В добрые руки

Р О М А Н

Психологическая драма


«В судьбе моей и в памяти любовь осталась первая,
любовь моя далекая зовет меня, хранит меня».
/Р. Рождественский/


ПРОЛОГ

Всем, кто помнит свою первую любовь - посвящается.


Столь скоротечен неумолимый бег времени…  Уходит в быль иль небыль поколение не только фронтовиков Отечественной, но и тех, кто из 80-90-х составили целый пласт эпохи, канувшей в лету. И это - не просто люди, это цвет и лучшие люди страны. 

Конечно, были перегибы, поспешные и несправедливые решения на перекрестках исторических интересов и отдельных судеб, когда словно на рельсы, были положены несохраненные головы солдат и офицеров, вместе с их подвигами в советской, а позже и в российской армии. На эту тему отсняты километры художественных кинолент и телевизионных фильмов. Но, все же, важно совсем не количество, хорошо или не очень, сделанных материалов. Главное – душа и глубина вхождения в тему, взгляд изнутри на исторические реалии очевидцами событий, память которых теперь уж не вытравить ни временем, ни каленым железом. И совсем не надо показывать много крови на плацу, чтобы заглянуть в израненную душу.

Уходит также в небытие и целая плеяда высокообразованных, ценителей отечественной культуры, людей с внутренним состоянием души, способных понимать намного больше, чем может быть для себя полезным и выгодным. Интеллигентность в России - нечто русское, уникальное, противоположное зарубежному рационализму. И такого человека видно сразу, ведь это проявляется во всем – в его взглядах, как на простые, так и сложные вещи, в его словах, поступках, отношении к окружающим людям, происходящим событиям и даже в походке.

К сожалению, это не заразно. 
 
Нам досталось время потерянного во Времени поколения. Время, когда Человечество искусственно нацелено на обогащение, деградируя и притупляя чувства, ведущее к невозможности реализовать себя в заданных рамках.

В какой-то день, в какой-то час, мы все блуждаем по пустыне. Надеясь и теряя, не находя чего-то главного и, плача по родным и близким, друзьям, ушедшим несправедливо рано, и по несбыточным мечтам, наконец, перестаем постепенно стараться, и даже пробовать что-то сделать полезное на пути к собственному счастью. И лишь иногда, тайно от чужих глаз, мы пытаемся заглянуть внутрь себя, чтобы ответить на вопрос: «А свою ли я проживаю жизнь»?



ГЛАВА ПЕРВАЯ
Виталий. От первого лица   

Меня разбудил будильник. Он всегда меня пугает. Мой организм устроен так, что я безошибочно сам, без посторонней помощи, могу встать в точно назначенный час. У меня хорошее чувство времени и я не нуждаюсь в ненужных раздражителях. А будильник… Будильник – это, то же самое, что громко стучать или кричать в пустоту... А пустота, как и абсолютная тишина, с некоторых пор – моя фобия. В общем, все как-то неправильно это. 

Я повернулся набок и растерялся еще больше. Все вроде было, как всегда, только рядом лежала не ты. Совсем не ТЫ! Но, как я уже обозначил, все было как обычно, вот только рядом не ты. Меня посетило чувство раздвоенности. Сначала неожиданно и очень отчетливо вспомнилось, как когда-то, еще по молодости, я проснулся в чужой постели, после студенческой вечеринки, в коей, впрочем, никогда и замечен-то не был. Но через мгновение, лишь немного встряхнув головой, я вдруг оказался снова в спальне своей квартиры.
   
- Лизонька, - окликнул я, но тут же с ужасом, увидел рядом с собой совершенно чужое лицо, которое смотрело на меня сонно, обыденно и невозмутимо спокойно.

В моей голове одна картинка сменяла другую. Теперь передо мной почему-то возникла сцена совсем из другой истории, словно выдернув затуманенный фрагмент из глухих задворок моей памяти. Это была давняя командировка в небольшой городок. Я не помню, как он назывался. И там, после ужина, кажется у бара, я случайно встретился с девушкой из моей мечты, из моей далекой юности, моей первой и единственной, с которой и молчать-то было никогда не скучно. Мы проговорили с ней весь вечер. Хотя, если вспомнить, с одной стороны – ни о чем, с другой - достаточно интересно и долго.

Так уж повелось еще со школы, что только ей я мог задать в любое время самый интимный для меня вопрос: «О чем ты думаешь»? И она, незамедлительно, как и прежде, отвечала мне искренне и даже продолжала доверительно свои мысли вслух. Это и была ТЫ – моя Лиза. Я еще долго через годы искал тебя, а в самые невыносимо трудные минуты жизни, хотел видеть рядом с собой только тебя... Есть подозрение, что даже бредил вслух. Потом перед глазами пронеслись еще какие-то лица без имен и без конкретных сюжетов из прошлого. И зачем это все во мне?

Легкий поворот головы, и я вновь в домашней обстановке, в своей постели. Толи я все никак не мог проснуться, толи попал в измененную в моем сознании реальность. Привычным движением руки дотянулся до тумблера настольной лампы на тумбочке у кровати, посмотрел на часы, в запасе на сон, по меньшей мере, был еще час. Но, тем не менее, я поднялся и, надев на босу ногу домашние шлепанцы, на ходу набросил халат и прошаркал из комнаты к выходу. Еще раз у самой двери осмотрелся вокруг. Все стоит на своих местах.

Но мой взгляд вновь и вновь притягивала и пугала еще неостывшая постель... Увы! Достаточно было и короткого взгляда, чтобы убедиться... Да, там лежала девушка со студенческой вечеринки, только через годы, почти через 30 лет, которые именно настолько же ее и изменили. ОНА, как я точно определил для себя ранее, не - ТЫ, моя дорогая Лиза, а всего лишь ОНА.

Но только вот, что мне теперь со всем этим делать? Сейчас я вернусь, крепко зажмурюсь и постараюсь уснуть, а когда проснусь, ТЫ, как и всегда, как все годы, которые мы должны были быть вместе с тобой, встретишь меня своей улыбкой. Вернее будет сказать, ты начинаешь улыбаться, еще задолго до того, пока проснешься, и прежде я это часто наблюдал, наполняясь нежностью и теплом, растекавшимся по всему телу. Пожалуй, и сейчас тоже, вот только посмотрю в твою сторону, и я точно это почувствую. Это уже давно вошло в меня, как вторая привычка, как чувство голода перед обедом, или как моя профессия, в которой я почти родился.

Нет, нет, не так! Я все перепутал: сначала - перед самым пробуждением, я почувствую твои короткие и нежные поцелуи на своей спине, а когда повернусь – увижу твою улыбку. Без тебя и без нее я не могу жить.

А если бы однажды ты просто ушла - ушла от меня, я бы вовсе не стал страдать и плакать. Я бы просто умер. И, уж если это однажды все же случилось, я все равно тебя найду! И на другое – не рассчитывай даже! Потому что ушла не ты, а я. И теперь МНЕ исправлять эту ошибку. Ведь я точно знаю, если ты долго не можешь забыть человека, значит, он в душе тебя еще не отпускает.


ГЛАВА ВТОРАЯ
Елизавета. От первого лица

Я внутренним чувством поняла, что скоро утро и, что сон постепенно улетучивается. В этот предрассветный час просто радовалась наступлению нового дня. И уже в голове проносился суетной чередой целый поток повседневных мелочей, которые необходимо сделать. Вот так, каждый день – все надо и все срочно. Кому надо? Почему срочно? Но мое первое и самое главное дело, конечно же - это ты.

Глаза еще сомкнуты, но я уже тянусь рукой, легко преодолев препятствие в виде подушки, уголка одеяла... Вот подаюсь всем телом вперед, отыскивая тебя с глупой улыбкой, застывшей на чуть приоткрытых губах, готовых почувствовать вкус и запах родного тела. А может сначала запах, а потом вкус? Неважно! Мое лицо расплывается в широкой улыбке. Но... В эту самую минуту меня посетила неожиданная мысль, - а если бы я однажды проснулась и вдруг поняла, что тебя нет рядом, потому что тебя нет со мной ВООБЩЕ. Или может, чего доброго, вместо тебя кто-то совсем другой... Что было бы тогда? Тогда, конечно, я по-прежнему, пусть и с трудом, но дышала бы, и даже могла бы двигаться, но точно - не жила.
И это все потому, что тебя нет рядом. Тебя нет.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Десять лет назад. От третьего лица

Виталия и Елизавету надолго развели события, которые затронули в какой-то степени каждого из нас, но по-своему. Время такое было. А, если учесть, что Виталий, боевой офицер, по сути – человек государственный, и в непростые для страны годы служба целиком поглощала все его время, то и на личную жизнь, его просто не хватало. Итак, они надолго потерялись и уже привыкли жить и обходиться друг без друга, а встретились совсем случайно, на перекрестке, когда он остановил машину на красный свет, а она собиралась переходить дорогу.

Лиза прекрасно смотрелась в хорошо выдержанном стиле. На ней было черное облегающее платье из мягкого трикотажа, белые полупрозрачные чулки и элегантные сапожки на каблуке с высокими голенищами, хорошо подчеркивали ее стройные ноги. Поверх платья  легкое кашемировое пальто, как и платье, черного цвета. Крупный белый цветок, подколотый к воротнику пальто, придавал свежесть, удачно завершал ансамбль. Ее волнение выдавало лишь частое движение рукой, когда она поправляла непослушные пряди волос, то и дело выбивавшиеся из прически следуя за легким ветерком. Виталий помнил хорошо этот жест.
 
Уже через каких-нибудь полчаса они сидели в маленьком уютном кафе. Но разговор не складывался. Оба заметно волновались. 

- Я ждала тебя, а потом долго искала. - Лиза замялась, что-то вспоминая, потом спросила, - а ты помнишь, как МЫ тогда еще долго оставались ВМЕСТЕ, наперекор ВСЕМ? - Она смотрела на него, а он просто слушал ее, видимо желая, чтобы она ответила сама. И она продолжала свой монолог:

- Но, однажды, когда мы стояли друг против друга… Помнишь это было за моим домом? Тогда, совсем еще юные, мы держались за руки и видели из всего, что нас окружало, только глаза напротив. В тот день я сразу поняла : ТЫ принял решение! – Лиза внимательно посмотрела на Виталия, - ты помнишь ТОТ день? – Он внимательно смотрел на нее, но по-прежнему молчал. Тогда она чуть заметно покачала головой, полагая, что это только ее цепкая память растревожила ее. - Ты, конечно, еще говорил, что это совсем ненадолго, и мы не заметим, как пролетит время и, что каждый день мы будем писать друг другу письма... - Она на секунду затихла. - Ты что-то еще обещал, но я уже точно знала, что ты уезжаешь. ТЫ ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ!

Сейчас она вновь внимательно смотрела на его измененное временем лицо, отыскивая в некогда дорогих чертах то самое родное, что надеялась сохранить на всю жизнь, прожив как один день, только с одним человеком. Потом она опустила глаза и совсем тихо проговорила, коротко взглянув на Виталия:

- Мы расстались. А знаешь, для меня это было подобно маленькой смерти...

- Но, я тоже искал тебя, - перебил ее Виталий. - Поколесил  по стране, и даже дальше, да так, что до конца жизни уж, наверное, хватит. И, кстати, ты помнишь, мы ведь как-то, где-то даже пересекались?

- Да, помню... Только это мало было похоже на встречу близких людей. – Она на секунду задумалась. - Поколесил, говоришь? А и, правда, подумаешь, какой-нибудь один, другой десяток лет…

- То был – долг чести.

- Я понимаю. – Она согласно кивнула. - Я просто о себе, так, по-женски.

Он трепетно взял руку Лизы в свою, и почувствовал легкую волну тепла во всем теле. Но, при этом, на его лице не дрогнул ни один мускул. - Ты знаешь, за эти годы случилось много всего и хорошего, и не очень, - он покачал головой из стороны в сторону и продолжил, - а что-то стерлось из памяти вовсе. - Виталий немного оживился, - а вот сейчас ты рядом со мной, и все как будто вчера с нами было...

- Для тебя, нормально сказать - «долг чести» и имидж восстановлен! Да? – Она многое и сразу могла бы простить, забыть, услышав в эту самую минуту нужные слова. Но он не сказал их. Тогда она вновь заговорила. - А ОБЕЩАТЬ вернуться и просто НЕ ВЕРНУТЬСЯ, не есть предательство?

- Ну, понимаешь, - Виталий начал издалека, - жизнь каждого человека - это взлеты, падения... У одних – путь прямой, у других - окольные тропы, которые пройти, как выяснилось позже, тоже было неизбежным шагом.

- Так значит, пройдена «точка невозврата», или может, просто - «точка»?

- Нет, нет! Я не хотел бы, ставить точку.

Лиза в отчаянии замотала головой:

  - О, господи, сколько раз на моем пути небо плакало, - она опустила глаза, - и тогда я полюбила дождь. Долгими и холодными были зимы, и я полюбила снег.

Ее руки лежали на столе, и неспокойными движениями она нервно перебирала пальцы. Стараясь хоть немного успокоить ее, Виталий прикрыл их своей большой ладонью. А она не замечая этого, словно пыталась выговориться и возможно просто лучше понять себя:

- Безрадостно и без тебя я встретила ни одну весну… И больше ее не жду! – Видя в глазах Виталия вопрос, она ответила, - да, не жду. А лето... Из лета в лето я мечтала об осени, чтобы затеряться в бесконечных струях дождя, пряча свои слезы... 

Она совсем сникла, не зная, как поступить в следующую минуту. Ей было неловко за свое безответное откровение.

- Понимаю: глобальное потепление отменяется! – По-своему понял ее слова Виталий.

