Божья коровка

           " Да я никогда и не любил его"- звучал в моей голове голос Саши, а слезы   неумолимо подступали к горлу.
Саша - мой троюродный брат, наши бабушки - родные сестры, наши матери выросли вместе, впрочем, как и мы...
Я знаю Сашу все свою жизнь. Наверное, я изучила его намного лучше, чем он - самого себя. Парадокс в том, что,
хоть мы и сидели "на одном горшке", из нас получились диаметрально противоположные личности. Я никогда
не понимала его излюбленной манеры всех задевать "за живое", но всегда любила его ... просто за то,что он
мой брат.
             В самом раннем детстве я бросалась ему навстречу с распростертыми объятиями , вопя на весь двор:
"Сашенька, лапочка ты моя!".   Над этим долго потешались наши бабушки и дедушка Ваня.
             Так сложилось, что своего собственного дедушки у меня не было: один дедушка, мамин отец, умер дав-
ным-давно, когда та еще сама была малышкой; а другой мой дед, знаменитый в определенных  кругах "носитель"
дворянских корней, отказался от меня в тот день, когда мои родители расстались.
Так и сошлись "два одиночества" - я и деда Ваня. Мне хотелось иметь дедушку, ему - внучку.  Родных внуков у
него было двое: старший Саша и младший Сережа.
Причины моей "тяги" к деду Ване было две: во-первых, в нашей семье отсутствовал мужчина, а нужен был все-та-
ки кто-то весомый, сильный; во-вторых, деда Ваня притягивал исходящей от него радостью и добротой.
                Когда я впервые услышала от брата те слова о дедушке, мне стало не по себе, резануло слух. Я попроси-
ла его больше никогда так не говорить и даже не думать!  Ведь это же родной человек! Как же можно не любить
его? К великому моему сожалению, Саша, видимо, пропустил те слова и просьбы мимо ушей... Тогда я говорила са-
ма с собой и теперь передо мною  "результат".
               - Дедуля, еле нашла тебя,- бормотала я,  слезы  катились сами собой, а ветер , не щадя, хлестал меня по ще-
кам. И поделом мне! Я виновата. Ты мне хоть и не кровный дед, но родной человек. Но теперь-то я не брошу тебя.
                Наверное, дедушка "не хотел", чтобы я отыскала его последнее пристанище. Слышала давно, говорили
старики: когда долго бродишь по кладбищу, а нужную могилку найти не можешь - покойник "прячется"...  Но дедушка
не прятался, просто нелегко найти место, если на нем нет никаких опознавательных знаков!
                "...не любил его никогда...",-слова брата вновь и вновь раскаленными гвоздями впивались мне в мозг!
Теперь они резали не слух, а сердце...
                Заброшенный холмик, заросший сорной травой; покосившийся  и подгнивший крестик; наполовину стер-
тая, выжженная солнцем и размытая дождями, надпись: " Большов Иван Иванович"... Ни фото, ни цветка, ни венка -
ничего!..
                За несколько лет, похоже, деда Ваня не встречал других гостей, кроме ветра и дождя. И вот, пришла я.
-Прости, дедушка, милый, я не знала... Не знала, родненький!..- горькие слезы душили меня, не давая говорить.
да и кому можно было рассказать о том, что Саша больше не считает себя моим братом: он переехал в неизвестном
направлении... Ни адреса, ни телефона у меня нет. Много раз я пыталась найти его через интернет, в популярных
нынче социальных сетях,  упорно набирая в поисковике :" Борисов Александр", но...человека с такими данными, увы,
не существует!  Либо Саша не пользуется интернетом, либо придумал себе псевдоним.
                Я снова "отмотала" воспоминания назад. Да, конечно, моя учеба в Питере!.. Может, у Саши не было вре-
мени  или денег, чтобы позвонить или написать мне в Питер, когда дедушки не стало? Хотя... почему-то и те, кто
находились рядом, так же ни о чем не знали...
               После окончания семестров и успешной сдачи экзаменов я всегда приезжала домой. Помню нашу случайную
встречу с Сашей на улице.  Увидев меня издалека, он  хотел перейти на другую сторону, но...загорелся красный светофор!
Я подошла.
-Привет!
Он был с какой-то девушкой, как потом оказалось, со своей супругой.
-Ну привет, Елизавета Алексеевна!- ответил Саша без особой радости.
