Нарвал. Глава 2

Тай Риз.

   Мозг военного слишком похож на искусственный интеллект. В пределах некоего вбитого в него набора команд его быстродействию позавидует вычислительная машина, там, где простому человеку требуется уйма времени на выбор вариантов, наш алгоритм сводится к простой цепочке последовательных действий, отработанных неоднократно если не в реальности, то на симуляторах. Что бы я делала в аналогичной ситуации на линкоре? Неслась бы к истребителям, по пути натягивая герметичный комбинезон, а потом выводила бы звенья на позиции, просто на всякий случай, пока готовится артиллерия.
  Но что делать здесь?
  Не думаю, что корабль-невидимка и тревога - не связанные между собой элементы задачки. Значит, у нас два варианта: несчастный случай, выбросивший их из гиперпространства вне расчётной точки, и агрессия. Думаю, вызов флоту уже послали, но на появление хотя бы патрульных уйдёт не менее получаса. За это время может случиться что угодно. Есть ли на станции оружие? Какой-то минимальный набор тяжёлого вооружения есть, обычно автоматика, чтобы сбивать космический мусор, но… Я смотрю на чёрную точку, пытаясь прикинуть расстояние, а от него - размер. Получается нечто близкое к "ого!" Пожалуй, размером с крейсер.
   Случаев пиратства не фиксировали уже полсотни лет как минимум, слишком уж жестоки законы по отношению к такого рода авантюристам, да и проблемное это дело, если не иметь базы, такой себе планетки-Тортуги. К тому же, лёгкие корабли далеко не летают, и промышлять вынуждены были бы вблизи своей системы. Но если предположить, что каким-то невероятным образом кому-то удалось захватить крейсер… Да ну, нафиг. Пусть будет большой транспортник. Переоборудовать, вооружить. Топливо - с захваченных кораблей, провиант тоже. Возможно? В целом, да. Но! Нападать на станцию? Координаты которой внесены в реестр программ навигации, которую защищает флот Федерации? Разнести нас они успеют, это да, но захватить?
   А чего я голову ломаю?!
   - Я лейтенант-коммандер Тай Риз. Связь с начальником станции мне, быстро!
   Бармена приходится схватить за шиворот и хорошенько встряхнуть, прежде чем он находит в себе силы отвести взгляд от экрана.
   - А?
   - Связь с начальником станции.
   Кажется, до него начинает доходить.
   - Отсюда не свяжемся.
   - Откуда можно?
   - Из диспетчерской. Я отведу!
   Мы вылетаем в коридор. Здесь суматоха: два потока людей, встречных, все куда-то бегут, одни в порт, другие из порта. Я знаю, как устроена система безопасности на таких станциях: спасательных шлюпок на такое количество людей не напасёшься, да и от центра к порту добраться дело не минутное, а потому отсеки автономны и снабжены резервными системами жизнеобеспечения. Местные бегут к ним. А остальные, видимо, несутся к своим кораблям. Если б у них ещё хватало ума не делать это так беспорядочно, это броуновское движение сводит с ума, особенно когда моя лёгкая тушка на бегу врезается в объекты покрупнее, и меня отшвыривает в сторону, так что вскоре я теряю бармена из виду. Но ничего, до порта доберусь, а там пересечёмся. Или я сама диспетчерский пункт не найду?
   Я буквально вываливаюсь в здоровенный зал. Здесь не просто суета - суматоха. Ещё бы, на случай неприятностей это самое опасное место, не считая ангара. Ангар дальше, отделённый завесой силового поля. Тяжёлые транспортники швартуются снаружи, а вот мелочь вся там, распиханная по карманам, представляю, что сейчас творится на палубе. Бедные диспетчера.
   И в самом деле, бедные. Найти рубку диспетчера оказалось несложно - над ней сияет большая красная надпись. А вот протолкаться сквозь осаждающую дверь толпу… Меня попросту отбрасывают - раз, другой, как резиновый мячик. И пофиг на форму.
   - В очередь, дамочка! - рявкает какой-то громила, как будто тут она есть, эта очередь. Я ищу глазами потерявшегося бармена, надеясь на его помощь, но натыкаюсь глазами лишь на одно знакомое лицо - того самого любителя птичек.
   - Эй, орнитолог! С твоего транспортника можно связаться с начальником станции? В диспетчерскую я, похоже, не попадаю.

Эрик Ланге.

