Тайна сундуков циркового Есенина

Перед приемкой цирковых программ и номеров администрация европейских цирков, великолепно владеющая русским языком, обычно просила артиста  Валерия Колобова что-либо читать со цены. Наш земляк "Колобок" читал строчки Пушкина, Лермонтова, Есенина.
С особо проникновенным чувством звучали здесь и стихи коллеги по арене Александра Скоромыкина.
Об Александре  Васильевиче Скоромыкине, артисте цирка, фронтовике, мастере спорта, самарском поэте, известно мало. Предположительно, он родился в первой половине ушедшего века, беспризорничал, скитался по России.
В цирке он блестяще овладел амплуа акробата-прыгуна. На афишах 30-50-х годов имени Скоромыкина обычно не значилось: в составе труппы он был, по сущности, чернорабочим арены. Товарищи вспоминали, как он исполнял уникальный трюк - двойное обратное сальто на движущихся верблюдах.
Жизнь Мустафы (его сценический псевдоним) протекала в постоянном хаотическом движении: бесконечные гастроли, сутолока вокзалов и аэропортов, контракты. Для души и товарищей он писал стихи, практически не публикуя их: известны лишь несколько отдельных стихотворений в столичной прессе. Знаю только, что за нераскрывшимся талантом тепло следили мэтры поэзии Рождественский, Евтушенко и Вознесенский. Кто-то из них назвал Скоромыкина "цирковым Есениным".
К сожалению, жизнь артиста, как и Есенина, "сгорала косо закуренной сигаретой": увы, Мустафа был подвержен общему русскому заболеванию...
Валерий Колобов вспоминал, как на гастролях в Куйбышеве, в обмен на бутылку пива Мустафа экспромтом написал и подарил небольшое стихотворение. Вот оно:
"Валерию Колобову
Клоун
Я рыжий клоун, я привык
Быть публике потехой.
Наклеив нос, надев парик,
Всегда я жажду смеха.
Но, сняв костюм свой шутовской,
Я в жизни горд и нежен.
Ты думаешь, что я тупой,
Как для людей в манеже?
Я от твоих устал похвал,
Устал болеть душою.
Навеки занавес кулис
Закрою за тобою..."
Свои рукописи Скоромыкин хранил в двух деревянных сундуках, набитых бумажным архивом, а строчки у него рождались хаотично и везде, при любых ситуациях, словно карандашом он графически выводил стихотворные образы.
Скончался Алекандр Васильевич Скоромыкин в начале 70-х годов. Ему было чуть за шестьдесят, завещая два сундука сыну - акробату Эдуарду Строкаю.
Сын также колесил с полученным наследством по городам и весям на гастролях.
Произошло непоправимое: говорят, рукописи не горят, но сгорели, обратились в прах во время пожара и цирковой реквизит и все поэтическое наследие Мустафы, так и нераскрывшегося таланта.