Северная ведьма кн. 2. Гл. 26. Московские гости

 

   В приемную директора завода вошел молодой человек в дорогом костюме и с небольшим кожаным портфелем с бронзовыми замками на ремнях. Прошел уверенно к столу секретаря, портфель поставил ребром на стол и, не замечая, что секретарь, дама с аккуратной, седой прической говорит по телефону, уверенно, даже несколько развязно спросил:

-   У себя? - и махнул головой в сторону двери директора.
-   Вы можете секунду подождать? – секретарь закрыла трубку рукой и сердито подняла глаза на молодого человека.
    Молодой человек скривил губы:
-   Время пошло.
   В приемной никого не было. Посетитель лениво оглянулся по сторонам, снял со стола портфель.

-   Так я пошел? – и направился к двери директора.
   Секретарь вновь прикрыла трубку рукой и вскочила со стула.
-   Там никого нет. Я же вам сказала – подождите!
    В это время дверь приемной открылась, и вошел Виктор Павлович. Шел не спеша, оглядываясь и разговаривая с идущим следом человеком.
-   Виктор Павлович, - возмутилась секретарь, - к вам рвется вот это молодой человек!
-   Рвется? – Виктор Павлович не без удивления оглядел незнакомого человека с ног до головы, - ко мне? А вы кто?
-   Я из Москвы. Разговор к вам есть.

    Виктор Павлович хмуро помолчал, оглянулся на пришедшего с ним работника.
-   Я тебя вызову. Иди, работай. Договорим.
   Прошел к себе в кабинет, кивнув гостю «заходите». Сел за стол, открыл центральный ящик и столкнул в него лежащие на столе бумаги. Оперся локтями и грудью на стол и молчал, разглядывая посетителя. Тот сел  напротив без приглашения. Портфель поставил рядом, на стул.
-   Итак? Я слушаю вас. Неплохо будет, если вы представитесь.
-   Я представляю группу компаний Траст-Инвест.
-   И что?
   Виктор Павлович уже не скрывал раздражения, опыт подсказывал ему, что перед ним не простой гость.
-   Имя у «представителя» есть? Как к вам прикажете обращаться?
   Посетитель тоже уже понял, что хозяин кабинета не простак.
-   Зовите Валерием Ивановичем. Вас, насколько я знаю – Виктор Павлович величают?

    Виктор даже не кивнул. Он молча разглядывал гостя. Молодой человек производил впечатление хамоватого торговца, из ныне расплодившихся лотков, но в европейском костюме и с плохо выученными хорошими манерами.  «Вот какие теперь пригодились». «Что же он предложит? Или что попросит? Или такие не просят?».
-   Хорошо. Я сразу к делу. Мы скупаем старые предприятия. Обанкротившиеся, терпящие убытки, или, просто, представляющие интерес для нашего бизнеса. И к вам у нас конкретное предложение…
-   Стоп, - Виктор Павлович прихлопнул ладонью по столу, - у нас, - он сделал ударение на «нас», - вы зачем? Ни к одному из перечисленных вами видов предприятий мы отношения не имеем. У нас все в порядке. Или у вас ваши анализаторы, ваша разведка плохо работает? Что вас к нам занесло?

- Вы меня неправильно поняли. Я еще сказал – «интересующие нас предприятия». Не расслышали?
-   Расслышал. И чем мы вас интересуем?
-   Территорией. Расположены вы там, где мы бы организовали один из своих дилерских центров. Заверяю вас, что бабла он приносить будет на порядок больше вашего свечного заводика.
   Виктор Павлович откинулся на спинку кресла. Все стало на свои места. Все ему было предельно понятно. Играть в деловую дипломатию уже не было смысла.

-   Слышь, шустрик. Я так понимаю, что ты первая ласточка. Разведчик. Да? Ситуацией ты не владеешь. До конца, во всяком случае. Обсуждать я с тобой ничего не буду. Это бессмысленно. Никакие мои аргументы тебе не понятны и не интересны, не для того ты сюда приехал. А твои аргументы, тем более, меня не интересуют. Так что – разговор закончен. Давай, по газам, и бегом в свою Москву. Доложи, что директор «не врубился в ситуацию». Правильно я вашей терминологией пользуюсь?

   Через короткую паузу.
-   Что сидишь? Тебя вывести? Или ментов позвать?
-   Ментов? – гость, вставая, хмыкнул, - дядя, а ты действительно не врубаешься в ситуацию. А мы ведь с тобой уже могли кое-какие вопросы сейчас обсудить. Взаимовыгодные. На это я уполномочен. А ты – «менты»! Выгляни в окно.
   Виктор Павлович не спеша подошел к окну. Прямо под его окнами стоял BMW «пятерка», в водительском окне которого, виден был милицейский погон. А рядом с автомобилем стоял милиционер с полковничьими погонами и разговаривал с кем-то из рабочих. Виктор Павлович сразу же глянул на номера автомобиля – московские. Он так же не спеша подошел к столу, нажал кнопку на селекторе и на ответ «слушаю», сказал:
-   Петрович, срочно пришли к проходной человек пять, шесть хлопцев покрепче. И разреши им взять с собой трубы. Такие, знаешь, чтобы в руках крепче держать было. Ты меня понял?

