Субботнее приключение, или Харассмент. Чай, кофе?

СУББОТНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ,  ИЛИ ХАРАССМЕНТ

РОМАН
Начало:
http://www.proza.ru/2015/03/24/1293

Глава 16. ЧАЙ,  КОФЕ?
               

                Выпьем за то, чтобы у нас всё было
                и чтобы нам ничего за это не было.               
                Тост


     Назавтра, в час дня, освободившись от домашних дел, Ольга позвонила Лисовскому.

     – Вы можете сейчас приехать? – спросил он.

     – Могу, но не раньше, чем через час.

     – Ну хорошо, приезжайте.

     «Надо быстро одеться, дойти до остановки, доехать с пересадкой – только за час и справишься. А зачем, собственно, ехать? Не проще ли поговорить по телефону? Неужели из этого вообще что-нибудь получится?» – подумала она, но возразить начальству не решилась.

     Конечно, Ольге очень хотелось, чтобы эта встреча наконец принесла ей удачу, и она надела свой любимый серебряный крестик. Эта хорошая мысль почему-то пришла ей в голову именно сегодня, а ведь она могла бы носить крестик постоянно, как прежде. Ах да, она ведь сняла его после того, как во сне задела цепочку рукой и подрезала родинку на шее.

     Крестиков у неё было целых три, но этот, купленный в монастырской лавке, – ажурный, с искусно переплетёнными витыми проволочками, она особенно любила.



     На факультете было тихо и безлюдно. Завтра Пасха, студенты в таких случаях всегда просят преподавателей перенести занятия с субботы на другой день, чтобы поехать домой ещё в пятницу – всем хочется встретить праздник по-человечески, в чистом, уютном, пахнущем куличами доме.

     Ольга вошла в пустую приёмную и постучала в дверь.

     – Входите, пожалуйста, – услышала она знакомый приятный голос.

     Александр Петрович сидел за большим столом. Он улыбнулся ей, тут же встал, помог снять куртку, сам повесил её на вешалку в шкаф и предложил Ольге кресло напротив.

     – Ну, что вам сказать, уважаемая Ольга Васильевна? Шуляковский, как и следовало ожидать, стоит на своём, уткнувшись рогами в стог и врывшись копытами в землю. Да-с, твёрдый орешек!  Но, к счастью, он ещё не всё решает, и, скорее всего, вы сможете пройти по конкурсу. Вы уже работаете у нас, и это является веским основанием. Разумеется, я целиком на вашей стороне.

     Ольга, конечно, не ожидала триумфа справедливости, но пока, выходит, вообще не о чем говорить. Неизвестно ещё, будет ли толк.

     – Спасибо вам за поддержку, Александр Петрович! – вежливо сказала она.

     – Я непременно постараюсь вам помочь, обещаю.

     Короткая беседа подошла к концу. Ольга, как полагается, поблагодарила за внимание и аудиенцию и собралась уходить.
 
     Если от неё больше ничего не требуется, зачем она вообще сюда ехала? Почему он не сказал всё это по телефону? Это же не государственная тайна. Да и не изменилось пока ничего в её ситуации, за что его сейчас благодарить? Тем более с глазу на глаз…

     Ольга встала и оглянулась на шкаф, где висела её куртка. Александр Петрович приложил руку к щеке.

     – Что-то зуб разболелся, – пожаловался он.

     – Так бывает иногда, что зуб ни с того ни с сего заболит, а потом сам проходит, если там ничего серьёзного нет, – посочувствовала ему Ольга.

     – Не понимаю, в чём дело. У меня все зубы свои, – с гордостью сказал Александр Петрович. – Вот если бы меня женщина поцеловала, он сразу перестал бы болеть.

     Шутка получилась не слишком изящной и даже двусмысленной, если учесть, что в кабинете и поблизости никаких женщин, кроме Ольги, не было.

     – Здесь аптека недалеко, – посоветовала Ольга, делая вид, что не понимает, о какой женщине идёт речь.

