Важная находка

Пролог

В доме Магдалины сегодня было неспокойно. Нет, это не очередной клиент с тяжелым случаем ей попался, просто ведьма вдруг решила навести у себя порядок и переставить всю мебель. А как известно, двигать предметы Лина с помощью магии не умела, поэтому все пришлось делать вручную. Более того, на редкость самоуверенная особа решила начать перестановку, не дожидаясь возвращения мужа, с которым кстати недавно смогла наконец обвенчаться как положено. Нечего и говорить о том, что теперь во всем доме то и дело слышался шум от падающих вещей и треск всего, что может разбиться или расколоться. Ведь обычная умная лекарка не догадалась заранее убрать все хрупкие предметы...
После часа сражений со своими вещами и мебелью Магдалина окончательно выбилась из сил. "Нет, так дальше нельзя, еще уроню что-нибудь на себя и покалечусь, а мне руки нужно беречь, я без них не смогу работать. И почему мне дали дар видеть души людей, а не телекинеза... От него пользы было бы гораздо больше: сидишь себе и все передвигаешь, не пошевелив и пальчиком! Не то что я, вынужденная каждый день чужие души обелять и ковыряться в них. Фу, мерзость порой, да и только! Утешает лишь то, что я таким образом действительно порой могу помочь людям - хотя где гарантия, что после посещения меня они снова не возьмутся за старое... Эх, чувствуешь себя порой Папой Римским, продающим за деньги индульгенции, только там настоящая ложь, а у меня все-таки нет... Да зачем я вообще в свое время решила этим заниматься - скрывала бы от всех свой дар, и все! Или не лечила бы с помощью него всяких проходимцев. (улыбаясь) Но тогда я не была бы самой собой и вряд ли бы встретила... Так все, хватит сентиментальничать, пора снова взяться за дело. Отдохнула - и довольно! Философствовать о жизни мне сейчас некогда, я лекарка, а не Кант."
Поднявшись с кресла, молодая женщина снова принялась за дело. После перестановки мебели ей еще надо было в очередной раз почистить кисточки, приготовить больше краски и раствора, не говоря уж о прочих мелочах, необходимых ей для работы. Лина была уже полностью поглощена делом, как вдруг... Внезапно ей на глаза попалась толстая тетрадь, которая прежде, очевидно, валялась за шкафом. Слегка нахмурившись, колдунья взяла ее в руки, стряхнула с обложки пыль и... Сильно изменилась в лице - казалось, она чрезвычайно удивлена и испугана одновременно. Дрожащей рукой Магдалина провела по корешку тетради и произнесла: "Нет, не может быть, это действительно она, а ведь я считала ее пропавшей, ей уже лет восемь, если я не ошибаюсь..."

Именно за рассматриванием старой тетради Лину и застал вернувшийся муж. На его вопросы женщина ответила лишь, что это ее давние записи, одновременно конспект и дневник, которые она делала в самом начале своей практики, едва въехав в этот дом. Осторожно открыв тетрадь и перелистнув несколько страниц, колдунья убедилась, что не ошиблась в своих догадках. Ее муж тем временем загадочно улыбнулся.
- А не могла бы ты мне их прочесть, хотя бы часть?
- Тебе? Зачем?
- Просто интересно, как именно ты начала свое дело.
- Да ну? Ты же в этом мало что понимаешь, с чего вдруг такой интерес, а?
- Хотелось бы узнать твои мысли тех лет и... Хорошо, признаюсь: если те записи старые, то там должна быть и та, что связана и с моим первым посещением, если ты сама еще его не забыла...
Уже не дуясь, Магдалина рассмеялась.
- Ах, вот в чем дело, тебе просто хочется узнать, что я писала в твою "историю болезни" шесть лет назад! Какой же коварный, однако!
- Ну, не упрямься, милая, ты же помнишь, что в тот вечер я не мог этого знать по известным причинам.
- Во-первых, не в вечер, а в ночь - я ради тебя смогла лечь спать только с рассветом, между прочем! А во-вторых... Нет, я не могу!

Уже не сдерживая смеха, лекарка закрыла покрасневшее от смущения лицо руками, бормоча: "Какой же ты все-таки... Что же ты со мной делаешь... Ты точно демон, теперь я это знаю!" Мужчина лишь нежно обнял жену за плечи.
- Все могло быть когда-то, однако сейчас я исправился благодаря тебе. Я же знаю, что на самом деле ты ангел, настоящая Флоренс Найтингейл, только в ином облике и делаешь вдвое больше, чем она.
- Все, все, не льсти мне, я этого не люблю. - Лина притворно закапризничала. - Хорошо, раз ты так хочешь, я прочту тебе их все вслух, так как ты вряд ли разберешь кое-где мой почерк. Только потом поможешь мне с уборкой, договорились?
Естественно, ее муж на это согласился, сохраняя свое привычное выражение лица, которое так порой смущало ведьму. Ведь увидев впервые его глаза, она была вынуждена и вовсе отвернуться - так на нее действовал тот взгляд... Все же молодая женщина смогла кое-как взять себе в руки, после чего открыла тетрадь на первой странице и начала читать...

Запись первая

Я, Магдалина, ученица великой Мэджи Просвещенной, находясь в здравом уме и твердой памяти, открываю эту тетрадь на первом чистом листе, дабы в будущем здесь появились записи начала моей практики. Практики, которую я вынуждена проводить без помощи своей наставницы по причине ее ухода из этого мира. Мне предстоит сделать очень многое, моя работа обещает быть долгой и трудоемкой, однако я клянусь вложить в нее все свои силы и знания, дабы ничем не опозорить память своей учительницы и показать себя ее достойной последовательницей. Также я даю слово не использовать свои способности в каких-либо корыстных и дурных целях и во вред моим будущим пациентам. В случае если я нарушу данное слово, я более не стану считаться обладательницей Дара видеть человеческие души и исцелять их. Сегодня я приступлю к выполнению своих новых обязанностей, сохраняя неизменное достоинство и выдержку. Да поможет мне в этом само Провидение!

* * *

Так, все, официальная часть закончилась, слава Богу, что я ничего не перепутала и нигде не сделала помарку, не хочу прослыть в глазах потомков (если они, конечно, будут) жалкой восемнадцатилетней дилетанткой-лекаришкой... Нет, все вроде записано правильно, как полагается. Теперь пора приступать к делу... Вот только а к какому делу мне, собственно, приступать? Я только сегодня приехала в свой новый дом и теперь сижу за пустым столом в полном одиночестве, мне нет надежды рассчитывать на чью-либо помощь, здесь меня еще никто не знает. Остается верить лишь в саму себя и свои способности, хотя на самом деле их не так уж много, я никогда прежде не использовала их на практике, тем более в отношении людей... Нет, нет, мне не следует поддаваться сомнениям, я должна быть абсолютно хладнокровна, сосредоточена и уверена в себе - так мне говорила Учительница. Ведь мое дело действительно нервов стоит очень многих, я должна научиться контролировать свои эмоции, чтобы ни в коем случае не впасть в панику во время самого процесса... Лучше казаться всем холодной и расчетливой, нежели слабой и всех жалеющей - я не должна никому сочувствовать, по крайней мере, внешне. Ладно, клятву я свою дала, теперь надо понемногу приступать к подготовке помещения...

