милая, почти домашняя обстановка, а с другой – неприятный холодок в сердце. Всё, начиная со знакомства и кончая нелепыми попытками возродить покойного Алексея Степановича, вызывало подозрение. И не надо быть великим сыщиком, чтобы сделать вывод: хозяйка всё время что-то скрывает… Нет, должно же это когда-нибудь кончиться!
   В коридоре раздался громкий звонок в дверь. Я от неожиданности едва не подскочил в кресле. Галина, встрепенулась и побежала открывать.
   «Я здесь, - отозвался внутренний голос, и из шкафа выглянула помятая физиономия в очках. – Извини, приятель, я немного пьян… Хозяйка звонила по телефону и вызвала сообщника… Готовься дать отпор. Хотя… - мой приятель снял очки и многозначительно закатил глазки вверх - шансов у тебя никаких».
Глупо стоять в комнате и ждать своей участи, подумал я и подкрался к двери.
«Сообщником» оказалась  худощавая высокая женщина, одетая очень легко, на ногах тапочки; розовый платок слегка прикрывал глаза. Да-да, глаза… Они как будто всё время что-то искали, а когда увидели меня - словно вцепились в лицо, застыли.
- Это Алексей Викторович, - заполнила неловкую паузу Галина.
- Ольга Игоревна, - кивнула в ответ гостья, продолжая рассматривать меня с головы до ног с таким усердием, словно ей предложили провести опознание мёртвого тела.
- Галенька, ко мне приехали друзья, а у нас кончилась соль, в ближайший магазин можем не успеть. Одолжи до завтра пачку, если есть.
- Да, конечно.
Хозяйка сходила на кухню и не спеша принесла пакет с солью.
- Я хотела пригласить тебя сегодня в гости, но у тебя уже есть гость… Впрочем, приглашение остаётся в силе – возможно, я ещё приду. До свидания, Алексей Викторович.
   «Кажется, мы ошиблись, - прошептал в ухо «очкарик», когда за Ольгой Игоревной закрылась дверь. – Ольга не исполнитель - она разведчик. А про гостей соврала - какие там гости: во всём подъезде тихо, как в гробу - ни музыки, ни разговоров. Если судить по одежде, наша новая знакомая живёт где-то буквально рядом, возможно, на одной площадке с Галиной - если захочет вернуться, сделает это за пару минут. Естественно, не одна придёт. Если уходить, то только сейчас.  Проверь, на месте ли твои вещи; паспорт проверь, ведь ты его всегда в своей куртке держишь».
   Я осторожно проскользнул в коридор и с содроганием сердца засунул руку в карман злополучной куртки. О ужас, паспорта не было!
   Рука, опущенная на моё плечо, заставила вздрогнуть.
- Леша, ты куда?
Бледное лицо Галины, выражало невероятное беспокойство, глаза блестели.
- Куда, ты? Уже поздно, останься. Ты нужен мне.
   Вы когда-нибудь видели глаза молящей женщины? Нет! Иначе бы вы поняли: на свете нет силы, способной уйти от них. Ещё минуту назад ты казался себе неприступным, как скала, и вдруг ловишь себя на том, что хочешь только одного – её власти над тобой. А вся эта грозная неприступность – лишь зыбкий песок и больше ничего. Какая сила играет мужчиной в эту секунду, неизвестно, но сила эта непреодолима, и потому в ответ на протянутую тебе руку, подаёшь свою, а потом, подобно ребёнку, покорно идёшь за своей повелительницей, опускаешься в мягкое кресло и уже не думаешь о побеге.
   Из забытья вывел Галин голос:
- Алексей, время позднее, пора подумать о ночлеге. Тебя не затруднит раздвинуть диван?
   Я так же безропотно выполнил её просьбу. Диван оказался двуспальным, на который хозяйка сразу постелила свежее бельё; потом задёрнула шторы, погасила люстру и включила ночник. А затем вышла из комнаты.
   Что ж, спать, так спать… Что ещё эта женщина придумает? Тоже мне - «никакого интима, никакого интима». Может быть, она просто истосковалась по мужчине, а признаться стесняется. К примеру, меня возьми: уже пять лет как развёлся, а к подругам всё тянет… А диванчик-то ничего, удобный, в центре немного жестковато, зато с левой стороны удобно: там стенка, как в общежитии. И запах белья приятный, хотя и непривычный. А что в этом удивительного: ведь она женщина, стирает почаще нашего брата, да и стиральные порошки выбирает не из тех, которые первыми попадаются под руку. Только странно: расстелила на двоих, а от секса отказывается…  Нет, что ни говори, а нормальная женщина не будет принимать постороннего человека за своего мужа.