   Суета на станции пробуждает во мне чувство лёгкой ностальгии. Если бы не обстоятельства, я охотно покрутился бы здесь ещё, лавируя в бесконечном человеческом потоке, до невозможности напоминавшем о трущобах Токио-Йокогама.  Тепло человеческих тел, лёгкий запах винила, нежно-фиолетовый отблеск неона на вывесках – я наконец-то смог почувствовать себя дома. Ещё немного, ещё пара дней на корабле – и я окончательно забыл бы это чувство, потерял бы себя, растворился бы в чёрной, леденящей бесконечности космоса. На долю секунды я забываю Идеальное Число, но на этот раз это меня почти не беспокоит. Для полного экстаза не хватает только одного – и я просовываю руку в карман так же осторожно, как галантный любовник сдвигает двумя пальцами резинку трусиков на любимой женщине. Мягкими, нежными касаниями я оглаживаю свою деку, остро ощущая каждую неровность, каждую шероховатость, каждую царапину на корпусе.
   Это моя дека. Таких дек много, но эта – моя.
   Моя дека – мой лучший друг. Она – моя жизнь. Я должен научиться владеть ею так же, как я владею своей жизнью. Без меня моя дека бесполезна. Без моей деки бесполезен я.
  Чувство экстатического восторга полностью захватывает меня, прогоняя прочь все прочие мысли и оставляя меня наедине с одной, всего с одной идеей фикс.
   Я должен подключиться.
   На долю секунды мои губы искривляются в ухмылке. Формально – это строго запрещено. Даже на корабле я работаю исключительно в автономном режиме, оторванный от Сети, ограниченный холодной герметичностью дверей моего отсека, словно ворон с обрезанными крыльями, вдобавок ещё и зачем-то запертый в клетку. Окружающая меня псевдореальность слегка плывёт и искажается, как кусок пластилина, выброшенный на шоссе в горячий полдень, и я чувствую, как по всему моему телу пробегают мелкие мурашки. В горле моментально пересыхает, я неосознанно поглаживаю деку снова и снова, с нетерпением ожидая секунды, когда это произойдёт.
   Когда я вновь увижу Сеть.
   Я бреду сквозь поток уже не людей, но чистой информации, мягко отодвигая биты и байты в сторону, когда они мешают мне пройти. Кто-то говорит, что это бич современного общества, кто-то – что это умственное расстройство цифровой эпохи. Я называю это своей Нирваной. Своим Раем. Своим наркотиком. Я уже не могу считать шаги, я не могу вспомнить Число, как бы ни пытался – и мне не очень-то хочется вспоминать, честно говоря. Я почти выпадаю из реальности, и, когда я останавливаюсь, чтобы пропустить бегущую куда-то охрану станции, то по своим ощущениям я уже не стою - я левитирую, как фламинго под метамфетамином.
   Я упускаю момент, когда следовало бы остановиться, делаю лишний шаг и врезаюсь в чей-то массив данных. Другие люди воспринимают этот массив как широкую спину, но, хе-хе, я-то знаю, как все выглядит на самом деле, правда? Обладатель этого массива поворачивается, кажется, что-то говорит мне, но я совсем его не слышу. Что-то во мне пугает его, и он спешно возвращается в исходное положение. Возможно, мой сонный взгляд в комбинации с расширившимися до пределов Галактики зрачками. Возможно – рука, которую я так и не вытащил из потайного кармана и держу её так, будто бы у меня там какое-нибудь оружие. Мало ли что? Мне почти всё равно, и я собираюсь было продолжить поиски места поукромнее, окончательно забыв про все свои далекоидущие планы, как вдруг знакомый голос вырывает меня из моей… легкой задумчивости.
   - М-м? Орнитолог?..
   Долю секунды я недоумеваю, но Сеть сама услужливо прорисовывает для меня нужный образ – это же та очаровашка, которую я видел совсем недавно! Хе-хе, а ведь я ещё даже не подключился. Скоро, совсем скоро я снова пойду дорогой из желтого кирпича.
  Транспортник… Кажется, моё физическое лицо искажает гримаса ненависти. Я больше не вернусь в клетку. Клетка – не мой дом. Мой дом – везде и нигде. Мой дом – Сеть. Я осторожно подхожу к офицеру, стараясь не сбить её с ног, и медленно, очень медленно провожу кончиками пальцев по её плечу, едва ощутимо касаясь кромкой ногтей бьющейся на шее венки. Я изучаю её на ощупь – это очень интересное чувство, когда тебя накрывает, всё ощущается, как бы объяснить… в радиусе нескольких сантиметров от места прикосновения. Будто бы мои пальцы – это камень, брошенный в воду, и я чувствую через толщу воды берег, которого едва коснулся последний круг, вызванный его падением. Сложно объяснить, на самом деле, проще один раз попробовать. Я заговорщически улыбаюсь ей, наклоняюсь поближе и шепчу:
   - У меня есть кое-что лучше. У меня есть дека. Найди мне место, где я смогу подключиться – и я свяжу тебя хоть с диспетчером, хоть с Господом Богом.
   Мне нужно укромное место, мне нужно сосредоточиться, чтобы войти. Интересно, здесь вообще есть такое? Она знает, что такое дека? Она найдёт, она же офицер, м-м? В детстве меня всегда учили, что, если я потеряюсь, я должен подойти к ближайшему офицеру космофлота, и он обязательно поможет мне найтись.
  Эй, офицер, я потерялся в этой реальности, и я ищу дорогу обратно. Поможете?

Тай Риз.