* * *

Итак, прошло уже три часа, я смогла за это время более-менее здесь обустроиться, вот только мне по-прежнему не хватает уверенности в своих силах. Ведь после смерти моей наставницы мне больше не у кого спросить совета, подобный дар встречается у одного человека из миллиона... Да, моя учительница умерла, оставила меня, оставив после себя лишь несколько книг и рецепт приготовления той самой обеляющей краски, у меня он на бумажке записан. Рецепт-то есть, а нужных ингредиентов для нее пока что нет! Вот я дура, не подумала об этом, когда только перебиралась сюда! И что мне теперь делать? Где мне взять три вида кислоты, несколько растворов, два вида порошков и сахар? Сахар я, пожалуй, еще найду, а вот все остальное... Самой делать? А я еще не умею, мы с Учительницей до такого не дошли, я прежде только на всем готовом работала... В книге это должно быть, но все же... Видно, придется как-то импровизировать, главное, чтобы результат получился тем же. Надо еще раз все обдумать и внимательно разложить по полочкам.

* * *

Итого: у меня в настоящее время есть лишь несколько стеклянных банок и склянок с засохшими вспомогательными ингредиентами, но ими нужно пользоваться осторожно; еще есть рецепты, несколько образцов, фартук, вода (хоть ее здесь в избытке можно найти!), флакончики, стол, тряпки, стул, скатерть, покрывало, простыня и ножик. Больше ничего, никаких инструментов нет, кроме, разве что, набора Тех кисточек - они мне нужны больше всего. Но без краски эти кисти ничем не отличаются от обычных для рисования. А краска у меня лишь в образце жалком осталась - на одну шестую часть души и то не хватит. Значит, необходимо сделать еще, а для этого придется идти... Нет, не к соседям, мало ли что - лучше на рынок, там все должно быть. Если мне повезет, то уже к завтрашнему дню я смогу наконец открыться... В конце концов, я недаром ученица Мэджи Просвещенной, я найду свой путь во что бы то ни стало! Я добьюсь еще своего признания другими...

Запись вторая

Увы, пока что открыться у меня не получилось, хотя прошло уже два дня. А все дело в том, что я действительно, видимо, непроходимая дура! Когда я позавчера ходила на рынок, то испытала там такие унижения, что стыдно даже вспоминать. До сих пор невольно задаюсь вопросом: за что? Почему люди так жестоки и... Если сказать вежливо, невежественны, примитивны, недалеки и т.д. А если сказать так, как я сейчас думаю, то... Нет, ругаться в конспекте не стану, это не по правилам этики. И самое ужасное заключается в том, что они потом САМИ ко мне еще придут с просьбой о помощи. Ну уж нет, тем гадам я точно откажу, я еще им припомню все свои унижения и оскорбления...

* * *

А началось все с малого: я пришла на рынок, походила там некоторое время и, не найдя того, что мне было нужно (все ту же кислоту и пр., сахар нашла быстро), решила поспрашивать людей, где это можно приобрести. Уже первая женщина, напоминающая собой пожелтевшую палку от швабры, на меня так посмотрела, что я была вынуждена поспешно ретироваться. Еще через десять минут я обратилась за помощью к приличному на вид мужчине и получила от него в ответ такое... Когда я спросила про кислоту, он вдруг подозрительно прищурился, начал оглядываться по сторонам, а затем наклонился ко мне и полушепотом сказал: "Здесь ее при желании можно достать, вот только вам-то она зачем, мисс? (еще тише) Вы что, хотите от трупа что ли избавиться, а?"
Услышав эти слова, я покраснела и, чувствуя себя по-настоящему оскорбленной заявила: "Да как вы смеете, как вы могли такое обо мне подумать? Я приличная лекарка, а не преступница."
Тот мужчина хмыкнул, а затем добавил все тем же шепотом: "Да ты не бойся, я свой, сам когда-то так делал... Ты мне только скажи, сама убила или помогли, а?"
Уже находясь вне себя от ярости, я в гневе закричала: "Прекратите немедленно нести эту чушь, мерзавец! Вы не имеете права говорить обо мне такие вещи!"
- Тихо, тихо, что ты разошлась, сейчас все сбегутся ведь. - разочарованно протянул он. - Эх, а я-то думал, ты своя...

В это время к нам действительно подошли люди, пытаясь понять, в чем дело. И, не моргнув глазом, тот гад вдруг заявил: "Да тут уже два часа какая-то подозрительная особа ошивается, говорит, что лекарка и хочет кислоту купить и что-то еще. А по мне она хочет на самом деле следы замести после убийства, я читал в книге о подобном!"
Меня тут же принялись все подошедшие рассматривать, точно евреи Сына Господа перед судом. А через минуту понеслось...
- Да, и вправду она какая-то подозрительная...
- Не говори, вон как стоит, глазами ворочает, как бы чего не вышло...
- А я точно вам говорю, преступница она, как есть - лиходейка!
- Верно, в Дом правосудия ее надо бы, да поскорее...
- Конечно поскорее, а то вдруг снова учудит что-нибудь, еще нас покалечит!

Слыша все это и глядя в их мерзкие лица, я не выдержала и принялась всем доказывать свою невиновность, хотя для этого мне пришлось признаться, в том, что я лечу не тела, а именно души людей, поэтому и не проходила обучение ни в одной известной академии. Лучше бы я этого не говорила... Все обвинения понеслись с новой силой.
- Души лечит? Это как вообще?
- А если души, то зачем же кислота? Что-то она лукавит, что-то не договаривает...
- Да души наши может видеть только Господь, а не эта шарлатанка и богохульница!
- Точно, богохульница она самая настоящая!
- И еще наверное ведьма!
- Ну конечно же: ведьма она, честное слово! Вы посмотрите на нее только - это лицо не праведницы, а язычницы!
- А где тогда ее метла и кошка?
- А может, она не обычная ведьма, а некромантка?
- Точно, некромантка! Зуб даю! Поэтому ей и нужны все те алхимические штучки!
- А-а-а, спасите, помогите, здесь ведьма, она мертвых воскрешает и оскверняет!

Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, если бы я не смогла кое-как улизнуть от них, воспользовавшись общей суматохой. Покидая проклятый рынок, я чувствовала, как горят мои щеки, так стыдно мне прежде еще не было. Я же для них самих стараюсь, а они... Твари неблагодарные! Вот и лечи потом таких уродов - себе дороже встанет! Ненавижу, ненавижу все это! Учительница мне советовала не обращать на подобное внимание, но... Это лишь слова, а воплотить их в жизнь значительно сложнее. И как теперь быть? У меня по-прежнему слишком мало ингредиентов для приготовления краски. Той самой, какой я и должна обелять души тем скотам, будь они неладны! Почему всем всегда кажется, что моя работа связана с мертвецами - их-то как раз я не умею воскрешать, и поэтому не терплю, когда меня таковой считают. Однако я все же сегодня смогла достойно выдержать удар - от моего тона заледенело бы пламя свечи, а это необходимое качество для таких, как я. Единственное, что мне сейчас остается - не терять силу духа и искать иные способы достижения цели. Следующие записи появятся после каких-либо изменений в деле.