   Галина вынырнула в ночной рубашке розового цвета и присела на диван, слегка прикрываясь одеялом.
- Лёшенька, мне немного стыдно об этом говорить, но Алесей Степанович спал без всякой одежды. Нет-нет, я не намекаю на интим, это только просьба, и пусть сегодня она будет последней. Разденься… Пожалуйста…
   И снова этот умоляющий взгляд, превращающий тебя в робкого, послушного ребёнка. Пришлось снять свои длинные облегающие трусы, после чего я опять юркнул под одеяло. Щёлкнул выключатель.
   Мы пролежали так минут пять. По её неровному дыханию нетрудно было понять: она не спала.
- Леша, а ты веришь в судьбу или удачу?
- Не очень.
- А в Бога?
- Не знаю… Я ж некрещёный.
- Это ничего, в твоём возрасте ещё рано думать о Боге. А я верю. Десять лет назад мы с подругой ходили в церковь. Я подошла к священнику и спросила у него, как поступать, если не можешь жить без близкого тебе человека. Вот идёшь иногда по улице и вдруг чувствуешь: на вид вроде бы нет никого, а родная душа рядом – в сердце. Помнится, священник сказал мне тогда: «А ты и не гони его душу из своего сердца. Если он жив, то это знак тебе Господь послал. Значит, вернётся друг». С тех пор прошла, кажется, целая вечность…  Впрочем, утро вечера мудренее - давай всё-таки спать.
   Я с опаской вздохнул про себя: опять одни загадки. Если нужен ей молодой парень, так бы и сказала… Всего-то три рюмки выпил, а глаза слипаются... Точно: снотворное подсыпала… Где ты, чёртов внутренний голос? Совета спросить не у кого… Не дай бог, что-нибудь ночью приключится. Не дай бог…


=


   Солнце бьёт прямо в лицо, на небе ни облачка. Лесной воздух приятно наполняет легкие. Я иду - вернее, почти лечу от ощущения скорого свидания с моими старыми дорогими местами.
   Вот еле заметная тропа - когда-то на её обочинах росло много грибов. А через ту светлую поляну мы бегали на речку с Алей, дочкой наших добрых соседей. Как давно это было!
   Вдали деревенские крыши, приближение к ним кажется мне вечностью. А вот и наш дом - ну где вы, родные? Сердце трепещет - мама! Она ждёт около калитки!
   На маме её простенькое ситцевое платье, голова повязана белым платком. Какая же она молодая! Размахивая рукой, я бегу вперёд. И вдруг останавливаюсь, как будто прирастаю к земле: около калитки вовсе не мама, а незнакомая женщина. Она медленно снимет платок, слегка поворачивается. Какой пронзительный, нечеловеческий взгляд! Нет, этого не может быть! Галина?!

- Проснулся, Лёша? Доброе утро.
- Доброе…
Галина Анатольевна сидела на диване и участливо смотрела на мои сонные страдания.
- Ты всегда стонешь во сне? Нет? Кровать можешь не заправлять: привыкла это делать сама. Если хочешь побриться, станок найдёшь в туалете в белом шкафчике. Кремом пользуйся. Умоешься - приходи на кухню.
   Через пять минут моя небритая физиономия приобрела вполне приличный  вид, а мужской крем после бритья даже добавил немного шарма.
- Как спалось в новой квартире, супруг? Шутка. Кофе? Бутерброды бери.
- Спасибо, Галина Анатольевна. А вы как спали этой ночью? Если судить по глазам, то, извините, не очень хорошо.
- Да, верно. Но всё это пустяки по сравнению с тем, что я узнала этой ночью.
- И что же?
- Ты не мой сын.
- ?
- Вижу, удивлён. Поэтому постараюсь всё объяснить - сегодня это сделать уже можно. Если помнишь, моего мужа при первом знакомстве я назвала Алексеем Степановичем. Соврала. На самом деле его имя Иван, Иван Степанович; это тот самый человек, которого ты видел на фотографии. Мы поженились далёком в 1972-м и целый год жили нормально, пока не родился сын Алексей, твой тёзка.
Беда приходит оттуда, откуда её меньше всего ждёшь: у Ивана начались неприятности на работе. Домой муж приходил раздражительным, стал пить. Возможно, я тоже вела себя не должным образом. Словом, через год моё семейное счастье кончилось разводом.
Ещё через полгода я встретила мужчину, который производил неплохое впечатление, и мы поженились. Но вскоре выяснилось: мой новый суженый терпеть не мог «чужих» детей, хотел "своего" и категорически отказался воспитывать Алексея.
Пришлось сына временно оставить на попечении моей мамы. Потом второй муж стал уговаривать меня уехать с ним на Север, где «заработки выше». В общей сложности мы прожили за полярным кругом почти два года.
