Про запахи

Меня всё больше занимает природа воздействия запахов на наши чувства и эмоции. Почему-то кажется, что этот вопрос сильно недоисследован (хотя исследования такие наверняка есть) и недоописан. К примеру, "Парфюмер" Зюскинда - наверно, самое известное произведение художественной литературы, посвященное запахам - повествует, прежде всего, о том, как запахи поднимают в людях глубоко запрятанные животные инстинкты. Это, разумеется, так - на этом свойстве основан механизм воздействия любых хороших духов. Но мне интереснее влияние запахов через эмоциональную память.  Постараюсь пояснить.

Лично у меня самые острые и, что более важно, многоплановые воспоминания о ранних этапах жизни связаны не с картинками, сценами или словами, а с запахами. Или, вернее сказать - запахи воздействуют на чувства и память принципиально иным образом.  В отличие от зрительных образов, они сначала несут с собой чистую эмоцию и только потом, когда начинаешь ее препарировать, поднимают в памяти не просто эпизод, воспоминание - а целый, страшно сказать, экзистенциальный срез жизни. В данном случае, конечно, говорю только про себя - может, у других всё совсем иначе. Кстати, заранее извиняюсь за внимание в этом опусе исключительно к собственной персоне, но в рассматриваемом вопросе иначе никак. Интересно было бы сравнить с вашими ощущениями.

Вот, например, втянешь носом, прогуливаясь вдоль реки, - или просто неожиданно вспомнишь - запах мокрого речного песка. И сразу по телу разливаются тепло и спокойствие. А потом понимаешь, почему.

...Безмятежный летний день, я, еще дошкольник, приехал с мамой, сестрой и наверно, семьей друзей-соседей (тогда соседи еще дружили) на конечную остановку "Берег Москвы-реки" двадцать первого троллейбуса. Троллейбус этот округлой формы, с голубыми полосками - таких давно нет. При желании можно сделать остановку на круге Серебряного бора и купить потрясающе вкусные бублики в деревянном павильоне дачной эпохи с колоннами и прочими финтифлюшками (теперь там безликая стеклянная кафешка).

И вот расстелены тряпочки, надуты круги, теплая, но потрясающе вкусная вода в пластмассовой фляжке. Родители беседуют о том, где что кому удалось достать, о Глазунове, Высоцком, о каком-нибудь недавно вышедшем "Альтисте Данилове", о диковинах, увиденных посетившими соц- и особенно капстраны. А дети предаются пляжным забавам. Куличики и замки из песка. Игра в "Баба сеяла горох..." - или просто поплескаться в воде. Камешки, ракушки, "чёртовы пальцы". В жизни всё понятно, спокойно и прекрасно.

Ну какой зрительный образ  вместит в себя столько? А ведь сразу за этим поднимается воспоминание еще об одном запахе - нагретой солнцем хвои и шишек на тропинках Серебряного Бора, по которым так приятно было возвращаться с пляжа. Почему там больше так не пахнет? То ли экология, то ли расстояние от земли до носа больше, то ли рецепторы грубее...

А вот ещё один запах - тоже из детсадовского детства. Он преследует меня всю жизнь, но описать его не так просто (да и вообще - как описать запах? Только надеяться, что другие нюхали что-то подобное).  Он встречается, в основном, в коридорах социальных бюджетных учреждений, например, больниц. Это некая смесь хлорки, плохой еды и чего-то еще, что я не могу определить. Каждый раз, когда я втягиваю этот аромат, мной овладевает чувство, прямо противоположное описанному выше - чувство покинутости и бесконечного одиночества в этом мире. И я очень хорошо помню, как оно возникло в первый раз.

Мне лет пять. Мы играем на деревянных расписных ложках в детсадовской музыкальной секции (звездой там был мальчик по имени Дима Галихин, прославившийся несколько позже как солист детского хора телевидения и радио - "раз ступенька, два ступенька - будет лесенка", "ля-ля-ля, жу-жу-жу" и всё такое... Потом у него сломался голос). Воспитательница посылает меня за чем-то - не помню чем, но помню, что к ужасу своему не знаю, где это взять. И вот я бреду по длинному детсадовскому коридору, и понимаю, что не выполню задание и меня застыдят, а вернуться переспросить стесняюсь. Я один на один со своей нерешаемой проблемой, и выхода из длинного казенного коридора нет.  И тут еще этот тошнотворный запах повсюду.

Что характерно, чем тот эпизод закончился, я напрочь забыл. Наверно, кто-то из детсадовских тётенек пришел-таки на помощь - люди были все больше сердобольные...

Из того, самого раннего периода жизни, осталось еще много таких "запахов-посланий", а потом они появляются реже, но не менее ярки.

