Нарвал. Предисловие. Глава 1

Предисловие.

   Эта книга написана в соавторстве. Собственно, изначально она и книгой-то не была, а была игрой, всю партию Эрика Ланге вёл некто Нико, человек настолько же скромный, насколько и талантливый, его псевдоним - вся доступная о нём информация.  Именно поэтому события подаются от лица двух персонажей, что выглядит несколько непривычно, но иначе никак - теряется весь смысл.
   Я долго думала, к какому жанру отнести эту вещь. Если представить её в виде яблока (да, я люблю странные сравнения и неуместные метафоры), половина его будет состоять из околонаучной  фантастики, где смешались космос и киберпанк, а оставшееся в равных долях из откровенной эротики, загадок, романтической линии и экшена. Так что должна предупредить: если вы собираетесь это читать, вы подтверждаете, что вам не менее восемнадцати!

   Что может свести вместе офицера флота Федерации, возвращающуюся из отпуска на службу, и сетевого наркомана-дайвера, сосланного на веки вечные отрабатывать причинённый экономике родной планеты ущерб на старый транспортник? Правильно, ничего. Разве что кроме появившегося ниоткуда неизвестного корабля, готового вот-вот разнести вдребезги космическую станцию с несколькими тысячами обитателей. И так уж выходит, что спасти её берутся эти двое. С этого всё и началось.

Глава 1.

Тай Риз.

   У любого, даже самого лучшего, отпуска, есть одна несомненно отрицательная черта: рано или поздно он заканчивается. В моём случае - рано. У меня наглейшим образом украли целых двое суток, земных, разумеется, или АВ, как принято выражаться у нас во флоте. Абсолютное время, связывающее воедино всю Ойкумену, начиная от планеты-праматери, Земли, и заканчивая распоследним почтовым корабликом, болтающимся где-нибудь на задворках галактики. Связывающее  в том числе и меня, по рукам и ногам - хочешь или нет, будь добра явиться на "Светоносный" двадцать второго сентября к полудню, и никого не волнует, что из-за очередной передислокации линкор перебросили в соседний рукав, а это лишних сорок часов гиперсна, часов, вырванных из моего законного отпуска, которые я могла бы провести у моря, грея на солнышке свою загорелую спинку.
   - Капитан!
   Я не сразу понимаю, что детский голосок обращается ко мне. Мальчишка лет восьми, вихрастый и большеглазый, смотрит снизу вверх, робко трогая меня за белый рукав форменного комбинезона. Штатские… То, что знаков различия мальчик не знает, понятно, но уж белую военную форму от голубой - гражданского флота отличать родители должны бы научить, тем более пацана, ему природой положено бредить космофлотом.
   - Лейтенант-коммандер, - мягко поправляю пацанёнка.
   - Из… извините, лейтенант-коммандер, - звание произнёс на одном дыхании, не заикаясь. - А нам ещё долго лететь?
   Лететь нам ещё полтора часа - из гиперпрыжка мы вышли недалеко от перевалочной станции, где транспортник пришвартуется для дозаправки, а я отправлюсь на линкор на регулярной маршрутке.
   - Недолго. Часы видишь? - большой золотистый циферблат на стене кают-компании сложно не заметить, - Вот, когда обе стрелки будут на цифре девять, будем на месте.
   - А станцию отсюда видно? - неймётся мальчишке.
   - Видно, - на огромный панорамный экран, имитирующий иллюминатор, выведена картинка с тем, что творится за бортом, - Вон та маленькая белая звёздочка.
   - Красивая.
   Хм… Не думала с такой точки зрения. Когда каждый день с рождения видишь звёздный свет с борта корабля, не приглушённый атмосферой планеты, постепенно привыкаешь. Воспринимая как должное. Я родилась не на планете, а на одной из бесчисленных космических станций, разбросанных в обитаемой Вселенной, кочующих или висящих на месте, меняющихся, строящихся и разбираемых на части за ненадобностью. В каком-то смысле у меня никогда не было родины, с другой стороны - я гражданка Ойкумены. Космополитизм в чистом виде.
   - Да, пожалуй, красивая звезда.
   - Не звезда. Вы.
   И пацан уносится, пока я с открытым ртом собираю мысли в кучу. А потом смеюсь. Приятно, чёрт возьми! Даже покраснела, кажется, щёки горят.