-   Как не понять, Виктор Павлович, уже бежим, - и слышно было в еще не брошенную на рычаг трубку «Валерка!».
-   До скорой встречи, дядя.
   Гость без особой суеты, но и, не медля, сдернул со стоящего рядом стула портфель и быстро вышел в двери. Виктор стал у окна. К машине гость уже подбежал, говоря что-то на ходу ожидавшим его «гостям». Видимо сказал что-то хорошо аргументированное и понятное, потому, что стоило дверцам захлопнуться, как машина газанула на заднем ходу и, по спортивному развернувшись, умчалась вверх по улице от проходной завода.

   Мороз позвонил в администрацию. Соединили сразу.
-   Виктор Павлович, тебя, мне кажется, баллотируют в городской совет? Значит надо думать категориями города. Бюджет нынче из чего в основном складывается? Во-от. Так вот, если мыслить теми самыми категориями интересов бюджета города, то чем больше денежек поступит в бюджет от хозяев той территории, которую сегодня занимает твой завод, тех хозяев этой территории мы и будем поддерживать.
-   А люди? Люди, которые работают сегодня на моем заводе? Кто о них будет думать? Или город и люди, живущие в этом городе, не рассматриваются, как одно целое?

-    Прячешься за людей, Виктор Павлович? Или ты думаешь, что люди так беспомощны, что без твоего участия не найдут себя в новой жизни? Не беспокойся, переучатся, перестроятся. Сейчас вся наша страна переформатируется, каждый из нас должен найти себя в новой жизни. Неужели не понятно?  Это ведь и тебя касается. Умный, волевой руководитель. Да такие инициативные люди, как ты, в новой жизни раньше других найдут себе место. А ты паникуешь. Завод у него отбирают! Давай включайся в работу, это москвичи, у них деньги. И большие деньги. Не прогадай.

   На том разговор и закончился. Виктор Павлович положил трубку и задумался. Еще полчаса назад он считал, что на его стороне правда, что он справится с любыми жуликами и проходимцами, которые позарятся на завод. И что город его поддержит. Все рассыпалось в прах. Еще утром он думал о новых планах по расширению производства, через час должна была собраться планерка по графику работ. И вот! В голове звон, как в пустом ведре.

   Распорядился отложить планерку на завтра, вызвал к себе юриста, главного инженера, главного бухгалтера, главного экономиста и главного технолога, свою жену Наташу. Зачем вызвал её – объяснить себе сразу не смог. Отменять не стал. Когда собрались, долго сидел молча. Специалисты тоже молчали, все понимали, что происходит что-то очень неприятное. Слухи по заводу распространялись быстро, и, в основном, тревожные. И никому не хотелось раньше времени узнавать пусть и новость, но плохую. Заговорила Наталья.

-   Витя, не молчи.
   Она его так и не стала называть по имени отчеству, так и не привыкла. Он вначале, как-то нерешительно предложил ей перейти на официальный тон на работе, потом махнул рукой и тоже обращался Наташа. Иногда Наталья. Ни у кого это не вызвало никакой: ни отрицательной, ни положительной реакции. Приняли, как должное. Сказался авторитет Виктора Павловича.

-   Чем раньше скажешь, тем больше времени будет на обсуждение, - попыталась превратить в шутку.
   Виктор рассказал все подробно. Даже с интонациями. Не забыл и реакцию городской администрации довести до сведения присутствующих.
-   Вот такие, братцы, дела. А мы расширять производство решили, - сокрушенно махнул головой.
    Поскольку все продолжали молчать, твердо прихлопнул ладонями по столу.
-   Я бы, конечно, хотел услышать ваше мнение. Каждого. Особенно ваше, Клавдия Сергеевна, - он глянул на юриста, - но сначала краткий план, задание каждому. Потом поговорим.
 
   Отвернулся в окно, помолчал.
-   Нет никакого желание бравировать перед вами. Хотя…, я бы обязан был подать вам пример уверенности в своей правоте. Так вот, уверенности у меня нет. И понял я нашу слабость перед предстоящими событиями после разговора с администрацией. Такого жлобского прагматизма  я, знаете ли, не ожидал. Итак. Моя и ваша, как главных специалистов завода, как внутренней администрации задача подумать о работниках завода и их семьях. Значит, в первую очередь я хотел бы послушать юриста. Затем…, главный бухгалтер, прошу баланс на завтрашний день. Полный. Главный экономист. Работает вместе с бухгалтерией. Варианты развития событий. Понимаете? Да? Главный инженер, Валерий Иванович, проанализируйте состояние печей, оборудования и все, что я не учел в вопросе. И, пожалуй, это тоже вам. Организуйте дежурство рабочих круглосуточное. Тоже понимаете, да? Проходные, цеха, подстанции. Электричество, газ, вода. Наташа, - глянул на жену, - на тебе организация общезаводского собрания. Собрание акционеров. На завтра.

