Призрак в церкви

- Да ладно тебе, ничего страшного не будет! – уверяла меня Таня. – Мы просто сходим в церковь. Там помочь нужно кое-что украсить, а я одна не справлюсь.
- Ага, атеист в церкви, да ещё для помощи с христианским праздником,- недовольно дернула бровью я, когда подруга очередной раз попыталась уговорить меня пойти с ней в церковь. – Ты же знаешь, как я не люблю такие вещи.
- Да боже мой, мы же не в самой церкви будем заниматься делом, - вздохнула она, поставив руки на бока. – Ты только помоги мне там книжки найти определенные и будешь свободна.
Я косо усмехнулась, исподлобья глядя на Таньку. Она как стояла, так и продолжила. Наконец, не выдержав этой накаленной атмосферы, я подняла руки вверх, мол, сдаюсь.
- Класс! – воскликнула подруга и победно вскинула голову. – Итак, собирайся. Идем немедленно.
- Ладно, - я уныло кивнула и принялась натягивать кофту.
Вышли мы из дома Таньки часа в 3 дня. На улице ещё было светло, слава богу (зима ведь уже), холодный ветерок колол лицо, но мою подругу это не останавливало, и она продолжала щебетать. Я же шла рядом, разглядывая редких прохожих и дома, которые казались мне сейчас куда увлекательнее, нежели очередная шутка подруги. Кажется, Танька даже не замечала того, что мне совершенно всё равно, что она там говорит. Возможно, если бы даже речь зашла о Димке Уреевом, я не услышала бы её слов. Этот парень мне уже три года нравится, и Танька никогда не упускала возможности напомнить о нем.
- Мы дошли, Анька,- дернула меня за рукав подруга и указала кивком на большую красную церковь с двумя красочными куполами. Я пессимистично посмотрела на неё и кивнула. – Идем. Нам в служку.
- Ага.
Медленно поднимаясь по идеально вычищенным ступенькам здания, я оглядывала массивную железную дверь, которая будто угрожала своими размерами всяким неприятелям. Мне даже как-то не по себе стало. Но когда я увидела топчущуюся фигурку подруг у её самых ног, мне немного полегчало. Я быстро догнала Таню.
- Ладно, Анька, ты только не пугайся, если что-то не то увидишь,- как-то уж больно загадочно выдала подруга, но я совершенно не обратила на её слова никакого внимания. Боже, да что в церкви может быть такое, чего я не видела? Куча всяких икон? Или может святая одежда Христоса? Кажется, последний вопрос я озвучила, потому что получила неодобрительный взгляд Таньки. Ей никогда не нравилось, как я отзывалась о верующих людях.
- Ты слишком надменная! – заявляла мне подруга всякий раз, начинай я всякие шуточки нести.
Я пожала плечами. Ну раз нельзя, так нельзя.
В холле было теплее, чем на улице, но это не меняло того факта, что в помещении чем-то не очень приятным пахло. Я принюхалась, пока Танька стягивала с себя синюю куртку и белые сапоги. Так-так… это, похоже какая-то крупа.
- Чуешь, Танька, чем пахнет? – шепотом спросила я, подозрительно оглядев небольшой холл. Снизу донесся недовольный вздох.
- Раздевайся давай. Нюхач, тоже мне, - добавила она, повесив куртку на вешалку. Я вздохнула и тоже стянула с себя оранжевую шубку.
- И куда нам? – не особо воодушевленно поинтересовалась я, шагая за подругой. Она махнула рукой в сторону одной единственной двери среди других, за которой был зажжен свет. Я пожала плечами: возможно, сегодня какой-то особенный день, раз в других комнатах никого нет.
- Тетя Люба, мы пришли! – прозвенел Танькин голос в комнате, когда она открыла дверь. Свет неприятно обжег привыкшие к темноте глаза. Я поморщилась: предупредила бы хоть, что ли!
- Да, Танюш, слышу! – ответил слегка скрипучий голос откуда-то из-за стеллажей с книгами.
Мы вошли внутрь. На деревянном полу лежал немного потертый красный ковер, стены были приятного зеленого цвета, а в промежутке между окнами напротив входа висела икона-ковер. Я не знала, кто это, на рисунке была женщина с маленьким ребенком. «Дело не проясняет»,- вытянула я губы в трубочку, безуспешно пытаясь вспомнить название иконы. Впрочем, мне было не до этого: Танька уже махала мне рукой откуда-то из глубины комнаты. Я ещё раз посмотрела на ковер, отметив, что с левой стороны на небольшом голом куске стены виднеются чьи-то царапины.
