Глава XXII

Пролог.
Тихий, спокойный до умиротворения склеп тонул в мягкой светотени, которую создавал утренний свет, струящийся в зарешеченную люкарну. От этого пыль, покрывавшая плиты, вазы, ступени, статуи и крышки саркофагов, казалась пеплом увядших и рассыпавшихся в прах цветов. Она вступила в пахнущую  ладаном и свечами тишину. И словно прошла сквозь годы. Ссутулилась. Сомкнула тяжелые веки. В руках ее была охапка свежих роз. Она спрятала лицо в лепестках.
- Я пришла, родные.
Сумрак безмолвствовал. Сквозняк тихо шевелил косы паутины в проеме входа. Она открыла глаза. В сводчатых нишах стояли гробы, в которых вечном сном спали МакГреи. Взгляд заскользил по посеребренным глифам на мемориальных досках. Рейналд и Элеонора МакГрей, их  внук Ангус МакГрей, его жена. Фредерик - отец. Все. В самой глубине крипты два гроба без имен. Один черный, базальтовый. Другой из белоснежного мрамора, украшенный фигурками голубок и каменными цветами. А ближе всего к выходу они. Дети. Софи МакГрей подошла. Сняла нагар с оплывших восковых свеч, смахнула пыль и сухие лепестки роз с крышки ближайшего гроба.
- Мне плохо, - проговорила старушка вслух, - все внутри болит, кровоточит. Снова вскрылась эта проклятая старая рана.
Она стояла спиной к уходящему во тьму коридору, заканчивающемуся алтарем. Не могла видеть, как там, в темноте у креста, сверкнуло. Заблестел, кружась, серебристый прах. Едва ощутимо пахнуло озоном. Из осыпающихся блесток материализовалась фигура. Полупрозрачная. Длинное платье, волосы, как водопад.
- Я знаю, ты здесь, - Софи МакГрей не обернулась, - мне незачем видеть тебя, чтобы почувствовать твое присутствие.
Охватывающее призрак свечение потухло, но он не исчез. Софи обошла саркофаг, села на каменную скамью в его изножье.
- Я чувствую, что все возвращается. Ты снова бродишь средь нас. Наверное, ты никогда не дашь нам забыться. Сама не упокоишься. Если бы знать, что тебя сюда тянет?.. За что ты мстишь?
Блики плыли по прохладному полу и стенам, рождая сказочную игру теней.
- Ты приходишь, чтобы погубить. Все покоящиеся здесь отведали твоего яда. Я сама напоена им досыта. Но ты снова стучишься в мои двери. Тебе нужны новые жизни. Выхода нет. Придется вновь встретиться с твоим проклятием. Но вот если бы знать…
Софи МакГрей протянула руку и положила букет роз на полированную поверхность гроба, прямо на выбитое в ней распятие. Стебли закрыли оттиснутые в мраморе буквы  «Анжела МакГрей. 2.04.1954 – 16.11.1984».
- Если бы знать, кто пробуждается теперь среди нас. Кто к нам возвращается? Ты ли, бедное мое, невинное дитя? Анжела, несчастная безумица. Или ты…
Старая женщина перевела взгляд на второй гроб, мрачный и тусклый, с надписью, гласившей: «Дункан МакГрей. 2.04.1954 – 16.11. 2003».
- Или ты, кровожадное чудовище?
 
Шотландия, XXI век.
Над поместьем ходили тучи. Черно-серые бесформенные глыбы двигались, рокотали, сшибались, извергали гром и огонь. Небо над далекими холмами закрывала подсвеченная с изнанки пленка облаков. А здесь, над мощной звероподобной горой, над руинами крепости Дон Эрк, над старым садом, над конюшнями, над шпилями дома разверзалась кипящая бездна.
Стоя на обнесенной легкой балюстрадой площадке, размещавшейся над входом в особняк, Софи Макгрей наблюдала за тучами. Ветер трепал длинный подол ее юбки.  Раздался оглушительный хлопок, блеснула молния, Софи повернулась и скрылась в доме. Вскоре она появилась на ступенях крыльца, одетая в приталенный пиджачок из твида и шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи.
Под накрапывающим дождем двор короткими перебежками пересекал механик Рори. Он задержался перед выходящей Софи.
- Леди, куда вы? – парень скукожился от очередного раската.
- Прогуляться, молодой человек, - Софи натянула перчатки, - жаждете составить мне компанию? Я не против, погода благоволит.
Громыхнуло. Механик виновато пригнул голову.
 - Ступайте своей  дорогой, юноша, - отмахнулась хозяйка, - я предложила в порядке эксперимента. Хочу наслаждаться прогулкой, а не бросаться вам на помощь каждый раз, когда ударит молния.
- Я бы вам не советовал гулять, леди, - крикнул Рори, натягивая куртку на уши и убегая по плитам двора, которые уже заблестели от влаги.
 - Он бы мне не советовал, - буркнула леди, выходя под дождь, - вот они – современные мужчины. Вся их забота о даме сводится к советам, и не всегда дельным.
Ей открылся просторный полукруглый двор поместья, выстеленный листовым камнем, опушенный фигурно постриженным кустарником, опустевший.
Она пошла в обход особняка, чтобы войти в сад со стороны северного крыла. Северное крыло – третья часть здания, замкнутая двумя пятигранными башенками, прорезанными оконными проемами вроде бойниц. Из него получилась бы отменная гостиница, но десятки комнат оставались заброшенными много столетий.   
«Путь остаются, - Софи обогнула первую башню, проходя мимо второй, кинула взгляд на окно, под которым рос вяз с узловатыми, оголившимися от старости корневищами. Раньше замшелой стены башни касалась самая длинная ветвь вяза. Теперь ее не было. Она сломалась под Робертом Элджином, когда управляющий пытался заглянуть в окно по приказу леди МакГрей. 
 Сад осветила вспышка, отблеск лег на пузатый бок башни, отразился от оконного стекла под самой крышей. Хозяйка задержалась, глянула наверх. Накинула шарф на голову, направилась в сад.
Мимолетного высверка хватило, чтобы она заметила ее. Стоящую в окне фигуру. Заметила и узнала. Знакомый силуэт и светлая волна волос. Белая женщина. Призрак, фантом, дух. Видение всплывающее и погасающее. Обитательница северных комнат, приходящая к избранным.      
Обступившие затон ольхи размахивали паучьими лапами, дубы устрашающе скрипели, по воде шла рябь, кусты и карликовые деревца склонялись от ветра.
Софи пошла по посыпанной щебнем тропке, ведущей в заросли. Сад, примыкающий к северному крылу, был глухой, трудно проходимый. Садовник прилагал уйму усилий, чтобы держать его в состоянии живописной заброшенности, которую любила леди Софи.   
«Сомнительная привилегия – лицезреть тебя, дьяволица,- за юбку ее кто-то уцепился, под низким каблуком сапожка хрустнул прутик, - просто так ты не приходишь. К кому наведалась на сей раз? Я не в счет, давно вне игры. Но врать не стану – болит до сих пор. Однако мы обе знаем, и я, и ты: Софи МакГрей – орешек крепкий, закаленный в лучших психбольницах Европы. Она тебе не по зубам».
Софи вышла на открытую площадку, где высился солярный крест, украшенный цветочной гирляндой, рядом стояла скамья.
Сидя на этой самой скамье, отец впервые упомянул о белой женщине, которая бродит в саду и в комнатах поместья. Софи тогда была девчонкой пятнадцати лет, посмеялась, отцу не поверила. Через три года увидела ее сама – женщина блуждала меж ольх.
«На этом моя славная жизнь закончилась, - вспомнила старая женщина, - правда, я об этом еще не знала. Подумать не могла, что в Москве, куда поеду с делегацией от колледжа, встречу его… »
Она почувствовала, как занемела левая рука, заложило под ребрами, под сводом черепа загудело, словно туда начали вколачивать гвоздь. Перед глазами заплясали огненные мушки. Софи присела.
«Быстро меня скручивает, - усмехнулась она про себя, - будто все вчера было, а не полвека назад. Каждую ночь помню, каждую минуту с ним, каждое слово. Сентиментальная, слюнявая старуха, не смей погружаться в воспоминания. Немного отпустишь узду и здравствуй Швейцария,  здравствуй, родимый Кильхберг, милый доктор Жильерон».
Она посмотрела вверх.