- Ничего, - согласилась с ним Лиза. - Это не страшно. Я уже давно очень-очень люблю зиму. А от белого снега на душе становится светлее и чище. Но, если бы тогда, в любое время дня и ночи, ты бы приехал, прилетел, позвонил по телефону, или просто, без предупреждения пришел и сказал: «Я за тобой»! – Я  бы не раздумывала ни минуты и в чем есть, пошла бы за тобой куда угодно. Слышишь? Куда угодно!
 
- Лиза, я здесь.

Она громко перевела дыхание. А Виталий досадовал и надеялся, что выговорившись, она, наконец, оттает и снова начнет улыбаться как прежде. Но, из всего сказанного ею, было понятно, что она не смогла, не то чтобы простить ЕГО, а всего того, что ей пришлось пережить БЕЗ НЕГО.

Не раз и не два за долгие годы Лиза представляла их встречу, и столько желаний и нежности накопилось в ней... 

- Ответь мне, пожалуйста, а если бы меня не было на том перекрестке, что было бы тогда? Виталий встал, быстро обошел стол и крепко обнял ее за плечи:

- Мы бы все равно встретились. И это был бы просто другой перекресток. И наши пути, рано или поздно, обязательно пересеклись бы. 

- Рано или поздно…

- Ты только прости меня.

- Простила. Ну, вот и все. Мне пора.

Виталий на мгновение потупил свой взгляд. Казалось, что он разглядывает узор на полу, красиво выложенный плиткой, но уже через несколько секунд он внимательно смотрел Лизе прямо в глаза:

- А разве мы не вместе идем домой?

И они снова были вместе.



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Все БЫЛО БЫ так, а не иначе         

Путаясь в своих тайных мыслях, Лиза окончательно проснулась и ее взяла оторопь. ЕГО подушка даже не смята…

- Ау! Ты где? - Первое, что приходит в голову – это понимание того, что она совсем забыла, а он верно снова в очередной жизненно важной служебной командировке.

Она подумала: «Господи, но как же, я ненавижу, эти быстро летящие годы в бесконечность! Ну зачем, зачем тебе так необходимо быть там, где нет меня? Опять спасаешь Человечество? А как же я? Кто спасет меня? Нет, правда, кто будет спасать меня, когда тебя нет рядом»?
 
Она поочередно опустила голову, руки, ее плечи осунулись и она произнесла вслух: 
 
- Вот так всегда, кричу в пустоту.

Она, по-прежнему, сидела на краешке кровати и слегка раскачивалась из стороны в сторону.

* * *

Следующим днем Виталий открыл дверь своим ключом, и к нему навстречу выбежала Лиза. Он был приятно удивлен: 

- О, Лизок, да ты уже дома! Давно пришла? – Он немного потрепал ее за волосы, а потом, меняя обувь на домашнюю, спросил, - не занесло тебя сегодня в дороге снегом? Вон как метель разыгралась!   

- Пришла недавно, в сугроб не превратилась и уже согрелась. А ты сегодня тоже раненько! 

Он добродушно рассмеялся и, снимая куртку, уточнил:

- Я раненько, тебе уже тепленько, а мне погреться можно?

Она, не раздумывая ни секунды, прижалась к нему и сама направила его руки, обвивая ими себя и согревая его:

- Можно, можно. Тебе все-все можно! Я так люблю, когда ты возвращаешься домой из своих безумных странствий. Возвращаешься ко мне! – Она гладила его обеими руками по лицу, потом запустила свои длинные пальцы в его густые волосы, словно обследуя голову и, как доктор, жестко фиксируя все изменения. – Я люблю, когда ты такой уставший, еще не сбросивший всю тяжесть груза впечатлений от поездки, - она, наигранно строго, погрозила ему пальцем, - часть которых еще какое-то время будут занимать тебя, отнимая у меня! Но ничего, ты уже дома. 

Она немного отстранилась от Виталия, оставаясь стоять лицом к лицу, посмотрела ему в глаза и заблудилась, отражаясь в них сама же. А Виталий прекрасно чувствовал себя дома, и поэтому его интересовало все, что здесь происходило:

- Ну-ка жена, поведай мужу, чем ты тут без меня занималась?

И пока они вместе переходили в хорошо освещенную комнату, она коротко ответила:

- Пишу. 

- Пишешь? Эка невидаль – писатель пишет. А о чем?

- Да вот, дата хорошая неизбежно на нас надвигается.

- Так. И какая же?

- Пройдет зима, весна настанет. Раз – и 9 Мая! 

Виталий согласно подался вперед:

- Хорошее дело, близкая тема.

- Хочешь поговорить об этом? – Чуть прищурившись и полушутя, спросила она.

- Хочу. Но, лучше за обеденным столом.

Лиза рассмеялась:

- Кто бы сомневался?

Виталий подошел к ней и, насколько мог осторожно, опустил свои большие руки на ее хрупкие плечи:

- А вот и нет. Тема серьезная и думаю, что разговор будет долгим.

- Хорошо, хорошо. У меня все готово. Иду накрывать к ужину. Ты со мной?

- Лизок, я сейчас. Если позволишь, я бы ознакомился с тем, что ты уже написала.

- Конечно. Ты всегда мой первый читатель и, - она приподняла указательный палец вверх, - главный критик! Да только не филонь, пожалуйста, мне помощник и на кухне понадобится.

- Годится такое дело. Я только одним глазком, – согласился Виталий. 

* * *

За ужином они неспешно обсудили начатый ранее разговор. И сейчас Лиза рассуждала вслух:

- Весьма показательно, на мой взгляд, является то, что улучшились отношения между собой участников разных войн, которые принадлежат также к разным поколениям. Они чувствуют родство судеб и душ.

- Согласен. Это положительный момент. – Сразу подхватил и развил тему Виталий. - Например, многие из воинов «афганцев», до службы в армии, равнодушно относились к ветеранам Великой Отечественной, а после возвращения стали лучше понимать фронтовиков и оказались духовно ближе к своим дедам и, пожалуй, даже лучше относиться, чем к не воевавшим отцам.

Лиза задумалась. Из каждой войны общество выходит по-разному. У нее самой в роду было много военнослужащих, начиная еще с прадеда. Хотя, конечно, это зависит и от отношения общества к самой войне, которое определяется, прежде всего, спецификой вооруженного конфликта.

А у Виталия были свои воспоминания:   

- Во время моей службы в оперативном управлении мы получили задание исследовать, где и какими силами можно было провести новое крупное наступление.

- То есть, это все из военных и политических соображений? 

- Отнюдь. Похоже, что это были экономические интересы и доводы. А в отношениях между лихо, отделившимися республиками, - он развел руки в стороны, - не обошлось без напряженности и в середине девяностых. И, кстати сказать, реальная оценка обстановки, сделанная разведкой полка, по сути своей - было планируемое вторжение в Дагестан, что фактически означало – военная агрессия против России! Да только высшее руководство пренебрегло важным донесением.

- Выходит, что решения принимались и приказы отдавались, направленные против себя же?   

- Бывало.

- Понимаю, - задумчиво произнесла Лиза, опираясь на свои сведенные вместе руки. – Выходит, что враг знал, за что сражался. Но, что тогда это было для нас?

- Ну, для начала, если бы все приказы были разумными, скольких людей, можно было бы сохранить, а время и средства с пользой потратить на мирную жизнь... Вот такой вот у меня был выбор: чаще всего - без выбора! А иногда полевым командирам приходилось искажать свои донесения, - Виталий покачал головой из стороны в сторону, но заметив в глазах Лизы немой вопрос, он попробовал объяснить, - это надо было для того, чтобы скрыть истинное положение, происходившее на своих участках фронта.

- Но тогда командование, таким образом, вводилось в заблуждение и…

Виталий перебил Лизу:

- Но зато появлялась возможность сохранить личный состав полка и вывести из боя большую часть солдат живыми. 

- Я с тобой, мой герой, - грустно согласилась Лиза. 

Они долго еще пили чай, с удовольствием общались, рассказывая друг другу, что с ними произошло, пока Виталий был в командировке. А еще Лизе не давала покоя случайная встреча прошлым днем в маршрутном такси и, перебирая кончиками пальцев салфетку, она решила поведать Виталию свое короткое приключение: 

- Сегодня, когда возвращалась домой, я так замерзла, - она передернула плечами, словно снова оказалась на морозе. Я торопилась к очень важному для меня телефонному звонку. И в кои-то веки, мне повезло, на остановке уже стояла маршрутка, и я тут же оказалась в ней.

- И что же необычного там с тобой приключилось? – Не отрываясь от трапезы, поинтересовался Виталий.

- А вот что: когда я вошла в салон, то дверь за собой плотно прикрыла. Холодно же! 

- Так. - Виталий кивал, поддерживая ее.

- Но вот дверь стала медленно открываться, и в нее частично просунулся очень пожилой человек. Ну, очень пожилой! Старенький даже. – Она посмотрела на мужа, чтобы понять насколько он проникся и реально представил картинку. - Я не сразу поняла его действия и еще подумала тогда: собирается он входить или нет? Наконец, увидела в его руках две очень тяжелые, доверху наполненные сумки, которые он безуспешно силился приподнять на ступеньку, это и объясняло неловкость его движений. Я быстренько подскочила к нему и попыталась втащить его ношу в салон. А новый пассажир посмотрел на меня очень внимательно своими светлыми, неестественно прозрачными глазами и, придерживая основной вес в своих руках, позволил мне лишь немного помочь ему.


В машине в это время пока больше никого не было, и я не удержалась, спросила его:

- Вы чего же так тяжело издалека несете? Разве поближе магазина нет?

- А я беру там, где подешевше будет, - добродушно ответил он.

- А что же дети, внуки, а то верно и правнуки уже есть?

- Есть! Я богатый на родственников! – Он гордо приподнял голову, - вот как раз внуку я и несу продукты. – И тут же пояснил, видя смущение и удивление на моем лице. - Он занятой человек, учится все, - и широко улыбнулся. - Вот сейчас приду и кормить его стану.

- Но такая тяжесть! - Снова не удержалась я, - внук мог бы помочь, например, вместе с вами поехать.

- Да я привык уже. – Он слегка отмахнулся и даже усмехнулся по-доброму. - А он что, только денег больше прокатает, а у меня проезд бесплатный. 

- Да, это немаловажно, - согласилась я. – Ну, хоть встретит на остановке, внук-то ваш? 

- Да, чего ему отвлекаться? Пусть свое дело изучает хорошо, в жизни пригодится.

Мой собеседник оживился и с удовольствием откликнулся на проявленное к нему внимание, но неожиданно сменил тему:

- А я ведь всю Отечественную, как есть, прошел! На фронте подрывником был. - Он на секунду задумался, что-то вспоминая. -  Много всего повидал на свете.

- А как зовут вас?

Он улыбнулся, сверкнул глазами и как-то даже молодцевато посмотрел на меня:

- Тогда, Сашкой звали! 

- Александр, столько лет прошло, а вы все помните, как вчера! 

- Сам удивляюсь. Вон уж 83-й годок идет, и ноги уж давно подкашиваются, и на ухо слабее стал, а вот ведь – помню! Тогда я там своего лучшего друга потерял.

Я подумала еще: Тогда… Лучшего друга... Столько потерь потом перед его глазами по жизни прошло, а он и сейчас горюет. И ведь никого не винит, не ругает, а рад тому, что нужен своим родным, еще и важничает от того, что придумал сам себе такую заботу. Вот такие они – ветераны наши!

Виталия явно тронула эта история. Он отставил в сторону свою тарелку, оперся локтем на стол, вложив подбородок в ладошку: 

- Так, а что дальше-то было? Или это все?
 
- Нет, слушай. Машина быстро заполнялась пассажирами, и мне с моим новым знакомым становилось неудобно переговариваться. Я вполоборота и стараясь незаметно еще раз оглядела старца. На нем была далеко не новая, но вполне добротная зимняя куртка, а простые брюки, не очень подходящие для нашей зимы, и видимо единственные,были заметно поношены. Ни шапки на голове, ни перчаток на его покрасневших от мороза руках не было.

Пожилой человек попросил водителя притормозить у аптеки. И когда машина остановилась, Александр аккуратно поочередно прихватил, скрутившиеся от тяжести ручки сумок, и бочком потихоньку стал спускаться, подтягивая к себе свою ношу,  преодолевая ступеньки. Пассажиры замерли, водитель не торопил, но никто не сдвинулся с места, а я досадовала, что оказалась теперь совсем не рядом с ним. Перед тем, как захлопнуть за собой дверь, служилый окинул салон своим светлым взглядом, нашел меня глазами и с поклоном попрощался:

- До свидания, спасибо вам.

- И вам всего доброго! – Ответила я и маршрутка тронулась, а у меня из глаз предательски выкатилась слеза. В машине застыла необычная тишина. Мой недавний собеседник был откуда-то издалека, словно легенда, будто наша задремавшая совесть. Мне вдруг, почему-то пришла на память строчка, написанная Высоцким: «Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем…».

Елизавета подняла глаза на мужа:

- Скажи, ну, почему, почему так, а?

- Ну, что тут скажешь? – Виталий развел руки в стороны.

- Но ведь жизнь не делится на части – на то, что было раньше, что происходит сейчас или, что будет дальше? Ведь жизнь одна и важно все, что в ней происходит с нами. Да?   

- Да, - сразу согласился Виталий. - И любую жизнь держат те корни, что заложены в нас, изначальна, да еще путь, пройденный тропами лет. В общем, - живи и помни войну!

- Помнить войну? – удивилась Лиза. - Но я не хочу больше войны!   

- Поэтому – помни.

* * *

Следующим утром за завтраком, Лиза заметила, что у Виталия не самое лучшее настроение.

- Ты чем-то расстроен? – Она внимательно смотрела в его глаза, - или мне показалось? 

