Промысел 2 12 2

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/11/23/1085

Слова добавили сил. Но когда руки вознесли кверху, сунули в треугольный проём меж опорных слег, не хватило дыхания для стона. Скрипнул настил. Прозвучал голос:

«Посмотри, охотник, что там шабуршится»
Зайн обмерла. Старший брат, именем Дарт, лежал на жердях и велел кому-то справиться о происходящем внизу.

«Ветер дерево качнул, я предполагаю»
Был ответ.
«Не предполагай. Посмотри».

«Посмотрел. Нет никого».
Второй голос тоже казался знакомым. Да. Зайн узнала. Человека звали Бойт. Заглядывался этот Бойт на неё не как другие. Искал случая остаться наедине, так и не нашёл.

«Перед светом проведёшь в стойбище, охотник, покажешь подступы».
«Делать так не стоит. – Сказал третий. Голос был неизвестен. – Звери обязательно обнаружат след чужака, наведут дозорных».

«Вас почему не обнаруживают?»
«Привыкли. Я и этот открыто пришли, поселились, давно живём».

«Ну и до чего следопыты дожили? Толком не можете сказать, сколько кругов, сколько в каждом способных носить оружие сыновей с пасынками».

«Зря цепляешься, Дарт. Людей много. Живут не только в стойбище, но на дальних и ближних выселках. Потому сведения рознятся».

«Что такое Блестящая Смерть?»
«Оружие. Видели, как летит, но в руках не держали».

«Была смута. – Сказал Бойт. – Виновных повязали, отвезли на остров Жёлтого Песка. Говорят: содержат в глухой яме».

«Почему, говорят?»
« Не знаем достоверно».

«То есть, как не знаете? Страх останавливает или глупость?»
«Там Лонк из Мейди, только связаться нельзя».

«А сами? Не дано вам, смелые островитяне, исследовать ещё один клочок суши на просторах Великой реки? Разучились плавать, дышать сквозь трубку, за корягу прятаться!»

«Звери не позволят. Говорят: хищники душат каждого, пускающегося вплавь».
«Много задушенных?»
«Не считал. – Огрызнулся Бойт. – Ты, если хочешь, сплавай сам».

«А звери? То-то, славные мои разведчики. Как собираетесь ответ держать?»
«На тебя надеемся, охотник. Или донесёшь?»

На что женщина рассчитывала, не смогла бы сказать, только громко и внятно произнесла имя брата. Каменные пальцы нажали за ушами. Безвольное тело повисло бельём.

«Надо же, - сказал Дарт, - голос погибшей сестры померещился».
«Твоя сестра жива, охотник. Повелитель Воды вынул женщину из-под свода».

«Значит, я могу открыто прийти в стойбище».
«Можешь, да. А вот посмотреть, что внизу делается, действительно следует».

Не сталось. Закричали люди. Закачалось дерево. Заскрипел настил. Сколько лезло юрких морд, вонючих пастей, смертоносных когтей и клыков! Глейст утомился считать голоса, тявкающие вскрики, до икоты радовался, что не ему отбиваться.

Вся злоба дважды обиженной стаи слилась на площадку недостроенного дозорного круга. Люди, которых было больше трёх, отбивались, несли потери.

Висящий под полем битвы охотник чувствовал, как раздираемый ужасом слабнет мочевой пузырь, понимал: перевес сил на стороне хищников.

Огня лазутчики с болот не имеют, вкус человечьей крови лишь добавит решимости озлобленным зверям. Рано или поздно расковыряют подлогу, доберутся до изначальных виновников гибели сородичей.

Дерево качалось, готовое рухнуть. Глейст глянул вниз, охнул толи в безнадёжье, толи в приступе безумной надежды. Белый однорогий самец, лютый враг всех несущих лапу, копытами крушил древесный ствол.

Охотник съехал на спину зверя, выдернул и уложил впереди себя едва очнувшуюся женщину, стиснул ногами бока, вцепился в мягкие трепетные уши рванувшегося с места вожака небольшого стада.

Кам. Какара. Кам. Какара. Кам. Какара. Кам.
Звенели копыта, искры и мелкие камушки летели из-под ног скакуна.

Однорогий силач норовил стряхнуть тяжесть, избавиться от непрестанно дёргающих пальцев, бежал, что было сил, куда велел поворачивающий голову седок. А путь лежал круто в гору, и зверь начал выдыхаться.

«Эти там остались, охотник!»
Всхлипнула Зайн.
«Мы зато здесь, деточка, - на выдохе прорычал Глейст. – И не известно, кому слаще».


«Смелости может и хватит, только чем вы, люди из небыли, докажите, что живые»?
Пожилой человек не без основания сомневался. Нечто оттолкнуло, когда хотел взять женщину руками.

«Проще всего отдать кровь».
Предложил Тонд. Согласились сразу. Пятеро зрелых мужчин, члены «Большого Совета», встали сами, выдвинули желающих. Принесли мокрой глины.

Кин слепил плошечку, ножом Чернобрюхих надрезал палец, Тонд сделал то же, передал кровь хранителю. Хозяева поляны добавили свою, скатали, разделили поровну, назвали имена.

«Где ваша лодка?»
Прозвучал вопрос. Кин небрежно указал на восток.
Над моховым камнем кривое дерево. Заберите».

Тонд обомлел, когда трое посланных принесли парус.
«Почему кожа снаружи сухая, внутри мокрая?»
Спросил долговязый охотник.

