В клетке

Повесть об атлете, бойце смешанных единоборств, столкнувшемся с трудностями профессионального пути и хитросплетениями системы. Став пленником системы, он пытается вырваться из её тисков, при этом проявляется, и не всегда с позитивной стороны, его бунтарский дух. Герой верит в свой Олимп, в то, что когда-нибудь покорит его, но его устремлениям не суждено сбыться. Испытав неудачу, он начинает новое восхождение...



                ТЕРНИ ОЛИМПА

                Часть первая
                В КЛЕТКЕ




1

– Да, я сумасшедший! И мне плевать на вашу тактику, на вашу осторожность! Я буду драться, так как я хочу, и даже не пытайтесь мне диктовать ход поединка и рисовать ваши дурацкие схемы. Рубка, рубка и ещё раз рубка – вот моя стихия!
 Джим всё больше распалялся, споря со своим тренером и менеджерами.
 – Не мешайте мне делать моё дело, я же не мешаю вам продавать мои бои и трансляции, хотя мне это, во, где сидит! – он сделал жест, ударяя кулаком по лбу.
– Мне отвратительна вся эта канитель вокруг поединков, но я должен играть по вашим правилам и терпеть вас всех.
– Да, Джим, должен, поэтому и прислушиваться к нам ты тоже должен, –отвечал Гор Ховер агент Джима Фери. – Это бизнес и, если ты хочешь быть успешным в нём, тебе нужно беречь себя и свои мозги, иначе тебе их выбьют в одной из схваток.
– Не умничай, Ховер, ты только и знаешь, что торговать и ничего не смыслишь в бойцовском деле! Скажи мне, если это не так. А ты, Грег, – он махнул в сторону Грега Арона, промоутера, работавшего с ним уже третий год, – ты всё время хитришь, пытаешься мне поднести дичь, подбитую в предыдущих боях, но я не питаюсь падалью, запомни! Давай мне свежих бойцов, таких как Барнабас и Хопкинс. Пусть попробуют отобрать у меня титул «непобеждённого» и рискнут своими поясами. Вот это будут бои, а остальное не для меня. Вы меня услышали? Если да, то не игнорируйте моё мнение и договаривайтесь с Данди и его людьми о лучших боях для меня.
– А титул непобеждённого это ты сам себе присвоил? – съязвил Хэнсон, один из файт-менеджеров Джима. Фери сделал вид, что не услышал слов Хэнсона.

– Мы всё поняли, – отозвался Грег Арон, разминая сигару.
На его лице проявилась лукавая усмешка.
– Но у Данди Скота свои планы на этот счёт, мы следуем в его фарватере, так как он задаёт курс нашему бизнесу, и мы не можем диктовать ему нашу волю, ты уж прости, Джим.
– На следующие два боя, – вступил в разговор тренер и друг Джима Омар Уилсон, – тебе прописали далеко не проходных соперников. Да, это не Хопкинс, не Барнабас Лейтон и даже не Хон Линг Чо, но у всех у них есть стержень и победы над достойными бойцами.
– Кто они такие, о ком вы говорите вообще? С кем я буду драться? Я узнаю своих соперников в последнюю очередь, хорошенькое дело!
– Так ты этим и не интересуешься, – ответил за всех Гор Ховер, – если парень не чемпион, ты не спрашиваешь ни его имени, ни количество его боёв. Согласись, ведь это так?!
– Ну и что?! Плевать мне на них, я уважаю их только после боя, когда вижу их побитых, но улыбающихся от счастья, что им удалось выжить в бою со мной. Остальное меня не волнует, меня не учили пиетету на улицах Лос-Анджелеса.
– А Хопкинса и Лейтона ты будешь уважать ещё до боя? – вновь не выдержал, сидевший в стороне Хэнсон.
– Буду, их буду.
– Но почему?
– Почему? Да потому что у них есть имя.
– Только и всего?
– А что вы мне предлагаете игнорировать чемпионов организации? Они же перцы в нашей лиге, в нашем спорте. Обидев их раньше времени, я обижу всю организацию, убью её статус.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – отозвался Ховер.
– Это точно, – подтвердил Грег Арон. Он решил, что надо будет серьёзно поговорить с Джимом Фери, но не сейчас, как всегда не сейчас, потому что «Баскельт» (как называли Фери в его кругу) являлся победителем, а победителей, как правило, не судят.
– Но зато пусть не рассчитывают на уважение после поединка при любом его раскладе, – продолжал Джим.
– Это как? – спросил Хэнсон.
– Если те ребята, которые проиграли мне, заслуживают утешения, то эти задаваки заслуживают только одного – изгнания  из дивизиона. Я проедусь по ним, как бульдозер по кочкам! Вам понятно?
– Мне кажется, ты излишне самоуверен, Джим, – с упрёком бросил Ховер.
– Не то слово. Чудовищно самоуверен! – поддержал его Терри Хэнсон. Тот давно работал с Джимом, и его поведение не было для него новостью, но и он уже порядком подустал от манеры общения чемпиона. Хэнсон отдавал себе отчёт, что своими словами взял огонь на себя, и за этим последуют гром и молнии в его адрес. И всё же, даже гнев чемпиона не мог подавить в нём жажды адреналина, прилив которого он ожидал всякий раз во время конфликта или жёсткой перепалки со строптивым бойцом.

– Ах, ты шкура продажная Хэнсон! – взревел Джим, – ты меня упрекаешь в том, что я слишком самоуверен?
Ховер давился от смеха. Уилсон тоже едва сдерживался, мотая головой, как угорелый. Он надеялся, что Джим не обернётся в их сторону, но он, как назло обратил на них внимание.
– Да что вы ржёте, негодяи?
Ховер уже не в состоянии был сдерживать, разрывавший его изнутри смех. Следом расхохотался Уилсон.   
– Вы сволочи, вы смеётесь надо мной! Может, хватит издеваться, силой и аргументами не можете меня взять, решили победить своим кваканьем?! Тряпки! Я вам устрою!
Смеялись уже все кроме Хэнсона, тот ждал боя с чемпионом и жалел, что дело принимало шуточный оборот.
– Ты кретин, Фери. – Неожиданно, холодным тоном произнёс он. – Полный придурок.

Внезапно наступила тишина, оборвавшая и смех, и крик, и разговоры бойцов в зале.
Чемпион в недоумении посмотрел на Хэнсона. Тот был невозмутим.
– Эй, объясни, что это значит? – крикнул Уилсон, в одном прыжке встав между своим бойцом и его менеджером. Все смотрели на них, не решаясь вмешиваться. Джим сжал кулаки и, отодвинув Уилсона, бросился на Терри Хэнсона. Как не пытался тот защищаться и изворачиваться, яростные удары Джима достигали цели, доставляя ему жестокую боль. Он лежал на канвасе ринга, пытаясь спрятать лицо за канатами. Вместо того, чтобы кричать от боли, он смеялся как полоумный, вызывая этим ещё больший гнев чемпиона.
– Ах, ты извращенец Хэнсон! Чего ты ржёшь, идиот? Тебе не больно, так получай ещё!

Битва двух товарищей, вернее избиение одного другим, продолжалась и неизвестно, чем бы она закончилась, если бы не вмешательство в конфликт партнёров по клубу. Общими усилиями удалось оттащить Джима от Терри и кое-как заткнуть последнему рот. Кто-то из бойцов вылил ему на голову холодную воду и надавал по щекам. Джим в свою очередь продолжал ругаться и размахивать кулаками, но вскоре его ярость сошла на нет, и он наконец-то угомонился. В сердцах махнув рукой, он вышел из зала и направился в душ.   
– Вот быдло! – выругался Хэнсон, придя в себя.
– Ты тоже не лучше, – отозвался Уилсон, – молчал бы уже, а то ведёшь себя как враг.
– Я враг? – Хэнсон злобно покосился на Уилсона. – Если бы я был врагом, я бы уже давно работал на свои интересы, а Джим Фери уже лежал бы на канвасе, – он показал указательным пальцем вниз.
– Что? – удивлённо протянул Уилсон, – что ты имеешь в виду?
Хэнсон замялся, но было уже поздно, все смотрели на него в ожидании ответа.
– А ничего, мне предлагали за его падение неплохие деньги, но я послал их.
– Кто предлагал? – глаза Уилсона сверкали яростью.
– Шшш...– зашипел Грег Арон, – не сейчас, не здесь, пойдёмте-ка отсюда, договорим в другом месте.
Он показал жестом на выход.

Разговор продолжился в близлежащем кафе. Выяснилось, что Хэнсону предлагали пятьдесят тысяч долларов за то, что он склонит Фери к сдаче боя нокаутом. Именно нокаутом. Победителем должен был стать не кто иной, как Флич Келтон, давний боевой товарищ Джима и партнёр по клубу «Tiger-gym». Его промоутер Тэн Спич хотел вывести своего бойца на титульный поединок и был готов выплатить за это крупную сумму. Таким образом, удалив из игры наиболее опасных оппонентов, конкурирующий промоутер хотел расчистить дорогу своему подопечному. Однако сделки не случилось, Хэнсона арестовали на трое суток за превышение скорости во время езды, и он просто не успел передать предложение команды Келтона Джиму. За то время, пока он постигал законы статического движения в камере  шесть на шесть, организация LTF (Liga of Total Fights) назначила бой между Фери и Манделом Бэем – тяжеловесом из Торонто. Тот бой Джим выиграл, но Хэнсон так и не обмолвился о переговорах за его спиной. Сейчас,  когда это вылезло наружу, он молил Бога о том, чтобы Джим не узнал о неудавшейся злополучной сделке, иначе на их сотрудничестве, как, впрочем, и на здоровье Хэнсона, можно было бы поставить крест. В конце концов, ему удалось получить гарантии от партнёров, что те не станут рассказывать Джиму об этой истории, – взамен чего он обязался добиться для Фери поединков с суперзвездами дивизиона, чьи бои транслировали ведущие телеканалы страны.
Теперь Хэнсон должен был вылезти из кожи вон, но организовать бой с одним из лидеров организации.   