- Да вот, собираюсь на службу и не знаю, что предпринять. Одного хорошего человека, перспективного специалиста и просто моего друга, без объяснения причин, объявили уволенным. Ты Степку помнишь? – Лиза кивнула. -  Хотя и так все решено. Это там, - он подвел руку «под козырек», - если наказывали, так было понятно за что. А здесь… Я иногда просто теряюсь, Лизок, в своем несогласии с этой жизнью.

- Ну, вот опять двадцать пять! Так и будешь делить жизнь – на ту и эту?

- Это сама жизнь, - он махнул рукой, рассекая воздух сверху вниз, - поделила все надвое. 

- Коротенько ты с ней расправился, - попробовала пошутить Лиза.

- Такая у меня профессия. Отсюда и лаконизм фраз. Хотя, признаюсь, что сейчас тоже интересная работа. – Он, наконец, смягчился в лице и взгляд его потеплел. – Только вот писать приходится очень много, стучу, как дятел, скоро писателем стану.

- Вот, уже хорошо! – Она откровенно и искренне обрадовалась перемене в его настроении, - значит и в нашем полку прибудет! Ты, вот что, скажи своему Степану, пусть он не очень-то расстраивается. Где наша не пропадала? Не один он на белом свете, друзья рядом. Все обязательно устроится.

- А правда, Лиз, может, вместе подумаем, как ему помочь? Ты вон, кого и попроще, из моих ребят пристраивала. А знаешь, какой у него опыт?! Ты подумай, ладно?   

- Уже думаю, - она загадочно посмотрела на него, решая сейчас сказать, или уж после разрешения вопроса. Но хорошее настроение мужа, ей было важнее, и она рассказала. - У нас в редакции открывается новый отдел «Рядовые будни российской армии», так я думаю, что руководителя, или, по крайней мере, главного консультанта, лучше не сыскать и не придумать.

- Да это же  - здорово! - Виталий заметно повеселел.

- Осталась только самая малость: переговорить – с моим главным редактором, а тебе со Степаном. 

Виталий подошел к Лизе и обнял ее за плечи:

- А жизнь-то налаживается!

- А банкет-то наш 15 февраля не отменяется?

- Ни за что! Ребята там отличную развлекательную программку готовят.

- А твои ребята не сердятся, что они, по-прежнему, сами по себе приходят, а ты со мной? 

- Нет! Ты так влилась в их судьбы, что уже давно среди нас, можно сказать, свой парень. – Он с прищуром посмотрел на жену. - Только и делают, что о тебе спрашивают. 

- Эй! – Она внимательно стала вглядываться в его глаза, - кажется, кому-то это не очень нравится?

- Нравится, но порой откровенно удивляет. Скажи, как ты умудряешься всегда все одновременно охватить? – Он вновь прищурился и даже состроил гримасу, чего никогда не делал. 

- Что все? То, что касается тебя? Так ты же мой! И все твои проблемы - тоже мои. 

- Вот так и все?

- Да, вот так и все. 



ГЛАВА ПЯТАЯ
Пишем ли мы то, что думаем?      

Еще когда Лиза была на работе, по телефону ее нашел старинный друг Андрей и сообщил, что собирается на днях приехать по делам из Праги в Москву. И она, в тот же вечер, естественно, поспешила сообщить новость мужу:   

- Вит, к нам мой друг приезжает.

- Мой?! – Виталий насторожился, немного приподняв одну бровь, - и насколько «мой»?

- Сам увидишь, - ее развеселил его вопрос. – Андрея я не видела уже много-много лет. Вот когда приедет, сразу станет «нашим».

- Ну, если только так, - он шутливо погрозил пальцем. - У меня не забалуешь! – И немного расслабившись, - тогда пусть приезжает. Надолго? Где остановится?

- Ненадолго, по делам. Остановится у нас.

- Ненадолго… – Рассуждал Виталий. Затем задумался, медленным движением добавил в чашку кофе. – Ненадолго – это хорошо. А почему у нас?

- Потому что ненадолго! Потому что мы все очень занятые люди, и потому что надо выкроить максимально больше времени для общения, а также исключить затратное время на дорогу. 

- Мудрое решение.

- Еще вопросы?

- Да, нет. Пока нет. – И потихоньку заметил, - А скажи-ка мне, дорогая, кто хозяин в нашем доме?

- Ты, – незамедлительно ответила Лиза, и хитро подмигнув, добавила, – только прошу заметить, - очень радушный хозяин!

Она встала из-за стола, убирая за собой посуду и аккуратно складывая в посудомоечную машину.   

- Да? Хозяин, который мягко стелет и хорошо угощает? – Не без доли иронии спросил Виталий, передавая ей свою чашку.

- Да, именно так! – По своему обыкновению, она ответила коротко и конкретно, заканчивая прибирать после ужина. 

Виталий, приподнялся и, направляясь в комнату, полушутя, полусерьезно, в порядке компенсации за будущие неудобства, проговорил свои условия:

- Тогда тебе придется много и вкусно готовить, - он приподнял указательный палец вверх, - подчеркивая, тем самым, МОЕ радушие и гостеприимство.

- Ах, ты вот куда клонишь? - Она заливисто рассмеялась, заражая и его своим смехом. - А я-то размечталась, подумала, может мой муж меня ревнует?

- Пока нет. А там, посмотрим.

- Кто-то сейчас, кажется, останется без сладкого! 

- Ну, ладно, ладно тебе, - остановил жену Виталий и притянул ее к себе. - Лизок, а чего он уехал из страны, перебежчик твой? Трудностей испугался?

- Да, нет. Так сложилось. Другого выхода не нашлось.

- Ну, выход-то всегда есть.

- А для него тогда, это и был выход!
 
* * *

В день приезда Андрея, Виталий отправил за ним машину в аэропорт и в ожидании гостя, поддерживал жену на кухне, развлекая разговором:

- Лиз, - позвал Виталий, но она не услышала. И тогда он окликнул громче, – Лиза!   

- Что-что? Ты чего кричишь? – Прикручивая и убавляя напор воды в кране, переспросила она.

- Тебе с Андреем прежде приходилось работать вместе?

- Нет, – просто ответила она. - Он мой сокурсник, с литературного.

- Угу. Значит, тоже пишет?

- Да, пишет. – Лиза быстро управлялась с продуктами, а Виталий только успевал следить, как она ловко готовит одновременно сразу несколько блюд и, в то же время, собрано и, не теряя нити, разговаривает с ним. – Только он пишет книги, а я вот… - она помедлила, - по статейкам пошла.

- Вот так! – Ухмыльнулся он. – Ты так сказала «по статейкам пошла…»,  как если бы... – Все, все, все – через секунду отмахивался он на бурную реакцию жены. - По статейкам, так по статейкам! 

А Лиза задержала свой взгляд на муже и согласно заключила:

- А вообще ты не далеко ушел от истины. Можно сказать, пишу для тех, кто заказывает…

- Заказывает музыку, - договорил за нее Виталий. 

- Ну, можно и так сказать. - Лиза вновь склонилась над мойкой, подготавливая к столу фрукты.

Виталий подошел к разделочному столику, и что-то незаметно положил себе в рот.

- То есть, ты пишешь совсем не то и не так, как думаешь?

А Лиза, заметила его мелкие ухищрения: 

- Что-то стянул-таки?

- Только кусочек, - сразу признался Виталий.

- Кусочек…

- Ты не ответила.

- Думаю я, думаю. Да, по большей части пишу под заказ, сам знаешь, за другое-то  не платят. Ну, или – мало платят. А любая инициатива – себе же боком! Да собственно, как и ведущие на ТВ, все происходит под суфлерское слово редактора программы. А тот – дальше. – Она обернулась и подняла глаза на Виталия. - И так все, и во всем.

- То есть, ты хочешь сказать, что, как и прежде, дурят нашего брата?

- Да, дурят вашего брата, – шутливо ответила она, но тут же закончила серьезно, - все работают на рейтинг. – Она снова  оглянулась и, меняя тему, предупредила, - Виталь, я Андрею не стала говорить, что ты из оборонки. Просто сказала, что в каком-то там бизнесе, и я в твои дела – ни ногой. 

- И правильно сказала. Нечего там твоим ножкам делать. – Он вновь потянулся к столу, высматривая что-нибудь вкусненькое, но под взглядом молчаливого укора всевидящего ока, неохотно отдернул руку.

- Ты знаешь, Вит, - Лиза повернулась к Виталию, тщательно вытирая руки полотенцем, - еще перед декабрьскими выборами, пару раз к нам домой приходили агитаторы с настойчивым приглашением на встречу одного из партийных лидеров, а вчера в редакцию пришло письмо, я бы сказала, в продолжение этой темы. Сейчас покажу.

Она закончила укладывать фрукты в прозрачное блюдо на высокой ножке. Еще раз бросила короткий взгляд на вазу, что-то поправила и затем подошла к окну, где на широком подоконнике уютно примостился ноут, и вывела его из состояния «сна». Затем быстро нашла и открыла нужный файл: 

- Вот посмотри. Ой! – Она оглянулась, сделала шаг в сторону электроплиты и быстро убавила накал.

- Уже смотрю,– Виталий пробежал глазами по тексту: «…Когда вышел на работу, оказалось, что 4 февраля (в субботу), всех наших сотрудников в добровольно-принудительном порядке мобилизовали на поддержку митинга в защиту одного из кандидатов. Это было на Поклонной Горе. Кто и откуда добирался до места – это отдельная песня. Присовокупить сюда еще, что все «добровольцы» стояли в очереди целый час только, чтобы войти в метро, и потом почти два часа на самом «толковище». А морозец был тогда знатный! В общем, суббота была убита. Так что, мне еще повезло: я был на больничном. Повезло, да не очень, потому что опять собирается митинг, чтобы «по велению сердца и совести»  поддержать СВОЕГО кандидата. – Виталий дочитал, помедлил пару секунд и спросил, - будешь писать об этом?

- Пока не знаю. Может, когда-нибудь.

- Например, в мемуарах, – подсказал Виталий.



ГЛАВА ШЕСТАЯ
Правильный треугольник 

Андрей приехал и скоро освоился. Он, Виталий и Лиза с самого утра и до позднего вечера, все дни напролет были действительно очень заняты каждый своим делом. Но вот к вечеру домочадцы с удовольствием собирались за добрым столом на продолжительный ужин, наполненный задушевными беседами. А на десерт, как правило, подавались дебаты, приправленные различными взглядами на близкие, а иногда и болезненные для всех темы, как и на большинстве кухонь, давно уже ставшими мини трибунами нашего насквозь, политизированного общества.

Сегодня друзья были преисполнены радушного и чуть хмельного настроения и поэтому весело, перебрасывались безобидными остротами и обменивались новостями. Мужчины, время от времени, не забывали похвалить хозяйку за ужин. А Лиза, в ожидании подвоха и готовая к отпору, подозрительно посматривала на своих собеседников.

Так, постепенно подошло время чая, и на столе соленое и острое незаметно уступило место сладкому. А в это время, по инициативе Андрея, разговор как-то потихоньку увел всех в те непростые, далекие и одновременно до боли близкие, последние десятилетия:

- … Я просто к тому, что никогда не знаешь, что именно ждет тебя за углом... - рассуждал Андрей, все глубже уходя в свои воспоминания. - Но всякий раз такая загадка, добавляет в тебе что-то важное, и тогда ты обрастаешь пятой, шестой…, восемнадцатой кожей. И как это не парадоксально звучит, сейчас я точно знаю: все, что мне выпало в жизни, и то, что я пережил, было необходимо для моего же блага.

- Вот ведь, парадокс какой, когда падает на тебя кирпич – больно! А проходит время, то оказывается, что это был философский камень, - резюмировал Виталий. 

- Да, выходит так, что все было не зря. 

- Знаешь, Андрей, тому, кто остался здесь, тоже было совсем непросто, - вмешалась Лиза.

- И не сладко, – шутливо заметил Виталий, демонстративно добавляя в это самое время в свою розетку одну-другую ложечку вишневого варенья, чем вызвал добрую разрядку за столом всей компании. 

- Да, я знаю. Я ведь не сразу уехал, - вернулся к разговору Андрей, - успел пожить при новых приоритетах, немало по стране поездил. Все это видел... Помню, как женщины вынуждены были сменить дамские аксессуары на огромные клетчатые сумки с турецкими тряпками, пока их мужики спивались.

Лиза невесело улыбнулась: 

- Да и сейчас тоже пока не все так, как хотелось бы. 

- Да, похоже, что так. – Андрей подумал немного и продолжил, - А знаете, там ведь у нас тоже не все сразу сладилось. Не всегда работа была, и сыты не всегда были. Иное вспоминать даже трудно. – Он посмотрел сначала на Лизу, потом на Виталия, улыбнулся. – Но, постепенно все устроилось! Вроде и здесь, и там менялась власть, но там как-то по своим правилам, что ли? Без потрясений особых. Словом, законы работают, и паники не случилось. – Он улыбнулся, - да и лица у людей, по-прежнему, остались приветливыми.
 
- Вот, вот – там люди привыкли, что на их стороне закон, который работает и обеспечивает порядок, а потому и приняли новую жизнь спокойно, – парировала Лиза. - Пришло время перемен, они и вступили в это Время.

- Значит, моей семье повезло, – оживился Андрей. - Пусть и с разных стартовых позиций мы начинали там свою новую жизнь, но все же, смогли влиться в эту доброжелательную обетованную среду.

- Андрюш, а вот интересно, их кухня сильно отличается от нашей? – перевела тему Лиза. - Вы готовите там то, что привычно нам здесь?

- Конечно, готовим! И борщи варим, и пироги печем, и капусту солим. А их кухня отличается, но не очень. – Он улыбнулся, - а вот порции там заметно больше!

- Добавочки хочешь попросить? – рассмеялась Лиза.

