Отраженья

            Мы подходим к зеркалу, и смотрим на свое отражение. Но на самом деле, мы видим там то, что хотим видеть. Наше отражение это представления нас о себе. Мы выдумываем себя, и иногда интересно как видят нас другие люди.

            Я стою перед зеркалом, а медсестра обматывает мою одежду пленкой, на ногах бахилы, на лице маска, на руках хирургические перчатки. Я смотрю на себя в зеркало и мне страшно, но больше всего я боюсь открыть эту дверь. За ней ты.
             Вечер пятницы. Два час назад я сидела с университетской подругой и мы пили пиво. Придумывали макияж и сценарии к Хэллоуину. И звонок по телефону как из подземелья:
- Елочка, приди ко мне…
                В один момент все переворачивается, хриплый голос издалека, тяжелое дыханье, а потом голос медсестры, все объясняющий. И я пытаюсь собраться, мне надо ехать на другой конец города. И ты вроде шевелишься, стараешься быстро. Но как будто бежишь по экскаватору, который движется в другом направлении. Все вокруг как в замедленном кино и кажется, что прошли часы, но всего несколько минут. Машины движутся медленно, люди как застыли.
И в голове пульсирует только одна мысль:  - Быстрей.
                И теперь я во всем этом снаряжении захожу к тебе. То, что я вижу, приводит меня в оцепенение,  пытаюсь улыбаться, но под маской не видно улыбки. Я пытаюсь не смотреть на тебя, пока мои две реальности не сойдутся. Увидеть хоть что-то знакомое в том, что лежит на кровати.
Короткий ёжик седоватых волос, восковая кожа, как глянцевая и синева под глазами. Лицо, особенно это видно на скулах, обтянуто кожей. Передо мной незнакомка. Запах лекарств в этой комнате, полностью перекрывает запах рвоты и фекалий.

- Привет малыш!
                Где тяжелые длинные каштановые волосы, и зеленые миндалевидные глаза. Только резиновая кукла. Меня пустили, потому что никто не хочет за тобой убирать.
                Я укутываю тебя одеялами, у меня пакет с одеждой. Раньше мы носили один размер, но я стала больше, а ты меньше.
Я держу тебя за руку. Сейчас у тебя  не лучший период, очередной приступ рвоты. Я беру салфетку и вытираю твое лицо. Ты приходишь в себя. Речь бессвязная только звуки, и слезы.

- Люсенька не плач, у тебя и так обезвоживание, не трать силы.

                В капельницах, какой-то синтетический наркотик, глюкоза и физраствор. Еще куча лекарств, я отдала медсестре деньги попросила, чтоб она все сделала сама.
                Мне не надо, иметь специальное медицинское образование, чтоб понять, что с тобой происходит. У тебя ломка, день третий- четвертый. Я пару раз с тобой это уже проходила. Скоро станет полегче, я договорилась, тебе вколют дозу. Какая уже разница у тебя ВИЧ,  гепатит С, туберкулез и начало энцефалита. Твой иммунный статус  5. Я не хочу, чтоб ты так мучилась.
                Мне разрешили тебя вымыть. Это зрелище жуткое, раны по всему телу,  ноги и руки тоненькие, суставы выпирают. Вены погоревшие, особенно в паху и на ногах, руки синюшные. И кожа вся в пупырышках, тебя знобит так, что зуб на зуб не попадают, но у тебя осталось пару зубов.
Я что-то шепчу, мне надо говорить, хоть что-то, чтоб не слышать, твоих хрипов.
- Аленький- маленький, скоро будет легче, и ты поспишь.
                Мы выкидываем твое постельное белье, я стелю возле лица клеенку. Глаза закатываются, слюнотечение. Ты переодетая и чистая,  я привезла одеяла, и пару свитеров и самые маленькие джинсы из своего гардероба, я рассчитывала их одеть, когда сброшу вес. Ты чистая, но тяжелый запах в комнате ни куда не исчез. И мне очень хочется сбежать, ты в полудреме, а  я ухожу в наше прошлое.

               
                Апрель, на деревьях первые листочки, мы в легких курточках, гуляем по берегу моря. Соленый воздух, и  море бирюзовое. У тебя на плече гитара, мы усаживаемся на камень, и ты шепчешься с морем, перебирая струны, а мне нравится наблюдать. Тогда все было еще хорошо.
Было… Ключевое слово. Воспоминания, волнами  мыслей, накатывают  одно за другим.
Ты с тонкой талией и красивыми ногами, бежишь по берегу и что-то кричишь. Я не слышу, звуки теряются в прибое.
- Елочка, ты посмотри на все это. 
                Это все что я понимаю, но меня смешит твой восторг, он мне просто передается.  Мне нравится тебя обнимать, мы целуемся. Знаешь мне многие говорили, что я не плохо целуюсь. Мы смеемся заразительно, а потом просто сидим обнявшись, закутавшись пледом на берегу.