    Его слушали, кивали, записывали и никто не задал ни одного вопроса. Все понимали, о чем идет разговор. Тема рейдерских захватов в городе уже звучала не раз. Виктор Павлович встал, подошел к окну, помолчал, потом повернулся к сидящим.
-   Давайте исходить из того, что события могут развернуться в любую минуту. Эти люди не шутят, и все заранее обдумывают. Они не дадут нам время на размышления.

-   Я скажу первое, что могу в этом случае сказать, - заговорила юрист, - единственная наша защита, это форма собственности. Мы – акционерное общество закрытого типа. Тоесть, продажа наших акций возможна только внутри акционерного общества. Действует только правонаследие.
-   Повторяю, Наталья, завтра собрание акционеров. Всех! Любой ценой, но надо собрать всех.
 
    Но события развивались по сценарию, который писался в других кабинетах. Уже через час директора завода Мороз вызвали в Администрацию. «Предложили» приехать, назвали номер кабинета. В кабинете сидел один из замов мера города, прямо скажем, не из первого списка и незнакомые Виктору люди. Трое. Никто, кроме зама не встал, когда Виктор Павлович вошел в кабинет. Зам представил сначала директора завода, потом, как оказалось, московских гостей. Значит, Виктор Павлович был прав – на завод присылали разведку. На момент приезда на завод молодого гостя, вся команда уже была в Ростове. И сидели они здесь, в администрации. Эти трое демонстрировали, в лучшем случае, снисходительное отношение к директору завода. Один из них вообще делал вид, что занят своими делами. Он все время говорил по телефону. На столе перед ним лежали два сотовых телефона, и он по очереди говорил по одному из них. Но то, что это главный в этой компании сквозило в переглядах, в вопросах, обращенных будто бы без адреса, но разговор продолжался только после кивка или оброненного слова этого «молчуна».

-   Меня можете звать Яковом Марковичем, - снизошел до рукопожатия один из москвичей, - я юрист. Я представляю интересы этих людей. Они члены «совета директоров». Наш представитель уже был у вас и был принят неласково, прямо скажем. Поэтому, мы решили, чтобы вас, Виктор Павлович, не раздражать, что его присутствие не обязательно.
 
-   А меня интересует, ваше присутствие здесь кем разрешено? - Виктор Павлович с хмурой иронией глянул на зама, - я, так понимаю, вы здесь должны олицетворять интересы города? А то, что интересы этих господ, и интересы города просто по определению не могут совпадать, у меня сомнения не вызывает.
-   Не дерзите, Виктор Павлович, - зам обиженно вздернул подбородок и отошел к окну, - вы, видимо, не до конца понимаете ситуацию.
   Теперь он говорил, глядя в окно, и не поворачиваясь. И не повернулся до конца всего разговора.

-   Мой вам совет, найдите  с нашими уважаемыми гостями из Москвы общий язык. И общие интересы, - акцентировал, - и это будет на пользу всем. В том числе и городу.
-   Мудрый совет вам уже дан, - слегка барабаня пальцами по столу, заявил юрист. Моё предложение такое. Минутку подумайте. Трезво. Оцените обстановку. Вы же в прошлом капитаном на судах ходили? Научились принимать решения по обстановке? Вспомните старый опыт. А подумав, скажите нам, что готовы к деловым переговорам.
 
    Виктора внутренне трясло от злости. Ему все было понятно до мелочей. Понятно было, что готовилось это уже давно, готовилось с участием городских властей. Понимал, что о нем навели справки, что у них на него полное досье и им все о нем известно. Потому и готовились заранее. И, можно быть уверенным, они подготовились. Горько, что опоздал, не успел собрать общее собрание акционеров.

-   Я вот думаю, - выдавил он из себя, - правильно будет – мне сейчас уйти. Позиции у нас прямо противоположные, компромисс искать бесполезно. По тому, что вы несколько раз акцентировали тему взаимного интереса, ясно, что предполагается соблазнить меня соответствующей суммой. Чтобы я помог перешагнуть через условия акционерного общества. Так?
 
-   Не так, - криво улыбнулся юрист, - этот вариант предполагает вменяемого переговорщика. А для невменяемого я сообщу вам пренеприятную новость. Чтобы вы нас больше красноречием не загружали. Новость такая. В вашем непробиваемом законе об акционерном обществе пробита брешь. Один из ваших держателей акций написал заверенный нотариусом документ о правонаследии своей доли. И всё! – он прихлопнул ладонью, - завещавший благополучно умер, тихо, в постели, окруженный родственниками. И теперь, правонаследник, по вашим законам, имеет право скупать акции у остальных акционеров.  У акционеров осталась только возможность поторговаться за стоимость выше номинала. Ясно тебе, капитан? Наследник то – наш человек!