- Да, нет, спасибо! Я о публичных местах. В Праге вообще предусмотрено обязательное посещение ресторанов и кафе. Там их великое множество разных по уровню и стоимости. Так что каждый горожанин, - он приподнял бровь, - и особенно турист, может выбрать и позволить себе кухню на свой вкус, то бишь остановиться - на традиционной чешской, ну с очень высококалорийными блюдами, или ограничиться легкими закусками. А вообще, - он обратился к Лизе, - там, по большей части, не принято готовить дома. Это уж мы, по привычке.

- Ага, значит наши хорошие хозяйки там не в почете, – посетовала  Лиза. - А поговорить?

- Да вот и этот вопрос легко решается. Рабочий день начинается рано, примерно в 7-8 утра, и заканчивается соответственно раньше, чем у нас. Чехи вообще любят все важные дела делать с утра. Поэтому обычно легкий завтрак дома или по пути на работу в кафе. Обед, как таковой, вообще отсутствует, все больше кофе с легким перекусом на рабочем месте. А вот ужин – это и есть то самое общение, та самая жизнь, ради которой они работают.

- Да-а-а-а? – Хозяйская парочка переглянулась между собой, и Виталий обратился к Андрею. - Мы много ездим, но всегда обедаем. И почему «особенно турист» может выбрать на свой вкус?

- Потому что, горожане стараются облюбовать себе постоянное местечко для ужина сравнительно недалеко от своего жилища, и застревают надолго именно там, чтобы потом после короткой прогулки, сразу оказаться дома. Таким образом, вечер, который начинается у них уже часов в шесть-семь, используется по полной программе.

- А как же дети? Весь день и весь вечер без родителей? – Поинтересовалась Лиза.

- Нет! За столом они собираются, как раз всей семьей. А к детям там вообще особое отношение, им практически не делают замечаний. Правда и детки ведут себя подобающе. И поверьте, - Андрей обвел взглядом своих друзей, - это никак не дороже, чем заниматься хозяйством дома. А вот отдых и, кстати, общение, получается значительно полноценнее.

- Стало быть, выходит, что это у них и есть поздний обед, ну, или – ранний ужин? - Уточнила для себя Лиза.

- Именно так. Ну, а турист всегда мечется в поисках лучшего и, как правило, успевает выбрать и посетить в свой короткий приезд несколько различных заведений.

- Понятно. – Лиза повернулась к мужу. - А что? Мне такой расклад нравится! В кафе или ресторане - я постоянно за столом и, стало быть, ничего не упущу из разговора. А дома в холодильнике только фрукты и йогурты.
 
- Видишь ли, дорогая, - начал философски свой протест Виталий, предупредительно положив свою руку на плечо жены, - не забывай, пожалуйста, что у нас с тобой ненормированный рабочий день и уж очень мне нравится запах горячего борща из кухни прямо с порога, особенно с морозца! 

- Но дома я постоянно отвлекаюсь к плите и холодильнику, - безобидно защищалась Лиза.

- А в ресторане, дорогая, ты не раз убегаешь, - он запнулся, - припудрить носик.

Елизавета только развела руки в стороны:

- Вот так! Недолго счастье длилось, и помечтать не дал.

Но тут снова в разговор вступил Андрей с приятным для всех предложением:

- Вот приедете к нам в гости, сходим в наш любимый ресторанчик в центре Праги.
 
- Любимый говоришь? А как называется? – Поинтересовался  Виталий.

- «У Паука». Это такая чудесная корчма, просто - сказочный мирок!

- Уже хочу! - Восторженно откликнулась Лиза на приглашение.

- И я совсем не против в сети паука! – Шутя подхватил Виталий.

Андрею было приятно находиться в этом уютном, хлебосольном доме, и он действительно радовался, глядя на своих милых собеседников:

- Вот и решено, ждем вас к себе в гости! - И добродушно заключил, - как же немного порой надо для счастья!

Лизе хотелось побольше узнать о стране, в которой она еще не бывала: 

- Андрей, а как жена? Ей нравится там? – Я ведь ее совсем не знаю. 

- Да, вполне. Только вот Вере после рождения дочки немного нездоровится. 
 
- Сожалею, - виновато заметила Лиза, нечаянно коснувшись больной темы. И гораздо живее, утвердительно заключила. - Но, как заканчивается ночь и наступает утро, так и болезнь непременно отступит! 

- Точно! – Уверенно подтвердил Виталий. Помнишь, как сказал Роман Сеф: «В каждом человеке прячется весна». Так что, будет и на вашей улице весна!

- Говорят: «Будет и на нашей улице праздник!» - негромко поправила Лиза.

- На нашей улице и весна, и праздник будет! – Утвердительно проговорил Виталий.

Лиза потихоньку похлопала Андрея по руке, желая приободрить немного:

- Самое большое достижение это то, что вы смогли пережить трудные времена и остались вместе. Кстати, а Машке твоей сколько уже? Лет 14-15?

- Да, уже 15 исполнилось. – По лицу Андрея пробежала короткая улыбка, при воспоминании о дочке. И он поведал доверительно. - Вот, как раз из-за этого чуда и пошатнулось здоровье Веры. Два раза в год она обязательно проходит оздоровительный курс в Карловых Варах.

- А как же ты в это время управляешься с наследницей? – Искренне поинтересовалась Лиза.

- Это решается просто, - заулыбался Андрей, - либо мы едем все вместе, либо к нам приезжает сестра Веры из Калуги. Жена-то у меня из тех мест.

Лиза осторожно поинтересовалась:

- Значит, домой не вернетесь?

Андрей немного помолчал, подумал, что-то вспоминая, и ответил:

- Конечно, были у меня намерения вернуться сюда, но при тотальном расслоении нашего общества, социопаты так стремительно охватывали все его уровни, что и иные  непростые обстоятельства, в том числе и болезнь жены, задержали нас там. Так потихоньку и прижились... Да и возвращаться все равно некуда. – Он задумался, - а когда только в Чехию приехали, хлебнули тоже - будь здоров как!

- Так, а с чего начинали? – Искренне поинтересовался Виталий. 

- Так же, как и многие другие, с работы на стройке, - смущенно ответил Андрей.

- Хорошо платили? – спросила Лиза.

- Лиз, ну ты чего? Я же не профи. – Было видно, что ему не просто давались те воспоминания.   

- Вот я и говорю, что поэтому вы и через годы, пережив с женой все самое трудное вместе, остаетесь близкими людьми, – поддержала Андрея Лиза. - Скажи мне, а были у тебя серьезные моменты отчаяния? – Но, заметив замешательство в глазах Андрея, она уточнила, - в смысле неправильно сделанного выбора. 

- Лиз, я думаю, что ко всем, да и не раз в жизни, приходят такие минуты, когда не видишь выхода из создавшегося положения. - Он помолчал немного, вспоминая что-то. - Серьезные моменты отчаяния, это еще слабо сказано! Бывало настолько жутко, что вперед некуда было идти, и назад путь отрезан. Именно тогда слово «депрессия» обрело для меня совершенно определенный смысл. И пусть даже обида гложет на весь несправедливый мир, я считаю, что перед своей семьей, я сам за все в ответе.

- Послушай, Андрей, ты прости меня, я совсем расстроила тебя.

- Ну, что ты, совсем нет! Нас спасала любовь.

- Любовь это прекрасное чувство! – Гордо отметил Виталий и многозначительно посмотрел на Елизавету. Следующие слова по большей части он адресовал ей. - Если уже есть кто-то, с кем тебя объединяет это чувство, значит ты точно - счастливый человек!

- Согласна, - с теплыми нотками в голосе ответила Лиза, глядя на мужа, и снова обратилась к Андрею. - Поверь, мы тоже здесь немало пережили. Я не жалуюсь, мне ли Бога гневить? Я о тех, кто так и не справился, не находя выхода.

- Вообще поразительно, что Вы смогли уехать , – рассуждал вслух Виталий. Он тоже немного разволновался, встал, прошелся по кухне. - В то время, в основном уезжали в Израиль или в Германию, чтобы потом перебраться в Штаты. Да еще, пожалуй, в Канаду. Там, как прежде, так и сейчас, охотно принимают хороших специалистов. А вы - в Чехию. Первопроходцы вы наши, покорители Европы!

Елизавета в подтверждение того, что и здесь в России жизнь понемногу налаживается, решила рассказать об одном забавном случае:

- У нас тоже уже есть выбор и мы, например, покупаем хлеб у одного и того же продавца, который нашел свое место в жизни и делает это хорошо и с удовольствием. Так вот, как-то, стоя в очереди за свежими булочками и, чтобы скоротать время, я наблюдала за парой мохнатых существ.

- Так, так, так, – заулыбались мужчины.

- Существа эти перешептывались и посмеивались. Я заподозрила, что под шерстью скрываются люди и, скорее всего, женского пола. Но, кроме голосов, к сожалению, этого ничто не выдавало, ведь мои соседи по очереди, буквально с головы до ног были покрыты густым мехом.

Андрей и Виталий одновременно подались вперед в предвкушении, а Лиза продолжала рассказывать:

- Для себя я отметила, что со спины девушки в длинных шубах и с глубокими капюшонами, были похожи – одна на очень крупную норку, другая – на огромный хвост  черно-бурой лисицы. Так вот, эти самые «норка» да «лисица» купили по упаковке сдобных булочек, овсяных хлопьев и галетного печенья. После чего, поспешно удалились. Я, ошеломленная такой, весьма оптовой закупкой, добавила к своему стандартному набору большой «Тульский пряник» на пробу. И на всякий случай решила для себя, что в походе за хлопьями не стоит выказывать свое пренебрежительное отношение к братьям меньшим.

- Уууу… - расстроились мужчины, не оправдав свои ожидания, относительно двух лохматых существ.

- Ну, давай сюда, Лизок, свой тульский пряник, - попросил Виталий.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Своя точка зрения или тема, которая не отпускает   
               
Как-то Виталий освободился от дел пораньше, заехал за Андреем в издательство и они вместе подкатили на Никитский бульвар к ЦДЖ, где договорились встретиться с Лизой. А так как она еще была занята, и до конца ее лекции оставалось время, мужчины удобно устроились в кафе первого этажа Дом-Жура.

Андрей, с удовольствием отпивал из чашки горячий кофе, в то время как Виталий спокойно ждал, пока напиток немного остынет. Андрей осмотрелся  вокруг себя, подмечая, что изменилось в этом уютном и до боли знакомом месте:

- Теперь здесь все совсем по-другому. А я ведь тоже в начале своей карьеры пробовал себя на журналистском поприще. Это, так сказать, наш alma mater.

- А Лиза ничего не рассказывала мне об этом, - заметил Виталий и немного недоверчиво посмотрел на Андрея.

- А она могла и не знать. Нас всех тогда, разбросало кого куда, по вузовским направлениям. Наверное, специально, чтобы мы потерялись, и не было повода собираться часто вместе по новым веяниям и убеждениям. Курс у нас подобрался еще тот, идейный на идейном. А так всем спокойнее было. Меня,  после защиты диплома, занесло в Калугу. По истечении трех лет, перевелся в наш литературный. Немного даже преподавал, а потом уже окончательно утонул в писательстве. Но, на доходы от такого труда, да еще и на начальном этапе, содержать семью было трудно, а я свою Веру тогда уже перевез в Москву. Поэтому в порядке подработки предлагал себя в разных редакциях.

- Понятно. А Лиза вот «по статейкам» - Виталий чуть заметно улыбнулся, вспомнив недавний разговор с женой, - и частично занята здесь в ИЖЛТ, застряла в обучающем процессе, все лекции почитывает.

- Да, подработка – не только наше право, но и в большей степени, необходимость. Помню, мне как-то не повезло тогда. Я, подрядившись по одной теме, сразу в две редакции, использовался в основном в разъездах, и мои командировки часто случались в неспокойные районы, близкие к «горячим точкам». Однажды, мне пришлось побывать в зоне, где оказался  вооруженный отряд одного из бандитских объединений.

Андрей смотрел сквозь собеседника, уходя мыслями глубоко в воспоминания того инцидента. Виталий же слушал внимательно, потому как, в таких местах прежде побывал и сам, но совсем не как сторонний наблюдатель.

- Я как раз тогда занимался сбором материала, и перед самым отъездом в  гостиницу, где я остановился, случилось вооруженное нападение, - продолжал рассказывать Андрей. - Но, видимо налетчики чего-то все же, не рассчитали и уже через несколько минут приехали стражи порядка. В суматохе, не разобравшись, меня замели вместе со всеми. 

- В числе бандитов? – Андрей согласно кивнул в ответ. - М-да, вот так история!  Ничего не попишешь.

Виталий, вспомнил, как к нему в штаб, тоже несколько  раз приезжали журналисты, но вот только почему-то непременно всегда уже после боя, и дергали его в самое неудачное время, в погоне за жареными фактами. 

- А в середине девяностых, - продолжал Андрей, - так и вообще угодил вместе с одной сотрудницей в глубокую яму, куда мы были помещены почти на две недели, то бишь, пленила нас противоборствующая сторона.

- Случалось мне такое слышать, - поддержал разговор Виталий.

- Только сначала они вдребезги разбили всю нашу аппаратуру и, естественно  полностью уничтожили все отснятые материалы. 

- Нескучно ты, однако, проводил там время. – Неслышно подошла и невесело пошутила Лиза. - А я ведь и не знала, что мы трудились где-то совсем рядом.

- После этих слов Андрей насторожился, вздернул бровь, чего, конечно же, не могла не заметить Лиза. Но она тут же нашлась, - я имею в виду, работали по одним и тем же темам. И присаживаясь к столу, уточнила, - Андрей, а я ведь думала, что ты весь с головой в романчиках увяз. 

- Так я и писал параллельно. А это, как ты понимаешь, был совсем не лишний материал.

- Согласна.

- Да, «было время боевое…». В горах творилось такое, что иной раз и не разобрать было, что происходит на самом деле - ни с той, ни - с другой стороны, – подытожил Виталий.

