Студенты

                Студенты



      Отгремели вступительные экзамены в институт. Конец августа. Идет 1962 год. На большой доске объявлений Московского института инженеров железнодорожного транспорта абитуриенты ищут свои имена тех, кто прошел по конкурсу и выдержал трудные испытания знаниями. Счастливчики, найдя свою фамилию, могут считать себя студентами первого курса. Волнительное состояние. Минута и ты либо с грустью и плохим настроением отходишь в сторону, либо радуешься с глуповатой улыбкой на лице, не веря своему счастью, и мысленно ищешь собеседника, с которым можно в эту секунду поделиться необузданным переполняющим тебя счастьем. Здесь же толкутся родители, переживающие не меньше, а даже больше самих абитуриентов. Наблюдать за счастливыми лицами одно удовольствие, так как все счастливые счастливы одинаково, другое дело люди с горечью отходящие в сторону – несчастны каждый по-своему.
      В начале шестидесятых годов поступление в ВУЗ было делом не простым, существовал большой конкурс и порой он доходил до 15 -20 человек на одно место! В некоторых ВУЗах и того более, МГИМО, МГУ. Единственные кто пользовался послаблением и проходил без конкурса,  нужно было только сдать экзамены на тройки,  и ты студент – это военнослужащие и спортсмены. Остальным приходилось бороться за место «под солнцем». Правда и в то время крутились всякие «жучки», которые за деньги могли помочь с поступлением в институт, но эта процедура, как правило, покрыта тайной и если даже вы имеете деньги и желание зайти в храм науки через «черный ход» то осуществить эту затею было не легким трудом. Желание абитуриентов получить высшее образование обычно превышает возможности ВУЗа ну а «спрос и предложение» на образование регулируется конкурсными экзаменами. Чувство жалости и сочувствия проявляется, к иногородним ребятам из сельской местности, у которых первая попытка может быть и последней. Да и рассчитывать, на чью либо помощь не откуда. Студенческий двор, где расположились доски объявлений со списками, переполнен людьми, снующими взад и вперед, водящими пальцами по отпечатанным спискам боясь пропустить свою фамилию, вся эта сцена напоминала «Стену плача» в Израиле. Недавние выпускницы школ не сдерживают и не скрывают слез радости и разочарования. Девочкам это дозволено. Ребята ведут себя более сдержанно.
       Институтский двор окружен со всех сторон высокими учебными корпусами и от этого людской гул как невидимый дым из трубы поднимается вверх в облака, унося с собой человеческие переживания, страдания, не сбывшиеся мечты.

      Первый учебный день. Публика разношерстная кто-то со школьной скамьи, кто-то прямиком с завода, кто-то пришел, отслужив армию, кто-то пришел со второй, а иногда и с третьей попытки – это наиболее целеустремленные люди, твердо идущие к поставленной цели. Первая лекция, первые знакомства с преподавателями и друг с другом. Невольно озираясь по сторонам, бросая любопытные косые взгляды, друг на друга, пытаясь определить круг будущих друзей-однокашников – уже теперь студенты первого курса начинают робкие и неуверенные шаги по жизни.
      Если кому-либо пришло в голову сравнить сегодняшнюю студенческую молодежь с ребятами той поры, то расстояние между этими сравнениями были бы ничуть не меньше чем от Земли до Луны. Поменялось все – государственный режим; появилась исковерканная демократия; идеология, социальное расслоение общества; усилилось влияние и давление «доллара»; резко очертился круг «бедных и богатых»; то, что раньше называлось спекуляцией – сейчас коммерция, бизнес; то, что раньше было в руках государства – сейчас в руках кучки спекулянтов и воров продолжать можно до бесконечности, но это будет уже другая тема. Мы же вернемся в ту пору идеалов, иллюзий, надежд, веры в светлое будущее.
      Пестрая студенческая публика жила своей жизнью. Учились, влюблялись, ошибались, переживали, плакали, смеялись и постигали вместе с основами науки основы жизни.
      Среди пестрой студенческой публики выделялись трое ребят одинаково одетых в темно-синих куртках и брюках неумело перешитых из костюмов морской формы. Все трое служили во флоте на дальнем Востоке. Они держались как-то обособленно, словно стесняясь своей одежды привычке жить по уставу сторонясь суеты, от которой они отвыкли, они и в общежитии вели себя очень скромно, не участвовали в студенческих пьянках, не ходили в кино, не дружили с девчонками, на все это необходимы были деньги, которых не откуда было взять. Родители жили в далеких сибирских деревнях, еле-еле сводя концы с концами, родни в Москве не было, таким образом, помощи ждать не откуда. Рассчитывать можно было только на себя и на свои руки, что собственно они и делали, подрабатывая на железнодорожных станциях, складах, то есть там, где требовалась сила и никаких знаний, лопата единственный инструмент и благословенная формула – бери побольше, кидай подальше. Самая лучшая посещаемость лекций отмечалась у них, наверное, по одной простой причине, идти-то больше некуда. Припомнился случай на первом курсе. Идет лекция по высшей математике профессор Панькин на подиуме у доски пишет мелом кучу премудрых формул, по ходу объясняя и доказывая острую необходимость в них народном хозяйстве. Профессор был человек с «огоньком» и позволял себе перед лекцией, для бодрости духа пропустить пару рюмочек коньяка. Микроскопическая доза ничуть не мешала ему доносить до нас премудрые знания. Однако координация движений порой нарушалась, и поскольку доска была длинной, ему приходилось часто перемещаться вдоль нее, а «бранное» поле было ограничено границами подиума, то он постоянно оступался, готовый вот-вот грохнуться. С каждым разом, как он пролетал подиум и вновь забирался на него, голос его становился громче и крепче. Наши матросы всегда занимали места в первых рядах аудитории и аккуратно вели записи лекций. Один из них, наиболее строптивый Анатолий, показывал всем своим видом, что он недоволен состоянием лектора, который был под «мухарем». Это обстоятельство не осталось незамеченным у математика, и он в промежутках между замысловатыми формулами колкими замечаниями начал бомбардировать Толю. Напряжение росло, и вдруг Толя на очередной выпад в его адрес огрызнулся:
– Я вам не бесплатное приложение к журналу «Работница»!
