Значит, не было бы и меня. Глава 4

 Дети ждали дома. Тринадцатилетняя Настасья сама сварила суп, Васька натаскал и нарубал дров, это значит, что дома было тепло и сытно.
- Какие же вы у меня молодцы! – похвалила Ульяна, видя, что дома тепло и пахнет снедью.  – А у меня для вас молоко! Только что из-под коровки!
- Молоко!!! – в два голоса прокричали ребятишки и подбежали к матери.
Ульяна отдала им бидончик, а сама стала раздеваться. Катерина разделась и поставила валенки поближе к печи.
- Тёть Кать, мам! Давайте за стол, - предложила Настасья.
- Как время летит! Вроде бы недавно на руках носили, пелёнки меняли, а теперь уже и сами печь топят и есть готовят, - задумчиво произнесла Ульяна.
- И не говори, сестрёнка! Какие уже у меня взрослые и самостоятельные племянники, - добавила Катерина.
Сёстры вымыли руки и сели за стол. Васька уселся рядом, а Настасья, как истинная хозяйка, подала на стол. Она разлила по тарелкам суп, а затем принесла блюдо, накрытое полотенцем.
- А это что? – удивилась Ульяна.
- А это… попробуйте, - смутилась маленькая хозяйка и сняла полотенце.
Это был хлеб! Самый настоящий, свежеиспечённый! Немного корявенький, как для первого раза, но очень душистый!
- Настасья!? Ты сама испекла хлеб? – спросила Ульяна, глядя удивленно на дочь.
Запасы муки ещё оставались с осени и хлеб Ульяна обычно пекла сама.
- Да… попробуйте… может не удался, - неуверенно ответила та.
- Давай его сюда, - захлопотала Катерина и порезала хлеб ножом. – Пропёкся, значит вкусный, - подбодрила она племянницу.
- Молодец, очень вкусно. Помощники, вы мои, - чуть ли не плача произнесла Ульяна, откусив кусочек хлеба и  попробовав ложку супа.
- Да, очень вкусно, - согласилась с ней Катерина.
 
 А сама взяла кусочек корочки и поднесла к губам, он был ещё тёплый и пах ароматным житом. Она закрыла глаза и ей почему-то сразу вспомнился отец. Когда его не стало, ей было всего десять лет, но тот день она будет помнить до конца жизни…
                ***********************************               
  Эти дни были самые страшные, самые жуткие в её жизни. В канун 1933 года в их доме, где кроме неё была ещё сестра и два маленьких братика, еда катастрофически заканчивалась. Ульяна была самая старшая и уже с ними не жила. Все запасы зерна, крупы и муки отобрали большевики и вывезли из их села.  Отец с матерью только и успели под порогом в доме запрятать мешок зерна. Закопали, постелили дорожку, как ничего и не было. 
 
 В их селе по непонятным для десятилетнего ребёнка причинам стало голодно и страшно. Стали пропадать коты и собаки. Два маленьких братца умерли с голоду на её глазах. Сначала Санечка, ему было всего один годик. А потом и Матвейка. Ему не было и четырёх лет. Она никогда не забудет их голубые глазки, которые со временем потускнели и провалились в глубину лица.
 Отец приносил из лесу домой птичек, а мама варила из них суп. А когда и птички закончились варили крыс. Но те были до того тощие, что есть в них было особо нечего. А одна их соседка, вообще обезумела, стала вспоминать Катерина.
 Будучи ещё ребёнком, Катерина выходила гулять на улицу с другими детьми. И вот она по обычаю, зашла за своим другом Лёшкой. Когда она вошла в дом, то увидела, что его семья обедает, а Лешкина мама сидит рыдает и ничего не ест.
- Тёть Зин, а Лёшка гулять пойдёт? – спросила маленькая Катя, высовываясь из-за двери.
 Женщина сидела, обхватив руками голову. Затем обернулась к ней, глядя стеклянными глазами и спросила:
- А ты сегодня ела?
 В животе предательски забурчало, что слышно стало, как показалась Катерине, всем. Она с утра съела немного проросших зёрен, но есть попросить постеснялась.
 - Нет, спасибо. Я не голодна. А Лёшка выйдет?
Женщина с запавшими скулами и исхудавшими руками тяжело вздохнула и залились слезами.
- Нет. Лёшик больше не выйдет, - тихо произнесла она, глядя в никуда.
- Он, что заболел? Тогда я завтра зайду.
- Не надо заходить. Лёша больше не выйдет. Его больше нет. Он умер, – всхлипывая, пробормотала тётя Зина.
 Кате стало как-то не по себе от услышанного и, она машинально перевела взгляд на большущую кастрюлю, стоявшую на плите. Из нее торчала детская нога.  Катя завизжала и бросилась прочь.
 
