Казалось, все влюбились в него

В нашу школу часто приглашают лекторов.  Студентам предлагаются разные темы.  Приходят политики, психологи, медики, спортсмены, музыканты.  И нередко их лекции - обычное типичное бормотание, факты, сравнения, события, планы.  Но иногда приходят такие люди... Одного из них забыть невозможно.

Когда объявили его выход, я сначала не увидела, где же лектор.
Не на сцену, а прямо к аудитории выкатилось инвалидное кресло.
В этом кресле сидело что-то темное, маленькое, сухонькое, перекрученное вокруг своей оси, с трясущимися, высохшими до костей руками и ногами.  Как насекомое из фильма ужасов?

Чернокожий молодой человек, тяжелейшая всеразрушающая степень церебрального паралича. Смотреть было нестерпимо больно.  Острое сопереживание, жалость, неловкость за благополучие собственного тела - пронзительные эмоции охватили и захотелось закрыть глаза или уйти.  Сжалась и оцепенела вся аудитория.  Но это длилось несколько мгновений.

Молодой, звучный, красивый голос накрыл просторный зал.  Это было невероятно! 
Казалось, такое тело не могло создать ни этого тембра, ни этой силы.
Обычно у большинства чернокожих есть свой акцент.
Родившись в Америке и живя в окружении нормально говорящих по-английски людей, многие черные умудряются говорить как-то по-своему, со странными интонациями.

Сначала я думала, что всему виной их толстые тяжелые губы, которыми, наверное, не так легко манипулировать.  Но позже обнаружилось - чем выше интеллект, тем меньше этот "черный" акцент"

Так вот, этот лектор говорил на безупречном английском.
На таком, как Обама, как Кондолиза Райс, как образованнейший доктор наук из хорошего университета.  Он говорил с нашими студентами обо всем - о том, что их ждет в жизни, о ситуации в стране и мире, о предназначении человека.  Но было не важно, о чем он говорил.  Важно - КАК.

Слушала - и шли мурашки по коже.  Столько убедительности, силы, красоты было в его речи, словах, сравнениях, жизненных фактах.  Столько прекрасных жизнерадостных эмоций он выплеснул в зал.  И покорил слушателей в момент.  Перед ним была не разрозненная толпа, но единая, устремленная к его голосу,  послушная ему и им очарованная субстанция.  Не преувеличиваю!

Сила его интеллекта, страстность, высокий дух заставили забыть о том, что у этого человека полноценно функционирует фактически одна голова.  И что же эта голова сделала со всеми нами, тогда его слушающими!  Казалось, все влюбились в него.  Ну я - уже точно!

Если говорят, что некоторые люди любят ушами, то это уж точно про меня.
При этом не видишь ничего внешнего.  Одежда, shapes, "морда лица", прическа - всё-всё не имеет значения, если не захватывает дух от personality. 

Надолго ли радость душе от великолепного тела, если это тело не может связать двух слов?  Что толку любоваться формами, если в этих формах зиро содержания?  По мне иметь в своем распоряжении пустого накачанного красавчика - все равно, что иметь своенравную надутую игрушку. Надоест - и избавишься. Неинтересно!  Потому что с ним рядом душа останется голодной.  Кому-то, может, все равно.  А для меня - disaster.  Sorry.

Потом, назавтра, я узнала, что этот лектор в инвалидном кресле является советником при каком-то титулованном политическом деятеле в демократической партии Новой Англии.  Не знаю, пишет ли он для них их речи, но не удивлюсь, если да.

И что еще примечательно - оказывается он женат на учительнице нашей школы.  Очень красивая, полноватая, высокая статная мулатка, социолог по специальности.  И -  совершенно слепая!  И мне подумалось - в этой семье он служит для нее глазами, а она - единственное нормальное тело на двоих...

У них родилась и, теперь уже большенькая, вижу, бегает вокруг своей матери очаровательная бойкая веселая дочурка.  Невозможно себе представить быт этого ребенка, домашнее окружение, всю атмосферу семьи, где мать - не видит, отец - не может. А дитя - живым жизнерадостным звеном между двумя не сломленными жизнью инвалидами, в удивительном союзе объединившими ум и красоту, уверенность, достоинство, умение найти свое счастье.

Видеть их троих вместе - зрелище не для слабонервных, такая остросюжетная щемящая предстает картина.  Но как же многому они, все трое, учат нас... ничем, фактически, не обделенных небом...