Вернувшись домой со слета молодежи и студентов из Москвы в 1957-м, Софи осознала, что отрезана от СССР. Боль была ей в новинку и победила. Софи перерезала вены, но схалтурила от неопытности, осталась жива. Последовало длительное лечение в психиатрической клинике, тяжелые роды, на свет появились двойняшки, Дункан и Анжела – его, этого русского, плоть и кровь.
Детей Софи полюбила. Бродя по аллеям санатория Кильхберг, кутаясь в больничную робу, ради них она изучала свою боль, училась бороться с ней. Нашла способ, помог веселый от природы нрав. Из душевнобольной Софи МакГрей превратилась во взбалмошную чудачку, у которой, по крайней мере, не отобрали детей. 
На скамье, пождав под себя ноги, сидела пожилая женщина со строгим, почти не морщинистым лицом. Дома ее знали другой, лукавой, подвижной и энергичной старушкой, от которой всегда следует чего-то ожидать – острой шутки или проказы.
Софи поднялась, пошла в самую глубь сада. Буря ее не волновала, деревья росли плотно и ветер почти не чувствовался.
Белую женщину в окне этой самой башни увидела ее подросшая дочь, Анжела. Менее чем через полгода она встретила Саймона Карвера. Мать недооценила ситуацию, не поняла ее правильно. Опираясь на собственный опыт, подумала, что разлука убьет Анжелу, которая уступала Софи в силе духа. Благословила брак.
Саймон, мразь, крутил интрижки со всеми, кто был не против, лез под каждую юбку. Жена, умиравшая от любви к нему, прощала.
Прикладываться к бутылке она начала после рождения Джерри, первенца.
Через четыре года, не вынеся конфронтации с Софи, Карвер уехал из Тэнес Дочарн. Анжела поехала за ним следом. Вернулась через два года окончательной пьяницей и развалюхой в свои 29 лет. Через восемь месяцев, не выходя из запоя, родила второго сына – Алана, синего, полуживого младенца, у которого вскоре после рождения обнаружилась эпилепсия.
Дети не привязали Анжелу к реальности. Старшим сыном занимался Дункан, брат-близнец Анжелы, ему помогала Софи, а опеку над младшим взял взрослый не по годам Джерард. Этого мальчишку с семи лет привыкли видеть с орущим братиком на руках. Именно он, гуляя с годовалым малышом по окрестностям, нашел маму у менгира в лесу.
Она вышла пройтись ранним утром.
Рядом с телом валялась пустая бутылка. Вскрытие показало, что мертвецки пьяная Анжела уснула и захлебнулась собственной рвотой. 
Софи приблизилась к пруду, взошла на поросший ранней травкой мысок, нависающий над омутом. Комочки земли осыпались из-под ног, упали в ледяную воду. Башня вырастала из моря качающихся крон. Над шпилем заворачивалась дымящаяся воронка. Гром, молния. Яркая вспышка, сразу за ней другая. Стало светло, как днем.
- К кому ты теперь пришла? – вслух сказала Софи, придерживая рукой длинный подол, - не к Алану. Он слаб, зачем тратить на него время? Ты выбираешь сильных. Неужели мой мальчик. Неужели его черед? Ты явилась сломать Джерарда.
Женщина в окне задрожала, замелькала, как изображение на старом телевизоре.

- Мистер Элджин, вот вы где! – хозяйка стремительно вошла в кухню.
Роберт, стоя у разожженного очага, подносил к губам фарфоровую чашку, выразительно оттопырив мизинец.
Центр большой комнаты под низким сводчатым потолком занимал дубовый стол. Подойдя к нему, хозяйка стала снимать промокшие перчатки.   
- Чем могу быть полезен, мэм? – осведомился Роберт, вдыхая восхитительный аромат шоколада.
- Именно, - хозяйка размотала шарф, - вы можете быть полезны, мистер Элджин!
- О, леди МакГрей, - Роберт позволил себе первый крохотный глоток, зажмурился от удовольствия, - вы так бодры, свежи, так прелестно румяны. Вы обращаетесь ко мне по фамилии, в голосе вашем столько задора и интриги. Я невольно задумываюсь, чем мне грозит ваша бодрость на сей раз? Что я должен предпринять в эту дождливую ночь? Отправиться с вами в экстремальную прогулку на автомобиле? Оседлать коня? Прочистить камин? Ах нет! Вы были в саду! Неужели снова трещина, снова эта чертова заброшенная башня, окно, в которое надо заглянуть. Нет, леди МакГрей, спешу вас упредить, я никуда не полезу. Во-первых, под окном давно нет ветви, во-вторых – дождь. В-третьих, опасные для жизни приключения не входят в мои рабочие обязанности. В-четвертых, взгляните на часы – почти девять. Мой рабочий день закончился час назад. Хотите какао с миндалем? Я приготовлю.
Он отпил из чашечки сладкий напиток.
Его тираду леди МакГрей выслушивала с полуулыбкой.
 - Знаю вас без малого двадцать лет, Роберт, - сказала она, когда он закончил.
- Двадцать один год и три месяца, мэм…
- … И не перестаю удивляться. Вы – сухарь, Роберт. Замешанный на формальностях и педантизме, приправленный пресным профессионализмом, безукоризненными, но раздражающими манерами и, между нами говоря, плоским чувством юмора. Знаете, я не люблю сухари. Мне скучно есть пищу, которая не вызывает во мне эмоций! Вам следовало бы работать бюрократом, Роберт, вы сделали бы головокружительную карьеру.  В вас нет искры. Вы – не авантюрист. Вы – англичанин.
- Да, я англичанин, - согласился управляющий, смакуя какао, - Это не новость. Карьера бюрократа, говорите? Ни в одной конторе мне не заплатят столько, сколько платите вы.
- Интересно, за что я плачу?.. - она прошлась от камина к столу и обратно.
- За пресный педантичный профессионализм, - Роберт по-над краем чашки отслеживал ее метания, - что стряслось, мэм?
- Вы правы, – не сразу откликнулась хозяйка,  - снова трещина, и снова башня. Но только не по стволу дерева, нет. Даже не по приставной лестнице. Мы проберемся к комнате с тыла. Все, что нам нужно – фонари, Роберт. Мы с вами пойдем по коридорам северного крыла!
- Я знал, - какао закончилось. Роберт отнес чашку с блюдцем к медной чеканной раковине, - вы положительно не можете отойти ко сну без приключений.
Управляющий передал фарфор помощнице кухарки, мывшей посуду, повернулся к хозяйке.
- Вы никуда не пойдете. С вас хватит прогулки по грозе. Посмотрите на свою одежду – она промокла насквозь.
- Не преувеличивайте!
- Все, что от вас требуется на сегодня: переодеться, поужинать, принять ванну и улечься спать. Этим вы сейчас займетесь, мэм. Завтра посмотрим, что можно сделать с вашей комнатой.       
- По какому праву вы указываете мне, что делать? – леди одарила управляющего огненным взором.
- По праву вашего гласа рассудка, - мягко, но непреклонно ответил Роберт.
- Хм, - некоторое время она мерила его взглядом. Потом огонь в глазах потух. Либо ему только показалось, - нет, так нет. Завтра, так завтра. Вы правы, Роберт. Пойду, переоденусь. Рэйчел, скажи Милли, чтобы наполнила мне ванну. И будьте добры, кто-нибудь из вас, сварите это проклятое какао. Оно слишком вкусно пахнет!
- Сделаем, мэм, - певуче отозвалась девушка.
Подобрав юбку, леди вышла. Наступило затишье.
- Как-то быстро она уступила, а, Рэйчел? – Роберт задумчиво почесал бровь.
- Быстрее быстрого, сэр, - откликнулась Рэйчел, намыливая пенной губкой тарелку.
- Думаю, э…, мне стоит пойти и проверить, что будет делать наша хозяйка теперь?…
Рэйчел и Роберт одновременно посмотрели друг на друга. Рэйчел медленно наклонила голову:
- На вашем месте я бы не мешкала, сэр, - улыбнулась девушка и вернулась к тарелкам, которые после ужина башнями громоздились на столах.
Роберт выбежал из кухни.

Никогда она не пренебрегала его советами полностью, но и не выполняла их неукоснительно. Леди Софи переоделась. На ней была вязаная свободная кофта, бриджи, чулки и мягкие туфли.
С полчасика она бродила по поместью для отвода глаз. Зашла в комнату Роксаны, поболтала с кем-то из туристов, проживающих в особняке. Затем углубилась в задние комнаты за главной лестницей дома. Там, накинув плащ, выскользнула наружу через одну из боковых дверей. Роберт смотрел сквозь залитое дождем окно, как в она исчезает в хозяйственных постройках.