На, что профессор мгновенно отреагировал.
– А зачем вы прикладываетесь к работнице?
Полемика между студентом и профессором могла бы зайти слишком далеко, однако ее прервал звонок.
       Постепенно с ребят начал слетать налет армейских уставных правил, они приобретали манеры горожан и студентов, многие находили возможность, как им помочь, не ущемляя их самолюбия, а они в свою очередь стали рассказывать о своей нелегкой морской службе.
      Только что завершился осенний набор в армию, все это проходило в неспокойных холодных водах Татарского пролива, матросы новобранцы приняли присягу, следующий этап – учеба. Все армейские порядки, включая моряков, регламентированы кучей инструкций, планов уставов, думать ненужно, даже опасно, необходимо просто исполнять. Наступил самый ответственный момент «Учебные стрельбы» по движущейся мишени. Здесь без старослужащих не обойтись. Береговой катер на длинном тросе тянет списанную баржу, она выступает в качестве мишени и по ней будет открыт огонь. Сторожевой крейсер, с которого будут производиться стрельбы, идет на почтительном расстоянии от мишени. Все происходит в движении при морской качке, плохой видимости, пронизывающем холодном ветре, одним словом условия, что ни на есть подходящие, можно сказать приближенные к боевым. На башне сторожевого крейсера взгромоздился и сидит верхом старшина, с кувалдой обхватив ногами пушку, и внимательно следит за направлением ствола. Внутри башни, место только для стрелка, у которого в распоряжении оптические приборы, дальномер, подающее для снарядов устройство, устройство для поворота пушки. Пушка скорострельная. Интересная картина разворачивается на береговом катере, на корме, где крепится трос, идущий на баржу там расположился другой старшина, но уже с топором. Волнительный момент все ближе. Наконец, поступает команда приступить к «Стрельбам». Матрос в башне начинает огонь по мишени. Нет кучности, идет разброс снарядов. Старшина на башне начинает проявлять беспокойство, ствол пушки упорно наводится на катер, пускает в ход кувалду со словами «Твою мать!», на стрелка мало подействовал стук кувалды, из-за грохота артиллерийских залпов, и он продолжает грязное дело, снаряды начинают ложиться все ближе к катеру. То ли цель попутал, то ли руки дрожат? В тот же самый момент, другой старшина уже на береговом катере видит, что дело осложняется, снаряды ложатся все ближе с теми же словами «Твою мать!» рубит канат, звучит команда капитана «полный вперед» и бедный катер, словно желая вынырнуть из воды задрожал, и с ревом рванулся вперед. Первый блин комом, будем постигать основы матросского мастерства.
      
      В идеальном представлении студенческий распорядок формируется из ежедневного посещения лекций и практических занятий (6 часов), обед (2 часа) самостоятельной проработки предметов или в библиотеке, или дома, или в общежитии (3 часа). Если все это суммировать и прибавить время, потраченное на дорогу, то выходит, что не остается свободного время. Подчеркиваю, это идеальный распорядок дня, на самом деле все протекает иначе. Некоторые лекции посещаются нерегулярно или вообще пропускаются, библиотека это только перед экзаменами, самостоятельная работа это чушь, время на дорогу – от этого никуда не денешься, а вот что касается обеда то «война войной, а обед по расписанию!». В течение первого курса все прекрасно освоились и иногородние, живущие в общежитии и москвичи, и зажили своей студенческой жизнью. Студенческая жизнь крутилась в основном или в институте, или в общаге, или где-то около. И действительно, приглашать друзей-однокашников каждый день к себе домой, чтобы отмечать то или иное торжество – это невозможно, а вот в общаге, хоть каждый день, никто слова дурного не скажет, за исключением коменданта, да и то договориться можно. Пьянки в общаге стали настолько обычным делом, что на них никто даже внимания не обращал, если они, конечно, не выходили за рамки «дозволенного», заканчивавшееся битьем стекол, общественным мордобоем, заблеванным этажом. С женским вопросом были сложности, блюстители порядка во главе с комендантом, стояли намертво в вопросах морали. В воскресные дни были отведены дневные часы (два часа) для посещения знакомых девушек со строгой регистрацией (пришел, ушел), но этого времени, как правило, хватало. В общежитии существовало одно не писаное правило «братская взаимовыручка», а поэтому, голодным ты, никогда не останешься, да и выпить дадут, с расположением на ночь тоже вопрос не стоит. Однажды ребята так увлеклись картежной игрой (преферанс), что все это затянулось за полночь. Для того чтобы поддерживать себя в «рабочем» состоянии, выпита была не одна бутылка водки. Паша А., который не принимал участия в картежной игре, но принимал участие в выпивке, сморенный усталостью, водкой и доставляемым беспокойством окружающих, взгромоздился наверх шкафа и там заснул, свернувшись клубочком. На это бы обстоятельство никто бы и не обратил внимания, спит ну и пусть себе спит, если бы не пришел еще один гость из соседней комнаты. Поскольку играющие были заняты делом, ему стало тоскливо и почему-то жаль себя налив полстаканчика водочки себе и Паше, он начал домогаться до спящего, который ни как не хотел просыпаться и слезать со шкафа. Переполнило край домогательств, когда пришелец, забравшись на стул, стал подсовывать стаканчик с водкой к Пашиному носу, играющие не обращали внимания на бормотание пришельца, как вдруг, Паша перевернулся на другой бок лицом к честной аудитории и с вершины своего положения блеванул на пришельца при этом немного зацепив игроков.   