   Бр-р. Ну и взгляд у него. Одновременно вроде бы и не видит меня вообще, смотрит сквозь, будто я стекло, а всё интересное происходит где-то за этим стеклом - и в то же время прямо внутрь, как портовый сканер. Под кайфом он, что ли? Чуть вздрагиваю, когда его рука ложится на моё плечо, едва подавив желание заехать под дых, не люблю, когда меня трогают, бесцеремонно вторгаясь в зону комфорта. Во всяком случае, без моего разрешения. Просто так. Не подразумевая продолжения.
   Тёплое дыхание, пахнущее дешёвым табаком и какой-то пищевой химией, обжигает шею. На какой-то момент я уверена, что парень сейчас прошепчет что-нибудь вроде предложения провести последние минуты перед катастрофой в интимной обстановке. И из всей его коротенькой речи мой мозг в первую очередь выхватил "я свяжу тебя", а уж потом - деку, подключение и связь. Это мурашки на моей спине? Неожиданно… По-моему, у меня недотрах.
   Так вот оно что. Теперь этот плывущий взгляд, жёлтая полоска и нашивки инженерной службы на форме рыжего складываются в единую картинку. В каком-то смысле парень действительно наркоман. Я слышала о подобном: люди, которые чрезмерно увлекаются виртуальной реальностью, иногда сходят с ума. Перестают отличать физический мир от компьютерного. Последствия - какие угодно, от смерти от истощения до массовых убийств людей, принятых воспалённым мозгом за персонажей игры. Ну, раз Орнитолог попал в штрафники, а не в газовую камеру,  или как там казнят на его родной планете, всё не так плохо, мёртвых душ на нём нет. Выбора у меня сейчас тоже - нет.
   - Пошли, - решаюсь я.
  Итак, что нам нужно? Как я понимаю, любая электронная хрень, в которой есть разъёмы и устройство связи. Что подойдёт для этого лучше панели управления корабля? На транспортник или, скажем, яхту, мы не проникнем, но есть у меня одна мыслишка… Если станция аналогична той, на которой я выросла, то в дальних карманах ангара непременно найдутся ремонтные челноки, сейчас уж точно никому не нужные - персонал станции укроется в её сердцевине, в безопасных автономных отсеках, а гости разбегутся по собственным судам.
   В ангаре - та же нервная обстановка и активное движение, что и в зале космопорта, только масштабы иные - корабли один за одним выводят на стартовую площадку, персонал даёт отмашки ожидающим своей очереди. Однако порядка здесь больше, оно и понятно - тут плечами не потолкаешься, столкновение двух торопыг попросту уничтожит ангар. Одетый в гермокостюм охранник провожает нас взглядом, но остановить не пытается, мой форменный комбез - лучший пропуск. На секунду я задумалась, не бросить ли эту затею с выходом в сеть с деки рыжего и не попросить ли охранника провести меня в диспетчерскую, но он уже несётся куда-то, размахивая руками. Да, тут не до меня. 
   А вот и шаттлы, класса "краб", если не ошибаюсь. Четыре порядком потасканных двухместных кораблика, похожих, ожидаемо, на крабов - широкие, приземистые, выпуклое толстое обзорное стекло, два кресла - для пилота и оператора манипуляторов, и сами манипуляторы, в количестве шести штук, сложенные и прижатые к бокам.
   - Подойдёт? - спрашиваю Орнитолога. Чёрт, надо бы хоть имя спросить. Ладно, это потом. Хлопнув ладонью по ручке, открывающей дверцу, отступаю на шаг, когда она поднимается вверх, чмокнув уплотнителем.
   - Мне нужна связь с начальником, или с любым ответственным лицом, для выяснения ситуации. Возможно, смогу чем-то помочь, - объясняю я парню. Чем именно я могу оказать помощь, загадка даже для меня - я хороший пилот и неплохой стрелок, это да, но боевых кораблей на станции, разумеется, нет. Разве что запереться в челноке и на таран, как эти, как их…  Камикадзе. В животе холодеет. Шутки шутками, но, возможно, это действительно вариант. В конце концов, офицер космофлота должен быть готов в любой момент обменять свою жизнь на жизни гражданских, а с учётом количества людей на станции, обменный курс в их пользу. Взгляд сам по себе обшаривает пространство, я даже не совсем осознаю, что ищу, пока не натыкаюсь на гермокостюмы и шлемы, небрежно брошенные на пол грузового отсека челнока. Ох, надеюсь, не пригодятся, однако…
   - Скажешь, когда подключишься, - говорю я парню, а сама начинаю расшнуровывать ботинки.

Эрик Ланге.