Андрей задумался о том, что болью отзывалось в сердце, о том, что потребовало от него совершить крутой поворот в своей жизни. Он что-то еще вспоминал, рассказывал, как будто долго выбирал время выговориться и такой час настал: 

- Всюду стреляли. И, самым страшным для меня было то, что это превращалось в привычку обывательского отношения к происходящему. В равной степени погибали военные и мирные жители. К тому же, в головах произошла полная переоценка ценностей, и все встало с ног на голову. Люди перестали сочувствовать друг другу, а жуткие новости по ТВ стали восприниматься теперь, как должное, не мешающее мирно ужинать, а иные спешили на кухню, чтобы заварить чай, как бывало во время рекламных пауз. Каждый ушел в себя, и каждый стал только за себя. Потерялось что-то общее, что крепко связывало нас всех практически с самого рождения.

- Да, творилось невообразимое. Но реакция была не везде однозначной, – заметила Лиза. - Были и такие все же, кто не пережевывал, а переживал. Виталик знает, я ведь бывала на Кушке, это было как раз после вывода наших из Афгана, а позже и в Грозном, перед самым началом чеченских событий.

- И что на Кушке? – спросил искренне заинтересованно Андрей.

- Так вот там, помнится, были свои правила, которые немало удивили и даже в какой-то степени позабавили меня. Я наблюдала, например, как через Амударью, по факту реку-границу между Афганистаном и, тогда еще Союзом, довольно широкую и бурную во время весенних паводков, но почти пересыхающую летом, афганцы шлепали на нашу территорию пообедать в столовую. А наши, у кого были чеки и доллары на руках, к ним в магазин отовариваться, что-нибудь прикупить из одежды.

- Говорят, - добавил Виталий, - что это было заведено еще в самый разгар военных событий противостояния сторон.

- Угу. Так вот, в это самое, обеденное время, любые военные действия прекращались, и наступало мирное затишье, - закончила Лиза. 

- Ну, это и есть яркое подтверждение, что людям-то совсем та война была не нужна. А хотели они не только обедов мирных, но также и спокойных снов, – обозначил свою точку зрения Андрей. 

* * *

Есть такие темы, которые так и преследуют нас повсюду, не отпуская былое. И чем бы, мы не занимались, и как бы далеко не уехали, разговор этот никогда не заканчивается. В этот вечер за ужином все были предельно откровенны. Но это оказалось для них скорее не проще, а сложнее.

- Видишь ли, Андрей, не всегда получается так, что «издалека виднее», - подметил Виталий. 

- А я и не издалека, – ответил Андрей, - я был там.

- Понимаю... Так вот, Андрей, команды, к сожалению, зачастую шли не с линейки дислоцированных войск, а сверху и далее по принципу домино, как у нас заведено, в противовес и пренебрегая сбором добытых сведений разведки.

- Ну, ты, Виталий, человек сугубо штатский, а я там был и попал пару раз в самое пекло, парировал Андрей.   

- Хотя, по условиям такой командировки, обычно мог приехать и после боя… - иронично заметил Виталий. -  Ведь так? Я прав?

- Да, так. – Андрей посмотрел на Виталия, затем на Лизу, и в чем-то на секунду усомнился. Но, тут же, решил для себя, что ведь и Лиза выезжала в подобные места. Отсюда и информация.

- Да и голову подставлял не за просто так, - все тем же тоном заметил Виталий. Лиза постаралась взглядом остановить мужа. - Я обычно ни с кем не говорю об Афгане и, тем более, о чеченских событиях, потому, что у меня слишком отличное мнение от официального, да и от оппозиционного тоже. Позволили бойню развязать одни, а расхлебывать как водится, пришлось совсем другим.

- Вот-вот, тогда и появился наш новый Президент. Помнишь, как во всех СМИ: «Кто вы мистер Путин?» – Цитировала Лиза. - Да только это уже совсем другая история.

- Да, помню, - согласился Андрей. - Кстати, Путин сказал «мочить…», и замочил. И, между прочим, за такое участие в жизни чеченского народа, его там очень уважают. 

- Сказать-то сказал, но "замочил" не сразу, – возразила Лиза. - Мне, как раз и не понравилось, ни как сказал, ни как сделал. К тому же, потом реверанс компромиссов немало было. А от «сказал» и до «сделал», еще много ребят полегло.

- Ну, это война, разумеется, погибали люди, - попытался вмешаться Виталий.

- А он просто стал бомбить, хотя, так называемые правозащитники, в один голос затвердили, что уничтожают чеченский народ, - нервно заметил Андрей.

Елизавета внимательно посмотрела в глаза Андрея:

- А разве не так было?

- Президент не виноват, что у нас генералы недалекие, - безапелляционно заявил Андрей. - Я служил давно, но и сейчас порой вспоминаю армейскую тупость своих командиров. И, видишь ли, даже человеку не военному понятно, что танк в городе, это гроб на гусеницах. Так, нет же, погнали танки в Грозный. А город строился по принципу казачьих крепостей, в нем много тупиковых улочек, как раз для того, чтобы ворвавшаяся конница непременно запуталась в лабиринтах и атака стала бы бесполезной. Так и получилось с танками, да и со всей майкопской дивизией. Кстати, я писал об этом в одной из своих статей.

Лиза с Виталием переглянулись. В глазах Виталия – вопрос, на лице Лизы – растерянность и неловкость:

- Да, все совсем не просто, в каждой профессии есть свои изъяны, - заключила Лиза, чтобы немного снять накал.   

- Очень не просто, - не унимался Андрей, - к сожалению, военных дарований мало случилось за всю историю человечества.

– Вот именно! - Все больше огорчался Виталий, досадно разводя руки в стороны. - Особенно в верхних эшелонах. А последствия, как правило, самые нежелательные. И это вполне может даже скомпрометировать разведку и вылить ушат помоев на военную профессию.

Виталий старался быть сдержанным и, привыкший быть осторожным в суждениях и, тем более, в своих действиях. Он и сейчас тщательно подбирал нужные слова. Но в этом случае, натолкнувшись на непонимание, ему только и оставалось покачивать головой. 

Андрея, наконец, осенила запоздалая догадка:

- Бизнес говоришь? 

- Долг!

- Интернациональный долг? – Уточнил Андрей.

- Перед Отечеством. – Спокойно и твердым голосом ответил Виталий. - И я ослушаться приказа тогда не мог, на месте команды отдавая.

Андрей все понял и от этого выглядел сначала растерянным, а потом успокоился.

- Ты не обижайся, что сразу не сказали, – добродушно расплылся в улыбке Виталий. - Это моя вина. Просто я пока не в праве обо всем говорить. Такое выпало на нашу долю, и мы, по-своему, все заложники своего времени.

- Придут другие, детально все проанализируют и перепишут историю, - сделала  осторожное заключение Лиза и встала, чтобы заварить чай.    

- Так уже переписывают, - ей вслед не сдержался Андрей. - Да ладно, ребята, я предпочитаю не заклиниваться на том, чего не могу изменить и, тем более исправить кем-то уже сделанное, кем-то прожитое, а кем-то и не пережитое. Жаль только, что многие советские люди фактически лишились Родины, а некогда могущественная держава, превратилась во второразрядное государство, с мнением которого мало кто считается. Но, жизнь все же налаживается и тучи постепенно над нами расходятся. А мы уже свободнее говорим и пишем.

- Я тучи разведу руками… - пропела Лиза, подходя к столу и подавая чай. - Да, но вот только ты и сам, Андрей, понимаешь, что иной раз, неправильно понимаемый принцип полной свободы прессы, а проще – свободы слова, может быть ложно истолкованным, и  мы, к сожалению, бываем порой непосредственно причастны к этому, - напомнила Лиза.

- Да, понимаю я, – коротко ответил Андрей. - Но, как не крути, а на поверку выходит – десятки и даже сотни тысяч искалеченных судеб. И это – факт! – Но они живут в одной среде с другими, и об этом тоже следует писать.
 
- Именно так, именно так, - согласилась Лиза. - И как не прискорбно, им приходится жить и мириться в том мире, где есть, кого не тронула беда, а стало быть, далеко не всегда возможно быть понятыми и, при этом, к сожалению, некому предъявить счет. В общем, все смешалось в доме Облонских.

- И, как сказал в свое время Альфред Шлифен: «Офицеры генерального штаба имен не имеют», - добавил Виталий. - Да только вот, без их самоотверженной поддержки, все усилия были бы напрасны.  И, однако, справедливости ради, - он подвел черту, - можно уверенно заявить, что полководцы, опиравшиеся на разведку, всегда оказывались более успешными, нежели те, кто этого не делал.

- Мой генерал! - Лиза поднимаясь с места, бодро предложила, обращаясь сначала к Виталию, - а поедемте-ка сейчас вместе, - затем она посмотрела на Андрея,  - и где-нибудь посидим в красивом, мирном месте!

* * *

Следующим утром Виталий спешил на службу и поэтому уехал из дома рано. За завтраком Лиза поддержала разговор с гостем:   

- Я вот тоже часто думаю, вспоминаю, стараюсь сопоставить известные факты. И ты знаешь, многое не сходится. Наверное, с разных ракурсов смотрим. 

Они немного помолчали, но затянувшаяся пауза привела к неловкости. Андрей заговорил первым:
 
- Послушай, Лиз, так неудобно получилось, при разговоре с твоим мужем... - он покачал головой, - война, военный... Я просто и подумать не мог... А ты тоже хороша – «муж - из бизнеса», - он смущенно улыбнулся и снова сокрушенно качнул головой.
 
- Да, ничего. Он все понимает правильно. А мы с ним сами виноваты, ввели тебя в заблуждение.

Утренняя беседа повергла Лизу в воспоминания одного случая, который, казалось бы, совсем не был связан с темой разговора, но что-то все же навеяло: 

- Вот ведь как интересно получается... Однажды я была в концерте. И там, на центральной сцене России, выступал певец с хриплым, неярким голосом, заурядной внешности и с сомнительными рядами текстов песен, да еще и, представляешь, с неожиданно забавной манерой поведения на сцене. Но на его концерт, при этом, заблаговременно были распроданы все билеты, причем даже на приставные места... Да и в проходах, помню, тоже стояли люди. В общем – полный аншлаг. Я сидела в шестом ряду партера. Долго настраиваться не пришлось, он буквально своим появлением сразу завел зал. Да еще так завел! И знаешь, Андрей, что удивительно, как-то сразу, практически с первой песни, я заметила, что все зрители одновременно начинают  грустить и улыбаться тоже в унисон. А когда была объявлена композиция «Офицеры», все сразу зааплодировали и на первых аккордах зал встал. Встала и я, по телу побежали мурашки, а по лицу – непроизвольно слезы. Я, доставая из сумочки, носовой платок, чуть повела взгляд в сторону и увидела, что с людьми, в том числе и с мужчинами, происходило то же самое. Веришь? Так что, пропаганда пропагандой, а людей, события тех сложных дней, коснулись всех и напрямую. И мы сами, не замечая того, были очень сплоченными рядами. – Она улыбнулась, - а я после того концерта в живом исполнении Олега Газманова, стала лучше относиться к его творчеству.

- Да, вот такая мозаика жизни получается, - поддержал Андрей.



ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вечер откровений. Андрей и Лиза

Вечером, когда уже все было готово к ужину, позвонил Виталий и сказал, что его задерживают дела, и он будет поздно. Андрей и Лиза ужинали вдвоем, а потом разговорились, разоткровенничались и совсем позабыли о времени.

Лиза говорила взволнованно, отыскивая в дальних уголках своей памяти то, что давно и, независимо от нее самой, крепко сидело в ней и будоражило ее мысли, словно затаившийся вулкан:

- Андрей, в последнее время мне на память часто приходят воспоминания... 

- Бывает. Лиз, это со всеми бывает, - попытался ее успокоить и поддержать Андрей. 

- Но это очень личное и, признаться, я не знаю, стоит ли начинать разговор.

Она прошла в гостиную и устроилась там, забравшись с ногами на диван. Андрей проследовал за ней и сел в кресло напротив. А Лиза, глубоко заглянув в себя, будто забылась и уже не могла остановиться:

- Я помню, как это было тогда, когда не стало НАС. Принято считать, что, если всегда говорить правду, то можно лишиться всех друзей, близких отношений и даже работы. – Лиза покачала головой. - СЧИТАЕТСЯ... Уже неправильная постановка! А если говорить всегда, глядя прямо в глаза, о чем они могут сказать? Ну, о чем?! 

Андрей пока не понимал, куда она клонит и просто решил, что ей непременно надо выговориться. И она продолжала:

- Вот, например, когда человек хочет отстоять свою заведомую ложь и делает это совершенно сознательно, и смотрит при этом прямо в глаза. А потом, сможет ли он, или захочет ли вообще, поменять эту ложь на правду, чтобы затем превратить свои обещания в реальные действия? И, кстати, будут ли в будущем его мучить угрызения совести, захочет ли он, например, вернуть прошлое или просто извиниться? Не знаю, наверное - нет. – Она ненадолго задумалась, а когда вновь заговорила, казалась еще более растерянной. - Но почему лишь сейчас я подумала и, может быть даже, вдруг отчетливо поняла, что все это время жила в жестоком обмане? Да, так и жила в постоянном поиске, принимая желаемое за действительное. И было ли это ложью? Впрочем, настоящие чувства не поддаются времени. Но тогда НАС – не стало.
 
Андрей забеспокоился:

- Лиз, вы вместе!

- Теперь вместе, - она на секунду подняла глаза. - Поэтому они, воспоминания эти, раздирают только меня одну, не давая ни единого шанса на надежду, что что-то может измениться. 

Она вновь опустила глаза.

- Лиз, дорогая, а ты уверена в том, что что-то непременно надо менять?

- Я одна, Андрей. Виталий все руководит, руководит где-то. 