      Паша вечно попадал в какие-то не стандартные  истории, будучи на втором курсе, все направились в Сибирь в стройотряд. Ни кто не может достоверно утверждать, в какие времена сложилась студенческая традиция выпивать по какому-либо поводу и без такового, то есть, воспринимаем, как факт сложившийся, студенты пили всегда и везде, а в стройотрядах тем более. Сибирский стройотряд был не исключением. После очередной выпивки, Паша не добрался до своего барака и залег, неподалеку, прямо в придорожном кювете, может даже и съюзнул туда. Он не помнит, свидетелей нет. И какой же был ужас на следующее утро, открытые участки его тела голова и руки в своем размере увеличились в два раза, они были сплошь покрыты комарами, которые насосались крови настолько, что не в состоянии были даже взлететь.
      Картежная игра в институтах процветала всегда в любые времена, преимущественно это был преферанс. Сражения начинали кипеть в основном после занятий, к этому времени освобождался ряд аудиторий и найти «укромный уголок» не составляло труда, если игры затягивались, то участники перемещались в общежитие. Во время игры, как правило, выпивка не предусматривалась. Денежный интерес в карточной игре обязательно присутствовал и не малый. Таким образом приравнять карточную игру к разряду азартных игр в казино и игровых автоматах, можно смело. Бороться с этим злом дело хлопотное и не благодарное, проще занять удобную позицию не замечать.
      Гораздо хуже дело обстояло с выпивкой избавиться от этой пагубной привычки в одночасье невозможно, тем более что и профессура вдумчиво ею увлекалась. Карать всех одним мечем? Вроде бы тоже не самый лучший способ. Со студентами попроще: выговор, строгий выговор, отчисление из института. С профессорско-преподавательским составом сложнее – если член партии то промывка мозгов на бюро, если нет, то руководствовались студенческим порядком, а в основном то журили, прибегали к совести.
      Идет лекция на вечернем факультете по курсу «строительные материалы», аудитория располагалась в первом корпусе в подвальном помещении. Доцент Парфенов монотонно читает лекцию, рисует графики, пишет какие-то формулы, что-то стирает и вновь пишет, одним словом увлечен своей работой. Студенты-вечерники делают вид, что пытаются что-то понять, кто-то для верности конспектирует, задние ряды вповалку спят, изредка с дрожью просыпаясь, пытаясь разобраться, где они и зачем все это. В этот момент, распахивается, сбоку от лектора, дверь и в проеме образуется инженер с соседней кафедры Савостин, причем его взор обращен к своим коллегам, находящимся в коридоре, руки его заняты закуской и бутылкой, со словами:
– Мужики! Давай заходи сюда. Здесь пусто …
Савостин еще не повернулся в сторону аудитории, Парфенов уже смолк и замер с мелом в руке, студенты-вечерники начали пробуждаться, проявляя явно корыстный интерес. В этот момент, Савостин понял, что он стоит перед шестьюдесятью взрослыми людьми, которые ждут от него дальнейших указаний, его напарники подпирают сзади, он расплылся в глуповатой улыбке и выдавил из себя:
– Здесь, кажется, занято.
      Подобные казусы проходили достаточно часто, некоторые случаи будоражили хозяйственные службы настолько, что заставляли их прибегать к помощи пожарной части.
      Медленно распространяющийся по этажам запах чего-то горелого заставил напрячься сначала студентов и преподавателей, а затем взволновал до предела хозяйственный отдел института, который был уже готов к вызову пожарных. В те далекие времена в старых учреждениях и институтах отсутствовала пожарная сигнализация, реагирующая на задымление или прямой очаг возгорания, основным сигнализатором были два органа – нос и собственная жопа, которая лучше всяких приборов чувствовала надвигающуюся опасность. По зданию разносится настораживающе устойчивый запах гари, вот-вот прозвучит сигнал голосовой «Полундра!». Отсутствие пожарной сигнализации еще больше усиливает напряжение.
Чуть позже разобрались, инженеры совместно с преподавателями решили отметить какое-то событие и быстренько приготовить «шашлык по карски» и ни чего лучше не придумали, как зажарить его в муфельной печи. Муфельная печь предназначена для обработки металлов термическим способом, температура нагрева достигает 10000 – 12000 С. Можно только вообразить, что случилось с мясом попавшем в столь теплое место!
      В институтской среде находилось одновременно как бы две основные среды – это студенты и профессорско-преподавательский состав, был еще научно исследовательский сектор, но это по существу те, же люди из состава преподавателей с привлечением студентов старших курсов. Существовал четкий водораздел на одной площадке «протекала» студенческая жизнь, на другой «гуляли» преподаватели. Студенты по определению не лезли в жизнь преподавателей, а те в свою очередь не приставали к ним с «моральным обликом» советского студента, который совал нос в студенческие дела, это был – деканат. Текущая успеваемость, экзамены, переэкзаменовки, зачеты, общежития – это основная тема, которая волновала деканат.