- Вот это моя подруга – Аня,- представила меня Танька, когда я подошла ближе. Тетя посмотрела на меня через тонкое стекло белых очков и улыбнулась, заметив надпись на моей футболке. «Skillet FOREVER». Бабуля была явно молодежной: на ногах у неё были симпатичные черные кеды, которые скрывались под длинной малиновой юбкой. Серые волосы были аккуратно собраны в пучок. – Я вам о ней рассказывала.
- Да, Танечка, я помню,- она мягко рассмеялась, протягивая свою смуглую руку. – Рада знакомству, Аня.
- Взаимно,- я пожала её и огляделась. На столе рядом со стеллажом стоял широкий стол, а на нем расположилось две небольшие коробочки; кажется, в них были фотографии. – Что нам делать?
- У нас через пару дней будет Рождество, ты наверняка знаешь,- начала тетя Люба, подзывая нас к столу. – Я хотела попросить вас коллаж из фотографий сделать. Сама не успеваю, мне ещё нужно с хором отрепетировать.
- Ладно,- я легко согласилась, пожав плечами. Танька улыбнулась: она была уверена в том, что я не стану возникать и ныть перед прислужницей церкви. Я, конечно, та ещё хамка, но верующим людям как-то не привыкла хамить. Танька – она просто любила атмосферу в церкви и верила в бога, но фанатизма и крепкой веры в ней не было. И тем более, раз я уже пришла, уходить теперь, что ли?
- Вот в этом шкафу всё нужное есть,- она открыла дверцу небольшой тумбы. – Клей, карандаши, фломастеры. Цветная бумага даже есть, если вдруг понадобится.
Я вполуха слушала тетю, разглядывая потолок комнаты. Никогда бы не подумала, что доведется разглядывать красиво вырезанные фигурки ангелов на бледно-синем потолке. Танька тем временем что-то у неё спрашивала и уточняла. Наконец, когда они о чем-то договорились, подруга дернула меня за руку.
- Пошли.
Фотографий штук пятнадцать было на каждый ватман. Всего было их 3 и каждый на определенный праздник. Я вздохнула: вот не думала, что заставят рисовать.
- Всего-то буквы нарисовать и разукрасить,- пыталась успокоить меня Танька, но когда словила мой мертвячий взгляд, то улыбнулась и уткнулась в ватман. Я пожала плечами и взялась за фломастеры.
Часа через полтора я уже доделывала третий ватман, пока Танька возилась с первым. Мне оставалось лишь нарисовать вокруг фотографий рамки, и я была бы свободна. Минут пять наблюдая за тем, как подруга тщательно вырисовывает последнюю рамку, я поднялась из-за стола и потянулась.
- Эй.
- Чего? – недовольно отозвалась она таким голосом, будто у неё любимый маркер отобрали.
- Я пойду прогуляюсь,- смотря на одноклассницу, как царица, я развернулась и направилась бродить по комнате. Танька недовольно заверещала.
- А доделать?
- Я итак два ватмана одна делала,- отмахнулась я, заворачивая за стеллаж. – Сама как-нибудь дорисуй, а я подожду.
Дальше возмущаться она не стала, похоже, заметив разницу между моими работами и своей. Ясное дело, что два года в художественной школе оставили свой отпечаток на моих умениях рисовать!
Медленно шагая вдоль очередного шкафа со всякими журналами, я вздохнула. Ничего такого, что могло бы меня заинтересовать. Я бы развернулась и пошла обратно, если бы не заметила уголок чьего-то белого платья за шкафом. Я пригляделась, сделав шаг ближе. Этот некто дернулся, но остался стоять на месте.
- Эй! – позвала я довольно громко. – Выйди.
Девочка минуту потопталась на месте, а затем выглянула и тихонько начала подходить ко мне. Я пригляделась к её лицу и очень удивилась, увидев перед собой альбиноса. Её кожа была немного серой, а волосы буквально резали глаза своей белизной.
- Ты откуда здесь? – без особого интереса спросила я, поморщившись. – У батюшки вроде нет детей.
- Нету,- согласилась девочка, остановившись в трех метрах от меня. – Я не его дочка.
