СЭММ и его бесславный конец

          Люди моего поколения помнят великое покорение целинных и залежных земель. Сотни тысяч молодых людей, добровольцев, покинули родные места и уехали на восток СССР жить и поднимать целину: стране нужен был хлеб, свой, а не покупной заграничный. Коммунистическая партия и Советское Правительство так включили свой агитационно-пропагандистский аппарат, что в очень короткое время всколыхнулась вся страна, все народы союзных республик. Радио, печать, телевидение, лучшие советские писатели, художники, поэты, композиторы, лучшие певцы и артисты всех жанров, кинематограф – все очень дружно и очень талантливо подхватили, поддержали идею освоения девственных, нетронутых просторов. Советский народ поверил в то, что штурмовщиной и всесоюзным энтузиазмом можно очень быстро реализовать поставленную правительством задачу и завалить страну зерном. Молодежь поехала в Сибирь и Казахстан.
          Как поднимали целину – известно, так как все средства массовой информации подробнейшим образом освещали этот трудовой подвиг. Известно также, что полученный в первый же сезон колоссальный урожай был в значительной степени загублен из-за отсутствия зернохранилищ, сберечь зерно было негде, не в чем. Как всегда, советская бестолковщина загубила неслыханный энтузиазм народа, неудержимый порыв к трудовому подвигу советской молодежи. Пыл поутих, и дальнейшее покорение целины перешло в вялотекущую стадию.
          До маразматических умов советских вождей дошло, что лошадь должна быть впереди телеги, а не наоборот. И снова, как бы вдогонку, принимается решение о грандиозном, массовом строительстве зернохранилищ, а также предприятий по хранению и переработке зерна. Началось длительное планомерное строительство элеваторов, других видов зернохранилищ, мельниц и комбикормовых заводов. И продолжалось оно вплоть до развала СССР.
          Это были стройки особой государственной важности. Контроль за строительством названных предприятий велся жесткий, всесторонний, планомерный и неослабеваемый. Он осуществлялся по вертикали и сверху, и снизу. Самый высокий куратор – это инструктор ЦК КПСС. Ответственным за конкретным объектом назначался и заместитель министра, и руководители Главка, и управляющий трестом, и, естественно, начальник строительно-монтажной организации, непосредственно участвующей в строительстве. Начальнику СМУ – генеральному подрядчику, руководителю всего, полного комплекса работ доставалось больше всех от самых разных проверяющих, кураторов, контролирующих и прочих гонцов от всех вышестоящих организаций. Телеграммами, телетайпами, а позднее факсами сообщалась дата прибытия на стройку куратора сверху – инструктора ЦК КПСС. И начиналась карусель с увеличением скорости вращения. За неделю до той самой красной даты начинают подъезжать кураторы снизу по возрастающей. Начальники строительно-монтажных управлений прилетают первыми и начинают судорожно наводить порядок. Убирается со стройки мусор, металлолом, рабочих понуждают наводить марафет в жилых вагончиках. Готовятся для проверки бумаги, их много и это очень важно – обязательно будут проверять списки рабочих по профессии и инженерно-технический состав, журналы ведения работ, журнал по технике безопасности, журналы сварочных работ, геодезические отметки и еще большое количество разной макулатуры – отпечатанной и рукописной, утомительной и, казалось бы, бессмысленной и ненужной. На самом же деле эта бумажная канцелярия на стройке была совершенно необходима. Ведь чуть раньше приезжающего куратора появляются всевозможные контролеры качества, инженеры по технике безопасности, технологи, работники технических отделов, сметчики и другие грамотные нужные специалисты, хотя приезжали бесполезные и бестолковые тоже. Идет конкретная проверка всех бумаг и правильность воплощения их в натуру. К сожалению, во времена дикой перестройки все это было забыто и заброшено или совсем, или сведено к минимуму, что привело впоследствии к разрушениям, авариям, высокому травматизму и смертельным случаям.
          Наконец, авральный марафон закончен, грязь присыпана песком, гравием, проложены дорожки, деревянные настилы на пути предстоящего шествия высокого начальства по стройке. Ко дню приезда главного проверяющего к месту события подтягиваются остальные важные персоны, а к «часу пик» одновременно с чиновником ЦК приезжают Секретарь Обкома КПСС по строительству с заведующим строительным отделом Обкома КПСС и Председатель Облисполкома.