   Она немного… странная на ощупь. Круги, которые расходятся от её шеи, касаются груди, рвущейся наружу из-под плотной ткани, подтянутого живота и едва ощутимо оглаживают бедра. Конечно, по-настоящему ощутить её через пару прикосновений сложно – я почти утратил эту способность ощущать реальность четырехмерной. Она и должна быть такой горячей и я просто забыл, каково это – прикасаться к другому человеку? Её тело нормальной температуры, и на самом деле меня знобит?  Я чувствую, как меня бьёт мелкая дрожь, а зубы стучат друг о друга так, словно я угодил в снежный буран. Ну, не то чтобы это было совсем уж неправдой – я почти кожей ощущаю потоки информации, проносящиеся мимо меня. Быстрые, совершенные в своей независимости от физической оболочки, они проплывают  совсем рядом, словно какие-нибудь скаты, время от времени скользя по открытым участкам моего тела длинными, зазубренными хвостами. Заберите меня с собой, скаты, дайте уцепиться за свои кожистые плавники, помогите побороть собственную природу и унесите меня с собой на новый виток эволюции.
   Заберите меня в Сеть. Заберите меня в ноосферу.
   Это то, что отличает меня от других - способность видеть Сеть напрямую. Большинству людей для этого требуются посредники: дека и очки виртуальной реальности. Это - первый уровень погружения, это как плыть по поверхности океана в лодке, трогая воду кончиками пальцев. Второй уровень - троды, желательно - вживлённые в мозг, если продолжать ассоциацию, то это уже нырять в акваланге. Миновать эту стадию нельзя, так что в моей черепушке давно уже свили гнездо тонкие проводки-антеннки, невидимые стороннему наблюдателю. Третий уровень доступен немногим, причём большей части даже этих немногих требуется обдолбаться нейролептиками, чтобы отпустить сознание полностью. Первое время мне тоже нужна была химия. А потом однажды я просто прыгнул в дайв "с места", не сразу даже поняв, что произошло. Дар? Проклятие? Мне не нужен акваланг - я часть этого океана, но, чтобы плыть, а не захлебнуться, мне всё же нужна моя дека и терминал.
   Я спешу вслед за офицером, стараясь ступать шаг в шаг, будто бы это может хоть чем-то мне помочь. Мой разум содержит колоссальное количество ненужной, абсолютно бесполезной информации, и я вспоминаю, что когда-то давным-давно, кажется, ещё веке так в семнадцатом, шаманы из далекой Сибири верили в то, что, когда мы идем по следам другого человека, мы воруем его силу. На самом деле, наверное, им просто было проще идти по протоптанной в глубоких снегах дороге – так же, как и мне проще двигаться в кильватере. Информация разбивается о голубую ткань комбеза, моментально разваливается на биты и байты, и на какое-то время я восстанавливаю способность мыслить более или менее здраво.
 Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Два. Возможно, эта случайность сыграет мне на руку. Станция же в опасности, так? Может быть, что-то серьезное? Может быть, если я смогу помочь…
   Таких, как я, редко амнистируют – да что уж там, почти никогда. Единожды увидев всю красоту Сети, ты уже не сможешь о ней позабыть. Нашим обществом управляют слепцы, и эти слепцы едва ли не с рождения закрывают наши глаза плотными, непрозрачными повязками. Они видят в этой всепоглощающей темноте куда лучше зрячих – если, конечно, можно использовать по отношению к ним термин "видеть" - и мы верим им, когда они говорят, что знают, куда нам идти. Мы протягиваем к ним руки и умоляем вывести нас из чащи нашего собственного бессознательного.
   Мое преступление заключается в том, что я снял повязку и огляделся.

   Я снова упускаю тот момент, когда декорации псевдореальности сменяются, и я оказываюсь перед видавшим виды шаттлом. На его блестящем боку столько царапин, что это вызывает у меня улыбку – он прекрасно подойдёт к моей деке. Это хорошо.  Голос офицера звучит глухо и неразборчиво, словно мы оба – глубоко под водой, и я наугад киваю, зачарованно разглядывая медленно открывающуюся дверцу. Спасибо тебе, апостол Пётр в армейском комбинезоне.
   Мои руки ходят ходуном, пока я судорожно подготавливаю деку к работе. Кажется, всё ещё стоящая рядом женщина зачем-то начинает раздеваться, но мне почти всё равно – я слишком поглощен мыслями о Сети. Я падаю на второе кресло, нашариваю нужный разъем и подключаюсь – ну, если это можно так назвать. Можем ли мы сказать, что занимаемся сексом, когда только-только расстегиваем ремень перед красивой девушкой, лежащей перед нами на кровати? Формально – да, но очень и очень многое ещё может пойти не так. Пару секунд я медлю, прежде чем водрузить на голову свою corona astralis. Пальцы сами собой нашаривают на деке кнопку подключения – и яркая вспышка полностью стирает меня из физического мира, переводя в двоичный код.
   Начальник станции? Как я и говорил – хоть сам Господь Бог.

Тай Риз.