- Редко бывает дома?

- Да, нет. В этом плане, все в порядке, в привычном режиме. А вот отдыхает и правда мало. Но для него – это норма. 

- В отпуске наверстаете. 

Она развела руки в стороны:

- А вот отпуск, в который раз – мимо.

Андрей пересел в кресло поближе к дивану, дотянулся своей рукой до ее плеча и, заглядывая в глаза снизу вверх, спросил: 

- Эй, ты чего? Ну, что с тобой? Сложная работа у мужа – это совсем не повод грустить и отчаиваться.

- Андрей, я о другом…

- Понимаешь, просто в жизни мы встречаем людей и порой не замечаем, насколько глубоко они в нас оставляют свой след, и мы запоминаем их такими, какими хотим видеть всегда. Но, знаешь, ни одна встреча, ни одно событие в нашей жизни не происходит случайно. И когда между отношениями людей случаются большие временные промежутки, они немного становятся другими, побывав в иной среде и пережив отдельно что-то свое. - Он не сдержал улыбку, тряхнул своей седеющей головой и договорил, - становятся мудрее. А ведь вы с Виталием, как я понял, тоже надолго расставались? – И, заметив молчаливое согласие Лизы, продолжил. - Поэтому, дорогая Лиз, все идет своим чередом, только ТАК и никак ИНАЧЕ. И все события для каждого из нас в этой жизни, выстроены строго в определенном порядке.

Лиза тяжело вздохнула:

- Как у тебя все правильно и по своим полочкам разложено. 
 
- Да. Теперь, да! – Утвердительно сказал Андрей. - Но такие убеждения приходят не сразу. Чтобы что-то понять очень важное для себя надо много прожить, пережить, а может, в каком-то смысле, умереть и снова воскреснуть.

- Умереть?

- Да, умереть и воскреснуть. Многие из людей, не заявляя об этом громко, часто переживают при жизни второе рождение. А если бесконечно оглядываться на прошлое,  тогда жизнь не будет иметь будущего.

- И все это, только для того, чтобы убедиться в правильности выбора? Интересная версия. Но мне, пожалуй, подходит. – Она немного отошла от тяжелых мыслей, и настроение ее стало ровнее. - А ты как? Расспрашиваешь обо мне, а сам как справляешься со всем, чем окружил себя?

- Да, так же, как и ты со своим подарком судьбы.

- Как ты Витальку назвал? «Подарок судьбы» говоришь? – Она рассмеялась, - это точное для него определение! Знаешь, что удивительно, мы все видим сны, все часто оказываемся на собственных, никому неведомых, островках души, где успеваем подумать, справиться, - она приподняла указательный палец вверх, - или не справиться со своими сомнениями... А вот «нагора», как правило, выдаем характер, усугубляя с каждым годом отдельные его черты и не всегда хорошие.   

- Яркое предисловие! Рассказывай уже, чего там у тебя наболело?

Лиза помолчала немного, поднялась с кресла и пошла в сторону кухни. 

- Ты куда это, подруга?

- Кофе заварю.

- Я с тобой.

Андрей прошел вслед за Лизой и устроился на высоком табурете за барной стойкой.

- Мне кажется, - попыталась объяснить Лиза, - что в последнее время я нахожусь в состоянии раздвоенности, постоянно примеряю на себя две разные жизни. И не могу сказать, что это неудовлетворенность самой жизнью. Нет, конечно! Но, вот только иногда так отчетливо вижу себя в той совершенно другой обстановке, и вместе с ней, той другой, проживаю столько всего, что совсем не уверена, выдержу ли?

- Ты хочешь сказать, что это расстраивает тебя, растрачивает и уводит в сторону от реальной жизни?

Она на секунду обернулась и хотела что-то ответить, но только и успела приподнять с раскаленной плиты турку с высокой пенкой готового кофе. Наконец, она тоже подсела к высокому столику. 

- Именно! Так вот, Андрей, - продолжала она свои рассуждения, - я настолько реально представляю ту, вторую жизнь, что забываясь в рутине одиночества, лишь к вечеру взглянув на часы, могу с ужасом, но и с искренним удивлением вспомнить, что, например, пора готовить ужин к приходу мужа. А мужа то у меня и нет, у меня - у той другой. – Она совсем смутилась, произнеся свои мысли вслух,  - ну, то есть, в той жизни.

Елизавета машинально, привычным движением разлила по чашкам кофе, достала с полки сахар и печенье.

- Тебе с молоком?

- Нет. Лиз, я правильно понимаю, это все связано непосредственно с Виталием?

- Да... – Она перестала прятать глаза и посмотрела на Андрея. – Да еще таким узлом!

- Подожди-подожди, надо разобраться. Это все очень серьезно.

- Но как?!

- Что-то произошло между вами?

- Давно… Ты же знаешь, мы вместе еще со школы.

- Знаю, но совсем не помню его.

- После школы мы с тобой в одном ВУЗе, а он тоже учился, - она перешла почти на шепот, - только в очень строгом заведении и в другом городе.

- Понятно. Знаешь, Лиз, я давно наблюдаю за твоим творчеством. Это, как ниточка с родным берегом. В твоих статьях никогда нет новостей. Это скорее постфактум: констатация, обдуманные выводы. Твои работы заставляют думать. И я всегда возвращаюсь к ним и не раз перечитываю.

- Спасибо. Я не знала. Мне это важно знать.

- Относительно Виталия. Во-первых, вам следует с ним очень серьезно поговорить, не утаивая ничего, никаких неловкостей и даже самых сокровенных мыслей. И тогда пустоты заполнятся. Во-вторых, думаю, что дело не только в нем. В силу своей профессии, ты много общаешься с разными людьми, думаешь, примеряешь на себя и даже проживаешь, переживая, как актриса, ситуации, а чаще всего непростые - тех, с кем встречаешься и о ком пишешь. И это не может не оставить след в твоей душе. Либо ты черствеешь, либо инвестируешь себя, в какой-то мере, разрешая их проблему. И не всегда, как журналисту, заметь - хорошему журналисту, удается оставаться абсолютно нейтральным. Ну, а в–третьих, если хочешь, я поговорю с Виталием. Ответ на все твои сомнения и долгие печали, безусловно, есть.

- Не знаю. Наверное, хочу и даже нуждаюсь в помощи. Я, как загнанный зверек. Но я, - она помедлила немного, - я  сама себя загнала в угол. И потом, а если он ответит не так?

- Как это, не так?

- Не так, как мне кажется, может разрешить мою проблему и не то, что именно я хочу услышать. Тогда я вновь останусь при себе, да еще и без шанса, переступив через ту самую черту. – Она помолчала немного. – Андрей, я не знаю, как поступить правильно.

Он не сдержался и улыбнулся:

- А сама-то знаешь, что именно хочешь услышать? - Лиза тоже расплылась в улыбке и неловко пожала плечами.

– А, если серьезно, - продолжал Андрей, - так называемая «точка невозврата» – это всего лишь кульминация момента, за которой непременно следует развязка. Такова схема! И не беспокойся, твой Виталий обладатель редкостного дара и, переживет вместе с тобой этот непростой переломный период. Вы ведь вместе, а вдвоем легче входить даже в новое и неизвестное. - Он слегка похлопал ее по руке, беспрестанно сминающей на столе салфетку. - Вот увидишь, он все поймет правильно. 

- Только вот захочет ли понять? Мне иногда кажется, что он совсем не замечает моих сомнений. 

- Твоя беда, Лиз, в том, что ты слишком умело скрываешь свои тревоги и сомнения.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
И снова все, как после боя   

Прошло еще два дня. Андрей во время ужина напомнил, что дела его подошли к концу, и он скоро уезжает, а потому решил еще раз поговорить с Лизой и Виталием о своем приглашении провести вместе отпуск в Чехии. Виталий ответил с готовностью:

- Очень хотелось бы приехать к вам.

- Пожалуй, ближе к осени мы непременно посетим вашу Злату Прагу, – подтвердила Лиза и откатила свой стул к окну, решив дописать статью.
Лицо Андрея вытянулось в недоумении:

- А что так? Может быть уже этой весной? Я говорил по телефону с Верой, она была бы рада встрече с вами.

- Весной мы улетаем на Карибы! – Торжественно объявил Виталий, чем вызвал еще некоторую досаду у Андрея.

- Так может? - Осторожно возразила Лиза мужу, пытаясь смягчить ситуацию. 

– Нет, дорогая. Уже все решено и это не обсуждается!

Лиза, наконец, закончила стучать по клавишам, закрыла крышку ноута и вновь присоединилась к разговору:

- Карибы... Забавно, в октябре 1962 года, именно с Кубы, когда ядерные боеголовки Советского Союза и Соединенных Штатов, были направлены в сторону друг друга, могла начаться ядерная война. А сейчас, Карибское побережье – очень известный и достаточно престижный курорт.

- Я помню, - подхватил Андрей, - 28 октября 1962 года, этот день еще называют «Солнечное воскресенье», именно тогда, после переговоров в Нью-Йорке, мир смог перевести дыхание и вызвать, как тогда писали, неподдельные улыбки двух ядерных держав. 

- Все так, все так! – Подтвердил Виталий. - Но лишь единицы помнят о том непростом времени и тех людях, сдержавших начало войны - войны, в которой точно не было бы победителей и не нужно было бы искать виноватых. – Он развел ладоши и снов свел их под подбородком. – Вот так! 

- Да, тогда это оказалось возможным. В Союзе вообще было немало хорошего, что, к сожалению, как правило, гибло в первую очередь в Новом времени. А нынешняя виртуальная реальность превратилась - в социальную.

- Ну – это совсем неплохо, - вступился за новое время Виталий. – Активность социума, это что-то вроде постоянно действующего референдума. В период афганской войны, к примеру, как раз этого, ой, как недоставало. К сожалению, только военные победы не стали общей победой над режимом и, когда войска уходили, все возвратилось на круги своя.

Андрей слушал и покачивал головой:

- Опыт, победы… За десять лет боевых действий безвозвратно были потеряны около 15 тысяч человек молодых ребят, не считая, умерших в плену и числящихся пропавшими без вести. А сколько десятков тысяч было ранено и ставших инвалидами?

- И как плачевный итог, не менее 200 тысяч не родившихся человек нового поколения. Таков двадцатый век! - С болью произнесла Лиза.
 
- Не могу здесь с вами поспорить, други мои. – Обратился к присутствующим Виталий. – Вы только вспомните, сколько новых песен породила все та же война, сколько раскрыла душ навстречу жизни!

- Ну, не знаю. Может просто оголила души? – Заметил Андрей, не поддержавший энтузиазма Виталия. 

- Я бы сказал, обнажила. Но мне случилось многое повидать, и это не сделало меня  скептиком. Я там применял и здесь делаю то же самое – во всем ищу положительное. Хотелось бы, чтобы и для других это не осталось незамеченным.

Лиза подошла к Виталию со стороны спинки стула, обняла его за плечи и коснулась своим подбородком его головы. Ей передавалось волнение мужа, и она совсем не хотела, чтобы он расстраивался. Но Виталий договорил:

- Знаешь, Андрей, я постоянно захлебываюсь от ностальгии и от чувства несовершенной вины... К тому же, иногда мне кажется, что просто не выдержу и сойду с ума. У меня портится характер, и я становлюсь конфликтнее. В общем, не могу принять целиком новый социум, где правила фактически отсутствуют. – Он обернулся и нежно посмотрел на жену. - Мне еще повезло, у меня есть Лиза, - он легонько похлопал ее по руке на своем плече, - и я занят делом. На войне все было ясно, кто свой, кто враг и, что надо делать. Быстрая реакция - залог собственного спасения. А бывало так, что если не выстрелишь первым, убьют тебя.

- Ты еще забыл сказать про ночные кошмары... А сколько мы знаем фактов  суицида среди молодых ветеранов. В их семьях столько наболевших проблем... – Лиза немного поникла. - И кому до этого дело?

- Понимаю, – согласился Андрей, - вернуться к спокойному, мирному существованию человеку, который провел на фронте хотя бы несколько недель, да, что там, дней - не менее сложно.

- Вот! – Подхватила Лиза. - Поэтому неслучайно восприятие войны, когда вся страна косвенно втянута в нее, но одновременно, продолжает жить мирной жизнью, и заметьте, со всеми сопутствующими развлечениями, самими ее участниками и теми, кто там не был, оказалось почти противоположным.

- Да, - согласился Виталий, - по себе знаю, что и обратный процесс перестройки психики и сознания протекает очень болезненно.

Лиза вернулась на свое место и, сидя между мужчинами, расправила руки, притянув их за плечи обоих к себе, да так, что все втроем соприкоснулись головами:

- Эх, мальчишки, мальчишки! В процессе подготовки материала, я просматривала статистику: фронтовики и живут меньше, и умирают чаще других, — она грустно покачала головой, - кто от старых ран, а кто от болезней, иные, даже совсем молодые, просто от одиночества. Словом, война настигает их и здесь, даже если когда-то дала им отсрочку.

- Но наши семьи не должны от этого страдать. Только что-то служилым подъемных, как на севере или в горячем цеху, не платят, - грустно подытожил Виталий.

- Ну, ну, не ворчи, - Лиза слегка потрепала Виталия за волосы. 

- Да, понимаю.– И особенно, когда наталкиваются на непонимание, да еще, если кто-то из них потерял близких или лишился крыши над головой. Случалось мне с такими людьми встречаться. Кстати, я тебе рассказывала об одном, помнишь?
 
Виталий согласно покачал головой и заключил обе ладошки Лизы в своей руке:

- Слава Богу, тому смогли помочь. А каково возвращаться к мирной жизни и найти работу, особенно тем, кто до призыва не имел никакой гражданской профессии? Так, не учиться же заново с теми, кто значительно младше, а главное - по жизненному опыту? Это болезненный удар по самолюбию. Словом, похоже, что заняты их места, и освобождать их никто не собирается. Вот и кидаются ребята кто куда, а вернее, совсем не туда. Да еще с их-то приобретенными навыками!

