Глава 43. Приступ ревности

      Из рассказа Данте о варке лекарства от чумы Эстелла поняла, что Амарилис — ведьма. И теперь это подтвердилось, когда женщина обернулась в чёрную кошку с глазами-лимонами. В такую же оборачивалась и Клариса… Совпадение? Эстелла этому не верила. Амарилис и Клариса могли и специально всех запутать, но… дядя Ламберто выяснил, что настоящая Амарилис погибла, а эта — самозванка. Клариса же (по версии того же Ламберто) исчезла, когда на её дом напали индейцы. Чем больше Эстелла сравнивала повадки двух женщин, их фразы, жесты, манеры, тем сильнее понимала: Амарилис и Клариса — это один человек. Последняя умна, хитра и коварна. Она была обижена на семью, как и Данте. Явно задумав отомстить, Клариса внедрилась в дом отца Сантаны, выдав себя за его сестру, и со временем подружилась с Роксаной. А оправдание Креспо Бернарди и разоблачение дедушки Алсидеса — это предлог, скелет, что она вытрясла из шкафа за компанию.

      Бедный Данте! Ну и семейка у него! Мстительная тётка; двоюродный дедушка, который соблазнил племянницу; беспутный отец-дуэлянт; мать, которую обвинили в убийстве… Но и у неё не лучше. Блас ей никто, мама гулящая, бабка двинулась на старости лет, а Мисолина мечтает об участи содержанки. Ну и чёрт с ними! Они не понимают её чувств к Данте, и им без разницы, если она околеет.

      Эстелла всхлипнула, глотая слёзы. Хотела уйти, сбежать, но сил не было, и она сидела на скамье, пока Алехандро Фрейтас громко не крикнул, что свадьба окончена и всем пора восвояси.

      Остаток дня прошёл, как в забытье. Гости, возмущённые потерянным временем, загружали свои баулы в экипажи и покидали «Ла Герру». Эстелла старалась не думать. Вот вернётся в город, помирится с Данте и всё-всё ему расскажет. А он утешит её, защитит, вытрет слёзы, излечит раненое сердце…

      Эстелла давно хотела рассказать дяде Ламберто о Данте, поставить точку в этой истории и подумала — сегодня, в день глобальных разоблачений, самый подходящий момент. С бабушкой она не перемолвилась ни словом — та её избегала, носясь по «Ла Герре» туда-сюда и вместе с сеньором Альдо загружая в экипаж многочисленные сундуки. Мисолина, не ударив и пальцем о палец, ныла и жаловалась на то, что от плохого настроения у неё ухудшился цвет лица.

      Задуманный разговор с дядей Эстелла не хотела откладывать в долгий ящик, поэтому без промедления ворвалась в библиотеку, где Ламберто уединился с книгой и чашечкой кофе.

      — Дядя, у вас есть сын! — выпалила она, а Ламберто от неожиданности опрокинул кофе на себя.

      Беседа лёгкой не получилась. Одним махом Эстелла рассказала дяде историю Данте и Йоланды, не упомянув лишь о магии. Ламберто был потрясён.

      — Дядя, ваш сын — Данте. Мой муж, про которого я вам говорила. Он ещё спас Мисолину, когда она упала в обморок на улице. Помните, вы с ним знакомились и портреты его видели у меня?

      Когда Эстелла упомянула про рисунки, на лице Ламберто появилось осмысленное выражение.

      — Вот оно что, — прошептал он. — Поэтому он похож на дедушку Ландольфо…

      История про дедушку Эстеллу заинтересовала, и Ламберто пересказал его биографию. Чем дольше Эстелла слушала, тем сердце её больше царапала тревога.

      — Дедушка Ландольфо — брат Леопольдо, папиного отца. Он был очень видный мужчина, — Ламберто протянул Эстелле портрет эффектного брюнета с раскосыми чёрными глазами. Он так походил на Данте, что их можно было принять за близнецов. — Он умер молодым. Отец рассказывал, что он сошёл с ума на почве неразделенной любви к девушке по имени София, которая происходила из семьи Мендисабаль, основателей Национального Банка. Нынешние Мендисабали, ты знакома с ними, потомки Софии и двух её сестёр. Некоторое время дедушка Ландольфо ухаживал за Софией, но она вышла замуж за другого, и психика его не выдержала. Он всегда отличался излишней чувствительностью, обидчивостью, нервозностью. Такие люди болезненно переживают эмоциональные потрясения. Так у него развился магнетический сомнамбулизм. Это заболевание головы, очень редкое. Он воображал себя другим человеком. Его настоящая личность как бы засыпала, входила в транс. Но он жил полноценной жизнью, называя себя чужими именами, имея повадки, манеры и характер другого человека. А потом становился собой и ничего не помнил. Сначала это походило на шутку. Дедушка вообще любил пошутить, поэтому в семье полагали, что он дурачится. Но потом болезнь стала прогрессировать, он слышал голоса, забывал даты, события, представлял себя разными личностями. Со временем этих личностей в его голове стало аж четыре.