Поворчав в нос, управляющий закутался в портьеру, вжался в оконный проем. Хозяйка, вернувшись, будет проходить мимо. Нужно, чтобы она его не заметила. Леди Софи не терпела, когда становились у нее на пути. Гневалась на навязчивое вмешательство в ее деятельность. С ней можно было только так – следить исподтишка, своевременно возникать, чтобы спасти от последствий эксцентричных поступков.   
 Дверь хлопнула, леди Софи бесшумно проскользнула мимо, сняла плащ. Под плащом у нее было что-то спрятано. Что именно, Роберт из-за портьеры не разглядел.
Избегая освещенных, людных комнат, где отдыхали туристы и домочадцы, она пошла вглубь дома. Досчитав до двадцати, управляющий двинулся следом.
Тесные переходы и лесенки вывели их в один из холлов, сейчас пустой, освещенный лишь пламенем камина и блеском зерцал подсвечников. Холл перетекал в холл поменьше, уставленный книжными стеллажами, кожаными креслами и карлами, увешанный старинным оружием, собранным на стенах в композиции.
Главным акцентом холла были двери напротив входа. Это были исполинские, многопудовые двери, вырезанные из красивейшей черной с кровавым отливом древесины. Их створки украшали фасеточные пластины, между которыми пробегала рельефная резьба. Она изображала переплетшихся в хороводах амуров, чертенят, горгулий и прочих мифических созданий, перевитых лентами клевера. Из дверей торчали две бронзовые ручки в виде когтистых орлиных лап, сжимавших шары из красного стекла. Двери охраняли два рыцаря в червленых латах с султанами страусиных перьев на шлемах.
Леди Софи подошла к дверям, наклонилась к замочной скважине. Раздалось слабое громыхание, за ним скрежет. С ажурных наличников посыпалась пыль. Заскрипело.
«Она где-то раздобыла ключи. Открывает двери, - Роберт спрятался в нише входа. Страх обнял его помимо воли, - отмыкает двери, запертые много веков назад! Ни капли страха в этой женщине»!
За приоткрытой створкой обозначалась кромешная тьма. Роберту показалось –  оттуда потянуло могилой. Его хозяйка запалила старую масляную лампу, которую принесла с улицы – именно ее-то Роберт и не смог разглядеть из-за шторы. Софи шагнула во тьму.
«Ни капли страха, ни унции рассудка. Но море отваги»…
Шорох шагов утих – леди быстро углублялась в недра северного крыла. Роберт подошел к дверям, зажег электрический фонарик, поежился – действительно, тянуло склепом. Страшнее оставаться здесь одному, ждать и тревожиться, чем идти следом за ней. Он просунул голову в щель в дверях. Темный холл, брат-близнец помещения, в котором он стоит, только почти без мебели. Впереди пляшет светлое пятно – удаляется масляная лампа леди Софи.
 Роберт протиснулся внутрь и побежал, запнулся обо что-то, едва не упал, вскрикнул.
Она обернулась.
- Робби, ты что здесь делаешь? – голос отразился от вогнутого каменного, -  потолка, - следишь за мной? Даже не пытайся увести меня назад.
- Я не пытаюсь, - он дунул на запорошенный пылью лацкан пиджака,  - я иду с вами.
- Со мной? – свет лампы выхватил из тьмы хитрую улыбку на лице хозяйки, - а не боишься?
- Боюсь за вас, поэтому иду с вами – это не обсуждается.
- Мне ничего не остается, как только покориться джентльмену! В путь! К неизведанному! – она даже прищелкнула языком от предвкушения.
Роберт мелодраматично закатил глаза.
- Что это ты мне там протягиваешь во тьме, Робби?
- Ваше какао с миндалем, вы просили. Напиток успел остыть, мэм.
- О, ты бесценен, друг мой, непосредственно за этот вот самый профессионализм я и плачу тебе! М-м-м-м-м! – она приняла чашку, которую он все это время нес, опустошила ее в три глотка и пристроила на верхушке невысокой колонны, по случаю оказавшейся под рукой, - Холодное какао даже вкуснее. Заберем посуду на обратном пути.    
 - Если вернемся, - буркнул Роберт, - где вы отыскали эту рухлядь, мэм? Надо было додуматься вооружиться на авантюру именно ей в век электричества!
Они перешли в следующий, более просторный холл, вдоль фасада которого тянулись полукруглые высокие окна. Света в них было не больше, чем в колодце – солнце давно село.
- Лампа, как лампа, Роберт, главное, работает.
- Мне интересно, насколько ее хватит, мэм…
- Думаю, на полчаса. Нам не нужно больше времени, чтобы дойти до комнаты и вернуться.   
- Я не был бы так уверен, мэм… Лучше бы вы взяли карту.
- Зачем мне карта? Северное крыло – зеркальное отражение крыла южного, расположение комнат, коридоров и лестниц в котором я знаю, как свои пять пальцев. Послушай, Робби?
- Что, мэм?
- Ты подрываешь моральный дух экспедиции своими пессимистическими инсинуациями. Переставай, иначе я оставлю тебя дожидаться меня здесь.
- Я молчу, мэм.
Они пошли дальше. Леди Софи держала лампу над головой, Роберт ярким лучом фонаря освещал путь, усыпанный разбитой терракотовой мозаикой, обвалившейся штукатуркой, фигурными деталями стенного декора из гипса и алебастра, упавшими балками, древней мебелью, сломанными картинными рамами. Да, хозяйка была права – расположение комнат было знакомым, разновеликие холлы как в обитаемой части дома переходили один в другой, в их стенах зияли порталы, входы и выходы, узкие лестничные пролеты, ведущие вниз и вверх. В разрушенных трубах заброшенных каминов выл ветер, играл в дырах, как на органе. В пустых спальнях, залах и галереях, поддерживаемых колоннами, вздыхали призраки. Что-то где-то скрипело, шуршало, хныкало.
- Посмотрите, - говорила леди Софи, держась за локоть спутника, - коридор, по которому мы идем, сужается и заворачивает влево. В самом его конце будет круглая комнатка со звездами на потолке, в ней лесенка, ведущая в подвал. Там пройдем немного и найдем еще две противоположенные лесенки, вырубленные в толще стен. Одна из них…дай подумать… правая… обвивается вокруг столба, вбегает в башню, которая нам нужна. В этой башне, под самой крышей будет та самая комната…
- Откуда вам все это известно, мэм? Вы были здесь?
- Если была, то очень давно, еще ребенком.
- Вы бесстрашная женщина, леди Софи. Здесь живут упыри.
- О, этого добра достаточно, не сомневайся.
- Скажите…ох!... – он запнулся о лежащую на полу лосиную голову - бывший настенный декор. Брючиной зацепился за ветвистый рог, - почему ваши предки закрыли северное крыло?
- МакГреи, Роберт, - Софи повела лампой в воздухе, разгоняя затхлый воздух с клубящимися в нем пылинками, - всегда отличались свирепостью, вспыльчивым нравом, непримиримостью. Один пример тебе знаком – ты лично знал моего сына Дункана, который дрался на палках и с кинжалом ходил на медведей.
- Э-э-э, да… Сэр Дункан был жесткий человек.
- Он был тиран и бестия. Он чуть не убил Саймона Карвера однажды, треклятого отца наших мальчиков. Именно из-за страха перед ним хлыщ сбежал из Тэнес Дочарн. Из-за меня тоже, в какой-то мере – я ему основательно пригрозила. Но в овновном из-за Дункана, пусть земля ему будет пухом. Дункан, как ты выразился, жесткий человек, был достойным сыном МакГреев. Прежние лорды Тэнес Дочарн существовали в условиях гонений и постоянных войн. Они были по-настоящему свирепы. В северном крыле не однократно проливалась кровь – кровь врагов, кровь гостей. Когда пролилась братская кровь, его замкнули. Никто здесь больше не жил, даже не входил сюда. За исключением одного случая…
- Какого случая, мэм?
- В середине девятнадцатого века здесь жил один из МакГреев. В те времена он был единственным обитателем поместья.
- Кем он был, мэм?
- Безумец, несчастливец, как многие из нас. Кто его знает, Роберт? Отец мне о нем не рассказывал, архивных записей при нем не велось, хозяйство пришло в упадок. После его смерти потомкам пришлось долго восстанавливать Тэнес Дочарн. Это были времен запустения.
- С трудом верится, мэм.