- И в такой ситуации, помнишь, мы тоже решали не раз вопросы положительно? – Попыталась успокоить мужа Лиза.

- Лизонька, дорогая – да, конечно, да. Сто раз – да! Но, все равно, это не решение проблемы в целом.



ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Вечер откровений. Андрей и Виталий 

Вечером, после затянувшегося ужина, Лиза ушла в комнату, а Виталий с Андреем еще на какое-то время задержались на кухне, и осторожно завели за чаем неспешный разговор о дорогом, для них обоих, человеке:

- Хороший у вас дом, теплый, уютный, наполненный заботой и пониманием, - начал Андрей.

Виталий сразу согласился:   

- Это все Лиза. Ты знаешь, какая она? - Он улыбнулся, что-то вспомнив. - Вот, к примеру, поднимет крупную раковину, выброшенную морем, и долго рассматривает геометрию рисунка. Радуется, светится вся изнутри, слушает, приложив к уху, а потом может просто сказать: «Я поговорила с морем». Или бывало, увидит целую улитку, сначала обрадуется удаче, а потом вдруг огорчится и, особенно, если там внутри еще теплится жизнь и  выбросит снова в воду. А вот еще вспомнил, - Виталий  придержал через стол руку Андрея, словно хотел успеть договорить, чтобы никто не перебил его мысли. - Представляешь, - он образно обвел руками воображаемое пространство, - берег Азовского моря, по большей части, крутыми выступами уходит в воду, оставляя лишь узкую полоску пляжа, где обрывистые берега, стойко сопротивляются натиску морских волн.

- Вы часто бываете на Азове?

- Нет. Но вот воспоминания, связанные с большой водой, почему-то возвращают меня именно туда. Память всегда сама, - Виталий заулыбался, - выхватывает то, что  находит для нас важным. А первые впечатления самые сильные. Так вот, как-то мы гуляли с ней после шторма вдоль набережной. По берегу кругом тина, медузы, обжигающие ступни ног... И мы вдруг увидели там, выброшенного ночью на берег, маленького дельфина. Так Лиза подбежала, остановилась перед людьми, которые стояли, фыркали и брезгливо пялились на мертвечину. А у нее, представляешь, полные глаза слез. И мне потом долго пришлось утешать ее. Она сожалела, что когда малыша выбросило волной, никого не оказалось рядом, чтобы вытолкнуть беднягу назад в море. – Виталий подался немного вперед. Потом взгляд его посветлел, и он снова заговорил. - А подсолнуховое поле? Ее глаза, обычно зеленые, а тут как заиграют рыжими бликами, будто само солнышко ее поцеловало! И так во всем: она наполняется всем, что вокруг нее. 

- Да, Вит, похоже, что тебе с ней повезло: она не меняется с годами, можно сказать, остается сама собой.

- А мне и через годы, безумно нравится в ней это. - Виталий на секунду запнулся. - И ты понимаешь, я не раз наблюдал, как люди болезненно сожалеют о разбитой чашке, хрустальной вазочке... А она? Она просто сразу выясняет, не поранился ли кто, а сама быстро начисто убирает осколки. Говорит: Все – к счастью! Вот такая она, трогательная, нежная, беззащитная, но - точно сильнее всех! Вся моя, и вся во мне.

- Да, ты прав, она и сама никогда не вспылит, да и поругать не за что.

- Но иногда! О, Господи! – Виталий взмолился и обхватил руками свою голову, - она словно ускользает от меня. Она может находиться рядом и, одновременно, отсутствовать, и даже не слышать меня.

Виталию, непривычно для себя, хотелось пооткровенничать,  поговорить о Лизе. Ему казалось, что годы совместной жизни, их несомненно очень сблизили, и они понимали друг друга буквально с полуслова, но вот поговорить о личном, о настроении, и о душевных переживаниях друг друга становилось все сложнее, а иногда, даже как-то неловко. Собственно, как и происходит с годами во многих семьях.

Сейчас же, когда рядом оказался такой человек-плечо, которому он хотел поведать о самом  важном, и чувствовал, что может довериться. И для начала ему хотелось, чтобы хотя бы для самого себя не осталось вопросов: 

- Я знаю, что ее беспокоит. Прожив долгую и переполненную жизнь событиями, а возможно и, несбывшихся надежд, перед ней, время от времени встает один и тот же вопрос: а что могло случиться, если бы привычно повинуясь решениям взрослых, я не уехал тогда?   

- Но ведь ты не оставил ее?

- Не оставил... Но, уехал. Да, пожалуй, было потеряно несколько лет, а может, это было время, когда закончилось детство, и я становился в каких-то совсем других делах профессиональнее и мудрее. Но потом все так в стране поменялось, и я тогда точно не мог поступить по-другому. И время так быстро побежало, что и оглянуться было некогда. Да и выбор профессии, как никакой другой, бросил меня в самую гущу событий. А если бы все же тогда остались рядом, кто знает, - он покачал головой из стороны в сторону, - были бы мы сейчас вместе? Возможно, это и была бы та самая «точка» в отношениях.

- Что ты имеешь в виду?

- Мы были совсем юными. Дети не могут построить семью в таком возрасте. А вот она, как будто застыла. – Виталий немного растерянно посмотрел на Андрея и задал вопрос, осенивший его, пожалуй, даже больше самому себе. - А может она уже тогда была мудрее меня и была готова к взрослой жизни, готова отвечать за нас обоих?

- Застыла, говоришь? Тогда что, все же случилось потом?

- Она, конечно, развивалась, но вот на отношения дала себе четкую установку - всегда быть чистыми и полными откровения. А для меня в ту пору какие-то слова, были словами просто сказанными впервые. А потом была война. – Он посмотрел внимательно на Андрея. – Было много войны в моей жизни! А боевые действия, параллельные мирному времени – это параллельные миры. Нельзя сказать на войне, вот этот выживет, а этот нет... На войне люди умирают. И я не хотел ее связывать обещаниями. Она талантлива и ей предстояла яркая жизнь.

- Да, сначала вы были совсем юными, впереди вас ждали годы учебы, реализация своих возможностей при вхождении в профессию, соблазны, наконец. – Андрей задумался. - Знаешь, Виталий, я думаю, что ты не испугал ее тем, что твой выбор оказался таким жестким. Только ты должен был выбирать между профессиями, а выбирал между профессией и ею. Понимаешь в чем разница? Ты этим обидел ее. А для нее это гораздо страшнее. До этого вы все решали вместе. А это решение было помимо нее. Только задумайся! Может потому и пуля обошла тебя, что Лиза  продолжала любить, ждала и верила, что жив останешься, а самое главное, что вы - одно целое с ней. Понимаешь -  с НЕЙ? А про войну она все понимала правильно и поэтому, наверное, не стоило оберегая, отодвигать ее в сторону?

- Может быть ты и прав. Я об этом и сам часто думаю. Ну, а  может наши  недопонимания иногда, это просто запоздалый кризис среднего возраста?

– Не упрощай. Можно, конечно, рассматривать это и как возрастные издержки, и как соотношение идиллии в проторенной дороге. У вас все, как в сказке. Да только вот русские сказки необыкновенно грустные и не всегда со счастливым концом.

– Я слишком сильно люблю ее, чтобы щадить себя, и в таких случаях, когда я кажусь ей ненужным, отступаю в сторону и ухожу. Конечно, все не просто, но ухожу, давая ей время подумать, побыть с собой. 

- Но, прав ли ты? Иногда приходят такие проблемы, что дрожат губы, боль проникнет в кости и земля под ногами колеблется. В жизни всякое может быть... Бог приготовил нам не долговые ямы, а высоты и дал нам силы на преодоление их. И думаю, что именно тогда, когда и кажешься ей ненужным, она в это время как раз и нуждается больше всего в твоем крепком плече.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
А за углом нас поджидает неизвестность   

Сегодня Виталию было по пути, и он заехал за Андреем в типографию. По дороге они разговорились. Андрей рассказывал о том, что его беспокоит болезнь жены, которая заметно прогрессирует. И Виталий предложил:

- Андрей, а может ты, привезешь Веру к нам? У нас есть госпитали с очень хорошим оборудованием. Врачи в них высококлассные, в активе которых не менее сложные случаи.

- Я прежде не думал об этом. Но, спасибо за участие. Стоит посоветоваться с женой.

- А я обо всем помогу договориться. Только для этого нужны будут выписки из ее истории болезни, последние анализы.
 
Андрей растрогался, и в его глазах затеплилась надежда.

- Да, мы обязательно подумаем об этом.

В это время они подъезжали уже к дому. Виталий решил набрать по телефону Лизу, чтобы спросить, не нужно ли чего по пути купить к ужину. Лиза не отвечала.

- Ладно, поедем и сразу поставим машину. Похоже, что она уже дома и в хлопотах за ужином, не слышит звонка.

Но дома они ее не застали. И на звонки Лиза, по-прежнему, не отвечала. Виталий предположил, что телефон она где-то оставила, и сам обзвонил всех, где только она могла задержаться. Но удалось лишь выяснить, что из редакции она ушла даже раньше обычного.

- Не нравится мне это! Давай-ка, Андрей, все же пойдем с тобой домой, попьем чайку и спокойно подождем звонка.

- Но, если она забыла где-то свой телефон, тогда как же, она позвонит?

- А она и не позвонит. Я тут поручил своим...

В это время раздался звонок, Виталий взял трубку и долго внимательно слушал. Потом он мысленно пробежался по ее планам, вспоминая то, что Лиза говорила за завтраком и, наконец, нервно произнес:

- Она не должна была быть там! Она оказалась там случайно… Андрей, поехали!

- Да что случилось? – Набрасывая на ходу куртку, переспросил Андрей.

- Лизу сбила машина.

- О, господи! Куда мы сейчас?

- В больницу.

* * *

Виталий и Андрей буквально влетели в помещение приемного покоя, но у стойки регистратуры их попросили подождать. Больница, специфические запахи, врачи и медсестры, хаотично снующие по коридорам... Через какое-то время «девушка в окошке» вышла из своего укрытия и указала, подошедшему доктору на двух растерянных мужчин.

Доктор подошел к ожидающим вердикта Виталию и Андрею, молча и долго выдерживал паузу, выбирая к кому обратиться. Тогда за него сказал Виталий:

- Я муж, а вы сделали все, что могли... – и начал искать рукой, неловко шаря по воздуху, где бы присесть.



ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Не нарушая порядка судьбы предначертаний

Прошло немного больше года. На дворе буйствовала весна. Виталий пришел домой, переоделся, заварил себе свежего чаю. Затем он прошел в комнату, забыв прихватить с собой чашку. Полистал каналы ТВ, достал стопку журналов с опубликованными статьями Лизы. Раздался звонок. Это был Андрей. Он звонил из Праги. Друзья, как и положено, обменявшись обязательными приветствиями, Виталий поинтересовался как у них дома, что поделывает дочка Маша и как чувствует себя Вера.

- Ну, Маша совсем большая, в этом году поступает в колледж. А как Москва?

- Здесь все по-прежнему. Никаких изменений.

- Да... Ты так и не доехал до нас, не смог оставить... Да, прости… Вит, я хотел бы поговорить с тобой, вернее попросить тебя... Помнишь, в мой прошлый приезд к вам... – он запнулся. – Да, к вам. Ты тогда предложил мне свою помощь, то есть, поговорить о Вере в госпитале. 

- Да, да, да, Андрей, я помню.

- Скажи, у тебя сейчас есть такая возможность?

- Да, конечно. Высылайте необходимые документы и готовьтесь приехать. Я все устрою. К тому же, я там часто бываю.

* * *

Приближался день встречи гостей из Праги. Виталий решил с утра заехать сначала в госпиталь, чтобы потом сразу в аэропорт. К самолету он успел вовремя и лишь удивился,  увидев, что гостей только двое. А поэтому вместо приветствия был вопрос:

- А где же наша Маша?

По пути все говорили, перебивая друг друга, обмениваясь новостями. Когда же машина въехала в центр Москвы, Вера буквально прилипла к стеклу и без отрыва смотрела в окно, совсем не узнавая город. А потом, выждав паузу в разговоре между мужчинами, объявила:

- Это уже совсем другая Москва. И я боюсь, что на этом моя ностальгия заканчивается. Итак, конец одной из моих болезней.

- Ура, мы на пути к выздоровлению! – Порадовался за Веру Андрей.

- Не спешите, ребята! – Вмешался Виталий. - В жизни много всего иного, что непременно добавит вам хороших эмоций. А это без сомнения лекарство!

* * *

У Веры оказалась непростая болезнь. В свое время роды были сложными, а различные неблагоприятные состояния и последствия на отдаленный послеродовой период, послужили причиной неизбежных осложнений. Причин было немало. Нарушения в организме были многообразны: родоразрешение оперативным путем, крупный ребенок, хронические  заболевания и др.

Большое количество факторов и предпосылок, которые и обусловили возникновение аномалий в плохо сопротивляющемся организме Веры, и способствовали распространению воспалительных процессов. Поэтому ей необходимо было, как можно больше отдыхать, получать полноценное питание. Но с появлением ребенка, появилось и множество новых обязанностей по уходу за малышкой. К тому же, все совпало: предстоял скорый переезд в другую страну, где и был поставлен неутешительный диагноз - фолиеводефицитная анемия. Как известно, запас фолиевой кислоты в организме ограничен, а во время беременности и лактации в течение нескольких месяцев повышенной утилизации фолиевой кислоты, развился ее дефицит. Пополнить ее возможно было только извне. Надо было много есть фруктов и овощей, особенно шпината,  спаржи, брокколи, бананов... При этом,  необходимы были терапевтические процедуры.