-   Бл…и продажные, - сказал в спину заму Виктор Павлович, - без вас это не могло произойти. Ты знаешь, сука, сколько людей на моем заводе работает? А? А с семьями? Вот они и есть город. Так,  какого черта вы меня пригласили? – обратился к москвичам - ... если все уже провернули.
-   Поясняю. Терпеливо поясняю, - юрист, откинувшись на спинку стула, потер руки. Вы нам еще в состоянии помочь…, и соответственно…, мы эту помощь вам оплатим. И прекратите изображать возмущение, - он махнул на Виктора Павловича рукой, - мы именно оплатим, и именно работу! Привыкайте к новым формам взаимоотношений.

   От окна отскочил зам и быстрым шагом прошел к двери.
-   Вы, Виктор Павлович, ответите за оскорбления! Вот, у меня свидетели есть, - он кивнул на глядевших с удивлением на него москвичей.
-   Да ты им на хрен не нужен, - усмехнулся Виктор Павлович, - будут они с твоими мусорными обидами связываться, как же, жди.
   Зам вышел и хлопнул дверью.
-   Капитан, давай поговорим по деловому, - тихо, буквально себе под нос проговорил второй сидевший мужчина и скосил глаза на главного.
   Тот как раз разговаривал по телефону. Все молчали, ждали окончания разговора. Наконец, главный положил трубку на стол, обвел всех хмурым взглядом и вяло махнул рукой -  «продолжайте».

-   Так вот, - юрист остановил рукой попытавшегося встать Виктора Павловича, - мы всё-таки предлагаем тебе сотрудничество. Завод и его территория будут нашими в любом случае. Днем раньше, днем позже или месяцем раньше или позже – не имеет значения. Вопрос решен. Но обстоятельства складываются так, что нам надо раньше. Поэтому мы готовы продолжить попытку найти с тобой общий язык.
-   Считайте, что разговора у нас вами не получилось.
    Виктор Павлович резко встал и вышел, оставив открытой дверь в кабинет. У него уже был сотовый телефон, и он пытался связаться с заводом, пока ехал в машине. Связь была плохая, и разговор с секретарем обрывался на первых словах. У проходной завода увидел два незнакомых автомобиля с московскими номерами. Японский микроавтобус и тот самый BMW, что приезжал утром. Ему навстречу из будки «проходной» почти выбежал  охранник.

-   Виктор Павлович, прошли, вот так, отодвинули и говорят «если хочешь здесь работать, стой и молчи, занимайся своими делами». Нормально?
-   Кто? Сколько их? Почему главного инженера здесь нет? Начальников цехов? Я же предупреждал.
-   А один у главного сидит. Говорят, что они беседуют. Нормально? А остальные, их там много, говорят, по заводу ходят и с людьми разговаривают. Мирно, говорят, разговаривают. Что-то предлагают.
     Виктор поднялся в приемную. За столом сидела растерянная Вера Петровна, верный секретарь и один из старейших работников завода. В приемной кроме неё никого не было.

-   Виктор Павлович, что же это происходит?
   Виктор Павлович открыл дверь в кабинет главного инженера. Главный сидел на своем месте, а напротив него, спиной к двери сидел человек, перед которым на столе лежали какие-то бумаги. Главный сидел с хмурым лицом, уткнувшись подбородком в сцепленные руки, локтями упираясь в стол. Он глянул на заглянувшего директора и не двинулся с места. Виктор закрыл дверь и повернулся к секретарше.

-   Вера Петровна, у вас акции завода есть?
-   Есть. Конечно, есть, как и у всех.
-   Не спешите продавать.
   Вера Петровна, молча, покивала головой, даже не став расспрашивать о причинах такого предупреждения.
-   Наталью вызови ко мне.
-   А она у вас там, - она кивнула на кабинет, - сидит. Давно. И попросила никого не пускать. Мне кажется, что она даже закрылась.
-   Наташа, открой, - Виктор Павлович постучал в дверь своего кабинета.
    Замок щелкнул, и в дверях действительно стояла Наталья. Они прошли в кабинет и сели рядом на стулья, стоящие у окна.

-   Опоздали?
-   Да. Опоздали.
    Виктор помолчал и прихлопнул ладонями колени.
-   У меня была мысль позвонить губернатору. Слава Богу, быстро одумался. Унизительно все это. Невыносимо. Даже Женьке Панасюку звонить не хочется. А он не последнее лицо в команде губернатора. Я уверен, что он все знает. И знал. Вот, что больно.

