Территория За 2

2

Андрей Александрович ещё несколько минут неподвижно стоял у асфальтированной грани, отделяющей его от прогрессивного человечества. Продвинутого человечества, которое движется вперёд семимильными шагами или думает что движется. От мира, уже вчерашнего в котором остались незаметно прожитые годы. Всё в прошлом. Мама тоже осталась.

Старая больная и ни кому не нужная. Воспоминания о матери мучили Андрея, грызли его душу. Так сложились обстоятельства. Другого приемлемого выхода из сложившейся ситуации не было. Я бросил её - со слезами на глазах укорял он себя. Был ли выход? Да, был. Стоило только подписать присягу и сделаться санитаром, и быть рабом системы. Чистым человеком. Так сказать чистильщиком. Или просто чистым чистильщиком. Тогда б и за мамой был изысканный уход, и спецпитание, и всякие другие блага. Всё кроме свободы. Хотя кто сейчас свободен? Разве что стены ушастые. Главное – то исполнять свои обязанности, блюсти порядок, душить инакомыслящих, инакопишущих, инакоходящих и так далее и тому подобное. Это не по мне. Нет - никогда, никогда. Андрей вытер слезившиеся глаза кулаками, как делал это в детстве.
Она меня благословила, понимая, что другого выхода нет. Благословением спасла, а себя приносила в жертву. Ты должен найти отца. Найди его ради меня. Это были её последние запомнившиеся слова.

На обочине появилась лиса. Худая и измождённая после долгой и сухой зимы. Она спокойно пересекла дорогу, не обращая внимание на плачущего человека и, скрылась в колючей поросли территории. В том же направлении пролетели птицы большие и малые все вместе. И они тудаже. Значит — не всё так плохо.

Он вытащил из салона одеяло и, выбрав место в густой прошлогодней траве, улёгся спать. Необходимо отдохнуть. До проклятого небом города скрывающегося в долине смерти оставалось примерно сто километров. Сто, всего лишь сто.
Места дикие, нехоженые: « Андрей будь осторожней там, предупреждал его дядя Вильям — не всякий способен пройти этот путь, но пройти можно, а вот выйти от туда - нельзя. Ты же понимаешь, что я — есть исключение из правил. Дядя Вильям засмеялся. Он был наполнен радостью встречи и наполненный до краёв радостью добавил: помни Андрей, что тебя ждёт отец. В его словах чувствовалась уверенность и это вдохновляло.
Дядя Вильям погиб сразу после того как передал письмо Андрею, вернее он сам и был тем письмом. Успел-таки передать. Эх, дядя Вильям, дядя Вильям. Знал ведь, на что шёл.

Весеннее солнце входило в силу. Перед глазами упоённого майским теплом Андрея Александровича, сквозь пелену полнокровных век, появились воспоминания. Ему привиделось то далёкое, беззаботное и счастливое детство, когда незаметно для себя самого он прибавлял в росте. Когда полыхал цветущий миндаль, и шли тёплые дожди.

Сквозь красно-оранжевую кровь утомлённых век, он вновь увидел её улыбку, глаза васильковые с добрыми морщинками и вновь почувствовал её тёплые руки, к которым любил прижиматься щекой. Вот она выходит во двор в длинной сорочке, простоволосая и босая. В солнечном смятении развешивает отцовские рубашки, а потом поливает цветы, а я рвусь к ней, чтобы ухватиться за ногу и радуюсь. Мама, мама...