   Я успеваю снять ботинки и натянуть гермокомбез прямо поверх своего до талии, когда на пульте управления вспыхивают огоньки, а экран связи, включившись, мигает огоньком вызова, зелёным на сером фоне, тут же сменяясь красным.
   - Нас сбрасывают, - комментирую я, но парень это и сам понял, его пальцы танцуют над декой замысловатый танец, так быстро, что буквально размазываются в пространстве. Зелёный огонёк, затем - человеческое лицо, неожиданно спокойное, только глаза бегают, видимо, перескакивая с экрана на экран.
   - Что там? - спрашивает меня человек на том конце, и я на миг теряюсь: у меня украли с языка вопрос.
   - Лейтенант-коммандер? - наконец сфокусировав на мне взгляд, мужчина понимает, что его вызывает не техник из ангара, а очень даже военный офицер.
   - Да. Я в ангаре, в ремонтном шаттле, - поясняю сразу, а то ещё решит, что это вызов с подоспевшего сильно вовремя патрульного крейсера, - Что происходит? Кратко и по сути.
  Судя по выражению лица, именно эта мысль и пришла ему в голову: облегчение быстро сменяется разочарование, а потом я, кажется, вижу надежду.
   - Транспортник класса "нарвал", идёт практически прямо на нас, угол отклонения плюс пять, но нас это не спасает. На запросы не отвечает, скорость не снижает, расчётное время столкновения двадцать минут.
   - А время до прихода патруля?
   - Тридцать две, - обречённо говорит мужчина.
   Картина ясна. Старый транспортник малого тоннажа врежется в станцию, пусть даже и не прямо в лоб, но нам этого за глаза хватит. Нет необходимости даже спрашивать скорость.
   - Противометеоритные пушки включены?
   - Нет, тут же стартуют, попадут под луч.
   - Да, чушь спросила, - даже стыдно стало. Да если бы и применили, толку с них не будет. Даже если защитное поле корабля отключено, максимум, чего добьются дальнобойные лазеры, это раскурочат нос "нарвала", лишь увеличив площадь столкновения. Продолжаю натягивать гермокостюм. Похоже, без вариантов.
   - У него двигатели работают?
   - Вспышек не было, он идёт на инерции, а что?
   - Пока не знаю… Скиньте сейчас в систему "краба" все данные по "нарвалу" - скорость, отклонение, ну, всё, что имеется. И очистите мне коридор, я стартую прямо сейчас. Машина... - взгляд на обшивку, - К-3. Заправлена, надеюсь?
   - Да, - видимо, это ответ сразу на всё.
   На экране бегут строчки. Застёгивая комбез, я бегло просматриваю данные по кораблю. Скорость высокая… Слишком высокая, нет смысла играть в камикадзе, не тот случай. Во всяком случае, не на "крабе", его масса мала. Влупить бы "нарвалу" в бок хотя бы яхтой…
   Стоп. Звучит, как план. Нет, не "влупить яхтой", а "влупить в бок". Кажется, я знаю, что делать.
   Думаю, я справлюсь с управлением "краба", всяко не сложнее истребителя. Отклонение в плюс пять градусов значит, что ось движения "нарвала" уходит вверх по отношению к станции, и, если я посажу челнок на поверхность транспортника и быстренько врублю дюзы, да под правильным углом, поработав маневровым движком, мне удастся сместить траекторию корабля так, что мы избежим столкновения. Подлянка в том, что он вращается вокруг продольной оси, так что нужно действовать очень быстро: касание, закрепление, толчок. Если где-то напортачу, могу изменить угол столкновения сильно не в нашу пользу, так что станцию разнесёт в клочья. А я войду в историю… Сложно? Да. Такие задачки мы в школе решали, конечно, и я могла бы составить программку по аналогии с пуском ракет, если б у меня было больше тех восемнадцати минут, что остаются до столкновения. Что ж, значит, действуем наугад.
   Так, а что делать с рыжим? Выпихнуть и лететь одной? Добраться до безопасного места должен успеть. Хотя юмор в том, что в моём плане самое безопасное место как раз кабинка "краба". Правда, есть одно нехорошее "но" - противометеоритная система "нарвала". Если система "свой-чужой" у них накрылась, а пушки включены, нас попросту сожгут.
   - Орнитолог, как насчёт небольшого подвига? Надевай комбез, объясню по пути. Сможешь войти в систему корабля, который идёт на сближение, извне? С борта челнока?

Эрик Ланге.

   Полунаркотическое – да что уж там, наркотическое опьянение неохотно отпускает меня из своих объятий. Заходящееся сердце понемногу успокаивается, дыхание выравнивается, и через пару секунд всем, что напоминает мне о дайве, остаются болезненно дрожащие пальцы рук, которые я всё никак не мог разогнуть, пальцы, готовые продолжать работу в любой момент. Или, вернее сказать, пальцы, не желаюшие останавливаться ни на секунду. Каждый раз вынырнуть становится всё труднее и труднее – я думал, двухлетний перерыв снова вернёт всё на круги своя, возвратит меня в то состояние, когда и пяти минут хватало с лихвой, а воспоминания о Сети намертво выжигались где-то с внутренней стороны сетчатки, прокручиваясь в моем сознании снова и снова – но нет. Честно говоря, деактивация деки стоила мне колоссального усилия воли. Красота Сети, холодная красота цифр и математических моделей была намного приятнее паскудной, горчично-жёлтой обивки сидений. Тот самый сон, от которого не хочется просыпаться – вот что такое Сеть. Моя Сеть.
   Я сонно моргаю, будто сова, неожиданно извлечённая из дупла под яркое солнце, и силюсь понять, чего эта женщина от меня хочет. Не то чтобы я не присутствовал во время их разговора с диспетчером, если это, конечно, был он, и я не связался с каким-нибудь совершенно взаправдашним божеством, которые тоже наверняка снуют по Сети, никем не узнанные и совершенно анонимные. Правильнее будет сказать, что я частично находился в той же точке, в которой проходил разговор, но вот слушал ли я, а если и слушал – мог ли осознать, о чем речь? Если подумать – что-то про транспортники, пушки, вспышки…
   Так, стоп. Понемногу мой рассудок проясняется, и до меня начинает доходить вся серьёзность ситуации. Долбанный. Транспортник. Хрен. Пойми. Откуда. Размажет. Меня. По станции. Как. Вермишель. Все чёртовы годы моей жизни, всё то время, которое я потратил на то, чтобы познать Сеть и дать ей познать меня, решение не повеситься на собственном ремне в камере, два года пинков, издёвок и плевков в еду – все это будет смято, раздавлено, истолчено в труху – а я даже не узнаю, кем и почему? Я резко встряхиваю головой, и звуки окружающего мира обрушиваются на меня единым целым, слегка даже оглушая. Чёрта с два я подохну здесь, в этой заднице мира, на этой вшивой станции, в этом вшивом комбезе с жёлтым пятном на рукаве, да ещё и с грязными волосами!
   Последняя мысль забавляет меня, и я удовлетворенно фыркаю. Три. Один. Четыре. Один. Пять. Девять. Два. Шесть. Пять. Три. Пять. Восемь. У меня получается снова собраться с мыслями и вернуть себе хладнокровие, а оно сейчас очень важно – похоже, мой великий план побега меняется на великий план зарабатывания на амнистию.
   - С борта челнока…
   Несколько секунд я хмурю брови, постукивая себя согнутым указательным пальцем по тому месту, где когда-то был лацкан пиджака, раздумывая, смогу ли я. С одной стороны – да, почему бы и нет? Я ломал швейцарские банки, сам находясь в Токио – это не так уж и сложно. С другой стороны…
   Спохватившись, я торопливо стягиваю с себя комбинезон, не без определенного морального удовлетворения швыряя его в самый дальний, темный и грязный угол, который только могу найти. С глаз долой – из сердца вон, хе-хе. Ну, сегодня я или подохну, или тронусь, или получу наконец долгожданную свободу хотя бы в каком-то виде.