   Дверь в кабинет оставалась открытой, и в неё прошел главный инженер. Главному было год до пенсии, но выглядел он всегда бодро и о предстоящей пенсии никогда не говорил. А за этот день он осунулся и, можно сказать, постарел. Сейчас он держал руки в карманах брюк, пиджак расстегнут, узел галстука отпущен и сполз на сторону, а лицо отечно лежит на воротничке рубашки. Стоит посреди кабинета, уперся взглядом в кресло директора, будто там кто-то там сидит.

-   Я отдал этому заводу двадцать четыре года. Ты, Виктор Павлович, третий директор, с которым я работаю. Я ведь не собирался на пенсию идти, ты это знаешь. Погоди, помолчи, - мотнул головой, - у меня к тебе никаких претензий. Мы с тобой нормально работали. И, вообще, я вам прямо скажу, хорошие вы люди с Натальей. Да. Мы бы еще поработали.
-   Ты что? Прощаешься, Яковлевич?
-    Конечно, - как само собой разумеющееся, сказал и, вытащив руки из карманов, развел их в стороны, - а ты что думаешь, я с этими бандитами работать буду? Я свой партбилет, как некоторые, не выбрасывал, и на буржуев ни одной минуты работать не буду.

-   А вам предлагают работать? Они что, здесь стекольное производство оставят? – удивилась Наталья.
-   Не знаю. Я вообще ничего не понимаю. Говорят о каком-то цехе тарного стекла. О больших кредитах.
-   А-а! – Виктор Павлович хлопнул себя по лбу, - вот что этих москвичей беспокоит. Кредит! Они наш завод уже заложили.
-   О чем ты, Витя?

-   Ты думаешь? – главный кивнул, - а что? Похоже. Только, я думаю, они успеют. Ты видел? Заходил на территорию? У них там банковский броневечок стоит. Они с деньгами приехали. И, как мне сейчас сказал этот мерзавец, они уже треть акций предприятия скупили. Они по домам ездят, Виктор Павлович. Понял, какая оперативность? А мы думали, что рейдерский захват – это боевики, штурмы, выбивание дверей. Ничего подобного! Мы с тобой сидим в своих кабинетах, а они прибирают к рукам наш завод. Наш! Понимаешь? Мой!

    Анатолий Яковлевич просунул руку под полу пиджака и пошел к противоположной стене, сел на стул. Наталья вскочила и выбежала из кабинета. Тут же они вместе с секретарем вбежали с бутылочкой корвалола и графином. А Виктор пошел к телефону и позвонил Евгению Леонидовичу Панасюку.
-   Ну, слава Богу! А я все жду, когда позвонишь. Как дела?
-   Женя, я не пойму, ты что, издеваешься?
-   Ну вот. Я от тебя другого и не ожидал. Знаешь что? Давай, вечером приезжайте с Наташей к нам. А не хочешь, мы к вам приедем. И все тщательно обсудим.

-   По заводу ходят новые хозяева. Они скупают акции. Ты не можешь этого не знать. И раньше знал, когда все это готовилось. Как мне с тобой теперь разговаривать?
-   Я тебя с твоей конспирологией  разочарую. Не знал. Не ведал. Видимо, учитывая наше родство, меня в известность не ставили. Ладно, мы уже вышли за пределы телефонных тем. Приезжайте. А сейчас уезжай с завода. Уезжай. Ты уже никак на ситуацию не повлияешь. Поверь мне. Теперь я все знаю. И говорю тебе то, что надо. Всё, брат, - и положил трубку.
   Виктор Павлович с женой уехали домой на своем «Жигуленке».

-   Что тебе Женька сказал? - Наталья начала разговор в машине.
-   Делает вид, что ничего не знал. Предлагает встретиться, к нам приехать, или они к нам. Сегодня вечером.
-   Так в чем дело, давай с ними встретимся. Сваты всё-таки. Обсудим. Может они что-то посоветуют.
-   Наташь. Я тебе этого не говорил, но разговор с ним на эту тему уже был. Давно, около года назад. Я теперь разговор этот вспоминаю и получается, что все сейчас происходит именно так, как об этом говорил Женька.

-   А как он говорил?
-   Он мне предлагал обанкротить завод.
-   Как это? - удивилась Наталья, - как обанкротить?

-   А вот так. Сделать его неплатежеспособным. В нынешних условиях это сделать нетрудно. Само банкротство, конечно,  дело длинное. Да и законов нормальных для него пока не приняли. Но с помощью городского или областного начальства это можно ускорить и провернуть. В таком виде завод легко приватизировать за копейки. Приватизаторами, естественно, должны были быть мы с ним. Ну, и если потребуется, кто-то из крупных чиновников.  Потом все это продать. Территория расположения завода соблазнительная: своя железнодорожная ветка, граница с портом, да и многие строения - уже  готовые склады. Абсолютно не видимые с центра города за садами частного сектора, а если убрать трубы завода, он вообще с глаз пропадает, что со стороны города, что с реки.  Это же райское место для складирования товаров не прошедших таможенный контроль. Одним словом покупателей он гарантировал уже тогда. Понятно тебе? А сейчас он говорит мне, что ничего не знал о готовящемся захвате. За дурака держит. Думает, что я забыл, как он предлагал тогда конкретную аферу. Взять кредит под предполагаемую реконструкцию, получение кредита он, естественно, гарантировал, и деньги сразу увести в оффшоры. Понимаешь?

