Жертва

        Старый маршрутный автобус, медленно переваливаясь с колеса на колесо, съехал с трассы на проселочную дорогу. Под колесами захрустел гравий и мелкая галька. Водитель почти до нуля сбросил скорость, чтобы осуществить маневр. Гениальные по своей глупости планы дорог привели к появлению этого побочного проезда, который сокращал путь до Москвы в два раза. Даже с учетом того, что ехать приходилось практически по бездорожью.
        Андрей в очередной раз обвел взглядом салон. В первых рядах по правому краю сидела зрелая пара: крупный мужчина в свитере с проплешиной на голове и маленькая брюнетка, которую едва было видно из-за спинки сиденья. Почти сразу за ними ехала девочка-подросток, уши и брови которой были исколоты пирсингом - слишком вызывающе, по мнению Андрея. Справа от него - прямо через проход - сидели мамаша с дочкой. Грузная и хмурая, как гранитная глыба, женщина сидела у окна, черкая сканворд. Девчушка же - полный ее антипод - вертелась на сиденье, не находя себе места. Первые полчаса поездки она мужественно сносила пытку бездельем. Но сейчас, накопленный заряд энергии, то заставлял ее заглядывать к матери в тетрадь, то выглядывать кого-то в салоне. Увидев взгляд незнакомого взрослого, она насторожилась, испугавший внимания. Андрей высунул язык и скосил глаза. Ребенок на мгновение растерялся, а затем озарил салон широчайшей улыбкой, которую не испортил даже отсутствующий передний резец.
        В салоне было душно, не смотря на утреннюю прохладу за окном. Отчетливо чувствовался запах керосина и выхлопных газов. "В конце поездки голова будет болеть нещадно" - подумал Андрей. Рядом с ним место пустовало и, стукнув по нему пальцем можно было наблюдать рыжее облачко пыли.
        Андрей не любил покидать дом, не говоря уже о городе, если только на это не было веской причины - например, отпуск или командировка. В этот раз пуститься в дорогу его заставило смс. Открыв на смартфоне сохраненные письма, он еще раз перечитал короткие строки: "Папа умер. Похороны 3.10". Каждый раз, читая эти строки, Андрей ждал, что на него накатит сосущая тоска, или он разрыдается, проклиная жестокость мира. Но внутри эхом на страшные слова отзывалась только тупая пустота.
        Неактивный экран потускнел и погас, одновременно раздался хлопок, и, разогнавшаяся было маршрутка, дрогнула. Водитель тормозил так, будто увидел обрыв в трех метрах впереди. Виляя и визжа тормозами. Андрей приложился лбом о впередистоящее сиденье и выругался. Мамаша (к ее чести) успела прижать дочку к креслу полной рукой, сведя последствия для последней к одному испугу. Судя по нарастающим в салоне стонам и ругательствам - остальным повезло меньше. Впереди скрипнула гармошка дверей, и водитель грузно вывалился на улицу. Быстрый осмотр транспорта и он, на ходу доставая телефон, не спеша отправился гулять вдоль дороги. Пассажиры, устав выглядывать в окна и гадать, последовали за ним. Вставая, Андрей еще раз скорчил рожицу, убедившись, что ребенок отвлекся от аварии, и вышел наружу. Водитель разговаривал, тщательно подбирая для описания сложившейся ситуации наиболее яркие обороты. Некоторые пассажиры разбредались по ближайшим подлескам и обочинам, наслаждаясь диковинными видами. Кто-то курил, после каждой затяжки глубоко вдыхая чистый лесной воздух.
        Снаружи в шею лизнул осенний холодок. Почему-то менее крепкий, чем зимние ветра, он пробирал сильнее, и Андрей поспешил поднять воротник.
        Его маршрут не ограничивался одним автобусом. Во внутреннем кармане пальто лежал сложенный лист А4, который нужно было предъявить, чтобы занять чуть менее пыльное и чуть более удобное кресло в салоне самолета. Хоть до посадки и оставалось чуть более десяти часов, задерживаться в этой глуши было нельзя. Помахав рукой, привлекая внимание водителя, Андрей спросил:

        - Прошу прощенья. Простите, мужчина, когда мы поедем дальше?

