Роман Ассириец Глава четвертая

Глава 4.
          Профессор

    Настроение у меня, как сейчас помню, перед встречей с Профессором  было препаршивое. Даже горячий душ не помог. Ужасно болела правая пятка, видимо я все-таки ее отбил как следует. Правое предплечье ныло, и я заранее предвкушал себе все тридцать три удовольствия от дороги домой. Ни руля повернуть, ни передачу  переключить, черт, - давно ведь собирался купить машину с автоматической коробкой.

    Я натуго замотал бинтом локоть и предплечье, пошевелил рукой, вроде так полегче. Поморщившись, натянул свитер, куртку, повесил на левое плечо сумку с амуницией и захромал на выход. Только у самого выхода я вспомнил об обещании, данном мастеру и, чертыхнувшись, развернулся на сто восемьдесят градусов. Вот никакого желания у меня сейчас нет ни с кем общаться! И что за таинственный такой друг, и что имел в виду Сэнсэй, когда сказал, что «это важно для вас обоих»?

     Ладно. Есть только один способ выяснить это: я решительно постучал в дверь, обитую бамбуковыми планками и, не дождавшись ответа, толкнул ее.

    В комнате Сэнсэя я был однажды, в тот раз мне бросились в глаза только стеллажи с доспехами и мечами, циновки на полу, бонсай на подоконнике, да маленький чайный столик из сандалового дерева  в  дальнем углу. Помню запах от горящей ароматической палочки, хотя самой палочки я тогда не заметил. В этот раз в комнате что-то неуловимо изменилось. Никаких ворохов амуниции, -  видимо, расторопный помощник все вынес куда-то.  В дальнем правом углу, за тем же столиком, сидел человек. Фигура его, почти полностью скрытая в полумраке, казалась массивной и зловещей. Мне стало не по себе, по спине побежал холодок. Я взял себя в руки: что за страхи, в самом деле!  Кашлянув в кулак, я выжидательно затих.

- Нечего там кашлять. Проходи и садись. Выпьем чаю и поговорим. – Голос был низким и грубым, слова падали отрывисто и весомо. Незнакомец выдвинулся из тени в светлый круг лампы, и я увидел тяжелое, иссеченное глубокими морщинами загорелое лицо,  с тяжелым подбородком и черной косматой шевелюрой, больше напоминавшей львиную гриву. Как я успел заметить позже, он и взрыкивал, как лев и, вообще, всем своим поведением напоминал огромное дикое животное, сильное и опасное.

- Ну, что ты там замер? - голос слегка смягчился, в круг света протянулась огромная лапища  и нетерпеливым жестом указала на подушки напротив, - садись, не бойся. Есть разговор…Не заставляй старика вставать лишний раз на проклятый протез.

    Мне ничего не оставалось как сесть туда, куда мне было указано. Несколько секунд его черные, блестящие, глубоко посаженные глаза буравили меня, да и я во все глаза рассматривал этого удивительного человека. Лицо его, крупное, словно высеченное из камня, все в глубоких морщинах, напомнило мне лицо  моряка…или нет, капитана шхуны китобоев, промышляющих в северных морях. Но загар! Откуда такой, явно южный, загар, в Петербурге, в апреле…Да и чтобы так загореть, надо провести под палящим солнцем много месяцев. Кто он, откуда, чего хочет от меня? На вид лет ему было около шестидесяти, но он был еще могуч - такими ручищами подковы разгибать.

- Я знаю, о чем ты думаешь, - проворчал гигант, - какого дьявола мне от тебя нужно - я прав?

- Ну, в каком-то смысле… Мы знакомы?

- С тобой – нет. Но я знал твоего отца, – из темноты на стол упала странно знакомая  потертая  тетрадка, на которой еще можно было прочесть наш адрес и телефон. Чернила выцвели и надпись едва читалась.  – Узнаешь?

- Это тетрадь друга моего отца. Он звал его Гриша. Григорий, кажется, – произнес я, проведя рукой по шершавой обложке, - но как она оказалась у Вас?

- Меня зовут Профессор. Твой отец передал мне ее незадолго перед смертью.

-  Зачем? Вы ассириец? Ну да. Конечно…Как я раньше не догадался!