- А, внучка тети Любы. Понятно,- я почесала затылок, разглядывая её наряд. Белое платье с почему-то разорванным подолом, босая и с испачканными в краске пальцами. У меня непроизвольно бровь взмыла вверх. И куда только бабуля смотрит?
- А ты где платье порвала? – поинтересовалась я, присев перед девочкой на корточки. Она с легким испугом смотрела в мои глаза. – Зацепилась, что ли?
- А ты никому не скажешь? – шепотом спросила она. Я пожала плечами.
- Смотря какую тайну ты мне поведаешь.
- Я с лестницы упала, - она слегка наклонилась ко мне и прикрыла ладонью рот, будто боялась, что её кто-то услышит. – И рукой ударилась сильно….
Она боязливо показала мне свою левую руку, которую до этого прижимала к груди. Я с интересом посмотрела на неё и ужаснулась: ровно от большого пальца до самого локтя тянулась глубокая царапина с давно спекшейся кровью. Ранка даже немного подгнила, что меня очень удивило. Почему тетя Люба не отвезла внучку в больницу?!
- Ты давно так ходишь? – у меня аж в сердце похолодало от вида её руки. Девочка сразу же отпрянула, тряхнув своей белой шевелюрой. – Ты чего?
- Мне уже не больно,- покачала она головой, вновь пряча руку в белых волосах. – Давно уже не больно.
Я в легком шоке уставилась на её бледное лицо. Внезапно оно показалось слишком бледным, а глаза буквально провалившимися в глазницы.
- В каком… смысле?
Девочка загадочно помотала головой и слишком резко убежала обратно за стеллаж книг. За ней бежать у меня ноги не согласились. Я, опираясь на каждый выступ, вновь вернулась к Таньке. Перед глазами всё ещё стояла её разодранная рука. Когда я посмотрела на подругу, она в некотором испуге посмотрела в мои глаза.
- Ты че такая бледная?
- А кто эта девочка с разодранной рукой? – тихо спросила я, рухнув рядом с одноклассницей. – Почему её в больницу не отвели?
- Какая девочка, Ань? – удивилась подруга, как-то подозрительно вздрогнув при упоминании руки. – Мы тут одни.
- Нет, там девочка между стеллажами ходит,- покачала я головой. – Внучка тети Любы.
- Тебе совсем крышу снесло? – внезапно ругнулась Танька, хмуро посмотрев на меня. – У тети Любы одна единственная внучка живет в Карелии.
- А че она там забыла?
- Я откуда знаю! – всплеснула руками подруга. Я совсем запуталась. А чья тогда альбиноска дочь?
- А она тогда чья?
- Не знаю, что ты там видела, - Танька заметно занервничала, оглядываясь,- но девочка с разодранной рукой была дочкой местной прислужницы. Настя её звали,- подруга уткнулась обратно в ватман, - она с лестницы упала, когда побежала к маме в церковь. Тогда скользко было. Говорят, споткнулась и напоролась на железку какую-то. Та ей руку и вспорола,- вздохнула Танька: в голосе её стали заметны нотки печали. – Когда её нашли, она уже мертвая была и замерзшая. Осень всё-таки – холодно было. Тоже одна в этом домике была. Вот о ней никто и не забеспокоился, чего это она так долго не идет.
Я сидела молча, не в силах и слово вымолвить. Получается, я не человека видела?..
Тем временем Таня продолжала:
- Мама её в белом платье похоронила, в котором она упала. Любимое Настино было,- вздохнула девушка,- и книжку в гроб положила. Настя читать любила, здесь постоянно торчала. А через месяц и мама её умерла. Говорят, таблеток наглоталась.
Я нервно сглотнула, чувствуя, как спина холодным потом покрывается. Вот почему она именно здесь объявилась…
Вскоре Танька закончила, и мы пошли по домам. Прежде, чем выйти за калитку церкви, я ещё раз посмотрела в окно, которое выходило прямиком в комнату, где мы делали коллажи. Увидев Настю, я невольно вздрогнула. Колени подогнулись, но я всё же устояла.
Девочка мне улыбнулась и помахала здоровой рукой, а другую прижала к белому платью. Я, кое-как переборов ужас, улыбнулась в ответ и махнула ладонью. Затем отвернулась и пулей вылетела со двора церкви. Танька потом всю дорогу на меня косо смотрела, видя, как сильно меня колотит.
Больше я дальше калитки церкви не заходила.