        Диалог не заладился. Шофер, казалось, не чувствовал осенней прохлады, стоя в одной рубашке, обтягивающей шарообразное пузо. Красные глаза, бросив разглядывать особо любопытную лужу на обочине, уставились на Андрея. Их отсутствующий взгляд, так же, как и телефон у уха, говорили о том, что все нелицеприятности, до сих пор льющиеся изо рта водителя, адресованы кому-то другому. Очевидно, что беседа требовала нераздельного внимания и объяснять назойливому пассажиру причину задержки или ближайшие перспективы было далеко не в первом приоритете. Впрочем - Андрей оглянулся назад - причина действительно была очевидна: шина переднего колеса напоминала растаявшую на жаре лакричную конфету.
        Неприемлемо. Дороги оставалось еще на четыре часа, а ситуация вряд ли разрешится в ближайшее время... Сидеть в пыльном салоне в ожидании, что все сложится в его пользу - это, конечно, вариант. Надежный, спокойный и ничего не требующий. Но с небольшим минусом - Андрей опоздает на самолет, а значит и на похороны. Нет, куковать посреди леса нельзя было ни в коем случае. Повернувшись обратно к водителю, он открыл рот... и промолчал. Прекратить поток оскорблений водителя могла только сдохшая батарея телефона.
        Багажное отделение было с противоположной от водителя стороны. Пыльная ручка замка с трудом повернулась, скрипя засохшей грязью и песком, и дверца поползла вверх. В просторном чреве старого ЗИЛа покоился единственный кофейного цвета чемодан. Остальные пассажиры путешествовали налегке, распихав редкие рюкзаки и сумки по полкам салона. Поэтому окружающие равнодушно наблюдали, как чудак выкатывает на гравийную дорогу чемодан на колесиках.
        Забравшись обратно в салон, Андрей остановился посреди прохода. Что он делает? Какой у него план? Дорога вперед или назад одинаково долгая. Попутку встретить сложнее, чем дуб в море. Ясно было одно - нужно уходить. Но куда? В руке вновь оказался смартфон. Автобусный вай-фай, хоть и жутко медленный, через минуту все же подгрузил карту. Еще через несколько минут нашелся и выход. Страшный и опасный. Андрей практически тут же его отверг - настолько некомфортно он себя ощущал от одной мысли им воспользоваться. И все же...
        Сняв с полки чехол с костюмом, он вернулся к чемодану, вытащил ручку, набросил сверху чехол и медленно побрел вперед. Проходя мимо водителя, он представил, как мутный взгляд скользит по спине и цепляется за очередной увлекательный булыжник.
        Колесики гремели нещадно. Глупо было надеяться, что они будут катиться по такой дороге, но там - у автобуса - идеи бросить вещи даже не возникло.
Если Андрей запомнил правильно - на изгибе, где дорога резко поворачивала, ему нужно сворачивать в лес. Пройдя пару километров насквозь, он должен выйти на большую дорогу, а там поймать попутку будет много проще.
        На часах едва-едва перевалило за полдень. Солнце, выглядывающее из-за белых облаков, начало неуверенно пригревать. Редкий подлесок плавно покачивался, прикрывая тоненькие березки, отбрасывающие робкие тени на густую траву. А где-то впереди начиналась чаща, с буреломом, просеиваемым кронами солнечным светом и, возможно, волками и медведями.

        - Твою ма-ать, - простонал Андрей. Идти не хотелось. Проведя все тридцать четыре года своей жизни в городе, опыт общения с природой сводился к поливке фикуса. И тот факт, что незадолго до поездки кустик отправился в мусор - опыт был скорее плачевный.

        Но идти надо.

        - Черт побери, это всего лишь лес! Еще не факт, что он станет гуще, - эта короткая вдохновляющая речь все же не помогла ему сойти с места. Он оглянулся туда, откуда пришел. "Может вернуться? Если я не приеду - винить меня никто не станет. Все поймут". Никто не осудит его за трусость, которая не пустила его на прощание к отцу...

        Андрей начал медленно спускаться с дороги. Чемодан пополз по траве, обгоняя и разворачиваясь. Спустя несколько шагов, внутри - потеснив страх - зародилось скромное ощущение торжества и надежда на простой путь. Возможно, все действительно будет легко. Но чемодан поспешил развеять эту надежду, подпрыгнув на корне и заехав по ноге.

        - Да ну тебя к черту, - в сердцах выругался Андрей и бросил бесполезный багаж. Секундное раздумье и чехол отправился следом. Налегке, еще выше подтянув ворот, пассажир зашагал вглубь леса.
#
        На прогулку по парку это похоже не было. Рассеянные кронами солнечные лучи совсем не давали тепла. Высокая трава, цепкие кусты и низкие ветви мешали каждому движению. Пройти здесь с чемоданом было бы невозможно, и Андрей был рад, что принял решение бросить его в начале пути. За спиной было уже час борьбы с препятствиями. Радовала только уверенность в направлении, которую поддерживал компас на смартфоне. К сожалению, цифры на экране сообщали, что зарядки осталось еще плюс-минус на час.
        Проклиная тяготы пути, Андрей заметил, что идти вдруг стало проще. Ветки реже лезли за ворот, пропали капканы бурелома, а в траве стали появляться вытоптанные участки троп. В противовес - усилился ветер, освобожденный из заточения сотен преград. Чаща начала редеть.
        Опять показался трепетный занавес подлеска, за которым открылся вид на просторное поле. По левую руку тянулся лес, из которого вышел Андрей, и уходил по дуге за горизонт. Справа - окружая поле плавной кривой - текла широкая река. Ровно впереди - метрах в пятистах - раскинулась небольшая деревенька на десяток домов.
        По мере приближения дома росли в размерах, обнажая запущеннее и ветхость. Почерневшее дерево построек, выцветшая до белесого краска обшивки окон и покосившиеся заборы. Вдали стояла скромная церковь: пустые оконные рамы, снятая с петель дверь и пустая глазница колокольни придавали поселению угрюмый потусторонний вид.
        В стороне от построек, посреди облысевшего поля показалась человеческая фигура. Грязно-коричневая макушка была покрыта бликующей на солнце каской или шлемом. Руки странным образом торчали в разные стороны, словно пытаясь кого-то обнять. Андрей помахал незнакомцу, выказывая дружелюбие, пытаясь не пугать местного жителя диким видом пришельца из леса. Взаимного приветствия не последовало. Пожав плечами, он опустил руку и поспешил в деревню - ему все еще нужно добраться до шоссе и поймать машину до города.
        Деревня встретила Андрея безлюдно, не считая странного типа на поле. Дома провалами слуховых окон следили за его продвижением вглубь. Распахнутые дверные проемы стонали в унисон со ставнями, словно каждый шаг причинял им страдания. Поблекшая краска шелушилась на каждой раскрашенной доске, грустно оповещая об утекающем времени. "Словно в фильме ужасов", - поежился Андрей.
        Когда показался первый житель, ощущение потусторонности места рассеялось. Но не полностью - лица обитателей носили отпечаток хмурости и недружелюбия. Дряхлая старуха в когда-то несомненно ярком платке быстро вернулась в дом, едва заметив чужака. В доме через дорогу мелькнул лик сморщенный и испещренный шрамами. В другой стороне удалось увидеть только мелькнувший за угол драный ватник. Не сказать, чтобы Андрей хотел с кем-то познакомиться, но нелюдимость местных его напрягала.
        В одном из дворов, за полураскрытыми створками ворот, мелькнул ярко-белый метал. Подойдя поближе, Андрей увидел широкий каркас «волги». Автомобиль хоть и потускневший, на контрасте с окружением сиял словно Священый Грааль. Колеса, совсем чуть-чуть потерявшие форму, два отсутствующих боковых стекла и небольшие пятна ржавчины - не смотря на все это, машина не была спрятана ни в гараже, ни под покрывалом, а значит, наверняка, была на ходу.