      У каждого преподавателя имелись свои требования к усвоению студентами пройденного материала, одни требуют ведение конспекта лекций, другие в эту же тетрадь добавлять материал прочитанный студентом из другого источника, одним словом при зачетах и экзаменах преподаватели частенько просят показать собственные записи лекций, чтобы убедиться, что студент посещал лекции. Курс лекций по «Гражданской обороне» не самый важный предмет, скорее сопутствующий, его у нас читал полковник Шевчук. Небольшого роста, пухлый, но подвижный, круглолицый с короткими усиками, в военном мундире со звездами, он выглядел весьма забавно. Его невозможно было уронить из-за антропометрических размеров, высота роста строго соответствовала его ширине, ну, например, в талии. Почему талия, вроде бы как, она должна быть посередине. Во время лекции он постоянно был в движении, то ли ему доктор прописал режим движения, то ли он с детства такой, трудно сказать, но катался по аудитории он фантастически быстро. Тем самым, не давая покоя студентам, собственно он ни к кому и не приставал с вопросами – «Почему вы не записываете?», но само его появление не давало возможности заниматься другим делом. Подошло время зачетов. Шевчук относился как раз к той породе преподавателей, что неукоснительно требовал конспект лекций и порой он при виде хорошо оформленного конспекта мог автоматически поставить «зачет». Студенческий характер это особая субстанция, не терпящая лишнего глупого труда и если можно где-то не делать, он ни за что не будет делать, так обстояло дело со многими лекциями, многие из которых просто не посещались. Перед зачетами и экзаменами переходили из рук в руки конспекты «прилежных» студентов, некоторые даже удосуживались переписывать лекции в свои тетради. Наконец подошла очередь, идти к Шевчуку следующего студента, им оказался Агаларов родом из Азербайджана, паренек невысокого роста, худенького телосложения, раскрепощенный, с хорошим чувством юмора. Конспект он позаимствовал у нашего отличника Замятина, его он и протягивает Шевчуку. Тот внимательно перелистывает конспект и вслух комментирует: «Кажется, я этот конспект уже видел. Это ваш конспект?» Следует утвердительный ответ.
– Вы же видите подписано, Агаларов.
Шевчук вновь перелистывает конспект, словно пытаясь отыскать что-то важное, и таки находит. С удовлетворением тычет пальцем на последний лист тетради:
– А вот посмотрите, здесь написано Замятин!
Другой бы на месте Агаларова сдался, но только не он.
– Все правильно фамилия Агаларов, это по-азербайджански, а по-русски
Замятин.

      Если бы студенческая жизнь состояла только из учебных занятий, то многие сошли бы с ума изо дня в день долбить науку, слушать лекции, держать себя в напряжении, вот именно поэтому и включаются в студенческую жизнь «стрессовые элементы». Припоминается случай, мы уже были на четвертом курсе, как однажды кто-то притащил в институт «игрушку-шутку» пузырек ярко синих чернил, привезенных из-за рубежа. Смысл шутки сводился к тому, что кто-то неловко или с умыслом (это уже оскорбление), брызгал на рубашку другого человека, и тот с ужасом видел, как расползается синее пятно, иными словами вещь загублена. Однако через несколько минут, на «испорченной вещи» не остается и следа от чернил. Интересно было наблюдать, как люди реагируют на эту выходку: у одних меняется лицо и оно становится грустным; у других возникает чувство гнева; третьи огорчаются. Примечательно то, что ни кто не смеется, смеются потом, когда видят, что вещи не причинен ущерб. Но сама по себе шутка весьма опасная, можно не успеть остановить гнев «пострадавшего» и получить увесистую оплеуху. Приблизительно так и развивались события в тот день. Кто-то вбежал в аудиторию и крикнул, по лестнице поднимается Женя Лукашук. Решение было быстрым, пошутить и над ним. Женя был парень крепкого телосложения, высок, костист с сильно тормозящим  чувством юмора. Дверь распахнулась, на пороге появилась «жертва», направляющаяся к своему месту, присел. И здесь вертлявый наш сокурсник обладатель «горе» игрушки решил не мудрить приблизился к Жене вплотную и без каких-либо слов с наглой улыбкой плеснул на белоснежную рубашку чернила. Хорошо, он вовремя сделал шаг назад, иначе бы руки Лукашука сомкнулись бы у него на горле. Лицо Жени в момент превратилось в белоснежное полотно белее его рубахи и приобрело демонический оскал. Со словами:
– Ты, что наделал сука?!
Он рванулся к обидчику. Хорошо рядом стояли ребята и успели перехватить разъяренного Лукашука, которому на ходу попытались объяснить, что это всего лишь шутка. От ярко синего цвета не осталось и следа, рубашка приобрела первозданное белоснежное состояние.
      На кафедре «Строительная механика» уже несколько недель возбужденное состояние доцент кафедры Петраков Н.Н. (фамилия изменена) защитил докторскую диссертацию, и преподаватели пытались продлить как можно дольше торжества. Новоиспеченный доктор активно разделял со своими сослуживцами затянувшиеся поздравления каждый раз заканчивавшиеся возлияниями. Незаметно пробежало время, и наступил момент официального торжественного вручения диплома профессора на Ученом Совете института, и надо же такому случиться, что за пару дней до вручения, подвернулась очередная оказия «во славу нового профессора», которая закончилась ближе к полуночи. Ноги ученого уже передвигались с трудом, мысль оставалась четкой, но почему-то скрывалась глубоко внутри, речь имела ярко выраженный оттенок усталости и становилась с каждой минутой не членораздельной. Об общественном транспорте не могло быть и речи, воспользоваться услугами такси тоже маловероятно, просто не посадят, эта тяжелая ноша выпала на меня. С грехом пополам, с божьей помощью и с помощью коллег удалось втолкнуть ученого в мою машину, но это было начало большого пути. Из маловыразительной речи я понял, что наш друг живет на Ленинском проспекте. Отъехав полпути, я попытался выяснить номер дома. Ответ был прост: «Дальше». Вот уже впереди замаячила МКАД, вопрос тот же и ответ тот же «Дальше». Разбудив его в очередной раз, я спросил:
– Николай Николаевич, мы добрались до конца Ленинского проспекта.
– Разворачивайся назад.