Запись третья

Изменения наконец-то случились, причем в лучшую сторону. С того дня, как меня прогнали с рынка те сволочи прошла почти неделя. Мне повезло случайно за это время свести знакомство с одной молоденькой девчушкой, живущей не так далеко от моего нынешнего дома. Несмотря на то, что Кристабелль всего четырнадцать лет и она крайне легкомысленна, именно благодаря ей мое дело смогло сдвинуться с мертвой точки, поскольку ее дядя прежде был кем-то вроде аптекаря-экспериментатора и часто возился со всевозможными химическими реакциями и проводил опыты. Таким образом, мне удалось теперь восполнить большую часть своих запасов хотя бы на первое время. Итого: кислота есть, растворы есть, порошки есть, не говоря уже про сахар. Правда, с сахаром вот у меня недавно вышла интересная история: готовя из него нужное мне снадобье, я была вынуждена объяснить Кристабелль его свойства и цели применения.
Случилось это так: достав несколько больших кусков сахара, я была вынуждена его размельчить, растолочь до песка, затем я насыпала его в одну из своих больших банок, несколько раз встряхнула, после чего налила туда две кружки воды, чтобы он растворился. Для ускорения данного процесса, я начала мешать сахарный песок специальной палочкой, после чего снова несколько раз встряхнула банку, предварительно закрыв ее крышкой. Вот за этим занятием меня и застала недавняя знакомая, решившая посмотреть, как идут мои дела.
Мне пришлось отвечать на ее наивные вопросы - повезло, что Кристабелль не считала меня каким-либо нечистым существом, поэтому и помогала, держа все в тайне от других людей. Более-менее поняв к чему я веду, она спросила:
- А если ты лечишь души, зачем тебе растворенный в воде сахар?
- Он не мне нужен, а пациентам.
- Для чего?
- Много будешь знать, скоро состаришься. - с этими словами я демонстративно поставила банку на полку и принялась еще раз перечитывать оставленные моей Учительницей рекомендации. Краску я уже начала делать, однако лучше приготовить еще, пока есть такая возможность, нежели откладывать все до последнего. Взяв миску с приготовленной белесой массой, я принялась ее неторопливо помешивать, в то время как Криста продолжала разглядывать мое жилище.
- Слушай, Лина, а тебе не страшно? Не волнуешься? Вдруг что-то не так сделаешь, и ничего не получится?
- Пока нет, я все делаю так, как меня учили.
- А скажи: как у тебя получается видеть души людей? Ты мою тоже сейчас видишь?
- Сейчас нет, для этого мне нужно использовать свое истинное зрение, которым я пользуюсь только во время работы, иначе меня будет воротить от того, сколько изуродованных в душе людей меня окружает.
- О... Наверное, это ужасно.
- Да, неприятно очень, признаюсь. Слушай, Криста, ты не могла бы сейчас уйти, у меня еще много дел, а завтра я уже хочу повесить вывеску и наконец начать прием...

Нужно было видеть, как в тот момент расширились глаза глупышки. Находясь в предвкушении чего-то интересного, она спросила, начну ли я уже завтра свою практику. Мой ответ прозвучал сухо, но не зло:
- Я начала ее еще неделю назад, но прежде лишь была теория, я никогда не применяла свой дар самостоятельно на людях...
- А тебе бы хотелось?
- В противном случае меня бы здесь сейчас не было.
- То есть, ты уже завтра начнешь кого-нибудь лечить?
- Посмотрим.

Отвечаю на последний вопрос, я почувствовала, как мой голос дрогнул. Ведь я в действительности очень волновалась из-за грядущего, прежде я никогда подобного не делала, да еще и без помощи наставницы... Да и знаний у меня не так уж много, как и опыта... Однако терять мне уже нечего, я должна довести работу до конца и сдержать свою клятву. Теперь это мой долг.

Запись четветрая

Итак, вывеску удалось сделать, красиво оформить и пристроить возле входа в дом. Мне кажется, что получилось вполне неплохо: "Целительница душ Магдалина, прием в дневное время, могут быть и исключения в зависимости от случаев. Оплата обсуждается после сеанса, но является всегда обязательной." Возможно, в будущем я еще ее изменю, однако пока пускай останется как есть. Теперь осталось лишь провести последние приготовления и можно будет задуматься о поиске первых клиентов-пациентов.

* * *

Нет, я точно самая настоящая идиотка, как мне только могло прийти в голову попросить Кристу мне немного помочь в этом деле! Хотя я в прямом смысле и не просила ее о таком, просто сказала, что теперь уже могу дожидаться первых посетителей, на что она тут же ответила: "Ой, а хочешь, я тебе помогу найти кого-нибудь? Например, у меня есть один знакомый поэт, а они все, как известно, душевно раненные, страдают от несчастной любви и прочее... Давай я его к тебе и приведу!"
От этих слов меня едва не передернуло - о чем Кристабелль вообще думает?! Этих несчастных поэтов ведь лечить замучаешься, к тому же делать это, в принципе, и бесполезно, они сами по себе такие, что порой и вовсе бывает сложно понять, живы они еще или нет. А если я в самый первый свой практический опыт совершу ошибку, которая потом приведет к весьма неприятным последствиям? Нет, нет, не надо мне такого удовольствия, пускай сами лечатся, без моей помощи! Во всяком случае, пока, через год, может быть, возьмусь и за них тоже.
Стараясь изо всех сил сохранять спокойное выражение лица, я объяснила Кристе о том, что "Поэты и все другие творческие и ранимые натуры мне даются еще очень тяжело, для первого раза это может быть опасно." После чего добавила: "Слушай, ты не могла бы мне найти кого-нибудь... Ну, попроще, поприземленнее, что ли? Чтобы не пришлось в случае чего нам обеим за все отвечать."
Кажется, моя затея сработала: испугавшись, что при неудачном лечении может попасть и ей самой, Кристабелль тут же закивала головой и, сказав "Я, кажется, знаю того, кто тебе нужен", быстро ушла. Оставшись в одиночестве, я приступила к окончанию нужных приготовлений...