                И вот звук твоего голоса возвращает меня в реальность. Уже полночь. Твой взгляд стал более осознанным.
          - Ты пришла…
            И слезы градом, кататься по щекам.
- Аллочка, попей воды, тебе надо много пить, а ты слезами только сушишь гортань.
 - Моралистка и зануда… Глухой шепот.
- Аленький ты возвращаешься, раз начинаешь меня узнавать.
Слабое подобие улыбки на твоем лице.
- Иди ко мне…
- Видишь, Люсенька я приготовилась к празднику, теперь у тебя есть личный инопланетянин.

                В скрипе пленок. Мне не слышно, что, ты говоришь. Ты смотришь на мою руку в перчатке, в которой находится твоя рука.  Я не могу дотрагиваться до тебя без перчатки, у меня на руках и пальцах поцарапана кожа. Ты  пытаешься спрятать лицо.
Я снимаю обувь и залажу к тебе в кровать. Сажусь позади тебя и твоя голова лежит на мне. Глажу по голове и укачиваю. Лодочка, мы так называли это раньше.  Шепчу, что-то но мысли, витают где-то далеко.
               


                Уже была эта поза, твоя первая ломка, но тогда ты не была больна. Ты хотела спрыгнуть с наркотиков.  Первые трое суток, тебя знобило, потом началась рвота и диарея. Но когда приходит сама ломка, страшней я не видела ничего, судороги мышц, кажется, что в этот момент скрипят кости. Год ты тогда продержалась.
                Твоя квартира, мы смеемся, ты засовываешь воздушный шарик мне под футболку, вот так ты будешь выглядеть, через 9 месяцев.
-Да, Люсенька , я стану толстой и ты перестанешь меня любить.
Наше первое искусственное оплодотворение. Мое патологическое желание иметь детей. Гормональная терапия, чтоб вырастить несколько яйцеклеток, уколы в живот. Правда и не правда, взятки, поиски донора. Расстояния мы живем в разных городах. Никто не знает о нас. И вот вроде как все получилось.
- Когда, ты переедешь ко мне. Хотя, Ёлочка, если у нас будет ребенок, нам нужна квартира побольше. Мы сделаем детскую.
 - Люсенька, двое детей, я не буду делать редукцию.
 - Знаешь, я жалею всю жизнь только об одном, что у меня нет члена.
- У каждого есть свои недостатки. Смеюсь я.
А потом с укором.
- Елочка, когда ты родишь, ведь это будут твои дети по документам. Они появятся, и ты перестанешь меня любить, ты будешь любить их больше.
А потом, утром кровотечение.
И ты мчишься ко мне и держишь за руку.
                Я все пытаюсь понять, какое из этих событий, так перевернуло нашу жизнь. Когда наступила точка не возврата. Та самая одна минута, которая все изменила.
                Может мое не серьезное отношение к твоему творчеству. Да, я тебя не понимала тогда. Где я ошиблась, что сделала не так.
                Как-то мы пришла ночью из бара, хорошо под-шафе, ты перебрала,  днем на пляже ты ревновала.
- Я не хочу, чтоб на тебя смотрели…
                У тебя началась истерика, и пыталась наброситься на меня с кулаками. Я захватила одной рукой тебя за запястья, а второй дала тебе пощечину. Как я корю себя за это. Можно было как-то по-другому…
                Как часто я тебя упрекала, за то, что ты берешь мою одежду, сейчас это невозможно, после тех гормонов, я очень поправилась.
 