     – Хотите чаю? – неожиданно сменил тему Лисовский.

     – Нет, спасибо, я недавно обедала. Мне не мешало бы похудеть, а чай – это всегда лишние калории.

     Наверное, зря она так сказала, ведь она не знала, предложат ли ей к чаю какое-то угощение. Но, с другой стороны, одним чаем у нас никто не потчует – это тебе не Германия, где могут поставить на стол только сахарницу. Да и сама она никогда не пьёт чай безо всего, потому и не может сбросить лишние килограммы.

     – Похудеть? Зачем? Вы и так прекрасно выглядите! А может, хотите кофе? – предложил радушный хозяин.

     «Это что-то новенькое! – удивилась Ольга. – Если он со мной так любезен, то как же тогда встречает здесь друзей и знакомых?»

     – Нет, спасибо, не буду вас отвлекать от работы, – вежливо отказалась она.

     – А вы меня не отвлекаете. Как вы считаете, могу я в свой выходной отдохнуть?

     – Конечно, можете, – сказала Ольга и подумала: «А я-то при чём? Со мной, что ли, отдыхать? У меня ещё дел полно».

     – Вот и отлично! Что вы предпочитаете, крепкие напитки или вино?

     – Да нет, спасибо, я ничего пить не буду, – ответила Ольга.

     Лисовский почему-то был уверен, что она останется, и тем временем уже открыл шкаф, достал бутылку коньяка, баночку красной икры, белый хлеб, тарелки, пузатенькие рюмки.

    «Какой запасливый, надо же!» – усмехнулась Ольга. – Ну и что мне теперь делать? Моя куртка висит в шкафу, а препираться с ним неудобно».

     Задержавшись в кабинете из вежливости, она теперь стояла в замешательстве. Что лучше – извиниться и уйти или остаться и, возможно, попасть в неловкую ситуацию, если кто-то сюда войдёт и увидит её с рюмкой в руке? Интересная такая, нестандартная картинка получится, типа «Не ждали».

     Александр Петрович, словно угадав её мысли, сказал:

     – Я закрою дверь, чтобы никто не вошёл. Присаживайтесь, пожалуйста!

     Он проворно закрыл дверь на ключ и налил в рюмки коньяк.

     После таких вежливых уговоров отказываться было невежливо. На какую поддержку она сможет рассчитывать, если пренебрегает его гостеприимством? И Ольга села на стул возле журнального столика.



     Хозяин кабинета был довольно опытным конспиратором, и ей это показалось немного смешным. Хотя... так делает не он один, особенно сейчас, когда распивать спиртное в общественных местах и на работе в очередной раз запретили. Кто бы мог подумать, что такие «чаепития» происходят здесь довольно часто! Бутылки ведь не зря стоят в шкафу. Выходит, что закон писан не для всех.

     Коньяк – напиток более чем крепкий. Пить его днём, да ещё и женщине, совершенно ни к чему, а спрашивать вино Ольге было неудобно – не ресторан ведь! Но поддержать компанию, видимо, стоило, чтобы Лисовский не подумал, что она станет осуждать его за маленькую слабость. А ему, наверное, хотелось выпить, но было не с кем.

     – Ну, давайте выпьем за встречу! – произнёс он самый банальный тост и протянул рюмку.

     Они чокнулись, и в голове у Ольги промелькнуло: «Хорошо, что не предложил выпить на брудершафт, а то за этим точно последовали бы нетрадиционные методы лечения зубов».

     – Я думаю, может, если подержать коньяк во рту, зуб будет меньше болеть, – сказал Александр Петрович, отпил глоток и наклонил голову набок.

     Ольга, чтобы не сидеть молча, рассказала ему об одном любопытном, но весьма суровом способе анестезии.

     – В старые времена, лет двести назад, раненого солдата били по голове большим деревянным молотком. Он терял сознание, и тогда доктор приступал к операции. А в менее сложных случаях пациенту давали стакан водки, если она, конечно, была в наличии.