– А всё-таки, – сказал Уилсон напоследок, – Джим никогда бы не упал ни под кого, так что в любом случае сделка бы не состоялась.
– Был ещё второй вариант, – проговорился Хэнсон.
– Какой второй вариант?
– Химия.
– Химия?
– Да, дезорганизующая организм бойца.
– И ты бы воспользовался им?
– Нет. Я же сказал, я не враг Джиму Фери, хоть он и придурок, полный придурок, – Хэнсон провёл рукой по правой щеке, где виднелся след от удара, быстро превращавшийся в багровую ссадину.
– Вот так новость! – вспыхнул было Омар.
– Ну, всё хватит, – оборвал Ховер, – пора по домам. Поговорим в другой раз, если возникнет необходимость. Только вражды нам между собой не хватало. У Джима трудный характер, но придётся его терпеть. Надеюсь, не надо объяснять, почему?!...


2

Омар Уилсон ехал в этот час домой. За рулём сидел его племянник Чэд – молодой перспективный боксёр из «Tiger-gym».  Всем своим умением и первоначальными успехами Чэд был обязан дяде, учившему его хитростям и премудростям классического бокса.
– Как твоя рука?
– Уже лучше, но всё ещё отдаёт в локте.
– Не запускай, незалеченные травмы дают о себе знать потом, в самый неподходящий момент. Нельзя игнорировать поломку в своем автомобиле, это может привести к аварии, точно также нельзя игнорировать травмы.

Чэд готовился к поединку со средневесом из Детройта. Победа в бою должна была принести ему дополнительные очки в личном рейтинге и шесть тысяч долларов призовых. Для простого парня с Грэйп стрит*, каким был Чэд, это были приличные деньги, и он намеревался добыть их на ринге, чтобы затем помочь своей семье – шестидесятидвухлетней матери и двум младшим сёстрам, жившим за чертой бедности. Дядя Омар, как называли его в семье Чэда, как мог помогал своему родственнику и еще десяткам таких же как он парням, мальчишками пришедшими к нему в зал в стремлении освоить азы бокса и стать знаменитыми бойцами, такими, какими были в их представлении Рэй Робинсон, Марвин Хаглер, Томас Хернс и многие другие темнокожие легенды профессионального бокса.
С бойцами смешанного стиля Омар Уилсон стал работать три года назад, в тот день, когда к нему пришел Джим Фери, желая улучшить свою боксёрскую технику.  Омар прежде с предубеждением относился ко всем видам боевых искусств, кроме бокса, но увидев Джима в деле, постепенно изменил своё мнение и о смешанных единоборствах.

И всё же, бокс оставался его главной работой и увлечением, даже больше, –бокс был всей его жизнью. Клетку он по-прежнему не любил, считая, что людям не подобает драться в клетке. Весь антураж этих боев напоминал ему схватку двух гладиаторов.
– Посмотрите, – говорил он своим ученикам, –  бойцы это пленники системы, тех организаций, которые зарабатывают на них огромные деньги. – Они напоминают мне гладиаторов римских колизеев, выступающих перед жаждущей зрелищ и хлеба публикой. Да и боксёры, и другие спортсмены подчас сталкиваются с одними и теми же проблемами, когда на их здоровье зарабатывают тысячи долларов, а после износа, избавляются от них, как от балласта, затыкая им рот жалкими страховками.

Он пытался абстрагироваться от внешних атрибутов этих поединков, но это ему плохо удавалось. После боёв с участием Джима, он чувствовал себя полностью разбитым. Он никак не мог привыкнуть к происходящему, а в особенности свыкнуться с ударами локтями и коленями по лицу. Ему казалось, будто он сам вместе со своим подопечным испытывает эту боль. После таких шоу, он стал частенько уходить в запой.

На следующий день он решил серьёзно поговорить с Джимом, в надежде убедить его пересмотреть свои взгляды. Прогуливаясь по городскому парку, Уилсон сказал ему:
– Может, ты оставишь эту гладиаторщину и перейдёшь в профессиональный бокс? У тебя неплохо получается. К тому же, как я знаю, у тебя есть бои в любителях.
– Да было дело, я становился чемпионом университета и выигрывал кубок гарнизона во время службы в армии. В финале я нокаутировал Майкла Спича по кличке «Бизон». Он весил сто два кило, у него было на счету порядка пятидесяти нокаутов, а я тогда провёл всего лишь двадцать боёв. Я жаждал побед в ринге, как, впрочем, и сейчас в шестиугольнике.

Джим обратил внимание на недовольное выражение лица своего тренера.
– Знаю, знаю, ты не выносишь шестиугольник... И в этом есть здравый смысл. Наша работа напоминает битву гладиаторов или двух волков, загнанных в угол, но всё же, мне она нравится. В клетке я ощущаю прилив новых сил, которые мне не может дать ни ринг, ни что-либо иное.

– Я всего лишь предложил, к тому же в боксе ты можешь заработать куда большие деньги.
– Не обещаю, но я подумаю над твоим предложением. Вот только разберусь с Лейтоном и Хопкинсом.
– А почему тебя прозвали «Баскельтом»?

Услышав вопрос, Джим улыбнулся. Видно было, что ему нравилась эта история.

– В детстве, когда мы с отцом ездили в Дублин – на родину моих предков, я видел там уличных бойцов, устраивавших за городом поединки. В ход шли, как кулаки, так и деревянные дубинки. Дрались по-настоящему, до последнего. Отец объяснил мне, что, таким образом, эти люди пытались возродить традиции древних кельтов. Вскоре полиция прикрыла их клуб. Но в моей памяти накрепко засели эти сумасшедшие люди, эти «кельты», как они себя называли, и я решил назваться в честь них и моих предков по матери.
– Так твои предки ирландцы?
– По отцу, да.
– А твоя мать?
– Она из Сиэтла. Ее родители эмигрировали в Америку в 1938 году. Девичья фамилия моей матери – Истебуэра.  У нее баскские корни.
– Интересно. Не знал таких подробностей о тебе.
– Такая история, брат.
– А вот мои предки были рабами, их завезли в Америку из Конго.
– Понятное дело – всех чёрных везли сюда рабами.
 Сказав это, Джим задумался.
– Но, – продолжил он, – именно вы выиграли борьбу за свободу, без вас белые нашли бы себе других рабов. Те же ирландцы сотни лет находились в рабстве у англичан… Кто бы мог представить?!
– Эксплуатация чужого труда не знает границ, – качая головой, произнёс Уилсон. – Свобода, лишь пустая декларация для нынешних поколений политиков. Дух политики Линкольна и Кеннеди изгнан из этой страны на её задворки.
– Бои тут – это тоже эксплуатация чужого труда, – неожиданно заключил Фери. – Да, да, они эксплуатируют нас. Мы дерёмся на потеху публике, которая, как и тысячи лет назад, требует хлеба и зрелищ. Огромная, гигантская мясорубка, проворачивающая кости и жилы сотней бойцов.
– Мясорубка!  Хех, верно замечено, но звучит странновато.
– Да? Тогда, месилово! – воскликнул Джим, размахивая руками.
– Окей, молотилово! – решил подыграть ему Уил.
Они громко смеялись, находя новые несуразные термины. Наконец, устав от собственного гогота, они замолчали, готовя очередную волну нелепых шуточек.
– Костоломня! – не выдержал Джим.
– Хм… Фаршемеска! – парировал Уилсон.
– Что? Фаршемеска?
– Да.
– Это что, сестра мясорубки по-твоему?
– Пусть так, а что? Это её кузина!
– Ха-ха, кузина, ну ты выдумал!
– Хорошо, слушай, вот ещё – отгребальня!
– Что, что? – не выдержал Уил. Он уже вопил от смеха, не в силах сдерживаться. Люди в парке поглядывали на них, замечая их странное поведение. – Отгребальня?!
– Да, отгребальня! Причём по полной, как в том бою с Фритцем Бурмом, с этим татуированным скупщиком старых автомобилей. Досталось же ему тогда на покрышки...
– Да... Завязывай Фери, – неожиданно серьёзным тоном заявил Уилсон, – а то точно придётся тебе наматывать шины.
– Что ты имеешь в виду?