   Наталья кивнула. Она сидела, уперев взгляд вперед и, видимо, ничего не видела. Вцепилась руками в сумочку, что держала на коленях, и молчала, ничего не спрашивала.
-   Во-от. А потом предполагалось уехать самим за границу. Они ведь себе в Словакии домик прикупили? И нам советовал рядом поселиться. Говорил он это мне без тени смущения. Говорил, что так многие сейчас делают.
-   Ты, естественно, послал его?
-   Естественно. Осуждаешь?
-   Я не знаю, Витя. Я вот сейчас думаю, как мы сами жить дальше будем. Без работы сейчас быстро по миру пойдем. К детям проситься будем? Я пока еще эту черту не переступила, не смогу.

-   Давай я об этом подумаю.
-   Думай, - тяжело вздохнула, - а с Панасюками будем встречаться?
-   Не желаю.
   Виктор скосил глаза на Наталью. У той текли по щекам слезы.
-   Наташа, милая, все будет хорошо. У нас все будет хорошо, - сказал твердо и обнял, держа руль одной рукой.
-   Они скупают акции. Ты знаешь, что у меня их нет, стажа не было. А у тебя, как у директора, двадцать процентов. Это хорошие деньги. Как ты поступишь с ними?

-    Отдам тебе, - усмехнулся Виктор, - поступай с ними, как считаешь нужным.
-   Хорошо, - Наталья достала платок и вытерла слезы.
   На следующий день, приехав на завод, в своем кабинете он уже застал сидящим в его кресле второго москвича, с которым они общались в Администрации. Виктор Павлович усмехнулся и сел на стул у стены.

-   Нравится?
-   Что нравится? – поднял глаза на Виктора москвич.
-   Вот так жить. По бандитски.
   Тот долго смотрел на старого директора завода и, наконец, улыбнулся одними губами.
-   Нравится.
    Помолчал, разглядывая Виктора Павловича, потом откинулся на спинку, давая понять, что готов поговорить. Одновременно давая понять, что делает это с неохотой.

-   Ты, капитан, думаешь, что это ненадолго, да?
-   Нет. Я так не думаю. Я просто считаю, что от такого бандитизма скоро придется отказаться. Такие времена скоротечны.
-   А что? Возможно ты и прав. Но мы к этому времени все приберем к рукам. Придете вы, чистые, благородные, главное, с чистыми руками. Возьмете власть в руки и…? – он застыл, как бы ожидая ответа.

   Виктор Павлович молчал.
-   И будете дружить с нами, - прихлопнул руками по столу, - будете советоваться, учитывать наши интересы и даже искать нашего расположения. Понял, капитан?
    Виктор Павлович не ответил. Он встал.
-   Я вам нужен еще для каких-либо формальностей, господа бандиты?
-   Слышь, капитан, а ты не скажешь мне по секрету, кто твой сын, и где он?
   Виктор вопроса не ожидал и замер, замолчал.
 
-   Ты хочешь сказать, что вам не известно, кто мой сын?
-   Вынужден признаться – нет, не известно. Хотя…, ты, видимо, догадался, что у нас на тебя полное досье. Ты не поверишь, но у нас даже доносы на тебя есть. В бытность твою капитаном. Был у вас там человечек, он и на тебя «стучал». То-есть, сам понимаешь, что сведения мы брали в первоисточниках. Понимаешь, да?
   Виктор Павлович молчал. Дикий и неожиданный для него разговор получался. Не готов он был к такому разговору.

-   Молчишь? Ну, понятно. И знаешь, что получается? Какие выводы из этого можно сделать? Если ведомство о твоем сыне ничего  не знает, кроме того, что он работает где-то в Москве, значит, что он в недоступном даже для этого ведомства месте работает, - и вдруг хитро улыбнулся, - или в нем самом! В этом самом ведомстве.
   «Москвич №2» так для себя назвал его Виктор Павлович, подвигал по столу лежащие бумаги, снова поднял глаза.

-   Вот эта наше неосведомленность, а мы люди осторожные и умные, - он погрозил пальцем, - и мешает нам разобраться с тобой конкретнее. А ты этого заслуживаешь. Ты, капитан, бегать сейчас должен впереди нас и собирать акции в кучу. Понял? А ты вот стоишь передо мной и выёживаешься. Да я бы тебя за одних «бандитов» по стене размазал бы. Понял? Ладно. Разберемся.

