Неприкаянность души

Неприкаянность – это, когда ты не можешь определить то, чего хочешь, что желает твоё сердце и к чему стремится твоя душа.
А бывает – ты знаешь, но не можешь, или не хочешь переступить  через нормы морали и этики, которым следуешь.


С утра по привычке смотрю в окно. Неприглядно вне стен дома. Хотя проблески солнца создали иллюзию хорошей погоды. Хорошая погода у нас в ноябре?!
Словно, в подтверждение моих слов – по подоконнику бьёт короткая дробь дождя. Тра-та-та-та!
Дождь прекращается. Даже становятся видны клочки голубого платья неба. И тут же они закрываются  пелеринкой, унылого серого цвета.
Солнце не оставляет попыток пробиться.
Но разве  можно назвать солнцем – белый диск, который замазывают мрачной краской, а вслед за ним и одиночные голубые пятна? 
Пятьдесят оттенков серого.
Желание выйти на улицу в последний выходной день – резко пропадает.  Может выпить коньяка, чтобы не думать о тех, чьи глаза напоминают мне небо. Сумрачное – у одной, и безоблачное – у другой. Глаза девушек, которых не могу, а может и не хочу, выбросить из головы.

Немного о себе.
Работаю хирургом. Моя специализация –  надколенники, или, как говорят в народе - коленные чашечки. Их я порой собираю из осколков, придавая  первозданный вид. Сколько людей прошло через мои руки? Можно сбиться со счёта. Лиц не запоминаю. Зачем?
Только  два человека вошли в моё сердце и… остались там.

Однажды привезли молодую женщину лет тридцати.
Попала в аварию. Многооскольчатый перелом коленной чашки со смещением.
Представляю, как ей было больно.
Ноги очень красивые – длинные, стройные. И хоть всякие пришлось повидать, эти всё равно выделялись.
Бросаю взгляд на лицо пострадавшей. Обычно потом которое забываю. Симпатичное, несмотря на смертельную бледность, запавшие глаза, заострившийся нос и прикушенные губы.
Чёрные, расширенные от боли зрачки, и очень грустный взгляд, как у собаки,  в которую стреляли и не добили до конца. Знаю, сравнение не этичное, но оно первым пришло на ум.

- Доктор, я смогу ходить? Голос у пациентки тонкий. При хорошем настроении, наверное, мурлыкающий.
- Сможете, не только ходить, но и бегать, - ободряю я.

Операция на надколеннике прошла успешно.
Теперь ей придется побыть в гипсе какое-то время.
Разработка будет болезненна и трудна. Если  через пять недель боль не пройдёт и будет отдавать в пятку, то следует повторить рентгенографию. Могут выявиться незамеченные ранее сопутствующие мелкие повреждения, так как основная травма зачастую перекрывает мелкую симптоматику.
Надеюсь, что обойдёмся без них. Мне начинает нравиться моя пациентка.  Ранее подобного не происходило. Они все для меня на одно лицо. Да и не было времени разглядывать их лица. Интересовали лишь  разбитые колени.
«Надо будет зайти к ней с утра», - делаю заметку в мысленном блокноте.
Её навещал молодой человек –  молчаливый, немногословный. Это он был за рулём той машины.
Виноватая ухмылка, и руки не знает куда деть. Что-то рассказывает ей.
Пострадавшая по его вине, вроде как слушает, даже улыбается, однако смотрит на меня.
Делаю вид, что  слушаю жалобы другой больной, но флюгером поворачиваюсь к ней.
Или я совсем не разбираюсь в людях, или  она испытывает ко мне не шуточный интерес.
Взгляды, взгляды. Их откровение  преследуют меня, а завлекающая улыбка не даёт покоя.
У нас завязался  больничный роман, пока только в нашем воображении.
Эти переглядывания украдкой, её улыбки, обращённые ко мне.
Она форсирует события. Безотрывные взгляды, прикованные к моему лицу, трепещущие ноздри её тонкого носа, голодный взгляд серых, темнеющих глаз и… чёрная воронки расширенных зрачков, затягивающих тебя вовнутрь.
Моя цитадель готова пасть под неистовой страстью искусительницы.
Спасение приходит в виде новой пациентки – молодой девушки, которая стала мои спасительным якорем. Так поначалу показалось мне.
Её привезли с полным вывихом колена. Это когда происходит  разъединение суставных концов сочленяющихся костей с одновременным разрывом коленной капсулы и связок.
После вправления под наркозом - коленный сустав плотно зафиксировали. Моя помощница наложила повязку, обеспечивающую неподвижность суставных поверхностей.
Бросаю усталый взгляд на лицо пациентки.

Скуластое, вполне миловидное, с точеным носом и широко распахнутыми  голубыми глазами под тяжёлыми веками. Сейчас лицо кажется умиротворённым, глаза закрыты, боль больше не плещется в них.
Когда после операции навещаю больную, вижу в её взгляде благодарность и капельку восхищения. Невольно поправляю выбившую прядь волос из-под шапочки.
Вид у врача должен быть строгим. Никакой близости.
Только новенькая не стала с этим считаться.

Она привлекала к себе не столь весьма симпатичной внешностью, а бьющей  сексуальностью.

Её положили в палату с моей искусительницей, чему та оказалась не рада.
Надо заметить, что девушки сразу невзлюбили друг друга.
 
Не вводило в заблуждение равнодушный взгляд  новенькой, которая, надев  наушники, слушала музыку, или болтала со стайкой, навещающих её подружек.

Её сонный  вид  служил лишь маской. Опущенные веки не скрывали работу мысли. И вызывали беспокойство у её соседки. А кокетство и флирт, направленные в мой адрес
 - гримасу ненависти.

Напоминали мне двух кошек, игнорирующие, но державшие друг друга  под прицелом.

Для меня стало загадкой их взаимная неприязнь.
Ведь они подруги по несчастью и, как оказалось - соперницы.
Даже не знаю, что подвигло новенькую  - желание досадить соседке по палате, скука пребывания в четырёх стенах, или ещё что-то, но моя особа подверглась двойной атаки. Голубые глаза следили за мной с не меньшей настойчивостью, чем серые.

Держать двойной удар оказалось легче.  И это помогало их лечению. Девушки так хотели поправиться, чтобы не чувствовать себя инвалидами, что быстро шли на поправку.
Как врача меня сей факт вполне устраивал. Мой долг поставить их на ноги.
И...  они мне нравились. Скрывать это было глупо. Глаза выдавали меня.
Вот только в  душу змеёй заползала нехорошая мысль, что не смогу ответить на чувства ни одной, ни другой, обижу тех, кого по-своему люблю.
 
Завтра они выписываются. Забудут  ли  меня? – Не знаю
Забуду ли я их? – Нет. Но я постараюсь.
Пережить бы завтра. Дальше будет легче.

- Пошли чай пить! Я сделала, как ты любишь, с лимоном, - раздался с кухни голос дочки. А подошедший сзади сын, берёт у меня пальто и вешает его на плечики. Иду за ним, иду к ней –  моим самым любимым.