        - Что ж, попробуем наладить контакт, - подбодрил себя Андрей и перекинул руку через калитку, нащупывая крючок.

        Он постарался постучать так, чтобы его услышали только хозяева дома; не привлекая лишнее внимание остальных жителей. В мертвой тишине, царившей в деревне, где крики ворон слышались так, словно те сидели на плече, на манер пиратских попугаев, стук прозвучал громогласно. Тем не менее, ответа не последовало. Повторный стук и та же тишина. Андрей с досады легко пнул дверь, которая в ответ сдвинулась на несколько миллиметров. "И действительно - запираться тут не от кого", - подумал он и, не веря в свою наглость, надавил на дверь плечом, аккуратно выдавливая ее из разбухшего косяка. Освободившись, дверь распахнулась, и Андрей едва не ввалился в сени.
        В доме пахло пылью и сыростью, будто от десятка раскисающих старых газет. Свет с трудом пробивался через плотный тюль, открывая виду десятки маленьких паласов и ковриков, островками расположившимися на полу. Изуродованная угольными мазками печь вздымалась до потолка, прогревая дом. Осторожные шаги отдавались натужным скрипом досок, из-за чего Андрей представил себя домушником из бомонда, разодетым в пальто и кожаные туфли. Наблюдая, как с одежды на пол сыпятся листики и иголки, Андрей испугался и обернулся. Так и есть - за ним тянулся след из земли и травы. Словно в гости зашел леший. Отличное начало для знакомства: взлом и грязь.
        Хоть водителя «волги» и не было на месте, Андрей попытался извлечь из ситуации максимум. На стене под окном обнаружилась розетка. Судя по тому, что в нее была воткнута настольная лампа - электричество в доме было. Достав из кармана зарядку, он подключил телефон. Экран ободряюще моргнул и показал перечеркнутую молнией батарейку.

        - Слава богу, - выдохнул Андрей и положил телефон на пол рядом с розеткой.

        "Может стащить ключи и угнать машину?" - хохотнул он про себя, чувствуя, как настроение улучшается. "И прорываясь сквозь полицейские кордоны и заслоны, угнать самолет".
        Более детальный осмотр дома привел его в соседнюю комнату, где обнаружился стационарный телефон. Старый, с барабанным набором, он красным маяком привлекал внимание, расположившись под окнами, выходящими на улицу, откуда Андрей только что пришел. Решив, что раз машину он трогать не будет, то всем остальным можно пользоваться безвозмездно. В трубке раздались приветственные гудки, напоминая, что цивилизация все ближе.

        - Так... и куда звонить?

        В замешательстве Андрей поднял взгляд к окну и увидел их. Не меньше дюжины дряхлых стариков и старух смотрели прямо на него. Но, не смотря на необычную встречу, сильней шокировал тот факт, что у каждого не хватало руки или ноги.
#
        В толпе выделялся один. Черная бесформенная рубаха скрывала черты крупного тела, на груди висел простой деревянный крест. Одна брючина вельветовых штанов была завязана в узел на уровне бедра. Священник опирался на костыль. Видимо все были на службе и только сейчас возвращались по домам. Возможно, и хозяин «волги» находился среди них. Губы попа зашевелились, но Андрей не смог различить произнесенных слов. Потом он отделился от толпы и двинулся к входу. Через секунду в прихожей раздались шаги: звонкий стук костыля и скрип сапога.

        - Надеюсь, вы не грабить нас пришли, - голос старика был сухой и скрипучий, под стать обиталищу.
        - Ни в коем случае. Я лишь хотел найти способ добраться до шоссе.

        Поп оглянулся в ту сторону, где за домом стояла «волга».

        - Что с вами случилось? - спросил он.
        - Пришлось прогуляться по лесу, - ответил Андрей и, видя вопросительный взгляд священника, добавил: - Наш автобус попал в аварию относительно недалеко отсюда. Я решил выйти на шоссе, пройдя через лес напрямую.
        - Вы пришли один? А остальные?
        - Остальные не так спешат.

        Старик проковылял мимо Андрея к дальней стене.

        - Стало быть, вы пришли за машиной?
        - Не сказать, чтобы я целенаправленно в деревню-то пришел. Если честно, я рассчитывал, что буду до сих пор идти по лесу.
        - Поэтому вы решили угнать автомобиль?
        - Что? - опешил Андрей.
        - Вы были в беде и решили, что имеете полное право воспользоваться шансом выбраться из нее.
        - Что за ерунда? Это не так, - возразил Андрей.
        - Зачем же тогда вы вломились в дом? Разве не для того, чтобы найти ключи?
        - Нет, я просто...

        Андрей замешкался, а священник грузно опустился на стул в углу.