-   Еще спорный вопрос, кто кого первый бы размазал.
   Москвич №2 покраснел, сжал кулаки на столе и опустил голову. Но вдруг поднял её, и оказалось, что на лице у него добродушная улыбка.
-   Капитан, акции продай. Не можем мы твой большой пакет упустить. Можешь поторговаться. И ещё. Кадровик будет работать у нас, пока мы все свои дела со старыми кадрами и акциями не уладим. Ты, если для тебя запись в трудовой важна – пойди к нему, напиши заявление на увольнение. По всем правилам. В правление акционеров. Остальное тебя не касается.

   Он демонстративно похлопал ящиками стола.
-   Я вижу, что ты подчистил бумаги. Унес, да? Разочарую тебя. Они нам на хрен не нужны. Здесь все будит с чистого листа начинаться. А все твои поставщики и клиенты идут лесом. Нас они не волнуют. Да и, - махнул рукой, - тебя они тоже не достанут.
   Встал, отперевшись на стол руками.
-   Свободны, господин бывший директор. Не смею задерживать.
   Когда Виктор Павлович уже взялся за ручку двери:
-   Насчет акций, ответь, капитан.
-   С моей женой говорите, она, если захочет, продаст вам акции. И постарайтесь быть деликатными, если вам доступно такое понятие. Я, знаете, тоже смогу ответить, - и хлопнул дверью.

   Вечерним рейсом он уже летел в Москву. У него был телефон Германа, но по просьбе сына он держал номер его телефона в голове и нигде не записывал. По его же просьбе он перед отлетом позвонил с междугородки и ответившему Герману сказал номер рейса. В аэропорту к нему подошел пожилой таксист и предложил отвести «куда надо». Виктор Павлович с иронией спросил «а куда мне надо?». Мужчина тоже хитро улыбнулся и сказал «не волнуйтесь, я знаю, куда вас надо отвезти». Уже в машине водитель обратился к Виктору по имени и отчеству и посоветовал не волноваться, место в гостинице ему забронировано, что гостиница эта без вывески и только для своих. Виктор Павлович, молча, кивнул.

   Водитель кружил по улицам и Виктор Павлович потерял представление, где они едут, понимал только, что недалеко от центра. Наконец остановились у старого особняка, водитель сказал «идите, там вас ждут». Виктор Павлович прошёл через длинное парадное с лестницей и оказался у простого канцелярского стола, за которым сидела девушка спортивного типа в строгом костюмчике. Перед ней на столе стояло три телефона и маленькая тетрадочка. На «здравствуйте», она кивнула головой, заглянула в тетрадь и спросила «Мороз?». Потом достала из ящика ключи без обычного для гостиниц барабанчика с номером и сказала, показав рукой по коридору «третья дверь направо».

-   Это всё? – спросил Виктор Павлович.
-   Вы что, первый раз? – и пожала плечами с недоумением.
   Потом уже вслед, видимо поняв, что посетитель действительно первый раз у них в гостях громко сказала:
-   Телефоном пока не пользуйтесь. И вам просили передать, что в 23.40 к вам приедут.
   Виктор Павлович глянул невольно на часы. Было 23.25. Покачал с улыбкой головой «ну работают, что же это за организация такая?» Хотя уже твердо был уверен, что понимает, где он. В положенное время стал смотреть на часы. Герман опоздал на две минуты. Пожали друг другу руки, потом обнялись.
 
-   Опаздываешь? – пошутил отец.
-   Просто у тебя часы спешат, проверь. Ну как ты, устроился? Если не устал и не хочешь спать, поговорим подольше. У меня время есть. Кушать хочешь?
   Снял трубку телефона и, не набирая номер, положил её несколько раз на рычажки.

-   Принесите нам лёгкий ужин на двоих и чай. Побольше, не жалейте кипяток.
   Номер состоял из двух комнат, вторая была спальней, с широкой двуспальной кроватью и большим шифоньером. В комнате, где сидели отец с сыном, стоял большой стол, несколько стульев с мягкими спинками, диван и большой телевизор. На тумбочке те самые три телефона. Один, который брал Герман, действительно, был без наборного барабана. Внутренний, подумал Виктор Павлович.
-   Как там Наташа? – Герман давно перешел в обращении ко второй матери на «Наташа».

-   А ты в курсе, что у нас происходит?
-   Да. Только погоди, мы еще поговорим.
   Вошла дежурная девушка, что встречала его за столом. Она принесла поднос с тарелками, на которых горками лежали бутерброды нескольких видов и стаканы в подстаканниках. Следующим заходом принесла большой фарфоровый чайник с кипятком, накрытый стеганым петухом и коробочку с чайными пакетами. 
-   Что еще? – обратилась она к Герману.
-   Спасибо. Все хорошо.
   Когда девушка вышла, обнял за плечи отца:
-   Теперь давай, рассказывай.
 
   И они сели за стол, друг напротив друга. Отец и сын.
-   Вот я и дожил до того, что приехал к сыну за помощью.
-   Ну, о том, что это будет, помощь или разбор полетов, мы сейчас с тобой решим.