 Коач выждал паузу.
– А то, что отгребёшь ты по полной, и кончится твоя карьера на этом.
Джим исподлобья взглянул на тренера.
– Видимо ты плохо меня знаешь. Я не выхожу из игры из-за страха риска. На сегодняшний день мне нравится моя работа, а что будет дальше, никто не знает.
– А кто знает? – удивился Уилсон.
– Тебе не понять.
– Чего не понять?
– Всего не понять.
– Ну, хорошо, не понять, так не понять.
– Не обижайся, дружище. Я сейчас думаю об одном, как бы попасть в топы организации.
– Ты уже в топах. Разве нет?
– На телевидении нет, там у них своя тусовка, своя слава и популярность. Это высшая лига, я пока что не в ней. По силе и мастерству я им не уступаю, и все это знают, но по раскрутке я в разряде провинциалов. Понимаешь? Поэтому они меня не пускают наверх.
– Ты считаешь себя провинциалом?
– Да я и есть провинциал.
– Ты американец.
– Да, американец. А что американцы не бывают провинциалами?! Главная тусовка, ТВ-рейтинг, большие бабки – всё это сосредоточено на самом верху. Ты это знаешь не хуже моего. Я пока не дошёл до вершины пирамиды.
– И это всё, что тебе нужно? Этого ты ищешь?
– Если добиваться успеха, то по полной.
– Но стать чемпионом можно, и не связываясь с этим миром.
– Нельзя, – жёстко парировал Джим.
– Значит, тебе важен не сам спорт, а то, что вокруг него.
– Для меня это равнозначные вещи. Таков наш спорт, где главный аспект – это шоу.
– Тогда иди в Рестлинг, там полно шоу.
– Шутишь.
– Я не хочу копаться в твоих взглядах, достаточно того, что я тренирую тебя. Однако я думаю, что надо вовремя завязывать со спортом и неважно, бокс это или тотальные бои.
– Моё время завязывать ещё не настало, я ещё поспорю с богами-олимпийцами за место под солнцем.
Он глубоко вздохнул, вбирая в лёгкие порцию свежего воздуха.
– Некоторые бойцы чрезмерно суеверны. Другие, наоборот, кричат, что они самые крутые. И те и другие фальшивят. Ты один – или ты есть, или тебя нет. Остальное болтовня. Но мое поведение это не показуха, я такой, какой я есть, и по-другому вести себя не могу.
– Я знаю, в этом ты весь. Ладно, делай, как знаешь, может, ты и прав, но лично я выхожу из игры. Готовить тебя буду, можешь на меня рассчитывать, но на шоу больше меня не увидишь.
– Подожди, – он поднял на него удивлённый взгляд, – в чём дело, почему ты вдруг принял это чёртово решение?
– Давай, без подробностей, просто прими мой выбор, как должное. И подумай о моих словах, хорошо подумай, Джим. Ты знаешь, просто так я ничего не говорю. «Тотал Файтс» ведёт грязный бизнес, поверь мне.
– Я тебе верю, коач, но бежать с поля боя я не буду.
– Есть много полей для битв, для более умных и изощрённых битв.
– А тотальные бои по-твоему, не изощрённые бои?
– Я предпочитаю бокс. Считаю его самым джентельменским видом спорта, хотя и он порой неоправданно жесток.
– У каждого свой выбор. Бокс, если на то дело пошло, тоже изрядно жесток и процент травм в нём не меньше, чем в боях. Бои – это искусство, смешение всех стилей, возможность проявить себя универсалом, применить весь свой боевой и тренировочный опыт. А внешний антураж – это лишь дань моде. В конце концов, клетка и ринг ничем друг от друга не отличаются, и там и там могут покалечить.
– Согласен. Но ты следуешь в фарватере моды, ты человек времени, а это не путь легенды.
– Я живу и мыслю как все. Мне не хочется выбиваться из общего ритма, иначе мне не выстоять в этом мире.
– Мир, в котором ты утверждаешь себя, как личность, не единственный на свете, есть ещё и другие миры, в которых люди ведут себя по-иному.
– Это понятно, но я живу в своём мире, и мне он нравится. Я хочу завоевать его полностью!
– Окей, брат мой, я на твоей стороне в любом случае! – сказал он, ткнув его пальцем в грудь.
– Рад слышать это. Я опасался, что ты не поймёшь меня, правда. Ты даже не представляешь себе, как важно для меня, иметь в команде такого Мэна, как ты!
Джим обнял Уилсона, дружески похлопав его по спине.
– Хочешь мой совет, Фери?
– Ещё один?
– Не трогай Хэнсона, старайся не соприкасаться с ним вообще, он опасный человек, он та пешка, которая посредством жертвы фигуры стремится стать ферзём. И его всегда будет кто-то вести, используя в своих интересах.
– О чём ты?
Джим пристально смотрел в глаза Уилсона, молчаливо требуя от него  прямого ответа.
– Хэнсон собирался подставить тебя. Хотя он и отрицает это, выяснилось, что он раскручивал интригу с целью вывести тебя из игры. 

Узнав от Уилсона о намерении Хэнсона пойти против его интересов – интересов бойца, с которым его связывал не только контракт, но и многолетние приятельские узы, Фери готов был в порыве ярости разорвать с ним все отношения, но Уилсон упросил его не спешить и дождаться окончания срока контракта. В течении последних трёх месяцев Хэнсон обязался устроить Фери главные в его карьере бои, после чего он автоматически станет свободным агентом. В случае невыполнения своих обязательств, Хэнсон потерял бы не только работу, но и репутацию профессионала, без которой в организации делать нечего. Скрипя сердцем, Фери пообещал не подавать виду, что он в курсе грязных махинаций своего менеджера.



3

Хэнсон, несмотря на все сложности, сумел вскоре организовать для Джима Фери поединок с одним из лидеров организации корейцем Хон Линг Чо. Хэнсон почему-то был уверен, что корейский боец обязательно победит в предстоящем бою и решился поставить на него круглую сумму. Омар Уилсон догадывался, что Хэнсон снова мутит воду, но дабы не отвлекать Джима от предстоящего поединка, тревогу поднимать не стал. Как и обещал, он принял участие в его подготовке, но на шоу присутствовать отказался.   

Бой проходил в Нью-Йорке в присутствии четырнадцати тысяч зрителей и выдался сверхнапряженным. По окончанию четырёх раундов было трудно определить, кто выигрывает поединок. Оба бойца бились достойно, сражаясь за каждый эпизод. В пятом заключительном раунде Фери удался его коронный болевой приём на руку; захват был настолько правильно исполнен, что как не пытался кореец, вырваться из захвата ему не удалось. Не помогли ни его гибкость, ни сниженный болевой порог, – Хон Линг Чо вынужден был сдаться.
 Победа в бою принесла Джиму Фери сто тысяч долларов и ещё пятьдесят тысяч дополнительно от продаж телетрансляции. Это были хорошие деньги, но Джиму было мало одних денег, он хотел славы и единоличного лидерства в дивизионе. Долгий путь к этой цели и препоны на пути к ней, не давали ему покоя, из-за чего он нервничал, и время от времени срывался на окружающих. Советы Уилсона он выслушивал, но отказаться от того, к чему стремился, не хотел и не мог. Адреналин, кипевший в его крови, который не сумели погасить даже тяжёлые четыре с половиной раунда, проведённые им в постоянном движении, рвался наружу. Он отказался от отдыха и уже в понедельник присутствовал на общей тренировке.

Джим жаждал боёв с Грэмом Хопкинсом, с Жоэлем Сантосом и Лейтоном Барнабасом. Он спал и видел себя в бою с ними. И, похоже, мечты его начинали сбываться. Соперник Хопкинса Рэй Габор неожиданно травмировался и выбыл из предстоящего турнира в Лас-Вегасе. За месяц до поединка шефы организации, желая спасти шоу, объявили поиски нового соперника для второго номера дивизиона. Конечно же, на бой вызвался сам Джим Фери. Он заявил в прессе, что судьба сводит двух американцев вместе для того, чтобы сильнейший из них сразился за титул чемпиона с великолепным бразильским бойцом Жоэлем Сантосом и вернул пояс на родину.
«Титул должен принадлежать Америке!» – заявил Фери на пресс-конференции, посвящённой предстоящему турниру. После этого заявления третьего в рейтинге бойца LTF, судьба поединка была решена.

– Хопкинс силён, – повторял Грег Арон. – Это тебе не Бурм и не Мандел Бэй. Ты должен быть готов на двести процентов для того, чтобы победить его.
– Согласен, – скрестив руки на груди, серьёзным тоном произнёс Хэнсон, личные ставки которого после организации поединка с Линг Чо заметно выросли.
Джим сидел на краю ринга и молчал. Он исподлобья поглядывал на своих менеджеров, желая послать их куда подальше.
– Джим с достоинством оценивает силу каждого его соперника, тем более Хопкинса, – ответил за Фери Уилсон.
– Не сомневаюсь, – среагировал Арон, – но я хочу, чтобы наши спонсоры были спокойны за деньги, которые они вкладывают в Джима Фери и в «Tyger-gym».
– Спокойны они будут за свои деньги, если будут хранить их под матрацем, – не выдержал Фери. Видно было, что слова Грега его разозлили.
– Не волнуйся, Джим, деньги этих людей всегда будут в безопасности, независимо от того, во что и в кого они вложены, потому что эти люди умеют вести свой бизнес, – с иронией в голосе протянул Арон.
– Да мне плевать на это. Я гарантирую хороший бой, остальное меня не волнует.
– Тебе всегда на всё плевать, Джим… – начал было Хэнсон, но Уилсон моментально прервал его.
– Не начинайте! Довольно, прошлого раза! Занимайтесь каждый своим делом и не дёргайте то и дело моих бойцов. Я отвечаю за них, а не вы!
– Да, делайте, что хотите, главное, чтобы тотализатор работал на нас, а работать на нас он будет только в случае побед Джима Фери, – Грег Арон бросил недовольный жест в сторону темнокожего тренера.
– А то я не побеждаю в каждом бою?! – огрызнулся Джим.
– Да, но этот бой совсем иное, Хопкинс по-настоящему опасен. Он хищник, крупнокалиберный хищник.
– Я это знаю, не надо меня пугать.
– Я не пугаю, я говорю, как есть. И тебе стоит прислушаться к моим словам.
– Каким бы крутым не был Хопкинс, он сломает свои зубы об меня, вот увидите.
– Твоя самоуверенность до добра тебя не доведёт, – снова не удержался Хэнсон.
– Ладно, всё, довольно! – воскликнул Уилсон, жестом пресекая гнев своего подопечного, вызванного нападками на него.
– С этого времени Джим больше ни с кем из вас не разговаривает о предстоящем бое, и вы не трогаете его! Это моё условие! Ему надо готовиться в спокойной обстановке.
– А то мы ему мешаем. Мы только и делаем, что вылизываем его пятки, а он то и дело оскорбляет нас, – морща лоб, с обидой проговорил Хэнсон. Было видно, что он злился на Джима за недавнюю взбучку и проигранные на тотализаторе несколько тысяч долларов.

Махнув рукой в знак окончания разговора, Джим ловко впрыгнул в ринг, где его ожидал помощник тренера афроамериканец Марвин, и принялся за дело. «Отпахав» с ним пять раундов на лапах, раунд со жгутами и раунд с грузиками, Джим перешёл на снаряды. Отрабатывая ударные связки, он вскоре почувствовал дискомфорт во всём теле. Помимо общей усталости, ныло колено, тянули связки, боль в плечевом суставе нарастала (он травмировал его в четвертом раунде, когда выходил из опасного захвата Линг Чо), но, несмотря на всё на это, он продолжал работать, мотивируя себя предстоящим боем. Рычаг на руку был его излюбленным приёмом, но случилось, что он сам едва не попался на него, лишь чудом вывернувшись из ловушки. Джим злился на боль, он опасался, что она не позволит ему как следует подготовиться к бою с Хопкинсом, однако он не собирался из-за этого сокращать время тренировки, и после снарядов отправился в качалку.

Зал был почти пустой. В углу у зеркала спортивного телосложения девушка приседала со штангой. Он обратил внимание на её атлетическую фигуру, сильные ноги, накаченную спину, упругие бедра и шаровидные ягодицы, вырывавшиеся из коротеньких легинсов.

– Ого! – протянул Джим, – вот это фактура!
Завершив подход, девушка обернулась; Джим узнал в ней Мелису Паркер – чемпионку Америки по пауэрлифтингу.

