Восемь минут

В палате психиатрической больницы лежало восемь мужчин, разного возраста, национальности, цвета волос и глаз. У них были совершенно разные предпочтения в еде и женщинах. Двое были женаты, остальные закостенелые холостяки, за исключением шестнадцатилетнего Оскара, даже в тенденции не определившегося, к какой группе он тяготеет. Но так или иначе, они оказались вместе.
Их ненависть к друг другу зародилась сразу. Самый молодой из них, Оскар, по ошибке попавший в это злачное место, попросту боялся своих соседей. Его страх перерос в большую ненависть к ним. Но больше всех он боялся индуса, который молился круглые сутки, завычетом времени на сон. О чем он молился на своем тарабарском языке, бог его знает. Иногда Оскару казалось, что он молился о том, чтобы все соседи по несчастью провалились прямиком в преисподнюю. Иначе как объяснить злобные взгляды, которые бросал индус на всех и каждого. Будил всех в палате Грин. Он подходил к каждому, тряс за плечо, говорил:'Вставай, зайка.' Майкл, спавший у окна с подушкой на голове, все воемя угрожал, что выпадет из окна, если он еще раз его разбудит. Но это была бессмысленная угроза, ведь на окнах стояли решетки. А старый безногий Ник, разражался такими нецензурными проклятиями, а иногда даже кижал свой костыль в безмозглую голову Грина. 'Разрази меня гром, сучий потрох! - рычал он обычно на Грина.
Но больше всего Оскар ненавидел тройняшек, похожие на друг на друга как три капли воды. Парням было под тридцать и похоже, что безумие было наследсвенным. Иначе как объяснить, что все трое оказались в одной палате. Кром того, они были дико прожерливы, и чтобы насытить свой зверский аппетит, они наловчились таскать еду у других, и чаще всего у Оскара.
В этой палате, как в любой другой палате дома страданий, каждый день был похож на другой. Время здесь замерло и бежало по кругу. Вряд ли в каком еще другом месте время не имеет никакого значения.
Но однажды все изменилось. Закончился ужин, а следом за ним сестринский обход. Сестры ушли трепаться о жизни. Как вдруг индус застонал. Стоны обычное дело для дурки, но в этой палате стонать любили тройняшки, Грин, иногда даже Оскар, но не индус. Индус обычно молился на своем тарабарском языке, никто не заметил, кроме Оскара. Похоже, ему становилось все хуже, он резко побледнел, схватился кулаком за грудь, и по-человечески произнес: 'Сердце, больно, помогите, сестру'. Тройняшки дружно захохотали, Майкл повернулся на другой бок, натянув подушку посильнее на голову. Грин философски изрек: 'Ну, что ты, зайка, какая сестра. Сестринский обход уже завершился'. Ник разразился привычным проклятием. И только Оскар испытывал непривычные ему чувства. Сначала удивление, затем окрыляющую его радость. Индус попытался встать, но видимо ему было совсем худо, потому что он тут же лег, свернувшись калачиком. 'Прошу, помогите!'- простонал он сквозь зубы. В голове Оскара возникла мысль позвать медсестру, но любопытство и тихое злорадство перевесили. Оскар ничего не сделал. Время в этом доме страданий замерло на восемь минут, прежде чем индус испустил последний вздох. Майкл продолжал спать, тройняшки смеяться, Грин ковырял в носу, Ник матерился, а Оскар продолжал размышлять обрадовало его произошедшее или испугало. Индус умер.