Пошутили! Детство и юность

     Первые послевоенные годы были неурожайными. Весенние суховейные ветры иссушили землю. Северные и северо-восточные ветры намели песчаные барханы на выгоне села, а также у каждого препятствия на их пути. Пески, расположенные севернее села, оголённые за годы войны, вследствие вырубки топольняка и краснотала на дрова, были буквально перевеяны ветрами и, словно волны большого моря, выплеснуты на село. Запасы продуктов у многих жителей села к весне иссякли. Люди были вынуждены в хлеб добавлять жёлуди, которых в эти неурожайные годы в дубовом лесу было много. Собирали в степи перекати-поле, и толкли эту траву в ступах деревянными толкачами, чтобы тоже добавлять в хлеб. Надо было выжить. Всё съедобное шло в пищу, чтобы не умереть от голода.
     В это тяжёлое время мы с мамой жили отдельно от деда с бабушкой. Тяжело нам было тогда. Корова, единственная наша кормилица, погибла ещё зимой, не растелившись. Её пришлось прирезать, а мясо отвезти и продать на железнодорожной станции. Деньги в то время ничего не стоили. Жёлуди и картошка были единственной нашей пищей. Все ждали весны, чтобы собирать в лесу зелень, ловить в реке рыбу и раков. В пищу могли пойти и речные беззубки, называемые у нас ракушками.
     Я учился в средней школе села Подгорного. Каждый понедельник, запасшись пирогом желудёвого хлеба и ведром картошки, я уходил на рассвете в село Подгорное, чтобы успеть к восьми часам на первый урок. Всю неделю жил на квартире у таких же бедных и голодных людей, а в субботу после уроков, снова возвращался в родное село, отощавший и голодный.
     Подкрепить свои силы дома было нечем. Мама билась, как рыба об лёд, чтобы достать немного муки, пшена и соли. Ходила пешком за сорок километров на железнодорожную станцию Россошь, чтобы там поменять на продукты и соль, ещё оставшиеся, отцовы вещи, но это ей не всегда удавалось. На рассвете уходила она с такими же горемычными, как она, женщинами, и приходила поздно ночью обратно, отшагав, около сотни километров. Настроение её зависело от удачного или неудачного обмена вещей на продукты.
     На летних каникулах я работал в колхозе. На посевной, а затем на сенокосе, было организовано колхозом общественное питание, где можно было покушать мамалыгу, мучную затирку, но самое главное, там давали по кусочку настоящего хлеба.
     Летними вечерами мы ходили в сельский клуб, где устраивались танцы, можно было поиграть в домино, шахматы и шашки. Там же в отдельной комнате всегда лежали свежие газеты и журналы. В сельской библиотеке можно было брать, для прочтения дома, книги. Молодежи в селе тогда было много. Не смотря на голод и другие тяжести, люди жили в селе дружно и интересно.
     Газеты тогда в селе редко кто выписывал. Радио не было. Новости узнавали только в клубе. Однако любая новость или правительственное сообщение распространялись по селу быстро от соседа к соседу, иногда обрастая прибавлениями, разъяснениями и комментариями.
     Жил в то время на нашей улице мой дальний родственник Фёдор Иванович Харитонов. Успешно воевал он в годы Гражданской войны, был комиссаром, а потом чекистом. В село вернулся коммунистом. Воевал он и в Отечественную войну. Снова вернулся он после победы в село, и работал бригадиром в колхозе. Одновременно был секретарём партийной организации колхоза. Фёдор Иванович, единственный человек на нашей улице, который выписывал районную и центральную газеты. Он с удовольствием давал мне читать газеты, и я часто этим пользовался. За газеты я был ему очень благодарен, потому что это позволяло мне быть в курсе важнейших событий в районе и в стране, давало преимущество над моими сверстниками. Я среди них слыл грамотеем, и меня многие за это уважали.
     Однажды я этим своим преимуществом злоупотребил, и сыграл над своими товарищами, да и над собой, непростительную шутку. Вот, как это было. Подбил меня на это дело мой товарищ Васька Фомин. Приходит он ко мне, а я читаю газету. Он, естественно, поинтересовался новостями, поиздевался надо мной и, вдруг, увидев таблицу выигрышей по государственному займу развития народного хозяйства, ехидно спросил:
    -Ваня, а ты проверил ваши облигации? Может быть, ты уже миллионер, а молчишь!