– Мели, это ты? как это я сразу не узнал твою... – он осекся и, кашлянув, выговорил, – офигительную спину.
В ответ девушка изобразила на лице «hollywood smile»* и, подойдя к нему, поцеловала его в щёку.
– Привет, Джим, давно не виделись!
– Здорово! – он обнял её за талию и прижал к себе.
 – Как ты? Чем занимаешься?
– Да вот решила подсушиться немного. А ты как? Слышала, что ты победил на днях. Поздравляю!
– Спасибо. Приятно, что ты следишь за моими успехами, – держа её за талию, протянул Джим.
– Честно говоря, я случайно узнала об этом, приятель Дженни, ну помнишь ту молоденькую тайбоксершу из группы Ханго, так вот, он был на этом шоу и рассказал, как ты умело расправился с оппонентом...
– Ну ладно, ладно, – сказал он, прерывая её, – скажи, что тебе интересно, что со мной происходит, а то я обижусь.

Он улыбнулся. Высвободившись из его объятий, она бросила на него кокетливый взгляд и подошла к тренажеру.
– Всё может быть. – пропела она и принялась за новое упражнение, теперь уже на пресс.

– Ничего так у тебя кубики, – не скрывая восторга, заметил он.
– Тебе нравятся? – не отрываясь, спросила она.
– Да, и не только они.
– А что еще?
– Все.
– Вау!
Она закончила подход и уже стояла перед зеркалом, разглядывая свой плоский живот.
– Что же ты молчал об этом?
– Не было подходящего момента сказать тебе об этом.
– Теперь он есть. Что ещё скажешь? – сказала она, медленно беря его за руку.
– Скажу, что хотел бы поужинать с тобой сегодня вечером, – преодолевая нахлынувшее на него вдруг чувство нерешительности, предложил Джим.
– О, так сразу и без разведки, – засмеялась Мелиса.
– Разведка боем, – хмыкнул Джим и подал Мелисе шейкер с напитком.
Она сделала пару глотков и, сжимая кулаки, сказала:
– А научишь меня боксировать?
– Зачем тебе?
– Просто интересно.
– Всем девчонкам интересно в начале, но потом им быстро надоедает махать кулаками.
– Почему?
– Потому что, наверное, это не женское занятие.
– В каком веке ты живешь, Джим, – усмехнулась Мелиса, – сейчас процент девушек, занимающихся единоборствами не меньше, чем мужчин!
– В целом ты права, хотя немного преувеличила.
– Ага! Чего стоит одна Бомба Дези или та же Турма Халк!
– О, эти, да, эти стоят своих имён!
– Ну, вот видишь. Я сама недавно начала заниматься джиу-джитсу.
– О как, я бы охотно проверил твой уровень!
– Ммм, – усмехнулась она. – Я не против взять урок у мастера.
– Отлично, но всё равно я считаю это не женским спортом.
– Пусть так, не буду спорить. Но ты ведь меня научишь этому «неженскому спорту»?
– Научу, если так хочешь.
– Договорились, – радостно воскликнула Мелиса и поцеловала Джима.

Через несколько часов они уже мчались по шоссе в «Кадиллаке» с открытым верхом. Джим вёл машину, разговаривая по мобильному с одним из своих агентов.
– Скажи им, что я соглашусь и на тридцать пять процентов. Только безо всяких там вычетов в пользу бедных Техаса или ещё что-то в этом роде; я не намерен разбиваться в лепёшку из-за кого-то ещё. Да, да, я подтверждаю своё согласие. Всё, не буксуй там, договаривайся со всеми, кто заинтересован в нашем с ним бое. Ты меня понял? Окей, до связи!

– У тебя скоро намечается бой? – спросила Мелиса.
– Да, наклёвывается титульник; то, к чему я стремился все эти годы.
– Супер! А пригласишь меня?
– Ты хочешь наблюдать за тем, как я буду драться в клетке?
– Почему бы и нет, мне интересно увидеть, как ты будешь сражаться. В этих боях я нахожу античность нашей эпохи. Гладиаторы на арене! – она весело рассмеялась.
– Да, да, хлеба и зрелищ! – то, в чём нуждался плебс в древности – и в наши времена востребовано. Бойцы охотятся за славой самого сильного, как и тысячи лет назад. Мы вернулись туда, откуда вышли. Но ничего не поделаешь, мы выбрали эту работу, и мы должны любить её.
– Работа, – повторила Мелиса.
– Да, работа.
– Работа… от слова раб, – задумчиво произнесла она.
– Да, и что? Что это ещё за ассоциации?
– Ничего, просто пришло в голову.
– А… ну ты это, береги голову от всяких там ненужных мыслей. И, вообще, мы едем сейчас веселиться, а не работать, так что приготовься, детка! – он ухмыльнулся и выжал педаль газа; машина рванула вперед, обгоняя, ехавший впереди «Шевроле».
– Рванули! – довольно заорал Джим. – Вот так я сделаю любого, кто встанет у меня на пути!
– А ты отчаянный, – бросила ему Мелиса. – Мне нравятся такие.
– Ты будешь довольна, Мели, я тебе обещаю! – заводился он всё больше, разгоняя автомобиль по трассе.
 
Вечер они провели в ночном клубе «Беромино». Джим устроил там настоящий концерт. Он пил, как будто на следующий день его отправляли на войну. Он танцевал так, как будто в последний раз. Затем он буянил, как сумасшедший, а так как в клубе отдыхало много бойцов из Лиги, вскоре он нашел и объект для своих нападок; им оказался партнёр Лейтона по клубу Энди Колар. До потасовки дело не дошло, вмешались охранники, но в ходе словесной дуэли Джим хорошенько потрепал своего оппонента, чем сильно разозлил его.
 
– Ты не устал таскать за собой свой длинный язык, Фери? – бросил ему Колар.
– Я то не устал, а вот твоим уже вылизали канвас в бою с Блэквелом, от того он и заплетается теперь! – парировал Джим и расхохотался на публику.
– Ты думаешь твоим не вытрут, – оскорбился Колар, – поговори, поговори, скоро ты его проглотишь вместе с каппой…
– Плевал я на твои слова, ты мне не соперник, ты даже не во второй десятке, ты списанный материал, поэтому всё, что тебе осталось это трепаться, а вот я скоро буду драться за пояс чемпиона и тогда тебе вместе с твоим напарником придётся не сладко!…

Мелиса снисходительно наблюдала за всем происходящим; ей, похоже, доставляло удовольствие поведение своего нового-старого приятеля. Активный, дерзкий он пробуждал в ней всё больший интерес. Скоро им надоело гулять в «Беромино» и, распрощавшись, со всеми, кто окружал их в этот вечер, Джим и Мелиса отправились в отель.
Их первая совместная ночь прошла бурно…
На утро Джиму не хотелось вставать, он чувствовал себя в безвыходном «фуллмаунте», на животе у него лежала нога Мелисы, не давая ему шелохнуться.  Разбудил звонок мобильного телефона; играла мелодия песни: «если хочешь победить, просыпайся»… Усилием воли он заставил себя подняться с кровати, предварительно высвободившись из плотного захвата своей подруги. Звонила мать Джима.
 
– Мама, это ты? Что такое, что ты звонишь в такую рань? А, сегодня же воскресенье, забыл, прости, мама…
– Ты опять не был в церкви, Джим?
– Нет, мама, не успел, тут с утра дела навалились… – он перевёл взгляд на Мелису.
– Знаю я, какие твои дела, небось кутил всю ночь.
– Да нет, мама, я не выхожу из спортзала, какие там кутежи.
– Это и плохо. Что толку, что ты занимаешься всё время своим спортом? Смотрела я по телевидению – месиво какое-то, а не спорт.
– Это моя работа, мама, она приносит мне деньги.
– Деньги, деньги, эти деньги пригодятся тебе потом на лечение.
– Что ты такое говоришь, мать?
– А то, что исход у таких поединков один, не хочу даже говорить…
– Нет, ты скажи, мама, скажи, что ты там такое взяла себе в голову, что тебе не дает покоя?
– Видела сон.
– Что ещё за сон?

Наступило молчание в трубке.

– Говори, мама, не молчи.

– … Видела тебя в гладиаторском шлеме на арене, с мечом и обвязанным цепями. Вокруг тебя кружились звери и люди с оружием… ты весь в крови…
– Ты фильмов о Риме насмотрелась что ли, мама, или перечитывала книжку о Спартаке?
– Ничего я подобного не смотрела и не читала, это был мой сон. Пойми ты, чрезмерная сила и ярость ведут к гордыне и к духовной слабости. Это закон жизни.

Голос миссис Фери звучал раздражённо. Джим не любил этих ноток в голосе матери и поспешил сгладить тон беседы.

– Хорошо, мама, хорошо, я не хочу, чтобы ты нервничала, не хочу, чтобы ты расстраивалась; я собираюсь завязать со спортом… ты первая, кто слышит об этом.
– Да?
– Да, мама, это правда.
– Значит, ты больше не выйдешь на ринг?
– Значит, ты больше не выйдешь на ринг? Как хорошо! Кстати, Сесилия приходила сегодня к нам. Ты бы позвонил ей, она очень хорошая девушка, ты же знаешь...

Наступила пауза.

 – Джим, ты, правда, больше не выйдешь на ринг?  – с надеждой в голосе спросила миссис Фери.

Он заметил, что Мелиса открыла глаза и смотрит на него.

– Я не знаю, мама… давай я тебе перезвоню, ко мне тут пришли люди…
– Как, ты уже завершаешь наш разговор?
– Да, мама, я тебе перезвоню…

Он отключил мобильный и бросил его на кровать.

– Сегодня, что, родительский день? – потягиваясь на кровати, с улыбкой спросила Мелиса.
– Да, типа того.
– Ты не в духе? А, тебя отругали. И в чём же ты провинился?
– Всё нормально, матери по-своему переживают наши поступки.
– Неужели, кто-то уже пожаловался твоей маме, что ты плохо вёл себя вчера вечером в клубе? – смеясь, воскликнула Мелиса.
– Ну, ладно, довольно. Ей снился сон, что я гладиатор.
– Ты и есть гладиатор.
– …Что я настоящий гладиатор – в доспехах и в прочем дерьме.
– Неплохая аналогия, – предположила она, проходя мимо него. – Это как раз про тебя.
– Ты меня ещё с бультерьером сравни, – кинул он ей вслед.
– А что, звучит. Кстати, какое у тебя боевое прозвище? – спросила она, выглядывая из душа. – Извини, не помню.
– У меня их много. Зови меня «Crazyman».
– Что, это тоже про меня? – спросил он, услышав смех Мелисы из ванной.
– Ну, не знаю, тебе видней и тем, кто дал тебе это прозвище!