- Соглашусь, Роберт. Ты ведь знаешь, у нас живут и работают целые поколения семей. В детстве я слышала легенды о том, что МакГрей-затворник продал сатане душу, получив взамен долгую жизнь и богатство, которое пришло к его детям, но которым лично он не воспользовался. С тех пор никакие силы, внешние, внутренние ли, не способны уничтожить наше благосостояние, не могут обанкротить нас. Так говорят. А жизнь подтверждает слухи.
Они оказались перед закрытой дверью, тяжелой красивой и страшной одновременно. Роберт стал дергать створку, которая поддавалась с трудом.
- А этот… затворник… - он крякнул и потянул за ручку снова, - он попросил богатства для детей, а что получил сам, кроме долгой жизни?
- Хороший вопрос, - леди Софи держала фонарь Роберта и лампу, масло в которой почти выгорело, - этот затворник был колдуном. Он варил особое зелье, чтобы оживить свою давно умершую возлюбленную.
За дверью что-то упало, по коридорам разошелся гул. Роберт одернул руку от двери.
- Вы правду говорите, леди Софи?
- За что купила, за то продаю. Эту историю мне рассказал в детстве садовник, дядя нашего нынешнего садовника. Не трусь, Робби, тяни.
- Как звали затворника?
- Имени его я не знаю. В нашем склепе в саду две могилы без имен и дат. Думаю, в одной из них лежит он.
- А в другой?
- В другой? – она почему-то долго не отвечала из темноты. Роберт даже перестал дергать дверь, его пронял ужас.      
 - Леди Софи…
- В другой, - голос старой хозяйки сел, - лежит женщина с волосами цвета спелой ржи, серебрящейся под полной луной.
Дверь отворилась. Они вошли, освещая круглые, смыкающиеся куполом наверху стены. На потолке комнаты Роберт увидел выпуклые звезды, лазурные и золотые.
- Красиво, - шепнул он.
- Да, вон лестница, ведущая вниз. Вперед, Робби.
Ступени были узкие, покрытые частыми щербинами. Спускаться пришлось боком, помогая друг другу. Подвал, в который они попали, был копией другого подвала, под южным крылом, где хранилось вино, эль, бочонки с виски и где Роберт неоднократно бывал.
Они пошли среди толстых столбов под перекрещивающимися арочными кессонами, с которых ниспадали пыльные космы паутины. Роберт ежился. Темнота давила с боков, сверху ощущалась невидимая тяжесть каменных башен. Луч фонаря то и дело высвечивал железные цепи, подернутые ржавчиной – они опутывали столбы, свободно болтались, свисая со стропил, оканчивались острыми, загнутыми крючьями. Оставалась гадать, каким целям цепи служили ранее. Воняло мышами, плесенью, сырой известью.
Тишину нарушало падение капель. Леди Софи непреклонно шла вперед.
«Зачем только она упомянула эту женщину», - подумал Роберт. И тут услышал то ли стон, то ли тихий плач.
У правой стены в далеком углу возникло свечение, а ведь луч фонаря туда даже не доставал. Женщина в длинном платье появилась, простерла руки. Раздался голос, который человеческие связки не воспроизвели бы.
- А-а-а-а… - застонало привидение и пропало.
- А-а-а-а-а!!! – заорал Роберт и шарахнулся за колонну.      
- Роберт! – возмущенно крикнула леди МакГрей, едва не роняя свою допотопную лампу, - ты хочешь, чтобы меня хватил удар?
- Там…т-т-там… - зубы управляющего выбили звонкую дробь.
- Ты что-то видел?
- Да, мэм, - он ткнул трясущимся пальцем в угол, - там… Она!
- Кто? – живо перебила старушка и подскочила к нему, - цветом лица ты сравнялся с цветом стен. Кто она?
- Эт-эт-эт…эта! С волосами, как рожь под луной. Точь-в-точь как вы сказали! Она стояла там и…
- И что?
- И пела… А-а-а-а-а-а! Она меня звала!
- Хм. Отлично! – вместо того, чтобы испугаться вслед за Робертом, старушка взбодрилась, - Мы на верном пути. Идем!
- Вот уж нет, - Роберт выдернул у хозяйки рукав пиджака, за который она его потянула, - ни за что на свете! Мы идем, но только не т-т-туда. Мы возвращаемся!
Софи ткнула коптящую лампу управляющему в нос. Его лицевые мышцы были безжалостно скручены судорогой ужаса.
 - Вижу, уговаривать бесполезно. Хорошо, стой, жди меня, никуда не уходи, я  скоро вернусь!
- Леди Софи!
- Что ты орешь, Робби, ради всего святого?! Я тебя уволю!
- Увольняйте! Я вас никуда не пущу!
Хозяйка направилась в темноту.
-  Делай, что хочешь, но послушай совета – шуми поменьше. Ты привлекаешь к себе внимание.
- Чье внимание?
- Всяких…
- Что значит, всяких?! Тут никого нет!
- Тем более, зачем тогда возвращаться?
- Стойте, мэм, я с вами.
Роберт нагнал ее, взял под руку.
- Эх, Робби, - ткнула его кулаком в бок старушка, - кого ты боишься? Призраков? Все, на что они способны – оптический эффект. Сгусток эктоплазмы тебя не обидит? Бояться стоит людей, они опасны по-настоящему. Вот ты, к примеру, на днях душевно болтал с новым доктором, которого притащила наша дражайшая Бриджет Арнетт. А я собственными глазами видела, как этот доктор входил в вольер к ее псам. Псы не разорвали его. Они к нему ластились. Смекаешь?
- Леди Софи, вы можете сказать что-нибудь ободряющее?
- Сейчас здесь будут две лестницы. Дьявол, где они?
- Это не слишком бодрит…
Лестниц не было. Они дошли до стены, оканчивающейся глубокой нишей, в которой по логике, если вспомнить архитектуру южного подвала, должны быть две лестницы, ведущие в две противоположные башни. Но их не было.
- Пусто, - Софи осветила нишу, - странно, очень странно.
- М-м-м-м, - промычал Роберт. Он пал духом.
- Подожди. Здесь должны быть канефоры, поддерживающие потолок над нишей. Это чисто декоративная выемка. Мы лишнего взяли влево, идем-ка в тот угол. Посвети.
- Но леди Софи, там был призрак!
- Все верно, он указывал путь. Свети, - она повлекла его за собой.
- Отче наш, сущий на небесах, да светится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя, на земле, как на небе. Хлеб наш насущный… - стал скандировать Роберт, покоряясь силе тянущей его маленькой руки. 
Две алебастровые канефоры поддерживали потолок. Они вошли в портал и действительно увидели две винтовые лестницы – одна напротив другой.
- Направо, - скомандовала хозяйка и стала взбираться по ступенькам. Роберт последовал за ней, унимая дрожь в коленях чудовищным усилием воли. Его надежный электрический фонарь замигал, потускнел.
- Скажи, Робби, - заговорила леди Софи, - почему ты труслив?
- Я не труслив, я осторожен. И не виноват в том, что чувство самосохранения не предусмотрено в вас природой.
- Если бы природа его предусмотрела, мне было бы скучно жить.
- Мой фонарь погасает!
- Вот и хорошо, лампы достаточно. Сейчас ты бы начал тыкать световым лучом повсюду, и в крышу башни в том числе.
- Разве нельзя?
- Не желательно. Думаю, где-то там есть брешь. Я как то гуляла по саду и видела, как из крыши наружу вырывается стая нетопырей. Спорю, они и сейчас висят на балках. Свет бы их спугнул.
- …и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, ибо твое есть царствие и сила… Осторожно! Нет перил. Дайте вашу руку!
- Не стоит дергаться, Роберт. Я прижмусь к стене, повторяй за мной.
- Иисусе, высота какая! Куда нас черти несут?
Одной стороной лестница примыкала к каменному столбу, который как стержень проходил по центру башни. Другой край лестницы, лишенный кованых перил, обрывался в пустоту. Первый этаж они миновали, карабкались выше и выше.
- Я вижу дверь, - громко шепнула леди Софи, - мы почти на месте!
Роберт осенил себя крестным знамением, соскребая спиной с влажной стены пыль, грязь, древнюю штукатурку, разросшийся грибок. Они добрались до крошечной площадки, предваряющей вход в комнату. Софи встала перед входом. Взглянув на дверь, ее спутник с незаметным облегчением смахнул пот со лба.
По обе стороны двери были вбиты железные скобы, в них была вложена толстая деревянная планка.
- Видите, дверь закрыта, - начал Роберт, - нам следует вер…
- Снимай эту штуку! – хозяйка повелительно указала пальцем на засов.