          Съехавшаяся команда в 40-50 человек медленно начинает шествовать по стройке, переходя с одного объекта на другой, от одного корпуса к другому, поднимаясь по этажам с нижнего до самого верхнего, не спеша, с озабоченными, серьезными лицами, соответствующими государственной важности строящегося объекта по хранению и переработке зерна. Самый главный гость негромко задает вопросы, чаще всего разумные и демонстрирующие определенный профессионализм проверяющего. Отвечает на вопросы обычно руководитель генподрядной организации, знающий, как правило, о стройке все. Ему помогают, при необходимости, начальники других организаций, участвующих в строительстве.
          Постепенно шествие или осмотр-проход заканчивается, и толпа, выстроившаяся журавлиным клином, плывет к штабному вагончику. За длиннющим столом, а также вдоль всех стен рассаживаются на лавках, стульях, табуретах все участники этого шествия, и начинается «разбор полета». Не спеша, скрупулезно разбирается каждый корпус, каждый цех, каждый этаж, подъездные пути, ограждающий забор, уличный туалет – то есть все объекты пускового комплекса, а их несколько десятков. Срок ввода в эксплуатацию объекта определен государственным планом. Но наши советские высокопоставленные начальники все время пытаются заявить, провозгласить свое трепетное желание во что бы то ни стало сократить сроки строительства, приблизить ввод объекта в эксплуатацию ко Дню Великой Октябрьской социалистической революции или к Дню Конституции, или к Международному празднику 1 Мая и т.д. Такие рапорты и зубоскальство идут «наверх», объекты строительства обвешаны соответствующими призывно-бодрящими лозунгами.
          Естественно, «верх» не может оставить без внимания такой пылкий патриотизм трудового народа, а такая инициатива, конечно же, поддерживается, и на стройке начинается сумасшествие. Ведь, отрапортовав о сокращении сроков строительства, начальство чаще всего не имеет ни лишних строительных материалов, ни денег, ни оборудования, ни рабочих рук. Поэтому сдать завод досрочно, не имея достаточно ресурсов, вообще невозможно, а фонды на конкретную стройку уже исчерпаны и дополнительных фондов взять просто неоткуда. Но и отменить взятые «встречные обязательства» уже нельзя. 
          На планерках-разборках строго спрашивали с руководителей строительно-монтажных организаций, и каждый давал объяснения, почему не закончены работы, указанные в так называемом сетевом графике, что послужило причиной невыполнения? Старые опытные начальники, как правило, накануне договаривались, как, кому и что говорить, чтобы друг друга не подставлять и аккуратно, завуалированно, обтекаемо объяснить причину срыва промежуточного срока работ с клятвенным заверением исправить положение и, в конце концов, нагнать упущенное.
          Молодые же, горячие руководители, оправдываясь за упущения в своей работе, объясняли это несвоевременным выполнением предшествующих работ, сваливая вину на руководителя смежной организации, тем самым подчеркивая свою лжечестность, лжепереживания, лжепрямоту и т.д. А попадало все равно всем.
Планерка постепенно заканчивалась, планировались новые трудовые успехи, корректировались сроки выполнения работ с учетом ликвидации отставания, принимались решения о выделении дополнительных фондов, трудовых, финансовых и других необходимых ресурсов, которых, как правило, не было, и поэтому обещания больших чиновников не выполнялись.
          За полчаса до окончания планерки руководитель генподрядной организации – он главный закоперщик всех дел на стройке – сообщает на ухо или запиской о том, что надо быть на обеде. Обычно это или ресторан, или кафе, или столовая Райкома КПСС. Место для обеда выбирается в зависимости от того, в каком регионе это происходит, и от уровня главного проверяющего.
          Все присутствующее на совещании высшее начальство, а также руководители строительно-монтажных подразделений (это человек десять – пятнадцать) собираются уже за другим столом, где вместо чертежей, графиков и прочей технической литературы – вино, водка, коньяк и вкусная еда. Чем меньше населенный пункт, тем богаче и разнообразнее закуски: у местных жителей всегда можно раздобыть, купить к столу и поросеночка, и соленья-варенья, и любую другую деревенскую снедь.
Застолье длительное, с тостами, с продолжением делового разговора, заверениями друг друга в том, что каждый сделает все, что от него лично зависит, во имя нашей общей цели – дать народу своевременно комбикормовый завод, мельницу или элеватор.
