20 - Праздник Выбора

   20

   По всей Долине, в окрестностях Цитадели, были расставлены небольшие столики в окружении лёгких плетёных стульев. То тут то там раздавались взрывы весёлого хохота, стреляли хлопушки и расцветали бенгальские огни. Кое-где столики стаскивали вместе и веселились большими шумными компаниями. Все без исключения принимали участие в организации празднества – и теперь, с удовольствием, пожинали плоды своих трудов.

   Юный прохаживался от столика к столику, обнимаясь со всеми, рассыпая комплименты и не скупясь на похвалы. Он был похож на сказочное лесное божество – и Байрон, невольно, залюбовался им.

   Он сидел, вместе с Цыпой, Вано и Юрасем на самой вершине одного из холмов, откуда вся западная часть Долины была видна, как на ладони. Повсюду, провозглашая тосты, взлетали руки с бокалами, наполненными лимонадом, пуншем и легчайшим сидром. Байрон захватил с собой заветную бутылочку с остатками виски и, не скрываясь, подливал из неё в свой бокал с пуншем.

   Котя, следящий за тем, чтобы на Празднике всего было вдоволь, время от времени подскакивал к столу, бросал в рот первое попавшееся – и уносился вниз с холма, ругаясь с кем-то по коммуникатору. На нём был длиннополый камзол, шитый золотым позументом, туфли с большими квадратными пряжками и напудренный белый парик.

   Цыпа, отвечающий за натурные съёмки, давно зашвырнул свой пульт управления куда-то в кусты и, теперь, все экраны показывали мерцающее звёздное небо. С костюмом он тоже не заморачивался и пришёл в том, в чём ходил обычно: широких синих шортах и растянутой серой безрукавке с непонятными разводами на животе.

   - Вот бы этот вечер никогда не кончался, - мечтательно протянул Юрась, одетый в клетчатую рубаху, кожаную жилетку с бахромой и свою новую пятнистую шляпу.

   Вано, улыбаясь, ткнул его кулаком в плечо и налил всем пунша. Его отросшие тёмные волосы были схвачены белой повязкой с красным кружком над переносицей, а руки утопали в широких рукавах шёлкового халата, украшенного изображениями усатых драконов. На ногах у него были надеты, крайне неудобные на вид, деревянные сандалии, а из-за пояса торчала переплетённая рукоять изогнутого меча.

   - За Байрона! –Юрась поднял свой бокал. – Лучшего из большаков!

   Вано снова ткнул его в плечо, но уже посильнее. Все чокнулись бокалами и выпили.

   Юный наконец добрался до их столика.

   - Отличная шляпа! – похвалил он выбор Юрася. – Попрошу Валентина, чтобы он прислал мне такую же. Покажешь мне свою катану*, Вано? Или это вакидзаси?**

   Вано извлёк из-за пояса свой меч и, коротко поклонившись, протянул его Юному. Тот внимательно осмотрел рукоять и маленькую круглую гарду, на пол-ладони выдвинул лезвие из ножен и, с ответным поклоном, вернул меч владельцу.

   - Отличное оружие, самурай! – сказал он. – А вы, Байрон, ну просто вылитый французский шевалье семнадцатого века.

   Байрон стянул с головы берет и небрежно помотал им в воздухе.

   - Похоже, - сказал Юный. – Но вам нужно ещё чуть-чуть потренироваться. Цыпа! Друг мой! Что это за живописные пятна? Борщ? Лимонный пудинг? Баранья нога?

   Цыпа молча покосился на свой живот и долил себе пунша.

   - А какое чудесное звёздное небо! – Юный указал рукой на ближайший экран. – Воистину, лучшего ракурса не смог бы выбрать и я сам!

   - Ну чего ты ко мне пристал, Петя? – сварливо спросил его Цыпа. – Тебе заняться нечем?

   Из темноты вышел Котя. Он повалился на свободный стул и, залпом, осушил первый попавшийся бокал с пуншем.