        - Вы просто решили, что тихо сделаете свое грязное дело и уедете раньше, чем кучка больных старых людей сможет вам помешать!
        - Да нет же! - Андрей поддался на провокацию и повысил голос. - Я случайно оказался в вашей деревне и хотел попросить помощи добраться до шоссе и, увидев машину во дворе, хотел найти хозяев и попросить подвезти меня!
        - Чушь! Тебе не провести меня, грязный вор!
- Да что за...? К черту, дойду сам.

        Андрей решил, что диалог зашел в тупик и стоит уходить отсюда быстрее, пока старик не перешел от обвинений к действиям. Развернувшись, он увидел злое лицо и быстро приближающийся деревянный предмет. Затем в глазах потемнело.

        Вначале возникла тупая, ноющая боль. Потом возникли запахи. В нос ударила вонь навоза, сена и пота. Андрей постарался сесть, ощупывая голову руками. Пальцы нашли на лбу липкую шишку - волосы были в наполовину запекшейся крови.
        Морщась от боли, Андрей стал осматриваться. Помещение было похоже на загон для лошадей, наспех переоборудованный в темницу. Все зазоры и проемы были заколочены досками и брусьями, дверь, наверняка, заперта на замок или засов. Пол устлан соломой, но земля под ней – промерзшая, прокопать через нее проход голыми руками можно было так же успешно, как сквозь бетон. В тени противоположной стены сидел человек. Его поза была неестественной, будто он сидел на своих ногах.

        - Эй, - Андрей тихо позвал сокамерника. - Эй, где мы?

        Нет ответа.
        Продолжая ощупывать шишку, он встал на четвереньки и пополз в другой конец комнаты. Вдруг рука намокла и поскользнулась. Подняв ее к глазам, Андрей разглядел, что ладонь полностью покрыта кровью. Ему резко подурнело, и он отшатнулся.
        "Какого черта тут происходит?" - подумал он, пытаясь оттереть руку пучком соломы.
        Собравшись с духом, Андрей принялся за дальнейший осмотр. Причина неловкой позы оказалась простой. Ноги пленника прекращались на уровне бедер. Вместо левой руки была культя с рваными краями, где можно было разглядеть кость и мясо. В этот раз побороть рвотный позыв не удалось. Едва успев отвернуться к стене, он выпустил содержимое своего желудка наружу. Его прошиб пот. Сердце забило в там-там. "Куда я попал? Что это за люди? Что здесь происходит? Что сделали с этим беднягой?"
        Выудив платок и отирая им рот, Андрей заметил тетрадь в той самой луже. Видимо, дернувшись от трупа, он случайно вытолкнул ее на свет. Любопытство взяло верх, и он потянулся за находкой.
        Страницы были пропитаны кровью. Некоторые сильнее, некоторые слабее. Кое-где разобрать написанное из-за этого было невозможно. Спустя пару страниц, текст стал чище, только редкими бледно-красными пятнами напоминая о горькой судьбе владельца. Это оказался журнал, описывающий происходившие в последнее время события. Ответ.
        Похоже, все началось примерно месяц назад. Записи о тех днях безнадежно утонули в крови. И судя по описанному дальше - в прямом и переносном смысле. Речь шла об отце Владимире и его церкви. Приход священнослужителя был самым непопулярным местом даже в такой глуши, как эта. Занятые с раннего утра до поздней ночи селяне не находили времени на молитвы или даже краткие беседы с обязательным причащением. Но одним утром все кардинально изменилось. Вся деревня стояла на пороге святого дома. Священник сидел там, стиснув зубы. Обводя каждого злобным взглядом. В его глазах читалось презрение и укор. Вцепившись пальцами в страшный огрызок, торчащий из штанины, он поносил толпу: "Грешники!". "Все вы - грешники!" - кричал он, наливаясь кровью. Загипнотизированные, ошеломленные жители не могли произнести ни слова. Все таращились на обугленный кусок мяса, где раньше была нога священника. Он рассказал им о том, что случилось. О том, как сам Сатана пришел по их души. И начал с отца Владимира, "дабы не мог защитить он заблудших". Как держался священник за свою неблагодарную паству, не помня зла, защищая от Проклятого. И совершил Жертву во имя их блага. "И вы должны" - добавил он, привлекая внимание слушателей. "Мы должны Жертвовать наше бренное тело, чтобы спасти бессмертную душу". "Такова сделка", - огласил приговор отец Владимир.
        Следующий день был угрюмым и тихим. Все обсуждали произошедшее безумие. Жители решили, что священнослужитель потерял рассудок и сам нанес себе страшные увечья. Но настораживал тот факт, что отсутствующей конечности никто не нашел. Ни в церкви, ни в ее окрестностях, ни где-либо в деревне. Как сквозь землю провалилась.
        Тем не менее, у некоторых нервы сдали. Пожилая пара - Никитич и Люба, как указано в журнале - решили перебраться в город к внукам. Никого не предупреждая, собрали вещи, запрягли телегу и ранним утром, когда спали даже петухи, выехали в сторону шоссе. Тем же днем их нашли на пороге дома, сидящими прямо на ступенях. Автор журнала опустил описание ран. Упомянув только о том, что Проклятый взял свою Жертву сполна.
        С тех пор церковь не пустовала. Вечером того же дня священные стены впервые с момента возведения вмещали всю паству. Люди неистово молились, просили прощенья и клялись в верности священным писаниям. Отец Владимир отпускал грехи, целовал в лоб, ободряюще сжимал плечо. И напоминал о необходимости Жертв.
        Первых выбирали жребием. Все - кроме священника - тянули бумажки из бидона, приспособленного под барабан. Разворачивали и вздыхали с облегчением, тут же замаливая грех упоминания имени Господа всуе. Все это было похоже на лотерею, где почти все билеты с семизначными суммами. Для проигравших же на ум приходила игра в русскую рулетку с большим барабаном. Шансов на выживание больше, но пуля все так же смертельна. Их отводили на поле за деревней. И там, отсекая руку или ногу, оставляли ее Проклятому, уводя калек, спеша скрыться за стенами ветхих домов. В надежде, что в следующий раз удача опять не оставит их.
Автор вытащил свой билет через неделю. Красный крестик лишил его дара речи. Окружающие сочувствующе хлопали его по плечу, отец Владимир говорил о важности этого поступка и чести, которая ему выпала. Но автор решил, что не будет уподобляться скоту на бойне. Он собрал пожитки и постарался покинуть деревню той же ночью. Его ждали за углом последнего дома. Староста деревни - Кирилыч, отец Владимир и еще несколько стариков, чьи руки и ноги пока были на месте. Его избили и заперли в конюшнях. Священник долго разглагольствовал о том, как его поступок подставляет под удар всех остальных. Как эгоизм автора ведет всех к пропасти в ад. Как его сгнившая душа не подлежит спасению, но бренное тело может послужить спасением для верных слуг Господа.
        Дальше записи кончались.
        Видимо, они пришли и... Андрей вновь подумал о недостающих частях тела и в горло поднялся комок горечи. Он закашлялся и не сразу услышал, что по ту сторону двери раздались голоса.

