Люди Нья Чанга

    ЛЮДИ НЬЯ ЧАНГА

«Реклама – двигатель прогресса», - воскликнул как-то один из корифеев отечественной литературы. Этот крылатый афоризм посетил мою голову в тот момент, когда я стоял разогретый солнечными лучами на кромке моря. На меня надвигалась смуглая невысокая фигура вьетнамца, закутанного с ног до головы одеждами неопределенного качества и чистоты. Вьетнамец, молча, подал черно-белую листовку, из которой узнаю о существовании ООО «Саша тур». Неизвестный Саша предлагал «...с нами по Вьетнаму, опытные гиды увлекательные путешествия...». Рекламный листок появился в руках как раз стати. Нужно было начинать познавать город Нья Чанг и его обитателей.

Пешие прогулки, более продуктивны в познании города. Движемся по раскалённому городу. Конечно, мы проскочили Вторую линию, на которой находилось ООО «Саша тур». «Язык до Киева доведет», - начинают вылезать из моей памяти шаблоны жизни. Обращаюсь к первому попавшему пешеходу с вопросом о Второй линии.

Первый попавшийся оказался туристом из Челябинска. Пьем с земляком пиво, обмениваемся информацией. Он уже здесь неделю, потому «сторожил». Возвращаемся на искомую улицу, и вот оно  ООО. Внешне «Саша тур» напоминает наш небольшой сарай по ремонту автотранспорта. И внутри такой же полумрак. Под потолком подвешены клетки с птицами, на стенах фотографии туристов и карты местности, стопка запасных колес для автомашины, у стенки прикрытый тряпичной занавеской продавленный диван, на котором возлежал мужчина.

При виде гостей мужчина быстро поднялся и занял место у окна-форточки, и начал с нами разговор на чистом русском языке. Это и был Саша. И, конечно, первый вопрос: «Откуда такое глубокое знание русского языка?». Ответ: «Учился в Москве». Итак, в дальнейшем общении с вьетнамцами выяснялось, что многие из них заканчивали российские ВУЗы. Знание русского языка для многих вьетнамцев стало основой для формирования бизнеса. Эти люди открыли туристические агентства, аптеки, кафе и рестораны, магазины и бутики на рынках. Работы всем достаточно, как достаточно и российских туристов.

Саша – мужчина лет пятидесяти – с чистым смуглым лицом, с редкими нитями светлых волос в черной шевелюре, рассказал о своем бизнесе. Но, глядя в это спокойное лицо, меня почему-то постоянно подмывало задать ему вопрос об американской агрессии. Война с американцами закончилась сорок лет назад, он явно пережил её жестокие последствия. Мы, советские люди, в те далекие семидесятые годы прошлого столетия внимательно следили за событиями во Вьетнаме. Кинохроника, журнальные снимки, наконец, художественные американские фильмы, показывали ужасы той войны. Всё это явственно всплывало в памяти, и я напрямую задал вопрос:

- Как отразилась на Вас война с американцами?
Саша умолк, и через некоторое время ответил:
- Наша деревня находилась на границе между югом и севером Вьетнама. При первой же бомбежке, в нашей семье было восемь детей, пятеро было убито.

Конечно, мне хотелось знать подробности, но собеседник мой молчал, и задавать дальше вопросы по этой теме у меня не поворачивался язык.
Мы приобрели у Саши две экскурсионных путевки.

Вернемся на пляж. Редко на пляже встретишь одинокого вьетнамца, они всегда есть, но, то ли небольшим, то ли значительным коллективом.

Несколько дней приезжала на пляж группа пенсионеров – человек пятнадцать, с велосипедом, в основном женщины. Группа кучно располагалась на песке, что-то мирно разговаривали между собой женщины, но всегда оставались в длинных, ниже колена штанах, и рубашках с длинным рукавом. Женщины натирали свои тела песком, как мылом, животы и плечи, а затем зарывали ноги тем же песком, и тихо грелись. Только после таких процедур все коллективно погружались подле берега в воду, а затем тихо и незаметно покидали кромку моря.