Такие застолья проходили корректно, откровенного пьянства не было. Расходились и разъезжались сытые, навеселе, довольные и заряженные на следующий трудовой день, неделю, месяц и т.д.
          Такие потчевания стоили денег. Генподрядчик такие деньги добывал. Никто и никогда не спрашивал его об их происхождении. Но все знали, что такие расходы проектно-сметной документацией не предусмотрены.
          Вот так проходили планерки на высоком уровне в советское, теперь уже далекое, время.
          Должен сказать, что это были, в общем-то, полезные наезды начальства. В советское время их, очевидно, необходимо было делать. Ведь других эффективных рычагов воздействия просто не было. Случалось, снимали с работы, выгоняли из партии, понижали в должности, лишали премий за неблаговидные дела и в назидание другим. Но приходили новые работники, а сама система сохранялась.
          Зарплата была строго лимитирована. Фонд заработной платы «спускался» сверху. Выйти из него, превысить его – категорически нельзя. Были замечательные рабочие, которые выполняли такой объем работ, что, применяя твердую незыблемую расценку труда, месячную зарплату выплатить рабочему было нельзя. Прораб не мог понять, почему он не может заплатить рабочему честно заработанные им деньги.
В аппарате управления нормировщик строго следил за тем, чтобы зарплата была не более установленной, а общая зарплата по стройке не выходила за рамки установленного процента от суммы (объема) выполненных работ. Другими словами, в стране не существовало естественного права гражданина зарабатывать деньги в зависимости от количества качественно выполненной работы. Таким образом, рабочему не было никакого смысла сделать больше и добротно – все равно он эти деньги не получит. Конечно, были разумные руководители, которые, как говорят, «химичили» и умудрялись добросовестным рабочим выплачивать по их труду, растягивая зарплату во времени и обходя другие множественные преграды.
          В советские времена одурачивающим поощрением коллективов и отдельных тружеников было вручение переходящего красного знамени и так называемых вымпелов – треугольных флажков красного цвета. Самое поразительное до неправдоподобности было то, что люди «заглатывали» такую наживку. Реагировали на это с восторгом, обуреваемые чувством гордости за полученный из рук начальства красно-тряпичный лоскут маленького или большого размера.
          Автор этих заметок, будучи управляющим одного из российских трестов, лично и собственноручно вручал такие награды находящимся в разных уголках России, от Москвы до Сахалина включительно, победившим в соцсоревновании коллективам. Но еще более удивительно то, что я сам к этому относился совершенно серьезно, искренне веря в значимость и результативность такого действа.
          Решение о вручении переходящего красного знамени тому или иному коллективу принималось коллегиально руководством треста совместно с партийным Бюро КПСС и Профкомом. Скрупулезно рассматривались и сравнивались показатели финансово-хозяйственной деятельности отдельных коллективов, их участие в общественно-значимых мероприятиях района, где этот коллектив дислоцируется, выполнение плана по своевременной сдаче во «Вторчермет» металлолома, несчастные случаи на производстве, состояние и совершенствование техники безопасности, внедрение передовых методов монтажных работ, количество и эффективность внедренных рационализаторских предложений, укрупненная сборка стальконструкций, случаи нарушения трудовой дисциплины, пьянство в рабочее время и так далее и еще множество других показателей и характеристик. Выбирался коллектив лучший из лучших, достойный из достойнейших. Вопрос ставился на голосование, все это протоколировалось, после чего происходило торжественное награждение коллектива.
Еще чуднее – награждение орденами и медалями. Ко Дню Великой Октябрьской революции или к Международному Дню трудящихся строителей, особо отличившихся, награждали государственными орденами и медалями. Как это происходило? Руководителю организации сообщали, какой орден и медаль выделяются коллективу. Дается четкая установка, кому это должно вручаться. Например, орден Трудового Красного Знамени должен быть вручен рабочему мужского пола, имеющему средне-техническое образование, в возрасте до 35 лет, он должен быть членом КПСС, примерным семьянином, общественником. Случалось, что подобрать такого кандидата было просто невозможно. Да еще запланируют ему какую-нибудь национальность. А орден в коллективе – это ведь хороший показатель, характеристика организации, орденоносцы – гордость коллектива. Поэтому упускать орден или медаль ну никак нельзя. И подбирался подходящий кандидат. Он не всегда соответствовал всем требованиям орденской комиссии. И тогда все недостающие, но необходимые качества решительно приписывались нашему будущему герою-орденоносцу, отражались в характеристике и утверждались руководителем, секретарем партийной организации и председателем профсоюзной организации.
