Утро на Белой горе

 Наша соседка по даче и моя добрая приятельница  Тамара Алексеевна пригласила нас с мужем обновить их только что построенную баню.  Поскольку я не переношу сильного жара и пара, то пошла "обновлять" после всех, когда в бане стало попрохладней.
Описывать интерьер новостройки у меня не хватит слов и мастерства. Скажу только, что аромат в ней сказочный: пахло берёзовыми листьями и тёплым деревом. Я зажмурилась, наслаждаясь теплом, и принюхалась. Да, точно: пахло Красным  Бором. Чтобы убедиться в этом, ткнулась носом в стену, обшитую янтарно-жёлтыми досочками, понюхала и засмеялась:
   -Ну, бабка, с ума ты спрыгнула! Может и углы , и веники обнюхаешь?

 Быстро управилась с банными процедурами, оделась и в приподнятом настроении вышла из благословенного рая. С Красным Бором в душе. Потом вместе с соседями допоздна чаёвничали у нас на  крыльце. Не только тело, но и душа разомлела от бани, чая с травами и сердечного разговора с приятными людьми. И Красный Бор был со мной, разбуженный ароматом сосновой смолы.

  За полночь проводили гостей, пошли спать. И хотя за день наработалась, натопалась, не могла уснуть. Красный Бор завладел моими мыслями. Само название села источало благоухание сосны, земляники, грибов, прелой листвы в лесу. И ещё утренней речной сырости и остывающей дорожной пыли, поднятой вечером возвращающимся домой стадом. И ещё- запахом парного молока. Словом, пахнУло моим детством и юностью - Красным Бором. Смутные картины прошлого проходили передо мной...

  И вдруг - вспышка памяти, один ослепительный эпизод...
...Конец июня. Мы с Тамарой, младшей сестрой, на Белой горе,на опушке леса, куда только что вскарабкались после часового марш-броска по мокрому от росы  и тумана  луга и кочкарнику.

  Недавно рассвело. Горизонт на противоположной стороне неба медленно наливается розовым, густеет до красноты. Зреет восход. С высоты открывается широкая панорама  речной поймы. Вдоль Барыша раскинулось наше село.
   -Смотри,-говорит Тамара,-Красный Бор по очертаниям напоминает летящую птицу.
   -И правда. Два крыла. Правое - это улица на горе и Куликовка. Левое - Мотня и Низ.
   -А Забарыш как длинная шея и голова с клювом. Карсунка - хвост.

  Поражённые этим открытием, мы молча смотрим на своё село, как на незнакомое. Там защёлкал кнут пастуха, собирающего стадо. Кое-где задымили печные трубы. А внизу, у нас под ногами, долина Барыша окуталась плотным белым туманом, из которого у пчельника, невидимого сейчас, проступают островками округлые верхушки вётел.

  Мы, проснувшись до света, пришли сюда не только за земляникой, но и за этим чудом рождения нового дня. Стоим молча и как-то совсем по-новому смотрим сверху на землю, на знакомый мир. Так, верно, небожители взирают на всё, что под ними, и видят не мелочную суету сует, а ЖИЗНЬ в высоком смысле слова.
  Чувствую, как холодеет и расширяется грудь, наполняясь таким восторгом, что кажется, сейчас она зазвучит,как колокол.

  Между тем в торжественной тишине медленно всплывает солнце. Засветились густым медовым тоном стволы корабельных сосен на опушке справа от нас. Овальный меловой лоб горы, на которой мы стоим,порозовел. Лучи солнца спустились к подножию горы и коснулись пелены тумана. Он тоже зарозовел, зашевелился и пополз...вверх по овражкам, отделяющим друг от друга округлости гор. Зрелище фантастическое! Казалось, что розовые водопады перевернулись и, клубясь, падают снизу вверх.
  По мере того,как туман поднимался в гору, внизу обнажались сначала кроны вётел, дом на пасеке, потом кусты вдоль реки, сама река и луга.

  Навстречу медленно тающему туману сверху, из сосняка, хлынул поток лесных запахов и звуков. Молчавшие до восхода птицы,птички и птахи зазвенели согласным хором гимн солнцу и новому дню. Бесчисленные растения дохнули навстречу светилу изысканными благовониями. Живительный, бодрящий аромат сосны сливался с ароматом земляничных полян. К ним примешивался пряный дух богородской травы и маслят, сопровождаемый запахами прелого пня и свежего разнотравья. Десятки тончайших амбре вплелись в струящееся дыхание леса,образуя арома-гармонию немыслимой красоты. 

  Эти три потока: розовый от солнца туман, птичий хор и арома-река - встретились в том месте, где мы стояли, соединились в нас. И мы запели. Голос сестры,высокий,серебряно-звонкий, лился легко и свободно. Я вторила, как могла, оттеняя основную мелодию:
        Средь сосен суровых, меж тёмных ракит
        В серебряном платье берёзка стоит...
 Мы пели, пели,ещё и ещё. Пели, не заботясь о красоте и верности звучания.Просто удовлетворяли потребность души излить чувства, переполнявшие её. Наверное,
 именно тогда мы с сестрой и стали по-настоящему родными не только по крови, но и по душе.

  Это был счастливый день. Солнце заливало праздничным светом деревья, кусты, траву, каждую хвоинку на земле. Смолистый аромат опьянял, тело стало лёгким, гибким. Лес открывал нам ягодные месторождения, и мы паслись на них, согнувшись пополам, потом присели на корточки, опустились на четвереньки. Ягод было столько, что пропал охотничий азарт. Мы просто делали полезное дело.Сначала мы пели. Потом я взялась пересказывать кинофильм "Золотой папоротник". Это была сказка о двух влюблённых из Полесья, и события происходили в дремучем лесу, где жил злой волшебник в облике паука, а помочь героям могла ветка золотого папоротника. Подробности уже не помню.

  Сестра круглыми от напряжённого внимания глазами смотрела на меня, приоткрыв рот, забывая о ягодах. Её самодельная чёлка, упорно не ложившаяся на "чело",коротким
 воинственным ершом торчала вперёд. Томина буйная фантазия явно переводила услышанное в зримые образы. В данный момент она рисовала в воображении громадного паука на зловещей паутине. о котором я рассказывала. И вдруг,наклонившись за очередной горстью земляники, Томка уткнулась  носом в паучью сеть с хозяином в середине. Пронзительный вопль расстающегося с жизнью существа огласил окрестность. Сестрица шарахнулась в сторону, споткнулась и упала на моховую подушку. Сообразив, в чём дело, я упала рядом и притворно завопила, вторя ей. Опомнившись от испуга, Томка начала хохотать. Я за ней. Отсмеялись не скоро. Потом долго лежали и смотрели в чистое небо, сквозившее в ветках деревьев. Тихо и расслабленно переговаривались...

   Это было счастье. Моя память заботливо сохранила его в своём укромном уголке. Воспоминание о нём исцеляет любые душевные раны. Короткие ослепительные вспышки памяти - мой неистощимый багаж счастья. Оно у меня было - значит оно у меня есть.