Непонятые люди

                «Хватит быть такой странной»


Провожу по ободку чашки пальцем, опускаю его ниже, погружая в горячий кофе. Вода жжётся, но не так, как внимательные взгляды вокруг. Они щиплют кожу. Проявляются красным раздражением на белизне. Скоблят острыми когтями по затылку. Они повсюду, и больше нет возможности скрыться.

                «Веди себя подобающе. И не заговаривай с людьми на бессмысленные темы»

Здесь сотни гостей, готовых расспросить о твоём состоянии. Пересчитай прямо перед их носом свои кредитки, перескажи имена всех многочисленных служащих, посетуй на падение доллара. Скажи, как тебя волнует современная политика, и что ты бы сделал по-другому. Так требует окружение. Именно это будет правильным. Никого не волнует, что тебе больше интересно, за какую бейсбольную команду болеет собеседник, как дела у его больной тётушки, любит ли он шоколад, не хочется ли запустить воздушного змея, снять дорогую обувь и ненадолго вновь стать молодым.

                «Тебе двадцать два. В твоём возрасте все уже стремятся замуж, а не ухаживать за цветами»

Некоторые растения колются, но это лучше, чем неудачный брак. Гнилой человек будет прикасаться к тебе своими грязными руками. Станет заявлять о своих правах на тебя. Сначала на твоё тело. Потом проникнет мерзким щупальцем в душу и пустит из него яд. Оставит задыхаться. Терять самое важное.

                «Приди в себя! Меняй своё мировоззрение, иначе это сделает кто-то другой»


За колонной стоит женщина, изредка поглядывает на меня и что-то шепчет своей подруге. Её тихий голос пульсирует в моей голове. Бьёт по вискам и вместе с кровью отлынивает от лица. Вынимаю палец и демонстративно облизываю на усладу старику с редкой бородкой. Хочется окунуть голову в чашку, влезть в неё и спрятаться в самом дальнем уголке. Слиться с жидкостью, чтобы больше никто так не смотрел. Как на прокажённую. Странную. Не от мира сего.

Отталкиваюсь от стены и, покачиваясь, бреду на балкон. Нужен свежий воздух, он сможет смыть грязь. Ветер унесёт гниль, впитывавшуюся в тело. Но этого не происходить. В нос ударяет запах крепких сигарет. Он куда лучше, естественнее, чем все те, кто внутри. Лучше задыхаться физически, чем тонуть в презрении и непонимании.

                «Научись уживаться с этим миром»


Тихий кашель режет слух, и я зажмуриваюсь. Сосредотачиваюсь только на этом звуке, и остальные постепенно уходят на задний план. Мужчина, сгорбившись, сидит на парапете, а вокруг него десяток зажженных сигарет. С закрытыми глазами он глубоко вдыхает запах и улыбается.

— Они вишнёвые. Я просто обожаю вишню, — говорит он, не открывая глаз.

Лунный свет мгновение скользит по его лицу. Такой юный. Совсем мальчик с взъерошенными волосами и галстуком на плече. И запах такой сладкий, что я беру одну сигарету себе. Фитиль загорается разными оттенками. Они глубокие, сочные, почти ощутимо горячие. Подношу его к руке и прижимаю к тыльной стороне. Кожа щиплет только потому, что я сама так хочу.
Небольшой ожог не будет скрыт от глаз общественности. Впервые горит не душа, а тело.

Это так приятно, почти мазохистское удовольствие. Я горько усмехаюсь и отбрасываю сигарету.

— Ты умеешь готовить пончики?

— Творожные или с глазурью. А ещё булочки с корицей, — отвечает он.

— Любишь шоколад?

— Из этого мира стоит убрать всех людей, которым он не нравится. Они злые.

Я скидываю туфли и сажусь напротив. Мне совершенно не хочется вторгаться в его личное пространство, пока запах желчи и грязи, плещущий внутри здания, не испарится.

Парень всё так же не открывает глаз и неумело крутит в тонких пальцах сигарету.

— Ты никогда не курил?

На его лице появляется лёгкая улыбка. Чистая. Свежая. Конечно, нет.

— Это мои первые.

Мне нравятся его руки. Они не грязные, хотя от них и пахнет дымом. И глаза у него тоже не грязные, пусть даже я их и не вижу. Зато знаю, что они точно не могут смотреть на тебя презрительно. И губы у него не кривятся от общения со мной.

Он на меня даже не взглянул. Приятная внешность не затмевает голову. Он говорит именно со мной. И улыбается именно мне.

— Кухня сейчас открыта, — говорю я и пододвигаюсь ближе.

Не убегает. Не прыгает вниз. Это ли не добрый знак?

— Хочешь пончиков?

— Творожных. С глазурью.

Он открывает глаза, и я ненадолго касаюсь его губ своими. Мягкие, сладкие, приятные. Теперь я почти чиста.

                «Стань нормальной»


Хочется сорвать обугленную кожу и отрастить новую. Такую, которая никому не придётся по нраву. Но это будет приятное отличие. Людям свойственно идти наперекор другим, чтобы доставить себе удовольствие. Значит, я такая же нормальная как и все.