  Любопытно наблюдать, как из маленькой белой звёздочки на моих глазах рождается целая космическая станция. Это сродни росту эмбриона из оплодотворённой яйцеклетки, показанному в ускоренной записи. Вот звезда увеличивается, тускнеет и распухает, вытягиваясь в длину, вот посередине возникает перемычка, вот теряется младенческая округлость форм и обретается угловатая чёткость, вот она ощетинивается ложноножками-мостиками, причалами, надстройками, антеннами дальней связи и погрузочными кранами, а отражённый свет жёлтого карлика разбавляют тысячи огоньков всех оттенков спектра. Звёздочка превращается в медленно вращающегося монстра, ведь для станции, построенной в вакууме, не важна обтекаемость и аэродинамичность, а потому и похожа она теперь на… В голову приходит забавная ассоциация: сказочный дракон пережёвывает рыцаря вместе с конём, доспехом и вооружением, а потом сплёвывает несъедобный металл, лапами попытавшись придать ему форму.
   Многие, видимо, впервые выбрались за пределы родных планет - кают-компания, самое большое помещение транспортника, если, конечно, не считать трюмов, полна народу. Для них это всё интересно и ново. А может, им, как и мне, просто не нравится запах старых носков в каютах, тесных отсеках на четверых, по которым нас разгоняет стюардесса. Транспортник - не круизный лайнер, его цель лишь доставить груз в целости и сохранности, комфорт груза  в список обязательств не входит. Дальше - рутина: полежать пристёгнутой к койке, пока станция и мостик обмениваются циферками, синхронизируют вращение и затем наконец стыкуются. Смешно, но я умудряюсь уснуть, так что к выходу подтягиваюсь чуть ли не последней, пропустив и напутственное слово капитана, и толкучку у багажного отсека. Ну и не много потеряла. Подхватив сиротливо стоящую у выхода сумку с бирочкой, на которой отпечатано моё имя, я покидаю транспортник вместе с экипажем, сходящим "на берег" размять кости, навестить местных шлюшек и пропустить пару стаканчиков в одном из баров - есть вещи, которые никогда не меняются, и образ жизни флотских в этом списке с того самого дня, как на Земле построили первый корабль.
   Собственно, у меня тот же план: сверившись с коммом на запястье, я узнаю, что до маршрутки ещё час, слишком много, чтобы торчать в зале ожидания, но слишком мало, чтобы организовывать себе культурную программу поинтереснее. Второй пункт, насчёт шлюх, вычёркиваем, а вот выпить не повредит, на линкоре сухой закон - правда, обойти его можно, если постараться, поэтому в моей сумке уютно покоится укутанная в платья бутылка ликёра.
   По моему опыту, все мало-мальски приличные заведения находятся ближе к центру этого города, подвешенного в черноте, там же - магазинчики "дьюти фри", казино и чему там ещё положено быть в свободном от планетарного налогообложения микромире. Однако мне не нужны магнитики на холодильник, меня вполне устроит уютный барчик поближе к порту, где и цены пониже, и народ попроще. Тронув за рукав какого-то рыжего парня с жёлтой нашивкой штрафника на рукаве форменного комбеза, я спрашиваю:
   - Слушай, где здесь можно убить время?

Эрик Ланге.