      — И чем всё закончилось? — с дрожью спросила Эстелла. Она не могла оторваться от портрета. У Данте черты мягче и глаза синие, и надменности в лице меньше, но в целом — они копия друг друга.

      — Он умер в тридцать три года, — сказал Ламберто. — Некоторое время он находился в Жёлтом доме, потом несколько лет был заперт во дворце Фонтанарес де Арнау, и в итоге покончил с собой. Проткнул себе грудь шпагой. Отец говорил, что одна его личность поссорилась с другой и убила её.

      Холодок бегал по коже Эстеллы всё время, что она слушала рассказ. Данте тоже упоминал голоса, величал себя другим именем и многое забывал. Из медицинского курса Эстелла знала: болезни головы неизлечимы и передаются по наследству. А она думала это из-за зелья! Неужели Данте унаследовал болезнь прадедушки? Тогда это катастрофа! И это она виновата. У прадедушки толчком стала неразделённая любовь. А Данте теперь думает, будто их любовь умерла. Нет-нет, нельзя допустить, чтобы он закончил, как прадедушка Ландольфо! Надо ехать домой!

      О своих подозрениях Ламберто она не сказала. Не стоит его пугать. Может, у Данте нервный срыв, и она зря паникует. Но о Кларисе девушка не смолчала, объявив, что, возможно, Амарилис — и есть сестра, которую дядя ищет. И вздрогнула, когда Ламберто хлопнул себя по лбу.

      — Чёрт возьми, какой я тупица! Ведь всё на поверхности! Две девочки дружат: бедная и богатая; богатая погибает, а бедная исчезает. А потом погибшая вдруг объявляется. Она выдала себя за сестру Креспо Бернарди! Но как ей удалось всех обмануть, они ведь не близняшки и непохожи внешне?!

      Эстелла неопределённо пожала плечами. Но ответ она знала — дело в магии. Клариса обернулась в умершую подругу. Однако Эстеллу так взволновала история прадедушки, что она забыла о себе. Мысли устремились к Данте. Она еле-еле дождалась, когда загрузят вещи в экипаж. Мисолина вся искапризничалась и уехала вперёд, заявив, что не может больше находиться в лесу, ведь она не свинья. Маурисио испарился молча, и Эстелла заподозрила: они с Мисолиной где-то вместе.

      Дядя Ламберто остался в «Ла Герре» — в последнюю минуту обнаружилось, что Роксана после свадьбы исчезла с концами. Пришлось мужчинам седлать лошадей и объезжать округу. Поиски организовал граф Алехандро Фрейтас, чувствуя себя виноватым за устроенный им публичный балаган.

      Всю обратную дорогу Матильде бухтела — она испортила туфли, надышалась навозом, а из-за головной боли пропустила скандал на свадьбе. Хосе Деметрио, уронив подбородок на грудь, клевал носом. Берта, хмурая и злая, молча общипывала перья со шляпы, а сеньор Альдо что-то вполголоса ей внушал.

      Путь занял много времени. Нервы Эстеллы были натянуты, как струны, готовые порваться в любую секунду. Когда к вечеру экипаж остановился и началась длительная выгрузка багажа у парадной, девушка пустилась наутёк. Но далеко не убежала — едва завернула за угол, как её под локоть схватила Либертад.

      — Сеньора, вы куда?

      — В «Маску», — не зная что наврать, Эстелла сказала прямо.

      — Зачем?

      — Ну… я… помнишь, Либертад, ты мне говорила о Данте, я хочу его увидеть… Мне он сейчас так нужен!

      — Мадам Берта тут бормочет, что на свадьбе сеньоры Роксаны со всеми случился шок, а особенно с вами… Я пока подробностей не знаю, но одну вас не пущу, а то ещё глупостей натворите!