Джим целый день провел с Мелисой. Такого с ним ещё не случалось, чтобы весь день он посвящал женщине. Исключения составляли дни рождения матери, когда он заранее брал билет на самолет до Сиэтла и пропадал на несколько дней в уюте и покое родного дома. Мелиса была из тех девушек, которая открытым текстом не требовала к себе внимания, но и не простила бы мужчине отсутствия оного к себе. Поэтому, Джим был вынужден делать вид, что ему доставляет удовольствие возить её по магазинам, помогать ей делать покупки и заботиться о её досуге. Он не мог дождаться, когда наступит понедельник – и он вновь отправится в зал на тренировку.
 
Никогда ещё встреча с Уилсоном не была для него столь долгожданной. Он работал, как сумасшедший, выполняя все указания коача. После работы над ударной техникой, он перешёл в зал борьбы, где его ждали спарринг-партнёры. Отработав с каждым из них по три периода в грэпплинге*, он вернулся в зал к Уилсону.
– Ну, что, – спросил тот, хлопая Джима по плечу, – думаешь, ты готов к Хопкинсу?
– Боя с Хопкинсом не будет.
– Как не будет?
– Будет бой с Лейтоном. Хопкинса сливают его спонсоры и делают ставку на меня.
– Что это ещё за игры, Джим?
– Спроси у них.
– У кого у них?
– У Джейкобса и компании.
– Но почему ты мне сразу не сказал об этом?
– Я сам только узнал об этом. Они устраивают мне титульник с Лейтоном. Одно условие: я должен набрать лишние пять кило, чтобы уложиться в промежуточную весовую категорию.
– Зачем? Чем тебя не устраивает полутяжёлый вес, для чего тебе подниматься в первый тяжёлый, тем более, что бразилец в перерывах между боями – полноценный тяж? Только не говори, что ты этого не знал!
– Это шанс, старик, иначе мне не продраться на вершину.
– Что ты такое говоришь? А как же Хопкинс? Тебя же заклюют из-за того, что ты отказался от боя с ним.
– Хоп нормальный мужик, но он прокололся; людям из комиссии стало известно, что он колит тестостерон, а это значит, что в скором времени его отстранят от боёв. Лучше, чтобы это случилось до нашего боя с ним, не правда ли? Или ты хочешь, чтобы он дрался со мной, имея это преимущество?
– Нет, конечно. Но как это произошло? Многие ведь вкалываются этим, и ты вкалывался!
– Я тут не причём. И, вообще, сейчас я чист и дерусь на своих силах. К тому же я не из тех, кто нуждается в ТЗТ*.
– Я знаю. И всё же, кто-то затеял эту игру, чтобы выиграть её… Боюсь, что ты не главный игрок в этой партии, – с досадой произнёс Уилсон.
– Я не должен думать об этом, я должен идти к своей цели, тогда я добьюсь её.
– Поступай, как знаешь. Только менять тактику под Лейтона это не то же самое, что менять свои решения. Мы обязаны внести коррективы в тренировочный процесс.
– Не волнуйся, коач, этим займутся люди Джейкобса.
– Что? Не понял тебя…
– Помимо наших тренировок в «Tyger gym», я буду работать в лагере «Легионеров». План на бой – это теперь их прерогатива.
–Ты переходишь к «Легионерам»?
– Не совсем так, я буду готовиться у них к бою с Лейтоном. А дальше будет видно. 
– Вот так, да, неожиданное решение! Ну что ж, твоё право, хотя я думаю, что ты совершаешь ошибку.
– Я так не думаю.
– То есть, в моих услугах ты больше не нуждаешься, я правильно тебя понял?
– Нет, не правильно, я не собираюсь отказываться от твоей помощи.
– Как же ты собираешься готовиться? Ты же знаешь – два зала это как две семьи, отнимает много сил.
– Моя семья – это ты и «Тигры», а там всего лишь временное пристанище.
– Странно… – недовольно протянул Уилсон.
– После того, как ты отказался работать со мной в углу, у меня не осталось другого выхода. Пойми…
– Хорошо, как скажешь, Джим. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Они обменялись рукопожатием и разошлись по разные стороны зала; Уилсон в ринг, работать с молодыми учениками, Фери к боксёрским снарядам.



4

Приближался день боя. Все было готово к схватке лучших в дивизионе. К удивлению Фери и его команды его бой с бразильцем Лейтоном Барнабасом был утверждён вторым по важности в программе вечера. Главным боем устроители шоу объявили финал Гран-при LTF в лёгкой весовой категории между, громко заявившим о себе канадцем Клодом Пармери, и знаменитым бойцом из Алабамы Филипом Роджерсом. Фери недоумевал, почему его бой оказался вторым по значимости, тогда как ранее, он получил чёткие гарантии от Стива Джекобса – промоутера-миллионера из WFU (World Fighting Union), что именно их поединок с Лейтоном станет главным событием вечера. Оказалось, что всему причиной стало вмешательство Данди Скота – исполнительного директора и главного учредителя Лиги LTF, который не захотел прощать Джейкобсу и его людям «диверсию» против Хопкинса, находившегося под его особым покровительством. Большего в отместку Скот сделать не мог, так как  Джейкобс выставил ему свои условия, согласно которым Хопкинс обязан был объявить о травме и покинуть Лигу на целый год, иначе в комиссию попадёт информация о том, что Грэм Хопкинс используют стероиды. Фактически Стив Джекобс и WFU внедрили в организацию Данди Скота отдельную весовую категорию и учредили под неё свой собственный титул. Бойцов, согласных побороться за пояс, долго искать не пришлось; Джим Фери давно мечтал о титульном бое, о чём Джекобс прекрасно знал. Бразилец же и вовсе был готов к любому поединку, лишь бы за него платили живые деньги. Он славился своей всеядностью и бесшабашностью. За его плечами было более шестидесяти боёв, первые из которых он проводил на улицах бразильских городов на импровизированных рингах, где отсутствовали жёстко регламентированные правила и любая медицинская помощь. В LTF Барнабас давно уже занимал лидирующие позиции, побеждая одного за другим крепких и не очень крепких ребят дивизиона. В отличии от некоторых других бразильских бойцов, он отлично владел ударной техникой и приёмами греко-римской борьбы. В дополнение к этому, он имел черный пояс по бразильскому джиу-джитсу, являясь одним из самых опасных мастеров «сабмишена»* в мире.

Фери в свою очередь стремился к встрече с реально опасным противником, представляющим настоящую угрозу, дабы в бою доказать своё превосходство над лучшим из лучших. В этом смысле Лейтон был для него идеальным соперником. К бою с ним Джим готовился как никогда усиленно. Он прошёл трёхмесячный тренировочный лагерь на базе клуба «Легионеры», принадлежащего команде Стива Джекобса, два раза в неделю работал над ударной техникой с Уилсоном и еще один раз по субботам ездил на базу национальной сборной по вольной борьбе, нарабатывать броски и проходы в ноги с переводами на тейкдаун. За время подготовки он нарастил приличную мышечную массу, позволившую ему набрать лишний вес, практически не прибегая к помощи фармакологии. Ему пришлось воздерживаться от некоторых привычных продуктов питания, а также сократить свидания с Мелисой, что, естественно, не могло понравиться последней. Однако Джим решил твёрдо следовать своему плану и всё, что мешало его реализации, было отринуто им в процессе подготовки.

Наконец, час пробил. Линии разных судеб сошлись в одной точке притяжения, в той самой, где должно было пройти одно из грандиозных шоу Лиги LTF, организованного под эгидой «Всемирного бойцовского союза». Дворец «Coliseum-Hall» был готов к событию высочайшего уровня в мире единоборств; главный зал вечера был заполнен до отказа. Зрители, приехавшие из разных стран Северной и Южной Америк, а также из Европы и Азии, жаждали увидеть незабываемое бойцовское шоу с участием ярчайших звезд так называемых «боёв без правил». До выхода первой пары в клетку, оставалось немногим около часа. Джим припарковал машину на стоянке и в сопровождении своего секунданта вошел в здание спортцентра. Накануне он разговаривал с Уилсоном, и просил его посетить «Battle of Champions». После длительных уговоров Биг Коач согласился прийти. Вопрос о помощи в углу не стоял, отныне Джим пользовался услугами других секундантов, представлявших клуб «Легионеры», однако не зайти к нему в раздевалку перед боем Уилсон не мог. Он увидел Джима, сидящего на кушетке в ослабленном, полусонном состоянии. Подойдя к нему, он потрепал его по плечу и сказал:
– Не поддавайся мечтам перед боем. Не ослабляй волю, вокруг её стержня вращается всё.
– Это ты, бро? – не поднимая головы, спросил Джим. – Ничего не могу с собой поделать, меня разрывает на части, я сплю, чтобы не гореть.
– Это плохо, Джим, плохо. Ты должен собраться, сжаться в кулак и быть уверенным в своей победе. Прости, лучше ничего не придумано, больше ничего не могу сказать тебе.
– Всё верно. Только я чувствую, что я что-то упустил в своей подготовке, сейчас это сказывается на моём состоянии. – Он устало посмотрел на Уилсона и снова уставился вниз.
– Не зацикливайся на проблеме, всё нормально, думай о том, что всё в твою пользу.
– Постараюсь. Ты будешь в зале?
– Да.
– Хорошо.

Постояв ещё минуту, Уилсон вышел из раздевалки, оставив Джима наедине со своими переживаниями.
Джим вспоминал, как много лет назад просил отца научить его драться или отвести в секцию бокса, на что отец сказал ему:
«Если нужно драться, дерись, и учиться этому не надо, сам научишься, когда надо будет выживать в драке. Сколько не набивай кулаков и не изучай приёмов, не сможешь их применить, если в сердце твоем безвыходный страх. В зал нужно идти, когда уже есть уличный опыт. Характер бьёт умение, запомни».