- Но леди Софи, - умоляюще простонал Роберт, - дверь забаррикадирована неспроста. Тот, кто ее запирал, не хотел, чтобы внутрь проникла хоть одна живая душа. Или…
- Или что? – язвительно подстегнула леди София.
- Или не хотел, чтобы из помещения наружу выбралось запертое там нечто…
- И это говорит мой солидный управляющий? Не смотрите по ночам фильмы ужасов, мистер Элджин, лучше уделите время своей миссис. Долой засов!
- Но, мэм….
- Никаких но! Снимай! Ты же не думаешь, что я уйду отсюда несолоно хлебавши?! Действуй, или засов сниму я!
Роберт повиновался. Засов поддавался с трудом, но вышел из гнезд.
- Кинь его вниз, что ты стоишь с этим бревном наперевес?
Роберт осторожно положил засов у перил.  Хозяйка потянула за ручку.
«Хоты бы дверь была заперта на ключ»! – мелькнула шальная мысль. Следом Роберт разочарованно вздохнул – дверь поддалась на удивление легко. Безгласный, как агнец перед закланием, он последовал за хозяйкой внутрь. 
Таинственная комната в башне казалась круглой на первый взгляд. Хотя они знали, она должна быть пятиугольной, как граненая башня, приютившая ее. Густой мрак, к которому искатели приключений успели привыкнуть, скрывал углы.
На небе стояла яркая луна, сноп голубоватого, неверного света проникал сквозь грязное оконное стекло, падал на пол, освещая рисунок паркета – розон, заключающий в себя затейливое переплетение цветов, ветвей и листьев. 
- Здесь недурно, - хмыкнула леди Софи.
Да, обстановка скудной не была. Справа от входа стояла кровать под балдахином, у кровати комод, тумбы. Были стулья, что-то еще, все покрытое слоем вековой пыли. Ближе всего – напольное овальное зеркало с небрежно накинутой на него простыней. В сторону зеркала Роберт взглянуть боялся, понимая, что если простыня спадет, он увидит в потемневшей амальгаме всё, что угодно, но только не свое отражение.
У окна они разглядели ванну в форме плывущего лебедя, поблескивающую потемневшим серебром.       
 - Я знаю аукциониста в Эдинбурге, - Роберт указал Софи на лебедя, - который отвалит за эту вещь кругленькую сумму.
- Я бы и сама отвалила за нее кругленькую сумму, - ответила леди, - ставлю перед тобой новую задачу, Роберт – в ближайшее время организовать эвакуацию ванны из башни. Отреставрируйте ее, доставьте в мою комнату. Зеркало тоже не мешало бы прихватить.
- Гм. Посмотрите на эти шпалеры на стенах. Фламандские мастера. Ваш дом таит сокровища, мэм.
- Шпалеры ничего. Жаль, сильно трачены молью. Пусть висят на своих местах. Пыли в доме без них хватает.
Теперь, когда глаза привыкли к новой обстановке, стало ясно, что комната действительно не круглая, а имеет форму неправильного многоугольника. Стены в ней были обшиты деревянными панелями. В панелях шуршали короеды. Одна стена напротив окна была выложена из камня.
- Странно, мэм, - пробормотал Роберт, щелкая погасающим фонариком.
- Выбрось его. Северное крыло не признает новшеств века электричества. Оно живет прошлым, или ты еще не понял, Робби?
- Я не про фонарь. Взгляните на стену. Она каменная, хотя все остальные стены выполнены из дерева.
- И что с того?
- …Комната должна иметь форму пентагона, потому что именно такую форму имеет башня в сечении. Но здесь шесть стен. Камень стены отличается от камня башни. Блоки отполированы, они прямо-таки идеальной формы. Можно подумать, стена появилась здесь значительно позже.
- Роберт, - старушка шаркнула ногой, - а ты не бесполезен, как кажешься на первый взгляд!
Мистер Элджин подошел к стене, повел рукой по кладке, освещенной светом луны.
- Я вижу трещину, - сказал он, - трещину, которую мы искали.
Старушка подлетела к нему, высоко задрала лампу. Стена осветилась. По ней змеилась черная трещина, огибая квадраты блоков. Она была широка, в нее спокойно можно было вложить ладонь ребром.
- Почему могла треснуть стена? – Роберт осмотрел пролом, - кладка очень прочна.
-  Зимой в ночь перед отъездом Джерарда дом трясся. Стена треснула из-за землетрясения.
- Посветите!
Нет, лампа Софи, дающая дрожащее облачко света, могла осветить только кладку и руку, держащую ее. Вглубь трещины, располовинившей толстую стену, свет не проникал. Был нужен направленный луч.
- Жаль, фонарь погас… Он совсем новый…
- Дай его сюда, Роберт.
Взяв фонарь из руки управляющего, леди Софи грохнула его об пол.
Фонарь загорелся. Роберт подобрал его.
- Свети! – леди Софи пригнулась и приникла лицом к щели.
Роберт пристроился у трещины повыше,  направил свет внутрь.
Луч скользнул сначала бесцельно. Потом под ним заиграли переливы, Блеснули цветные блики, свет ослепительно отразился от чего-то сверкающего. Роберту показалось –  вода. Лазурь, серебро, изумрудная зелень… И вдруг это…
- Ты видишь, Роберт? – прошептала леди Софи.
Он не ответил. Луч света скользил по белому изгибу. Роберт, готов был поклясться – это юное женское тело, прикрытое белой тканью платья или накидки.
Леди Софи громко вздохнула. Свет заиграл на серебристых волосах, сетью опутавших девичье тело. Роберт понял, что у него немеют сжатые до боли челюсти.  В воздухе мелькнули летящие брызги, послышался шум моря, повеяло свежим бризом.
Они увидели лицо. Лик красавицы, смотрящей на них из-под сени ресниц. Щеки ее пылали, губы раскрылись в улыбке. Полуобнаженная грудь приподнялась во вздохе, девушка моргнула. Бриз и брызги. Шум моря, чайки.
Роберт отшатнулся от расселины, обливаясь ледяным потом, выронил фонарь, который погас.
Софи выругалась, схватила с пола фонарь, но он не зажегся.
- РОБЕРТ!!! – она замахнулась на него фонарем.
- Уходим отсюда, - сквозь зубы процедил Роберт.
- Ты в своем уме? Ты ЭТО видел?!
- Видел не хуже вас – там женщина. Живая женщина! Уходим!
- Женщина и море! Ты видел море? Настоящее море! Я не уйду!
- Видел, видел, видел, видел, - Роберт начинал заикаться при сильном волнении. Сейчас он был в состоянии глубокого стресса, - За стеной параллельный мир. Я нанимался к вам управляющим и только. Я не намерен пропасть во временных порталах и мирах, как чертов Рип Ван Винкль. В вашей дьявольской Шотландии такое случается сплошь и рядом! Колдун замуровал в стене женщину, она живет там, дышит!
- Мы обязаны добраться до нее! Поговорить! Посторонись!
- Нет! – крикнул Роберт, бросаясь наперерез Софи и закрывая собой трещину,  - через мой труп, леди МакГрей. Мы убираемся отсюда немедленно! 
- Ты заберешь меня отсюда только силой, трусливый англичанин! Прочь с дороги!
- Да!  Я англичанин! Я не шотландец! Не сумасшедший! Более того, я женатый англичанин, у меня дети, внуки! Моя вторая дочь в июне выходит замуж!
- Не заговаривай зубы… Сейчас я тебе устрою…
- Нет! – взвизгнул Роберт, - вы туда не полезете! В молодости я служил в армии, я знаю приемы! Если понадобится, я вырублю вас, Софи, и унесу силой. А там делайте, что хотите! Увольняйте, четвертуйте, устраивайте любую казнь, какую придумаете!
Леди Софи пошла на него, выставив лампу перед собой, как щит. Роберт вдруг почувствовал, как из трещины потянуло могильным холодом, дыра начала засасывать его. Волосы на загривке встали дыбом.
- Спасайтесь!!!! – заорал управляющий, оттолкнулся от стены, подхватил на руки леди Софи вместе с ее лампой и выскочил из комнаты.
По ступеням он летел, не замечая опасного отсутствия перил. Через подвал пронесся вихрем. В комнатке со звездами на потолке перевел дух.
- Я подумать не могла, Роберт, - леди Софи обвила его ручкой за шею, прижалась, - что вы такой сильный мужчина. Сколько, говорите, вам лет?
- Пятьдесят три, мэм.
- Тогда можете уже не бежать. Иначе догоните инфаркт. За нами никто не гонится.