Проделав дважды путь по проспекту, я убедился, что так можно кататься до утра. Перманентно просыпаясь, он как-то подозрительно начинал морщиться. Это обстоятельство натолкнуло меня на крамольную мысль – возможно непроизвольное мочеиспускание прямо в машине. Порядком устав от езды по Ленинскому в ночное время, меня все чаще посещала мысль о теплой кровати, а тут еще проблемы.
– Николай Николаевич, будем ссать или как?
На удивление был получен четкий и утвердительный ответ.
– Да.
Долгое нахождение в машине в согнутом состоянии, с переполненным мочевым пузырем, сыграли свою роковую роль. Выбравшись кое-как из машины ученого, понесло в сторону, пытаясь, как пилот самолета выровнять свой гироскоп, он дал такой крен влево, что выйти из него не представлялось возможным, жесткая посадка на асфальт неминуема. Лицо, ушибленное асфальтом, не сразу приобрело свою форму, встав с моей помощью с разбитыми очками, окровавленным лбом, он безошибочно попал рукой в прорезь брюк и самое главное нашел то, что искал, и надо было видеть, какой напор выдал ученый, его даже откинуло отдачей струи назад. Мужественный человек, все-таки устоял. Вначале у меня мелькнула слабая надежда, что после обильного излияния память вновь посетит ученого, но с ней пришлось расстаться еще быстрее, так как он погрузился в глубокий сон. Путь один везти его к себе домой, благо у меня была свободная однокомнатная квартира, которую я навещал в период «лирических» раздумий. Эвакуация из машины проходила не просто, вконец расслабившись, «профессор» погрузился в глубокий сон, близкий к летаргическому. Если кому-то взбрело бы в голову, в этот момент, взглянуть в окно, то перед ним явилась бы сцена выволакивание трупа, его транспортировка для последующего расчленения на части. Ученый не мог говорить, идти и чувствовать. Я молил Бога, чтобы только работал лифт, наш путь лежал на десятый этаж. Затащив тело в квартиру, о кровати речь не шла, пришлось расположить его на диване (конечно, обошлись без вечернего туалета), в полной экипировке, к этому моменту лицо стало мало узнаваемым со следами запекшейся крови и с красивыми двумя синяками под глазами. В народе в таких случаях говорят эффект домино «пусто – пусто». Наутро «красота» превратилась в два черных пятна вместо глаз, не подлежащих устранению и маскировке косметикой, выход один темные очки и побольше размером. Все бы было не чего, да через два дня «Ученый Совет». И вот в очковом камуфляже, Николай Николаевич направился на очередное заседание. При вручении диплома профессора Петракову, все ученые (пытливый народ) не без интереса приглядывались к новому измененному имиджу вновь испеченного ученого.
      За профессором Петраковым водился еще один небольшой грешок, он частенько погружался в свои ученые мысли настолько, что порой мог перепутать аудиторию,  в которой он должен читать лекцию. Все преподаватели кафедры «Строительная механика» обычно собирались в перерыве между лекциями в «преподавательской», однажды там появляется взъерошенный Николай Николаевич и с недоумением делится некими сомнениями со своими коллегами.
– Странная вещь, впервые, читаю лекцию в гробовой тишине?
– Обычно студенты шумят, иногда, даже задают вопросы, просят повторить, а здесь гробовая тишина.
Молодой ассистент, готовящийся к своим занятиям, вдруг спрашивает профессора.
– Николай Николаевич, а вы, в какой аудитории сейчас были?
– В 322-й.
– Вы перепутали номера. Ваша лекция должна быть в аудитории 422 у студентов 4 курса. А вы читали лекцию студентам 1 курса.

      Студенческие годы, пожалуй, самая интересная пора у молодых людей они  успевают учиться и влюбляться, заниматься спортом и веселиться, одним словом «в здоровом теле здоровый дух». В студенческой среде спортсмены всегда пользовались особым вниманием и уважением. Они защищали престиж ВУЗа, города, страны, им рукоплескали арены стадионов и спорткомплексов, а имена Олимпийских Чемпионов вписаны золотом в историю спорта. Памятен один случай, произошедший со мной осенью 1962 года. Закончился очередной Чемпионат страны по плаванию в Харькове, и у меня появилась очередная награда серебряного достоинства, этому обстоятельству радовались все мои друзья, включая всю студенческую когорту. Незаметно подкралась очередная зимняя сессия, все готовятся к экзаменам и мне пришлось сесть за книги, что-то удалось сдать во время сессии, что-то переносилось на более позднее время (такая возможность спортсменам предоставлялась), в памяти застрял один эпизод с предметом «Основы научного коммунизма». Молва о преподавателе и его подходе к оценке знаний студентов облетает всех достаточно быстро, в частности, об этом преподавателе ходила молва, что самая плохая отметка, исходящая от него – это удовлетворительно, равносильная «неуду». В основном это были «хорошо» и «отлично». К этой науке у меня было свое отношение и брать книгу, да еще что-то вдалбливать в себя, это было выше моих сил, тем более что ребята говорили о лекторе как о лояльном человеке хорошо расположенному к спорту и спортсменам. Единственное, что настойчиво рекомендовали ребята, это прицепить серебряную медаль, вокруг которой могли развернуться благоприятные события предстоящего  экзамена. Пришлось посягнуть на свои принципы и нацепить медаль, чего я раньше и позже никогда не делал, не носил медалей, не носил значок «Мастер спорта СССР». Со скрежетом в сердце направился на экзамен. Мало того, что абсолютно не знаю      предмета, так еще вырядился петрушкой «Орденоносец!». Глупая и стыдная ситуация сидеть тупо смотреть в билет читать вопросы и не понимать чего от тебя хотят. Я остаюсь последним, моя очередь. Действительно преподаватель оказался очаровательным человеком, быстро выяснив полное отсутствие знания предмета, мы начали говорить о спорте и о спортсменах, он говорил о своих пристрастиях и любви к спорту, говорили обо всем кроме «Научного коммунизма». Результат был ошеломляющим «Двойка» единственная на всем курсе. Потом, долго я не мог смотреть на свои медали.