Ответ отца не вполне устроил Джима и уже на следующий год он вместе со своим кузеном пришёл в секцию борьбы, а ещё через полгода выступал на студенческих соревнованиях, обрастая силой и мастерством.

Мысли о прошлом сменились в голове Джима мыслями о предстоящем поединке. Он чувствовал своего противника, как зверь всем своим нутром чувствует подобного ему хищника, приближающегося из глубины неизвестного и враждебного ему пространства и угрожающего самому его существованию. Никакая спортивная логика больше не действовала, – в ход вступали инстинкты, включались оборонительные рефлексы организма, сознание охватывала иная реальность, полнаю волнения и страха. Никого в этот момент больше не существовало, и даже в окружении секундантов, он был полностью погружён в себя. Разминался он не спеша, пытаясь не заводиться раньше времени.  На нём был спортивный костюм цветов национального ирландского флага, на руках специальные перчатки с одной узкой прослойкой, что увеличивало плотность и жёсткость удара, и беговые «кроссы» на ногах. Заметив, что капли пота проступил на его лице, он завершил разминку. 

Перед самым выходом в узком проёме коридора он повстречался со Стивом Джекобсом, который шёл подбодрить спортсмена перед боём.

– Ну как, ты готов?
– На все сто.
– Отлично, Джим, отлично! Нам нужна победа в этом бою, только победа, пояс должен остаться в Америке, сделай всё, чтобы завоевать его!
– Так и сделаю.
– Вперёд, удачи! – воскликнул Джекобс, похлопав его по плечу.

– Как он? –  спросил Джекобс у секунданта Фери.
– Немного на нервах, но в целом, в порядке.
– Понятно. Не давайте ему заигрываться, нельзя терять голову в таком ответственном бою.
– Хорошо, это сложно, но мы постараемся контролировать его по ходу боя.
– Постарайтесь…

Джим вошёл в клетку под оглушительный шум трибун. Его команда вывесила на борт бойцовский баннер, на котором был изображён тигр, разрывающий клыками стальную клетку. Поприветствовав публику, он стал искать взглядом своего соперника. Барнабаса Лейтона он знал лично, но особого уважения к нему не испытывал, как, впрочем, и тот к нему. Вообще, в этих кругах, если бойцы не являлись партнёрами по клубу, дружба между ними была явлением редким, – этому способствовала жёсткая конкуренция в Лиге. Система, устроенная Данди Скотом и компанией, возводила в культ конфликтные отношения между бойцами; такой подход по замыслу организаторов должен был подогреть интерес публики к шоу и к боям, как таковым.
 Он чувствовал нараставшее в нём волнение, ощущал знакомое чувство пробуждавшейся в жилах ярости. Он старался сконцентрироваться на себе, на своих нервах, готовясь к решающей схватке с самим собой. Единственно, что он отметил в своём оппоненте, так это то, что Лейтон неплохо подсушился, согнав килограммы лишнего веса. Напротив, Барнабас буквально пожирал его угрожающим взглядом, кружась вдоль клетки в своей излюбленной агрессивной манере. Изрядно разогретая предыдущими выступлениями публика, продолжала кричать и свистеть, заряжая атмосферу энергетикой собственных эмоций. Седовласый конферансье торжественным тоном анонсировал бой. Представив зрителям участников поединка, он прокричал свою знаменитую фразу: «those who are about to die salute you!»* После этого рефери Макс Рендл вызвал бойцов на середину и, зачитав им инструктаж, подал сигнал к началу боя. 
Проорала сирена. Лейтон и Фери сошлись в центре арены.

Первая пятиминутка прошла в разведке и в коротких обменах; Джим больше бил с рук, а Барнабас то и дело подключал ноги, стараясь работать связками. Под конец раунда Джиму удался «тейкдаун», но развить успех он так и не смог, увязнув в плотном «гварде»* бразильца. 
Во второй пятиминутке бойцы сократили дистанцию, чаще донося удары до цели. «Оверхенды»* Джима раз за разом разрушали оборону Лейтона, заставляя его отступать. Один из таких ударов свалил его с ног, после чего Фери ринулся добивать противника в партере. Успех был близок, но чрезмерное желание закончить бой досрочно мешало Джиму наносить прицельные удары, и, выдержав штурм, Барнабас сумел уйти из опасного положения. В конце третьего раунда, прошедшего в рваных обоюдоострых атаках, Джим вновь упустил возможность завершить поединок в свою пользу; выйдя на «бэкмаунт»*, он не сумел, как следует зафиксировать захват и провести финальное удушение. Лейтон снова спасся от поражения.
 
Следующий раунд начался с активных атак бразильца. Лейтон шел вперёд, оттесняя Фери к сетке. Джим почувствовал, как отдаёт инициативу, лишая себя пространства для манёвра. Поняв, что отступать уже некуда, он бросился ему в ноги, но тут же пропустил удар коленом навстречу. «Книстрайк»* был такой силы, что Джим на мгновение «отключился» и «поплыл», чем сию минуту воспользовался Лейтон, заняв выгодную позицию в «фуллмаунте». Следующие сто двадцать секунд Джиму пришлось отбиваться от сумасшедших атак бразильца, который, почувствовав запах крови, пытался уничтожить его. Несколько ударов локтями вскрыли «сечку»* на лице Джима, и теперь всё лицо его заливала кровь. В концовке раунда ценой неимоверных усилий ему удалось провести спасительный приём; выйдя на «полумост», он сумел скинуть бразильца с себя… Под оглушительные крики трибун Фери перешёл в контрнаступление: стремясь, во что бы то ни стало реваншироваться и забрать раунд*, он наносил один за другим удары сверху. Бразилец был на грани. Тяжелейшими ударами Джим разбивал, выставленный им блок, но, раздавшийся не вовремя сигнал сирены, оборвал его действия.
Секунданты приводили Фери в порядок, поливая его водой и прикладывая лед к затылку, катмен* старательно залечивал рассечение над глазом, тренера что-то кричали наперебой. В это время Уилсон соскочил с трибуны и подбежал к сетке со стороны, где расположился угол Джима. Увидев его изрядно потрёпанного и уставшего, он попытался что-то подсказать ему, но охранники тут же оттеснили его от клетки.
– Джим! – орал он, – Джим! Что за ерунда, он же ничего не слышит! Поработай в стойке! Побоксируй с ним с дистанции!...

Проходя между рядами, Уилсон заметил Мелису – подругу Джима; она сидела, как ни в чём не бывало, с очаровательной улыбкой поглядывая по сторонам.

Настало время последнего раунда. Понимая, что проигрывает бой, Барнабас усиливал давление. Прессингуя Джима у края клетки, он пытался достать его тяжёлыми ударами с рук. Десять килограммов, которые бразилец набрал в промежутке между взвешиванием и боем, создавали ощутимую разницу в весе, сказывавшуюся в концовке поединка, когда скоростные возможности Джима стали ослабевать. Чувствуя, что силы на исходе, Джим пытался сэкономить ресурс, подержать противника на дистанции, чтобы затем в концовке боя провести неожиданный тейкдаун и выиграть позицию. Однако этого не случилось; бразилец снова усилился и пошёл вперёд, выбрасывая мощнейшие кроссы и прямые. При этом несколько сильных ударов Лейтона достигли цели и серьёзно потрясли Джима.
Зал ревел.
Устояв, американец ринулся в контратаку, отвечая серией прямых в голову и апперкотом в туловище. Никто не хотел уступать друг другу; завязалась рубка; бойцы перешли в жёсткий размен ударами. Забыв об обороне, Джим пропустил действие соперника: бразилец вышел на захват корпуса и, используя свою массу, сбил его с ног. Оказавшись за спиной, Барнабас стал прижимать Джима к клетке, лишая его пространства для ухода. Контролируя его сбоку, он нанес Джиму несколько тяжелейших ударов коленями в область ребёр, после чего обрушил град ударов в голову. Джим попытался вырваться, но бразилец уже вышел на бэкмаунт и закрыл замок на его шее. Душа его сверху, Лейтон попытался проделать запрещенный хэдлок*, резко скручивая шею соперника вправо. Затем, перевернувшись на спину, он обхватил его тело обеими ногами и продолжил удушение...

Джим ничего не видел и не слышал, кровь заливала его лицо, шея и рёбра смертельно болели, кислород практически не поступал в мозг. Он постепенно «отключался» и только воля из последних сил оказывала сопротивление.
Ему казалось, что он попал в каменный мешок, из которого изо всех сил пытается вырваться. Паника, охватившая сознание, растворилась в желании выжить и вырваться из плена стальных объятий. Предательский голос призывал уснуть и забыться в небытии, уступить место слабости и страху. Но он карабкался вверх по каменным стенам, вопреки законам природы и возможностям физиологии карабкался туда, где проблёскивали тонкие полоски света и проникающие сквозь них слабые потоки спасительного воздуха. Неожиданно тиски вокруг шеи ослабли, яркий свет ослепил глаза, немой гул в ушах затих, зазвучала музыка, раздававшаяся, казалось, по ту сторону реальности. Открыв глаза, он увидел людей, склонившихся над ним, окровавленный пол, десятки камер и фотоаппаратов. Оттолкнув от себя кого-то из медиков, он попытался встать на ноги, но сделав несколько шагов, рухнул на канвас…



5

– Нет, мистер Фери, вы больше не сможете драться. Травма позвонка настолько серьёзная, что даже после выздоровления рисковать своим здоровьем ни в коем случае не стоит.