        - Отец Владимир, откель нам знать, шо Проклятый примет эту Жертву?
        - Сын мой, ты сам все слышал. Я не буду его спасать - он сам этого не хочет. Его Жертва даст нам больше времени на искупление грехов. Нам - тем, кто действительно заслуживает спасения и может быть спасен.

        Снаружи гулко ухнуло, и внутрь полился свет. За скрипучей дверью стояли отец Владимир и еще двое стариков. В лицо Андрею смотрело дуло ружья. Держащий его, сдвинув брови, кивнул пленнику:

        - Подымайся, вор.
#
        Они держались позади, изредка подталкивая и требуя пошевеливаться.
Андрей не мог поверить в происходящее. Еще утром он садился в автобус на станции, боясь только того, что окажется в неудобном кресле, и пружины будут колоть спину. Сейчас в его спину тыкалось дуло ружья. Руки, связанные бечевкой безвольно лежали на животе. Колени предательски дрожали. Куда его ведут? Почему не верят ему? Неужели, все закончится вот так - в какой-то глуши, которой даже нет на карте?
        Вокруг плелись угрюмые старики, инвалиды и калеки. Их лица не носили никаких эмоций. Они шли, опустив взгляд в землю - на тропу, впитавшую в себя десятки отпечатков ног. Андрей понял, что они не первый раз идут этой дорогой. Они хорошо знают ее. Они ненавидят ее. Они боятся ее.

        - Стойте, стойте! - затараторил Андрей. - Вы же не хотите отдать меня на растерзание этому существу?!

        Конвоиры молча продолжали свое шествие.

        - Пожалуйста, я тут не при чем! Я не сделал ничего плохого!
        - Молчи, грешник! - в плечо ткнулся костыль священника. - Твои речи не собьют нас с праведного пути!
        - Я не больший грешник, чем каждый из вас!
        - И поэтому мы несем свою ношу! И мы приносим в Жертву бренное тело! - нараспев зазвучали заученные фразы.
        - Это безумие! Не существует никакого дьявола или сатаны!

        Старики в испуге дернулись в стороны, поспешно чертя воздушные кресты. Худой дед, похожий на труп, легонько взял Андрея под руку и шепотом произнес:

        - Осторожно, сынок! Не призывай рок раньше времени! Если ты действительно чист душой - тебя примут в царствие небесное.
        - Грешникам там не место! - отрезал священник, пихая Андрея вперед. - Я вижу его черную душу! Ей не место среди святых!

        Процессия вышла на небольшую поляну. В центре возвышался утренний знакомый Андрея. Укутанное в лоскуты грязной ткани, на кресте висело мерзкое пугало. Полусгнившее ведро на голове скалилось пастью острых зазубрин, а торчащие вместо пальцев гвозди жаждали впиться в плоть. Внизу, рядом с соломенным чудищем был алтарь. Его роль играл невероятных размеров пень. Иссеченный, измазанный запекшейся кровью. Если приглядеться - можно было увидеть кусочки мяса и костей, застрявших в расщелинах от топора. Андрей отвернулся, приглядываться не хотелось.

        - Снимите этого, - сказал священник, указывая на пугало. - Живее!

        Дряхлый старичок поспешил к кресту. Его Жертвой была рука. Поэтому он довольно долго возился с веревками, стараясь не смотреть в глаза Андрею. Через минуту пугало обмякло и низверглось наземь.

        - Полезай, - сказал дед с ружьем.

        Привязывали его быстрее. Веревки впились в запястья словно сотни пиявок. Кожа от трения и грубых волокон лопнула, и капельки кровавого пота пропитали манжеты рубашки. Привязывая ноги, их поставили на маленький выступ, куда помещалась одна только пятка. Когда из-за спины вышли связывавшие его и отошли к остальным, Андрей снова умолял отпустить его. В глаза ему смотрел только отец Владимир. Остальные хотели поскорее покинуть это место.

        - Ты прислал к нам этого грешника, чтобы совратить нас! Испытать! Запутать! Но мы твердо стоим на своем пути! Мы видим Свет! Мы следуем за Светом! Забери его обратно! Нас не сломать! Мы приносим эту Жертву, откупаясь бренным телом от грехов! Забери плоть - оставь душу! Отдавая мирское, мы приближаемся к духовному!

        Старики перекрестились и поплелись прочь. Один за другим, дрожа, шепча молитвы. Святоша подошел к Андрею и накинул на голову грязный мешок, снятый с пугала.