      В 1963 году состоялся международный матч пловцов в Венгрии, в нем принимали участие сборные команды городов Москвы и Будапешта. Команда Москвы разместилась в гостинице в центре города, соревнования же проходили в бассейне, что расположился в живописной зоне на острове Маргит, посередине реки Дунай. Это был летний сезон разгара студенческих каникул. В состав сборной команды Москвы по плаванию входили четыре человека из МИИТа. В нашем институте спорту всегда  уделяли большое внимание и особенно плаванию. В разные времена в ВУЗе учились многие известные пловцы, входившие в состав не только сборной команды Москвы, но состав сборной СССР. Наша же студенческая команда по плаванию была интернациональна. Пару венгров пловцов защищали цвета нашей институтской команды, одним из которых был Дёзе Карампаи. Достаточно сильный кролист, Дёзе принимал участие в Универсиаде в городе Вильнюсе, был постоянным участником чемпионатов «Локомотива». В то время старшим тренером институтской команды по плаванию был Виталий Карлович Римш. В «плавательных кругах» никто не знал этого человека ни как пловца, ни как тренера, мы даже не знали, умеет ли он плавать, или держаться на воде. Но так распорядилась судьба, что ему пришлось выполнять эту работу. Время бежит быстро и к нему начали привыкать, хотя «колкости» в его адрес летели постоянно. Ему ничего не оставалось, как терпеть и «глотать» их, без особого удовольствия. По всей видимости, ощущая свою профессиональную непригодность в спорте и желая как-то закрепить свои позиции на кафедре физкультуры, он выбрал для себя, как защитную функцию, положение человека стоящего на страже государственных интересов, то есть роль «стукача» и особенно бдительно, он следил за всеми иностранцами, как потенциальными шпионами и рассадниками антисоветчины. Становиться понятным, что Дёзе был для него «объект № 1» и на нем, он сосредоточил все свое внимание, периодически вызывая его на откровенный провокационный разговор о политике, о студенческой жизни, о социалистической системе, о коммунизме и других подобных вещах. Тот уже, будучи взрослым человеком студентом 3-го курса института, перешедшего на 4-й курс, имея свою точку зрения, без страха и упрека излагал так, как он это себе представлял, без какой-либо злобы и агрессии, надеясь на понимание «старшего товарища». «Старший товарищ» все это понимал как надо «по своему» после каждой беседы, тщательно, стараясь не упустить мельчайших подробностей, конспектировал содержание «задушевной» беседы порой сгущая и добавляя от себя в нужном месте личные комментарии. Документ получался что надо, после таких комментарий можно было сразу и безоговорочно ставить человека к стенке.    
      Заканчивая летнюю сессию, мы условились с Дёзе, что во время нашего приезда в Будапешт он обязательно придет на соревнования и какое-то время будет просто нашим гидом. Так оно и случилось, в первый же день нашего приезда появился Дёзе, который не расставался с нами на протяжении всего нашего пребывания в Венгрии. От нашего глаза не утаилось одно обстоятельство, обычно веселый и жизнерадостный Дёзе как-то погрустнел, вначале мы не придали этому значения, но чем ближе был наш отъезд, тем мрачнее становился наш товарищ. В один из дней, мы поинтересовались, что с ним происходит? Он долго отнекивался, уходя от прямого ответа, но затем медленно стала проясняться обстановка. К концу подходили каникулы, и он направился, как всегда, в Посольство СССР в Венгрии для получения студенческой визы для продолжения обучения. Началась какая-то бюрократическая проволочка: что-то еще не готово; какая-то заминка с подтверждением ВУЗа; куда-то затерялись документы и подобные вещи. Ясно было одно, произошло что-то серьезное, что мешает его поездке в Москву. Затем произошло, как всегда, добрые люди, «шепнули», что в Москве кто-то, что-то написал на него в КГБ. Картинка стала прозрачной, но не стала от этого привлекательней. Горячие молодые спортивные сердца быстренько восстановили, кто мог быть таким «Сукой-доброжелателем», теперь возникала другая задача, как помочь нашему товарищу? Только наивная и честная молодость в состоянии принимать такие молниеносные решения, не задумываясь о грустных последствиях. Решение сводилось к следующему: по возвращении в Москву, приступаем к подготовке письма-характеристики, на нашего товарища – подписи всех членов команды; излагаем ребятам на его курсе возникшую проблему и предлагаем подготовить такую же характеристику от сокурсников; все эти документы необходимо каким-то образом передать Дёзе в Будапешт. Случай не заставил себя ждать один из наших друзей вылетал вскорости в Австрию на соревнования и решено было, что он опустит конверт с документами в Вене на имя Дёзе Карампаи.
      Не прошло и месяца, как разразился скандал в институте, засуетились чекисты-специалисты, засуетилось руководство спорткафедры, заволновались руководители «Локомотива», Слава Богу, еще не долетела весточка до Госкомспорта СССР. Все в основном здравомыслящие люди и в душе где-то понимали наши эмоциональные действия, в то же время, по отечески, ругали нашу глупую молодость, при этом журя нас:
– Герои! Сопляки вы! Ведь всю жизнь себе загубите!
Справедливо гласит русская пословица – «Плетью обуха не перешибешь». Спортивные руководители замяли этот случай, все спортсмены не понесли сурового наказания, мерзавцы остались на своих местах, наш товарищ Дёзе Карампаи лишился права въезда в СССР и дальнейшего обучения.