Или... Та страшная ночь, звонок из больницы. И ты без сознания, вся в крови, избитая.
                Я думала, тогда от ярости сломаю зубы. Они тушили об тебя бычки, глаза, губы, гениталии, насиловали бутылкой от шампанского и разбили её в тебе. Я сходила с ума, наточила отвертку и пыталась их выследить. Ходила по кабакам, наблюдала, собирала информацию. Их было пятеро. Ты была уже дома, но не выходила из квартиры, ты боялась каждого шороха. И каждое твое тревожное движение, поднимало во мне новую волну гнева. Я их нашла, я знала, где они будут. Я собралась идти туда. Ты остановила меня в тот вечер, не осознавая, что наверно спасаешь мне жизнь.
- Не уходи. Только не сегодня, мне так страшно.
Я металась из стороны  в сторону, не зная, что мне делать. Я осталась.
                Потом я подняла все свои связи и знакомства, поверь, я перевернула все что можно. Я тебе не смогла ничего сказать, я боялась говорить с тобой на эту тему. Я боялась услышать. Наверно это было ошибкой, тебе надо было выговориться. Но, видеть твою тень, ты была как мертвая, одна оболочка. Для меня это было невыносимо, наверно, если бы та начала говорить, я бы просто закрыла уши руками. Я так до конца и не знаю, что было.  Я отомстила им, не своими руками,  они ответили за каждый след на твоем теле. Ты еще спрашивала, где мои украшения, я сказала, что потеряла в море. А потом я тебя увезла, из этого города, но все так было сложно.
               



                Ты начинаешь шевелиться, а я сильней придерживать катетер в ключице, тебе уже три раза меняли капельницу. Рвоты практически нет. Нет опасности, что ты захлебнешься массами во сне.
 Рассвет 5.00, ты просишь пить.
- Тебе лучше?
- Расскажи мне что-нибудь.
- Что?
- Как ты живешь?  У тебя кто-то есть?
Я не знаю, что тебе рассказывать. О той у кого моя вторая серьга в левом ухе,  и я не понимаю, что между нами, или о той, у которой висит на шее половинка моего сердца, или о том, с кем я потеряла все иллюзии. Но этим я причиню тебе боль. О планах на будущее? Но у тебя нет больше будущего. Я буду говорить тебе правду, не совру тебе не единым словом, только факты.
- Я свободна, мое утро начинается с гитары и заканчивается гитарой. Моя личная жизнь эпизодическая. Я не верю, в то, что меня могут любить, я всегда жду, что  человек развернется и уйдет. Поэтому пусть уходят сразу. Кто-то появляется, но сердце больше не бьется, есть люди, которые мне интересны. Знаешь парадокс, но мне  даже не с кем поговорить, о своей личной жизнью. После того как я рассказала, что я «би» и встречаюсь с девушками.  Женский пол шарахается, я себя уже маньячкой ощущаю, потом  заинтересовываются, и следующий этап, начинают флиртовать. Они не понимают, что нам нравятся подобные, что меня не привлекают гетеро, и со мной будет девушка только из темной среды. С мужчинами-друзьям еще хуже, «ну ладно расскажи как у тебя на любовном фронте», а потом  «молчи, а то у меня стояк». Я влюбляюсь в личность, и пол значения не имеет, внешность не имеет значения, она с годами проходит, только человеческие качества.

- Ты же пассив! У тебя даже эротические фантазии другие, просто с девушкой у тебя  ни чего не выйдет.
- Но это только в постели я пассив. В социальной жизни я веду себя как актив: защищаю, ухаживаю,  дарю подарки.
- Знаешь, я тебя попрошу на будущее, не люби ни кого, пока не будешь уверена. Ты любишь так, что потом очень больно падать.  А я стала вещью, мне все равно где и как, и с кем, иногда я просыпаюсь и не помню, как здесь оказалась, не помню лиц и имен. Только по ощущениям в теле я понимаю, что был секс. В какой-то момент становится страшно и больно, а потом я  ищу новую дозу, и как будто меня нет…  Прочти мне лекции о последствиях аддиктивного поведения о деструкции личности. Надеюсь, план и списки уже расчерчены. Ты всегда задалбывала меня своими списками, они меня раздражали, нельзя делать это, а потом вот это, надо четко по списку и все  распланировать, на сколько лет у тебя расписан план, на 5 на 3 года?
- Всего на один год, но помесячно. Да, солнце ничего не изменилось, просто теперь я списки не кому не показываю.  Я стала менее категоричной. Как ты не ругалась, но наши действия делают наше мышление. Если начну одно делать по-другому, придется и другие вещи менять. Я не против изменений, и импровизации допустимы, но к чему они приведут?
- А ты не пробовала жить не думая, если бы тебе меньше мозгов, твоя жизнь сложилась бы по-другому.  В компании, ты была душой, веселой заводной. Только дома меланхоличной и молчаливой, 
- Знаешь, могу тебя порадовать, я ни чего не успеваю, в первый раз за всю жизнь, последних три месяца я не могу вписаться в свои планы. Есть процессы, которые невозможно просчитать, они вне времени.