   Раздражение. Думаю, если бы кто-то попросил меня одним словом описать всю ту гамму эмоций, которую я испытывал за последние два года, этим словом было бы "раздражение". Нет, всё могло бы быть значительно хуже, конечно – у меня есть курево и я могу заниматься хотя бы какой-то областью любимого дела, пусть и самой примитивной, самой… прагматичной его областью, но это уже что-то, и… Нет, так не пойдёт. Обо всём по порядку, так будет немного проще – нужно упорядочить свои мысли, привести их к единой системе. Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Два. Шесть. Пять, и пока на этом остановимся, этого должно хватить.
   Меня зовут Эрик, Эрик Ланге, и я не сомневаюсь в том, что за два года моего отсутствия на Земле обо мне успели забыть даже те немногие, кто знал о моем существовании. Ну, это имя им в любом случае не сказало бы ровным счётом ничего – к сожалению, в моих нынешних документах я записан не как «8L@ck iC3». Мм-хм, тот самый. Да, атака на "Марубэни Дзайбацу", в ходе которой корпорация потеряла миллиарды - это я. Не то чтобы мне хотелось обогатиться или, не знаю, показать проклятым капиталистам их место – нет, мне просто захотелось это сделать. И, возможно, я был слегка под кайфом, ну, самую малость. Очень обидно, на самом деле – используя древнюю, как динозавр, деку, войти в сеть долбанной транснациональной корпорации, закрыть половину сделок, заморозить навечно половину счетов, каким-то чудом не спалить себе мозги – и навести на себя копов, заказав с того же адреса пиццу через каких-то восемь минут. Выбор был не особенно приятным – отбывать тюремное заключение до тех пор, пока я не выплачу ущерб путем продажи поделок или же пожизненная работать инженером – ну, формально эта должность называется "консультант с особыми ограничениями", но тем не менее – на периферии исследованной галактики. Паршивые транспортники, большую часть времени полупьяный экипаж, чудом не превращающий и без того мистическим образом летающие вёдра в окончательную кучу металлолома, перманентное изгнание из цивилизованного общества – но хэй, у меня хотя бы есть моя дека!
   Я прикусываю желтоватый от дешёвых сигарет ноготь большого пальца и тяжело откидываюсь на спинку кресла, бесцельно разглядывая мириады огоньков на аппаратуре. Освещения в инженерном отсеке почти нет, и эти огоньки будто бы делают воздух вокруг плотным, как кисель. Приглушённо-темный, бордово-красный кисель.
   Кто бы знал, как меня тошнит от этого места. Ещё больше, чем тошнит от вышеупомянутого курева. "Солус", мать его, "Солус"! Я в кошмарных снах не мог себе представить, что когда-нибудь буду разрушать свои несчастные лёгкие этой дрянью. Привкус соломы, запах дерьма, радуйся, что не наоборот. И кто вообще придумывал выдавать ежедневную дозу никотина для экипажа в столовой? Здравствуйте, дружелюбные оскорбления от обезьян в форме, едва научившихся застегивать комбез после посещения уборной, давно не виделись. Хорошо ещё, что через это унижение приходится проходить не так уж и часто – всего-то раз в сутки, мелочь какая. Грязно-рыжая, неаккуратно подстриженная прядь волос падает на глаза, и я раздражённо убираю её в сторону. Да, вот, опять – раздражённо.
  Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Два. Шесть. Пять. Три. Пять. Восемь. Девять. Надо убираться отсюда к чёртовой матери. Через полтора часа эта груда металла грузно пришвартуется к станции тем самым движением, которым обожравшийся планктона кит вываливается на берег – и это будет тем самым шансом, который не представлялся мне уже восемь месяцев, пятнадцать дней и одиннадцать часов. Нужно, нужно его не продолбать.
  Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Два. Шесть. Пять. Три. Пять. Восемь. Девять. Семь. Девять. Три. Два.