      Эстелла была раздосадована, но как отделаться от Либертад, не придумала, и они вдвоём отправились в дом гостиничного типа «Маска». Там Эстеллу ждало новое разочарование — сеньор Нестор объяснил, что Данте ушёл вместе с Клементе. Поначалу хозяин не желал говорить куда, но Эстелла напирала, и он сдался.

      — Данте говорил, что они идут в казино «Червонная дама», — сеньор Нестор наклонился к уху Эстеллы. — Только тсс-с-с. Ежели он узнает, что я проболтался, не сносить мне головы. Данте теперича жуть какой злой. Я аж содрогаюсь. Он как гаркнет порой, страшно становится.

      — А где это казино находится? — спросила Эстелла.

      — В районе Богемы, на пересечении улиц Ла Фортуна и Баррьо де Грана.

      — Спасибо, сеньор Нестор!

      — В казино, ага, как же! — фыркнула Либертад, когда они покинули гостиницу. — Знаю я, куда мужчины шастают развлекаться. В бордель небось.

      — Мы пойдём туда! — решила Эстелла.

      — Куда «туда»?

      — Ну… туда, в это казино. Найдём их. Я знаю, где находятся эти улицы, Ла Фортуна и Баррьо де Грана, — вздохнула Эстелла, припомнив свой поход с Мисолиной к мисс Нэлл.

      Скоро девушки прибыли на перекрёсток, где сияло радужными цветами казино «Червонная дама». Яркие двери, резные окна, вывеска в форме игральной карты. Вокруг — фонари, кусты, подстриженные квадратом, да скамейки, где восседали клиенты — богатые и респектабельные мужчины. Кто-то вышел из казино подышать воздухом, кто-то покурить, а кто-то, спустив все деньги, сидел на скамье, пялясь в никуда. Либертад скривилась, когда они с Эстеллой оказались у двери.

      — Ой, сеньора, не хочу я внутрь идти, — шепнула она. — Это ж нехорошее место. Чего о нас подумают? Ежели туда зайдём, мы себя скомпрометируем.

      — Либертад, я хочу найти Данте! — заявила Эстелла раздражённо. В ней взыграла решимость. Она должна помириться с Данте, пока он не закончил как прадедушка Ландольфо. — Не будь трусихой! — и она толкнула входную дверь, аляповато разрисованную завитками.

      Внутри пахло табаком, и Либертад сразу чихнула. Шум, хохот, выкрики крупье: «Делайте ваши ставки, господа!» оглушили девушек. Клиентами в основном были мужчины, но Эстелла приметила за карточными столами и нескольких дам. Либертад же, судорожно открыв рот, кинулась назад к двери.

      — Ты чего? — удивилась Эстелла.

      — Я туда не пойду, сеньора! — ответила та, зажимая нос пальцами. — Я никогда в таких местах не бывала. Там ведь ужасные люди, и я сейчас задохнусь. Тут же дышать нечем!

      Махнув на неё рукой, Эстелла двинулась между столиками. Ловя косые взгляды дам и любопытные кавалеров, она дошла до барной стойки — за ней находилась девица в ярко-красном фраке. Разливая горячительные напитки, она жеманно хихикала.

      Эстелла спросила у неё про Данте, описав его внешность, и девица вспомнила, о ком идёт речь — юноша был приметный. Она объяснила, что Данте и светловолосый парень, который его сопровождал, пробыли в казино недолго: выпив, понаблюдали за игрой и отправились в бордель «Фламинго».

      Ну вот, Либертад сразу догадалась, что они там, а Эстелла не поверила. Данте пошёл развлекаться с проститутками! Неужели забыл её?

      Либертад находилась на улице. Новость о борделе она встретила безразлично.

      — Я и не сомневалась, что он там, сеньора. Чего ему делать в казино? Тут лишь богачи спускают состояние, а вашему Данте проигрывать нечего.

      Девушки пересекли улицу и вскоре уже разглядывали розовую птицу на крыше и вывеску: «Фламинго — дом наслаждений», освещённую множеством красных фонарей.

      — Вот ведь гадость! — поморщилась Либертад. — Дом наслаждений, придумали же! А как мы туда войдём, сеньора? Там же у них в разгаре эти самые наслаждения, — переживала она. — Я ж ведь никогда не была в борделе, женщины туда и не ходят. Нас, наверное, не пустят.

      — Пустят, Либертад, пустят. Женщины тоже там бывают. Ну эти, такие, которые не любят мужчин, — Эстелла замялась, вспомнив, что и её покойная подруга Сантана относилась к числу «таких». — Надо войти и сказать хозяйке, что я пришла за своим мужем! — и она открыла дверь.