     -У нас с мамой облигаций, как кот наплакал. Много не выиграешь, - ответил я.
     Однако я разыскал в старом сундуке пачку облигаций, отобрал из них, которые играли , и вместе с Васькой стал сверять по таблице их серии и номера. К нашему разочарованию, выигрышей не было. Васька сбегал домой за своими облигациями, но тоже после проверки оказался на нулях. Но он не пал духом, Будучи горазд на выдумки и всякие хитрости, он предложил мне оригинальный план действий:
     -Слушай, Ваня, давай разыграем сегодня вечером в клубе с нашими товарищами шутку! Вот будет потеха! – и он закатился своим весёлым заразительным смехом.
     Его многочисленные веснушки на лице сильно покраснели, а маленькое личико, всё в морщинках от смеха, так и светилось голубыми глазами, полными таинственности и загадочности
     -Что ты придумал? – спросил я, заражаясь его таинственностью и весёлым смехом.
     -Бери свою записную книжку, записывай туда серии и номера своих облигаций и среди них одну из газеты с самым крупным выигрышем, и пойдём вечером в клуб проверять. Ты называешь мне серии и номера облигаций, а я буду проверять их по таблице. Наше преимущество в том, что мы проверили их раньше.
     -Ну, и что мы будем из этого иметь? – спросил я в недоумении.
     -Как что? Вот, башка, непонятливая! Да ты же будешь героем всего вечера, а может быть даже и больше. Все девчонки, да что там девчонки, даже взрослые люди будут тебе завидовать! – выпалил на одном вздохе Васька, завораживая меня своим планом.
     И я его уговорам поддался. Вечером мы пришли в клуб, и приступили к осуществлению нашего плана. Сначала мы поиграли немного в домино, искоса наблюдая за большим столом в углу комнаты, где лежали свежие газеты. Первым начал проверять свои облигации Яшка Назаров, молодой ещё не женатый парень, недавно вернувшийся с фронта и имевший два ордена Славы. Потом подошли ещё несколько человек, и среди них даже пожилые мужчины, жившие недалеко от клуба. И, вдруг, Васька своим писклявым голосом проговорил на всю комнату:
     -Иван, а ты свои облигации не взял?
     -Нет, но у меня, кажется, записаны их серии и номера в записной книжке. Я эту книжку всегда ношу с собой, чтобы во время проверить их, - ответил я.
     -Так что же ты сидишь? Пойдём, проверим! – пищал Васька на всю комнату, чтобы присутствующие обратили на нас больше внимания.
     Наш разговор многих в комнате заинтересовал. Мы подошли к столу. Стоявшие там люди, уже проверившие свои облигации, отступили и предоставили нам газету. Я стал называть серии облигаций, раскрыв свою записную книжку, а Васька проверял в газете. После того, как Васька раза три-четыре ответил «Нет!», интерес у окружающих нас людей стал спадать. Некоторые из них отошли даже от стола, занявшись другим делом. И, вдруг, Васька, как мог делать только он, словно пружина, отпрыгнул от газеты, выхватил у меня из рук записную книжку, вытянулся во весь свой длинный, как глиста рост, и заорал на всю комнату:
     -Номер, Ваня, говори! Номер! Серия сошлась!
     -Номер написан там, рядом, - прокричал срывающимся голосом и я.
     -Ура! Выиграли, да ещё столько – пятьдесят тысяч! Радуйся, Ваня, ты миллионер! – орал Васька на всю комнату, привлекая своим криком не только окружающих нас людей, но и людей из танцевального зала, библиотеки и даже со двора.
 Первым пришёл в себя Яшка Назаров. Он вырвал у Васьки из рук мою записную книжку, и лично сам проверил серию и номер облигации, записанный в книжке, с таблицей в газете.
     -А ведь, и на самом деле, выиграл, - проговорил он неуверенным и почему-то заикающимся голосом. – Везёт же людям!
     Некоторые, не веря ему, начали ещё раз сверять записанные серии и номера облигаций в моей книжке с таблицей в газете, другие бросились меня поздравлять. Я глупо улыбался, принимал поздравления, и даже начал верить в своё счастье. Васька рядом со мной сиял, как медный пятак, будто не я, а он выиграл эти пятьдесят тысяч.