Пока я зарабатывала деньги, скоропостижно скончалась мама. Я приехала на её похороны в ужасном состоянии…
   Галина Анатольевна замолчала.
- И совершили какую-то ужасную ошибку? – подсказал я.
- Да. Роковую. Я оставила сына с Иваном, своим бывшим. Правда, об Алексее не забыла: едва вернулась к мужу, стала уговаривать, чтобы тот всё же согласился взять моего сына на воспитание. Долго говаривала – вроде бы «уломала», но с одним условием: если я ему рожу «своего». Увы, забеременеть всё никак не удавалось. По этому поводу мы постоянно ссорились: муж считал, что я специально действую вопреки нашей договорённости, тяну время. В конце концов, он ушёл от меня.
Мне ничего не оставалось, как вернуться домой. К тому времени сыну исполнилось два года, но мы не виделись с ним половину его жизни. Боже мой, находясь на Севере, я даже ни о чём не догадывалась…
- С Алексеем что-то случилось?
- Всё произошло так, как я не смогла бы представить себе даже в кошмарном сне: Иван увёз сына в неизвестном направлении.
- Но вы их искали?
- Да, конечно. Признаюсь, сам Иван меня не очень интересовал, я искала лишь сына. Но… Куда я только ни обращалась, куда только ни ездила… Подключила органы опеки и попечительства, милицию.
В 1993 году блеснула надежда: нашёлся Иван. Он жил в небольшом белорусском посёлке. Но радость оказалась преждевременной: сына при нём не было. Собственно, Иван и не скрывал, что с самого начала не собирался воспитывать Алексея: его цель состояла в другом – из мести отнять Алексея у меня. Правда, папаша с воспитанием сына не справился и отдал малютку в детский дом.
Я нашла тот детский дом - вернее, место, он находился. Увы, в 1975 году детское учреждение перевели в соседний район, а оставшееся здание вместе с документами сгорело. Лишь одна престарелая женщина, бывшая воспитательница этого детского дома, вспомнила: новые родители Лёши собирались устраиваться в городе, в котором, мы, собственно, и имеем честь проживать. Почти наверняка новые родители изменили Лёшины фамилию и отчество.
- Может, у Лёши имелись особые приметы?
- Имелись. Большое родимое пятно на левой ноге с внутренней стороны. К сожаленью, расположено оно очень близко от паха, так что если мужчина оденет даже очень узкие плавки, пятна практически не будет видно. Эта примета абсолютно точная, но единственная. Прости, Алексей, мне пришлось проверить тебя на наличие этого родимого пятна.
- Когда? Я ничего не заметил.
- Я сделала это ночью. После двух фужеров вина ты спал, как убитый. Кроме того, вспомни, Лёша, по моей просьбе ты снял с себя нижнее бельё... Пойми, всю эту историю с преобразованием тебя во временного супруга я придумала только ради этого родимого пятна.
- А не лучше было бы всё честно рассказать мне ещё при встрече? Что вы об этом думаете?
- Думаю, ты принял бы меня за клиентку сумасшедшего дома.
- Подождите, давайте всё по-порядку. Помнится, и вы, и я в момент первого знакомства друг с другом  находились в винном магазине. Почему из большой толпы людей вы выбрали именно меня?
- По чертам лица - ты очень напоминаешь моего первого мужа Ивана. Ведь не секрет, дети копируют родителей.
- Ну, копирование происходит далеко не всегда.
- Чтобы убедиться в «похожести» Ивана и Алексея, я взяла сохранившуюся у меня фотографию Ивана  в двухлетнем возрасте и фото двухлетнего Алексея. Лица совпали до мелочей! Таким образом, я хорошо представляю себе, как сейчас должен выглядеть мой сын.
- А я-то никак не мог понять, почему лицо вашего мужа Ивана на фотографии показалось мне таким знакомым… И всё-таки там, в магазине, я мог назваться другим именем.
- Мог, но какой в этом смысл? Когда человек называет своё имя, его одолевает банальное детское любопытство: зачем постороннему понадобилось оно? Может, его богатое наследство ждёт? Конечно, если бы ты работал в разведке или находиться в розыске, у тебя имелась бы веская причина представиться под другим именем. Но ты же не разведчик и не преступник.
- Почему вы так думаете?
- Разведчик не пойдёт с утра в забегаловку. А преступник, находящийся в розыске, обычно ведёт себя осторожно: кутается в пальто, старается отвести глаза.
- Убедительно. Но почему вы ищите человека под именем «Алексей»? Новые родители могли сменить имя мальчику.
- Могли, конечно. Но я беседовала с работниками детских домов, и все в один голос утверждают: новые родители меняют имя усыновляемому ребёнку крайне редко. Смысла в этом нет.
