Стеззи Эс Рюгген

В тамбуре было чисто, автомобильный освежитель воздуха в виде ёлочки висел привязанный к стоп-крану видимо уже не один месяц и на нём, проявлялись жёлтые, явно никотиновые подтёки. На запотевшем окне красовалась свежая надпись «КУРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО, штраф 500 РУБЛЕЙ», а ниже, запрещающий знак: красный круг, внутри которого дымилась перечёркнутая сигарета. Однако запах табака въевшийся в стены и потолок не покидал этого помещения. Я приоткрыл межвагонную дверь и закурил. Дверцу я открыл не потому, что меня волновал штраф, просто с некоторых пор я пытался бросить курить, и чувства не курящего населения нашей планеты, стали ближе моему пропитанному никотином сознанию. Прислонившись плечом к стеклу, я смотрел на пробегающий за окном незамысловатый пейзаж. Лиственные деревья сменяли хвойные. Кусты, чередовались с чёрными, зияющими проплешинами вырубок, на бесконечных равнинах кое-где вырастали небольшие пригорки, в тени которых, местами лежал грязный снег. Мысли мои были где-то далеко, я даже не замечал стук колёс, в этот-то момент в тамбуре и появился начальник состава.
- Читать не умеешь, или молодцов вроде тебя это не касается? – он ткнул длинным, корявым пальцем в надпись на стекле, делая ударение в слове «молодцов» на первую «О».
Он был без фуражки, его форменная одежда была безупречно чистая и выглажена.
«Аккуратист» - мелькнуло в голове, - такому штраф не нужен, такому порядок подавай.
Я докурил, бросил окурок между вагонами и спокойно произнёс:
- Читать умею, вот возьмите, пожалуйста, штраф, - я полез во внутренний карман за деньгами и добавил – я вообще-то бросаю, но так скрутило, так захотелось…
Он не дал договорить, остановил мою руку прикосновением. Его большие, серые глаза, прятавшиеся в густых, чуть посидевших бровях, немного подобрели. Он кашлянул в кулак, и я опять обратил внимание на его руки. Огромные кулачищи, с какими-то узловатыми пальцами, как у водяного из старой сказки М. Рома. Прокашлявшись, он захлопнул дверь и уже другим тоном начал:
- Не надо штраф, убери деньги, я и сам больше 30-ти лет смолю… знаю, - задумчиво протянул он, - ты с этого вагона?
- Так точно, - отчеканил я.
Начальник поезда удивлённо бросил взгляд в мою сторону, смерил с ног до головы, - служил? – проявил он интерес с не поддельными нотками в голосе.
Я отвёл взгляд и не внятно пробормотал:
- Да всякое бывало, а служил, так это давно было. Сейчас вот с лагеря добираюсь, двенадцать лет дома не был.
Он ещё раз осмотрел меня, видимо оценил мою хоть и не богатую, но в идеальном, как и у него самого, состоянии одежду, похлопал по плечу и, улыбнувшись, спросил:
- За дело хоть? – срок-то не малый.
- За дело отец. За дело – повторил я, - длинная история…
- Ну ладно, я предупрежу твою проводницу, можешь курить, только не наглей. Вникаешь? – лукаво задал вопрос начальник поезда.
- Спасибо.
Он приоткрыл дверь и уже одной ногой вступил в вагон, потом оглянулся и как-то по-отечески произнёс:
- Слушай, время уже позднее, контингент сегодня вроде спокойный, пошли ко мне, заодно и историю свою «длинную» поведаешь. Мужик ты, я вижу нормальный, у меня отличный армянский коньячок есть, да и курить можно – Меня, кстати, Олег зовут, - Олег Дмитрич, да Олег, по-простому, - он смачно засмеялся и закончил: - не вещий конечно!
- Эрик, - просто представился я.
- Очень приятно, - ответил Митрич (я его сразу так про себя окрестил) и протянул мне руку.
Я ощутил крепость его рукопожатия, а он в свою очередь моего, затем хмыкнув, многозначительно произнёс:
- Крепок…