   - Фейерверки заряжены, - сказал он, обмахиваясь париком. – Можно начинать.

   - Премного благодарен, маркиз! – Юный, с чувством, прижал правую руку к груди. – Я знал, что на вас можно положиться.

   Котя мигом вскочил со стула, напялил на голову парик и, расшаркиваясь в шутовских реверансах, принялся, с самым уморительным видом, лобызать Юному руку.

   - Польщён, Ваше Величество… Весьма польщён… - бормотал он.

   Это выглядело настолько смешно, что Байрон захохотал, как сумасшедший, хлопая себя ладонью по колену - Юный вторил ему визгливым дискантом. Далеко брызгая слюной, зареготал Юрась, а Вано, начисто лишённый чувства юмора, недовольно заслонился от него рукавом халата. Цыпа зашёлся от смеха, схватившись руками за живот – из его глаз ручьями бежали слёзы. Котя упал на землю и хихикал, комично дёргая в воздухе ногами.

   - Ну ты дал! – сказал ему Юный, отсмеявшись. – Комик!

   Они вместе стали спускаться с холма, направляясь в сторону помоста. За соседними столиками приумолкли и поглядывали на их компанию с уважением.

   - А теперь самая долгожданная часть нашего вечера! - разнёсся между холмами, слегка осипший, голос Юного. – Праздничный салют!

   Поднялась новая буря аплодисментов, загрохотали петарды, в воздух полетели шляпы.

   Едва только Юный сошёл с помоста, как раздались первые хлопки канонады и в ночном небе начали вспухать ослепительные огненные шары, распускающиеся огромными косматыми астрами. С пронзительным свистом заметались шутихи, сыпля холодными искрами, на опушке леса забили фонтаны сверкающего огня. Байрон никогда такого не видел - забыв обо всём на свете, он смотрел на небо, которое взрывалось ему в лицо мириадами разноцветных огней. Это было самое удивительное зрелище на свете.

   Когда он вновь обрёл способность видеть, слышать и соображать, в голове у него сладко шумело, а в груди таяло чувство какой-то возвышенной грусти. За столом, кроме него, уже никого не было: все спустились вниз.

   Внизу готовились разжечь праздничный костёр - хворост складывали прямо на увитом цветами помосте. Заметалось несколько факелов, и вскоре весь помост заполыхал, подожжённый сразу с четырёх сторон. Сухие дрова трещали и выстреливали в ночь длинными оранжевыми искрами. Огонь, и вправду, взвился до небес.

   Загрохотали барабаны, их варварский ритм, постепенно нарастая, разносился по Долине. В освещённое костром пространство выскочила маленькая человеческая фигурка и принялась выламываться и извиваться, отбрасывая длинную чёрную тень. Фигурка скакала и кружилась, дрыгалась и припадала к земле, пронзительно вскрикивала и вскидывала над головой тонкие подвижные руки.

   Неожиданно барабаны смолкли – и танцевавший застыл на месте, запрокинув голову к небу. Байрон, с удивлением, понял, что это Юный. Несколько мгновений тот стоял неподвижно, а потом, встрепенувшись, издал очень натуралистичный петушиный крик. Снова ударили барабаны и все желающие, с радостными воплями, повалили к костру, чтобы присоединиться к завораживающему первобытному танцу.

   Байрон побрёл по вершине холма, огибая покинутые столики и, поваленные в траву, стулья. Он дошёл до окраины опустевшего Цветочного города (ни одно окно не светилось, потому что все были на Празднике) и неторопливо пересёк его, стуча каблуками по брусчатке.

   Извилистый ручей привёл его в сумрачную дубовую рощу, куда почти не долетал грохот барабанов. В роще было совсем темно, но невдалеке Байрон заметил мерцающий свет и, вскоре, выбрался на дорожку, петляющую между деревьев. Дорожку освещали разноцветные фонарики, развешенные среди ветвей.


   *Катана (яп.) – длинный японский меч.
   **Вакидзаси (яп.) – короткий японский меч.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/25/1145