      Миновав холл, где журчали фонтаны, девушки очутились в центральной зале с обитыми красным плюшем стенами, картинами с голыми женщинами, поросяче-розовыми пуфами, золотистыми коврами и диванами. Запах спиртного и курева ударил в носы. Клиентов — старых и молодых, толстых и худых, богатых и не очень — окружали толпы девиц. Разодетые в яркие корсеты и панталоны с рюшами, они напоминали тропических бабочек, слетевшихся на клумбу.

      Эстелла оглянулась, высматривая хозяйку, и взгляд её мигом выцепил знакомый силуэт. Длинные чёрные волосы, эффектная поза, стройный стан. Он сидел на диване в центре залы, а на коленях его расположилась белокурая девица с лицом, прикрытым маской с перьями. Сердце Эстеллы заколотилось, а перед глазами поползла дымка. Ярость схватила её за горло, едва не задушив. Никогда она такой ревности не испытывала — ей захотелось на куски разорвать девку, сидящую верхом на Данте.

      — Сеньора, давайте спросим у кого-нибудь, — Либертад, похоже, Данте не заметила. — Ежели его здесь нет, пойдёмте-ка из этого притона. Тут ведь ужасно! Сеньора, сеньора Эстелла, чего это с вами?! — повысила она голос, когда Эстелла не ответила.

      Но та уже не слышала; все мысли и чувства сфокусировались на одном объекте — диване, на котором некая белобрысая сволочь ласкала её Данте. Ну сейчас она ей устроит! И Эстелла бросилась вперёд.

      — Эй, сеньора, сеньора Эстелла, вы куда?! — крикнула Либертад. Она схватила девушку под локоть, но не удержала.

      Ещё миг, и Эстелла накинулась на белокурую проститутку, как коршун. Вцепившись в её волосы, стащила с Данте и уронила на пол. Испуганные девицы и их клиенты повскакивали с мест, с любопытством глядя на происходящее. В толпе мелькнуло возмущённое лицо мисс Нэлл, но её возгласы утонули в потоке всеобщего гвалта и выкриков Эстеллы:

      — Я тебе покажу! Ты узнаешь, как лапать моего мужа, гадина!

      Эстелла жаждала крови, колошматя девицу по всем местам. Та пыталась её столкнуть, но против такой ярости была бессильна — в Эстеллу будто демон вселился. Разорвав на сопернице корсаж и обнажив ей грудь, она расцарапала её ногтями и, наконец, сорвала маску. И замерла. То была Мисолина. Мисолина! Её сестра! В борделе! Соблазняла её Данте!

      — Ах ты, тварь! — это открытие вызвало у Эстеллы такое бешенство, что у неё звёзды полетели перед глазами. Схватив Мисолину за волосы, она вырвала их целый клок.

      — А-а-а-а-а-а-а-а! Больно! Пусти меня, дура! — завопила Мисолина, отпихивая сестру. Но Эстелла, ничего не соображая, выдирала сопернице волосы пучками.

      — Этот мужчина мой, мой, поняла, мерзавка?! Он мой, мой, только мой!

      И вдруг её схватили подмышки. Кто-то сильный. Мужчина. Стащил с Мисолины и, обнимая, повёл за собой. Перед глазами стоял туман, но руки были ласковые, а объятия тёплые. Татуировки на плече и пояснице закололи иголочками, и обручальное кольцо обожгло Эстелле палец. Она учуяла запах мяты. Родной. Любимый. Данте!

      — Пусти! Пусти сейчас же! — прохрипела Эстелла вырываясь. — Я тебя никогда не прощу! Ты обжимался с моей сестрой! Была бы это другая девка, любая другая, я бы тебя простила, — пробормотала она скороговоркой, сквозь текущий по лицу дождь из слёз, — но Мисолина… это Мисолина…

      — Тише, красавица, не плачь, — шепнул он. — Насколько я помню, я тебе ничем не обязан. Мы расстались и оба свободны. И ты, и я вправе делать что угодно. Я не запрещаю тебе любить своего маркиза. И ты не можешь устраивать мне сцены, тем более в борделе. Ревновать к проститутке — это уже слишком. Иди домой, красавица, и прекрати за мной бегать. Я люблю гордых женщин!

      Эстелла не соображала, куда он её ведёт и что говорит. По щекам лились слёзы, безудержные, злые, а грудь горела так, будто в неё вонзили нож. С Мисолиной, Данте изменил ей с Мисолиной!