Списки… Когда мы с тобой познакомились, мне было 25 лет. За моей спиной было много горя и могил, очень качественный горький жизненный опыт. Даже ты знала о моей жизни на 30%. Списки и планы, это иллюзия управления. Что хоть что-нибудь в этой жизни зависит от тебя. Что ты действительно, что-то решаешь.
- Скажи, я когда-нибудь была в твоих планах? Ты всегда сомневалась в нас, как будто, это все не навсегда, знаешь фраза «пока мы вместе». У тебя дар любить, когда ты любишь, кажется, что весь мир перевернулся. Ты поднимаешь на пьедестал, возносишь, а потом  в один миг, в один день, и ты не можешь понять, что изменилось со вчера. Ты правильная, все должно быть спланировано, список, расписания дня, если что-то идет не так, ты становилась невыносимой. Тот образ в который влюбляются. « Душа компания, как мы без Ёлки не пойдем, с ней интересно, я люблю слушать, как она разговаривает»  Как долго ты выдерживаешь свою роль, и как быстро тебя это надоедает? Ты делаешь один шаг, а потом смотришь по сторонам, и тут два назад. А вдруг это не правильно? Ты все время оглядываешься, а потом бежишь.

Я просто молчу, мне нечего тебе сказать, наверно ты права.

- Когда мы жили в твоем городе, я зашла за тобой на работу и постояла на курилке. Тебя иначе как Мегерой не называли. И это еще мягко.
- Но, ты, же не знаешь, как я себя с ними вела. Они подходили, а я уходила в сторону, разговаривали, я переставляла стул и садилась спиной.

           С тех времен, я изменилась, мне было настолько больно тогда, общения предполагает вопросы и ответы. А есть вещи, о которых я до сих пор не могу говорить. Многие считают меня откровенной, просто я вышла на другой уровень, если то, что я говорю для многих, откровения,  оно просто для мня не имеет уже такого значения, просто представьте то, о чем я молчу.
- Ты, все что со мной происходит, это только твоя вина. Если бы тебя не было, у меня было бы все хорошо.
Мне ничего не остается, как выйти из комнаты, я понимаю, что тебе больно, но мне тоже больно.
                Уйти на полчаса с телефоном, чтоб прийти в себя. Вспомнить, что жизнь продолжается вне этой палаты, где все как будто покрыто серым налетом горя и уныния.
Меня зовут.
                Ты плачешь, и я не могу сдержаться.
- Елочка, ну прости меня, у меня ничего уже не будет.
Ты опять спишь, твой сон стал более спокойным, организм получил дозу.
Я читаю тебе «Хазарский словарь».
 Потому что не могу найти книгу «Динка» и «Динка прощается с детством».
                Мы всегда её читаем, когда нам плохо. И смеемся и плачем вместе с девчонкой, которая сидит на утесе Степана Разина. Сколько ситуаций мы с ней пережили.
Я звоню друзьям, у меня плохая связь с интернетом, может у кого-то есть. Но мне уже стыдно звонить, вечером в пятницу мне пришлось искать денег на твое лечение.  И мне скидывали на карточку, а просить мне очень сложно.
У тебя начинают появляться силы, ночь с субботы на воскресенье.
- Я боюсь умирать Елочка, что там будет.
- Знаешь, а я боюсь рождаться. Я так много хочу успеть в этой жизни, многому научится. Но я боюсь родиться заново. Я столько видела ситуаций, столько людей, а вдруг я попаду в детдом или семью алкоголиков. Я не хочу переживать все то, что я пережила в этой жизни еще раз. Я боюсь, что если хоть какое-то из этих событий этой жизни повторится, я не смогу встать.
 - Ты умеешь меня смешить, теперь я тоже буду бояться этого.
- А ты родись у меня, и я сделаю все, чтоб  тебя защитить. Просто реши родиться у меня. Знаешь, когда отец умер, он мне приснился. Комната и под колпаками младенцы. Кто-то в маске подходит, и как будто исправляет им ножки и ручки. Он как бы показывает мне их. А потом он говорит, что он родится ни кому не нужным, а я спрашиваю, почему он не родился не у меня. Он ответил, что я блокирую отношения с мужчинами. 

Утро воскресенья. 6-00 утра.
Я решаю сходить, в душ.
Меня не было от силы минут тридцать.
И тебя не стало. 
А так же моего кошелька. Мне казалось, что ты делала вид, что спишь, не казалось... Я забываю, как ты хитра и изворотлива в этом состоянии. Я сижу в комнате, решение приходит сразу, пока не поднимать шум. Ждать по максимуму, нет, ты не вернешься, дать возможность тебе уйти подальше. Наверное, я бы тоже предпочла провести время перед смертью, не в палате с решетками. Ты вышла в моей верхней одежде, мне привезет подруга, этот вопрос я уже решила.
Я не могу сказать слово «украла», ты «взяла». Два года у нас все было общее.
 Про себя я где-то саркастически  улыбаюсь.
- Сколько раз я тебя просила не брать мою одежду.
 