«Не цепляйся к воде, Перт, - отвечал Кин. - Пронырливая жидкость лучше нас знает, какого ветра сторониться».

Ида где-то читала: даже смертных врагов, хоть на мгновение, объединяет смех. Здесь же просто покатились. Смущённый Перт вытер ладонь о траву, почесал глаз, вызвал новый взрыв хохота.

«Хорошая подруга на воде, парус крепкий. – Резюмировал хранитель. – Наши лодки другие, водоём иной, ветер сильнее. Мы покажем, как управлять, только прежде следует поесть и завершить обряд».

Более печального зрелища, чем круг выбора приморских людей, Кину видеть не доводилось. Женщин было вдвое больше. Процесс осложнялся и тем, что слишком много оказалось родственников. Перт с Заоблачных холмов, сильный охотник, не смог найти себе пару и выдать сестёр.

Тонду не терпелось посмотреть лодки. Длинные узкие посудины представляли собой жёсткий остов, обтянутый просмолённой кожей между слоями которой лежали пласты белой коры. Лезвия Чернобрюхих отскакивали от бортов, не оцарапав. Сзади крепилось рулевое весло, косой парус легко убирался и ставился.

Вдоль борта можно было усадить пятнадцать гребцов, но обычно сидело семеро с каждой стороны. Судно легко маневрировало, не боялось мелей и шхер, стойко держалось на высокой волне.

В устье большой реки стойбищ не было. Сюда собирались для обмена, когда позволяла вода. Теперь отыграли обрядовый виток, следовало отправляться восвояси.

«Ты сказал, охотник, чудища – человеческие вырожденцы! – говорил пожилой хранитель. – Нам до этих не далеко. Верно вы заметили отсутствие смелости. Буря тоже поняла и взяла лучших рыбаков.

Давным-давно люди побережья перестали углубляться к югу. На западе горячая гора опасно дышит, мутит воду. К востоку, сколько несут волны, племена близкого родства. Больные дети сплошь появляются, не долго живут».

«А всё старухи виной. – Бухнул, будто в большой бубен, охотник с исполосованными верёвкой руками. – Шепчут, подмигивают, точно травой, приметами поросли».

«Хозяева кругов не старухи. – Перт встал перед бедой духознания. Краска стыда бросилась в обветренное лицо. – Сбываются байки, вот и слушаемся. Одна душа у каждого, как ни верти».

Вертеть не требовалось. Двое охотников и женщина с юга стали катализатором брожения, точкой кристаллизации решений.

«Снарядите караван, предложил Тонд. - Вода понесёт, ветер поможет. Там третий сезон избыток охотников. Отставьте младших на весну, и вперёд!»

«Когда у вас игры?»
«На востоке круг ступает в утро исчезновения мутного светила,- объяснил Кин, - на западе – спустя полторы недели после возрождения. Делается так, чтобы желающие успели в оба места».

Родоначальник племени Синих Камней вспомнил, как  Ида говорила: далеко на севере, через пятьдесят дней пути лёд до дна перегораживает реку. Пятьдесят дней – сказочное число. Сколько же на самом деле плыть до слияния Правой и Левой реки?

Разумеется, вода пронесёт, ветер поможет, движок добавит скорости, охранит от переката и мели.

А надежда уже мелькала в глазах удручённых неплодностью года людей. Не все готовы были пустить своих дочерей в опасный путь. Не известно, чем бы кончился «Совет», только Тонд поставил яркую точку.

«Ты, Нокк с Излучины, - развернулся Мойи на Кина, - предлагаешь сопровождать караван!»
«Ты, сын мастера, сам только что сказал о возможности похода».

Попытался образумить приятеля первый охотник.
«Я сказал? Ничего я не говорил. Ты глядишь в ту сторону, предлагаешь мне поучаствовать! А наши женщины?»

Если бы слово давалось по правилам, Тонду заметили бы несвоевременность сказанного. Теперь же сильный человек стал прицельно зелёного цвета, подплыл ужасом, словно дерево смолой, возбудил заставившее умолкнуть любопытство.

«Твоя жена с тобой! А моя где? Ты подумал? Мы опоздаем на Серое Плато, кем будет твоя сестра без мужа в круге выбора!»

Кин от изумления уронил челюсть. Очевидное открылось, точно упала пелена. Высветилась двусмысленность положения, нелепость затеи с полётом.

«Посмотри, каравана нет. Я не собирался сопровождать. С чего ты взмутился, охотник?»
«А с того. Мы не уговаривались так!»

Действительно, не уговаривались ни так, ни эдак. Ида видела, что неслитое раздражение последних дней намеревается прорвать зрелый гнойник неуверенности и стыда, брызнуть дикой истерикой.

Ох и гнусны же подобные выплески у бесстрашных мужчин! Следовало остановить развитие событий. Женщина спросила:
«Готов ли ты, охотник, один вернуться тем путём?»

«Разумеется».
Сказал Тонд и встала в полный рост волна омерзения к самому себе. Мойи откровенно боялся немыслимой высоты, чувства затерянности в неимоверном пространстве, только не было пути назад.

«Твоя женщина, - не меняя тона продолжала Ида, - имеет в себе. Для Гайт любое волнение излишне. Ступай, охотник, вели ждать нас у Трёх Ступеней. Эйи знают, где такое место».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/12/02/1482