* * *

Прошел уже час, как ушла Криста. Я уже закончила все необходимые дела, и теперь мне предстоит дожидаться ее возвращения. Сейчас я стою возле своего стола, переодетая, скажем так, в "рабочий вид" - на мне надеты брюки и блузка, волосы убраны в хвост, а обувь без каблуков. И, надо отметить, мне в моем нынешнем виде весьма удобно, что не может не радовать. Однако сейчас как таковой радости я не испытываю, поскольку... Я очень волнуюсь.
Пытаясь сосредоточиться и обрести уверенность, я осторожно касаюсь рукой края стола, который сейчас украшен скатертью, где и лежат все нужные мне инструменты. Это полтора десятка кисточек разной толщины и формы, маленький ножик, ножницы, несколько тряпиц и пока что пустой флакончик. Банки с краской, растворами и прочей жидкостью стоят рядом на полках и подоконнике. Конечно, кое-чего по-прежнему не хватает, но я искренне надеюсь, что прочие вспомогательные вещицы мне не понадобятся, по крайней мере, в этот раз. Если что - через пару схожу к живущим за рекой немцам, может, у них это есть. А сейчас мне необходим нужный настрой...
Учительница мне говорила, что нужно делать для его достижения. Самое главное - не поддаваться страху и панике не при каких обстоятельствах, а в случае сильной тревоги закрыть глаза, глубоко вздохнуть и медленно считать от одного до пяти или десяти. Я действительно пытаюсь следовать ее советам, однако в моей голове вертится лишь одна мысль: только бы у меня не задрожали руки...
Это худшее, что может произойти во время работы. Если руки затрясутся, то нарушится истинное зрение, и я могу хоть и не намеренно нанести вред душе своего пациента, чего мне никогда не хотелось бы испытать. И опять в голову лезут те проклятущие сомнения, смогу ли я в одиночку доделать все от начала до конца и не сорваться?.. Нет, нет, нельзя об этом думать, я не дилетантка все же, я талантлива, у меня обширные познания, если сама Учительница всегда мне одобрительно кивала во время наших занятий. Я справлюсь. Я смогу. Я все смогу. Иначе и быть не может.

* * *

Еще раз вздохнув и сосчитав в уме пять чисел, я услышала стук в дверь. По-видимому, это была Кристабелль. Выпрямившись и сохраняя внешнее спокойствие, я повернула ключ в замке и...
Уж чего-чего, а такого я точно не ожидала от своей знакомой! Поняв, видно, мою просьбу о более приземленных личностях, нежели поэты, слишком буквально, Криста привела ко мне такого типа, при виде которого даже обычным зрением все стало ясно. А наивная дурочка, улыбаясь, мне еще его представила: "Вот, Лина, это твой первый клиент, господин Фокс, разбойник с большой дороги!.."

Запись пятая

Ну вот и все, мое первое боевое крещение, в данном случае, первый опыт по лечению души состоялся. Причем прошел он достаточно успешно. Однако в то же время далеко не так, как я изначально планировала...
Как только Кристабелль представила мне моего первого пациента и ушла, тот, в свою очередь, оценивающе меня оглядел и нагловато улыбнулся.
- Значит, ты та самая лекарка, да? Что ж, посмотрим, какова ты в искусстве врачевания, да и, возможно, в кое-каком другом тоже...
От этих слов у меня внутри снова все закипело, однако я смогла сдержаться и пригласила Фокса пройти в свой дом. В конце концов, чего еще можно ожидать от разбойника, по возрасту не намного старше себя, который носит фальшивую повязку на глазу и явно не пропускает мимо своей персоны ни одну юбку, будь то графиня или же крестьянка?..
Как бы там ни было, я приняла предложение лечить своего первого пациента - я не могла нарушить данную клятву по причине собственных принципов или личной неприязни. Если человек нуждается в моей помощи, то отказать ему я не могу. Однако свои услуги я все-таки совершаю не бесплатно и не за "спасибо".
Иными словами, пройдя в дом, тут же задала господину Фоксу вопрос об оплате. Тот лишь усмехнулся в ответ: "Все заплачу как надо, если будет за что. Ты главное не ленись, постарайся все провернуть как следует, так, чтобы в памяти осталось..."
Промолчав и не обращая внимания на его наглый вид, я заперла входную дверь на ключ и принялась закрывать все ставни на окнах. Фокса это удивило.
- А зачем все закрываешь, а?
- Чтобы никто мне не помешал во время работы. - с этими словами я начала зажигать свечи и ставить их на полочки возле стола.
- Надо же, какая интимная обстановочка здесь создается... - разбойник аж присвистнул. Затем снова посмотрел на меня и спросил: "Так что, мне раздеваться нужно или как?"
До хруста стиснув зубы, я ответила: "Нет, этого не требуется, меня интересует только душа, а не оболочка."
- А жаль... - разочарованно протянул он. - У меня на теле тоже есть что посмотреть. Так мне куда лечь, на ту кушетку что ли?
- Нет, прошу сюда, на стол.
- На стол? Ничего себе... (глядя на указанное место) Напоминает одну ночь в таверне чем-то, там тоже было похожее, разве что на самом столе лежал не я...

В этот миг я окончательно покраснела и почти потеряла всякое самообладание, меня уже в конец извели его скрытые непристойности.
- Довольно! Ложитесь туда и молчите, иначе мне придется добиться этого иным способом, чего я не хотела бы делать. Не думаю. что вам понравится полтора часа или больше держать во рту деревянную палочку, а если вы не угомонитесь, то поверьте, я ее вам точно дам, вернее, засуну в вас. Все ясно?
- Ну хорошо, хорошо, сестричка, я буду молчать, как мертвяк, честное слово.
- Умереть еще успеете. - странно, но его последние слова меня немного развеселили.
- Слушай, а ты можешь мне сейчас сказать: когда лечат душу - это больно?
- Нисколько, вы этого скорее всего и не ощутите, обычно изменения наступают только после окончания процесса исцеления или обеления.
- Ну тогда все прекрасно, ты, главное, постарайся не оплошать.

На этом Фокс действительно умолк, с интересом наблюдая за моими дальнейшими действиями, еще раз намочив руки в тазике и насухо их вытерев, я поставила рядом со столом баночку с приготовленной краской, положила к ней несколько кисточек, после чего включила наконец истинное зрение и больше уже не видела взглядов этого молодого и беспутного вора. Слава Богу! Первое в моей жизни самостоятельное лечение души началось.

* * *

Поначалу все шло спокойно, безо всяких непредвиденных изменений. Все-таки недаром я надеялась заполучить первого клиента с достаточно простоватой сущностью, которую только и нужно, что обелить краской и смыть всю прежнюю грязь, если таковой было в избытке. Данное занятие было мне точно по силам и не требовало особых ухищрений, мастерства и точности, достаточно лишь мазков кисти и тряпочки - ничего больше. Поначалу все так и происходило.
Разумеется, у моего пациента грязи в душе было достаточно. Осторожно от нее избавившись с помощью воды и раствора, я принялась закрашивать наиболее уязвимые места обеляющей краской, с каждой минутой втайне радуясь тому, как аккуратно все получается. Да, работа была в целом, конечно, не идеальной, не ювелирной, но все же для первого раза более чем неплохой. Через сорок минут руки были полностью очищены, другие части души закрашены и обработаны, чему я была чрезвычайно рада. Само поведение пациента было лучше ожидаемого, он больше действительно меня не отвлекал, а свечи давали достаточное количества света. Вскоре я уже начала думать о том, что моя работа почти полностью завершена, как вдруг...
Непредвиденное все же случилось. Когда я уже собиралась заканчивать, мой слух пронзил звук, от которого мое горло неприятно сжалось, точно его сдавили. И здесь не было ничего удивительного: когда лекарка душ слышит звук пролившейся на пол со стола жидкости, то это может означать лишь одно, для меня - самое худшее. Переведя дух, я медленно посмотрела вниз, на пол, затем немного выше и убедилась, что мои подозрения верны. У господина Фокса только что открылась душевная рана, и кровь из нее продолжает течь и капать на пол...
Именно по этой причине я и не хотела начинать свою практику с поэтов, поскольку у таких как они подобных ран всегда не счесть, и их практически невозможно окончательно залечить с первого раза, особенно если они застарелые. Более того, как и физические, душевные раны имеют плохое свойство воспаляться в самых неподходящих моментах, а вытекающая из них кровь для меня в тысячу раз хуже обычной, поскольку она по цвету может быть как вишневой, так и фиолетово-черной, и к тому же обладает способностью неярко светиться. Разумеется, обычные люди этого не видят, а вот такие, как я...
С трудом пытаясь избавиться от возникшего в горле комка, я собралась с духом и еще раз взглянула на образовавшуюся под столом небольшую лужицу. Пытаясь внушить себе, что это почти то же самое, что обычная венозная кровь, я нагнулась и принялась быстро вытирать ее тряпкой, которая через минуту стремительно полетела в ведро, стоящее в углу. После этого я была вынуждена взглянуть на саму рану, появление которой так прежде надеялась избежать. Нет, я понимала, что рано или поздно мне все равно придется столкнуться с подобным, однако для первого раза это было слишком, поскольку рана была явно давняя и полученная в результате безответной или же запретной любви. Лечение такой обещало быть весьма трудным.