   В челноке холоднее, чем казалось в комбинезоне, и моя кожа резко покрывается мелкими мурашками, пока я на ходу натягиваю свою новую тряпку, мало заботясь о том, что только что устроил перед офицером, мать его, космофлота невольный стриптиз. Не то время, не то место, да и я – не тот человек, чтобы деланно краснеть, ковырять носком ботинка наиболее податливую на вид стенку и, прикрывая обеими ладонями алеющие щеки, просить её отвернуться и не смотреть. Да и потом, не думаю, что она мужиков не видела, в конце-то концов.
   Вся проблема с этим планом заключается в том, что швейцарские банки и моя дека в Токио были соединены Сетью – одной серебристой паучьей нитью, если угодно. Идти по ней нужно очень аккуратно, если не хочешь влететь в айс дурьей башкой и остаток своей жизни – и то, если крупно повезет – пускать слюни где-нибудь в специализированной лечебнице, но это возможно. Да, не напрямую – от консоли в паршивой квартире над видавшим куда лучшие дни баром на окраине к ближайшему супермаркету, от супермаркета – к ретранслятору, от ретранслятора – к спутнику, болтающемуся на орбите, благо сигнал добивает, а от спутника – прямиком в Швейцарию. Я сознательно опускаю большую половину промежуточных шагов, вспоминая, как я это делал – суть тут немного в другом. Все эти разы связь не прерывалась, да и не могла прерваться – но если я, пытаясь на ходу связаться с этим транспортником, попаду на разрыв…
   Если воспринимать то, что хочет от меня эта птичка, более буквально – она просит меня вылезти на крышу челнока и со всего маху сигануть на корабль, летящий на нас со скоростью в хрен знает сколько миль за секунду до столкновения. Может быть, она-то всё и просчитает – а вот мне придется рассчитывать исключительно на слепое везение. Не могу сказать, что мне не страшно – или мне нравится вся эта затея – но есть ли у меня выбор? Я глубоко вдыхаю несколько раз, с хрустом разминаю затёкшую за время работы с декой шею и ухмыляюсь так нагло, как только способен.
   - Не вопрос, птичка. Но если мы оба выживем – мы напьёмся, как черти, и я затрахаю тебя в ближайшем же капсульном отеле до полусмерти и паралича нижних конечностей. Идёт?

Тай Риз.

   Несколько бесценных секунд я теряю на то, что смотрю в эту наглую рыжую морду. Интересно, он хоть соображает, что эти слова сейчас слышала вся диспетчерская, или рубка управления, или куда он сейчас дозвонился? Потом на меня вдруг накатывает какая-то лихая удаль.
   - А идёт! - мои губы растягиваются в бесшабашной ухмылке. Юмор ситуации в том, что, пожалуй, именно этим бы и кончилось. Мне уже доводилось бывать на боевых вылетах, правда, не на линкоре, в первый раз - будучи энсином на патрульном крейсере, мне тогда едва двадцать исполнилось. Планетарный конфликт тогда зашёл слишком далеко, пришлось и пострелять, и гореть, и тянуть на одном движке до корабля, молясь всем богам сразу по принципу "кто услышит". Так вот: побывав одной ногой на том свете, человеческий организм требует подтверждения того, что остался по эту сторону последнего барьера. Кого-то тянет болтать, у других просыпается неодолимый голод, но большинство ищет тесного контакта с противоположным полом, а то и со своим, за неимением, так сказать. Эффект, известный психологам издавна. Кажется, даже название у него есть, пафосное какое-то, "Песнь Жизни" или вроде того. Помню, в ночь после того боя крейсер превратился в выездной филиал борделя…
   Пятнадцать минут. Боже, как летит время.
   - В кабину, - коротко командую я, забрасывая ботинки в грузовой отсек, где их магнитные подошвы тут же прилипают к полу. - И пристегнись, там гравитации не будет.
   Захлопнув дверцы, тычу пальцами в клавиши, запуская "краб" - выходит почти так же ловко, как у Орнитолога с декой. Откинувшись в кресле, тяну на себя рычаг управления, выводя шаттл из кармана на стартовую площадку, с которой спешно, чуть ли не пинком выгоняют какую-то мелочь вроде рейсового челнока.
   - Диспетчер?
   - Да, - мужчина всё ещё на связи. Лицо спокойно, делает вид, что не слышал ничего лишнего. Деликатен.
   - Какие пушки на станции? Лазеры, плазма, кинетика?
   - Лазеры и плазма. Что вы задумали, можете наконец объяснить?
   - Могу, - я плавно вывожу челнок наружу, сквозь голубую мембрану силового поля в черноту космоса, усыпанную звёздами. Как же они сегодня красивы! - Я попытаюсь отклонить "нарвал". Если удастся обойти противометеоритную защиту, поработаю маневровым двигателем. Следите за "крабом", фиксируйте вектор, не точку воздействия, а именно вектор, точка будет смещаться из-за вращения. Как только "нарвал" уйдёт вверх градусов на десять-двенадцать, лупите туда плазмой.
   - Градусов до двадцати, понял, - да, по лицу вижу: действительно понял. - А если защиту не обойдёте?
   Ох, ну вот зачем? И так страшно.
   - Без "если". Но на всякий случай… Тот же алгоритм. Следите за вектором.
   Если у рыжего не получится и нас таки подстрелят, думаю, у меня хватит времени и сил направить подбитый "краб" в нужное место и придать "нарвалу" импульс.
   Двенадцать минут - до столкновения со станцией. Время до точки пересечения? Из пункта А в пункт В… Нет, не то. Сложить скорости, разделить на них расстояние. Выходит порядка девяти минут, челнок движется омерзительно медленно. Итого - три минуты на всё про всё. Хочется сказать рыжему: "Если ты верующий - молись". Но сейчас его мозг нужен для другого.
   - Не пытайся выйти на связь с экипажем, сразу хватай контроль над автоматикой. Сенсоры на поверхности, можно просто их вырубить, и мы станем невидимыми. Или взломай их код "свой-чужой", не знаю. Что-нибудь сделай.
   Так, мне нужно успокоиться. Одно дело - лететь в истребителе, худшее, что может случиться, это твоя смерть. А сейчас за моей спиной тысячи жизней. А в случае неудачи - несмываемый позор, от которого одно спасение - сеппуку. У меня девять минут на то, чтобы выгнать из головы панику, а из рук - предательскую дрожь. Думать о приятном! Например… Например о рыжем. Я ведь таки успела бросить пару взглядов, пока он переодевался. И то, что увидела, мне вполне понравилось. Высокий, не сказать, чтоб массивный и мускулистый, для планетарного жителя, но по сравнению с тонкокостными уроженцами межзвёздного пространства вроде меня чуть ли не крепыш. Бледный, правда, чуть не до синевы, но оно и понятно - штрафник. Моя загорелая кожа неплохо бы смотрелась в контрасте… Да, эти мысли лучше. В разы.
   - Как тебя зовут?