У вьетнамцев большие семьи, законы страны не ограничивают количество детей среди рядовых тружеников, но работники государственных учреждений не имеют права иметь более двух детей в семье. Почему? Ответ был прост – у них низкие зарплаты.

На пляже появляются семьи из представителей трёх поколений. С велосипедами, колясками, с дедушками, бабушками с детьми и внуками. В центре такого семейного клана старшее поколение, представители которого не спешат войти в море, к ним постоянно обращаются дети и внуки. На детей никто не повышает голос, и лишний раз не шлепают по попе, как это делаю с криком наши славянские женщины.

 Интересно отметить такой факт. Вьетнамцы не спешат заплывать в море до буев и дальше, как это делают русские туристы, вьетнамцы плавают вдоль берега, среди многочисленных отдыхающих.

Молодые вьетнамские парни любят искупаться в море в одежде. Бегом, приближаясь к воде, молодые люди сходу ныряют в набежавшую волну в брюках и рубашкам, но всё это делается как-то сдержанно, без желания привлечь к себе всеобщее внимание. Нет разудалых криков и воплей. Есть какое-то соединение молодого здорового тела с водной стихией.

Дети Нья Чанга. Это что-то необыкновенное. Все дети мира прекрасны, это аксиома. Но вьетнамские дети сама невозмутимость. Они с молчаливым спокойствием едут с родителя на мотоциклах и мотороллерах. За рулем отец, перед ним, на каком-то приспособлении сидит ребенок, лет трёх, и с равнодушным видом взирает на мчавшийся поток встречных байкеров. За спиной отца ещё один малыш – постарше, держится за рубашку. Этот ребенок, как бы защищен от встречных потоков воздуха, со спины дитя прикрыто телом мамы. Вот такой получается «слоёный пирог» из двух детей и двух родителей.
 
Во дворе гостиницы, где мы квартировали, дед часто выходил на улицу с внуком на руках. Мы с дедом подружились, здоровались каждое утро и даже пили чай из маленьких стаканчиков, как наши мензурки. Внук этого деда за две недели общения с ним ни разу не плакал, ни капризничал и смотрел на мир каким-то открытым полным любопытства взглядом. Не чурался, не отворачивался, не прятал головку за спину деда, а свободно шел в руки незнакомого человека. Я ни разу не видел в Нья Чанге плачущих, или капризничающих детей.

В школу и из школы детей провожают и встречают родители на мотоциклах. Дети «безлошадные» двигаются по улицам города небольшими группами, все при красных галстуках. Идут, не торопясь, о чем-то разговаривают, но при этом они не размахивают рюкзаками, не кричат, и не гоняются друг за другом. Удивительная детская выдержанность.

У меня вообще сложилось впечатление, что вьетнамцы не умеют говорить громко, везде в ресторанах, кафе, в магазинах, на рынках, аптеках просматривается уверенность вьетнамцев в своей внутренней силе. Сила не в крике и раздраженности, а в спокойствии, по-видимому, это спокойствие и выдержка способствовали вьетнамцам в противостоянии всем, кто хотел победить их в открытом бою. Небольшой ростом, но сильный духом народ.

Вьетнамцы выдержанны, когда смотрят национальные спектакли со своих байков под открытым небом перед домом национальной культуры. Спокойны на аттракционах, когда требуется ловкость подняться по стене метров на двадцать, на фоне дракона, это что-то типа скалолазания. Подняться просто, спустится сложней, оттолкнулся от стены, и свободно падаешь вниз, но тело начинает вращаться и часто спускающийся стукается об стену аттракциона. Ощущение не из приятных, но даже в таких случаях вьетнамские девушки не визжат, я по крайне мере таких звуков не слышал.

Выдержка, умение сдержать свои эмоции отличительная черта вьетнамцев.

Но в семье не без урода. Часто знакомые аборигены предупреждали, чтобы был осторожен, байкеры могут сорвать сумку с плеча и исчезнуть среди двигающейся массы. По-видимому, такое бывает.

Но за две недели пребывания в Нья Чанге я таких уродов не встречал.