 Она не помнила, как оказалась дома. Забежав в дом, она заперла дверь на засов и, словно загнанное животное, запрыгнула на кровать, укрывшись одеялом.
- Катерина, что случилось? – спросила мама.
Девочка долго молчала, а по её щекам текли слёзы.
- Мам, я была у тёти Зины. Лёшки больше нет! – протараторила она.
- Умер, получается. Сейчас многие мрут, как мухи, - тяжело вздохнув, произнесла мама и присела рядом с дочкой.
- Мама, а мы братиков точно похоронили?  - продолжила испуганно Катя.
Агрипина задумалась.
- Конечно, а как иначе, - с трудом ответила та.
- Понимаешь, Лёшку не похоронили, не закопали в землю, - продолжила бормотать Катя, трясясь от страха.
- Значит, только умер, завтра схоронят. А что ж ещё. Бедный мальчишка, такой озорной был, - стала вспоминать женщина.
- Мам, его не похоронят. Тётя Зина его сварила и, они его съели, - чуть слышно произнесла Катя.
 Лицо Агрипины на мгновенье застыло в ужасе. Она знала, что все односельчане голодают, едят, а точнее уже съели всех собак и кошек, даже птички и крысы и те исчезнут скоро. Но что б такое!
- Это страшно! – произнесла она, наконец. – Очень страшно. Это непередаваемый ужас, когда твой ребёнок просит кушать, а дать ему нечего. Никогда не забуду глазёнки Санечки, я ему грудь даю, а там ничего. Посмокчет, поплачет и уснёт. Ослаб от голода.  А Матвейка берёт своими худенькими пальчиками зёрнышки и просит ещё… Хлеба, дай хлеба!!!  А его нет…. Вижу, что с каждым днём всё пухнет с голоду, почти не спит…. Во сне хлеба просит и плачет…. Страшнее нет ничего на свете, чем видеть смерть своих детей…
Мать стала всхлипывать и по впавшим скулам покатились слёзы.
- А у Зинки то, шестеро ещё осталось. Вот у неё от горя и безысходности рассудок помутился и решила мёртвого Лёшку сварить, что б остальные с голоду не померли. Я бы так не смогла, упаси Господь, - стала разъяснять она дочери, что б та хоть немного успокоилась.
- Мам, мне страшно. Когда это всё закончится? – спросила девочка.
- Не знаю, доченька. Но ты больше к тёте Зине не ходи. Весна скоро, глядишь, что в лесу и отыщем, - ответила мама, гладя Катю по голове.
После этих событий, Катя и Нюрка, из дому сами не выходили, только с матерью или отцом. Боялись, что и их изловят и съедят.
 Наступила весна, но снег еще не сошёл. Стало очень голодно. Зерна мать оставила две жмени, чтобы посадить. И то каждый день давала детям оттуда по проросшим зёрнышкам, что б хоть как-то утолить постоянное чувство голода.  Катерина брала зернышко в рот и долго его держала, переворачивая языком, потом жевала, долго, долго, представляя, что это настоящий хлеб. Суп Агрипина варила из вишнёвых веток и мышей, которые худы были не меньше их самих.
 После того, как снег сошёл и появилась первая зелень, стало немного легче. Отец приносил из леса дикий щавель. Катерина и Нюрка накидывались на него, глотая почти целиком. Мать варила из него щи, который потом ели всей семьёй. Катерина была еще маленькой и не замечала, что мать с отцом почти ничего не едят. Агрипина так себе держалась, а вот отец Даниил всё больше слаб и пух с голоду.
 Как-то утром он собрался идти в колодец по воду и Катя напросилась пойти с ним.
- Пап, а можно я с тобой пойду. Покажешь мне, где щавель растёт? – спросила она.
- Конечно, пойдём, - ответил отец и, взяв коромысло и вёдра, вышел во двор.
Отец шёл медленно, то и дело останавливаясь.
- Вон видишь поле, а посреди него два дерева, - показал он рукой вдаль, тяжело дыша.
- Да.
- Вот между этими деревьями щавель и растёт, а ещё дальше земляника есть, но ягод пока нет… подождать придётся, - с трудом выговорил он.
- Хорошо, пап. Давай, мне вёдра. Я понесу, - предложила Катя.
Отец отдал вёдра, а сам медленно, ступая по земле не подчиняющимися ногами, побрёл следом.
До колодца, где они набирали воду, оставалось метра три-четыре. Катя подошла первая и поставила вёдра рядом. Отца всё не было. Она оглянулась и увидела его лежащим на земле.
Катя со всех ног бросилась к нему.
- Папа! Папочка! – закричала она.
 Но отец уже её не слышал, а ему ещё не было и пятидесяти…. От постоянных недоеданий он совсем ослаб и замертво упал на землю…
 
        ***********************************************************
 
 Этот момент Катерина никак не могла вычеркнуть из своих детских воспоминаний.

- Кать, ты чего? – спросила Ульяна, видя, что из глаз сестры потекли слёзы.
Та вздрогнула. Вытерла ладонью мокрые щёки и ответила:
- Это я об отце вспомнила…. Вот бы тогда ему хлеба…. Да и братикам…. Живы б были….
 
 Ульяна на мгновенье задумалась, вспомнив братьев и отца. Младшенького, она так и никогда не видела. Не довелось. Да и Матвейка совсем маленький был, когда она из дому уехала. Она тяжело вздохнула и, перекрестившись, произнесла:
- Царство им Небесное!

 Настасья и Васька замолчали. Они помнили, как мать рассказывала им про дедушку.
- Мам, а война - это страшно? – неожиданно спросил Васька.
Ульяна удивилась такому вопросу.
- А почему ты спрашиваешь?
- У нас в школе рассказывают, что в соседнем государстве уже несколько лет война идёт, - ответил сын.
- Страшно. Очень страшно, милый, - произнесла Ульяна, глядя в никуда.
 Катерина заметила, что ужин становится каким-то через чур печальным.
- Настенька, а хлеб и суп у тебя очень вкусными получились. Ты, молодец!
 Настасья застенчиво улыбнулась и посмотрела на брата.
- Что я…. Если б не Васька…. Дров не нарубил, печь не натопил, ничего бы не было, - сказала она, поглаживая младшего брата по плечу.
- И ты, Васька, молодец! Настоящий мужчина! – похвалила Катерина племянника.
- Хватит болтать. Вот молоко и давайте спать. Завтра рано вставать кому в школу, кому в совхоз, - напомнила Ульяна, ставя на половину налитые стаканы с молоком на стол.
Поужинав, семья легла спать.

Продолжение следует: http://proza.ru/2015/11/26/783