Доктор с сожалением смотрел на Джима, понимая, что рискует быть непонятым. Гордон Ховер и Грег Арон, сидевшие напротив, сочувственно кивали, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Да, Джим, ты должен слушать врачей, иначе могут быть последствия, – набравшись смелости, заявил Ховер.
– Но пояс достался ему, а не мне, ему… Я не могу с эти смириться! – в сердцах ответил Джим.
– Какое значение имеет пояс?! – воскликнул Грег Арон. – Ты показал великолепный бой и в глазах своих поклонников ты, безусловно, победил. Это главное!
– О чем ты? Бразилец чуть не задушил меня, я еле дотерпел до конца раунда, и вот теперь я лежу тут на больничной койке, а он носит этот чёртов пояс!
– Один из трёх судей отдал победу тебе. Это многое значит!
– Ничего это уже не значит, – Джим откинул голову назад и тут же пожалел об этом: острая боль пронзила шею и позвоночник.
– Послушай, – воскликнул Ховер, – адвокаты Джекобса подали апелляцию, видеоповтор подтвердил: Лейтон провёл нелегальный приём. Если докажут, что сделал он это специально, пояса ему не видать.
– Какое это уже имеет значение?! – оправляясь от боли, с кривой ухмылкой произнёс Джим. – По решению судей я проиграл и, если даже результат аннулируют, пояс мне не вернут.
– Если результат пересмотрят, титул автоматически перейдёт к тебе, – парировал Ховер.
– Пояс, снятый с тела непобеждённого мной противника, мне не нужен.
– Ты победил, Джим, по раундам ты победил. Говард Хэмсон отдал победу тебе! – повторил Грег Арон. – Да, финальные атаки Барнабаса были внушительней, но тот задел, который ты сделал в предыдущих трёх раундах, должен был обеспечить победу тебе. К тому же ты не сдался и довёл бой до конца. Ты понимаешь, что я говорю?... Хотя лично я считаю, – бой надо было останавливать раньше, когда бразилец ломал тебе рёбра, тогда не было бы этих ужасных травм.

Джим в бессилии закрыл глаза, буркнув что-то невнятное в ответ. Больше всего сейчас ему не хотелось вспоминать прошедший бой, мысли о доме и о личной жизни, не давали покоя. Минувшим днём звонила Мелиса, она объявила, что больше так не может и что разрывает отношения с ним. Она призналась, что в ближайшее время уезжает в Нью-Йорк и скорее всего уже больше никогда не вернётся в Лос-Анджелес. Несмотря на обидное разочарование, новость Джим воспринял спокойно. Ждать большего от Мели было наивно, травмы, которые он получил в бою, были достаточно серьёзны, и становиться сиделкой бывшего бойца молодой красивой девушке явно не хотелось.
«Пусть так, – думал он, – найдётся та, которая примет меня таким, какой я есть. Я сам искал непрочных отношений, а что непрочно, то скоро рвётся».

Он многое пересмотрел за эти дни в себе. Он ненавидел себя за то, что до сих пор не смог создать нормальной семьи и жил всё это время жизнью, которая в один миг опротивела ему. Несмотря на все свои внутренние страхи, он не побоялся признаться себе, что получил этот урок неспроста. И пусть он не проиграл, а, наоборот, победил, – чувство, которое он испытывал сейчас, возвращало его в жестокую реальность, от которой он бежал все эти годы. Он чувствовал себя выпотрошенным, разбитым и уязвлённым. Он видел наружу все свои отрицательные эмоции, напоминавшие выброшенных из серпентария ядовитых змей.
Матери он ничего не сказал, но миссис Фери узнала о произошедшем и уже готовилась вылететь в Лос-Анджелес, куда Джима перевезли спустя три дня после боя, которые он провёл в одной из частных клиник Лас-Вегаса. С трудом Джиму удалось отговорить её от этого шага.

– Доктор, – не открывая глаз, сказал он, – я устал, у меня болит шея, сделайте мне укол, чтобы я, наконец, смог поспать…
– Хорошо, конечно, – он подал знак гостям, означавший, что время визита окончено и нажал на кнопку вызова медсестры.

Проснулся Джим рано утром. Состояние его было не из лучших. Рёбра его были загипсованы, шея закреплена в специальный корсет, стабилизирующий поврежденные позвонки, левая рука забинтована, на бровь наложены швы, а на ухе залеплен пластырь. Перед ним сидели Омар Уилсон и его племянник Чэд, чуть поодаль стояли партнеры Джима по клубу «Tyger gym», они пришли попрощаться с Джимом перед его отъездом в Сиэтл.

– Ну, как ты, брат? – спросил один из парней.
– Я в порядке, разве не видите? – попытался отшутиться Джим. – Скоро приду в зал и надаю вам как следует.

Все рассмеялись.

– Приходи, а то без тебя тренировки стали намного скучнее, – сказал другой.
– Это точно, – согласились остальные.
– Скоро буду в строю, вот только съезжу к своей мамочке, она уже ждёт меня с розгами у дверей.
– Джим Фери – крутой боец, не боится никого, кроме своей мамы! – пошутил кто-то из ребят.
– Да… да…
– Бойца Джима Фери, проведшего на днях феерический бой, ждут дома неприятности!
– Ну, хватит, – улыбаясь, сказал Уилсон, – ему нельзя смеяться, иначе его рёбра никогда не заживут.
– Ты знаешь уже, какие твои дальнейшие планы? – спросил он, с беспокойством оглядывая Джима.
– Да, еду сдаваться в руки правосудия. А дальше – время покажет. Я должен зализать свои раны и тогда можно снова в бой.
– Ну и досталось же тебе.
– Я привыкший к физическим болям. Противно только то, что вчистую проиграл концовку и не выполнил плана на бой. Одним словом, я разочарован.
– Пора завязывать, Джим. Тебе за тридцать, тебе надо подумать о семье, о будущем. Профессиональные бои изнашивают организм.
– Я знаю. Посмотрим, может быть, открою в Сиэтле школу и буду тренировать людей, а может, вернусь в Лос-Анджелес и продолжу карьеру бойца. Всё зависит от того, как быстро я восстановлюсь. Доктор говорит, что, вероятней всего, мне понадобится операция. Посмотрим. Кстати, что там с Хэнсоном? Ховер обмолвился, что у него какие-то проблемы.
– Похоже, проблемы и у тех, кто с ним сотрудничал.

Джим вопросительно уставился на тренера.

– Под подозрением менеджеры WFU, в том числе Стив Джекобс.
– В чем именно они подозреваются?
– В нарушении спортивного законодательства в ходе организации бойцовских шоу.
– А причем тут Хэнсон?
– Поговаривают, что именно с его подачи спорткомитет инициировал расследование.

Джим брезгливо поморщился.

– Проблемы могут коснуться и тебя и многих других бойцов, чьи подписи стоят под контрактами.
– Мне всё равно, плевать мне на них и на их грязные делишки. Это единственная  причина, из-за которой я, скорее всего, не стану возвращаться в этот спорт, а не какие-то там травмы или боязнь проиграть.
– Но вы, парни, – обратился он к бойцам, – занимайтесь и дальше своим делом. Главное, держитесь подальше от таких пройдох, как Хэнсон и ему подобных. И не повторяйте моих ошибок; спорт это не война, спорт должен оставаться спортом.
Он перевёл взгляд на Уилсона:
– Спасибо тебе за твою помощь и твои советы. К сожалению, многое я понял поздно, но зато на всю жизнь. Надеюсь, на всю жизнь…
– Мы с тобой, брат, – ответил Уилсон, пожимая его руку. – Нужна будет наша помощь – зови, захочешь вернуться к нам – мы тебе всегда рады!


…

В этот час Джим проводил время в саду. Он сидел в мягком плетённом кресле в тени раскидистого клёна, попивая холодный апельсиновый сок. Рядом с ним сидели миссис Фери и подруга детства Джима Сесилия.

– Наконец, ты дома, с нами. Такое чувство, что ты вернулся откуда-то из другого мира, – воскликнула миссис Фери, крепко держа его за руку. – За время, проведённое дома, ты сильно изменился. Ты был другим, когда ты только приехал.
– Тот мир, откуда я вернулся, и вправду, другой. Дома я чувствую себя иначе. 
– Это хорошо. Я рада также, что ты навестил могилу отца, в последний раз ты посещал кладбище год назад.
– Да, мама. С души, словно камень свалился. Я очень скучаю по нему…
– Отец всегда был с тобой строг, но справедлив. Он хотел, чтобы ты стал хорошим отцом своего семейства и приносил пользу людям. И все же тягу к боям привил тебе именно он… – Она поджала нижнюю губу, подчёркивая своё недовольство.
– Ну что ж, второе его желание скоро может исполниться; мы с Рональдом – братом Сесилии открываем школу единоборств в Гринвуде. В ней будут заниматься и взрослые и дети. В наших планах: вести творческие и гуманитарные секции, а также йогу и фитнес. Думаю, всё это будет приносить пользу людям.
– Это очень интересно! А Сесилия будет вам помогать?
– Конечно, она с нами в одной лодке! – весело воскликнул Джим.
– Да, я буду вести йогу и рисование, – улыбаясь, подтвердила Сесилия.
– Ну, одним этим ты не отделаешься! – рассмеялся Джим.
– Что ещё вы хотите взвалить на меня?
– Всё, что требует женского ума, внимания и изобретательности.
– О, как высоко вы цените мои способности!
– Да, и без них нам не справиться.
– Прекрасно, дети мои. Я вижу, разлука пошла вам на пользу, – с удовлетворением отметила миссис Фери. – Надеюсь, из вашего союза, наконец, выльется уже что-то более серьёзное, чем просто дружба…
– Что ты имеешь в виду, мама?
– Ничего, – махнув рукой, сказала она. – Время покажет…
 – Не забудьте только пригласить меня на день открытия вашей школы, а то почти все главные события твоей жизни проходят мимо меня, даже родился ты, когда я была почти что без сознания, – с досадой добавила миссис Фери.
– Обязательно, мама, ты будешь первой в числе приглашённых, – сказал Джим, поглаживая её по руке.
– И на том спасибо.
– Ну, вот и хорошо. А теперь мне пора заниматься. Сесилия, ты не поможешь мне?
– Конечно, Джим, – ответила девушка, помогая ему пересесть в инвалидную коляску, стоявшую позади кресла.
– Ничего, скоро я уже буду ходить самостоятельно, врачи обещали мне, – произнёс он по дороге в дом.
– Даже не сомневаюсь, не только ходить, но и проводить крутые тренировки с воспитанниками твоей школы! Всё будет хорошо, чемпион!

Сесилия шла рядом с ним и улыбалась. Она прекрасно знала Джима, его характер. Вся жизнь его была борьбой, которую он сам выбрал для себя способом своего существования. Он никогда не сдавался, не сдастся и сейчас.