По коридорам он пошел шагом. Леди Софи не проявляла охоты пойти пешком.
- Ваша лампа, - он откашлялся, - она горит. Неужели полчаса не минуло? Я устал так, будто черти на мне пахали всю ночь напролет.
- Лампа горит, а за окном светает. Поднеси меня к подоконнику, Робби, я погашу ее и оставлю здесь.
Они оставили лампу на окне одного из холлов, продолжили путь.
- Женщина за стеной не похожа на то привидение, которое я видел в подвале. Она другая, - озвучил он мысли.
 - Ты тоже заметил? Да, они разные. У них есть что-то общее. Но они не суть одно и тоже.
- Кто тогда та, первая?
- Представления не имею. Как не имею представления, кто вторая. Ты знаешь, Робби?...
- Что, леди Софи?
- Я пошла в северное крыло, чтобы отыскать ответы на мучащие меня вопросы.
- Отыскали?
- Нет. Вопросов стало больше. Будем молиться, что эти остолопы не заперли нас тут навечно, я голодна, как волк, хочу мыться и спать.               
- Они не успели заметить нашего отсутствия. Скоро будут вам еда, постель и ванна.
Он толкнул плечом створку, бережно, защищая собой драгоценную ношу, внес хозяйку в библиотечный зал. Их обняло тепло каминов. Воздух, в котором не кружилась пыльная взвесь, хлынул в легкие. Роберт облегченно перевел дыхание, щелкнул каблуками ботинок, стряхивая с них прах северного крыла.
В проеме входа стояла и очумело таращилась на них Милли, одна из личных горничных леди МакГрей.
- Милли, девочка моя! – приветливо помахала ей Софи, не собираясь спускаться с рук управляющего, - ванна готова? Ты не могла бы принести мне в кровать легкий ужин.
Милли сделала несколько шажочков, вышла из тени. Стало видно, что она бледна и заплакана.
- Что стряслось, Милли? – обеспокоено спросил Роберт.
- Вы, - пролепетала служанка, - вы стряслись, сэр и мэм. Ванна давно остыла, мы ищем вас всю ночь и не можем найти. Кричим, зовем – безответно.
- О какой ночи ты болтаешь?
- Вас не было целую ночь. В девять я отправилась наливать ванну. Сейчас доходит шесть. Ваша жена звонила, сэр, скоро прибудет в поместье с дочерьми.
Софи и Роберт переглянулись.
- Прогулялись,  - нахмурилась хозяйка, - Милли, ни за что, никогда, ни за какие коврижки не ходи одна в северное крыло.
- Слушаюсь, мэм, - приоткрыла ротик окончательно сбитая с толку горничная.  – Приготовить вам ванну?
- Готовь. К восьми чтобы завтрак был сервирован в столовой.
Роберт стал опускаться на колено, чтобы поставить на ноги хозяйку.
- Стоп, Робби, спаситель мой. Не делай этого. Ты ведь не откажешься отнести немощную старушку в спальню. Мне было бы приятно, - крохотная шотландка просительно поглядела на него глазами цвета старого, благородного серебра.
- Почту за честь, мэм, - с чувством долга ответил англичанин. И отправился претворять в жизнь полученное поручение. 

Трапезу для членов семьи МакГрей всегда сервировали здесь – в большой гостиной на втором этаже. Высокие окна, прикрытые струящимися шторами, выходили на смотровую площадку, откуда открывался потрясающий вид на холмы и долины. 
За столом под льняной скатертью, занимавшим центр комнаты, сидели двое: длинноволосая девочка-подросток и юноша с тонким лицом.
Кожа у юноши была нежной, бледной, со слегка синеватым тоном в уголках глаз и пурпурным румянцем на высоких скулах. Глаза, устало смотревшие из-под длинных шелковистых ресниц, отличались глубоким пепельным оттенком. Темно-русые волосы крупными кольцам спадали на длинную шею и плечи, даря мягкость всему облику юноши.
Это первое впечатление разбивалось вдребезги, стоило взглянуть на четкий профиль молодого человека, капризно кривящиеся губы и острый, хоть и не выдающийся подбородок, говорящий о непростом, конфликтном характере его обладателя. Некоторая резкость черт давала понять, что за столом сидит не херувим, не эфеб, не юный Давид, а скорее темный эльф, замкнувшийся в совершенстве своей утонченной красоты и чуждости.
На юноше была белоснежная рубашка без воротника, черный шелковый жилет поверх нее. Серебряной ложечкой он отбивал такт на пустой пашотнице.
- Скажи, малыш, - говорил он девочке, сидящей наискосок по другую сторону стола, - где смысл, в чем логика? Я никогда не пойму алгоритма, пока кто-нибудь мне доходчиво не растолкует – в чем же соль, малыш? А? Может ты, знаешь, Рокси? Просвети меня.
- Ты все утро бормочешь, Алан, - проворчала девочка, жуя, - что тебе еще объяснить? Какую соленую логику?
- Расскажи мне, малыш, для чего нужно устанавливать средневековые правила в современном жилище в век демократии, требовать исполнения этих правил от всех, кроме себя самой? Зачем морить голодом обитателей дома до последней минуты, демонстрировать им свое пренебрежение и власть. Разве это способствует самоутверждению, Рокси?
- Ты про Софи? - догадалась Рокси.
- А ты знаешь кого-то еще, кто запрещает подавать еду до своего величественного появления за общим столом? Ей-богу, скоро я начну питаться на кухне.
- Не стони, Алан, подождешь, терпение закаляет характер, - отозвалась девочка, помешивая ложкой в своей тарелке, и ухмыльнулась, - тем более я, как видишь, разделить твое горе не могу. Софи позволяет мне есть когда угодно.
- То-то и оно, - Алан повертел в пальцах хлебную палочку, - откуда у нее к тебе лояльность, не поделишься секретом?
- Охотно. Секрет в том, что я не зануда, как некоторые.
- Ясно. А Джерард за какие качества тебя любит?
- Не трогай Джерарда, Алан, пожалеешь.
- Какова защитница! Маленькая Зена, королева воинов. Почему я не удостоюсь чести быть рыцарем нашей юной принцессы? Я ведь  похож на брата.
- Кто тебе это сказал, Алан?
- Все говорят!
- Они нагло врут. Ты не похож на него. Зато временами, вот как сейчас, ты похож на нытика.
- Малыш, ты ядовита, как кобра. Не слишком хорошее качество для женщины.  Мужчины любят дам покорных, ласковых, словно кошки. Что ты там ешь с таким аппетитом? Я умираю с голоду.
- Овсянку с бананом, угостить ложечкой?
- Благодарю покорно, не воспользуюсь. Овсянка – гадость.
- Овсянка  - полезная штука, Алан, в ней сложные углеводы. Для тренировок мне нужна энергия. Понимаешь?  Это как тебе для твоих музыкальных экзерсисов нужен джин-тоник.
- Кобра. Красивая, гибкая, ядовитая кобра. На мой взгляд, овсянка с тобой не сочетается, Рокси, ты должна есть что-то другое…
- Что, например? – Рокси уписывала кашу за обе щеки. Утренние пикировки с Аланом были для нее в порядке вещей. Он вредничал, задирал девочку, но она не обижалась, потому что знала, младший МакГрей души в ней не чает.         
- Что, например? - Алан в раздумье возвел к потолку свои бархатистые глаза, - например, суши. Суши больше тебе подходят.
- Пффф, - Рокси безнадежно тряхнула длинными волосами, собранными в высокий конский хвост. Скомкала салфетку и выстрелила ей в Алана, – Когда-нибудь я тебе зарублю, балабол.
Алан захохотал и ловко отбил бумажный снаряд, который упал в вазочку с джемом. Стоявшая у стола женщина в форменном платье церемонно подцепила вазочку двумя пальцами, поставила ее на поднос и вышла с ним из комнаты, Рокси и Алан, пересмеиваясь, вжались в стулья.
- Кто-то кому-то угрожает расправой? – раздался насмешливый голос от дверей.
Рокси перестала смеяться, уставилась в тарелку.
- Доброе утро, Бри, - потянулся Алан, - с пробежки?
- Как обычно, Алан. Доброе утро.
Проходя мимо притихшей Рокси, Бри, шутя, отвесила ей подзатыльник. Обойдя стол, стала устраиваться рядом с Аланом:
- Уже устала учить тебя хорошим манерам, дочь. Что она тебе наговорила, Алан?