Эрик Ланге.

   Если подумать – я впервые в жизни вижу звёзды с такого ракурса. Забавно, правда? Я отлетал на космическом корабле два года – или, если угодно, двадцать четыре месяца, семьсот тридцать дней, семнадцать тысяч пятьсот двадцать часов – и ни разу не видел открытого космоса. Все эти два года моя свобода передвижений была весьма и весьма ограничена – запрет покидать инженерный отсек во внеобеденное время, запрет ложиться на койку до сигнала к отбою, запрет приближаться к членам экипажа на расстояние ближе метра… Формально я был точно таким же членом экипажа, как и все остальные. Де факто – отсутствие на моих запястьях наручников совершенно не означало свободы, и я понял это лишь тогда, когда дверь отсека бесшумно закрылась за моей спиной. Два года в изгнании. Два года взаперти. Два года без секса. Два года без Сети. Сколько раз я всерьез обдумывал возможность броситься на кого-то из охраны с разводным ключом, поймать концентрированный пучок когерентного света лицом и уйти в вечный оффлайн? Сколько раз я пытался понять, успею ли что-то почувствовать в этот момент? Какой он вообще на ощупь, этот пучок? Горячий? Наоборот, обжигающе-холодный? Никакой, как обычный свет?
   Больше я об этом не думаю. Даже кресло откровенно блевотного цвета больше не расстраивает меня так, как минут… сколько назад? Три? Четыре? Не важно. Я разглядываю звёзды, и они мне нравятся. Не так, как Сеть, конечно, им недостает определённой… не знаю, хаотичной упорядоченности. С другой стороны – я не отрицаю возможности того, что просто её пока не вижу. Ключевое слово здесь, конечно, «пока». Возможно, эти два года сыграли свою роль – я настолько устал от этого крысиного существования, что совершенно перестал бояться умереть. Я даже не рассматриваю такую возможность, честно говоря. Если всё пойдёт не по плану – будет уже все равно. Если всё пойдёт по плану…
   Я кошусь в сторону сидящей рядом девушки и в очередной раз поражаюсь тому, насколько уверенно и плавно она ведет эту штуковину. Я не умею водить корабли, и поэтому то, что она делает, выглядит для меня чем-то вроде не то колдовства, не то игры – думаю, точно так же выглядела бы для неё работа с Сетью, если бы можно было как-то посмотреть на всё происходящее моими глазами. Странно, конечно, но мысли текут в моей голове медленно, тягуче и лениво – возможно, дело в своего рода похмелье после выхода в Сеть, хоть у меня есть и другая гипотеза. Офицер заражает определённой… верой в собственные силы. Я прекрасно знаю, что ей жутко страшно, ну, наверное, во всяком случае, мне на её месте было бы как минимум слегка не по себе, но она этого не показывает – значит, бессмысленно как-то нервничать и мне самому. Делать особенно нечего, разве что ждать, и потому я амёбой расползаюсь в кресле, разглядывая бескрайнюю, всеобъемлющую темноту с редкими вкраплениями самых разных цветов: белый, жёлтый, оранжево-алый – о, а вон та фиолетовая штука это туманность, да? Да, это наверняка именно она. Хе-хе, а у меня в детстве была энциклопедия про космос, да вот как-то не сложилось.
   Я выслушиваю краткий брифинг и ловлю себя на том, что не могу сдержать широкой, довольной, абсолютно неуместной в этой ситуации улыбки. Даже если сегодня я умру – когда-нибудь космический ветер, может быть, донесет до Земли ту пыль, что от меня останется. Но это очень большое "даже" - умирать я совершенно не собираюсь. Я вновь на автомате поглаживаю деку, чувствуя, как меня начинает накрывать – не то от переизбытка адреналина, не то от пьянящей свободы, не то от запаха женщины. Так опасно близко… Транспортник. Да, конечно. Но я бы не отказался потрогать её за коленку, не будь это совсем уж не вовремя.
   Я пытаюсь взять себя в руки, но у меня ничего не выходит – собственно, как всегда и бывает. Мои воспоминания доходят до того дня, когда все пошло наперекосяк – и верхняя губа, искривившись в ухмылке, ползёт вверх, обнажая острые клыки. Пока я не знаю, что буду делать – сначала нужно перепрыгнуть через дыру в серебряной паутине Сети, серебряной паутине бесчисленного множества шрамов, оставшихся где-то глубоко у меня в голове. Возможно, я смогу перепрограммировать их систему распознавания целей. Возможно, я смогу вообще отключить все орудия. Думаю, я мог бы попробовать перегрузить их двигатели, но толку от этого будет мало – раскалённый огненный шар, на полной скорости врезающийся в станцию, звучит и ощущается ещё хуже, чем просто космический корабль, на полной скорости врезающийся в станцию. Коррекция курса… Ещё б знал я, как это делается. Думаю, пока будет лучше просто ограничиться чем-нибудь примитивным, но эффективным.
   - Эрик, Эрик Ла…
   Я осекаюсь, и моя улыбка становится ещё шире. И, возможно, ещё безумнее, чем она была до этого.
   - Чёрный Лёд.
   Я дома.