Духи моей первой школьной любви. Наверно, советского производства (или братского социалистического - папа девочки был подпольным квартирным маклером), сейчас этот запах уже не встретишь. Но я его помню и знаю, что если вдохну - меня будет ждать целый букет переживаний. Ранний эротизм - конечно, но также упоение надеждой и одновременно - понимание ее несбыточности. Потому что в эту девочку, как полагается, влюблен весь класс, а я застенчив, и шансов нет. "Нам всем знакома эта губительная страсть, поэтому не стоит повторяться"...

Кстати, любовь - она же вообще вся из запахов, не так ли?

Или, в общем, из той же серии - запахи Артека. Там вообще целый букет - кипарисы и бог знает еще какая крымская зелень, парафин ночных свечей, кофе и портвейн и море, море... И всё - о беспечной юности, о бесконечности её горизонтов, о высоте помыслов и предвкушении большой любви. Воспоминания студенческо-переводческого лета, оставшегося одним из самых прекрасных в жизни.

А вот пример на контрасте. Запах затхлости и плесени, какой встречается в плохо проветриваемых помещениях с повышенной влажностью. Он вызывает у меня ассоциации, в чём то схожие с вышеописанными детсадовскими, но совсем из другого периода жизни. Я с женой и двухлетним сыном приехал после института работать в посольство во Вьентьяне. Попал туда без особого  блата, достаточно случайно. Посему сразу нашлись люди, посчитавшие нужным указать мне моё место. В смысле проживания это место оказалось полуподвальной (отсюда аромат) комнатой, расположенной рядом с дизель-генератором, который постоянно включали из-за сбоев с электричеством.  Когда я, улучив момент, пожаловался послу (бывшему секретарю сибирского обкома партии), тот по-отечески указал мне, что сам вырос в коморке у железнодорожного разъезда под стук составов и гудки, поэтому жаловаться мне не на что.  Этот запах для меня - запах незнакомой взрослой жизни, где ты никому не нужен и пока ничего не значишь, а поэтому должен сам завоевывать своё место под солнцем.  Тем более в посольстве - закрытом мирке с неписанными правилами и интригами. Но в то же время, удивительным образом - запах нового, где столько всего предстоит узнать и есть, наконец, возможность себя проявить.

Вот тебе и плесень. В этом всё и дело - описываемое здесь воздействие запахов вызвано не их приятностью или противностью как таковой, а связанными с ними личными переживаниями. Самый непритязательный и даже считающийся отталкивающим запах может таким образом вызывать теплые ассоциации. И наоборот, конечно.

Таких примеров из ранних этапов жизни можно привести еще множество. А потом этих запахов-закладок становится всё меньше и меньше.  Воспоминания становятся гораздо в большей степени связаны со сценами, словами и местом. Почему - сказать не берусь, наверно, мозг с годами начинает работать по-другому, чем в детстве и юности, когда идет активное освоение мира и обострены все органы чувств. Но при этом единожды обретенные ассоциации не утрачиваются.

И мне подумалось, что механизм эмоционального воздействия запахов наиболее схож с музыкой. И там, и здесь (и, кажется, ни в каком другом случае) воздействие на чувства идет напрямую, без медиумов в виде слов или картинок. Может быть, недаром, описывая запахи, говорят о "нотках", из которых запах складывается, как аккорд. И прекрасный аромат столь же просто превратить в отвратительный, изменив в нем всего чуть-чуть, как и разрушить музыкальную гармонию подменой нескольких нот.

Меня удивляет, почему до сих пор органолептика практически не эксплуатируются в искусстве. Ведь это же очевидно! Кажется, уже были первоначальные попытки усиливать воздействие визуального ряда фильмов, сопровождая их соответствующими действию ароматами. Но почему не составлять из запахов композиции, подобные музыкальным? Нет, сильнее музыкальных - см. про животные инстинкты. Как это делать технически - пока не знаю, но принципиальных препятствий не вижу.

Писать органолептические пьесы можно еще для определенных групп аудитории с учетом их коллективно-личного опыта. И это вам не то, что блатной шансон - для водителей маршруток, а шнитке и прочие там губайдуллины - для вшивой интеллигенции. Тут все тоньше. К примеру, сюита для проведших детские летние месяцы в деревне. Навоз, сено, послегрозовой озон, сухая ветошь на русской печи... Непосвященные не поймут. Или прелюдия для выросших на окраинах, где открыли станцию метро. Этот прекрасный, прекрасный запах резины и чего-то еще непонятного, чем в метро пахнет, а вместе с этим - всего того, что сулит ставший близким центр Москвы...

А сыграть ноктюрн на флейтах водосточных труб - что за скудость фантазии?

(Иллюстрация: Ян Брейгель-младший, "Аллегория запаха")