Самолёт

САМОЛЁТ

  Повадился над нашей деревней самолёт летать. Летает и летает. Туда, сюда. Заколебал.
  И, главное, не то, чтоб в небе где-то, в облаках, там, он прям над нами всеми летает, блин. Мы не во Внуково живём, не в Шереметьево. В глуши.
  Но – летает! ЯК-40, вроде. Как мужики говорят. Всё пилоты.
  Летает.
  Страшно же. Рёв такой, будто он не над тобой, а в тебя, сверху, отвесно, как бомба. И глядишь: тоже, сволочь,-  чуть не в церкву наметился,-  вокруг всё керосином палёным пасёт.
  Аэродромов у нас рядом нет.
  Есть один, на нём пацаны водить учатся, ямки объезжать. Там не сядешь, не взлетишь, – для кукурузников.
  Расклад такой: где-то кто-то что-то выкупил, как-то кому-то продал, а потом – Его купил, во как.
  Откуда взлетает – никто не знает. Чё летит, где садится?
  Низенько. Тихохонько…  Для него. Крадётся, блин.
  Ну, мужики все пилоты, понятно, значит, ниже радаров идёт.
  Стукнуть бы кому надо, да некому. Всем пофигу – почта до бани ушла. И конторы такие не для нас, и номера их, и диспетчеры не с нами пьют. Что делать, а?
  Вон он летит, брюхо серое, колёсы свои не убрал, но четыре мотора. А может, и убрал, но два, кто его знает. Я детей в охапку, из дому, в траву, нефиг мне его разглядывать.
  Четыре два мотора.
  У кого дети в лагере пока – смотрели. И старые – пялились. Бабки, ладно, клюшкой помашут. Дети, что не в лагере, из травы, лёжа. В-общем, стукнуть не получилось.
  Заколебал.
  Стали в него потихонечку постреливать. Так, втихаря друг от друга.
  Фигу. Летает.
  Ну, и обсуждение, конечно, каждый вечер.
  Кум организатор был, нашёлся:
  - Берём, мужики, вчетвером по двустволке. (В   глуши живём.) Двенадцатый калибр. Залазь в кусты до деревни. На первый-второй-третий-четвёртый рассчитайсь!
 - Раз, два, три, четыре!
  - Окей! Теперь: первый по первому мотору бьёт, второй по второму, дальше понятно?
  -  А где мотор-то у него?
  - А где рычит.
  - Так их два!
  - У тебя какой номер?
  - Третий.
  - Вот по первому и бей, ясно?
  - Окей!
  - Кул! Теперь: мочИ не сразу. Не над собой, блин! Пусть за нас, на деревню у..пролетит. Над ней и бей первым стволом. Попал-не попал, доцелил, он над церквой как раз будет (церква у нас на горке, посерёдке  стоит.), мочи со второго. Да по мотору только всё. Кабина-то сверху, как в неё?
  - Давай!
  Не зря говорят, если кто из трёхлинейки Юнкерса сшибёт, тому давали что-то. Без паники, главное. Спокойно. Бах, бах – есть.
  Над церквой задымил и потянул вправо, к полям кинутым. Козлу тоже жить охота, ему в дом садиться что? Потянул, потянул, поля проскочил, сгоряча-то, и в лесок. И тут, глядим, точно: и верхушки пошли, и ветки, и вот-вот-вот, есть, готов!
  Мы, понятно, обделались с перепугу. Не каждый день, как говорится. Но – ничего. По домам, умылись, поели. С собой взяли. Переоделись в деревенских. В смысле, чем картошку накрывают. Пошли.
  Чётко попали. Даже у крайних стёкла не повышибало.
  Бабы позвонили, куда надо. Кто побогаче – 112, а остальные у конторы в очередь, 01, 02, 03, ну, газа-то у нас нет. Оповестили, в общем.
  Шли-то долго, часа два, а больше лазали. Уморились, хорошо -  с собой взяли. Дошли.
  Поляна – метров двести, чтоб не соврать. Вокруг наломано – хрен продерёшься, как допёрли, сами не поняли. Любопытство, блин. Помню, сказал кто-то: «Металлу!..»
  Ну,  мы и давай его это… Тушить... Тушили-тушили что некрупное, поухватистей, тут – треск, визг – вездеход МЧСный фигачит. С лестницей.
  - Стоять! Назад! Отойти всем,-  то да сё.
  А те, кто металл тушить непосильный, те уже давно стоят. У крайней сосенки надкусанной, смотрят. Там мужик наверху, в дыму-то его не всем слышно, и макарона какая-то вокруг веточек, ясно, не парашют, откуда, вроде верёвки с говном, как у овцы. Кровищи, конечно. Как полагается.
  Эти, которые с лестницей, к нему, GPSнавигация называется, вот они и услышали. Опять «разойдись, не мешай». А мы и так не мешаем. Смотрим.
Старший  их выскочил, руками машет:
  - Раздвигай,- кричит,- лестницу, давай, врача сюда!
  Тут наш один – раз, и в шестерёнку какую-то на платформе – веточку. Мужик главный к нему, а другой наш – два, и к рычажку сучок. Тот на него, а третий, глядь, уже палочку какую в трубу засовывает. А нас-то всех тоже в дыму не больно слышно.

  Ну, а дальше я, чтоб никого не обидеть, спокойно расскажу.
  Тот, что на сосне, козёл, с беленьким по веточкам, кричать перестал давно, а внизу всё препирались.
  Старший их, наконец, не выдержал, кричит:
  - Кто тут у вас, партизан, главный?
  Наш один шагнул, человек пять,-
  - Я,-  говорит.
  - Что ж ты, туда твою, человека спасти мешаешь?
  - Не мешаю,- говорим мы, - чего мешать? Ты машину неправильно подвёл. На семьдесят разверни, оно по уму будет.
  Он в кабину прыгнул, стекло задраил, на солдатика поорать. Солдатик на разворот пошёл.
  Болото там слева было. Траву, конечно, припекло поверху жаром, так не видно, но если задними колёсами сползти… Туда и ухнули. И лестницы не видно. В глуши живём.
  Те, кто подальше тушил, в смех. Мы смотрим, молчим. А наш главный, которых пятеро, за голову схватились, железину у меня вырвали и туда. Чтоб стекло бить, людей спасать. Люди же. Не козлы вроде. Так и сгинули.
  Потом поднаехали все, кому положено, на раз-два-три-четыре рассчитайсь, службы. ОМОН с друзьями. Егерь был. Но егерь наш, а эти через день где-то, утречком.
  Мы всё, что тушили, уже сдали по-тихому чёрным. По дешёвке, но нормально.
  А по телевизору сказали, что в нашей области прошли плановые учения служб быстрого реагирования с привлечением добровольных дружин из местного населения.