- Логика железная. Теперь я, пожалуй, не удивлюсь, если услышу, что поиск сына именно в винном магазине не являлся случайностью.
- Конечно, не являлся. Винный магазин – удобный объект для поиска любого мужчины, особенно если данный магазин открылся сравнительно недавно.
- А как вы догадались, что я не женат, что родители со мной не живут и не помогают материально? И вообще, к чему все эти догадки, высказанные вами при нашей первой встрече. Ведь они не имеют прямого отношения к поискам Алексея.
- Не скажи. Если твой собеседник знает о тебе многое, а ты о нём ничего, то это, своего рода, шок, психологическое давление. Согласись, твоё решение пойти со мной было принято лишь под воздействием психологического давления.
А как про холостяцкое твоё положение и родителей догадалась? Да очень просто: неженатого мужчину от женатого отличает прежде всего внешний вид. Поношенная одежда, нечищеная обувь, небритое лицо, появление в винном магазине с раннего утра - дальше перечислять или хватит? Люди, живущие под одной крышей, имеют привычку присматривать друг за другом.
Ты спрашиваешь, как я определила, что родители не помогают тебе материально? Отвечаю: я не вижу перед собой человека, нуждающегося в материальной помощи - разве ты инвалид? Учти ещё вот какую деталь:  старики охотнее помогают внукам, а не детям.
- Логично. А про институт, армию, работу, моего друга, наконец, как догадались?
- Ты работаешь на заводе рабочим - для этого достаточно посмотреть человеку на руки. Институт рабочему человеку не нужен. В армию в конце 80-х - начале 90-х брали практически всех. Живёшь ты в заводском общежитии, ибо весь этот район  рабочий ещё с войны, высотных домов здесь очень мало. А друг твой живёт с тобой в одной комнате потому лишь, что одноместных комнат в рабочих общежитиях не существует.
- Вам бы следователем работать... Но со спортивным костюмчиком, Галина Анатольевна, ошибочка вышла: он почти новый, всего три месяца, как куплен. Из него чек выпал. Так что Иван Степанович не смог бы его носить даже при всём желании.
- Надо же…  Учту на будущее.
- А какую роль сыграла в этой истории Ольга Игоревна?
- Оля – моя давняя соседка и подруга. Живёт почти рядом, на нашей площадке. Я позвонила вечером ей на работу и попросила зайти, чтобы она поглядела на тебя и запомнила.
- Зачем меня запоминать?
- Ты мог оказаться жуликом - я не могла рисковать.
- Паспорт мой забрали тоже по этой причине?
- Конечно. Лишняя информация о новом знакомом никогда не мешает. Не беспокойся, паспорт уже на прежнем месте. Ещё есть вопросы?
- Есть. Где ваш сожитель?
- Какой еще сожитель?
- В квартире живёт мужчина - это же очевидно. Возьмите хотя бы мужской крем в туалете. А окурки за батареей? Имеются и другие признаки…
- Прости, Лёша, но в качестве супруга я вынуждена была привлекать не только тебя.  Мои поиски ведутся уже не первый год.
- Но вы вчера сами проговорились, что живёте вдвоём. Вспомните свои слова «ты нас не стеснишь».
   Галина Анатольевна вдруг засмеялась - кажется впервые за два дня, вышла в коридор и вернулась большим пушистым котом.
- Вот, Рыжик, и про тебя вспомнили. Два дня пропадал, проказник. Ну, скажите, чем я не сожитель?.. Ты ешь, ешь, Лёша… Извини, к сожалению, обстоятельства изменились: на сегодня у меня запланирована одна важная встреча.
- Случайно не с новым «кандидатом в сыновья»?
- Как сказать…  Спроси свой внутренний голос.
   Мы вышли в коридор. Не сговариваясь, присели на минутку. Помолчали.
- Твоё вознаграждение, -    Галина Анатольевна вложила в мою руку конверт.
- Желаю тебе крепкой веры. Хотя бы в удачу.
   Не помню, как одевался, как выходил из подъезда. На улице не удержался, раскрыл конверт - так и есть,  деньги. Ого, пять купюр по 10 долларов. Пятьдесят долларов, выходит!
   Десятку положил в карман. Вернулся. Вошёл в подъезд и, найдя почтовый ящик, опустил туда 40 долларов.
   А сейчас домой. Домой! Забыть и не вспоминать! Мало ли что жизнь с людьми делает, всех от горя не убережёшь.


Я уйду от мамочки,
Полюблю Наталочку,
Прокачу на саночках,
Ух ты, мама-мамочка!


   Вот частушка надоедливая, покоя от неё нет. Чего прицепилась?!


2003 г.