Пробираясь по составу, Олег, как капитан океанского лайнера делал замечания, раздавал указания, пользуясь непонятной для моих ушей терминологией и всяческими аббревиатурами. От его зоркого взгляда не ускользала ни одна деталь, и всякая мелочь, в его устах, приобретала апокалипсические последствия. По тому, как его слушались его подчинённые, можно было сделать вывод, что его не просто уважали, а относились к нему с сыновней любовью. К примеру, одному из проводников он так ловко объяснил, что слишком высокая температура в вагоне может привести к плохому самочувствию пассажиров, которые в свою очередь начнут открывать окна, а из открытых окон будут вываливаться несовершеннолетние детишки, ведь эти сорванцы только и ждут, когда их разомлевшие от жары родители оставят их без присмотра. Все его рулады сопровождались тонким юмором, приправленным точным и уместным сарказмом, и весь путь меня не покидало чувство, что мы действительно на океанском лайнере. Добравшись до «каюты капитана», а попросту обычное купе, в котором кроме шконок и столика был небольшой пульт с десятком кнопок. Митрич нажал на одну из них и командирским голосом провещал:
- Антонина, распорядись на счёт ужина, он сделал паузу и глянул в мою сторону, - на двоих. После он распрямился, слегка ударил меня в плечо и скороговоркой выпалил: давай-давай, не стесняйся, что стоишь? – садись, то есть, как там – присаживайся.
Через четверть часа еда и закуски были на столе, «капитан» достал бутылку, зачем-то протёр горлышко чистой салфеткой и водрузил её, как флаг на мачту в центре путейских деликатесов.
Мы пропустили по пару рюмок, надо отдать должное Митричу, коньяк оказался действительно хорошим, приправили наше застолье несколькими сальными (но в меру) анекдотами, спиртное, как и время, незаметно растворялось в сизом тумане наших сигарет. Ярко багровый обрез солнца мелькал за окном, время от времени цепляясь то за одиноко стоящие деревья, то исчезая в дремучих дебрях неухоженных лесопосадок, посылая нам последние лучи уходящего дня. Когда в бутылке оставалось на «четыре пальца», Олег, скидывая с широких плеч китель, вдруг неожиданно выдал:
- Так, что Эрик, расскажешь мне за что сидел, или секрет?
- Да так, за собаку, - утвердительно парировал я.
- Ясно, что не за носорога, засмеялся «Кэп», суки они и в Африке…
Я не дал ему закончить.
- Нет, ты не понял, за настоящую собаку, суку конечно, но собаку – с лапами и хвостом! Её Стеззи звали, Стеззи Эс Рюгген, если точнее.
- Митрич сделал заинтересованное выражение лица, одна его бровь приподнялась, он открыл сейф, достал ещё бутылку, опять протёр горлышко, поставил её рядом с початой, и как-то совсем по-отечески выговорил:
- Та-ак, это уже совсем интересно, длинная говоришь история? – он мотнул головой в сторону коньяка. Двенадцать лет? - он хмыкнул, - за собаку? - давай, можешь не торопиться, я любитель таких историй.
Наш состав подходил к какой-то станции, стали в большем количестве появляться фонари, я внимательней вгляделся в тёмное окно, рельсы исчезали во тьме, их стальное переплетение напоминало кельтские узоры.
- Сколько стоянка? – поинтересовался я.
- Та-ак, протянул Митрич и приблизил голову к окну, при этом сложив руки по обе стороны лица, что бы свет ни мешал зрению. – А, Поляны, - десять минут.
- Слушай Олег, а ведь моя история началась тоже в поезде, примерно вот на таком полустанке, пойдем, покурим на свежем воздухе, после обещаю, со всеми подробностями поведаю тебе мой так надолго затянувшийся карамболь.

Продолжение следует...

http://www.proza.ru/2015/11/25/1277