                Последняя наша встреча, ты была здорова, но сидела на игле не знаю почему, но эта картинка до сих пор перед глазами, ты поласкаешь глотку алкоголем, и выплевываешь. Не изучала вопрос, но вроде как они вместе не совместимы, если глотнешь, начнется рвота.
                Была ли ты в моих планах. В определенный момент времени.  Я не заметила, как на моих глазах ты стала зависима от алкоголя, потом травка, потом тяжелые наркотики. Эти состояния отупения, знаешь, что у всех алкоголиков, стандартная линия поведения.  Я их вычисляю, даже по взмаху руки, а если учесть смены настроения, то агрессия, то слезы, то извинения, и объяснения в любви. А потом человек разворачивается и уходит, а ты думаешь, что ты в чем-то виноват. Не стройте иллюзий, просто поскакал, за очередной дозой. Вас не слышат и не видят, в голове абсолютно свой мир.

              Кредитки ты оставила, и даже одну крупную купюру. Вспоминаю криминалистику, мужчина забирает все, женщина часть.
Может это покажется странным, но мне стало легче, я не знала, что делать с тобой дальше.

                Милиция, много шума, я даю подписку, о том, что сообщу, если ты появишься, куча бумаг на подпись, ты в розыске.
Тут только понимаю, что с пятницы не ела и не спала.

               Я понимаю, что деньги я заработаю, и отдам долги, не первый раз уже. Я понимаю, что не подняв шум раньше, подвергаю опасности заражения других людей. Но знаю одно, что держать тебя в клетке не могу. 
Но, больше всего меня удивило то, как мы с тобой по-разному видели себя, в каких искаженных отражениях. Для меня ты была первой женщиной, которую я любила. У меня к тебе осталась нежность, и если бы ты захотела и смогла остановиться, я бы помогла тебе выйти из всего этого, даже бы при малейшем шансе, я бы боролась за тебя. Но ты сама сдалась. А бороться за двоих, и любить за двоих я устала. Но благодаря тебе я увидела себя по-другому.
Моя проблема в том, что я люблю сложносочиненных людей, а к сожалению, это люди пережившие трагедию или прошедшие не ординарную ситуацию. У них на дне глаз отпечаток горя, и мудрость сердца. Они умеют подниматься, потому не раз падали, они умеют подать руку, но они не смогут тебя поднять. Это не по силам ни кому, кроме тебя самого. Нет таких слов, которые можно сказать в момент трагедии, её надо пережить только наедине с собой. И ты чувствуешь и говоришь.
 - Пожалуйста, Господи, только не это.
 И кажется все пустота, ты смотришь в чужие лица и удивляешься, как они могут жить, и не веришь, что когда-то начнешь жить сама. Даже помышляешь, чтоб стать на подоконник и сигануть вниз, и решаешь досмотреть кино до конца. Потому что не знаешь, что тебя ждет за углом, а вдруг это плата за будущее счастье. А потом одним утром ты начинаешь улыбаться, начинаешь строить планы и писать списки. Встаешь и опять падаешь, но уже не думаешь о самоубийстве, но появляется страх высоты, все помять об одной ночи 20 лет назад. Каждый раз ты начинаешь новую жизнь, с новыми декорациями и персонажами. Заживают раны, некоторые не оставляют даже шрамов на коже. Но они есть, и ты помнишь всегда о них. Уже не так остро. И ты всегда готов предложить упавшему человеку руку. Потому что знаешь, что обстоятельства бывает разными. Наблюдаешь и тебе смешно, когда люди жалуются на своих близких. На плохих мужей или жен. Иногда так прорывает и хочется спросить. «Вы когда-нибудь сидели в углу и если ты выйдешь из него ты сразу получишь в голову, а он  просто сидит и смотрит телевизор и наблюдает. Били ли Вас ногами по лицу." Поверьте, мир унижений очень разнообразен и это не фильмы, которые можно переключить. Ты ценишь людей, которые идут с тобой рядом по жизни, потому что ты знаешь, сколькие тебя оставили.
Что всего лишь мы видим чужие отражения, ни чего имеющие общего с реальностью, и очень редко добираемся до-сути.