Он не представил нас с его супругой друг другу. Я заметила, что ему неловко от этой встречи и ... если бы не чертов свето-
фор!..
-Как дела?- спросила я.
-Нормально. По-старому.
-Хорошо.
Говорить было не о чем.
-Как там старая Петровна? Ползает потихоньку?- спросил Саша.
- Да, Саш, с бабулей все хорошо.
-Ну привет ей передавай. И тете Свете - тоже.
Вот оно как! Раньше моя мама для него была "крестной", а теперь стала "тетей Светой"... Слезы навернулись от обиды.
-Спасибо, передам. Сережке тоже привет и дедушке обязательно! СчастлИво вам!
Но он меня уже не слушал. Загорелся зеленый свет и Саша, взяв жену под руку, поспешил избавиться от моего
общества. Напоследок до меня долетел обрывок фразы : "Да так, одна знакомая..."... Видимо, эти слова были ответом
моего брата на вполне уместный вопрос его супруги "Кто это был?"...И сказаны они ... обо мне... Обо мне, с кем вместе
вырос!  Оказалось, что я для него не сестра, а "так, одна знакомая..."!
О смерти дедушки Вани Саша не проронил ни полслова.
И вот, только теперь, блуждая по погосту в поисках одной давней знакомой, моим глазам случайно предстает
заброшенный холмик, поросший сорняками.
-Дедушка, милый, прости... Я буду приходить ..,-в затуманенном сознании я рвала сорняки руками, колючки резали мне
кожу, но этой боли я не ощущала, потому что сердечная боль была в миллионы раз сильнее.
               А память, как назло, вновь и вновь бередя и без того болезненные раны, воссоздавала мне в памяти
картины из прошлого, и тогда боль становилась просто невыносимой.  Закрыв глаза, стоя на коленях, я опять видела
себя девчушкой лет шести. Деда Ваня, еще с обеими ногами... до того ужасного дня,когда он попал под поезд...
Здоровый и веселый, он подмигивает мне и дразнится:
-Ну что, Коровкина, пойдем на карусельки?
-Я не Коровкина, я Бровкина! Бров-ки-на!-  возражаю я.
- Как? Морковкина?
-Бров-ки-на-а!
-Я так и говорю -Коровкина!
-Деда-а-а!
-Ну ладно, ладно!
И тут мне прямо на ладошку садится маленький яркий жучок в крапинку.
-Ой, деда, кто это?
-Это- божья коровка,- улыбается дедушка. -Она тоже Коровкина!
-Она красивая! Тогда я согласна быть Коровкиной! - запрыгала я.- А зачем она села на меня?
- Потому что ты хорошая девочка. Коровки они  такие... к плохим детям не летают. Загадай желание и отпусти .
- Я хочу, деда,чтобы ты у меня был всегда!-  я раскрыла ладошку и божья коровка улетела  в небо.
Дедушка засмеялся:
-Всегда? Ну хорошо. Я превращусь в божью коровку и буду прилетать к тебе, Лизок!
-Правда- правда?- широко раскрыв глаза, спросила я.
-Ну конечно,- дедушка погладил меня по голове. - Конечно, правда.

                Слезы застилали мне глаза. Я утирала их и , от изрезанных колючей травою рук, на лице оставались кровавые
следы.
- Дедушка, милый, я обещаю... Ты слышиль меня? Слышишь?...
Ни звука вокруг, только ветер, спутник одиночества и вечности, вьется вокруг холмика.
-Ты слышишь!...Ты обещал прилетать и ты здесь...
Счастье отразилось на заплаканном, перемазанном кровью лице. Если бы меня в тот момент кто-то увидел,
счел бы меня сумасшедшей! Никто не понял бы причины моего состояния и поведения, потому что никто не знал той
давней истории из детства, кроме нас двоих - меня и дедушки Вани. А сейчас из нас двоих на свете осталась я одна.
Или не одна?
             Я смеялась сквозь слезы: на полустертой табличке "Большов Иван Иванович" сидел красивый, ярко-красный
жучок в крапинку!
            Божья коровка... Она не сможет больше исполнять мои желания, как  когда-то, в детстве, но она прилетела ко
мне , как знак того,что мы все- кто ЗДЕСЬ и кто ТАМ- связаны НАВЕЧНО.