- Правильно. Я ассириец, как и ты. Твой отец доверял мне. Он хотел, чтобы я проверил, насколько точны эти выводы, с помощью собственных научных методов. Мы часто беседовали с ним, в том числе и о тебе.  Моя сфера интересов  находится на стыке нескольких наук – археологии, палеонтологии, антропологии, этнографии, истории, лингвистики, электроники, физики, молекулярной химии, военной истории и еще десятков научных дисциплин. Продолжать не буду, а то ты, кажется, уже заскучал.
 
    Я и в самом деле зевнул украдкой, - сказалось раннее пробуждение и накопившаяся за день усталость.

- Простите. Все это крайне занимательно. Но какое это имеет отношение ко мне?

    Перегнувшись через столик, он наклонился ко мне и прорычал:

- Самое прямое. Я предлагаю тебе изменить то, что ты называешь своей жизнью, а я бы назвал кислым, никчемным, бездарным существованием паразита, амебы, простейшего! Я пришел пробудить тебя от спячки!

    Огромный кулак с треском опустился на лакированную поверхность, от неожиданности я подпрыгнул. Вся моя сонливость разом улетучилась, а по столу побежала сетка трещин.

- Постойте, - осторожно подбирая слова начал я, - положим, меня самого мало устраивает то, как я живу. Но что конкретно Вы предлагаете? Работу?

    Профессор распрямился и торжественно произнес:

- Я предлагаю тебе выполнить обещание, данное отцу. Я дам тебе такой шанс. С помощью оборудования, которое я собрал и испытал, я смогу отправить тебя назад, в прошлое нашей страны. В Ассирию. У тебя будет миссия,  но прежде, чем я посвящу тебя в детали, мне нужно твое согласие, – он замолчал, испытующе разглядывая меня.
 
    Под его взглядом я  чувствовал себя, как под микроскопом. Сознание мое лихорадочно заметалось. Да он сумасшедший, просто свихнулся, – промелькнуло в моей голове. Какое, к черту прошлое, что он несет? Что мне там делать? И почему я?

- Почему я?

- Ты идеальная кандидатура. Ассириец, лингвист, потомок царской династии. Да и еще наслышан о твоих успехах в Кендо, - тонкая улыбка тронула на мгновение его губы и тотчас пропала, но я успел ее заметить и весь взъерошился, как воробей.

- Ну, ну. Не ершись! Я всю жизнь занимаюсь Кендо у Фудзивары, вместе мы бывали в разных переделках. Он великий воин и достойный продолжатель рода самураев. Это его предки практически правили Японией многие столетия во времена смуты и феодальных войн, сделав самого императора лишь пешкой в своей игре…Тебе повезло с наставником. Он хвалил тебя, а я знаю, как он скуп на похвалу. Это значит, что я смогу научить тебя многому из того, что знаю сам, перед тем, как ты отправишься. Но отправишься ты только тогда, когда будешь готов.

    Я совершенно потерялся. Вдруг мне пришла в голову мысль:

- Постойте, Вы говорите, что испытали оборудование. Вы сами?

- Да, мой мальчик. Я знал, что ты спросишь об этом. Я был там.
 
- Вы принесли оттуда что-нибудь?

- Конечно, - он повернулся ко мне правой щекой, до того находившейся в тени, и я увидел багровый шрам, шедший от виска к подбородку. Шрам был подозрительно свеж.

– Вот это я принес. А нога моя осталась там. Что, считаешь, неравноценный обмен? Что поделаешь…Я никогда не умел торговаться. А еще я принес знания. Знания древнейших цивилизаций, существовавших на Земле за миллионы лет до нас! Так ты согласен или нет? Говори прямо.
 
    Его ладонь с шумом снова опустилась на столик, в котором на этот раз что-то хрустнуло. Если так пойдет и дальше – столик обречен.

- То есть, вы хотите сказать, что если…ну допустим, я соглашусь,  я могу оттуда не вернуться? – путаясь и запинаясь, спросил я, уже предчувствуя ответ.

- Можешь, - просто ответил он.
 
    Последовала долгая пауза. Приехали, подумал я. Добро пожаловать в клуб самоубийц! Профессор, искоса наблюдая за мной и повернувшись вполоборота влево, снял с полки чайник, приоткрыл крышечку – комната наполнилась ароматом жасмина.