– Тебе предстоит пройти курсы реабилитации, после которых ты обязательно встанешь на ноги и восстановишь прежнюю форму. Только надо верить.
– Только надо верить… – повторил он.


…

Во дворе перед зданием Колледжа Искусств шло открытие Спорт&Арт студии Джима Фери и Сесилии Лонгард. Перед присутствующими выступал один из главных учредителей школы-студии, брат Сесилии Рональд Лонгард:

– Друзья, я с детства знаю Джима Фери, а его супругу ещё с младенчества…

Послышался смех в толпе. Джим и Сесилия улыбались, глядя друг на друга.

– Эти люди, – продолжал он, – всегда были разными – и в увлечениях, и во вкусах и в убеждениях. Но одно делало их невероятно похожими – это сила мечты каждого из них, мечты, которая всегда вела их к собственной цели. Как оказалась цель у них была общая…
– Джим проходил свой сложный путь, Сесилия жила своей особенной жизнью, их параллельные пути иногда пересекались. Теперь, когда пришло время, и они повстречались вновь, – их мечты стали одной мечтой, их дороги стали одной дорогой, а дело, которое они выбрали, стало их семейным делом.
Я, как учредитель этого заведения рад буду поддержать начинания близких мне людей, потому как уверен в том, что они и их коллеги обладают теми качествами, тем профессиональным и жизненным опытом, которые могут принести огромную пользу всем, кто придёт в их школу, всем их будущим воспитанникам. Добро пожаловать, друзья, в нашу школу!

Раздались аплодисменты.

– Спасибо, Рони! – Сесилия обняла брата.
– Ты знаешь Сесилию с пелёнок, а меня с детства, но не знаешь, что мы оба болели за одну команду? – сказал Джим, похлопывая шурина по плечу.
– Болеть за «Соникс» это не показатель схожести убеждений, если ты имеешь в виду это,– рассмеялся в ответ Рональд. – Просто в Сиэтле больше не за кого болеть.
– Сейчас и этого не осталось.
– Это точно.

Мероприятие продолжилось в помещении школы. Каждая из секций демонстрировала свой вид спорта, своё направление в творчестве и в практиках развития. Джим провёл короткий урок по ММА, показав участникам мастер-класса избранные приёмы, а Сесилия, в свою очередь, продемонстрировала несколько йогических асан гостям студии.

Вечером друзья собрались в ресторане. Джим, Сесилия, Рональд, Омар Уилсон и Грег Арон, специально приехавшие на открытие школы из Лос-Анджелеса, вели беседу за ужином.

– Что скажешь, Джим? Лейтон ищет новой встречи с тобой, только теперь уже для того, чтобы в качестве извинения вручить тебе свой гонорар, – сияя от радости, сообщил Грег Арон.
– Неужели, история с допингом так подействовала на него, что он готов расстаться со своими кровными? Что-то не похоже на него, не в его стиле каяться за свои поступки. Так или иначе, мне его деньги не нужны, пусть пожертвует их у себя на родине.
– Да, вряд ли это раскаяние. Просто он боится, что дело наберёт обороты, и его исключат из организации, вот и пытается подъехать к тебе с миром.
– Пытается замять проблему, – заключил Джим.– Что ж, пусть приезжает, поговорим.
– Только без этого, Джим, – произнёс Арон, указывая на сжатый кулак.
– После драки кулаками не машут, хотя победитель между нами до конца ещё не определён. Я правильно понимаю, организация собирается аннулировать результат нашего боя и лишить Лейтона титула?
– Да, шансы на это велики.
– Не буду лукавить, меня это радует.
– А его дисквалификация порадовала бы тебя? – лукаво щурясь, спросил Арон.
– Почему ты задаёшь этот вопрос?
– Просто, Джим, просто!
–Я понял, к чему ты клонишь, Грег. В ближайшие год-два я не смогу участвовать ни в каких соревнованиях, а наблюдать за тем, как чувак, который недавно одержал над тобой победу, пусть и нелегальную, продолжает драться, мне бы, честно говоря, не хотелось. Поэтому, я не буду каким-либо образом содействовать его возвращению в шестиугольник, если только судьба не выдаст нам повторного шанса…
– Я считаю, этот парень не заслужил такого шанса, – после некоторых раздумий, выдавил из себя Арон.
– Согласен, – поддержал его Уилсон. – Тебе не нужно что-то ещё доказывать. Твоё главное достижение – это твоя семья, твоя школа. А люди итак считают тебя своим чемпионом; я это сам слышал не раз.
– Он прав, – закивал головой Арон, – на сайте Лиги проводилось голосование, в ходе которого организация пыталась выяснить, кого болельщики считают «народным чемпионом». Так вот, у тебя – сто двадцать тысяч голосов, у Филипа Роджерса всего на пару тысяч больше. Представляешь, Америка топит за тебя и за Филипа Роджерса! Это же грандиозно!
– Да, да, грандиозно, – пытался отшутиться Джим.
– Ты не понимаешь, Джим, это достижение тоже можно хорошо продать. Да, да, только не смейся!
– Я и не смеюсь. Просто сейчас у меня другие планы, несвязанные с делами Лиги. Я благодарен своим болельщикам, надо даже написать им где-то в твитере, что я благодарю их за поддержку, но пиариться на этом я однозначно не хочу. Отныне я буду заниматься только интересами моей семьи…
– Правильно, Джим, правильно! – оживился Уилсон. – Важней семьи ничего нет. Стоит только дать повод и эта среда вновь затянет тебя вовнутрь. Наслаждайся тем, что у тебя есть и живи настоящим. Слава Богу, у тебя всё есть!
– А чего нет, то придёт в свой срок, – добавил он, с надеждой взглянув на Сесилию.

После ужина Грег Арон и Уилсон поехали в отель. Вслед за ними уехал Рональд. Распрощавшись со всеми, Джим и Сесилия отправились гулять по ночному городу.

– Ты принял правильное решение, я горжусь тобой, – сказала Сесилия, держа его за руку.
– Я вынужден принять такое решение. Если бы я мог, я бы подписался на реванш прямо сейчас. Но я не могу, моя физическая форма мне этого не позволяет.
 
Он шёл, немного горбясь и прихрамывая.

– Надеюсь, это не единственная причина, по которой ты принял это решение?
– Это скорее, обстоятельство, а причину ты знаешь.
Он посмотрел ей в глаза.
– …это наша с тобой новая жизнь.
– Спасибо. Я должна была это услышать.

Она крепко сжала его руку и, прикоснувшись щекой к его плечу, сказала:
– Сейчас я вижу тебя таким, каким ты был, когда мы учились в колледже. За последние несколько лет ты сильно изменился, но теперь ты снова тот самый Джим, каким я тебя знала, тот самый Джим, которого я всё это время безнадёжно любила…
– Это правда?
– Конечно.
– Почему же ты ни разу не сказала мне о своих чувствах, не намекнула мне о них?
– Ты бы не услышал меня, ты жил в своём мире, и я была бы лишним звеном в нём. Так бывает с двумя людьми, которым суждено когда-нибудь встретиться. Они живут в параллельных реальностях, не соприкасаясь друг с другом, пока не настанет их час.
– Ты всегда была для меня сестрой Рональда и моим товарищем, и я и думать не мог, что однажды сделаю тебе предложение. Нет, само собой, как девушка ты всегда привлекала меня, признаюсь, втайне я даже желал тебя, но мне приходилось гнать от себя эти мысли, так как дружба с Рони не позволяла мне перейти эту грань, поставить её под угрозу ради отношений с его сестрой. Потом, как ты знаешь, я уехал.
– И вот, ты приехал…
– Да, я приехал. Наконец-то я приехал.
– Добро пожаловать домой, Джим, – нежно произнесла она и обняла его.

– Знаешь, – сказал он ей, когда они шли вдоль парка, – я, наконец-то, чувствую себя дома. Я будто разорвал стальные прутья колючей клетки и вырвался на свободу. И это не связано со спортом, от спорта я никуда не делся, как и он от меня. Я освободился от мира иллюзий и чрезмерных амбиций, в котором я сам себя запер.
– Ты строил свою карьеру как мог.
– И оказался в замкнутом круге.
– Но теперь ты свободен.
– Да, теперь я свободен… Свободен и не одинок. Часто, свобода соседствует с одиночеством. Но не всегда это так.
– Не всегда…
– Я счастлив, что это не так. Я счастлив, что я свободен и не одинок.

Они шли по аллее. Огни ночного города остались позади. Впереди красовался залив, а вдали возвышались заснеженные горы, приковывая к себе их взоры. Он вглядывался ввысь, туда, где парила над миром его вершина, его великолепный, недосягаемый Олимп.* Он шёл к нему обновлённый, сбросив с плеч тяжёлый камень несбывшихся надежд. Он начинал свой путь заново – путь, обожжённый пламенем олимпийского огня…






Примечания  автора.

*Grape street – один из бандитских районов Лос-Анджелеса
*«Фуллмаунт» (Full Mount) – позиция сверху на противнике с плотным контролем корпуса. (в первом случае в тексте приводится в переносном смысле, во втором: в качестве спортивного термина).
*«Those who are about to die salute you!» – Идущие на смерть, приветствуют тебя!
*«Тейкдаун» (Takedown) – любой бросок или перевод в партер.
*«Гвард» (Guard) – «защита», обхват соперника двумя ногами из положения снизу с целью ограничения его подвижности и блокирования атаки.
*«Оверхенд» (Overhand) – мощные кроссовые удары с дальней руки через руку противника.
*«Бэкмаунт» (Back mount) – удушающий сзади.

*«Книстрайк» (Knee strike) – удар коленом.
*«Отключился» – потерял сознание.
*«Сечка» – рассечение на лице.
*«Полумост» – положение, лежа на спине, при котором противник, находящийся сверху, сбрасывается вниз.
*«Забрать раунд» – выиграть раунд.
*«Катмен» (Cutman) – человек в команде бойца, лечащий рассечения и гематомы на лице спортсмена.
*«Хэдлок» (Head Lock) – воздействие на шейные позвонки, скручивание, рычаг, удушение.
*Олимпийские горы – горный хребет в пределах Сиэтла; самая высокая вершина – гора Олимпус (2724 м).



 ©Марат Шахманов

источник: http://litworks.ru/v-kletke.html