        - Прощай.

        Андрей кричал пока хватало сил, и горло не сковала хрипота.

        Ощущение времени стерлось. Руки онемели. Пятка невыносимо ныла, отращивая иглы внутрь ноги. Икры попеременно сводило судорогой, из-за которых Андрей выл и проклинал всех, кто проживал в деревне. Боль и злоба не давали места страху. До тех пор, пока за спиной не зашелестела трава.
        Паника сковала мышцы и сознание. Замереть или пробовать вырваться? Может это сон? Может это вернулся кто-то из деревни? Может это розыгрыш и его сейчас отпустят? Когда рядом с ухом раздался потусторонний звук, похожий одновременно на смех и на стон, Андрей, не раздумывая, рванулся в сторону, закричав на пределе возможностей. Правый бок похолодел и в области ребра вспыхнул пожар. Казалось, чудище просунуло туда лапу, надеясь добраться до сердца. Тут же, когти вспороли живот и ногу. Потом холод потянулся вдоль левой руки. Последовала очередная вспышка. Все тело наполнялось агонией, словно вымещая что-то внутри. Что-то неосязаемое, что-то светлое и чистое.
        Андрей не знал, что человек может так кричать. Его должны были слышать все жители деревни, трусливо трясясь в своих кроватях, закрыв окна и уши.
Пытка продолжалась еще целую вечность прежде, чем все вокруг померкло.
#
        Мешок грубо сорвали с головы. Глаза обожгло светом даже сквозь закрытые веки. Жмурясь сильнее, Андрей шмыгал носом, чувствуя вкус соли на губах. Слезы все еще катились по щекам и шее, штаны были мокрые, и не было уверенности - только ли от крови. Ноги тряслись, но, по крайней мере, он их по-прежнему чувствовал. Попытка же пошевелить пальцами рук отозвалась пустотой дальше плеч. "Нет, нет, нет, нет, нет" - повторял он, подавая сигналы в нервные окончания. Оглядеться по-прежнему мешал яркий свет, испепеляющий зрачки. Но тут ладони медленно налились болью, словно в каждую положили по раскаленному углю. Андрей благодарно расплакался, продолжая сжимать и разжимать их. Наслаждаясь мукой. Белизна стала рассеиваться и когда краски вернулись, перед ним оказались те же лица, что привели его сюда. Только вместо стыда или злобы, каждое до единого лицо выражало страх и растерянность.

        - Чо эт? - спросил один из них. - Отец...
        - Чушь! - оборвал священник. - Ничего это не значит!

        Со стороны они, наверное, выглядели, как раскаявшиеся легионеры, разглядывающие Христа. Глаза навыкате, кто-то держался за плечо соседа, кто-то неистово крестился.

        - Спущайте его, - в этот раз голос подал дед с ружьем. - Не протянет пацан долго.
        - Ты что творишь, Петр? - зашипел поп.
        - Дык не тронул его черт! Неладно это. Неспокойно мне. Вдруг ошиблись? Я не хочу еще один грех на душу брать. Спущайте, кому говорю!

        Старики поспешили выполнять указание. За спиной заскрипели веревки - тупое лезвие с трудом перетирало толстые волокна. Руки плетями повисли вдоль туловища, и тело мгновенно заныло в сотне мест. Одновременно ослабли веревки вокруг ног и туловища и Андрей, сродни вчерашнему пугалу, рухнул в грязь. Никто не осознавал степени его усталости и не попробовал его подхватить. Боль новой волной разбежалась от груди к кончикам пальцев, но сил хватило только на стон.

        - Вернем хлопца в хлев, подлатаем, а там поглядим.

        Андрей понял, что его поднимают. Земля отпрыгнула от лица, встряхнулась и поползла назад. Он попытался поднять голову и мышцы ответили.
Впереди замаячила деревня. Вдали - со стороны реки - потянулось черное покрывало туч. Едва заметная вспышка и через несколько шагов раскат оповестил о приближении грозы. Стало быть, он провисел на кресте минимум сутки. Вчера на непогоду не было и намека.
        Пока его вели, Андрей постарался осмотреть себя. Схожесть с давешним пугалом была почти полной. Изорванная в клочья одежда висела бардовыми лоскутами. Бессчетные кровавые борозды изуродовали тело. Саднящие порезы и сочащиеся густыми ручейками рваные раны расчертили торс в кошмарную карту. Андрей не знал, как можно оставаться в сознании с такими ранами. Но знал, что остался жив. И цел.
        Его вернули во вчерашнюю темницу, снова усадив напротив покойника. У двери остались старик с ружьем и поп.

        - Петр, ты рискуешь. Зачем тебе этот вор?
        - Отец Владимир, дык не взял Жертву с него! Так жеж как и с вас! А ну значит что-то.
        - Пустое! Ты не знаешь на какие козни способен Проклятый! Он специально испытывает нас. Он обманывает. Он что-то задумал и этот грешник ему нужен.
        - Можетбть. Но я не хочу торопиться. Пущай посидит денек. Тут он никому не навредит.
        - Ты заблуждаешься, Петр. Но не суть, я уверен - вор не переживет эту ночь.

        Услышав это, Андрей подумал, что священник говорит совсем не о чудище.

        - Я хочу покаяться.

        Поп посмотрел внутрь камеры.

        - Молчи, грешник!
        - Я хочу покаяться. Исповедаться. Прежде, чем... чем предстану перед Судом.
        - Твоей душе уже не помочь, вор!
        - Отец, бросьте. Сделайте добро ему. Сам жеж просит. Сознаться, стало быть, хочет.