* * *

Как я уже прежде писала, несмотря на свои знания, кое-чего я по-прежнему еще не умела делать, и одним из таких являлось зашивание ран. Я никогда не умела шить даже обычной иголкой - для меня соединить два лоскутка ткани в один было неразрешимой проблемой. Именно поэтому моя наставница быстро перестала мне давать уроки особого шитья, поскольку видела, что способностей к нему у меня нет совсем, а времени оставалось очень мало. Так что мне пришлось пропустить данный урок и теперь, уже на практике, следовало ограничиваться специальной мазью, благодаря которой душевные раны быстрее затягивались. Другого способа я не знала.
Приготовив мазь, я в очередной раз склонилась над пораженным место и... Сдуру, причем с явного, решила прикоснуться к краю раны кончиком пальца. В результате проклятущая кровь брызнула мне прямо в лицо, запачкав к тому же и блузку с фартуком. Превозмогая возникшую тошноту и отвращение, я все же смогла обработать злополучный участок, затем еще раз его намазать, протереть и высушить - так, чтобы больше ничего не кровоточило. Только после этого я смогла наконец относительно привести себя в порядок. На этом моя первая работа была завершена.

* * *

Вернув себе обычное зрение, я сообщила Фоксу, что все прошло успешно, после чего мельком на него взглянула и... Не знаю, но в тот момент я была готова поклясться, что в его лице что-то изменилось, прежнее нахальное выражение смягчилось, а черты стали более правильными. Видно, изменение в его душе сказались и на внешности тоже, причем довольно быстро. Сам разбойник больше не болтал почем зря, он лишь поблагодарил меня так вежливо, как мог, а затем добавил: "Если что - я не всегда был преступником, меня вынудили стать таким... Точнее, вынудила одна... Неважно."
Когда Фокс ушел, я наконец смогла более тщательно вымыть себе лицо и руки, а затем уже все кисточки и прочие инструменты. Потом я еще около часа их вытирала и застирывала грязную одежду - мне было противно от мысли, что на ней может достаться даже крошечное пятнышко чужой душевной крови. Закончив, я почувствовала, что у меня в горле по-прежнему стоит комок, поэтому была вынуждена съесть подряд шесть кусочков сахара, а затем еще несколько ложек его в размельченном виде. Только после этого мне сделалось немного лучше, я все-таки не была готова к тому, что меня ожидало.
Тем не менее, я сдержала свое слово и успешно довела всю работу до конца, не остановившись на полпути и сохранив спокойствие, что было крайне важно. И именно этим я смогла доказать, что действительно являюсь достойной ученицей Мэджи Просвещенной, пока еще совсем начинающей, но все же - истинной целительницей душ. И я приложу все усилия, чтобы и в дальнейшем оставаться такой же, совершенствуя свое мастерство и доводя его до высшего уровня, как в свое время делала и Она.

Небольшое отступление (записи прерываются)

Дочитав пятую запись, Магдалина прервалась и посмотрела на мужа, который до этого внимательно слушал каждое ее слово. Сейчас он одновременно и улыбался, и был серьезным, поскольку его улыбка не имела ничего общего с выражением глаз - именно по ним Лина всегда и определяла его настроение на данный момент. Казалось, он был чем-то удивлен и в то же время весьма заинтересован.
- Да, вот как все начиналось, значит... - проговорил наконец мужчина. - На первый взгляд эти записи могут показаться веселыми, однако в них нет ничего смешного, если ты понимаешь всю серьезность тех занятий...
- Всякое было в те годы. - колдунья выглядела немного смущенной. - Я тогда была еще очень наивной и неопытной, хотя ты знаешь, вид душевной крови я по-прежнему не люблю, а шить так и не научилась. А тот мой первый клиент был еще далеко не самым тяжелым, позже попадались и не такие...
- И много у тебя еще там подобных историй? - теперь мужчина уже улыбался по-настоящему.
- Да, здесь записи за мои первые два с половиной года практики, а дальше я уже перестала записывать наблюдения по причине приобретенного опыта и... некоторых других дел, если ты понял, о чем я.
- Я не мог не понять. - с этими словами муж Лины подошел к ней, собираясь обнять. - Именно тогда, шесть лет назад ты дала согласие на брак со мной.
- Так тебе больше не нужно читать мои конспекты?
- А зачем мне в принципе знать обо всех других клиентах, ты мне и так прежде рассказывала, как помогала всяким постаревшим красавицам или погрузившемся в депрессию богачам, не говоря уж об исправлении всевозможных мерзких типов. Можешь дать мне на секунду свои бумаги, я сам постараюсь быстренько что-нибудь из них прочесть. (листая страницы) Так, вот, здесь понятнее написано... Ну, как я и думал, больше ничего нового, все те же наблюдения, вроде "Время работы - примерно час, непредвиденных обстоятельств было мало, хотя краска закончилась раньше окончания, раны затягивались самостоятельно..." Мне были важны только самые первые моменты, чтобы понять, какой ты была еще до знакомства со мной. И теперь я вижу, что не ошибся, думая о твоем самоотречении и самопожертвовании, уже с первых дней ты вкладывала в лечение своих пациентов всю себя, ты обеляла им души с помощью своей собственной, забирала себе всю ту грязь и отдавала взамен свою чистоту... А на такое способны очень немногие, поверь мне, только настоящие святые в человеческом обличие...