- Ничего такого, за что ее можно было бы журить, - Алан передал Бри свободный столовый прибор, - мы с Рокси друзья, если спорим, то по-дружески. Правда, малыш?
- Дружба дружбой, но субординацию, хотя бы возрастную никто не отменял. Чем скорее Рокси это поймет, тем лучше для нее. Дочь?
- Я позавтракала и, пожалуй, пойду, - ответила Рокси, вставая с места, - скоро придет учитель, мне надо переодеться для тренировки. Спасибо за завтрак, Элизабет.
Женщина в форме, успевшая бесшумно возвратиться в столовую с новой вазочкой джема, слегка поклонилась.
Рокси стремительно вышла за дверь, высокая, напряженная, как струна. Алан и Бри проводили ее взглядами.
- Твоя дочь, словно лошадка чистых кровей,  - сказал Алан, - через пару лет она начнет создавать мужчинам проблемы. Вижу, всерьез занялась фехтованием? Ты наняла ей учителя?
- Учителя наняла не я, а твоя бабушка, - Бри оперлась локтем о край стола, сжала кисть в кулак, - я бы такой глупости не совершила. Давать Роксане оружие опасно, она не обладает нужными качествами, не уравновешена. Но говоря о твоей бабушке. Ты не представляешь, какую сцену я застала сейчас, идя к завтраку.
Алан поднял брови в немом вопросе. Бри посмотрела на безмолвную Элизабет и спросила:
- Когда подадут завтрак?
- Скоро, мисс Арнетт. Мы ждем леди МакГрей.
- Отлично. Тогда не могли бы вы сходить на кухню, Элизабет, мне нужна яичница из четырех яиц и попросите нарезать хлеб из муки грубого помола.
- Сию минуту, мисс Арнетт.
- Так вот, - продолжила Бри, когда они с Аланом остались одни, - ты не в курсе, что леди МакГрей всю ночь пропадала где-то с мистером Элджином на пару. Было нечто вроде ажиотажа, хотя я не расспрашивала обслугу, не спускалась вниз, а ты, видимо, спал. Пятнадцать минут назад управляющий пронес на руках твою бабулю мимо меня. Оба выглядели так, словно вылезли из подземелья – с головы до пят покрыты пылью и паутиной. А нес он ее в спальню.
- Бабушка любит покуражиться, это не новость, - пожал плечами Алан, - нет смысла интересоваться у нее, что это был за перфоманс.
- Покуражиться? – скептично скривилась Бри, - Это уже не кураж, Алан. По-моему, у нее поехала крыша. Здесь у всех едет крыша – у твоей бабушки, управляющего, у твоего брата, который вышел на час, а пропал на века, даже дочка моя поддалась общей эпидемии. У меня создается впечатление, что ты – единственный нормальный человек в этом бедламе, Алан.
- Спасибо, конечно, Бри, но…
- Единственный нормальный, но наделенный правами в наименьшей степени.
  Глубокие глаза юноши нехорошо блеснули, у носа обозначились складки.
- Что ты имеешь в виду, Бри? – тихо, но недостаточно ровно спросил Алан.
- Я имею в виду, что даже мистер Элджин располагает более широким спектром возможностей, Алан, - Бри сделала вид, что не заметила нервного тона юноши, - в отсутствии Джерарда именно он занимается делами пивоварен и вискикурен, словно он, а не ты второй наследник, к которому должно отойти управление. Твоя участь в Тэнес Дочарн – бренчание на гитаре, серьезно здесь к тебе не относятся. На твоем месте я бы крепко призадумалась.
Алан перестал крошить хлеб, выпрямился, убрал руки со стола под скатерть. Бри покосилась на него исподтишка.
«Задело, - подумала она, замечая желваки, заходившие на скулах парня, - но ты съешь. Сожрешь обиду. Ты не брат, даже не похож на него, хотя об этом все шумят. Те же черты, тот же нос, цвет волос, глаз. Но брат твой высечен из камня, а ты нарисован мелом на холсте, Дориан Грей. Сиди, глотай слезы. Или сделай хоть что-то».
Поток ее мыслей прервало появление Софи МакГрей в сопровождении Роберта Элджина. Оба уже почистились, переоделись. На управляющем был привычный меланжевый пиджак в мелкую «елочку». Волосы гладко зачесаны, аккуратный косой пробор, виндзорский узел на галстуке, начищенные ботинки – доктор Ватсон собственной персоной.
Верный пес вел под руку хозяйку. Софи сделала высокую прическу, вдела в уши длинные жемчужные серьги, на платье цвета индиго – отложной воротничок из тонкого кружева, заколотый камеей. Словно в перспективе не завтрак, а званый обед. Сама Бри была одета в рубашку и тесные джинсы.
- Приветствую, дорогие, - заулыбалась старуха, - заждались, ну простите, простите. Лиззи, подавайте завтрак!
Она села с претензией - во главе стола, не на стул, а на старинное кресло с высокой спинкой, напоминающей крышу готического собора. Перед ней поставили приборы.
- Вы не представляете, где мы были! – леди МакГрей бодро помахала пальцами, унизанными перстнями,  – Кому расскажешь, не поверят, сколько приключений можно пережить под сенью Тэнес Дочарн всего за одну ночь! Роберт не даст соврать. Роберт! Почему вы стоите? Присоединяйтесь, вот сюда, пожалуйста, по правую руку от меня! Самое почетное место моему спасителю!
- О, мэм,  - замямлил Элджин, закладывая руки за спину, - не думаю, что это хорошая идея…
- Идея, как идея! Садитесь! Завтрак! Где мой бекон? Вафли? Какао? Я съела бы стадо овец! Что ты будешь есть, Алан, мое сокровище? Тоже бекон? Пирожное? Ты проголодался, заждался завтрака из-за меня, старой клуши?
- Съем, что принесут, Софи,  - пробурчал Алан.
- Хочешь, расскажу тебе историю? Тебе понравится! Где моя маленькая прелесть? Где твоя дочка, Бриджет? Ей тоже было бы интересно послушать!
- Она позавтракала и занимается, - Бри вооружилась ножом и вилкой, перед ней поставили большую тарелку с яичницей.
- Пусть занимается, не будем ее дергать, - кивнула старуха, - тогда послушает Алан!
«Старая перечница в игривом настроении», - скучно подумала Бри, подсаливая свое блюдо.
 - Софи, я бы… - Алан заправил салфетку за воротник, - я спешу, дослушать до конца твою историю не смогу.
- Алан, - улыбка леди МакГрей притухла, перестала быть ласковой, - сейчас я все тебе объясню.
- Что объяснишь, бабушка?
- Сидя здесь один, дожидаясь меня и завтрака, ты злился. Ты выдумал себе обиду, возомнил себе, что можешь разговаривать со мной не почтительно. Ты ошибаешься, Алан, в двух вещах. Во-первых, общаясь со мной подобным тоном, во-вторых, считая, что имеешь право обижаться по пустякам. Не нужно, Алан. Поведение, недостойное мужчины. 
Алан промолчал.
- Кхм, - сказала Бри, но так тихо, что слышать ее мог только младший МакГрей.
Некоторое время в комнате царила тишина, прерываемая позвякиванием столовых приборов. Потом Роберт и Софи слова за слово разговорились. Речь пошла о вискарне Олд Дочарн в заливе Лох-Брум.
- Ты побывал там буквально на днях, Робби, мне все было недосуг спросить, - говорила хозяйка, угощаясь омлетом, - как там дела обстоят? Эта найденная бочка – Фитц-Грегори мне все уши прожужжал про нее и по телефону, и в письмах. Стоит ли она шума, который вокруг нее поднялся?
- Шума могло быть больше, мэм. По вашему распоряжению мы вскрыли бочку, хотя старый Фитц-Грегори противился. Требовал Джерарда собственной персоной. Другого авторитета старик над собой не признает… Но мы вскрыли и отведали. Я привез бутылочку вам, не откажитесь продегустировать  сегодня после ужина, - рассказывал Элджин вполголоса.
- Неужели мой прадед делал виски лучше, чем его делаю я? 
- Даже если не лучше, не забывайте про выдержку – бочонок датирован 1893 годом! Еще одна любопытная деталь – на нем выжжено клеймо вашей равнинной пивоварни Glen Anne. Понимаете, что это значит, мэм?
- Во имя дьявола, Робби, прекращай загадывать мне загадки.
- Это значит, что прежде в бочонке выдерживался эль, а рецепт у него, сами знаете, крайне сложный. Получился роскошный букет. Некоторые ноты и ароматы разгадать нет возможности, особенно тем, кто не пробовал ваш эль.