- Чай, - рыкнул он, - лучший в мире чай! Ну-ка, хлебни, мой мальчик, а то что-то вид у тебя бледноват.

    Со стороны я себя не видел, но почему-то сразу поверил Профессору на слово. Я взял пиалу из темной керамики, но руки предательски дрожали, и я поставил ее обратно, плеснув кипятком на многострадальный столик.

- Расскажите подробнее, я что-то не совсем понимаю, Вы изобрели машину времени?

- Ну, в самом примитивном понимании – можно сказать и так. На самом деле, все гораздо сложнее. Мы создали нечто, вроде симулятора временных эпох. Он позволяет однократно поместить человека в выбранный временной отрезок истории нашей планеты, при соблюдении определенных условий. Я сорок лет потратил на разработку. Когда-то это было самое секретное КБ в Союзе, пока его не развалили  эти мерзавцы. У меня работали пять тысяч человек, тридцать заводов-смежников поставляли нам детали и оборудование, шесть ведущих НИИ проводили для нас исследования, и, когда мы уже должны были получить первые результаты, – все кончилось! Финансирование, поставки, исследования. Люди разбежались, проект прикрыли, повесили гриф «совершенно секретно» и опечатали мою лабораторию. Никому не нужна большая наука, политикам не нужен ответ на вопрос, откуда мы и зачем…Им всего лишь надо знать, как выиграть очередные выборы, чтобы до следующих нахапать как можно больше. Примитив, плесень, протоплазма!

    Темная пиала совершенно исчезла в его ручище, он шумно втянул чай губами и фыркнул.

- Они думали: они меня остановят! Они засекретили даже мои черновики. Но я все это предвидел, и, втайне, давно уже дублировал установку.
 
- То есть, Вы хотите сказать, Вы создали два симулятора, или, как их там?

- Да называй как хочешь, это неважно. Да, на первой модели я отрабатывал все спорные гипотезы, а результаты опытов, уже выверенные и просчитанные, внедрял на второй. В результате, она получилась значительно компактнее первой.

- А сколько места занимала первая? - поинтересовался я.

- Около сорока квадратных метров. Законченная модель в развернутом виде помещается в небольшой комнате. Это что-то вроде капсулы, с оборудованием, подключенным к ней. Пока не будем вдаваться в технические детали. В настоящий момент она здесь, в клубе. Безопасное место. При необходимости, ее легко можно перемещать. Последние десять лет я работал над ее усовершенствованием, провел тестовые испытания. Теперь она готова. – Профессор откинулся назад, сложил руки на животе. Его испытующий взгляд, казалось, просверлит меня насквозь.

- Постойте, Вы сказали – симулятор…То есть, это значит, что это не настоящее прошлое?

- Самое настоящее! А что, впрочем, по-твоему такое «настоящее прошлое»? – с интересом снова наклонился ко мне Профессор, в его глазах засветилась хитринка.

- Ну, как…то, что было на самом деле, что описано в исторических трудах, имеет  научное подтверждение! Вон у меня, в домашней библиотеке, одних энциклопедий пять полок. Там все, от австралопитеков - до Жириновского. Это же очевидно!
 
    Профессор снова презрительно фыркнул, напомнив мне разгоряченного африканского слона на водопое.
 
- А то, что не попало в труды, - с этим как быть? Это не прошлое? А потом, чего больше в твоих энциклопедиях, фактов или интерпретаций? Ты уверен, что ты черпаешь свои знания из первоисточника?

- Я понимаю. Конечно, интерпретаций больше. Но любая история – это интерпретации, ведь ее кто-то рассказывает! Вон, хотя бы взять Светония, его «Жизнеописания двенадцати цезарей». Разве он не искренен? И поняв этого человека, его цели, симпатии и антипатии, можно в его рассказе найти и объективные факты… И выводы нужные сделать. Вы хотите сказать, что прошлое, как мы его понимаем, – всего лишь отражение наших знаний о том, что было? – я завелся, остатки сонливости как рукой сняло.