-  Ну-ну. На мои вопросы отвечать будешь? Как живете?
-   Па, у меня и у Сони все в порядке, - сделал паузу, улыбаясь, - скоро дедом станешь. Рад?
   Виктор Павлович даже зажмурился от радости.
-   Когда?
-   Через два месяца.
-   Эх! За это по рюмки бы надо было! Как Соня себя чувствует?
-   У Сони все в порядке. А по рюмке еще успеем.
-   Хорошо. Слушай, сына, но мы так до конца и не знаем, как вы устроились, где живете?
-   У нас квартира.  Хорошая, трехкомнатная. На Сретенке. Потихоньку приживаемся.
-   А с работой как?
-   С работой? – покашлял в кулак, - па, ты никак не привыкнешь. О том, чем я занимаюсь…, и буду всегда заниматься, я никогда не буду рассказывать. Даже тебе. И ты не должен обижаться. Конечно, что-то я могу сказать. Например, что я работаю на самом верху, - Герман глянул в потолок, опустил глаза и улыбнулся, - но я не отношусь к тем, кто принимает решения, я среди тех, кто ведет строгий учет всему, что происходит там, - он снова поднял глаза. Поэтому у меня есть рабочее место и в доме правительства, и на Смоленской площади, и еще кое-где. 
-   Ну, что ж. Я не обижаюсь. То, что ты еще «кое-где» работаешь, я уже понял, - оглянулся по сторонам, - ладно, сына, давай я тебе о своих проблемах расскажу. 

   И Виктор Павлович подробно начал рассказывать о том, что произошло за последние дни. Вспомнил и прошлый разговор с Евгением Леонидовичем. Герман слушал, кивал, иногда переспрашивал. Но чем дальше рассказывал Виктор Павлович, тем четче у него складывалось ощущение, что происходящее известно Герману, и если он продолжает расспрашивать, то только затем, чтобы понять отношение отца ко всему, что произошло. Именно отношение. Виктор Павлович прервал рассказ почти на полуслове и тронул Германа за руку.
 
-   Сына, я пожалуй больше ничего говорить не буду. Думаю, что тебе все и так ясно.
   Виктор Павлович налил себе чаю, выбрал бутерброд и принялся за еду.
-   А ты?
-   Я так поздно не ем. И я не голодный.
   Герман встал, пересел к отцу и привалился к нему плечом. Отец, продолжая есть, ответил ему движением плеча.

-   Я спросил про Наташу. Как она там переживает эту ситуацию?
-   Как тебе сказать? Соответственно. Меня вот беспокоит, что я уехал, а эти люди могут ей какие-нибудь неприятности устроить. Я предупредил её, чтобы была осторожнее. А судя по нашему разговору, я завтра вернусь.
-   Нет, па. Во первых о её безопасности не беспокойся. Её пальцем никто не тронет. И даже словом обидеть не посмеют. А что касается твоего отъезда…, то ты ведь не для того сюда прилетел, чтобы со мной чаю попить и улететь. Завтра у тебя будет встреча с человеком, которого ты знаешь, но встретить не предполагаешь, - улыбнулся, - оставлю это загадкой. Что будем делать дальше – решим завтра. Сегодня ложись спать и отдыхай спокойно, с лёгкой душой. Все будет хорошо. Вот, с этого телефона можешь мне звонить, - он указал на один из стоящих на тумбочке аппаратов. Если будет необходимо со мной связаться, а я не буду отвечать, выйди к дежурной и попроси соединить тебя со мной.
 
-   А выходить я отсюда могу? Из этого дома? По Москве пройти и все такое.
-   Конечно. Только предупреди дежурную, когда ты вернешься. Встреча у тебя будет примерно в четырнадцать часов, здесь, - он указал пальцем в пол. И, пожалуй, вот, - Герман достал из кармана сотовый телефон и положил на стол, - пока ты в Москве, он твой. По нему ты можешь звонить мне на мой номер. В Ростов, домой или на завод с него не звони. Понимаешь, да?

-   Угу, - Виктор Павлович допил чай, - ты хочешь сказать, что уже уходишь?
-   Да, па.
-   Я думал, мы еще поговорим.
-   Я вижу, па, что ты очень переживаешь все, что происходит. А все, что происходит, это даже не фатальный, это естественный процесс. Он переформатирует страну, он болезненно затронул каждого. Одних меньше, других трагически. А есть те, кто чувствуют себя сейчас, как рыба в воде. Я твой сын, и мне трудно, как бы это помягче сказать, трудно пояснять тебе, объяснять. Поэтому завтра ты встретишься с человеком, который для тебя будет авторитетом. Да?
-   Ну, что ж.
-   До завтра, па. Спокойной ночи.
-   До завтра, сына.

Продолжение       http://www.proza.ru/2015/11/24/1769