        Внутри камеры сгущались тени. Видимость и вчера была посредственной, а сейчас - когда быстро портящая погода скрадывала свет с заметной скоростью - она стремилась к нулевой. Священник вошел первым, за ним его собеседник. Их шаги были крошечными, сапоги шаркали по сену на полу - глаза привыкали к отсутствию освещения. Андрей же видел их хорошо. Он проверил, как его слушаются ноги. Неутихающая боль порезов обманывала организм, заставляя того поверить в опасность и вырабатывать адреналин. Больше здесь оставаться нельзя. Повторной пытки ему не вынести. Надо вырываться из деревни любой ценой. Даже ценой чужой жизни.
        Андрей подтянул под себя ноги и выбрав цель, метнул свое тело вперед. Конечно, движение заметили и начали реагировать - слишком много крови и сил было потеряно за ночь. Но остатка хватило на противостояние двум старикам. Схватившись за дуло наводимого на него ружья, он с силой пихнул приклад в живот деду. Тот закашлялся, разжал руки и завалился назад. Завладев оружием, Андрей с неподдельным наслаждением ударил им в нос священнику. В воздухе смачно хрустнуло, и капли брызнули на лицо. Отец Владимир выронил костыль и, сыпля проклятьями, рухнул на покойника у противоположной стены.
        Плюнув в барахтающееся тело, Андрей поспешно заковылял к выходу, разгоняя кровь по онемевшим ногам.
        Выбежав наружу, он бросился к ближайшему краю деревни. Подальше отсюда, в лес. Не смотря на неведомое чудище, которое навестило его ночью, страх чащи был меньше, чем деревни обреченных, готовых на немыслимое, лишь бы сохранить свою шкуру.
        Тело ныло, даже рыдало, болела каждая часть, каждая клеточка стонала в агонии. Андрей за всю жизнь никогда не испытывал такой боли, хотя те же переломы были ему не чужды. Не смотря на это, он бежал. Только оказавшись у лесной черты и прислонившись спиной к широкому стволу дерева, он позволил себе перевести дух.
        Вверху опять пророкотало, и первые капли ударились о землю.
#
        Дождь очень быстро набирал силу. Небо совсем почернело. Крупные капли падали, отбивая дробь по кронам деревьев и траве. Казалось, Бог был разгневан недавней пародией на поляне и решил устроить второй Великий Потоп, но более локальный вариант. Ночь, тучи и льющий стеной ливень свели видимость к полному нулю.
        Андрей стоял, собираясь с мыслями. Впереди лес и неизвестность, позади - верная смерть от сумасшедших. Да, в чаще скрывалось что-то, чего боялись жители, но один раз оно его пощадило - может, пощадит и в этот. Ежели нет... Он перехватил поудобней ружье и отправился вперед.
        Первый росчерк молнии прожектором в поисках беглеца озарил чащу. Мокрые деревья отбросили кривые тени, выхватив во тьме линии какой-то постройки. Андрей замер в ожидании следующей вспышки. Ждать пришлось недолго и видение повторилось. Ближайший осмотр выявил остовы двух небольших домиков и внешне целое здание - предназначение которого мешала установить ночь и отсутствие нужных знаний. Вокруг валялись сломанные лопаты и грабли, ржавые ведра, какие-то металлические конструкции, похожие на детали от трактора. Все было засыпано перегнившей листвой и хворостом. Никаких признаков жизни. Идеально место переждать непогоду.
        Все, что изменилось внутри - ливень свелся к редким каплям. Сверху, где секунду назад молнии грозно чертили небосвод, сгущались тени, и дырявая крыша пропускала тонкие ручейки небесной влаги. Пришлось продвигаться наощупь. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и теплое. Андрей накинул на трясущиеся плечи лезущий ватник. Его тут же окутало облако вони и, чтобы не задохнуться, пришлось натягивать на нос изодранную кофту. Рядом обнаружились мешки набитые чем-то мягким, и он медленно устроился среди них. Тело мгновенно обмякло. Бил озноб.
        Сон едва начал размывать границы реальности, когда Андрей услышал знакомый голос. Он подумал, что все же уснул и теперь видит кошмар, но неутихающее жжение ран говорило об обратном. Видимо, ему еще рано расслабляться. Он медленно поднялся, опираясь на стенку, поднял ружье, положил пальцы на курки и побрел на звук.
        Оказалось, что в ночной тьме он вышел к черному ходу здания - некой подсобке с инвентарем. Сейчас он вышел в огромное помещение, в дальней стороне от центрального входа. Здесь так же были свалены какие-то инструменты и мешки, и стоял гигантский остов старого комбайна. Вдали мерцали оранжевые пятна ламп и черная тень. Андрей приближался медленно, стараясь держаться стены или крепко стоящих предметов, которые не дадут ему упасть. Остановиться его заставили слова отца Владимира.

        - Я раскусил твой план! Ты хотел сорвать нашу сделку! Совратить их! Хотел, чтобы они поверили твоему подосланному бесу! Но я не дремлю! Я держу их под контролем! Сознавайся, ты забрал его обратно!

        Поп явно говорил про Андрея. Но с кем? Неужели с тем, кто недавно чуть было живьем не выпотрошил его на кресте? Неужели священник действительно обладает неприкосновенностью от тьмы? Отметая бредовость данного предположения, Андрей двинулся вперед, чтобы увидеть нечто действительно ужасное.
        Не проходящая вонь, которую он принял за запах пота и грязи от ватника, на деле исходила от чего-то более мерзкого. Из дощатого пола и до самых сводов, окутанных тенями, росли опорные столбы. Между ними - удерживаемое мириадами тонких нитей - было натянуто широкое полотно. Оно было соткано из десятков неровных лоскутов. Неаккуратные швы и рваные края кусков оставляли крупные прорези, сквозь которые сочился свет. Жирные черные мухи, взлетая в оранжевое марево ламп, после нескольких хаотичных витков садились обратно на гобелен из человеческой кожи. Повторный крик священника вывел Андрея из ступора.