- Можно поблагодарить небо за находку, виски подвернулся нам вовремя. Будет, чем украсить праздник.
Праздник, который упомянула леди МакГрей, был запланирован на конец месяца, до него оставалось меньше двух недель. Дату основания завода Old Docharn чествовали каждый год веселым застольем с музыкой и плясками. Ныне событие было особым – сто лет со дня открытия. На остров пригласили делегацию гостей, празднование было решено провести церемонно, не без помпы.
- Вы намерены сделать виски главным лотом аукциона? – спросил Роберт, поднося ко рту чашку с чаем, -  коллекционерам будет за что побороться. Каждый глоток столетнего виски можно свободно оценивать в сотни фунтов стерлингов. 
- Мы выставим виски на аукцион, - покачала седеющей головой София МакГрей, - Лиззи, можно и мне чаю? Выставим. Но продавать не будем. Пусть гости торгуются, повышают ставки, зачем лишать их удовольствия? Но каждая как бы проданная бутылка будет отдаваться в руки счастливого обладателя бесплатно.
Роберт хватил лишка чаю, закашлялся в салфетку. Алан, завтракавший в полнейшем молчании, посмотрел на бабушку, следом на сидевшую рядом Бри. Та не переставала спокойно разделываться с яичницей.
- Как это бесплатно? – спросил молодой человек.
- Бесплатно – значит платить не надо, - объяснила бабушка, ставя локти на скатерть и пристраивая подбородок на соединенные кисти рук, - Внучек, отчего ты встревожился? Не волнуйся, виски попадет в достойные руки.
- Это глупость какая-то, - младший МакГрей, сорвал с воротника салфетку, вытер губы и бросил ее на стол, - раздаривать бесценный напиток. Ничего умнее ты не могла придумать, Софи?!
Леди МакГрей выпрямилась на своем троне, ноздри ее раздулись, однако заговорила она терпеливо:
- Именно потому, что напиток бесценен, я не продам ни капли. За «долю ангелов» тоже денег не просят. Но я объясню тебе все подробно, Алан, так и быть. На праздник приглашены люди, с которыми наша семья ведет дела дольше, чем ты живешь на свете. Коллекционеры, заказчики, поставщики, бизнесмены, которые среди моря альтернативного и, согласись, достойного британского алкоголя выбирают именно нас. Историю наших вискарен принято считать безупречной, на редкость удачливой, но были времена, Алан, когда над нашим делом нависали тучи. Благодаря этим людям мы выкарабкивались и побеждали.  Мы те, кто мы есть не только потому, что виски наш так хорош, но потому что у нас есть отношения с клиентами. Такие вещи ценят, за них благодарят.
- Дело не в дружбе и отношениях, а в банальной выгоде, Софи,- буркнул Алан, - наши клиенты нажили состояния, торгуя виски Old Docharn. Они должны благодарить тебя, а не ты их, сливая им раритетный напиток. В США, если ты не знаешь, есть клубы, где отдельно взятые ценители дадут не то что тысячи, безропотно отвалят миллионы за наш столетний бочонок.
- Тебе нужны деньги? – перебила его она, - что тебе купить, говори? Новую гитару? Может личный самолет для гастролей, раз ты заговорил о миллионах?
Бри еле слышно хмыкнула. Алан подобрался.
- В смысле?
- В том смысле, что ты начал проявлять излишнее рвение в семейном бизнесе. Рвение, которое доселе тебе было не свойственно. В чем дело, ты нуждаешься в деньгах? Скажи прямо, я решу эту проблему. А дела, касающиеся вискарен, оставим на долю твоего старшего брата.
- Я просто… - молодой человек запнулся. Его бабушка, Софи МакГрей,  добрая, безобидная, порой слегка придурковатая старушка умела отбить охоту спорить с ней.
Бри подождала с минутку и пнула Алана в лодыжку под столом. 
Юноша дернулся, как от удара током, и поднялся во весь рост.
- Получается, - раздельно произнес он, - я не имею права принимать участия в семейном деле? Ты указала мне мое место, Софи. Место придворного менестреля.
Софи МакГрей погладила унизанными бриллиантами пальцами головы химер, вырезанные на подлокотниках ее кресла, не ответила.
- Чем я хуже брата, скажи? – запальчиво крикнул Алан, -  Он все, я ничто! Он занимается бизнесом, когда его нет, его полномочия переходят к Роберту в обход меня? Почему ты  оставила меня в стороне? Чем я не угодил тебе, Софи?!
- Джерард не лучше тебя. Он тебя старше.
- Хорошо. Но когда его нет, не могу ли я принимать решения? По праву наследника?!
- Не можешь.
 - Почему?! Потому что я пустое место?
- Потому, что я так решила, - Софи тоже встала.
Старушка была не высока ростом, но всем сидящим за столом показалось, что головой она касается потолка. В серых, потемневших глазах засверкали молнии.
- Все вы живете моей милостью, - произнесла старая женщина голосом, в котором звенел металл, -  Джерард – не хозяин и не господин в этом доме и в вискарнях. Он мой ставленник, который исполняет мою волю. Я выбрала его, потому что посчитала достаточно компетентным. Если бы компетентен был ты, Алан, у меня бы не возникло сомнения, кому отдать бразды правления. Вы равны передом мной, что он, что ты! Говоришь, по праву наследника? Не забывайся. Только я решаю, кто мой наследник, а кто нет. Больше не смей устраивать публичные истерики. Виски будет раздарен – это мое окончательное решение. Иди, я больше тебя не задерживаю.
Юноша, выслушивающий ее речь с пылающими щеками, направился к выходу. Его сухощавая фигура пропала в проеме. Леди опустилась в кресло.
- Молодежь наглеет, - задумчиво посетовала она себе самой, - мальчик ведет себя, как принц Джон Безземельный. А этот второй ну точь-в-точь Ричард Львиное Сердце в плену у французского короля. Еще немного, и здесь у нас начнется переворот. Кукольный вертеп с шекспировскими интригами. Интересно, мистер Карвер-старший собирается возвращаться до празднования юбилея?
- Не знаю, мэм, - Роберт сидел так, будто проглотил шомпол, - Мистер Карвер был некоторое время не доступен. Хотите, что я его вызвал, мэм?
- Нет, - подумав, ответила хозяйка, - не нужно его вызывать. Пусть Джерард разбирается с делами в Нью-Йорке. Праздник мы в состоянии провести своими силами. Послушай, Бриджет, Алан случайно не заждался тебя для проведения утренних лечебных процедур?
- Спасибо за завтрак,  - Бри допила сок, сняла с колен салфетку, - не буду мешать вам своим присутствием. Тем более вы как всегда правы, леди МакГрей, Алан ждет.

Алан был в ее личном кабинете, оборудованном в одной из комнат поместья. Сидел на столе и смотрел в окно.  Войдя, Бри окинула взглядом его ссутулившуюся спину, набросила поверх одежды медицинский халат. Вымыла руки антибактериальным мылом, натянула резиновые перчатки. Достав из стеклянного шкафа шприцы и склянки, приготовила лекарство.
Алан не шевелился.
- Как тебе? – спросила Бри, отламывая верхушку стеклянного флакона.
- Что как?
- Говорила тебе – она выжила из ума.
Алан расстегнул запонку, бросил ее на металлический поднос, закатал рукав.
-  Вот именно, - сказала Бри.
- Что именно?
- Ты молчишь, Алан. А если начинаешь что-то говорить, если пытаешься принять решение,  до конца не идешь. Твоя бабушка права – играй себе на гитаре. У тебя это лучше получается.
Бри взяла шприц.
«Господи, какой ты тощенький, - подумала она, проводя смоченной в спирте ваткой по его плечу с самым минимумом  мышц, - куда тебе до брата. Только и надежды на то, что в тебе взыграет избыток желчи. Авось не даст она тебе успокоиться».
- Ты тоже против меня, Бри? – брат Джерарда повернул к медичке красивую голову, уголки губ обиженно поползли вниз.
- Я не против тебя, Алан. Я за, - Бри дунула на темный вихор, завивающийся на  виске юноши, вонзила иглу в мякоть руки. Алан болезненно оскалил зубы.
- Я за тебя, - продолжила она, давя на поршень шприца, - я за то, чтобы ты не сидел, сложа руки, отвоевывал свое место в поместье. Я за то, чтобы ты доказал, чего стоишь на самом деле. Доказал им всем, и бабушке, и брату, что не принимать в расчет Алана МакГрея – большая ошибка.