Память

                ПАМЯТЬ

     Когда, хоть на короткое время, возвращаешься в родные края, глаза ревностно ищут хоть маленькую зацепку из той далёкой картины  из памяти детства, которую свято храним мы в течение многих лет и, как никто в селе, дорожим ею.
     Именно о памяти мы и говорили с Е.Н. , всю свою трудовую жизнь проработавшей учительницей на Родине мужа своего. Теперь она уже пенсионерка и, наконец таки, собралась и приехала в своё родное село, постояла у могил своих родителей, а в оставшееся время решила проведать школу, где она училась. Родственники её отговаривали, а она своё твердит: «Мне наша школа, а в особенности аллея, ночами снится. Я же себе не прощу, если не пойду…» И меня, случайного в селе человека, чтоб не прерывать нашу дружескую беседу, пригласила прогуляться по селу.
     Село это, к великому сожалению, вымирает. Опустевшие дворы зарастают лебедой и крапивой. Смотреть больно на это запустение, тоска подкатывает к горлу. Так это мне, чужому человеку, а ей одной идти было бы очень тяжело.
     И вот мы, с центральной улицы села, где стоит продуктовый магазин, здание почты и сельский клуб с запертой на замок дверью, свернули на заросшую травой грунтовую дорогу с едва обозначенными колеями, оставленными двуколкой. Колеи какие-то вихляющие, повторяющие неровности рядка когда-то высаженных верб. Эти толстые, дуплистые, корявые вербы, имели некое сходство с разлохмаченными мочальными щётками, воткнутыми тыльной стороной в землю. На высоте пяти метров от земли, стволы были кем-то спилены. Эти толстые, кривобокие стволы верб обросли новой порослью и теперь выглядели нелепо. Словно древней старухе выкрасили волосы в ярко рыжий цвет. Но это было только моё мнение, абсолютно стороннего человека. Совсем по-другому  смотрела на деревья Е.Н. Она подходила к каждому дереву и, вспоминая, кто из её одноклассников, выпускников тогдашней семилетней школы, это дерево посадил, посветлев лицом, рассказывала мне краткую биографию этого человека.
     Так мы дошли до самого конца аллеи. За нею должен был быть школьный двор, но там зеленел картошкой засаженный огород. Только обновлённый колодец стоял на прежнем  месте. Мы и пошли к нему. Ведро висело на крючке, новая цепь тянулась к вороту. Я достала из колодца холодной воды, мы попили холодненькой водички. Сели на скамейку. Я уже было приготовилась выслушать длинную историю их школы, но пожилая учительница сидела молча, склонив голову. По её морщинистым щекам катились слёзы. Она изредка  вытирала их тыльной стороной ладони и всё смотрела, смотрела на цветущую картошку. Наверно ей виделись те события, которые происходили на этом памятном месте. Я молчала, стараясь не мешать её воспоминаниям.
     Назад мы возвращались тропинкой, которую нам показал проезжавший велосипедист. Солнце зашло, и сгущались сумерки. Я в этот вечер долго не могла уснуть, а что творилось в душе моей знакомой учительницы, мне кажется, что словами этого не передать. Это только нужно самому пережить.

                ***