        - Отвечай мне! Я требую ответа! Где он? Ты забрал его? Я делаю все, что ты от меня просил! Мы совершаем жертвы ради бессмертия души! Мы совершили сделку, и даже ты не сможешь ее расторгнуть! Ты не обманешь их! Ты не обманешь меня!

        Андрей подобрался еще ближе, огибая чудовищное творение, чтобы увидеть с кем разговаривал старик. Отец Владимир кричал в темноту. Казалось, что тот давно распрощался со здравым смыслом. Но тень ответила. Голосом, холоднее, чем ночь на улице.

        - Ах, как же трудно работать с невеждами. Ты глуп, старик. Глуп и безумен.

        От тени у противоположной стены отделилась фигура. На свет от двух газовых ламп вышел высокий блондин в черной олимпийке.

        - Глупо, глупо. Ты талдычишь о духовности, но не понимаешь высокого.

        Он пошел вдоль полотна, ведя по нему ладонью. Необычайно длинные тонкие пальцы нежно скользили по мертвой коже.

        - Я пишу эту картину. И я же выбираю краски. Те, что ты принес в последний раз - не годились. Материал не содержал истории. Он юный, безфактурный, безынтересный, скучный. Блеклый! Ты хотел обмануть меня, подсовывая фальшь. Так что – это ты, кто хочет сорвать наш уговор.

        От мысли, что блондин дает оценку ему, Андрею подурнело, и он медленно сполз на пол.

        - Нет! Когда ты пришел за мной той ночью… Когда ты хотел забрать меня, - священник ткнул блондину за спину, на полотно. – Забрать туда… Я обещал тебе плоть!
        - Ты обещал мне их! – блондин гневно махнул в сторону деревни. – Но сегодня ты меня разочаровал!
        - Я обещал тебе плоть! – повторил священник. - Но в обмен ты не тронешь души! Я защищу их! Ты обещал дать мне на это время! Ты обещал!
        - Я обещал, и я держу свое слово. До тех пор пока ты поставляешь мне нужные краски.
        - Но этот грешник...

        Разговор внезапно оборвался. Было слышно только, как снаружи лютует дождь, и редкие капли падают на металлический труп машины в глубине амбара. Андрей аккуратно поднялся и выглянул из-за ящиков. Владимир по-прежнему стоял у входа. И смотрел ровно ему в глаза.
        Кажется, подсознание среагировало раньше, чем в голове сформировалась мысль о приближающейся опасности. Андрей рванулся поперек помещения и почти тут же услышал ту же леденящую душу смесь смеха и стона и за спиной раздался треск разрываемой ткани. Маньяк в олимпийке был прямо за ним. Адреналин дал ему сил на первоначальный рывок, но раны и холод сделают свое дело быстро - Андрей не продержится и десяти секунд. Выход был только один. Он засунул ружье под мышку, развернув его дулом назад, и надавил спусковой крючок. От грохота, казалось, содрогнулась сама земля, отдача едва не переломала пальцы, вырывая оружие из рук. Сзади вскрикнули, а бок снова пронзила боль вонзающихся когтей. Андрей на всем ходу влетел в стену, сгребая содержимое полок на себя.

        - Нет! Что ты наделал!

        Андрей обернулся. Ему показалось, что он попал, когда увидел, как корчится блондин, но через мгновение он понял причину его мук. В полотне зияла огромная дыра, разорвавшая нижнюю половину на две неровные части. Лоскуты плоти продолжали расползаться в стороны, растягиваемые крепежными нитями. В проеме внизу, под полотном, Андрей увидел, что дробь пошла дальше - отец Владимир сидел у выхода, зажимая черно-красное пятно у плеча. Трудно было понять, куда угодила дробь, но изо рта священника заструилась кровь.

        - Я столько сил потратил на эту работу, а ты ее уничтожил! Невежда.

        Блондин обернулся к Андрею, перехватывая в руке окровавленный нож. Его глаза влажно блеснули, поймав отсвет лампы.

        - Я сделаю из тебя новую картину. И постараюсь, чтобы ты оценил ее сам.

        Головокружение от очередной раны и столкновения со стеной свели панику до уровня небольшого испуга. Усталость навалилась на плечи, заставляя принять неизбежную судьбу. Он знал, что сознание ускользнет в любую секунду, и проснуться уже не придется. Андрей расслабился и рука, перестав зажимать свежую рану, свободно сползла на землю. В ладонь удобно легла деревянная рукоять. Неумирающая надежда дала сил на последнюю попытку. Нужно одно движение. Он потянул ружье на себя и, спустив курок, потерял сознание.


        Дождь стихал. Редкие капли падали Андрею на лицо, стекая по щекам. Черные тучи наверху разбились проступавшей синевой очищающегося неба.
Он лежал на дне телеги. Скрипя и подпрыгивая на маленьких ухабах, та катилась вдаль от амбара. Раны почти не болели, по телу растеклось бессилие, а сил хватало только на то, чтобы изредка открывать глаза.
Рядом с телегой шел старик, у которого Андрей днем отобрал ружье.

        - Ты спас нас.

        Андрей не почувствовал гордости.

        - Ты спас нас от дьявола – мы видели его в сарае. Там. Рядом с отцом Владимиром. Ты правда особенный. Наши души спасены.

        Телега остановилась. Дед наклонился к ней и в его руках появились молоток и гроздь гвоздей. Из-за края телеги показался крест пугала.

        - Теперь мы спасем твою.