Вновь засмущавшись, Магдалина все же позволила мужу себя поцеловать, обнимая его самого за шею и стараясь не выронить при этом свои записи. Когда мужчина все же от нее слегка отстранился, молодая женщина лукаво улыбнулась и спросила: "А как же история про тебя? Ты ведь именно с ней и хотел больше всего ознакомиться, она здесь, к счастью или нет, сохранилась."
- Ах, Лина, Лина, ты действительно неисправима, за что я тебя и люблю... Хорошо, можешь теперь прочесть ту свою запись, если только найдешь ее.
- Найду, найду, не сомневайся. - ведьма начала быстро листать страницы пожелтевшей бумаги, мгновенно пробегая глазами первые строки, пока наконец не остановилась на одной из них, той, что была почти в самом конце тетради.
- Ну вот она, запись номер 625, сделанная на следующий день после той моей тяжелой ночи, целиком посвященной лечению твоей души. Сейчас ты сможешь все узнать о том, что тогда происходило, я ведь и в девятнадцать с половиной лет продолжала писать весьма откровенно, веря, что никому в будущем не придется это читать... Пора начинать.

Запись №625 (I)

Боже, какую же мучительную и насыщенную ночь мне пришлось вчера пережить! Несмотря на то, что я уже почти два года занимаюсь лечением душ, причем достаточно неплохо, то, что мне пришлось испытать вчера, не идет ни в какие сравнения с прежними случаями.
Все началось с того, что прошлым вечером я как обычно наводила порядок в своем рабочем помещении, промывала инструменты и кисточки, размешивала краску и растворы, будучи уверенной в том, что новых клиентов точно до утра не стоит ожидать. Где-то уже после одиннадцати часов я собиралась идти наверх и готовиться ко сну, как вдруг... Услышала стук в дверь моего дома! Ну что это такое, в самом деле: в такую поздноту меня тревожить! На улице темно, как в погребе, я уже сама уставшая, а тут неожиданный пациент вроде как объявился! Нет, надо будет точно указать в новом объявлении, что после девяти вечера я никого не принимаю, и точка. Больше никаких снисхождений не будет.
Но как бы там ни было, я просто не могла хотя бы не выйти на порог и не посмотреть кто именно стучался - все же я не настолько равнодушная и жестокая по отношению к людям, несмотря на всю ту боль, что они мне причиняют по пять раз на дню, если не больше. Взяв светильник, я открыла дверь и посмотрела на крыльцо... Я ожидала увидеть там многое, но только не такое. Конечно, кому понравиться находить в двух метрах от порога своего дома мертвеца, не так ли! Присмотревшись, я еще больше начала убеждаться в том, что мне на крыльцо подбросили труп недавно умершего мужчины: казалось, несчастного, судя по его одежде и лицу, только что выкинули из гроба и оставили лежать прямо под моими окнами!
В тот момент я не сдержалась и выругалась: до чего люди дошли, сперва младенцев нежеланных подбрасывали всем подряд, теперь и до трупов дело дошло... Тем не менее, я все-таки решила взглянуть на мужчину истинным зрением, благодаря которому поняла, что, как ни странно, он еще жив, однако его душа пребывает в столь плачевном состоянии, что он может с ней расстаться еще до наступления рассвета. Вскоре я обнаружила лежащую неподалеку записку, в которой неизвестный, по-видимому, друг несчастного, просил меня о помощи тому, кого он ко мне и доставил, обещая заплатить столько сколько потребуется. Нет, на самом деле, к деньгам я никогда не была падка, однако без них моя работа была бы невозможна, да и простое чувство сострадания помешало мне отказаться. Так или иначе, через некоторое время мне удалось пристроить нового пациента на стол (сие было весьма трудно, но все же осуществимо) и приступить к его более тщательному осмотру.

* * *

Как уже было сказано, мне прежде уже доводилось иметь дело с весьма непростыми случаями, однако в тот поздний вечер я была первое время ошарашена. Внимательно осмотрев душу того мужчины, я покачала головой и, кажется, даже произнесла вслух: "Господи, кто же тебя так изуродовал-то?" Сама структура его души была отнюдь не злой и даже не изначально темной, скорее, наоборот. Но то, как она выглядела, внушало неподдельный ужас: помимо многочисленных непрерывно кровоточащих ран самой разной глубины и размера, а также грязи и сочащегося отовсюду гноя, создавалось впечатление, что ее пропустили через "Железную деву" или что-то подобное, а после еще раз с другой стороны. Как можно за один раз исцелить все это? Это же то же, что вернуть в первоначальный вид чистый белый лист бумаги, на который сперва вылили воду, затем кровь и чернила, а потом разбавили все уксусом! Иными словами, полное восстановление такой души практически невозможно, шанс хотя бы восьмидесяти процентов ее улучшения - один из ста миллионов. Даже моя Учительница вряд ли справилась с подобным случаем, а уж я-то, я-то...
И все же я не могла бросить начатое и потому решилась взяться за дело. Будь у меня выбор, я бы, скорее всего отказалась, однако в тот вечер как такового выбора не было: или я действительно смогу ему помочь хотя бы слегка, или он умрет меньше чем через семь часов, а такого исхода я точно не могла допустить. Поэтому очередная и сложнейшая операция по лечению души началась.

* * *

В этот раз мне пришлось проделывать с клиентом абсолютно все, что я прежде делала с другими, причем сразу. В первую очередь я пыталась смыть с души всю кровь и грязь, а это было весьма непросто, поскольку та никак не желала смываться простой водой, пришлось часть растворять, а испачканные кровью руки просто закрашивать и обелять - другого способа у меня не было. Кажется, во время процесса, я вновь начала негромко разговаривать, в том числе и с самим пациентом, качая головой: "Видно, на твоей совести есть чья-то жизнь, и не одна, к тому же здесь полно прочей мерзости... Что ж ты раньше такое вытворял, если сейчас похож на Франкенштейна в душе, а? Даже хуже... И как тебя так всего изранили, Боже мой... Здесь точно не одна банка краски, мази и бальзама уйдет... все свои запасы придется истратить..."
Продолжая время от времени разговаривать с несчастным подобным образом, я тщательно смывала с него все дурное и гадкое, обеляла и замазывала отпечатки темных дел прошлого, залечивала раны и так же их обрабатывала, дабы они больше не гноились и не воспалялись. Разумеется, очень скоро я оказалась вся вымазанная в его крови, краске и прочей жидкости уже неопределенного цвета, что как обычно вызвало у меня во рту отвратительный чернильный привкус, словно в меня влили целую бутылку мышьячной кислоты. Однако мои усилия не были напрасны: спустя примерно три часа его душа наконец-то начала приобретать более-менее сносный облик, а раны понемногу превращались в небольшие царапины, что не могло не радовать. И хотя у меня опустели целых четыре банки с краской, две с мазью и полторы с раствором, я даже слабо улыбалась, убирая за уши выбившиеся волосы. Казалось, что еще примерно час, и все наконец-то закончится. Но как же я тогда ошибалась...