- Более того, я хочу сказать, что прошлое, как ты его понимаешь, – лишь отражение той информации, которая была допущена к опубликованию. Проще говоря, то, что вам вбили в башку. Уверяю тебя, мой мальчик, что запасники крупнейших музеев мира содержат такие артефакты, которые способны перевернуть понимание среднестатистического человека об истории этой планеты с ног на голову! И все полетит вверх тормашками! В том числе и прошлое…Я молчу про всякие научные доктрины, которыми уже сотни лет забивают голову студентам представители академической науки. Все посыплется! Что такое «прошлое»? История? Чушь собачья! Всего лишь представление людей о том, что было, записанное с чужих слов. Манипулирование – вот ключевое слово! Манипулирование общественным сознанием в целях  группы лиц, дорвавшихся до власти. Это всегда было и будет. Канон - и ересь, Евангелие - и апокрифы, ветвистая пшеница квадратно-гнездовым способом  и - генетика….Диалектика, мой юный друг. Тот, кто понимает это, поднимается над общим уровнем заблуждающейся массы. Тот, кто не понимает… Впрочем,  блажен, кто верует. Сколько, по-твоему, лет человечеству?

    Вопрос застал меня врасплох. Рука сама собой поднялась – почесать затылок. Тупая боль в растянутых мышцах немедленно напомнила о себе болезненными толчками, но я не обратил на нее ни малейшего внимания.
 
- Ну, я плохо помню…Вроде несколько тысяч, десять или двадцать. Кажется, нас так учили…

- Хреново вас учили, - издевательски заметил мой собеседник. – Хотя и понятно, почему. Чтобы усилить важность происходящего сейчас, например, – ироническая усмешка появилась на его губах – социалистического строительства в отдельно взятой стране за последние семьдесят лет, надо отсечь прошлое, миллионы лет. Тогда все происходящее на отдельно взятом клочке суши принимает вселенский масштаб…А на самом деле… Вот я тебе пример приведу. В прошлом году, насколько я знаю, ты был в Египте?

    Я вяло кивнул. Все-то он знает. Откуда только взялся на мою голову?

- Помнишь многометровые обелиски египетских фараонов? Представь себе эту огромную стеллу из черного базальта, испещренную иероглифами. Допустим, мы положим на самый верх  пятикопеечную монету. Вот если принять высоту обелиска за историю нашей планеты, то толщина монеты покажет весь период развития человечества, а если положить на монетку, ну, скажем, почтовую марку, – то ее толщина отразит всю новейшую историю…Смешно! С новейшей историей я согласен, но насчет человечества – у меня свое мнение. Тем не менее, живая и понятная иллюстрация, не так ли?

    Я молчал, чего тут скажешь? Занятно. Тем не менее, слегка поразмыслив, я ехидно поинтересовался:

- Так сколько же лет человечеству, по-вашему?

- Около  пятисот миллионов, - незамедлительно последовал ответ. – Именно тогда на земле начался этот эксперимент,  который то прекращался, то возобновлялся снова. Люди то вымирали целыми цивилизациями, то снова заселяли планету, так же, как и животные. Кто начал этот эксперимент, в чем его цель, что ждет нас в будущем? Вот вопросы, на которые я ищу ответы. И еще…- голос его зазвучал глухо, - Я чертовски сильно хочу пообщаться с теми, кто это все придумал – у меня есть на то свои причины –  и, может быть, такая возможность нам вскоре представится. Я почти связал все факты в единую цепь, не хватает всего нескольких звеньев. И я хочу быть готовым. Так ты участвуешь? Имей в виду, все, что тебе могу точно гарантировать – это пот. И, возможно, кровь…Удел разведчика незавиден, тем более, когда ты идешь туда, где малейшая оплошность может привести тебя к гибели. Поэтому я уделяю столько времени специальной подготовке и тренировкам. Но все равно там ты будешь один. Что ты решил?

- Мне надо подумать.

- Думай. Если надумаешь, жду тебя завтра здесь. В девять утра. Начнем тренировки и учебу. А сейчас иди. Постарайся выспаться.

    Я поднялся и, провожаемый его взглядом, молча отправился к двери. Но еще не успев дойти до выхода из клуба, я уже знал, что я буду здесь завтра. Ровно в девять.