  Полтора часа тянутся, словно вечность, и мне даже кажется, будто я успел перепробовать всё, что человечество когда-либо придумывало для того, чтобы убить время. Суммарная длина инженерного отсека, не считая пространства между переборками – двести восемьдесят четыре шага. В лестнице, которая ведёт к прыжковому двигателю, восемнадцать ступенек. Если выкурить шесть сигарет подряд – станет слегка нехорошо. Больше того, я забыл, какая цифра идет после первой пятёрки – всего на долю секунды, но я все равно здорово испугался. Не то чтобы я не отдавал себе отчёта в том, что меня вряд ли ударит молнией, если я позабуду правильное число, но оно всё-таки одна из немногих вещей, которые у меня никто и никогда не сможет отобрать.
   Объявление о начале стыковки отдается в моих ушах колокольным звоном Судного дня – и я кидаюсь к койке, кое-как заправленной мерзотно-коричневым покрывалом, с таким рвением, с каким весь экипаж корабля скоро ринется в бордель. Бордель – это, конечно, здорово, но сегодня у меня немного другие планы. Кх-х-х, я повторяю эту фразу уже в третий раз, я повторяю её в каждый долбанный раз, когда эта треклятая посудина стыкуется с очередной станцией, название которой я так и не потрудился запомнить, и доблестный персонал инженерного отсека зовет меня полапать с ними дешёвых потаскушек, воняющих ещё хуже, чем "Солус". Помню, из прошлого увольнения экипаж вернулся на редкость смущённый и молчаливый, а потом в полном составе натирал себя мочалками в общем душе с таким остервенением, будто кожу с себя содрать пытался. На самом деле, два года сделали меня не особенно избирательным в этом плане – сошла бы и неопределенного возраста мадам с кормой шире, чем у тяжелого боевого линкора, больная запущенным псориазом, хроническим гайморитом и дай-бог-чтобы-не-сифилисом, дело тут не в этом.
   Я с тихой ненавистью кошусь на желтую нашивку на рукаве. Черта с два меня пустят хоть куда-то, пока я ношу эту дрянь, и скоты с корабля прекрасно об этом знают – и именно поэтому каждый раз зазывают в бордель, расхваливая достоинства какой-нибудь очередной "да она же бывшая мисс Сектор, ну, была ей пятнадцать лет назад, во всяком случае", жизнерадостно гыгыкая и нарочито громко топая сапогами, когда я вежливо отказываюсь. На любой станции от носителя желтой нашивки будут шарахаться, как от прокаженного – еще бы, ведь я либо педофил, сосланный в никуда подальше от соблазнов, либо дезертир, либо хакер, способный сломать большинство охранных дронов, как "Кит-кат".  Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
   Меня успевают толкнуть четыре раза. Остается только гадать, случайность это, обычная слоновья неосторожность, которой так славится экипаж транспортников или же злой умысел – так или иначе, мне почти наплевать. Богом клянусь, если я не сбегу сегодня же, то я сойду с ума окончательно. Сойду с ума – или же забью насмерть разводным ключом первую же гадину, которая сунется в мою скорбную обитель, пропитанную ароматами дешевого табака и несбывшихся надежд. Хотелось бы избежать и того, и другого, хотя вариант с разводным ключом не так уж и плох – разве что немножко уступает перехвату контроля над кораблем и вхреначиванием его в ближайший же летучий сортир, по какому-то страшному недоразумению названным космической станцией. Во что-то вроде этого, например.
   Я почти болезненно морщусь, втягивая затхлый воздух, без пяти минут жалея о том, что не остался дома. Не уверен, когда этот клочок отсека стал для меня домом. Возможно, я уже слегка двинулся. В последнее время я замечаю, что меня приводит в ярость необходимость отрываться от деки, чтобы поесть. Строго говоря – сейчас я, пряча свою любимую игрушку в кармане, грубо нарушаю все возможные ограничения, которые накладывает на меня мой новый статус, но, по большому счёту, мне всё равно. Можно подумать, они придумают для меня что-то хуже, хе.
   Неожиданное прикосновение заставляет меня обречённо вздохнуть, опуская плечи и тяжело поворачиваясь по направлению к источнику дискомфорта. Я жду чего угодно – выволочки от главного инженера, хорошей зуботычины от начальника охраны, очередного помешанного фанатика, жаждущего ткнуть виброножом любого носителя жёлтой повязки – но вместо этого я вижу перед собой абсолютно незнакомую мне очаровашку в белоснежном комбезе. Смысл её слов доходит до меня не сразу, и несколько секунд я, как-то по-птичьи наклонив голову, разглядываю её с ног до головы. До тех пор, пока до меня не доходит, что я выгляжу человеком, получившим жёлтую метку за кретинизм в терминальной стадии.
  - Первый раз в этой дыре, птичка. Прости, но ничем не могу помочь.
   Пока я говорю это, я пытаюсь смотреть ей в глаза. Честно, я пытаюсь. Увы, вместо этого я с обречённостью человека, положившего голову на плаху, понимаю, что пялюсь на её грудь, словно пятнадцатилетний кадет. Всё-таки два года без секса – это два года без секса, даже с моим самоконтролем тяжело бороться с самым естественным из инстинктов. Три. Один. Четыре. Один. Пять. Чёрт, я бы её трахнул.

Тай Риз.

