Дура жизнь

 Проснулся раньше будильника. Солнце уже встало и под светом его лучей, проникающих сквозь покрытое морозным узором окно, можно было разглядеть всю скудность квартиры. Подкосившийся шкаф, порванные обои, потрепанный диван… Впрочем, все лучше, чем на скамейке в метро. Взглянул на часы – почти восемь утра. Нужно собираться, пока не вернулся хозяин этих «хором».
Пока занимался ликвидацией следов проникновения ( помятая кровать, крошки на столе, исчезнувшие из холодильника продукты – хотя с ними уже ничего не поделаешь), услышал поворот ключа в скважине. Стою как дурак посреди комнаты в куртке, за плечами рюкзак, в одной руке тряпка в другой мусорное ведро.
Входит девушка – странно, квартира на женскую не похожа, - смотрит широко раскрытыми глазами, моргает. Ситуация неприятная, куда там, но совсем не незнакомая. У меня было только два варианты – заткнуть себе уши или ей рот. Но ни того, ни другого не успел. Пронзительный вопль.
- Кто вы? Что вы тут делаете?
-Я все объясню.
Попытался подойти, отстранилась. Бегает взглядом по квартире, боится. Побежала к телефону.
- Уходите! – голос дрожит, срывается.
- Подождите же….
- Уходите, а то полицию вызову!
Забыл, что в руках ведро, поднял, ударил себя по челюсти. Однако ж каменное у нее сердце – ни капли не смягчилась. Смотрит все так же враждебно. За каждым движением следит.
Медленно опускаю на пол ведро и тряпку. Двигаюсь к двери, показываю, что ухожу. Провожает меня взглядом. Выхожу, а она со всей силы хлопает дверью, и дрожащими руками – аж из-за двери чувствую, что дрожат, - задвигает все засовы.
А на улице мороз, аж до костей пробирает! Квартирка у нее не пятизвездочный отель, но какая никакая, а крыша над головой. А теперь иди, ищи пустую квартиру. Хорошо еще, что рюкзак с собой успел прихватить. Я без него никуда - ни замок вскрыть, ни следы замести.
Оглянулся на дом – обычная пятиэтажка. Глазами пробежался по окнам - третий этаж, левая сторона, первое окно. Смотрит.
Высшая наглость, сам понимаю, но такова уж натура человеческая – нет у нас большой власти над желудком. Заныл, проклятый, заурчал - завтрака просит. Вот и присел я на лавочку, достал из рюкзака сосиски – из ее холодильника сосиски то – и жую себе, медленно, - удовольствие растягиваю.
Слышу – скулит кто-то. Дворняга лохматая, местами покалеченная, а худющая! Жуть. Как от сердца отрываю, а все-таки друзья по несчастью, что уж говорить. Протянул ей сосиску, а она хвостом виляет – радуется. За считанные секунды слопала, глупая, и смотрит голодным взглядом. Куда от такого денешься? Разломал пополам последнюю и все, нет больше сосиски. А голод остался. Его за годы столько накопилось, что всей еды в мире не хватит.
- Вам некуда идти?
Оборачиваюсь – она. Смотрит смущенно, виновато даже.
- Вижу, не плохой вы человек.
- Какой же, если не плохой?
Смешная она. Спустилась зачем-то. В тапочках по снегу.
- Не знаю, только не плохой.
Совсем смутилась. Раскраснелась. Молча смотрим друг на друга, только дворняга жалобно скулит.
- Жизнь плохая, - вдруг осмелела, - дура, она, жизнь.
Глаза загорелись. Обида заговорила. Глубокая, давняя, приросшая к сердцу обида
- Холодно.
Молчу. А она сжалась вся. Еще бы – в тапочках то.
- Я вот чайник поставила. Пойдемте погреемся.
- А собаку пригласишь?
Само как-то вырвалось.
Дворняга все понимает, голову склонила, смотрит жалобно.
А она плачет. Плачет и смеется сквозь слезы. Приглашу, говорит.
И пошли мы втроем – она в тапочках, я да дворняга. Из холода в тепло.