Как это начиналось...

- А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то - удар мечом по шее, а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы.
Коран.
Сура 47. Мухаммад


- Дядя Макар, не ходи на улицу, убьют...
- Да ты что, Ильгар, с ума спятил?
- Дядя Макар, не ходи, сегодня армян убивают...
- Да ты что... что придумываешь, мы что, не в советской стране живем?.
В подъезде многоэтажки Ильгар, молодой азербайджанец, сын соседа Али Мамедова, перегораживал плечом, насколько это было возможно, не теряя вежливости к стар¬шему, выход на улицу.
Старик Маркар Овсепян стоял с пустой кошелкой, он собирался в магазин и в распахнутый проем видел кусок белой, освещенной солнцем улицы, пройденной десятки тысяч раз и вдруг ставшей непреодолимой, часть витрины «Детского мира» со смеющимся пляшущим Буратино из папье-маше - до булочной минут пять пройти, влево.
В городе последние дни ходили смутные слухи, но Ов¬сепян смеялся, не верил. В жизни он повидал немало страш¬ного, последний год войны захватил: был ранен под Бер¬лином, но есть вещи, которые сознание человека просто не может в себя уместить: «Мы что, сто лет назад живем, слушай, люди в космос ракеты пускают, все кино смотрят!..»
- Да ты что, Ильгар, в какой стране живем?..
- Тише,- сказал Ильгар, сквозь смуглую кожу его лица проступила бледность.
С улицы послышался шум. Показались идущие в одну сторону люди. Толпа. В толпе что-то возмущенно кричали, размахивали руками, зеленым хвостом мелькнул незнакомый флаг, и чуть подавшийся вперед Овсепян почувствовал, как подрагивает плечо Ильгара.
- А у них свои дела, а мне ж только батон купить,- пробормотал Овсепян, уверенности в нем заметно поубавилось.
Катерина Васильевна, дородная жена майора в отставке, всегда несколько надменная, прошла мимо них, сдержанно поздоровавшись, однако, едва выйдя на улицу, остановилась. Прищурившись от солнца, она смотрела на толпу, что-то кричащую на незнакомом ей языке.
Коричневые черноусые лица лоснились от пота, черные головы, лихорадочно блестящие глаза, вскидываемые кулаки грозили небу... Ветер вздымал впереди толпы жел¬тые клубы пыли, обрывки бумажек
- Ишь, лбы,- пробормотала она недоброжелательно, ожидая, пока пройдет толпа,- а бабы-то их пашут..
- Ерунда,- сказал Маркар,- пошумят-пошумят и разойдутся...
Зазвенело разбитое стекло витрины.
- Ой, да что ж они там делают,- выкрикнула майорша –Хулиганье!
- Какой-то человек выбежал из дверей магазина - в толпе возникла странная заминка, часть ее на минуту как бы увязла в том месте, где исчез выбежавший человек, и вновь двинулась вперед.
- Дядя Макар, - подрагивая, сказал Ильгар, - только никому не говорите, что я сказал: сегодня армян убивают... И Анаит скажите...
- Анаит! - Овсепян рванулся вперед, но вновь сдержал Ильгар.- Так что ж ты... что ж ты,- выкрикнул Овсепян, -раньше не сказал?! Вы же с ней в школе одной учились, за партой сидели...
- Я из Баку приехал только, я ничего не знал, мамой клянусь, небом клянусь! Быстрее уходите, только не говорите никому, что я сказал... Я ничего не могу сделать, ничего... -чуть не плакал Ильгар.
- Господи, что ж они делают, бьют! - оглянулась майорша, словно в поисках силы, способной остановить происходящее.
Овсепян застонал:
- Она ж поехала на другой конец города, к тетке... Толпа прошла, оставив стоящего на четвереньках человека.
- Господи, что с ним? - Майорша кинулась к нему, поддержала, когда он встал. Из носа человека свисала толстая алая нитка - непрерывная струйка крови.
- Я же говорил им: не армян я, не армян! - захлебываясь и кашляя, раздраженно кричал человек.
- Да не наклоняй голову! Выше, выше держи! - кричала майорша, подпирая его.
Буратино все так же смеялся за треснувшим стеклом, задрав ботинок, а Карабас-Барабас был пучеглазый, волосатый, но маленький, меньше Буратино - на витрине добро побеждало зло смехом.
- Анаит! - крикнул Овсепян, ударяя себя кулаком с метнувшейся авоськой в голову.- Анаит, дочь моя!.. - глаза его ринулись в белесое небо, и оно впервые ужаснуло его своей слепотой.