          Награждение начальников строительных организаций было несложным, даже простым. Ведь все они члены КПСС, а значит заведомо подходящие для такого дела. Надо только иметь доброе к себе отношение управляющего трестом – и это уже гарантия получения награды. Конечно, надо было еще и хорошо работать и заглядывать своему шефу в глаза, желательно заискивать, лицемерить, льстить и, главное, никогда не говорить «нет». Но в моей жизни было и есть много бывших руководителей, достойнейших кавалеров орденов Трудовой Славы.
          Да и руководители бывают очень разные. Мне довелось работать долгие, долгие годы в системе Всесоюзного треста «Спецэлеватормельмонтаж». Он был создан в середине двадцатого века для монтажа зернохранилищ и переработки первых урожаев зерна, полученных от покорения целины в Сибири и Казахстане.
          Первым управляющим был Иосиф Григорьевич Браславский – талантливый организатор, интеллигентный, образованный, душевный человек. Он много лет умело командовал организацией, руководил сплоченным коллективом, труд и достижения которого неоднократно были отмечены Правительством СССР. Но пришло время, и он ушел на пенсию. Его заменил другой человек – прямая и полная противоположность: необразованный, неумелый, неинтеллигентный, человек со скверным характером и злопамятный интриган. Он долго работал. В советское время это было можно. Попав в когорту номенклатурных работников, надо было еще суметь оттуда вылететь, надо было совершить какой-то особый проступок, антипартийный или просто серьезно провороваться. А так трест по инерции продолжал работать вполне успешно, новый управляющий умело плавал в лабиринте коридоров министерства и Главка, ублажая таких же, как и он сам, вышестоящих начальников. На периферии продолжали работать строительные и монтажные организации, которыми командовали опытные руководители первой волны. Это были хорошие начальники, сильные и самостоятельные организаторы. Им и практически, и фактически помощь управляющего была не нужна. Другое дело, что при социализме материальные ресурсы распространяли централизованно. Сначала получал трест, затем он передавал фонды на материалы своим организациям.
          С самого начала работы нового управляющего трест приступил к медленному и верному умиранию. Умирание длилось много лет. Ведь коллективы треста, разбросанные по всей территории огромной страны, продолжали строить, монтировать оборудование, вводить в эксплуатацию заводы, так необходимые народному хозяйству. Новый управляющий, человек беспринципный, окружил себя себе подобными помощниками, заместителями, которые, в конце концов, его заменили и ускорили закат когда-то славного предприятия. Своими заместителями он сделал двух руководителей периферийных организаций, которые после его ухода на пенсию поочередно управляли трестом. Попав в столицу, они сразу же были задавлены тем объемом работы, который надо было переварить, а затем обратить, распространить на все организации, которых было много и находились они далеко от Москвы. При масштабе мышления, равного масштабу райцентра, где они жили и работали, такую задачу эти горе-руководители, конечно же, решить не могли.
          А начавшаяся перестройка многих, даже способных, руководителей поставила в тупик своей новизной, непонятностью, что вполне объяснимо. Руководители всех возрастов, вскормленные, воспитанные и обученные советской социалистической средой не понимали, что же надо делать уже в самом начале пути продвижения к капиталистическому способу хозяйствования. Средненькие, серенькие, не очень способные и подавно растерялись: шаблонный стандартизированный образ мышления не мог быстро и адекватно реагировать на совершенно неожиданные, незнакомые повороты новых экономических рельсов и требований зарождающейся рыночной экономики.
          Между тем оба эти переселенца были технически грамотными специалистами. Строительные нормы и правила, стандарты, технические требования, проектно-сметную документацию – этим они владели. Там, на своих местах, они были неплохими руководителями строительно-монтажных подразделений. Кстати, их бывшие коллеги, которые продолжали работать на своих местах на периферии, смогли быстрее пере-строиться, смогли приватизировать свои организации, не дали им погибнуть и сейчас плодотворно работают и на свои коллективы, и на себя лично – вполне успешно и результативно.