Наивные молодые глупцы. Мы сделали маленькую неуклюжею попытку перевернуть Мир …
Как говорят химики – И что мы имеем в осадке?
Горечь, обиду и разочарование.
         
       Пройдут годы, и я начну выступать в качестве преподавателя на кафедре «Строительная механика» и многое из студенческой жизни будет эпизодически всплывать в моей памяти иногда с горечью, иногда с улыбкой. 
Человечество не могло оставить без внимания стадии развития общества и его формации, на каждом этапе своя система обобщающих взглядов на протекающие процессы – эта общая картина понимания общества (мета-парадигма) разбросала на большие расстояния, во времени, рабовладельческое общество, полигамные семьи, общины, касты и тому подобное. Особое место в этой общественной линейке занимает относительно молодое направление – студенческое общество. Студенческое общество это новая формация, которая образовалась не в результате социальной революции и смены власти, не в результате межнациональных конфликтов, не в результате смены производственных отношений, она стала выпуклой и заметной с момента появления первых учебных заведений (университетов) и со временем заняла особое положение среди молодежи.    
      По существу институтская-университетская жизнь это абсолютно автономный организм, несущий в себе характер замкнутых взаимоотношений, включающий в себя почти все необходимые элементы жизнедеятельности: учебный процесс (знания); культура (дом культуры, библиотеки); медицина (поликлиника); спорт (своя спортивная база); фабрика кухня; даже есть свои заводы-мастерские по изготовлению учебного оборудования. Многие крупные учебные заведения в стране используют приведенную схему, не исключением являются и московские ВУЗы: МГУ, МВТУ, МАИ, МИИТ. Основной заботой «ученых мужей», было устройство студенческой схемы жизнеобеспечения, органически связанной в единый механизм, направленный на более плодотворное обучение и экономию времени, связанных с решением бытовых вопросов. Но пытливый молодой ум, внес свои дополнения в уклад студенческой жизни явно пропущенный, по какой-то причине, «учеными мужами». Досуг студента (не ограничивается библиотекой и Домом культуры) «душа взыскует яств иных…» об этом грезили гоголевские персонажи, без труда, можно догадаться, что речь идет о «Гуриях». Снятие стрессовых нагрузок без (горькой, холодной, прозрачной) просто не мыслим. Эти два обстоятельства сильно озадачивали молодежь, они быстро восполнили пробелы, допущенные чиновниками Минобразования включив, в распорядок студенческой жизни (утехи), трепетно заботившимися о нравственном облике студента и его быте. Даже студент духовной еврейской семинарии, сосредоточенно читая «Тору» ни как не может выкинуть из головы мысль о греховных вчерашних тайных похождениях и утехах с девчушкой из соседней булочной. Гормон так давит в голову, что маленькая камилавка не в состоянии спасти его от грехопадения.
      Казалось бы, с первого взгляда, вопрос настолько мелкий и жизненный, что мог бы остаться без внимания, однако он присутствует и живет в любой точке мира, где есть студенческая среда.
      Сексуальная потребность – это скрытая от глаз, но бурлящая в молодых     телах форма продолжения рода человеческого, половое влечение (либидо) порой так попрет изо всех щелей молодого организма, что становится похлеще подоспевшего дрожжевого теста. Не удержать. Пробовали разные методы, так же как и в армии, понижения уровня сексуальной активности, включая строгие карающие меры, не помогло. Решение, как всегда, выплыло само по себе, но оказалось очень мудрым, на все их юношеские «деяния» закрыть глаза, и только в случаях вопиющих и переходящих через все нормы студенческой жизни, производить вмешательство и разборки с применением строгих мер воздействия.

       Строительные отряды это благодатная тема, поскольку на летние работы по стране выезжает многотысячная армия студентов каждый из которых несет в себе сюжет для небольшого рассказа. В целом студенческие бригады делают весьма полезное и крайне нужное дело для народного хозяйства, воздвигают сельхоз объекты (свинарники, коровники, силосохранилища, прокладывают бетонные дороги, возводят искусственные сооружения и многое другое). За два месяца работая от «зари и до зари» студенты успевают возвести то, что местные избалованные специалисты строили бы год.
      Не успела закончиться очередная сессия, как студенты начинают суету с множеством вопросов – куда ехать? Кто командир? Чем заниматься? Идет процесс формирования строителей. Девчонки поглядывают на ребят, те ведут массированную пропаганду среди женского состава, уговаривая их на поездку в дальние романтические края. Кто не помнит – «А еду, а еду за туманом и за запахом тайги …» Идет процесс сращивания и объединения алкоголиков с бездельниками, романтиков со скептиками (до определенного момента), мечтателей с лунатиками, все это содружество скручивается в один толстый канат.
       В этот период Комитеты комсомола гудят как улей, идет процесс формирования отрядов, утверждение командиров линейных отрядов, районных и краевых. Главные инженеры пытаются определить объем предстоящих работ, чтобы как то спланировать и разместить трудовые ресурсы. В столь важной и масштабной работе ни как не обойтись без комиссаров (политработники), направляющий и мобилизующий орган. Казалось бы, должны были личным примером вдохновлять студенческую массу на доблестный труд, ан нет, указать «откуда и куда бросать» это можно, а пахать от зари и до захода солнца, это извините, не мы.
      Наконец, вся предварительная организационная работа проделана, вот уже уехали отряды-первопроходцы для обустройства студенческого городка, отправлен строительный инвентарь и малая техника все готово к началу работ. Наступает торжественный и долгожданный день построения отъезжающих студентов во внутреннем дворе института, сооружена примитивная трибуна для выступления руководства института, празднично украшены аллеи, где располагаются студенты, взволнованный приглушенный гул выползает на улицу. Транспаранты, флаги, лозунги шевелятся на ветру. Быстро между рядов мелькает одинокая субтильная фигура завхоза Паши с озадаченным и перекошенным лицом, причем он сделал уже не один круг, пристально вглядываясь в студенческую массу, словно потерял что-то важное. Сердобольные люди, из числа преподавателей, пытаются ему помочь.