Тай Риз.

   - У, как пафосно, - я невольно улыбаюсь в ответ. Да, улыбочка у парня как у психа, но мы друг друга стоим. - Лейтенант-коммандер Тай Риз. Можешь ласково звать меня… лейтенант-коммандер.
   Фыркаю, не выдержав серьёзного тона. Видимо, всё ещё нервничаю, раз тянет на плоские шуточки. Ладно, теперь о серьёзном, пока есть время.
   - Смотри. Я не знаю, работает ли у них защита вообще. Может, это вовсе сейчас мёртвый кусок металла. Но предполагаем худшее. Если бы у нас был нормальный корабль, я бы подобралась на расстояние срабатывания датчиков, выравняла скорость, чтоб мы летели с одинаковой, параллельно. Защита реагирует лишь на те объекты, что летят пересекающимся курсом или находятся на пути следования. Сначала она посылает сигнал "свой-чужой", на случай, если встречен корабль. Если не получает правильного ответа, стреляет. Это доли секунды, сам понимаешь. На челноке я скорость не выравняю, он медленный, разве что на рывок, на больше топлива не хватит. Поэтому в момент сближения ухожу в сторону и меняю курс. Нас хорошо тряхнёт, будь готов. И это будет значить, что в этот момент ты начинаешь работать. Челнок подаст сигнал на "нарвал", устанавливая контакт. Он будет твоим ретранслятором. Мы будем огибать "нарвал" по пологой дуге, держась на безопасном расстоянии. С учётом разницы скоростей, времени у тебя меньше минуты. Если защита отключена, просто дай мне знать. Готов?
   Минута до точки контакта. Целая минута... Я знаю, на что её потратить. Правой рукой отстегнув ремень и вцепившись в сидение, я быстро поворачиваюсь к Эрику и, притянув его за ворот гермокомбеза, целую - не нежным поцелуем девственницы, а быстрым, но жадным. Украденным, сорванным - иначе не назовёшь. Хотя… Чёрта с два быстрым. Его губы оказываются неожиданно вкусными и такими требовательными - потом, когда проходит первый шок.
   Минус десять секунд. Пятнадцать… Стоп. Плюхнувшись назад на сидение, защёлкиваю крепление ремня.
   - Аванс, - и плавно тяну штурвал на себя, задирая нос челнока вверх. И одновременно с этим, если даже не раньше, в голову приходит гениальная идея. Я бью ладонью по клавише, и сварочный баллон, закреплённый во внешнем манипуляторе, устремляется вперёд, к транспортнику.
   - А вот сейчас и узнаем, работает ли защита!
   В невесомости понятия верха и низа как такового нет. Но законов инерции никто не отменял, так что мы резко дёргаемся. Ремни удерживают надёжно. Я выравниваю курс, разворачиваю кораблик вокруг оси по длинной дуге - манёвр не из лёгких, здесь всё работает совсем не так, как в воздухе, ведь направление движения не изменишь закрылками, тут работают дюзы, миниатюрные маневровые двигатели, включаясь, выплёвывая сжатый газ в зависимости от направления движения. Теперь мы не видим "нарвал", двигаясь параллельным ему курсом, зато видим станцию. Её мигающие огоньки почему-то кажутся мне тревожными, хотя это такая чушь, приписывать человеческие эмоции не машине и даже не кораблю - целому городу. "Нарвал" приближается со спины, я вижу его проекцию на обзорном экране, и от осознания того, что за моей спиной находится огромное, готовое убивать чудовище, становится жутко. Вспышка! Это взорвался баллон. Защита работает.
   - Сейчас, - говорю я. Нажимать или запускать мне ничего не нужно, теперь работает автоматика. И Чёрный Лёд.