      Он посадил её на что-то мягкое. Прижал к себе крепко-крепко. Сердце его колотилось, как у зайчика, убегающего от волка. А потом он разжал объятия и молча ушёл, оставив её одну.

      Закрыв уши руками, Эстелла плюхнулась лицом на колени и завыла. Она совсем потеряла счёт времени и не понимала, где находится.

      — Сеньора! — кто-то тронул её за плечо. Голос Либертад. — Вы рехнулись? Зачем вы устроили драку? Какой стыд! Нельзя же бегать за мужчинами и выпрашивать у них любовь. Идёмте отсюда!

      — Не могу… не могу… мне плохо, — пролепетала Эстелла. — Я хочу умереть…

      — Успокойтесь, пойдёмте на воздух, — уговаривала Либертад.

      — Данте… Данте… я ему больше не нужна… он был с Мисолиной, с этой тварью. Он ушёл, бросил меня, и ему плевать, что я сейчас умру, — давилась Эстелла слезами.

      — По-моему он не в себе, — вздохнула Либертад. — Я его видала мельком, у него глаза безумные. Сеньора, не связывайтесь с ним больше, он же ненормальный. Ежели б вы только видали его лицо…

      Тут в мозгу у Эстеллы щёлкнуло. Дядя Ламберто… прадедушка… Данте… он болен. Поэтому он так себя ведёт. Она не должна обижаться. Его надо отвести домой, вернуть в семью! Пелена перед глазами рассеялась, и Эстелла увидела, что они с Либертад сидят в холле на плюшевых пуфах.

      — Сеньора, вам уже лучше? Пойдёмте отсюда, — повторила Либертад.

      — Да, идём, — кивнула Эстелла, — но я заберу Данте с собой!

      Она ринулась обратно в центральную залу. Либертад ничего не оставалось, как последовать за ней. В ту секунду, когда они вошли, раздались крики.

      — Ты — жалкий слюнтяй! — горланила женщина с каштановыми волосам, опустошая бокал за бокалом. Эстелла, без труда узнав в ней Лус, была поражена. Она же умерла от чумы! — Ненавижу таких, как ты. Я сто раз говорила, что не люблю тебя. Ты меня достал! Я лучше с первым встречным лягу, чем с тобой! Хотя бы получу удовольствие!

      Когда Лус повисла на одном из клиентов, взбешённый Клементе выхватил нож.

      — Я не позволю надо мной насмехаться! — выпалил он. — Я терпел слишком долго, я предлагал тебе другую жизнь! Ты не захотела быть добропорядочной женой и матерью! Пусть так, пусть ты не достанешься мне, но и никому другому тоже!

      Подбежав к Лус вплотную, он всадил нож ей прямо в грудь.

      — Ты животное, — прохрипела Лус и упала навзничь с широко распахнутыми глазами.

      Из раны её полилась кровь, а Клементе замер как вкопанный с ножом в руке. Перепуганные клиенты и девицы кучковались по углам, брезгливо косясь на происходящее. Либертад ойкнула. Мисолину Эстелла не увидела, но Данте был тут. Он схватил Клементе под локти.

      — Кто-нибудь, позовите жандармов! — командным тоном распорядилась мисс Нэлл. — Скажите, что в моём заведении произошло убийство. Клиент убил одну из девочек. А вы держите его крепче, а то сбежит, — велела она мужчинам.

      Усадив Клема на диван, Данте отошёл от него, подпустив к нему других людей. Но Клем не сопротивлялся и никуда не убегал, перекатывая в ладонях нож, он искоса глядел на мёртвую Лус и лужу крови возле неё.

      Ощутив на себе взгляд, Эстелла подняла ресницы. Встретилась глазами с Данте — чёрными омутами без зрачков. Вспомнила портрет прадедушки. Как похож-то! А вид и правда странный, дикий, неприкаянный и такой любимый… Так хочется прижаться к его груди! Но Эстелла заметила и то, что лицо Данте изменилось при виде неё. Досада, тоска, боль, страсть, восхищение и… любовь — море чувств мелькнуло в его очах. Кольцо обожгло Эстелле палец, и она поняла, что простит ему всё.

      Лаская друг друга взглядами, Данте и Эстелла забыли, что находятся в борделе, кругом люди, а на полу — окровавленное тело Лус. Эстелла уже не слышала, как позади неё охает Либертад, — мечтала оказаться в объятиях Данте. А мир пусть летит в ад!


Рецензии