     – Водка всё же гуманнее, – заметил Александр Петрович.

     Выпив, он стал разговорчивым и даже рассказал Ольге некоторые закулисные истории.

     Они поговорили ещё о чём-то незначительном – о погоде, об икре (Александр Петрович больше любил чёрную), о вине.

     – Французы ежедневно употребляют за обедом вино как продукт питания, и это не считается у них алкоголизмом, – сказал он, допивая вторую рюмку коньяка.

     – У них вино не такое вредное по сравнению с тем, которое ежедневно пьют наши алкоголики в качестве лекарства от жизни. И не такое крепкое: в натуральных винах всего по семь – девять градусов. Вряд ли французы выпивают больше одного бокала, если собираются работать после обеда, – высказала свою точку зрения вполне трезвая Ольга.

     – У нас подходят к этому проще: с утра выпил – весь день свободен, – засмеялся Александр Петрович, подливая коньяк в рюмки.

     Он рассказал о недавней поездке во Францию, а потом она к слову вспомнила статью о Жераре Депардье, прочитанную недавно в журнале «Караван»:

     – Он, как и другие знаменитости, имеет виноградники и занимается виноделием. Ещё и в кино снимается. И когда он только всё успевает? Видно, ему приходится крутиться, зарабатывать деньги. Пишут, что у него не меньше десяти детей от разных женщин. Причём он говорит, что всех своих законных и гражданских жён он любил, но когда любовь проходит, он ничего не может с этим поделать.

     – Да, он прав – к сожалению, всё проходит, ничего не поделаешь… Вам, наверное, неудобно сидеть на стуле, садитесь сюда, – Александр Петрович показал место рядом с собой, на маленьком диване.

    – Спасибо, мне и здесь удобно, – ответила Ольга, не придавая никакого значения излишней приветливости хозяина.

     – Садитесь, садитесь, – повторил он, и она почему-то послушалась его и села рядом, спокойно продолжая есть бутерброд с икрой и допивая коньяк.

     Это была вторая рюмка, но Ольге казалось, что она нисколько не пьяна, – ей только стало немного веселее и свободнее.

     Вдруг она почувствовала за спиной руку, потом увидела на своём плече пальцы, вкрадчиво, едва заметно поглаживающие его. Что-то вроде покровительственного жеста старшего по возрасту человека.

     Ольга ничего не сказала, только пошевелила плечом, пытаясь освободиться. А что ему сказать? «Не трогайте меня!»? Может, ему и так станет понятно?

     Когда она поставила рюмку на стол, Александр Петрович неожиданно быстро и ловко обхватил её голову обеими руками и поцеловал в губы. Это был довольно откровенный поцелуй – слишком смелый для первого раза и несколько странный для немолодого мужчины.

     Ольга сжала губы и попыталась вырваться из его объятий.

     «Расслабилась, а он только этого и ждал, – подумала она. – Впрочем, ничего он со мной не сделает, не дурак же».

     Но Лисовский вцепился в неё уверенной хваткой опытного самца, которому, очевидно, случалось покорять женщин и таким старинным народным способом – с помощью спиртного и грубой силы.

     Ольга сопротивлялась и одновременно лихорадочно соображала, что же ей такое сказать, чтобы он оставил её в покое, но при этом всё-таки не разозлился.

     Ей ещё не приходилось попадать в подобные ситуации, раньше на неё вот так сразу не набрасывались. Сначала мужчины обычно говорят комплименты, намекают и, в крайнем случае, гладят ручку, а потом уже действуют по обстоятельствам. За эти любезности, конечно, нельзя на них обижаться или сердиться. Мужчины устроены по-другому. Может быть, они считают, что для женщин такие знаки внимания – как аплодисменты для артистов. Но сейчас события принимали явно нежелательный характер.

     – Что вы делаете? Отпустите же меня, наконец! – сказала Ольга, но эти слова не возымели на Лисовского никакого действия.


Продолжение:

http://www.proza.ru/2015/11/26/1768

_________________________________________

Фото из интернета