* * *

Уже почти полностью перестав волноваться, я в очередной раз взглянула на своего клиента истинным зрением, намереваясь убедиться, что теперь заметных улучшений стало гораздо больше, как вдруг... Я увидела, что из сердца его души (оно действительно есть не только в теле) что-то торчит. Приглядевшись, я испустила сдавленный вздох: это был очень острый и неровный осколок стекла, означающий, что несчастный сильно пострадал от предательства близкого человека, которого любил в буквальном смысле до безумия и потери пульса. Сам же основной вопрос заключался в другом: как теперь мне его оттуда достать?
У меня по-прежнему не было нужного для таких целей инструмента, а медлить было нельзя: именно тот осколок являлся главной причиной столь ужасного состояния мужчины, и в случае его оставления в сердце души все мои прежние старания могли очень быстро пойти насмарку. А этого нужно было точно избежать любой ценой. Некоторое время я раздумывала как мне лучше всего поступить, и в итоге решила вытаскивать злополучный кусок стекла вручную.
Именно эта операция была самой сложной из всех, что мне доводилось делать за все годы практики. Даже Мэджи Просвещенная вряд ли бы смогла не порезаться, пытаясь извлечь тот осколок, ведь свою душу тоже можно повредить, когда она соприкасается с подобным. Поэтому я вытаскивала осколок очень медленно, делая долгие интервалы и передышки, и в итоге лишь спустя более двух часов смогла достать большую его часть. Оставалось еще совсем немного, только другой конец, однако это оказалось гораздо труднее, нежели я думала, поскольку в какой-то момент острые края осколка все-таки порезали и меня саму, отчего я непроизвольно вскрикнула. Однако уже через минуту дело было завершено - проклятый кусок стекла был выброшен прочь. Правда в ту же секунду я снова услышала столь нелюбимый мне звук - из того места, где прежде находился осколок, обильно полилась кровь, причем не только на пол, но и на мои ботинки... Вскоре к ней добавилось и нечто еще, а сам тот процесс я могу охарактеризовать так: "Сколько же всякой мерзости и дряни вышло в тот момент из его души - хуже просто нельзя и представить!"
Но все, как известно, происходит к лучшему: когда черная жидкость вконец вытекла, я остановила кровотечение, еще раз обработала рану и наложила на нее несколько слоев мази, затем проверила все остальные участки, и только после этого вздохнула с облегчением. Мне удалось вернуть его душу в практически первоначальное состояние, хотя я и потратила на это больше восьми часов.

* * *

Нечего и говорить, что после столь длительной и утомительной работы я была измучена до предела. С трудом вымыв себе руки и убрав со лба мокрые волосы, я написала записку обещавшему прийти утром другу моего клиента, после чего отправилась к себе наверх, убедившись, что выздоравливающему больше ничто не грозит и дав ему немного растворенного сахару - это полезно для обновленной души. Едва дойдя до своей постели, я рухнула на нее как подкошенная и в ту же секунду провалилась в сон, даже не слыша, как дверь моего дома вскоре открылась...

Запись №625 (нерабочее)

Нет, даже несмотря на то, что это не относится непосредственно к моей практике и работе в целом, я обязана это записать. Потому что прежде... мне никогда не доводилось испытывать подобных чувств, к тому же возникших столь внезапно и неожиданно. Я просто не могу сейчас молчать о них.

* * *

Закончив описываемую в предыдущей части работу, я пошла спать наверх, а когда проснулась, был уже полдень. Сперва я даже почти забыла о своей тяжелой ночи, до тех пор пока случайно не взглянула на себя истинным зрением и обнаружила оставшиеся следы душевной крови и краски. Ведь тогда я была настолько уставшей, что даже не смогла их все оттереть или замыть... "Черт, придется это делать сегодня!" - решила я, начав спешно вычищать палочкой свои ногти. - "А так как уже наступил день, то ко мне скоро могут прийти новые клиенты - просто кошмар!"
Увы, к счастью или нет, мои тревоги по этому поводу оказались напрасны, да и толком привести себя в порядок я так и не успела. Потому что уже минут через пять услышала шаги на лестнице. Вздрогнув от неожиданности и спешно отбросив тряпку и палочку подальше, я выпрямилась и впилась взглядом в дверь, недоумевая, кто мог сейчас подниматься ко мне в комнату.
Шаги приближались. Я почувствовала легкую дрожь, однако тут же себя одернула и с достоинством подняла голову: все-таки это мой дом, и я в нем хозяйка, значит, это нужно всячески демонстрировать, в особенности перед всякими нежданными визитерами. В ту же секунду дверь медленно открылась, и ко мне в спальню вошли два человека.
Того, кто был впереди, я увидела первым, однако особого впечатления на меня он не произвел, позабавило лишь то, что у него на голове была красная шапочка с кисточкой (феска), а глаза казались такими большими, что могли вот-вот вылезти из орбит, т.е навыкате. И именно тот странный человек, увидев меня, улыбнулся, и заговорил - второй все еще стоял в дверях, и я так и не могла его толком разглядеть.
- Здравствуйте, мадемуазель, рад вас наконец увидеть. Простите, что мы вас потревожили, просто я счел нужным лично поблагодарить вас за оказанную помощь моему другу, и, естественно, сделать это не только в устной форме...
До меня все наконец дошло: именно он и был тем, кто написал записку вчера и доставил того несчастного ко мне. Единственное, что странно - почему он тогда сбежал, не мог меня дождаться. Да, он писал, что "Его отсутствие в *** должно быть незамеченным", но все же... Утешает, что хоть теперь пришел!
Старательно изображая сдержанную благодарность, я кивнула головой.
- Не стоит, вы же и так уже оставляли мне оплату вчера.
- Ах, да что вы, это был только задаток, вы достойны гораздо большего, уверяю! Когда я утром вернулся и обнаружил своего друга, то готов был поклясться, что с ним произошло чудо - видно, сами Небеса сжалились и послали ему ангела в вашем облике, мадемуазель...
- Да полно вам уже, не стоит меня канонизировать, я всего лишь лекарка душ, и не более того, а счастливый исход лечения зачастую зависит не только от меня, но и от других факторов...
- Не принижайте себя, дорогая, излишняя скромность вам не к лицу. Да вы посмотрите сами: вот что вы смогли за ночь сделать с несчастнейшим человеком на земле! (своему другу) Да не прячься ты уже, можешь ей показаться наконец!

В это момент второй мужчина, который, судя по всему, и был моим вчерашним пациентом, вышел вперед. И в ту же секунду, как я на него посмотрела, меня словно изнутри пронзило молнией. Вытянувшись по струнке, я была не в силах оторвать взгляд от его лица, про себя думая: "Нет, этого не может быть, это какая-то ошибка, это не он... Он разве таким был ночью?.."
В конце концов я смогла убедить себя в том, что никакой ошибке нет - я узнала его по одежде, однако его лицо... Я готова была поклясться, что двенадцать часов назад оно выглядело иначе. Быть может, все дело заключалось в том, что ночью я не видела его глаз - именно они и способствовали моему совершенно зачарованному состоянию и затруднению выдавить из себя хоть одно слово.
- Я бы тоже хотел поблагодарить вас. - заговорил мой недавний клиент. - Сейчас я чувствую себя значительно лучше, нежели было прежде, и этим я обязан лишь вам одной...
Я почувствовала, как меня начинает трясти, а руки словно окунули в горячую воду.
- Также я хотел бы извиниться за то, что мой друг вас потревожил в столь поздний час, однако в нашей ситуации просто не было иного выхода, мы очень надеялись на ваше понимание, поэтому можем доплатить за причиненные вам неудобства.
Кое-как совладав с образовавшемся в горле комком, я произнесла, не сводя с мужчины глаз: "Не стоит, это не неудобства, это всего лишь..." Дальше я запнулась.