   - Эй, глаза выше, - не то чтоб совсем уж неприятно, когда вот так пялятся… О, заговорил, а то я уж решила, что парня в штрафники после лоботомии отправили. Правда, ответ мне ничем не помог, ещё и покоробила эта фамильярность. "Птичка", надо же. Тогда уж "рыбка", я всё-таки флотский офицер. Однако пытаться строить гражданского - себе дороже. Служащие транспортного флота нам формально подчинены, но в реальности власть мы имеем лишь на время боевых действий, а сейчас, слава богу, не война. Мелкие конфликты, то и дело вспыхивающие в разных уголках Ойкумены, это ерунда, игра мускулами и бряцанье оружием, до тех пор, пока это не выходит за пределы звёздной системы. А уж если выйдет - достаточно, как правило, приволочь пару линкоров Федерации и оставить их на пару дней болтаться в пределах видимости. Помогает остудить горячие головы лучше холодного душа.
   Кстати, не связана ли передислокация "Светоносного" с чем-то подобным? По дальней связи мне этого, разумеется, не сообщили. Ну да ладно, было б что серьёзное, выдернули б из отпуска раньше, я всё же не последний винтик на линкоре, под моим командованием две дюжины истребителей.
   А вообще, нужно что-то решать с гардеробом. За время отдыха я набрала пару-тройку кило, так что комбез облегает фигурку малость плотнее, чем допускают приличия. Можно бы согнать вес в тренажёрке, но не хочется - из-за того, что родилась и росла при пониженной гравитации, телосложение у меня довольно субтильное, несмотря на тренировки, так хоть на женщину больше похожа. Даже мальчик это заметил, не говоря уж о штрафнике.
   Ох, да ну его. Это ж надо быть настолько не избалованной мужским вниманием, чтобы так зацепил этот откровенно раздевающий взгляд! Мне тридцать один год АВ, для офицера - самый расцвет, а вот для женщины - время, когда биологические часики начинают тикать громче и настойчивее. И хотя низкая гравитация и косметика позволяют выглядеть чуть ли не на десяток лет моложе, но природу не обманешь, и она всё настырнее напоминает о том, что каждой самке необходимо найти подходящего самца и продолжить род, вне зависимости от того, является она домохозяйкой или офицером космофлота Федерации. Природе пофиг, что количество представителей этого самого рода уже давно превзошло число звёзд в галактике. Радует, что концепция противозачаточных пилюль и инъекций природе не знакома, и её успешно удаётся обмануть хорошим сексом. Пока удаётся.

   Что-то меня не туда понесло. До отлёта меньше часа, так что пора гнать из головы ненужные мысли. Тормознув парня в форме техника, наконец добиваюсь нужной информации, поправляю ремень сумки на плече и иду, куда сказано - арочным коридорчиком до развилки, а потом направо и вверх по гремящим ступеням металлической лесенки с узким, до блеска отполированным ладонями поручнем. А там уже заблудиться сложно - музыка подсказывает путь. Играет нечто настолько олдскульное, что тут уж без вариантов: заведение для Настоящих Космических Волков, которые ненавидят попсу на генетическом уровне, пьют крепкие напитки без всякого льда, редко бреются и пахнут крепким мужским потом. Ну, у меня плюс по трём пунктам из четырёх.
   Да, всё именно так, как ожидалось - два десятка представителей обоих полов в рабочей одежде или в форме, причём в военной только я, вот уж действительно белая ворона, в своём белом комбезе. Зато за шлюху не примут. Разве что за очень дорогую. Уютно расположив свой зад на высоком табурете, я заказываю виски с орешками, прислушиваюсь к тихим разговорам, и поглядываю то на экран визора, где идёт какое-то шоу с выключенным звуком, то на второй экран, панорамный, вроде того, что был в кают-компании, только здесь изображение вращается, видимо, синхронно с вращением станции. В конце концов мой взгляд окончательно останавливается на втором. Здесь интереснее - метеорами снуют технические кораблики, время от времени проплывают туши транспортников, поменьше того, на котором прибыла я. В нижней части экрана медленно всплывает жёлтый карлик. Он раза в четыре крупнее других звёзд, и смотреть на него долго тяжело, хотя он так и притягивает взгляд. Даже пришлось зажмурить глаза, прогоняя светлые пятна и чёрные точки. Одна из чёрных точек никак не хочет пропадать, как я ни смаргиваю её, пока не понимаю, что это, видимо, не в глазах - какой-то корабль, пока далёкий, находится между нами и звездой. Очень странная манера сближения, надо сказать, сильно затрудняет опознание. Не знаю, почему, но ситуация начинает слегка нервировать.
   Видимо, не только меня. Пронзительный звук заставляет всех подскочить, где-то звенит разбитое стекло и матерятся.
   - Общая тревога? - в голосе бармена неподдельное изумление. А чёрная точка на экране медленно превращает монетку жёлтого карлика в кольцо с чёрной серединкой.

Эрик Ланге.