          Сам способ перевода специалистов с периферии «на повышение» в Москву был весьма сомнителен. Нечего и говорить о том, что в Москве, этом мегаполисе, столько работает и живет мастеров своего дела, что везти кого-то сюда – это все равно, что в Тулу везти самовар. Бесспорно, бывали случаи и, может быть, их было не мало, когда из глубинки в столицу привозили специалиста высококлассного, талантливого или хотя бы способного организатора, и он, этот специалист, зажатый в глубинке ограниченными возможностями, не мог проявить и реализовать свой дар и опыт. В Москве, получив солидную должность, он, как бы набрав в грудь воздуха и расправив плечи, проявлял свой организаторский талант, становился крупным успешным руководителем республиканского, а то и союзного масштаба.
          Но мне известны случаи, когда в Москву привозили бездарей. Подбирали своих, близких и слепо преданных людей. Зачем и почему?
Управляющий, чувствуя приближение своего ухода на пенсию, привозил в Москву или ближайшее Подмосковье своего человека – начальника СМУ. Это была одна из очень немногих возможностей перебраться в столицу или в ее зеленую зону. Человек сразу получает квартиру, прописку, престижную, высокооплачиваемую работу. Это какое счастье привалило неслыханное! И кто это сделал? Он, управляющий! Да за такой подарок он будет своего благодетеля долгие годы и кормить, и поить. Он будет служить!
          В годы острейшего дефицита не только на продукты питания, но и на все товары народного потребления очень приятно получить на дачу ведро краски или шифер для кровли строящегося небольшого домика (строить большие дома в ту пору было нельзя), или встретить у себя на даче двух-трех рабочих, которые выполнят любую работу от вскопки огорода до монтажа поливочного трубопровода и т.д. Для начальника СМУ это пустячок, а для управляющего – приятная халява. Вот так внедрялись в Москву названные работнички.
          Когда началась известная ваучеризация, эти серые мышки быстро превратились в серых крыс, они сразу смекнули, откуда подует запах перспективной наживы. Именно здесь и сейчас сработал их инстинкт на подготовку основы для дальнейшей приватизации общественного имущества и основных средств производства. Сейчас главное – это «набомбить» как можно больше ваучеров, и тогда приватизация станет делом почти что формальным: у кого больше ваучеров, у того больше личный процент собственности, стоимости и оборудования, и транспорта, и цехов, и заводов или любого другого объекта, находящегося в это время под их контролем.
          Во время дальнейшей приватизации случались всякие осложнения, скандалы, драки и убийства. Но это было там, далеко, где шла битва за крупную государственную собственность. А здесь, внизу, поделили тихо и быстро. Ваучеры сначала распределили между всеми работающими на данный момент. Количество ваучеров выделялось работнику в зависимости от стажа работы, занимаемой должности, от той пользы, которую принес своей организации каждый работник (а определяло это начальство). Короче говоря, ваучеры распределили. И сразу же началась их массовая скупка. Ну не понимал рабочий класс, простой советский труженик ничегошеньки в этих пресловутых ваучерах, в их надобности, тем более в их надобности перспективной. Никто не знал, когда наступит такая перспектива. А жить надо было сейчас, и питаться надо было сейчас, и детей надо было кормить тоже сейчас. Наступило время массового обнищания людей.
          И вот здесь началась скупка ваучеров. Начальство выкупало эти ваучеры у рабочего класса за бесценок, задарма, за бутылку поганой водки. Вот так, именно так начальство обзавелось ваучерами, ну а приватизация – это уже дело следующего этапа, и дело несложное, так как право на приватизацию осталось у очень небольшого количества людей. Вот когда эти серые мышки превратились в серых крыс и завладели собственностью.
          Я рассказал об узаконенном грабеже на примере всего лишь одной, в общем-то, небольшой организации. Что происходило в масштабе страны, я знаю либо понаслышке, либо из средств массовой информации, поэтому ни говорить, ни тем более писать об этом не могу. Но должен сказать, что эти самые новые руководители когда-то престижного треста, став хозяевами, так и не смогли свое дело раскрутить, да и разбогатеть на всю катушку. А своего благодетеля-управляющего, который привез их в Москву, они «кинули» так же, как и большинство своих бывших сослуживцев.
          Все было продано, разграблено, прикарманено, и когда-то знаменитый, орденоносный трест бесславно закончил свое существование.