Видимо, мой клиент понял, что дальше наша беседа только затянется на неопределенный срок, поэтому что-то быстро сказал своему другу на ухо, после чего тот улыбнулся (его глаза при этом сделались еще больше) и сказал: "Я тогда спущусь вниз, сосчитаю для вас нужную сумму и отложу. Еще раз благодарю вас.", после чего поклонился и ушел.
Теперь нас в спальне стало лишь двое, и я, уже не стараясь принимать равнодушный вид, отвернулась к окну. Мою голову терзали совершенно не подходящие мысли, вроде: "Боже, как он сейчас смотрел на меня, у него такие глаза..." А когда я визуально снова его представила, то почувствовала, как мои руки начало покалывать, точно иголкой, а дыхание перестало быть ровным. "Что со мной происходит, это только из-за его взгляда или... Нет, я не могу!"
Некоторое время бывший несчастный пациент наблюдал за мной молча, затем немного подошел ближе и мягко спросил: "Почему вы не смотрите на меня? Что-то случилось? Вы неважно себя чувствуете сейчас?"
Вначале я немного покачала головой, однако когда он подошел еще ближе и добавил: "Должно быть, вы очень устали...", я не выдержала и произнесла: "Умоляю вас, не делайте так больше, это невыносимо..."
Казалось, он слегка удивился.
- Что именно невыносимо?
- А вы не понимаете? Пожалуйста, не смотрите на меня так, ваш взгляд, он... Что вы со мной творите, я при вашем друге едва сдерживалась, а теперь...
- Ах, вот в чем дело... Простите, я уверяю вас, что не имел в своих мыслях ничего дурного, я лишь хотел вас поблагодарить и... Получше увидеть ваше лицо. Прошу вас, повернитесь хотя бы на секунду.
- Хорошо, я сейчас это сделаю, только не смотрите мне в глаза, иначе...
Мои руки совершенно онемели, а по телу проходила такая дрожь, которую я не испытывала даже перед первым днем практики. Кое-как совладав с собой, я повернулась и вскоре почувствовала как он осторожно поднял мне голову. И на какую-то секунды мы снова встретились взглядами, после чего я, уже почти ничего не осознавая повернулась к стене и прошептала: "Ваш друг, наверное, уже закончил считать, ступайте к нему. Вниз."
Мужчина некоторое время молчал, затем тихо произнес: "Хорошо" и подошел к двери. Будучи не в силах с собой что-либо сделать, я все же посмотрела на него в последний раз и услышала на прощание: "Спасибо вам за то, что спасли мне жизнь вчера, без вас я бы уже умер, я знаю." Через мгновение за ним закрылась дверь...

* * *

Не помню точно, что происходило потом: кажется, я сперва продолжала стоять, а затем у меня подогнулись ноги, и я просто осела на кровать, глядя в одну точку и чувствуя, как у меня колотится сердце. Только спустя час я смогла начать писать. Но что меня ожидает в будущем - я не знаю. Знаю лишь, что теперь моя жизнь никогда уже не станет прежней, ее навсегда изменил этот человек с глазами неземного существа, из души которого я еще день назад вытаскивала осколки...

Эпилог

Закончив чтение, лекарка душ подняла глаза и, взглянув на мужа, тут же захихикала и закрылась тетрадью, покраснев, словно вишня.
- Ну я прошу тебя, прекрати это! Не надо так на меня смотреть, ты знаешь, я не выношу этого, я вон, еще с первого дня...
- Да я уже понял. - мужчина продолжал улыбаться, немного склонив голову набок. - Ты ведь не просто так прочла мне и ту запись, которая прежде у тебя была заклеена.
- Я... Я просто увлеклась, вот и все.
- Да, конечно...
- Да ну тебя, ну! - Маглалина уже не скрывала своего смеха. - Ишь ты, какой: то ему всю историю болезни прочти, теперь вот это... Нет, больше ничего от меня не дождешься, и не проси!
- Ах, вот как... Ну ладно!

С этими словами мужчина бросился к жене, та некоторое время пыталась от него убежать, но спустя несколько минут он заключил ее в свои объятия, поднял на руки и закружил по комнате. Вновь оказавшись на ковре, молодая женщина обняла любимого за шею и поцеловала.
- Я люблю тебя.
- И я. Больше всего на свете. А записи твои мне больше не нужны, мне просто было очень интересно узнать что именно ты чувствовала в день нашего официального знакомства. А дальнейшее я уже и сам отлично помню.
- Да? - Лина изобразила удивленный вид. - И что же было потом?
- Ну, если меня не подводит память, через две недели после того утра я вернулся...
- И принес мне то самое колечко.
- И сделал тебе предложение. Господи, как же я рад, что ты его приняла, пускай и не сразу, а только через десять минут.
- Ну, это же так принято: сперва стандартное "Мне нужно подумать", а уже затем...
- Да: я уже собирался уходить ни с чем, открыл дверь, как вдруг... Услышал как ты почти в отчаянии закричала: "Подождите!" (с улыбкой) И я был вынужден остаться.

Магдалина лишь ласково улыбнулась мужу в ответ, после чего поближе к нему придвинулась и положила голову ему на плечо.
- Жаль, что ты не смог познакомиться с Кристабелль: к тому времени она сама уже отсюда уехала и сейчас тоже замужем за каким-то поэтом, наверное, тем самым, кого я в первый раз не хотела у себя принимать.
- Это не так страшно: подобные наивные малышки мне уже давно не интересны.
- (немного подняв голову и глядя в лицо мужа) Я тебя кстати хотела спросить: почему в день нашего знакомства ты сказал, что умер бы без меня, ты ведь не мог знать точно о том, что происходило тогда с твоей душой, разве нет?
- (снисходительно, но в то же время печально) Ты порой недооцениваешь обычных людей, Лина. Да, я не мог видеть плачевный вид своей сущности, однако, поверь мне, мне было тогда так тяжело на сердце, что и нужно было видеть тот осколок и прочее. И если бы в тот вечер я бы не отказался возле твоего дома, я бы, скорее всего, сам свел счеты с жизнью, не дожидаясь когда Смерть сама за мной придет.
- Слава Богу, твой друг решил этого не допустить.
- Да, он каким-то образом узнал о тебе и решил меня доставить к твоему дому, однако днем это сделать не получилось, а в тот вечер я... В общем, не удивляйся, что приняла меня тогда за мертвого, я действительно им практически был в ту пору.
- Зато теперь ты настоящий ангел, которому вправили крылышки после большого падения в бездну и вернули к жизни.
- Да. И это все благодаря тебе одной, милая.

В ответ колдунья снова поцеловала мужа, начиная засыпать рядом с ним. Сам же мужчина решил больше не тревожить жену и лишь нежно гладил ее волосы, любуясь при этом ее красотой. Вскоре он мысленно сказал: "Спасибо Господу за то, что моя душа обрела спасение и счастье с тобой, любовь моя. Как же все-таки хорошо, что Дарога смог тебя найти..."