– Паша, что случилось? Может чем помочь?
– Да нет. Беда-то, какая.
– «Добро пожаловать!» с****или.

      Стучат колеса, поезд уносит в далекие степные или таежные края светлые молодые головы и здоровые руки будущих инженеров. В вагонах весело раздаются студенческие и походные песни, в стаканах плещется (втихаря) вино, девчонки ежась, прижимаются к парням, а те в свою очередь представляют себя в роли странствующего рыцаря, возвеличивая самих себя в собственных глазах. Привлекательность дальних переездов и жизнь в походных условиях состоит в том, что человек предоставлен самому себе без строгого родительского глаза и постоянных упреков – «Это делай так, а этого делать, вообще не следует! И так далее», запретов и всего остального, с чем связано  ущемление свободы и действий молодых людей. По крайней мере, это кажется на первый взгляд, на самом деле присмотр, конечно, существует и довольно строгий, другое дело, что он исходит от твоих же сверстников и, наконец, сегодня, они руководят тобой, а завтра ты будешь руководить ними. Таким образом, баланс отношений выравнивается и не сильно давит на психику.    
      Простая грубая пища, тяжелые таежные или степные условия работы, свежий воздух, луна, будоражат кровь и пробуждают склонение к простым человеческим отношениям. В том случае, если таковых отношений по каким-либо причинам не хватает в студенческом городке, то особо одаренные ищут их (отношения) в близь лежащих местах. Студенты народ отверженный успевают выполнить дневную норму строительных работ, наскоро перекусив, переходят к ночной лирической работе. На многие километры слышен хруст не всегда покорных девичьих конечностей и выстрелы оттянутых белоснежных грудей, словно звуки рогатки стреляющей по воронам.
      Недаром многие курьезные случаи взяты напрямую из студенческих поездок в колхозы на «картошку» или строительные работы. Один из них красноречиво свидетельствует о состоянии дел в наших колхозах. Без студентов не обойтись.
      Председатель одного из подмосковных колхозов, проводит собрание среди членов колхоза, в выражениях не стесняется, так принято, это норма общения, иначе не поймут. Очень расстроен. Дела не иду. Все плохо.
      – Осеннюю посевную сорвали. Мать вашу так!
      – Техника вся поломана. Механизатор пьет! Ети его мать!
      – Дороги все в негодность пришли. Проехать не возможно колдоебина на колдоебине.
Голос из зала
      – Надысь, на этой дороге кого-то вые…ли.
Председатель одобрительно подхватывает
      – Вот видите уже кого-то вые…ли!
Продолжает.
      – Бабы все брюхатые по деревни бегают разродиться не могут, студенты, что ли нашкодили.
Вдруг слышится страшный грохот сверху крыши. Пробивается шифер, и показываются две ноги в сапогах. Народ с удивление поднимает головы и смотрит вверх. Председатель смотрит с негодованием, вскидывает вверх руку и громко орет собранию.
– А этот парашютист, меня просто задолбал!   

      Короткая студенческая пора полевых, строительных работ, с поздней весны до ранней осени, но даже за столь короткий промежуток времени, они столько дел наворочают, что потом по деревням разобраться не могут где, чей ребенок образовался.
      Очередной хозяйственно-студенческий десант готовится к высадке в Подмосковье. Деревня вся на ногах. Преображается. На каждом подоконнике чистая салфетка и на ней стоит стаканчик самогонки.
Бабы на глазах меняют свой облик и физическое содержание – многие
месяцами не подмывались, начали делать эту процедуру с большой охотой и
знанием дела. Кто-то спохватился начал делать спринцевание и мыться
душистым мылом.
Буфетчица:
– Никитична, слышь, говорят к нам в деревню какой-то отряд скоро нагрянет, то ли заградительный, то ли восстановительный … да нет же строительный. Черт бы их побрал!
– Ты, вот что, баба Поля, не переживай к тебе это не относится. Это студенты едут будут нас переделывать (переебывать) заново, на свой лад.
– Срамная ты девка, я на тебя погляжу. Ни стыда и не совести в тебе нет. Тьфу!
      Студенты – все как один наготове: с «гвоздями», с топорами, где забор поправят, где  дощечку прибьют, где зазевавшуюся бабу «выдерут», лихой народ, рукастый.
Студенческий лозунг гласит: «Не бывает не красивых баб – бывает мало водки».
Старухи стали прихорашиваться, глядишь, и они может быть окажутся
востребованными. На голову повязали свежие нарядные платки. Изменили
прихрамывающую, вразвалочку, косолапую гусиную походку, стали заметно
и игриво пошевеливать задом. Весна виновата. «Щепка на щепку лезет».
Итак, не просыхавшие мужики, вдруг, как по команде, не приходя в
сознание, удвоили норму потребления спиртного. С них свалилась, как с плеч
гора, будь она не ладна, обязанность супруга. Председатель не нарадуется и
дела делаются и в деревне спокойно. Надо готовить благодарность
студентам. Не подвели ребята. Хорошая растет у нас молодежь! Будущее в
надежных руках!
      
      Много прошло время с той поры, но всякий раз проезжая мимо
институтских зданий, невольно бросаешь взгляд на его старинные стены,
дворик, окна, словно ища в них давно забытые лица, в надежде, может все-
таки мелькнет знакомый облик – увы, это всего лишь сладостные иллюзии.




12.03.11г. Москва