А,  при тех условиях, в которые попала молодая семья, выполнить это было просто нереально.

Нездоровье с осложнениями постоянно преследовало Веру.

* * *

Уже на второй день жена Андрея была определена в дневной стационар. Началось детальное обследование и первые медицинские назначения. У Андрея было много работы в издательстве, готовилась к выпуску новая книга. Друзья собирались дома только к вечеру и неплохо проводили время за чаем и разговорами. Маша – дочь Веры и Андрея, по заведенному порядку, отзванивалась из Праги, где находилась с сестрой Веры.

Виталий с утра отвозил и вечером забирал Веру из госпиталя. Как-то Андрей задержался в издательстве, где вместе со своим агентом засиделся над пилотным экземпляром книги. Виталий и Вера решили не дожидаться его и отправились поужинать в ресторан. К тому же, положительные эмоции для Веры были совсем не лишними.

Уютная обстановка, приглушенный свет и медленный блюз, негромко и ненавязчиво падающий на слух, располагали к откровенному разговору. Виталий продолжал жить трепетными воспоминаниями отношений с Лизой и поговорить об этом, ему всегда было приятно. Вера выразила досадное сожаление, что не успела познакомиться с Лизой, не показала ей любимые места в Праге.

- Знаешь, Виталий, мне иногда кажется, что все происходящее последнее время с нами, непосредственно связано с Лизой. И я думаю, что обязательно в скором времени встречусь с ней. – Виталий застыл в немом вопросе. - И это будет завершающим аккордом и ключом к пониманию многих процессов, которые предлагает нам жизнь. По крайней мере, для меня.

- Не очень-то ты оптимистично настроена.

- Напротив, верю только в хороший исход.

- Тогда я согласен с тобой, - с грустинкой в глазах поддержал ее Виталий. - Во-первых, с годами мы становимся мудрее. Во-вторых, если бы не Лиза, я бы не познакомился с Андреем, а теперь вот и с тобой. Во всем присутствует осмысленная закономерность. - Он ненадолго задумался, - знаешь, Вера, ее студенты до сих пор звонят мне, желая видеть ее на своих лекциях. А в редакции ее постоянную колонку, так никому и не передали, ведь она ее сама создавала и у нее своя концепция подачи материала.

- Вероятно, поэтому никто лучше не смог бы вести ее тему. Жизнь слишком коротка, чтобы, делая какие-то вещи, делать их плохо.

Виталий согласно склонил голову:

- Лиза всегда считала, что творческие люди должны жить там, где они могут черпать свои идеи и услышать именно свою музыку души, чтобы донести ее до своего читателя без ссылки на территориальную принадлежность. И по каким-то неведомым законам такие тексты могут родиться в единственно правильно выбранном месте и никак иначе. Во время прочтения статей Лизы, у меня почти всегда возникают образы. А как она сама говорила, что посмотрев налево или направо, на поверхности всегда лежат готовые сюжеты.

- Да, во всех ее работах закономерность и законченность. А оптимистическое настроение, как впрочем, и реалистическое видение предмета на курсе в студенческой аудитории, во многом зависит от места жительства.

- Верочка, опять ностальгия?

- Нет, нет. Это другое. Понимаешь, как и у художников, только при условии, когда работа их занимает больше, чем деньги и другие материальные ценности, возможно созидание настоящего. Тебя это заряжает оптимизмом?
Вера согласно кивнула и улыбнулась:

- Не только. Еще и позитивом.

- Отлично! Лиза всегда хорошо понимала, для того чтобы состояться и удержаться на заданных позициях, собственно, как и в любом другом деле,  нужно много работать и быть не просто лучше других, а намного лучше.

- Верно! – заключила Вера. - И только при этих условиях можно рассчитывать на успех.

– Я тоже верю в это. – У Виталия заметно улучшалось настроение. - И больше того, я точно знаю, что мне еще придется не только перечитывать статьи, написанные Лизой, но и читать новые. И особенно приятно, когда ты являешься первым читателем.

* * *

Лечение проходило успешно. Было заметно, что Вера чувствовала себя все лучше и уже начала поговаривать о  скором возвращении домой. Она очень скучала и беспокоилась о дочке. Маша, в свою очередь, быстро привыкала к самостоятельности и даже звонила реже. 

Андрей уже закончил свои дела, подписал и оставил новую книгу у Виталия на специально отведенной для его произведений полочке в книжном шкафу. Здесь еще было достаточно свободного места, значит - будут еще книги, и есть к чему стремиться.

Провожая в аэропорту друзей, Виталий обещал им скорую встречу. Хотелось новых впечатлений и, наконец, увидеть Машу.

* * *

Как-то возвратившись с работы, Виталий решил отдохнуть за прочтением новой истории из книги Андрея. Он взял ее в руку, подержал на весу:

- Весомый труд! – Затем прочитал вслух заголовок: «Все имеет продолжение».
«Неплохо. Многообещающе», - подумал он и, наконец, открыл книгу. Виталий очень удивился, что до сих пор не прочитал короткой надписи на первой странице, что оставил Андрей: «Дорогие мои, Лиза и Виталий! Это о вас: «Все имеет продолжение». В этот вечер он не прочитал ни строчки из романа, а лишь прилег на диван, положив книгу себе на грудь и прикрыл ее рукой. Он долго думал, вспоминал, да так и отошел в полудреме мыслями ко сну.
 
* * *

Наутро в клинике его ждала хорошая долгожданная новость: Елизавета вышла из комы.
Она быстро пошла на поправку и Виталий скоро забрал ее домой. Он радовался, что и его жизнь вновь обретала смысл. Они снова спорили, что-то доказывали друг другу и теперь все чаще приходили к общему знаменателю.

- ...Ну, что тебе сказать на это? Ты порой не слышишь меня, я не слышу тебя. Но! «Если жизнь тебя обманет, не печалься, не сердись! В день уныния смирись: день веселья, верь, настанет».

- Что, что, что? - Поморщив лоб, переспросила Лиза.

- Не я это сказал, я только повторил. Думаю, что не только я повторил и далеко ни один раз…

- Так кто ж сказал?

- Александр Сергеевич Пушкин.

- Ну, конечно! – Она закружилась по комнате, - Так что, настанет день веселья?

- Он уже тебя кружит… 

Лиза, наконец, остановилась, присела на краешек дивана, быстро поморгала глазами, возвращаясь в вертикальное состояние.

- Вит, скажи, почему мы не всегда понимаем друг друга? Ну, почему? – Она придвинула стул и села  поближе к Виталию, склонив свою голову ему на плечо. -  Мы что, думаем по-разному?

- Во-первых, понимаем! А, во-вторых, понимаешь какое дело, - он обнял Лизу и, коснулся губами ее волос, - когда разговаривают мужчина и женщина, к сожалению, часто бывает так, что один не слышит то, что говорит другой.

- Как это?

- Ну, если сказать иначе, женщина хочет понимания, внимания, помощи.

- Так. И, что же? Просто дайте нам это!

- Возьмите! – И он нежно посмотрел ей в глаза и слегка растрепал ее волосы. - Да, возьмите. Вот так и говори всегда: Дайте вот это! Но часто, когда говорит женщина, есть определенный подтекст, - он провел своим указательным пальцем сверху вниз по ее носу, - и уж очень редко что-нибудь она выражает напрямую.

- Она? Кто это она?

- Ничего личного. Так, собирательный образ. Природа ваша такая. Что уж тут поделать?

- Нет уж! Давай поподробнее.

- Хорошо. Например, когда ты говоришь: "Как я устала!". В этих словах совершенно не содержится упрека. - Она вновь сморщила нос и застыла в вопросе, а Виталий пояснил. - Вот скажи, разве это означает, что я не помог тебе что-то сделать? Так, нет же! Просто в качестве моральной поддержки ты хочешь немного внимания и добрых слов в свой адрес.

- Хорошо говоришь, все правильно понимаешь! – Она освободилась из его объятий и даже привстала. – Но, только, почему, почему же тогда, столько недопонимания в отношениях?

- Все дело в несовпадении настроения.

- Да?! - Лиза искренне удивилась.

- Да!

- А по-моему, мужчины просто не умеют сочувствовать, не умеют выслушать. – И категорично заключила, - вам просто это не дано!   

Виталий снисходительно слушал, ему было интересно знать, что она думает и насколько понимает его. А она продолжала свои рассуждения. Так, дискуссируя вслух, она, пожалуй, больше говорила не для него, а старалась разобраться в себе:

- Мужчина считает, если выслушал, то от него непременно требуется совет. А вот если совет не приходится ко двору, то есть, не тот, который устроил бы, будет себя считать виноватым. Отсюда и агрессия.

- Агрессия? – Теперь искренне удивился Виталий. 

- Да, агрессия, - уверенно подтвердила Лиза, - а дальше – война! 

- Вот даже как?!

- Да! Потому что женщине не надо никакого совета, ей надо просто больше внимания и понимания.

- Опять - двадцать пять! И много внимания ей нужно?

- Всегда и во всем! Это невозможно измерить на весах или во времени.
 
Тогда Виталий пошутил, как бы напоминая, что это всего лишь дискуссия:

- А с возрастом это не проходит?

- Нет! Только усугубляется, - грустно улыбнулась Лиза. 

- Как все пагубное?

- Как и все хорошее!

- Да, так уж устроена жизнь всего живого на Земле, что после чередования возрастных… - он на секунду замялся, - нам все же придется покинуть этот бренный мир. Помнишь, как у Булата Окуджавы:
 
«Давайте понимать друг друга с полуслова,
Чтоб ошибившись раз, не ошибиться снова.
Давайте жить во всем друг другу, потакая, 
Тем более что жизнь, короткая такая».

- Поэтому, пожалуй, поспешим делать друг другу комплименты. Думаю, что женщине, - он осторожно поднял на нее глаза. И, почувствовав себя в полной безопасности, договорил, - надо бы научиться как-то, более четко выражать свои мысли.

Но Лиза тут же, нашлась и парировала: 

- А мужчине проявлять искренний интерес к ее словам.

- Словом: «…Прощайте, женщины, мужчин! Своей любовью освещайте. Пусть для прощенья нет причин, а вы их, все-таки, прощайте...». Кстати, эти слова написал мужчина.

- Нет, дорогой, женщина! Но лучше бы это прозвучало так: "Мужчины, будьте рядом с нами, не обделяя пониманьем, и женщины тогда простят вас даже без причин". Вот так!

* * *

Зима в разгаре, на дворе февраль. Приближался «День афганского воина». Елизавета так часто привлекалась к делам по просьбе ветеранов, да и просто по собственной инициативе, используя свое личное время, а иногда и служебное положение, что на встречах друзей-сослуживцев Виталия, никто не удивлялся присутствию одной-единственной женщины.   

15 февраля - важная дата наших современников, военных ветеранов. У входа в кафе "Взлетная полоса" на дверях табличка с надписью: "Свободных столиков нет!". Сегодня здесь только друзья-однополчане. За длинным столом мужи-защитники с посеребренными головами. Тосты, улыбки, дружный хохот, и даже нет-нет, скупая мужская слеза.

Лизе тоже дали слово и Виталий, поддерживая ее под руку, встал рядом, также близко, как шел с ней по жизни. И он вдруг разволновался и почувствовал, что именно сейчас услышит очень важные слова в свой адрес. И она сказала их, немного изменившимся голосом, подмешанным на глубокой душевности и вполоборота глядя на мужа: 

- Я когда-то давно, еще в далекой юности, подарила свое сердце тебе. Быть может, для кого-то оно ничего не стоит, - она перевела дыхание, - но оно у меня одно. Береги его.

Виталий крепко обнял Лизу, все глубже утопая и путаясь в волнах ее волос, и помутневшим взглядом, от набежавшей волны нежности, обвел зал. Наконец, с волнением произнес:

- Оно бесценно! 

Присутствующим казалось, что еще осталась некоторая недосказанность и поэтому в зале по-прежнему было тихо. И действительно через мгновение Лиза приоткрыла глаза и сделала маленький глоток вина из бокала:

- Однажды я где-то прочитала, что маленькая собачка, английской породы "Тойтерьер", при своей буквально игрушечной внешности, как и все терьеры, обладает вполне серьезным характером. - Она улыбнулась, видя недоумение на лице Виталия, а среди присутствующих гостей пронесся легкий шепот, и продолжила свою мысль. - Это чрезвычайно энергичное, активное существо очень преданное своему хозяину. И даже есть мнение, что если, тойтерьер не дополучает внимания и ласки, может сильно затосковать, заболеть и даже умереть... - Лиза с нежностью и очень пристально смотрела в глаза мужа. – Это я, я твой терьер. Конечно, я тоже немного подвержена стрессам, но я отлично могу поладить со всем окружающим миром. Я - терьер. Возьми меня в свои добрые руки!



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Лиза. От первого лица

- Я проснулась не сразу. Мне нравится легкое неспешное пробуждение в объятиях любимого человека. Уже понимаешь, что не спишь, но еще и не проснулась. Это как очаровательная сказка, которую боишься спугнуть и от новизны которой никогда не устаешь, и наслаждаешься ее прочтением вновь и вновь. Настоящие чувства не подвластны времени.



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Виталий. От первого лица
 
Я проснулся, привычно потянулся к настольной лампе, чуть приоткрыв один только глаз. Понял: пора вставать. И тут же почувствовал теплое дыхание у себя за спиной. И лишь на секунду по телу побежали мурашки, когда я вспомнил свой страшный сон, где я не нашел ТЕБЯ, и почва вмиг снова ушла из-под ног. Я оглянулся, поправил локон волос, бесцеремонно упавший тебе на лицо. Нет, я прочно стою на ногах и СВОЕГО никому не отдам! Это, что Родину предать. А ты Лиза - и есть моя Родина! Как там у Толстого? «Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все связано одною ею».


К о н е ц