   Я провожаю удаляющегося офицера взглядом, стараясь не слишком очевидно концентрировать свое внимание на том, как соблазнительно покачиваются её бёдра. Кажется, у меня и впрямь слишком долго не было женщины – браво, Эрик, весь твой самоконтроль вылетел в трубу, как только ты увидел живые трёхмерные сиськи. Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Я поворачиваюсь на каблуках и удаляюсь в противоположную сторону, лавируя в непривычно плотном человеческом потоке – каждый раз я успеваю отвыкнуть от того, как разительно отличается жизнь на самой паршивой станции от… существования на корабле. Нет, я не сомневаюсь в том, что существовать на роскошной космической яхте или каком-нибудь тяжёлом крейсере в разы веселее, но провести остатки дней своих несчастных, бессмысленно пялясь на экран, отображающий количество контейнеров с сушёными яблоками в трюме – это же врагу не пожелаешь.
  Вроде как космические корабли бороздят просторы и всё такое, а правительство не изменилось ни на йоту – всё те же самодовольные и хитрые ублюдки, покупающие свои места в сенате, парламенте, чем там ещё – только ради того, чтобы грести и грести. Хотел бы я сейчас мысленно толкнуть какую-нибудь откровенно левацкую речёвку, что-нибудь вроде: "Они воруют миллиардами, а я украл кусок хлеба, но они герои, а я преступник!", но увы – я тоже не то чтобы булку на рынке стянул. В любом случае, решение довольно изящное – избегаем перенаселенности тюрем на Земле, избавляемся от головной боли в лице граждан, явно не вписывающихся в общество, доукомплектовываем штат таких вёдер с гайками, на которые не пойдёт работать ни один здравомыслящий человек. Волки сыты, овцы целы, задница всё-таки была действительно роскошной.
  Уличный автомат дружелюбно попискивает, выплёвывая из своего чрева банку энергетика. Когда-то я их терпеть не мог, считал чем-то вроде дешёвого заменителя того нектара богов, который извергает из себя самая настоящая кофемашина. Да, в лучшие свои времена я мог позволить себе кофе – не тот скверный, гнусный, отвратительный кофе в кружке без ручки, который давали в столовой. Растворимый кофе, в комплекте с которым идет одна таблетка сахарина, брусочек плавленого сыра, розовато-серое жаркое, ломоть хлеба. Повар швыряет это омерзительное хрючево на мятый металлический поднос с такой ненавистью, будто бы он – французский ресторатор, вынужденный обслуживать толпу гогочущих офицеров Гестапо, вытирающих жирные от курицы руки о скатерть, которая видела ещё Людовика Четырнадцатого. Большую часть времени я пропускаю обед, пока голод не становится совсем уж невыносимым – от еды клонит в сон и нападает странная апатия. Не хочется ни секса, ни бежать – вообще ничего. Мне начинает казаться, что персонально моё меню включает в себя какие-то транквилизаторы, хотя даже это подозрение может быть просто признаком зарождающейся паранойи. Кажется, этот день сурка и правда доведёт меня до лечебницы.
   Я тяжело опускаюсь на скамейку, с наслаждением вытягивая длинные ноги в жёлтых форменных ботинках на толстой подошве, и звук выходящего из банки газа отдается в моих ушах музыкой. После первого же большого глотка мир начинает играть новыми красками – я наконец-то стряхиваю с себя лёгкое оцепенение, державшее меня в своих когтях последние полгода, и начинаю полноценно размышлять над планом побега. Всё, что мне нужно – новая одежда и новое удостоверение личности. Этого хватит для того, чтобы добраться до какой-нибудь удалённой станции – такие, как я, часто сбегают, не выдерживая пытки "исправительными работами". Обычно в нас стреляют, как только находят вновь – но меня не найдут, если я не буду допускать дурацких ошибок. И буду держаться подальше от сканеров сетчатки.

   Резкий звук бьёт по ушам, выводя меня из импровизированной медитации, и я вскакиваю, едва не проливая на себя энергетик. Я хорошо знаю этот звук – это общая тревога, включающаяся в случае явной угрозы для функционирования станции. Это не по плану, совершенно не по плану – но, возможно, всеобщая паника сыграет мне на руку.
   Хорошо, если мне нужна одежда, оружие, документы и транспорт – где проще всего будет достать их в этом хаосе? Да, порт. Мне нужно в порт. Наверняка кто-то уже успел прилично налакаться в окрестных барах – я не справлюсь с морпехом в ближнем бою, это уж точно, но, если он будет пьян, а я подкрадусь сзади и хорошенько приложу его по загривку… Я залпом допиваю ярко-зелёную жидкость, машинально сминаю банку в руке и швыряю её в ближайшую урну.
  Пришло время что-то менять. Три. Один. Четыре. Один. Пять.