     Я стал «героем вечера». Одни меня поздравляли, другие смотрели косо и явно завидовали. Я впервые почувствовал, что такое слава и зависть. Так как эта проделка была для нас с Васькой шуткой, то к концу вечера мы о ней почти забыли. Но не забыли о ней другие!
     Домой я вернулся на рассвете, так как провожал из клуба домой, нравившуюся мне девочку из нашего класса. Тема для разговора была всё та же, и мы с ней долго простояли у ворот её двора. Так и не хватило у меня смелости сказать ей всю правду. Я так был увлечён удавшейся нашей шуткой и вошёл в роль «миллионера», что подобно гоголевскому Хлестакову, врал, веря самому себе. Мне такое положение нравилось.
     Придя, домой,чтобы не  будить маму, я развалился на охапке свежего сена в нашем сарае и уснул. Я так всегда делал, когда возвращался из клуба поздно. Спал я крепким сном праведника. Но спать мне пришлось не долго. Разбудил меня взволнованный голос мамы, и непонятный гам голосов в нашем дворе.
     -Ваня! Сынок! Да проснись же ты! Тут пришли бабушка и другие соседи. Все спрашивают – правда, что мы выиграли пятьдесят тысяч? – неуверенно и с затаённой надеждой спрашивала она.
     Весть облетело село быстрее, чем настало утро и взошло солнце. Мужчины и женщины обычно делились новостями рано утром на выгоне, выгоняя своих коров в стадо. В это утро у всех на языках была только одна новость:
     -Слыхали, сын Марии Казаковой Иван на облигацию выиграл пятьдесят тысяч рублей? – сообщали одни.
     -Сколько деньжищ?! – говорили другие
     -И куда она их будет девать? – завидовали третьи.
     -Ей надо! Сын у неё хорошо учится, в институт собирается поступать. Бог дал – дыры все в своём хозяйстве прикроет, - говорили доброжелатели.
     Ещё не успел пастух со стадом скрыться за песчаными буграми, как вся улица собралась у нашего двора. Все поздравляли маму с выигрышем. Она, безусловно, ничего не знала. Сначала не верила словам соседей, но её постарались убедить, что я вчера вечером, проверяя облигации в клубе, выиграл пятьдесят тысяч рублей, а это по тем временам было немало.
     Ещё полностью не проснувшись, я не мог сначала сообразить, в чём дело, почему такой шум во дворе. Но, увидев беспокойное лицо мамы и толпу соседей во дворе, я окончательно проснулся и от сна, и от шутки, которую мы с Васькой так удачно разыграли вчера вечером в клубе.
     -Это неправда! Это шутка! – заорал я на весь двор из сарая.
     -Как шутка!? – дрогнувшим голосом закричала мама. - Да разве так шутят? Кто же тебя этому научил? Это, наверное, чёрт рыжий – Васька? Он всегда что-нибудь несусветное придумает.
     Слёзы у неё хлынули из глаз, руки опустились, и она, ослабевшая, опустилась и села на старую деревянную колоду, на которой мы рубили дрова.   Соседи, поняв, в чём тут дело, стали расходиться. Бабушка Маша села рядом с мамой на колоду, и стала её успокаивать:
     -Да не придавай ты этому значения! Ведь они ещё совсем дети. Пошутили! Ну, и что из этого? Никому от этого ни горя, ни беды нет.
     Я стоял перед ними подавленный и пристыженный. Очень стыдно было мне за нашу с Васькой шутку, горько и обидно за ту боль, которую я причинил маме.
     -Не плачь, мама! Не выиграли на этот раз, выиграем потом, - пытался утешить я её.
     Мама успокоилась, и уехала в этот день на работу в поле. Я встретился с Васькой, и выразил ему свою обиду за эту шутку.
     -Ну и что? – сказал он. - Хоть один вечер, но ты был героем. Миллионером!
     Сказав это, он весело засмеялся. Выводов для себя он, вероятно, никаких не сделал. Более того, был готов на новые выдумки и шутки.
     А по селу ещё долго ходили слухи о моём "злополучном выигрыше". Одни, при разговоре об этом, улыбались, другие воспринимали это серьёзно, и не верили, что это только шутка. Но постепенно всё забылось. Остались только воспоминания о нашей с Васькой шутке. Пошутили!